Надежда Михайловна ПОЛЯКОВА родилась в деревне Басутино Новгородской области. Закончила Ленинградский государственный университет. Участник Великой Отечественной войны. Автор порядка сорока книг (в одном из последних интервью автор говорит о 27) для взрослых и детей в стихах и прозе. В том числе поэтических сборников «Избранное» (1989), «Черный жемчуг» (1996) и книг прозы «Дорога» (1990) и «Беды царя Давида» (1996). Член союза писателей СССР. В «Новые времена» учительствовала и продолжала активную писательскую деятельность до самой своей кончины.

Надежда Михайловна ПОЛЯКОВА: поэзия

Надежда Михайловна ПОЛЯКОВА (1923 - 2007) - поэт, прозаик, переводчик

***
Молюсь за безродных, которые умерли днесь
И в моргах лежат с номерком на лодыжках холодных.
Им хлеба не дать, родниковой воды не поднесть.
Все стало ненужным для душ их бесплотных.

Как дети в трясине, увязли при жизни в грехах.
Не мне их судить, я грешнее всех грешных на свете.
Покуда не срок превратиться в туманность и прах,
Мы все умножаем грехи неизбежные эти.

И где-то осинка звенит на ветру по утру,
Покуда фанерой под звонкой пилою не стала.
Фанерную бирку бечевкой, когда я умру,
Привяжут к ноге у болевшего ночью сустава.

Не вспомнит никто, как носили меня на руках,
Как юные ноги мои, к ним припав, целовали.
И тело, и страсти, и смерти мистический страх
Прикрыты условностями и словами.

Молюсь за безродных последняя в нашем роду.
И после меня ни отростка, ни корня, ни ветки.
Как жить, чтобы с совестью - век оставаться в ладу,
Узреть благодать сквозь прижатые пальцами веки?

МОЛИТВА

Укрепи мой дух,
Исцели мою плоть, -
Я прошу Тебя,
Всемогущий Господь.
Дай мне сил одолеть
Вереницу бед,
Здравый смысл сохранить
До скончанья лет,
Чтоб могла отличить
Я добро от зла,
Чтоб к друзьям и врагам
Справедливой была.
При чужой беде
Быть не дай в стороне
От того, кому
Тяжелей, чем мне.
Остальное, Господь,
Ты мне дал сполна:
Проникать в века,
Где седа старина.
И послушны слова,
И прозрачна речь,
Чтоб живой строкой
На бумагу лечь.

АНГЕЛЬСКОЕ ПЕНИЕ

Я бродила в полях,
пропадала в сосновых лесах,
Где сверкающий луч
чередуется с влажною тенью.
И однажды услышала
тихий хор в небесах,
Тихий ангельский хор
— непонятное, странное пенье.-
И в душе моей детской
забрезжил таинственный свет,
Свет любви и надежды.
Пока это пение длилось,
Показалось, что в мире
ничего, кроме радости, нет,
Моё детское тело
в тот миг обрело легкокрылость.
Я не знаю - что было?
Был слух тишиной обострён,
Или детской фантазии
звуков земных не хватало?
Только ангельский хор
показался началом времён,
И как будто душа
на таинственный зов улетала.

***
Костёр мой ещё не потушен.
И я призываю: Господь!
Прости мою грешную душу,
Смири мою жадную плоть.
Дай вечно мне слышать отныне
Не взрывы, а звон вдалеке,
И верить, что храмы земные
Построены не на песке,
Что ржавчина съела патроны
И юный в раю командир.
И разум безумьем не тронут,
Хоть близок к безумию мир.

Полякова Надежда Михайловна - поэт, прозаик, переводчик.

Родилась в семье крестьян. Окончив 7 класс, переехала в Ленинград к родственникам, где окончила среднюю школу в 1941 году. Была направлена на оборонные работы, три месяца рыла окопы и противотанковые рвы под Малой Вишерой. С марта 1942 года работала зав. избой-читальней, налоговым агентом, фининспектором. В феврале 1943 года была призвана в армию. Служила в пехотной части заведующей делопроизводством штаба полка. Награждена Орденом Отечественной войны II степени.

Первое стихотворение напечатано в 1940 г. в журнале «Смена».

В 1949 году окончила филологический факультет Ленинградского университета. Работала в газетах «Ленинградская правда», «Смена», «Крылья Советов». Ушла со штатной работы в газете и стала профессионально заниматься только литературным творчеством. Член Союза писателей СССР.

В «перестроечные» годы, когда за стихи перестали платить гонорары, пошла работать в школу учителем русского языка и литературы.

До последних дней продолжала писать и стихи, и прозу.

Надежда Михайловна Полякова (1923-2007) - поэт, прозаик, Автор порядка сорока книг (в одном из последних интервью автор говорит о 27) для взрослых и детей в стихах и прозе. В том числе поэтических сборников «Избранное» (1989), «Черный жемчуг» (1996) и книг прозы «Дорога» (1990) и «Беды царя Давида» (1996). Член союза писателей СССР. В «Новые времена» учительствовала и продолжала активную писательскую деятельность до самой своей кончины.
Родилась 15 декабря 1923 г. в деревне Басутино Новгородской области. Отец - рабочий, мастер по дереву; мать из крестьян. Родившись на лесном хуторе, Полякова познала и прочувствовала прелесть русской природы, но всю свою дальнейшую жизнь, начиная со школьных лет, она прожила в Ленинграде. 10-й класс она окончила в июне 1941, ее поколение - это поколение, почти все выбитое войной. С учебой в ленинградской школе исключительно повезло: она училась в Доме литературного воспитания школьников, где были первоклассные преподаватели. Там давали хорошее, многостороннее литературное образование и прививалось серьезное отношение к литературному труду. Первая публикация (стихотворение «Весеннее») появилась уже в 1940 в журнале «Смена» (№8).
Закончила Ленинградский государственный университет.
В начале войны Полякова была на оборонных работах - рыла противотанковые рвы, а в 1943 - в армии. Война, по выражению Л.Толстого, противна самой природе человеческой. Тем более противоестественно участие в ней женщины - носительницы и продолжательницы рода. Для Поляковой это выношенное и твердое убеждение. Скорее всего, по этой причине у нее немного стихов, написанных о войне впрямую. Долгое время она вообще о войне не писала, да и потом, решившись, каждый раз подходила к этой теме, как к заминированному полю. Однако война тех, кто ее прошел, даже если о ней не писать «впрямую», все равно живет в сознании - подобно тому, как дает о себе знать старая рана в теле.
Память о войне корректирует чуть ли не все, что выходило из-под пера Поляковой. Лишь тот, кто долго был на волоске от гибели, кто превозмогал страх смерти и отчаянно выбирался к жизни, способен так пристально и любовно вглядываться в ее хрупкую и трогательную тайну, дивиться ее будничной прелести, радоваться ее устойчивости.
У Поляковой совершенно нет стихов, написанных, как говорится, просто так. Нелегкая биография, открытая войною, приучила поэта мерить жизнь крупными масштабами. Вот эта-то крупность почти всегда ощущается в ее лирике и придает ее книгам не только художественную, но и нравственную значительность. С годами, от книги к книге, нарастает и проявляется в стихах Поляковой душевная сосредоточенность, когда глаз стиха фокусируется на самой сердцевине духовного бытия.
В книгах «Журавли над Метою» (1957), «Друзья зовут меня в дорогу» (1959), «Середина пути» (1979), «Мосты памяти» (1981) медитативное начало в ее произведениях все усиливается, они проникаются не только большей зоркостью, но и печалью, а в последующих книгах «Мгновения» (1982), «Срез яшмы» (1985) принимают социально-рефлексирующий оттенок - особенно в книге «Черный жемчуг» (1996).
Начиная с книги «Срез яшмы», в сборнике Поляковой отчетливо проявляется своеобразная дневниковость, что придает ее стихам и книгам в целом дополнительный эффект достоверности. В стихах нередко чувствуются слезы, удержанные лишь последним - на пределе сил - напряжением. Полякова бестрепетно, то есть как подлинный художник, не боящийся правды и искренности,- открывает перед нами свою боль, незащищенность, женскую слабость и свое великолепное мужество. Стихи, составляющие ее книги «Монолог», «Все остается в нас» и особенно «Черный жемчуг», становятся монологичными, раздумчивыми и как бы впрямь замедленными - настолько внимательно, пытливо, не спеша и терпеливо вглядываются они в жизнь.
Лирическая дневниковость ее произведений, придающая им достоверность и почти житейскую хроникальность, закономерно включила в себя и элемент повествовательности, нечто ценное, идущее от прозы. Она любит рассказать житейскую историю, ввести в стих, характерную, а иногда даже и прямую речь, воссоздать диалог, передать психологические нюансы: опыт добротной реалистической прозы хорошо знаком Поляковой, и она как бы постоянно держит его в уме, хотя и бессознательно. Ее лирические произведения, не поступаясь поэзией, несут в себе растворенную соль того поэтического реализма, который так характерен для русской высокой прозы. Неудивительно, что временами она обращается и к прозе как таковой. Ей принадлежат книги «Город у залива» (1983), «Искра вечного огня» (1995), «Дорога» (1990), «Беда царя Давида» (1999) и другие. Она - автор нескольких статей о произведениях русской классики (Пушкине, Гоголе). Полякова писала и для детей: «Заколдованная девочка» (1961), «Снежки», «Стихи и картинки про Диму Половинкина» (1964), «Детский сад для зверят» (1966) и многие другие. Большие работы есть среди ее переводов: она перевела с чувашского сборника стихов В. Тимакова «Юманзар» (1979), с удмуртского сборника стихов А. Белоногова «Таволга» (1981).
Надеждя Полякова скончалась 29 сентября 2007 г. на 84-м году, ушла за два дня до своего тезоименитства - памяти мцц.Веры, Надежды, Любови и матери их Софии - у Бога случайностей не бывает.

29 сентября на 84-м году ушла в жизнь вечную одна из лучших поэтесс Ленинграда - Санкт-Петербурга Надежда Михайловна Полякова , ушла за два дня до своего тезоименитства - памяти мцц. Веры, Надежды, Любови и матери их Софии - у Бога случайностей не бывает .

ПРАЗДНИЧНАЯ НОЧЬ

Неужели я так стара,
Не по силам Сизифов камень?
Поднимаюсь из-за стола,
Опираясь на стол руками.

А была быстра и легка,
И уверена, и спокойна.
За моею спиной века,
Где любовь, потери и войны.

За окном не стихает пальба -
Рвут петарды, пускают ракеты…
Что ж на плечи давит судьба
Искажённой злобой планете?

Может, надо мне петь, плясать,
Топать, хлопать, махать руками.
И на гору тащить опять
Непосильный Сизифов камень?
Книга «Эхо», 2004

Мы ни разу не встретились с глазу на глаз, но года два назад я решился и набрал номер её телефона. С тех пор мы с ней нечасто перезванивались. Я собрал все книги стихов Надежды Михайловны и был потрясён её божественным даром. Я жаловался поэтессе на то, что в Союзе писателей не понимают и не принимают жанр моих «былинок», а она, после того как прочитала мои книги, резко произнесла: «Не слушайте никого и продолжайте писать». За несколько месяцев до кончины мы успели опубликовать в газете «Православный Санкт-Петербург» интервью с Надеждой Михайловной.
Она очень страдала от одиночества.

Всю жизнь хотела я иметь семью,
Теперь об этом вспоминать не смею…
И открываю вновь тетрадь свою,
Что стала всем, даже семьёй моею…

Почти никто не навещал, а звонили собратья по перу еще реже. Но одиночество - плата за великий талант. Ночь прядёт упрямо жёсткую строку. / Помоги мне, мама, одолеть тоску. / Сделать это чудо можешь ты одна, / ведь тебе оттуда жизнь моя видна. / На пустой планете века моего… / Никого на свете… Никого … Завистники подбрасывали под дверь её квартиры изрезанные книжки стихов с выколотыми на фотографии глазами. Конечно, одиноко живущей пожилой женщине было больно.

Несколько десятилетий стихи Поляковой печатались везде.

КНИЖКИ ПРОШЛЫХ ЛЕТ

Мне в руки спрыгивают с полки,
Устроив пыльную пургу,
Былых известностей осколки,
Которых склеить не могу.

Проходит всё на белом свете
И изменяется сполна:
Бледнеют в книжках строчки эти,
Теряют звонкость имена…

А я в них что-то находила,
Искала золотую нить.
Была строка необходима,
Как будто помогала жить.

Но не пойму, что это было,
Что разум затмевало сплошь?
Меня ли время изменило,
Или всплыла чужая ложь?

Но даже и это - признание её таланта - в уродливой форме завистников и прихвостней от литературы. Были и телефонные звонки с угрозами физической расправы. Могли ли они испугать женщину, стойко переносящую болезнь, прошедшую с боями Великую Отечественную войну? Вряд ли. Но настроение от этого они не улучшали, а жаловаться Надежда Михайловна не любила.

МОЛИТВА

Укрепи мой дух,
Исцели мою плоть, -
Я прошу Тебя,
Всемогущий Господь.
Дай мне сил одолеть
Вереницу бед,
Здравый смысл сохранить
До скончанья лет,
Чтоб могла отличить
Я добро от зла,
Чтоб к друзьям и врагам
Справедливой была.
При чужой беде
Быть не дай в стороне
От того, кому
Тяжелей, чем мне.
Остальное, Господь,
Ты мне дал сполна:
Проникать в века,
Где седа старина.
И послушны слова,
И прозрачна речь,
Чтоб живой строкой
На бумагу лечь.

…За окнами лил проливной осенний дождь. В зале крематория собралось человек тридцать. Гроб завален цветами, а лицо Надежды Михайловны выражало тот долгожданный покой, которого так не хватало ей в жизни. Одного я в жизни хотела, век живя впопыхах, спеша, чтоб моё отдохнуло тело и свободной стала душа . Красиво выступали собратья по поэтическому цеху, читали её стихи, вспоминали доброе; мне показалось, что покойница внимательно слушала так нужные ей в последние годы жизни слова, которых она дождалась только за гробом. Я даже уверен, что слышала…

После панихиды батюшка стал покрывать покойную погребальным покрывалом. Когда он накрыл лицо поэтессы, раздался сильнейший удар грома. А когда мы вышли из скорбного здания, прямо над ним расцвела радуга - Господь показал нам радостный переход страдалицы в Свои обители.

НЕ ХОРОНИТЕ ЗАЖИВО

Не хороните заживо меня,
Не забивайте гвозди в крышку гроба.
И даже тем, кем правит зависть, злоба,
Не погасить сияющего дня.

Так свет моей души не погасить
Вам никаким тончайшим ухищреньем.
И если я заземлена мгновеньем,
То в вечность из него уходит нить.

Нелёгок путь. Но каждому идти
Своим путём назначено от века.
Кому какой отпущен срок?
Ответа
Всем мудрецам на свете не найти.
Надежда Полякова, СПб

Я буду молиться о упокоении вашей души, Надежда Михайловна…

Полякова Надежда Михайловна (1923-2007) - поэт, прозаик, переводчик.

Биография

Родилась 15 декабря 1923 года в деревне Босутино Новгородской области в семье крестьян. Окончив 7 класс, переехала в Ленинград к родственникам, где окончила среднюю школу в 1941 году. Была направлена на оборонные работы, три месяца рыла окопы и противотанковые рвы под Малой Вишерой . С марта 1942 года работала зав. избой-читальней, налоговым агентом, фининспектором. В феврале 1943 года была призвана в армию. Служила в пехотной части заведующей делопроизводством штаба полка. Награждена Орденом Отечественной войны II степени .

Первое стихотворение напечатано в 1940 г. в журнале «Смена» .

В 1949 году окончила филологический факультет Ленинградского университета . Работала в газетах «Ленинградская правда», «Смена», «Крылья Советов». Ушла со штатной работы в газете и стала профессионально заниматься только литературным творчеством. Член Союза писателей СССР.

В «перестроечные» годы, когда за стихи перестали платить гонорары, пошла работать в школу учителем русского языка и литературы.

До последних дней продолжала писать и стихи, и прозу.

Скончалась 19 октября 2007 года. Похоронена на Смоленском кладбище в Санкт-Петербурге.

Библиография

Стихи

• Право на счастье. - Л. : Лениздат, 1955. - 3 000 экз.
• Журавли над Мстою. - Л. : Сов.писатель, 1957. - 10 000 экз.
• Июль. - М.-Л.: Сов. писатель, 1962. - 9 000 экз.
• Друзья зовут меня в дорогу. - Л. : Сов. писатель, 1959. - 5 000 экз.
• Признание в любви. - Л. : Лениздат, 1963. - 10 000 экз.
• Стиховорения. - Л. : Лениздат, 1966. - 50 000 экз.
• Я жду тебя. - М.-Л.: Сов. писатель, 1966. - 10 000 экз.
• Полдень. - Л. : Лениздат, 1969. - 10 000 экз.
• Стихотворения. - Л. : Худож. литература, 1971. - 10 000 экз.
• Земные плоды. - Л. : Лениздат, 1973. - 20 000 экз.
• Речитатив. - Л. : Сов. писатель, 1978. - 20 000 экз.
• Мосты памяти. - М .: Советская Россия, 1981. - 20 000 экз.
• Мгновения. - Л. : Сов. писатель, 1982. - 20 000 экз.
• Приближение. - Л. : Лениздат, 1983. - 25 000 экз.
• Всё остается в нас. - М .: Современник, 1985. - 10 000 экз.
• Срез яшмы. - Л. : Сов. пис., 1985. - 18 000 экз.
• Живое дерево. - Л. : Лениздат, 1987. - 10 000 экз.

• Избранное. - Л. : Сов.писатель, 1989. - 20 000 экз. - ISBN 5-265-00218-9 .
• Запечный бес. - Л. : ЛИО "Редактор", 1991. - 3 000 экз. - ISBN 5-7058-01-44-0 .
• Черный жемчуг. - СПб: Худож. лит-ра, 1996. - 500 экз. - ISBN 5-280-03178-X .
• Звёздный песок. - СПб: Петербург. писатель, 2003. - (Поэзия Русского Мира). - ISBN 5-88986-026-7 .
• Крик тишины. - СПб: Родные просторы, 2005. - (Библиотека журнала "Невский альманах"). - ISBN 9785902741299 .

Проза

• Не поле перейти: рассказы и очерки. - Л. : Сов. писатель, 1971. - 30 000 экз.

• Дорога: Рассказы, воспоминания. - Л. : Лениздат, 1990. - 30 000 экз. - ISBN 5-289-00675-5 .

• Беды царя Давида. - СПб: Петербургский писатель, 1999. - 1000 экз. - ISBN 5-88986-012-7 .

Переводы

• Александр Белоногов. Таволга. Перевод с удмуртского Н.Поляковой. - М .: Современник, 1981. - 10 000 экз.
• Вениамин Тимаков. Юманзар. Перевод с чувашского Н. Поляковой. - М .: Современник, 1979. - 10 000 экз.

Книги для детей

• Заколдованная девочка. - Л. : Детгиз, 1961. - 350 000 экз.
• Наша Нева. - Л. : Детгиз, 1961. - 100 000 экз.
• Доброе лето. Стихи. - Л. : Детгиз, 1962. - 310 000 экз.
• Мы лети вокруг Земли. - Л. : Детгиз, 1963. - 160 000 экз.
• Что тебе подарено. - Л. : Детгиз, 1963. - 310 000 экз.
• Стихи и картинки про Диму Половинкина. - Л. : Дет. лит., 1964. - 300 000 экз.
• Вот он,я! Стихи. - Л. : Детская литература, 1965. - 300 000 экз.
• Детский сад для зверят. - Л. : Дет. лит., 1966. - 300 000 экз.
• Снежки. - Л. : Дет. лит., 1967. - 300 000 экз.
• Немножко про кошку. - Л. : Дет. лит., 1968. - 300 000 экз.
• Рукавички. - Л. : Дет. лит., 1969. - 100 000 экз.
• Открытые слова. - Л. : Дет. лит., 1970. - 50 000 экз.
• Бабушка и внуки. - Л. : Дет. лит., 1973. - 300 000 экз.
• Детский сад для зверят. - Л. : Дет. лит., 1974. - 300 000 экз.
• Вместе с папой на парад. Стихи. - Л. : Дет. лит., 1975. - 300 000 экз.
• За что спасибо маме говорят. - Л. : Дет. лит.. - 180 000 экз.
• Заколдованная девочка. - Новосибирск: Зап.-Сиб. кн. изд-во., 1981. - 300 000 экз.
• Искры вечного огня. - Л. : Дет.лит., 1985. - 100 000 экз.

Напишите отзыв о статье "Полякова, Надежда Михайловна"

Литература

• Соловьев Г. Н. Ответственность перед народом. М., 1963. С.331-337;
• Хренков Дм. Мысль поэта // День поэзии. Л., 1968. С.27-41;
• Михайлов А. А. Сила и тайна слова. М., 1984. С.205-210;
• Павловский А. [Предисл.] // Полякова Н. Избранное. Л., 1996.
• Абрамкин В. М., Лурье А. Н. Писатели Ленинграда: Биобиблиографический указатель/ Л: Лениздат., 1964
• Ленинградские писатели-фронтовики. 1941-1945: Автобиографии. Биографии. Книги./ Авт. - сост. В. С. Бахтин.- Л.: Советский писатель, 1985
• Писатели Ленинграда: биобиблиографический справочник. 1934-1981/ Авт.- сост. В.Бахтин, А.Лурье. - Л.: Лениздат, 1982
• Помозов Ю. Ф. Знал, видел, разговаривал: Рассказы о писателях.- Л.: Лениздат, - 1985
• Акимов В. М. «Выйдет к людям строка…»// Нева. - 2006. - № 12. - С.243-247. О книге стихов петербургской поэтессы Надежды Поляковой «Крик тишины».
• Акимов В. М. «И если дал ты жизнь, дай силы для неё»/ В. М. Акимов// Нева. - 2003.- № 12.- С.108-113.

Примечания

Ссылки

• (сканы и тексты в детской онлайн-библиотеке)

Отрывок, характеризующий Полякова, Надежда Михайловна

Князь Андрей наблюдал этих робевших при государе кавалеров и дам, замиравших от желания быть приглашенными.
Пьер подошел к князю Андрею и схватил его за руку.
– Вы всегда танцуете. Тут есть моя protegee [любимица], Ростова молодая, пригласите ее, – сказал он.
– Где? – спросил Болконский. – Виноват, – сказал он, обращаясь к барону, – этот разговор мы в другом месте доведем до конца, а на бале надо танцовать. – Он вышел вперед, по направлению, которое ему указывал Пьер. Отчаянное, замирающее лицо Наташи бросилось в глаза князю Андрею. Он узнал ее, угадал ее чувство, понял, что она была начинающая, вспомнил ее разговор на окне и с веселым выражением лица подошел к графине Ростовой.
– Позвольте вас познакомить с моей дочерью, – сказала графиня, краснея.
– Я имею удовольствие быть знакомым, ежели графиня помнит меня, – сказал князь Андрей с учтивым и низким поклоном, совершенно противоречащим замечаниям Перонской о его грубости, подходя к Наташе, и занося руку, чтобы обнять ее талию еще прежде, чем он договорил приглашение на танец. Он предложил тур вальса. То замирающее выражение лица Наташи, готовое на отчаяние и на восторг, вдруг осветилось счастливой, благодарной, детской улыбкой.
«Давно я ждала тебя», как будто сказала эта испуганная и счастливая девочка, своей проявившейся из за готовых слез улыбкой, поднимая свою руку на плечо князя Андрея. Они были вторая пара, вошедшая в круг. Князь Андрей был одним из лучших танцоров своего времени. Наташа танцовала превосходно. Ножки ее в бальных атласных башмачках быстро, легко и независимо от нее делали свое дело, а лицо ее сияло восторгом счастия. Ее оголенные шея и руки были худы и некрасивы. В сравнении с плечами Элен, ее плечи были худы, грудь неопределенна, руки тонки; но на Элен был уже как будто лак от всех тысяч взглядов, скользивших по ее телу, а Наташа казалась девочкой, которую в первый раз оголили, и которой бы очень стыдно это было, ежели бы ее не уверили, что это так необходимо надо.
Князь Андрей любил танцовать, и желая поскорее отделаться от политических и умных разговоров, с которыми все обращались к нему, и желая поскорее разорвать этот досадный ему круг смущения, образовавшегося от присутствия государя, пошел танцовать и выбрал Наташу, потому что на нее указал ему Пьер и потому, что она первая из хорошеньких женщин попала ему на глаза; но едва он обнял этот тонкий, подвижной стан, и она зашевелилась так близко от него и улыбнулась так близко ему, вино ее прелести ударило ему в голову: он почувствовал себя ожившим и помолодевшим, когда, переводя дыханье и оставив ее, остановился и стал глядеть на танцующих.

После князя Андрея к Наташе подошел Борис, приглашая ее на танцы, подошел и тот танцор адъютант, начавший бал, и еще молодые люди, и Наташа, передавая своих излишних кавалеров Соне, счастливая и раскрасневшаяся, не переставала танцовать целый вечер. Она ничего не заметила и не видала из того, что занимало всех на этом бале. Она не только не заметила, как государь долго говорил с французским посланником, как он особенно милостиво говорил с такой то дамой, как принц такой то и такой то сделали и сказали то то, как Элен имела большой успех и удостоилась особенного внимания такого то; она не видала даже государя и заметила, что он уехал только потому, что после его отъезда бал более оживился. Один из веселых котильонов, перед ужином, князь Андрей опять танцовал с Наташей. Он напомнил ей о их первом свиданьи в отрадненской аллее и о том, как она не могла заснуть в лунную ночь, и как он невольно слышал ее. Наташа покраснела при этом напоминании и старалась оправдаться, как будто было что то стыдное в том чувстве, в котором невольно подслушал ее князь Андрей.
Князь Андрей, как все люди, выросшие в свете, любил встречать в свете то, что не имело на себе общего светского отпечатка. И такова была Наташа, с ее удивлением, радостью и робостью и даже ошибками во французском языке. Он особенно нежно и бережно обращался и говорил с нею. Сидя подле нее, разговаривая с ней о самых простых и ничтожных предметах, князь Андрей любовался на радостный блеск ее глаз и улыбки, относившейся не к говоренным речам, а к ее внутреннему счастию. В то время, как Наташу выбирали и она с улыбкой вставала и танцовала по зале, князь Андрей любовался в особенности на ее робкую грацию. В середине котильона Наташа, окончив фигуру, еще тяжело дыша, подходила к своему месту. Новый кавалер опять пригласил ее. Она устала и запыхалась, и видимо подумала отказаться, но тотчас опять весело подняла руку на плечо кавалера и улыбнулась князю Андрею.
«Я бы рада была отдохнуть и посидеть с вами, я устала; но вы видите, как меня выбирают, и я этому рада, и я счастлива, и я всех люблю, и мы с вами всё это понимаем», и еще многое и многое сказала эта улыбка. Когда кавалер оставил ее, Наташа побежала через залу, чтобы взять двух дам для фигур.
«Ежели она подойдет прежде к своей кузине, а потом к другой даме, то она будет моей женой», сказал совершенно неожиданно сам себе князь Андрей, глядя на нее. Она подошла прежде к кузине.
«Какой вздор иногда приходит в голову! подумал князь Андрей; но верно только то, что эта девушка так мила, так особенна, что она не протанцует здесь месяца и выйдет замуж… Это здесь редкость», думал он, когда Наташа, поправляя откинувшуюся у корсажа розу, усаживалась подле него.
В конце котильона старый граф подошел в своем синем фраке к танцующим. Он пригласил к себе князя Андрея и спросил у дочери, весело ли ей? Наташа не ответила и только улыбнулась такой улыбкой, которая с упреком говорила: «как можно было спрашивать об этом?»
– Так весело, как никогда в жизни! – сказала она, и князь Андрей заметил, как быстро поднялись было ее худые руки, чтобы обнять отца и тотчас же опустились. Наташа была так счастлива, как никогда еще в жизни. Она была на той высшей ступени счастия, когда человек делается вполне доверчив и не верит в возможность зла, несчастия и горя.

Пьер на этом бале в первый раз почувствовал себя оскорбленным тем положением, которое занимала его жена в высших сферах. Он был угрюм и рассеян. Поперек лба его была широкая складка, и он, стоя у окна, смотрел через очки, никого не видя.
Наташа, направляясь к ужину, прошла мимо его.
Мрачное, несчастное лицо Пьера поразило ее. Она остановилась против него. Ей хотелось помочь ему, передать ему излишек своего счастия.
– Как весело, граф, – сказала она, – не правда ли?
Пьер рассеянно улыбнулся, очевидно не понимая того, что ему говорили.
– Да, я очень рад, – сказал он.
«Как могут они быть недовольны чем то, думала Наташа. Особенно такой хороший, как этот Безухов?» На глаза Наташи все бывшие на бале были одинаково добрые, милые, прекрасные люди, любящие друг друга: никто не мог обидеть друг друга, и потому все должны были быть счастливы.

На другой день князь Андрей вспомнил вчерашний бал, но не на долго остановился на нем мыслями. «Да, очень блестящий был бал. И еще… да, Ростова очень мила. Что то в ней есть свежее, особенное, не петербургское, отличающее ее». Вот всё, что он думал о вчерашнем бале, и напившись чаю, сел за работу.
Но от усталости или бессонницы (день был нехороший для занятий, и князь Андрей ничего не мог делать) он всё критиковал сам свою работу, как это часто с ним бывало, и рад был, когда услыхал, что кто то приехал.
Приехавший был Бицкий, служивший в различных комиссиях, бывавший во всех обществах Петербурга, страстный поклонник новых идей и Сперанского и озабоченный вестовщик Петербурга, один из тех людей, которые выбирают направление как платье – по моде, но которые по этому то кажутся самыми горячими партизанами направлений. Он озабоченно, едва успев снять шляпу, вбежал к князю Андрею и тотчас же начал говорить. Он только что узнал подробности заседания государственного совета нынешнего утра, открытого государем, и с восторгом рассказывал о том. Речь государя была необычайна. Это была одна из тех речей, которые произносятся только конституционными монархами. «Государь прямо сказал, что совет и сенат суть государственные сословия; он сказал, что правление должно иметь основанием не произвол, а твердые начала. Государь сказал, что финансы должны быть преобразованы и отчеты быть публичны», рассказывал Бицкий, ударяя на известные слова и значительно раскрывая глаза.
– Да, нынешнее событие есть эра, величайшая эра в нашей истории, – заключил он.
Князь Андрей слушал рассказ об открытии государственного совета, которого он ожидал с таким нетерпением и которому приписывал такую важность, и удивлялся, что событие это теперь, когда оно совершилось, не только не трогало его, но представлялось ему более чем ничтожным. Он с тихой насмешкой слушал восторженный рассказ Бицкого. Самая простая мысль приходила ему в голову: «Какое дело мне и Бицкому, какое дело нам до того, что государю угодно было сказать в совете! Разве всё это может сделать меня счастливее и лучше?»
И это простое рассуждение вдруг уничтожило для князя Андрея весь прежний интерес совершаемых преобразований. В этот же день князь Андрей должен был обедать у Сперанского «en petit comite«, [в маленьком собрании,] как ему сказал хозяин, приглашая его. Обед этот в семейном и дружеском кругу человека, которым он так восхищался, прежде очень интересовал князя Андрея, тем более что до сих пор он не видал Сперанского в его домашнем быту; но теперь ему не хотелось ехать.
В назначенный час обеда, однако, князь Андрей уже входил в собственный, небольшой дом Сперанского у Таврического сада. В паркетной столовой небольшого домика, отличавшегося необыкновенной чистотой (напоминающей монашескую чистоту) князь Андрей, несколько опоздавший, уже нашел в пять часов собравшееся всё общество этого petit comite, интимных знакомых Сперанского. Дам не было никого кроме маленькой дочери Сперанского (с длинным лицом, похожим на отца) и ее гувернантки. Гости были Жерве, Магницкий и Столыпин. Еще из передней князь Андрей услыхал громкие голоса и звонкий, отчетливый хохот – хохот, похожий на тот, каким смеются на сцене. Кто то голосом, похожим на голос Сперанского, отчетливо отбивал: ха… ха… ха… Князь Андрей никогда не слыхал смеха Сперанского, и этот звонкий, тонкий смех государственного человека странно поразил его.