Интервью с хабенским о сериале. Эксклюзивное интервью с константином хабенским. О родительском воспитании

Как вы решились взять на себя столь непростую режиссерскую миссию? В какой момент поняли, что вам мало быть актером?

Не возникало такой мысли, что мне мало быть актером, - этого мне на сегодняшний день хватает. Просто от продюсеров фильма, помимо предложения сыграть Александра Печерского, поступило еще и предложение встать за штурвал большого корабля под названием «Собибор» и сочинить свою историю. Я подумал и согласился. Видимо, к тому моменту (а это случилось около двух лет назад) накопилось достаточно знаний о кино во всех его аспектах - и в операторском, и в режиссерском, и в актерском, - что можно было с этим багажом приступить к созданию фильма. Если бы подобным багажом не обладал или его бы не хватало на момент принятия решения, я бы, скорее всего, не вошел в эту историю в качестве капитана корабля.

- Насколько сложно было совмещать актерскую и режиссерскую работу? Кто-то вам помогал?

Нет, никто не помогал. Как говорится, помоги себе сам: спасение утопающих - дело рук самих утопающих. Конечно, было сложно, потому что практики режиссерской никакой. Но тем не менее был дублер, который ходил вместо меня по площадке. К нему, помимо костюма, была прикреплена рация, я в эту рацию говорил свои реплики, свои тексты, партнеры подхватывали диалог. Я старался корректировать все и с точки зрения мизансцен, и с точки зрения содержания, а дальше сам входил в кадр, играл сцену и потом отсматривал материал. Это то, что касается так называемого момента раздвоения.

- Вы ведь участвовали и в создании сценария?

Да, других вариантов не было. К тому моменту, как мне предложили участие в фильме, сценарий и идея давно уже ходили по кинокругам, и к ним подключались разные сценаристы. Было, по-моему, порядка четырех-пяти вариантов сценария. И когда я начал съемки, у меня на столе был целый букет разных направлений и вариантов. Я стал сочинять свой вариант, отталкиваясь или не отталкиваясь, принимая или не принимая какие-то направления в других версиях. ОсновнЫЕ поддержка и консультация в создании сценария шли от Александра Анатольевича Миндадзе. Он, как человек благородный и скромный, предложил мне оставить мою фамилию в качестве сценариста.Так как это дебют, пускай будет дебют во всем.

Это было сочинение иногда прямо по ходу воспроизведения «музыки». Порой я понимал, что мы не сможем снять то, как придумали «на берегу» ту или иную историю. Например, тот же финал фильма я вынашивал и придумывал уже в процессе съемок. То же самое в некоторых других эпизодах, которые домысливались, снимались и, слава Богу, остались в фильме так, как мы их придумали. Зачастую это была просто импровизация.

- Фильм «Собибор» - это человеческая история, не совсем простая для восприятия, но довольно эмоциональная. Фото: Андрея Салова

Истинная предыстория «Собибора» открылась не так давно, потому что этот лагерь по уничтожению еврейского населения был засекречен. Находился он на территории Польши и действовал около полутора лет. В 1943 году там было совершено восстание заключенных, они перебили большую часть охранников и комендатуры лагеря и бежали. Это единственный известный в истории массовый побег из концлагеря. Бежало порядка четырехсот человек, не все смогли спастись, и лишь только около пятидесяти из них закончили войну, то есть дожили до победы.

Мой герой так и остался загадкой

- Откуда вы черпали информацию и общались ли с родственниками людей, выживших в том кошмаре?

С родственниками я общался уже после съемок. Иногда чересчур точное знание материала мешает. Это же не документальное кино, а художественный вымысел, основанный на реальных событиях, датах и месте действия. А как все происходило на самом деле… Это всегда очень субъективно - даже у очевидцев и современников тех событий часто бывают разные воспоминания. Иногда они очень точны по деталькам, но тем не менее субъективны. Поэтому мне были интересны вот эти самые детальки и подробности, но не все остальное… Фильм - скорее мои размышления, мои чувства и моя интуиция по поводу того, что же там могло произойти. Более того, скажу: это даже наиболее мягкая версия, хотя она получилась и достаточно эмоциональной.

- Вы сами разгадали, в чем секрет вашего героя Александра Печерского, как ему удалось совершить этот подвиг?

Я не разгадал, честно вам скажу, и разгадать это невозможно. Для меня огромная фантастическая загадка, как в тех условиях, в том вавилонском многоязычии (а в фильме мы сохранили многоязычие всех национальностей, чьи представители попали в Собибор) так сошлись звезды, энергетика Печерского, его магнетизм, его сумасшедшее желание вытащить людей, что он сумел это осуществить. Видимо, люди были уже настолько доведены и прижаты к той черте, из-за которой не возвращаются, что были готовы совершить такое дерзкое восстание голыми руками, зубами, всем чем угодно ради спасения своей жизни. Для меня до сих пор это на том же уровне, как, предположим, выход первого человека в космос и возвращение его обратно, как первый полет Юрия Гагарина. Это все - сверхчеловеческие усилия, которые не определяются математикой. Поэтому для меня это загадка, и ее разгадать можно только одним способом, но не дай нам Бог оказаться в то же время, в том же месте и в таких же обстоятельствах. Не дай нам Бог.

Сняв фильм, я ощутил невероятное спокойствие

- Что для вас оказалось самым непростым в процессе работы?

Для меня самым сложным было решиться войти в этот проект в качестве режиссера. А самое невероятное на сегодня - это мое спокойное отношение к проделанному. Закончив работу над фильмом, я первый раз в жизни не дергаюсь, не рву волосы, не говорю себе: «Ах, надо было сделать так или вот так!» Я сказал себе: «Я сделал все что мог на нынешний день». Для меня это совершенно невероятная формулировка и невероятное спокойствие. Этой работой я сделал все что мог на данный момент в профессии, в фантазии и с точки зрения чувств. Я от себя не ожидал такого в хорошем смысле усталого спокойствия.

- Как вам работалось с Кристофером Ламбертом, сыгравшим коменданта Собибора?

С точки зрения профессии Кристофер Ламберт довольно хорошо знает систему Станиславского. Я тоже ее проходил, изучал и практикую, поэтому общий язык мы нашли моментально, в первый же съемочный день. И дальше наша история строилась, отталкиваясь не от отношений «режиссер-актер», «начальник-подчиненный», а от отношений по шкале системы Станиславского. У него были свои желания и просьбы, у меня - своя фантазия. Там, где наши идеи сходились, споров не возникало, там, где они расходились, помогала система Станиславского. И в итоге они шли в направлении, которое я и предполагал.

- Почему зрителям нужно посмотреть «Собибор»?

Я считаю, у нас достаточно много неплохих легких фильмов - развлекательных, мелодраматичных: их хватает, и это хорошо. Но не так много в последнее время снято фильмов, которые «ударяют» чуть-чуть глубже. И иногда, мне кажется, нужно заставить себя сходить на подобные варианты киноисторий для того, чтобы не забывать… Даже нет, сейчас глупость скажу! Для того, чтобы человек мог ощутить полноту чувств, чтобы он не считал, что плакать нужно только над собачкой с пораненной ножкой. Да, это замечательно, и глаза собаки тоже говорят о многом, но иногда нужно сопереживать и сочувствовать тем людям, которые остались в истории. Ведь их пускай порой короткий жизненный путь обеспечил наше длительное пребывание в сегодняшней жизни. Иногда нужно смотреть подобные фильмы для того, чтобы палитру своих внутренних чувств сделать чуть шире и чуть ярче. Наверное, так. И еще, наверное, этот фильм нужно смотреть по причине того, что он несет в себе большую благотворительную составляющую - от каждого билета 5% стоимости пойдет на помощь больным детям, - это очень важно. Вот, наверное, с этого нужно начать. А может быть, этим нужно закончить.

Заключенные готовятся к восстанию. Кадр из фильма «Собибор»

- Сейчас, когда все самое сложное позади, как думаете: готовы ли вы повторить подобный режиссерский опыт?

Даже не буду об этом размышлять, давайте закончим эту историю, выпустим кино на экраны и в жизнь. Мне кажется, получилась человеческая история не совсем простая для восприятия, но довольно эмоциональная, которая не оставляет зрителя равнодушным. Получилась не при помощи компьютерных эффектов, спецэффектов и так далее, а только благодаря актерским работам. Я считаю, это важно. А потом уже я смогу ответить на вопрос, захочу ли я еще повторить режиссерский опыт или не захочу. Я точно знаю, что в следующий свой проект - второй сезон сериала «Метод» на Первом канале - я вхожу в качестве актера, не более того.

- Что вам в детстве рассказывали про войну дедушки, бабушки, родители? У вас в семье были фронтовики?

У меня не было фронтовиков в семье, поэтому как таковых рассказов от очевидцев я дома не слышал. В основном вся информация шла из школьных учебников. Но один рассказ, немножко нецензурный, меня в детстве потряс. В седьмом-восьмом классе у нас был учитель НВП - начальной военной подготовки, и вот он однажды рассказал, как выходил во время войны из окружения. И это была, мягко говоря, совсем не геройская история того, как человек остался жив. И так она в меня запала, что до сих пор во мне сидит. Помню, как я тогда поразился, что такое вообще могло произойти, ведь в учебниках пишут о совсем других фактах. Для меня это было первое откровение о том, как нелицеприятно люди могли вести себя на войне, что были и такие случаи.

- Ваше отношение к этому человеку изменилось?

Нет. Я как до этого над ним смеялся, так и после. Мы все над ним смеялись, потому что он от нас требовал невозможное. Мы уже тогда не хотели ходить строем, нам было интересно только собирать и разбирать автомат Калашникова, все остальное не увлекало. Но его история меня потрясла: это был мой первый момент сомнения в том, что все было так однозначно, как писалось в учебниках. Повзрослев, я уже, конечно, читал какую-то литературу, потом пошли разные истории, связанные с кино. В том числе и съемки в фильме Дмитрия Месхиева «Свои» лет пятнадцать назад - на мой взгляд, это очень честная и правильная история. Но для того, чтобы правдоподобно сыграть в ней, я накупил порядка пятнадцати видеокассет с фильмами о войне, где снимались актеры, ее прошедшие или заставшие то время. Отсмотрел все. Там тоже не везде была устраивающая меня человеческая правда: многие фильмы были довольно картонными - даже притом, что актеры прошли войну, но играли они очень, очень неправдиво, на мой взгляд. Но были и фильмы, которые до сих пор эпизодами живут в моем сознании и которые являются, наверное, планкой - камертоном того, что есть киноправда. Это такие картины, как «Проверка на дорогах», «Отец солдата», «В бой идут одни старики», «Они сражались за Родину», «Двадцать дней без войны».

Я умею просить прощения

- Вы когда-то говорили, что боитесь того, что вдруг, став руководителем, превратитесь в тирана. Режиссер - главный человек на площадке. Пришлось ли вам как-то проявить тиранию?

Ну конечно. Тирания бывает разная. Мне кажется, я жесткий руководитель с точки зрения организации процесса и дисциплины, создания творческой атмосферы, а все остальное… Я не считаю, что я умнее и лучше других. Считаю, что у меня есть какой-то вектор фантазии, которой я делюсь с коллегами. И если мой вектор с их настроением совпадает, это радостно, если не совпадает, у меня хватает терпения услышать и понять наш электорат, для того чтобы прийти к единому мнению.

Кристофер Ламберт и Мария Кожевникова в фильме «Собибор»

- Головы летали?

Нет, головы не летали. Достаточно сжатые были сроки кинопроизводства, поэтому заниматься еще «секир-башка» не было времени. Да и желания, как, в принципе, и необходимости. Да, наверное, у меня непростой характер. Но я могу абсолютно спокойно признать свою неправоту, попросить прощения. Это я пока еще умею, не разучился.

- Попробовав себя в режиссерской профессии, можете сказать, кто для вас является учителем в этой области?

Нет одного, единого учителя. Я сейчас начну называть, кого-то забуду, и кто-то скажет: «Ах, вот так ты добро помнишь…» Начну с того, что мой первый учитель - мастер нашей питерской мастерской Вениамин Михайлович Фильштинский. Именно он дал в руки профессию, основу. Основа заключается в следующем: подход к роли. Он меня научил, как начинать и с чего начинать фантазию в поисках персонажа, в работе над ролью. Это важно, потому что данная актерская школа, к сожалению, присутствует не у всех. Дальше уже была, наверное, «школа» моих кинопутешествий, знакомств и понимания кино с точки зрения режиссеров, операторов, актеров, художников, каскадеров, костюмеров, гримеров. У каждого свой подход, свое видение, свои предпочтения. Тут тоже для меня было важно услышать, подслушать, с чем-то согласиться и взять навсегда, от чего-то отказаться сразу и так далее. То есть я проходил и продолжаю проходить курсы подобной киноакадемии.

Так что у меня было достаточно много людей, которые сидят глубоко во мне и которых я могу назвать учителями. Это Алексей Юрьевич Герман, Дмитрий Дмитриевич Месхиев, Сергей Олегович Снежкин, Тимур Бекмамбетов, Юрий Быков, Александр Велединский, Сергей Гармаш, Михаил Пореченков, Олег Ефремов, Сергей Мачильский, Влад Опельянц, Миша Кричман, Константин Аркадьевич Райкин, Олег Павлович Табаков… Я могу вам назвать еще очень много имен людей, у которых я продолжаю учиться.

Но опять же вернусь к моему мастеру Вениамину Михайловичу Фильштинскому. Он меня выпустил в свет со словами: «Ничего не бойся, и главное, не бойся продолжать учиться!» Я это хорошо запомнил. И до сих пор не боюсь продолжать учиться чему-то, чего не знаю. Но были и примеры людей известных фамилий, научивших меня очень правильной истине: не создавай себе кумира! Познакомившись с ними, я был расстроен тем, что они не остались для меня навсегда просто любимыми киногероями, которых я никогда бы не узнал в реальности, как Чарли Чаплина, например. После общения с ними в жизни у меня было полнейшее, чудовищное разочарование и в профессии, и в людях. Поэтому мне кажется, не совсем правильно кого-то называть конкретно: «учителей» было довольно много, и я у всех чему-то учился.

- Олег Павлович Табаков большую роль сыграл в вашей жизни?

Я могу сказать, что он научил меня двум очень важным вещам: отношению к жизни и отношению к профессии. В принципе, вот на этих отправных точках, наверное, и строится близкий круг моих друзей - отношение к профессии, понимание и отношение к жизни. Потому что, если одна из этих составляющих хромает, тогда этих людей нет, образно говоря, за моим столом. А Олегу Павловичу удалось собрать вокруг себя и выпустить в большую жизнь именно таких людей - неравнодушных к профессии и к жизни.

- В школе у вас были любимые педагоги? Какие у вас воспоминания о ней остались?

Вспоминаю с теплотой и школу, и студенческую скамью. Я сейчас понимаю, что это были прекрасное время. А из учителей первой почему-то вспомнилась педагог английского языка. Я сейчас не назову ее имя и фамилию, но визуально она осталась в памяти. Запомнил, потому что она пыталась заниматься с нами школьной самодеятельностью. Как-то я играл в джинсах и длинном свитере кусок из «Гамлета» - не помню какой, но на английском языке. Хоть и учил английский, но ни хрена не понимал, что тогда говорил. Зато передо мной стоял образ Владимира Семеновича Высоцкого, и я пытался хотя бы визуально соответствовать этому ряду. Поэтому был найден растянутый свитер и прочие соответствующие тому образу вещи. Помню, конечно же, классную руководительницу Нину Петровну, и еще, пожалуй, учительницу географии Наталью Юрьевну.

- Я так понимаю, это были ваши любимые предметы - английский и география?

Нет, предметы вряд ли, скорее люди, которые их преподавали. Хотя я до сих пор не знаю толком ни английского, ни географии, что где находится. Более того, чем больше у меня перелетов и переездов, тем больше я вообще запутываюсь в географии нашего земного шара. Все так перемешалось в голове, что я иногда думаю, что это близко, а оказывается, очень далеко. Иногда думаю, что лечу очень далеко, а оказывается, совсем рядом. Все же относительно, все зависит от того, какие мысли, размышления и фантазии сейчас находятся в твоем сердце и в твоей голове. Поэтому 12-часовой перелет иногда проходит незаметно, и бесконечно долго длится перелет в 50 минут.

- Вы были любимым учеником у педагогов, слыли учительской гордостью?

Нет, с чего бы? Нет-нет, никогда не был любимчиком… Знаете, мне всегда было интересно наблюдать за людьми, которые эпатажно, вызывающе вели себя в школе, на студенческой скамье, на все имели свое мнение. И у них я тоже учился. Сам я не был таким.

- Планирую ли я расширять свой репертуар? Конечно! Бутсы точно пока вешать в раздевалке не собираюсь. Фото: Андрея Салова

- Восемь лет назад вы стали открывать творческие студии для детей в разных городах России. Многие из этих ребят наверняка назовут вас своим учителем. Вам это приятно?

Я не против, если эти ребята чему-то научились. Но тут же важно не столько то, чему дети научились, хотя это как бы наш конечный пункт, а то, какая команда единомышленников-педагогов, моих коллег собралась в каждом из одиннадцати задействованных городов. Успели ли они почувствовать и понять то, что я интуитивно хотел до них донести, или не успели. Я вижу, что в основном все успели, и это меня радует. И наши педагоги сейчас творят чудеса с детьми и создают те высокопрофессиональные театральные творения, о которых мы просто не договаривались. Это уже совершенно другой уровень и детей, и, не побоюсь этого слова, постановок. Их много, и ребята трудятся на профессиональных сценах, зарабатывают деньги, которые направляют на благотворительность опять же. То есть эта прекрасная большая машина заработала. Я горд, я счастлив, что многие из этих людей в разных городах нашли себя в жизни.

- А «Собибор» вас чему научил?

Двум вещам. И я постарался это как-то транслировать в кино. Во-первых, мне хотелось бы верить, что в любых обстоятельствах, в любой ситуации всегда найдется хотя бы один человек - просто надо его услышать, - который заставит других поверить в то, что они тоже люди. А второе - это то, что в подобных, мягко говоря, заведениях никогда не родится светлый, положительный герой. Если и родится герой, то это будет герой-мститель. А герой-мститель, скажем так, уже испачкан кровью. Я попытался вложить в содержание свое понимание и свои открытия. А считают эти моменты зрители или нет, это уже другой вопрос. Работая над фильмом, я иногда купировал, обливаясь слезами, соплями и прочим, но убирал из него какие-то сцены, которые были мне дороги. Потому что я понимал, что они будут мешать общему восприятию картины.

Друг тот, кто не умеет притворяться

- А каким должен быть человек, чтобы войти в тот близкий круг ваших друзей, который вы упоминали выше?

Как показывают абсолютно полярные события моей жизни, друзья должны радоваться успехам и с не меньшим рвением сопереживать отрицательным событиям в твоей жизни. Чтобы стать моим другом, нужно быть просто нормальным человеком. Ну, не притворяться, по крайней мере. Очень важно не притворяться.

- Однокурсники Михаил Пореченков и Михаил Трухин - ваши друзья уже почти три десятилетия. Чему вы друг у друга научились за годы такого тесного общения?

Мы не притворяемся, мы иногда, может быть, даже чересчур откровенны. А по-другому не имеет смысла продолжать общение, особенно пройдя десятилетия. Мы радуемся друг за друга, мы говорим колкие слова друг другу, мы шутим друг над другом, мы просто радуемся общению.

- Какие качества, как вы думаете, в вас самом сохранились с детства, не сильно изменившись?

Черт его знает. Думаю, что вера в предполагаемые обстоятельства. Мы в детстве сильно погружены, играя в какие-то игры, свято верим в то, во что мы играем. Я думаю, что сейчас эта вера в предполагаемые обстоятельства, конечно же, чуть-чуть подтерлась, нивелировалась неким цинизмом и пониманием жизни, но все-таки она сохранилась - частично.

Передавать опыт мне пока рано

- Что главное в вас вложили родители? Какой-то из родительских советов, может быть, запомнился и стал вашим жизненным принципом?

Понимать, что движет поступками тех или иных людей. Всегда нужно пытаться понять. А понять - значит простить. Наверное, это самое главное, а все остальное - это уже вторично: совершать ошибки, исправлять их самостоятельно и так далее. Да, в первую очередь - понимать других людей.

- Мой мастер Фильштинский выпустил меня в свет со словами: «Ничего не бойся! И главное - не бойся продолжать учиться». Фото: Андрея Салова

- Каждому родителю важно, чтобы его ребенок вырос хорошим человеком, добрым, воспитанным…

Естественно.

- Вы чему главному хотели бы научить детей, какой свой опыт передать?

Я еще не дошел до момента, когда я передаю опыт. Я могу делиться какими-то своими соображениями, но момента, когда: «Дети, я передаю вам опыт!» - этого еще, слава Богу, нет в моей жизни. В тех же студиях я делюсь своими фантазиями на ту или иную тему. Иногда мы серьезно задумываемся, входя в какие-то коридорчики этих фантазий вместе с ребятами, иногда нет, иногда шутим, балбесничаем. Но мне кажется, вот в этом контрастном душе и замешано формирование личности человека.

- Помнится, Евгений Миронов вас вдохновил на занятия спортом во время подготовки к фильму «Время первых»…

Убедил в том, что это необходимо. И это меня тогда спасло на съемках. Я Жене поверил, и он оказался прав. Теперь я постоянно думаю о том, что важно уделять время спорту. Я не так часто нахожусь в спортивном зале, но я бываю там. У меня есть абонемент, да.

- Вам свойственна ностальгия? Вы сохраняете какие-то старые фотографии, программки, письма?

Нет, ностальгия - это не про меня. Хотя что-то, что дорого моей памяти, я сохраняю, но я не сижу вечерами и не перелистываю альбомы. Конечно же, я не разбрасываюсь теми вещами, которые идут от всего сердца. Храню для того момента, наверное, когда я впаду в истерию маразма и воспоминаний обо всем том, что сделано в моей жизни, когда я залезу на памятник и буду сидеть там. И тогда вот я вернусь к этим коробкам с афишами, сувенирами, подарками и фотографиями, буду их пересматривать и думать о том, что я не зря, наверное, прожил свою жизнь.

Свобода - это, когда люди улыбаются друг другу

- Вы не планируете расширить репертуар? Зрители очень ждут ваших новых театральных работ.

Ну почему же не планирую - планирую, пока просто не знаю чем. Но бутсы точно вешать в раздевалке еще не собираюсь. (Улыбается.)

- Из собственных работ чем особенно дорожите?

Наверное, тем, что сделано своими руками. Я имею в виду прикладное искусство в области древесины. Я люблю что-то делать и мастерить своими руками, не всегда это получается… Но когда получается, это моя гордость! Все остальное - это либо эфемерные воспоминания, относящиеся к театру, воспоминания эмоциональные, на уровне тех людей, партнеров, с которыми мы это вместе делали. Или уже воспоминания вроде: «Ох, здесь неплохо, а вот это вообще хороший фильм» и так далее. Но это уже ко мне не имеет никакого отношения. Те фильмы, которые ушли в большое плавание, к артисту не имеют уже никакого отношения, потому что это было тогда. А сейчас, наверное, дорого то, что в работе, то, чем живешь, ожидание того, с чем встаешь каждое утро и ложишься каждый вечер.

- Что для вас свобода и как вам удается оставаться свободным с такой достаточно зависимой профессией? Я говорю о свободе внутренней, о свободе выбора.

Не знаю, но свобода - это, наверное, когда люди улыбаются друг другу. Пускай даже не голливудскими улыбками, а просто улыбаются глазами. Это свобода, я считаю. Все остальное - это уже варианты.

- Я много езжу. И иногда 12-часовой перелет проходит незаметно, и бесконечно долго длится перелет в 50 минут. Фото: Андрея Салова

Мне нечего стыдиться и отводить глаза в сторону

- Вы верите в судьбу? Вот у вас в фильме есть фраза: «Бог нас спасет, только не надо мешать ему»…

Да, мы ее придумали, и я очень горжусь этой фразой. Это фраза, которая подстегивает Александра Печерского к действию. Ее эффект совершенно противоположен содержанию самой фразы. Девушка Люка, которая вместе с Печерским прибыла в Собибор из другого концлагеря, где он был пойман во время побега, пытается заставить Печерского забыть эту неудачу. Потому что из-за нее очень многие люди погибли: их расстреляли просто за то, что другие побежали. Было такое правило в лагерях - расстреливали каждого пятого или каждого десятого за любую попытку к побегу. И Люка пытается сделать так, чтобы хотя бы последние часы жизни Александр Печерский прожил спокойно. Она призывает его к смирению, что вызывает совершенно обратную реакцию.

- Вы сами как к понятию «судьба» относитесь?

С уважением.

Друзья, семья - вот мои проверенные источники. У меня нет времени и желания сидеть в аккаунтах, потому что это совершенно другая форма общения. Я понимаю, что она зачастую намного быстрее и эффективнее, но я пещерный человек: я за тактильный, энергетический образ общения. Мне необходим рядом человек, с которым я беседую.

- Как вы думаете, почему зрители так любят актера Хабенского? Откройте секрет покорения сердец. Ведь не зря вас называют самым популярным актером начиная с 2000 года и по сегодняшний день.

Знаете, когда мне задают подобные вопросы, я знаю на них ответ. Я занимаюсь своим делом, у меня неприятный и несносный местами характер, я самоед, я всякий-разный. Но я стараюсь честно относиться к тому, что я делаю. Наверное, в этом причина. У меня нет моментов в жизни, когда бы мне было за что отводить глаза в сторону.

- Что вас сегодня приводит в состояние душевного восторга?

Я очень надеюсь, что меня пусть не в состояние душевного восторга, а в состояние душевного спокойствия и равновесия перед началом следующей большой работы приведет счастливое окончание нашего премьерного тура «Собибора» по всей планете… Это раз. И второе: если все-таки наши большие боссы успокоятся и договорятся в некоторой части арабского мира по поводу всевозможных событий. Вот, наверное, эти два момента меня чуть-чуть приведут в состояние спокойствия и душевного равновесия. А дальше я так же буду продолжать переживать. И по поводу подопечных моего благотворительного фонда, и по поводу положения наших пенсионеров и так далее. Есть вещи, которые меня все равно продолжают держать в состоянии напряжения, каждый отдельный случай. Но вот на сегодняшний день, наверное, чтобы выдохнуть, должны произойти две вот эти истории… Одна касается непосредственно меня: это фильм, тур, большое напряжение, огромное количество интервью, разные оценки зрителей разных стран. А второе - это история, которая, не дай Бог, лопнет как гнойник, и все это коснется уже не только меня…

- Ну, дай Бог, чтобы все договорились…

Дай Бог, держим кулаки. Я надеюсь, что не дураки вокруг. Очень хочется на это надеяться.

Константин Хабенский

Образование: ЛГИТМиК (мастерская В.М. Фильштинского)

Семья: сын - Иван (10 лет), дочь - Александра (1,5 года), жена - Ольга Литвинова, актриса МХТ им. Чехова

Карьера: снялся более чем в 100 проектах, среди которых: «Убойная сила», «В движении», «Свои», «Адмиралъ», «Географ глобус пропил», «Метод». В 2008 году основал благотворительный фонд, который помогает детям с онкологическими и другими тяжелыми заболеваниями мозга. С 2010 года открывает по всей стране детские студии творческого развития. Продолжением этого проекта стал фестиваль «Оперение». Народный артист России, актер МХТ им. Чехова

(«Живой») сопровождалась пятиминутными несмолкаемыми аплодисментами, чего не было ещё ни на одном показе на «Кинотавре». Сразу после пресс-конференции с создателями , собравшей, кстати, гораздо большее количество гостей, нежели обычно, актёр ответил на ряд вопросов журналистов при большом скоплении людей и сразу для нескольких изданий. А ведущему программы «Индустрия кино» Ивану Кудрявцеву удалось заполучить Константина Хабенского на отдельное интервью, что называется, тет-а-тет.

Иван Кудрявцев

Во-первых, поздравляю вас с картиной. Признаюсь - это великолепный фильм, раз в несколько лет бывают фильмы, которые делают меня таким счастливым как зрителя. И поздравляю с великолепной ролью. Что вас так вдохновило в этой книге, в этой истории?

Константин Хабенский

Чтобы этот фильм состоялся, я, режиссёр и оператор периодически вспоминали фильмы, на которых мы воспитывались, чтобы наша картина с ними ассоциировалась. При просмотре фильма «Географ глобус пропил» вспоминаешь «Полёты во сне и наяву» , «Отпуск в сентябре» , «Пацаны» ... Эта планка, эти режиссёры и актёры как-то наполнили нашу кровь.

Иван Кудрявцев

Как вы думаете, почему ваш герой такой обаятельный? Ведь он со всех сторон неправильный и всех раздражает. Может, его просто жалко? В чём секрет вашего героя?

Константин Хабенский

Нет, не жалко. Наверное, секрет в том, что он, набивая шишки, борясь и пытаясь бороться с набором своих плохих привычек, продолжает жить, любить и искать. Искать тот мир, ту форму существования, которая ему видится. Пожалуй, это самое заразительное в нём.

Константин Хабенский

Да, и в этом страшном, неказистом, нелепом и неуклюжем мире он лепит свой мир, в котором, как ему кажется, и должны жить люди. И учит этому тех молодых людей, которые находятся рядом.

Иван Кудрявцев

Когда смотришь фильм, вообще не думаешь о сценарии. Только потом понимаешь, как он хорошо и ловко написан. То есть, как говорят, без слов. Но возникло ощущение, что на площадке было много находок, своего рода экспериментов, текстовых и постановочных импровизаций.

Константин Хабенский

Текстовых импровизаций практически не было, всё скомпоновал Велединский. Но, например, один раз режиссёр мне предложил: когда ученики проходят «пороги», чтобы мой герой Служкин сказал - «Тысячу лет маме не звонил». От этого нельзя было отказаться и предложить что-нибудь другое, потому что это, по-моему, гениально. Вообще, мы отталкивались от текста, но иногда принимали решения и фантазировали прямо на месте.

Иван Кудрявцев

Насколько изматывающими были съёмки? У вас там такие локации, что работать, кажется, невозможно.

Герой Константина Хабенского работает учителем географии в средней школе

Константин Хабенский

Это хуже, чем поход. Поход даёт какую-то степень расслабленности. Идёшь себе по реке и идёшь. А здесь дубли, работа с партнёрами, с камерой. Проходит два часа - выгружаемся, возвращаемся обратно, снова загружаем все лодки, корабли - и история повторяется. То есть, это как бы мобилизация.

Иван Кудрявцев

У вас великолепные партнёры по этой картине. Я имею в виду и профессиональных актёров, и тех, кто только начинает свой путь, и даже непрофессионалов. Насколько я понял, некоторые из детей и не начали актёрскую карьеру.

Константин Хабенский

И не начнут, слава Богу. Они поняли, что это такое.

Иван Кудрявцев

Непрофессионалы смотрелись органично, естественно. Возникает вопрос: чему нужно учиться в этой профессии, если, не будучи профессионалом, актёр может выглядеть абсолютно естественно?

Константин Хабенский

Я думаю, это заслуга Александра Велединского и Ирины Третьяковой, которая работала с детьми. Может быть, чуть-чуть моя. Но это, скорее, вопрос к ним. Они смогли настроить молодых ребят, подсказать им, что нужно. Что касается тех, с кем я имел счастье сниматься из профессионалов, из моих коллег, - это просто... букет. И , и , и , и Евгения Брик, и Евгения Крегжде, и , всех не упомню, - это, мне кажется, бриллианты. Огромная радость работать с такими актёрами в одном кадре.

Иван Кудрявцев

Режиссёр Александр Велединский «поднял» очень большой и сложный в постановке, экспедиционный проект. Что в этой личности, в этом характере делает его таким сильным? Как бы центром Вселенной, вокруг которого всё вращается?

Константин Хабенский

Слава Богу, мне повезло в жизни поработать с некоторыми режиссёрами, которые имеют право называть себя режиссёрами. Александр - один из них. Задавая себе вопрос «Могу ли я быть режиссёром?», я говорю себе «нет». Просто потому что это отдельное мировоззрение, особая фантазия и, самое главное, воля и бескомпромиссность в некоторых вопросах. Это режиссёр с большой буквы.

Елена Лядова, звезда «Елены» Андрея Звягинцева, сыграла с Хабенским в фильме «Географ глобус пропил»

Иван Кудрявцев

Понятно, что режиссёр сомневается в процессе работы. Знаете ли вы о каких-либо его сомнениях, или это человек, который транслирует непрерывную мощную уверенность во всём, что происходит?

Константин Хабенский

Александр Велединский делился со мной своими сомнениями. Мы искали, находили, фантазировали. Придумывали, «переворачивали» сцены. Это режиссёр, который отталкивается от актёров.

Актер Константин Хабенский — о новом, более степенном этапе в своей жизни и жизни в условиях сохранения энергии.

«Где только мы с Константином Хабенским не встречались! - Говорит Вадим Верник в предисловии к интервью.- Впервые это случилось в Калининграде, когда он был еще студентом и вместе с однокурсниками играл там дипломный спектакль. На этот раз договорились пообщаться прямо в фотостудии перед съемкой. Я приехал за десять минут до условленного времени. Осмотрел студию, пообщался с сотрудниками и съемочной группой и только потом заметил в коридоре Константина. Оказалось, что он уже час здесь, - приехал утром на скоростном «Сапсане» из Санкт-Петербурга. Костя тихо сидел в дальнем углу и очень комфортно чувствовал себя в уединении. И в этом весь Хабенский...»

Костя, у тебя непривычно короткая стрижка. С чем это связано?

Это связано с париком. Снимаюсь в сериале «Троцкий», у меня там три парика, и, чтобы не травмировать волосы, которых и так не слишком много осталось, я принял волевое решение - коротко подстригся.

В парике комфортно сниматься?

Нет. Так же как в наклеенных бородах, усах и так далее. Поэтому я предпочитаю поступать иначе. Например, для «Метода» я отращивал себе всю растительность, чтобы не думать о том, отклеится борода или нет в самый неподходящий момент.

Тебе как-то везет в последнее время на исторических персонажей: и Колчак был, и певец Пётр Лещенко, теперь вот Лев Троцкий. И космонавт Павел Беляев в фильме «Время первых».

«Последнее время», как ты говоришь, - это уже лет десять. Беляев скорее собирательный образ, так же как и Колчак, да и как Лещенко, потому что не осталось ни одной видеозаписи с ним, мы можем судить об этом человеке только по голосу с пластинки и по фотографиям.

Скажи, Костя, для съемок в фильме «Время первых» нужна была какая-то специальная подготовка?

Физическая - да, по причине того, что там очень много моментов связано с каскадерскими трюками, в первую очередь с невесомостью. Невесомость тоже можно назвать своего рода каскадерским трюком: ты весь день привязан к тросам, тебе нужно сберечь и спину, и ноги, и руки и создать ощущение полета. Приходится держать некоторые части тела в напряжении. Поэтому да, это потребовало немалых физических усилий. И слава богу, что мы с Женей Мироновым чуть раньше подумали об этом: он предложил мне наконец-то заняться спортом. Это на пятом десятке! (Улыбается. )

А ты что, никогда не занимался спортом?

Так, чтобы специально пойти в спортивный зал, - нет. Но если ты окунешься в историю моих спектаклей, то увидишь, что все они, в первую очередь связанные с творчеством Юрия Бутусова (театральный режиссер. - Прим. ОК! ), рассчитаны на хорошую физическую подготовку. Поэтому каждый спектакль - это и тренажерный зал, и чемпионат по забегам каким-то невероятным.

Да-да, особенно «Калигула», мой любимый спектакль с твоим участием.

«Калигула» в том числе. А сейчас вот пришлось подкачать те мышцы, которые «уснули» на время. Но не могу сказать, что я вошел во вкус. Начались другие съемки, так что сейчас продолжаю заниматься больше в домашних условиях: отжимания, резиночка.

Главное, что Женя Миронов тебя вдохновил на эти занятия. Вы, кстати, впервые снимались вместе?

Впервые. Женя прекрасный актер. Это еще одна причина, почему я согласился сниматься в картине «Время первых». Потом сама история. Изначально мы заходили в эту воду, чтобы поучаствовать в очень интересной истории конфликта двух характеров, конфликта мировоззрений двух людей, оказавшихся в замкнутом пространстве. Это чертовски интересный эксперимент. А где он происходит - в космосе, на подводной лодке, в пещере, - это уже по большому счету не имеет значения. У меня не было подобных съемок, это настолько экстремальная ситуация, где по-актерски нельзя переиграть, нельзя пережать.

Что-то я не припомню ни одного фильма или спектакля, где бы ты переигрывал или пережимал.

По крайней мере, об этом можно думать всё время. Мне было очень интересно поучаствовать в этой истории, как, наверное, в свое время было интересно попробовать этот никому не понятный формат «Ночного дозора». А космос, скажем так, более распаханное поле для кинематографа. Я надеюсь, что фильм «Время первых» поднимет общее настроение и престиж страны в глазах зрителей и кто-то задумается еще раз, что именно мы являемся первооткрывателями космоса. Сейчас мне бы хотелось провести параллель с тем, что мы делаем, - я говорю про наши студии творческого развития для детей, наши фестивали. Это не кто-то придумал, это мы сами придумали. Мы придумали и своими руками осуществили. Невероятными усилиями. Не скажу, что прямо космическими, но это тоже требовало запредельных человеческих усилий.

Недавно я был в Нижнем Новгороде, где мы открыли свой фестиваль, промежуточный между летними фестивалями «Оперение». Называется «Малая сцена большой жизни». Он длился три дня. Ребята из семи городов привезли свои серьезные работы, я их посмотрел и, скажем так, поставил знак качества. Мы даже билеты продавали. Дети выходили на сцену - за три дня мы показали восемь спектаклей.

Ты тоже там участвовал?

Да, но не во всех спектаклях, только в трех. Я открывал фестиваль, участвовал в пресс-конференции. Не то чтобы на мне была колоссальная нагрузка, но мне кажется, что мое участие способно привлечь внимание к тем работам, которые мы показываем. А работы стоят этого, действительно. Это спектакли для взрослых, вот в чем дело. Дети играют в спектаклях, а вопросы, которые там поднимаются, адресованы взрослым. Как я могу обойти стороной эту тему? Как я могу сказать: «Нет, я не поеду, я лучше эти два дня полежу на диване»? Как? Никак.

Мне нравится азарт, с которым ты рассказываешь про свое замечательное студийное движение. Я же несколько лет назад был на твоем фестивале в Уфе и с восхищением наблюдал, насколько ребята преданы - причем искренне - этому делу. И ты с такой любовью, с такой радостью, с такой невероятно теплой энергией всему этому отдавался и отдаешься. Идет время, и в этом плане ничего не меняется.

Нет, меняется. Не в плане моего отношения, конечно. Мне нравится, с какой скоростью этот «кустик» растет, какие невероятные «цветы» на нем вырастают. Я уже не знаю, чего ждать от следующего фестиваля, в хорошем смысле.

Ты существуешь в очень плотном графике. Сознательно загоняешь себя в жесткие рамки?

Понимаю, о чем ты говоришь. Я всё время нахожусь в состоянии «надо разбавить свой график отдыхом, какими-то каникулами». Последние несколько лет живу с этой мечтой. И всё время у меня не получается осуществить задуманное.

При всем этом ты человек несуетный.

Я, наверное, несуетный. Но тут другое: я очень... увлекающийся, вот от этого надо отталкиваться. Вроде я и придумал себе какой-то график, а потом оп! - еще что-то интересное, потом оп! - студии, какие-то гастроли, потом что-то еще. Мне сложно отказаться от вещей, которые мне нравятся. Тех, что связаны с профессией.

Обычно такая жадность до работы проявляется у тех, кому жизнь чего-то недодала. Но у тебя совсем иной случай.

Конечно, мне грешить на то, что «недодала», неправильно. С другой стороны, и говорить, что «додала», тоже не совсем верно.

Что ты имеешь в виду?

У меня есть хорошие предложения, были хорошие предложения, но говорить о том, что у меня всё случилось и всё замечательно, я не хочу просто принципиально. Есть работа, есть много-много всего, но, опять же говорю, отказаться от того, что интересно, что увлекает (это не обязательно кино, не обязательно театр), я не могу.

Когда находишься в постоянном цейтноте, можно стать злым, раздраженным.

А характер со временем портится?

Ну наверняка все мы идем этой дорогой. Иногда наступают моменты благости, доброты и так далее. Это не обязательно должно наступать в Великий пост. Этот пост может длиться и в течение года - для тех, кто научился гасить в себе, скажем так, негативную энергию и не пускать в себя озлобленность. Иногда это просто сказывается на физическом состоянии. Ну, много всего. Я нормальный человек, и повышенное внимание тоже иногда не к месту и не вовремя. Но я понимаю, что не надо становиться на эту дорожку. Не надо озлобляться.

Послушай, у тебя столько прекрасных поводов для положительных эмоций! Ты женился. Оля Литвинова - красивая женщина и талантливая актриса, я давно слежу за ее судьбой в Московском Художественном театре. Дочка родилась меньше года назад. Всё это тоже дает какую-то новую энергию.

Несомненно.

Скажи, а дочкой ты успеваешь заниматься?

Нет. Я только что приехал из Питера, и, вместо того чтобы сразу нырнуть домой, сижу вот в фотостудии с тобой и общаюсь на тему того, что мне катастрофически не хватает времени, понимаешь? А вообще я скажу очень простую вещь (это к вопросу о том, как на всё хватает сил и как всё успевать): я понял, что просто не надо задавать самому себе эти вопросы, не надо. И не надо пытаться ответить на них, когда их задают другие. Иначе сил не хватит, иначе ты начнешь двигаться как сороконожка и запутаешься. Поэтому ответов я не ищу. Просто надо больше спать.

Сколько ты спишь?

По-разному, иногда можно днем нагнать по десять минут в паузах, в перестановках на съемках, между репетициями. Я очень быстро засыпаю. У меня с налогами всё хорошо, поэтому я моментально засыпаю. (Улыбается. ) А вообще есть тренинговые такие вещи (на актерских курсах их преподают) - это упражнения на расслабление. Но мне, честно говоря, даже и не нужны эти упражнения. Просто, наверное, ритм и усталость плюс возраст - тоже не надо об этом забывать - способствуют тому, что ты моментально выключаешься.

Надолго вырвался в Москву?

На пару дней. У меня сейчас все съемки в Питере. «Троцкого» мы частично снимали в Мексике, а всё остальное время - в Санкт-Петербурге.

Скажи, Питер остается для тебя родным городом?

А что ты вкладываешь в понятие «родной город»? Во-первых, Питер прекрасен с любыми фасадами в солнечный день. Любое качество фасадов в солнечный день радует глаз. Но этих солнечных дней немного в Санкт-Петербурге, к сожалению. И я сейчас смотрю на качество фасадов домов, расположенных не в центре города, которые раньше были роскошными, а сейчас, к сожалению, в ужасающем состоянии, и это меня дико расстраивает. Если бы это был не мой родной город, то, наверное, это бы меня так не расстраивало. Соответственно, я еще испытываю к Питеру серьезные чувства.

То есть стопроцентным москвичом ты, наверное, никогда не станешь.

Я сейчас стопроцентный пассажир. Пассажир самолетов, поездов, кораблей - всего чего угодно, как и многие мои коллеги...

...и сменить пластинку ты не можешь и не хочешь.

Сергей Прокофьев говорил, что вначале его бесили и убивали гастрольные дороги, а в какой-то момент он стал воспринимать дорогу как часть своей жизни и наслаждаться ею, наблюдать за ней, вытаскивать из нее приключения, и вдруг эта дорога превратилась в праздник. Это наблюдение о жизни я «подхватил» на съемках фильма Ани Матисон «Прокофьев: Во время пути». И я стараюсь следовать этому, иначе всё, что ты делаешь, превратится в ад.

Знаешь, многие смотрят на тебя, на твои грустные глаза и считают, что ты по жизни не очень веселый человек…

Да я хохочу внутри! Я внутри хохочу - партнеры и друзья не дадут соврать. А внешность, она обманчива.

Костя, несколько лет назад ты рассказывал мне про свой аскетизм, что ты приходишь домой, а в холодильнике у тебя только колбаса.

В каждой шутке есть доля шутки. Сейчас у тебя семейная жизнь, всё по-другому. Или ты остаешься таким же аскетом?

Пусть скажут про меня «идиот пафосный»: сейчас, когда что-то получается, когда есть какой-то невероятный интерес к тому, что ты делаешь, мне неважно, что там в холодильнике.

Я тебя спрашиваю про житейскую ситуацию, а ты всё равно на профессию разговор переводишь.

Скажи, а быт вообще есть в твоей жизни?

Есть, есть. Но по дому никаких обязанностей на меня не вешают, если ты об этом.

Счастливый.

Я выхожу на охоту, рубить лес и зверя стрелять, привожу всё это домой и опять ухожу на охоту. Вот мои обязанности по большому счету.

И Олю всё это устраивает?

Пока да. В этом и есть предназначение мужчины, когда-то именно с этого всё и началось. А то сейчас слишком много амазонок появилось на территории России, которые сами выходят на охоту и отбирают у нас и пушнину, и лес, и так далее.

Понятно, тебе больше нравится по старинке, когда глава семьи все-таки мужчина.

Ты занят в МХТ только в одном спектакле. Это «Контрабас», практически моноспектакль. Недавно снялся в фильме «Коллектор» - это практически монофильм. Тебе так комфортнее всего?

С юмором говорю об этом: конечно, в этой ситуации никто не мешает, никто не забывает текст. (Улыбается. ) Я специально пошел по этой дороге, - имею в виду «Контрабас». Уже потом было предложение сняться в «Коллекторе», и я тоже не мог от него отказаться, потому что сценическое пространство моноспектакля и кинопространство моноработы - это разные вещи, это разное напряжение, разные формы существования. В спектакле, даже если актер один на сцене, есть диалог, есть разговор со зрителем. Даже если зритель лишен текста, он не лишен эмоций, которые выдает тебе как собеседник.

Тебе бы хотелось и дальше двигаться в этом направлении?

Нет, нужно иметь совесть. Ты не забывай, что у меня еще и в «Современнике» спектакль «Не покидай свою планету» по «Маленькому принцу».

Тоже, по сути, моноспектакль.

Бог троицу любит. Я думаю, что нужно на этом остановиться. Вообще я очень надеюсь, что звезды так сойдутся и мы опять поработаем в нашей прекрасной команде, что-нибудь выдадим а-ля «Мушкетёры десять лет спустя», образно говоря.

Ты про вашу команду с Мишей Трухиным и Мишей Пореченковым?

Да. Надеюсь на это. И Юрия Николаевича Бутусова подключим, потому что мы десять лет назад последний раз с ним что-то делали.

У вас остается прежняя спайка с Трухиным, с Пореченковым? Или сейчас тебе достаточно своей семьи?

Я не скажу, что этого достаточно. Нам, в принципе, всегда чего-то не хватает. А спайка, как ты говоришь, никуда не делась: даже когда мы долго не видимся, она ощущается в СМС-переписке. Когда мы выходим друг с другом на связь, мы понимаем, что ничего не меняется, слава богу, в этом смысле. Но наверное, у нас закончился тот этап жизни, когда мы друг у дружки ночевали вповалку, притом что были уже женатыми. Начался другой этап жизни, может быть, более степенный. Хотя, может, это со стороны кажется, что степенный, а на самом деле внутренний жар, пыл тот же самый.

Костя, я иногда общаюсь по телефону с твоей мамой Татьяной Геннадьевной, у нее такой мощный темперамент, так много невероятно позитивной энергии. А ты все-таки тихушник. Кепочка, темные очки - лишь бы никто не заметил.

Что касается Татьяны Геннадьевны, моей мамы, то да, она свою энергию распаляет везде на 180, а то и на 360 градусов. А я стараюсь всё это сохранять для сценических подмостков, до момента, когда это нужно выплеснуть. Мы, ленинградцы, всегда жили и продолжаем жить в законе сохранения энергии.

У нас низкое небо, у нас дует сильный ветер, у нас не надо очень часто открывать рот для болтовни, иначе замерзнешь. Поэтому закон сохранения энергии в нас, ленинградцах, глубоко сидит. Далее в какой-то момент появляется необходимость «открывания», и вот тогда мы выдаем. А мама все-таки провела свое детство в Йошкар-Оле. Это более теплый климат, все-таки это Марийская АССР бывшая и там немножко по-другому всё. Я же родился и вырос в Ленинграде.

Ты говоришь «мы, ленинградцы». То есть ленинградцем считать себя приятнее, чем петербуржцем?

Я точно не петербуржец. Петербуржцев я видел. А я, наверное, питерский ленинградец.

В чем разница?

Если меня поставить рядом с фасадом петербургского здания, я не буду гармонировать с ним. А вот петербуржец будет. Петербуржцы - это какой-то другой внутренний ритм, другой мир. Вот у нас в институте был такой педагог по зарубежному театру Гительман Лев

Иосифович. В начале 90-х мы сидели зимой в неотапливаемых аудиториях в куртках, шарфах. А он заходил в костюме-тройке, у него изо рта шел пар (потому что было холодно), смотрел на нас, таких упакованных в ватники молодых и наглых, и говорил, глядя в окно: «Вот я зашел - и выглянуло солнце». Потом читал лекцию и в перерыве обращался к нам: «А теперь мы с вами спустимся в буфет и выпьем чашечку кофе». Что подразумевалось под чашечкой кофе? Одноразовые пластиковые стаканы, которые еще были проткнуты сигаретами. А он брал эту прожженную пластиковую тару, на дне немножко кофе, и пил, смакуя сам процесс. Вот для меня это истинный петербуржец.

Отличный пример! Слушай, Костя, удивительная вещь: когда мы с тобой только начали говорить, ты был уставший, измученный с дороги, а сейчас, хоть и не так много времени прошло, у меня ощущение, что ты как будто преобразился, как будто отдохнул, и взгляд стал помягче.

Это потому, что ты, слава богу, сохраняешь в себе профессию, умеешь вести разговор, задавать вопросы, на которые мне интересно отвечать. Если бы на твоем месте сидел человек, который бы задавал банальные вопросы, я бы через десять минут уже скукожился. Вот, наверное, и весь ответ.

Спасибо тебе.

Я не болтун, но ты превращаешь меня вот в этого болтуна, который размышляет о любимом городе, о профессии, о том, надо или не надо так много отдавать ей времени и сил. Я, например, понимаю, что выходить на сцену для того, чтобы проговорить текст и вывести себя, народного-перенародного, лауреата многочисленных премий, и уйти, мне неинтересно. Мне интересно, как Михаил Константинович Девяткин, актер Театра Ленсовета, когда ему было 75 лет, прыгал по стульям, уже плохо видел, но тем не менее прекрасно играл! И вот он говорил: «Костенька, неважно - заслуженный ты или какой угодно. Важно, что ты сегодня вышел и доказал, что ты имеешь на это право». Я запомнил его слова.

Еще немного про профессию. Я уже говорил тебе однажды, что в абсолютном восторге от того, как ты сыграл в комедии «Хороший мальчик». Такой острохарактерный получился персонаж, папаша главного героя. Хочется почаще видеть тебя на экране и таким тоже!

Ну вот таких интересных вещей, начиная со сценария, не так много в моей жизни, не так много. Поэтому за эту историю я ухватился. Это было на девяносто процентов хулиганство. Когда мы все фантазируем в одном направлении - это всегда большой кайф. Когда режиссер фантазирует в одном направлении, а ты совершенно в другом - это ад, это муки. Ты играешь, стиснув зубы.

В профессии есть условия: режиссер и актер. Кто первый занял стул, тот и режиссер. Как у психиатров: кто первый надел халат - тот и врач. Поэтому правила игры нужно принимать, либо изначально не входить в эту игру.

А ты не хочешь сам занять режиссерский стул?

Я прекрасно отдаю себе отчет, чем занимаются эти люди и что нужно уметь для того, чтобы этим заниматься по-настоящему. Но попробовать, наверное, пора бы. Чтобы либо влюбиться в это, либо сказать: «Правильно, что не пошел в эту сторону».

Все-таки ты перфекционист, Константин Хабенский.

Я могу ошибаться, но у меня полное ощущение, что таким меня сделали на курсе в театральном институте. Мне кажется, на курс я пришел совсем другим. Я повторю фразу, которую я когда-то для себя сформулировал: в институте у меня произошло какое-то незаметное переливание крови.

А в чем ты стал другим?

Я даже не знаю, как сказать... Вот плохой и хороший вкус - в чем разница? Я не говорю, что у меня прям хороший вкус, но люди, которые умеют фантазировать, - это люди с хорошим вкусом. Люди, которые не умеют фантазировать, - у них, к сожалению, более скудные возможности. Так вот я, наверное, пришел в институт с достаточно скудными возможностями. А вышел пускай с не совсем отточенной актерской техникой, но зато с фонтанами идей и желанием работать. Хотя поначалу у меня были страшнейшие тупики, не дадут соврать мои друзья-однокурсники. Мастер курса Вениамин Михайлович Фильштинский периодически говорил нам: «Найдите в себе силы уйти из профессии».

Кто-нибудь ушел?

Из двадцати шести человек с курса в профессии остались человек семь-восемь. Вот ответ на твой вопрос...

Что ж, Костя, я рад нашей встрече и разговору. И пусть по-прежнему покой тебе только снится. Убежден, в твоем случае иначе и быть не может.

Я тебе так скажу: я в достаточно нормальной весовой категории боксерской, я не обременен никаким жиром, мне не тяжело передвигаться. Единственное, что я все-таки учился не на летчика-испытателя, поэтому физически все эти перелеты-переезды - они, конечно, сказываются. Но мы причешемся, расправим брови - и дальше в бой! Наверное, так... Ну что, пойду осваивать технику фотомодели? (Улыбается. )

Фото: Ольга Тупоногова-Волкова. Стиль: Ирина Волкова. Груминг: Светлана Житкевич

5% от сборов «Собибора» пойдут на благотворительность, поэтому я начну с нее, а не с кино. Вопрос не про публичную благотворительность, а про частную: как вы думаете, доброе дело обесценивается, если ты рассказал о нем близким?

У нас сейчас, скажем так, достаточно актуален этот вопрос. И у этого явления даже есть свое название - тихая благотворительность. Потому что довольно большое количество людей - не подавляющее, но большое - предпочитают делать добрые дела, помогать, участвовать в жизни фондов и при этом оставаться анонимными, не рассказывать о себе и так далее. Это нормальный человеческий подход. Но ситуация на сегодняшний день такова, что мы все равно призываем говорить об этом открыто по одной простой причине - люди, которым ты открылся с точки зрения благотворителя, с точки зрения человека неравнодушного, люди, которые тебя знают и уважают, пойдут этой же дорогой. То есть это скорее не пиар-ход, не пиар-кампания, а это просто такой момент, когда нужно громко говорить о благотворительности в нашей стране.

Хочется сравнить российскую и западную ментальность добрых дел, поэтому задам вам тот же заковыристый вопрос, что и Хью Джекману, который тоже очень много занимается благотворительностью.

Интересно, давайте.

© Каропрокат

- В общем, Джекман сыграл реального героя - величайшего шоумена Барнума - которому принадлежит фраза: «Благотворительность, совершенная с выгодой для благотворителя, в два раза эффективнее, чем бескорыстная». Согласны ли вы с этим героем?

Я так скажу: благотворительность в любом формате - даже если человек преследует цель показать себя любимого и на этом заработать какие-то дивиденды для себя или для своего дела - так вот, благотворительность в любом формате остается благотворительностью. Пускай эти люди продолжают жить своей жизнью, но то, что они сделали, - все это идет на общее благо.

В одном интервью вы сказали, что не гордитесь ни одним своим фильмом, максимум - какой-то сценой или несколькими секундами. Какая сцена - или какие секунды - «Собибора» вызывают у вас гордость?

- «Собибор» - все-таки немножко другая история. Все-таки это история, которую от начала до конца задумывал, придумывал и воплощал уже непосредственно ваш покорный слуга, поэтому на этот фильм то правило не распространяется. Потому что после «Собибора» я выдохнул и сказал себе: «Я на сегодняшний день ничего выше и больше в этой профессии сделать не могу». Мне кажется, фильм получился честным, эмоциональным, и мне не стыдно показать эту историю обычному зрителю.

После «Собибора» я выдохнул и сказал себе: «Я на сегодняшний день ничего выше и больше в этой профессии сделать не могу

Константин Хабенский

О «Собиборе»

Ваши ожидания от того, каким режиссером вы окажетесь, в итоге соответствуют действительности? Например, вы думали, что будете режиссером требовательным, а оказались мягким?

Наверное, я был не более требовательным по отношению к себе как к режиссеру, чем по отношению к себе, будучи актером. Наверное, так вот. Не более требовательным.

Сейчас про войну снимают экспериментальными методами. Возьмем, например, : там используется ручная камера при съемках в концлагере. А вы оказались классицистом - за исключением той страшной вспышки насилия, когда пленники начинают убивать нацистов. В этом противоречии был какой-то план?

Я снимал человеческую историю и не гнался за новыми форматами. Мне не хотелось ничего перемудрить, рассказывая эту историю. Не перемудрить - это очень важно, а еще важнее было не передавить, скажем так, приемами, которые называются «ниже пояса» и которые работают стопроцентно. Вы понимаете, о чем я говорю: например, лишний раз показать истерзанное тело или что-то еще в этом роде. Вместо всего этого я делал ставку на актерские работы и с их помощью хотел добиться той эмоции, на которую я надеялся, рассчитывал, и к которой я шел.

Я вам так скажу: без Игоря Плахова не было бы никакого Антона.