Катерина - решительный, цельный русский характер (по пьесе А. Островского «Гроза»). Образ Катерины в пьесе А. Н. Островского «Гроза

В драме «Гроза» Островский создал очень сложный в психологическом отношении образ — образ Катерины Кабановой. Эта молодая женщина располагает зрителя своей огромной, чистой душой, детской искренностью и добротой. Но живет она в затхлой атмосфере «темного царства» купеческих нравов. Островскому удалось создать светлый и поэтичный образ русской женщины из народа. Основная сюжетная линия пьесы — это трагический конфликт живой, чувствующей души Катерины и мертвого уклада жизни «темного царства». Честная и трогательная Катерина оказалась бесправной жертвой жестоких порядков купеческой среды. Недаром Добролюбов назвал Катерину «лучом света в темном царстве». Катерина не смирилась с деспотизмом и самодурством; доведенная до отчаяния, она бросает вызов «темному царству» и гибнет. Только так она может сохранить от грубого давления свой внутренний мир. По мнению критики, для Катерины «не смерть желанна, а жизнь невыносима. Жить для нее — значит быть самой собой. Не быть самой собой — значит для нее не жить».

Образ Катерины построен на народно-поэтической основе. Ее чистая душа слита с природой. Себя она представляет как птицу, образ которой в фольклоре тесно связан с понятием воли. «Я жила, ни об чем не тужила, точно птичка на воле». Катерине, попавшей в дом Кабановой, как в страшную тюрьму, часто вспоминается родительский дом, где к ней относились с любовью и пониманием. Разговаривая с Варварой, героиня спрашивает: «…Отчего люди не летают, как птицы? Знаешь, мне иногда кажется, что я птица». Катерина рвется на волю из клетки, где вынуждена оставаться до конца дней.

Высокие чувства, прилив радости и благоговения вызывала в ней религия. Красота и полнота души героини выражались в молитвах к Богу. «В солнечный день из купола такой светлый столб вниз идет, и в этом столбе ходит дым, точно облака, и вижу я, бывало, будто ангелы в этом столбе летают и поют. А то, бывало… ночью встану… да где-нибудь в уголке и молюсь до утра. Или рано утром в сад уйду, еще только солнышко восходит, упаду на колени, молюсь и плачу».

Свои мысли и чувства Катерина выражает поэтичным народным языком. Напевная речь героини окрашена любовью к миру, употребление множества уменьшительно-ласкательных форм характеризует ее душу. Она говорит «солнышко», «водица», «могилушка», часто прибегает к повторам, как в песнях: «на тройке на хорошей», «и люди мне противны, и дом мне противен, и стены противны». Пытаясь выплеснуть кипящие в ней чувства, Катерина восклицает: «Ветры буйные, перенесите вы ему мою печаль-тоску!»

Трагедия Катерины в том, что она не умеет и не хочет лгать. А в «темном царстве» ложь — основа жизни и взаимоотношений. Борис говорит ей: «Никто не узнает про нашу любовь…», на что Катерина отвечает: «Пусть все знают, пусть все видят, что я делаю!» В этих словах проявляется мужественная, цельная натура этой женщины, рискующей бросить вызов обывательской морали, в одиночку противостоять обществу.

Но, полюбив Бориса, Катерина вступает в борьбу с собой, со своими убеждениями. Она, замужняя женщина, чувствует себя великой грешницей. Ее вера в Бога — это не ханжество Кабанихи, которая прикрывает Богом свою злобу и человеконенавистничество. Осознание собственной греховности, муки совести преследуют Катерину. Она жалуется Варе: «Ах, Варя, грех у меня на уме! Сколько я, бедная, плакала, чего уж я над собой не делала! Не уйти мне от этого греха. Никуда не уйти. Ведь это нехорошо, ведь это страшный грех, Варенька, что я другого люблю?» Катерина не задумывается над тем, что это над ней совершили насилие, отдав замуж за нелюбимого. Ее муж, Тихон, рад уехать из дому и не хочет защитить жену от свекрови. Сердце подсказывает ей, что ее любовь — величайшее счастье, в котором нет ничего плохого, но мораль общества и церкви не прощает свободного проявления чувств. Катерина бьется среди неразрешимых вопросов. Материал с сайта

Напряжение в пьесе нарастает, Катерина страшится грозы, слышит страшные пророчества сумасшедшей барыни, видит на стене картину, изображающую страшный суд. В помрачении рассудка она кается в своем грехе. Покаяние от чистого сердца по религиозным законам обязательно требует прощения. Но люди забыли доброго, прощающего и любящего Бога, у них остался Бог карающий и наказывающий. Катерина не получает прощения. Жить и мучиться она не хочет, ей некуда идти, любимый человек оказался таким же слабым и зависимым, как и ее муж. Все предали ее. Самоубийство церковь считает страшным грехом, но для Катерины это акт отчаяния. Лучше оказаться в аду, чем жить в «темном царстве». Героиня не может причинить никому вреда, поэтому она решает сама уйти из жизни. Бросаясь с обрыва в Волгу, Катерина в последний миг думает не о своем грехе, а о любви, которая осветила ее жизнь великим счастьем. Последние слова Катерины обращены к Борису: «Друг мой! Радость моя! Прощай!» Можно только надеяться, что Бог окажется милосерднее к Катерине, чем люди.

В мироощущении Катерины гармонически срастается славянская языческая древность, уходящая корнями в доисторические времена, с демократическими веяниями христианской культуры. Религиозность Катерины вбирает в себя солнечные восходы и закаты, росистые травы на цветущих лугах, полеты птиц, порхание бабочек с цветка на цветок. С нею заодно и красота сельского храма, и ширь Волги, и заволжский луговой простор. А как молится героиня, «какая у ней на лице улыбка ангельская, а от лица-то как будто светится».

Излучающая духовный свет земная героиня Островского далека от сурового аскетизма домостроевской морали. По правилам «Домостроя», на молитве церковной надлежало с неослабным вниманием слушать божественное пение, а «очи долу имети». Катерина же устремляет свои очи вверх. И что видит, что слышит она на молитве церковной? Эти ангельские хоры в столпе солнечного света, льющегося из купола, это церковное пение, подхваченное пением птиц, эту одухотворенность земных стихий - стихиями небесными… «Точно, бывало, я в рай войду, и не вижу никого, и время не помню, и не слышу, когда служба кончится».

Радость жизни переживает Катерина в храме. Солнцу кладет она земные поклоны в своем саду, среди деревьев, трав, цветов, утренней свежести просыпающейся природы. «Или рано утром в сад уйду, еще только солнышко восходит, упаду на колена, молюсь и плачу…»

В трудную минуту жизни Катерина посетует: «Кабы я маленькая умерла, лучше бы было. Глядела бы с неба на землю да радовалась всему. А то полетела бы невидимо, куда захотела. Вылетела бы в поле и летала бы с василька на василек по ветру, как бабочка». «Отчего люди не летают!.. Я говорю: отчего люди не летают так, как птицы? Знаешь, мне иногда кажется, что я птица. Когда стоишь на горе, так тебя и тянет лететь. Вот так бы разбежалась, подняла руки и полетела».

Вольнолюбивые порывы Катерины даже и в детских ее воспоминаниях не стихийны: «Такая уж я зародилась горячая! Я еще лет шести была, не больше, так что сделала! Обидели меня чем-то дома, а дело было к вечеру, уж темно, я выбежала на Волгу, села в лодку да и отпихнула ее от берега». Ведь этот поступок Катерины вполне согласуется с народной ее душой. В русских сказках герой всегда скрывается от преследователей.

Издревле славяне поклонялись рекам, верили, что все они текут в конец света белого, туда, где солнце из моря подымается, - в страну правды и добра. Вдоль по Волге, в долбленой лодочке пускали костромичи солнечного бога Ярилу, провожали в обетованную страну теплых вод. Бросали стружки от гроба в проточную воду. Пускали по реке вышедшие из употребления иконы. Так что порыв маленькой Катерины искать защиты у Волги - это уход от неправды и зла в страну света и добра, это неприятие «напраслины» с раннего детства и готовность оставить мир, если все в нем ей «опостынет».

Не почувствовав первозданной свежести внутреннего мира Катерины, не поймешь жизненной силы и мощи ее характера, образной тайны народного языка. «Какая я была резвая! - обращается Катерина к Варваре, но тут же, сникая, добавляет: - Я у вас завяла совсем». Цветущая заодно с природой душа Катерины действительно увядает во враждебном ей мире диких и кабановых.

В начале пятидесятых годов в творчестве Островского происходят существенные перемены. Взгляд на купеческую жизнь в первой комедии «Свои люди - сочтемся!» кажется драматургу «молодым и слишком жестким». «…Пусть лучше русский человек радуется, видя себя на сцене, чем тоскует. Исправители найдутся и без нас. Чтобы иметь право исправлять народ, не обижая его, надо ему показать, что знаешь за ним и хорошее; этим-то я теперь и занимаюсь, соединяя высокое с комическим». В пьесах первой половины пятидесятых годов «Не в свои сани не садись», «Бедность не порок» и «Не так живи, как хочется» Островский изображает преимущественно светлые, поэтические стороны русской жизни. Эти же традиции сохраняются в драме «Гроза». Поэтика произведений Островского и сегодня покоряет сердца читателей и зрителей.

Образ Матрены Тимофеевны в поэме «Кому на Руси жить хорошо»... Часть, названная «Крестьянка». Вообще этот образ занимает особое место во всей поэзии Некрасова. Русская женщина всегда была для Некрасова главной...

Характер - это судьба человека.
Древнеиндийское изречение

В XIX веке русская литература приобрела всемирное значение. В России шли бурные социальные процессы. «Переворотился» старый патриархальный порядок, «укладывался» новый, еще неведомый русским людям строй - капитализм. Перед литературой стояла задача показать русского человека переходной эпохи.

Нa этом фоне Островский занимает особое место. Он был единственным русским писателем первого ранга, целиком посвятившим себя драматургии и написавшем около пятидесяти пьес. Своеобразен и тот мир, который Островский принес в литературу: нелепые купцы, старомодные стряпчие, бойкие свахи, кроткие приказчики и строптивые купеческие дочки, актеры провинциальных театров.

Пьеса «Гроза», опубликованная в 1860 году, явилась своеобразным источником творческих достижений Островского. В этой пьесе драматург изобразил не только мертвящие условия «темного царства», но и проявления глубокой ненависти к ним. Сатирическое обличив естественно слилось в этом произведении с утверждением в жизни новых сил, положительных, светлых, поднимающихся на борьбу за свои человеческие права. В героине пьесы Катерине Кабановой писатель нарисовал новый тип самобытной, цельной, самоотверженной русской женщины, решительностью своего протеста предвещавшей наступление конца «темного царства».

Действительно, цельность характера Катерины прежде всего отличает эту иронию. Обратим внимание на жизненные истоки этой цельности, на культурную почву, которая ее питает. Без них характер Катерины увядает, как подкошенная трава.

В мироощущении Катерины гармонически сочетается славянская языческая древность с веяниями христианской культуры, одухотворяющей и нравственно просветляющей старые языческие верования. Религиозность Катерины немыслима без солнечных восходов и закатов, росистых трав на цветущих лугах, полетов птиц, порханий бабочек с цветка па цветок.

Вспомним, как молится героиня, «какая у нее на лице улыбка ангельская, а от лица как будто светится». Что-то иконописное есть в этом лице, от которого исходит светлое сияние. Нo излучающая духовный свет земная героиня Островского далека от аскетизма официальной христианской морали. Ec молитва - светлый праздник духа, пиршество воображения: эти ангельские хоры в столпе солнечного света, льющегося из купола, перекликающиеся с пением странниц, щебетанием птиц. «Точно, бывало, я в рай войду, и не вижу никого, и время не помню, и не слышу, когда служба кончится». A ведь «Домострой» учил молиться со страхом и трепетом, со слезами. Далеко ушла жизнелюбивая религиозность Катерины от изживающих себя норм старой патриархальной нравственности.

В мечтах юной Катерины есть отзвук христианской легенды о рае, божественном саде Эдеме, возделывать который завещано было первотворным людям. Жили они, как птицы небесные, и труд их был свободным трудом вольных людей. «Я жила, ни об чем не тужила, точно птичка на воле. Маменька во мне души не чаяла, наряжала меня, как куклу, работать принуждала; что хочу, бывало, то и делаю... Встану я, бывало, рано; коли летом, так схожу на ключок, умоюсь, принесу с собою водицы и все, все цветы в доме полью». Очевидно, что легенда о рае обнимает у Катерины и всю красоту жизни земной: молитвы восходящему солнцу, утренние посещения ключей - студенцов, светлые образы ангелов и птиц.

В ключе этих мечтаний Катерины и другое нешуточное стремление полететь: «Отчего люди не летают!.. Я говорю: отчего люди не летают, как птицы? Знаешь, мне иногда кажется, что я птица. Когда стоишь на горе, так тебя и тянет лететь».

Откуда приходят и Катерине эти фантастические мечты? He плод ли они болезненного воображения? Нет. В сознании Катерины воскресают вошедшие в плоть и кровь русского народного характера языческие мифы. А для народного сознания характерны всевозможные поэтические олицетворения. И Катерина у Островского обращается к буйным ветрам, травам, цветам по-народному как к существам одухотворенным.

He осознав этой первозданной свежести ее внутреннего мира, не поймешь жизненной силы и мощи ее характера, образной красоты ее народного языка. «Какая я была резвая! Я у вас завяла совсем». И верно, цветущая заодно с природой душа иронии действительно «увядает» в мире Диких и Кабановых.

Нежность и удаль, мечтательность и земная страстность сливающих друг с другом в характер Катерины, и главным в нем оказывается не мистический порыв прочь от земли, а нравственная сила, одухотворяющая земную жизнь.

Душа героини Островского из числа тех избранных русских душ, которым чужды компромиссы, которые жаждут вселенской правды и на меньшем не помирятся.

В кабановском царстве, где вянет и иссыхает все живое, Катерину одолевает тоска по утраченной гармонии. Томление героини но земной любви духовно возвышенно, чисто: Каталась бы я теперь по Волге, на лодке, с песнями, либо на тройке нa хорошей, обнявшись». Ее любовь сродни желанию поднять руки и полететь, от нее героиня ждет слитком многого. Любовь к Борису, конечно, ее тоску не утолит. Ни потому ли Островский усиливает контраст между высоким любовным полетом Катерины и бескрылым увлечением Бориса.

Душевная культура Бориса совершенно лишена национального нравственного приданого. Он единственный герой в «Грозе», одетый не по-русски. Калинов для него трущоба, здесь он чужой человек. Судьба сводит друг с другом людей, несоизмеримых по глубине и нравственной чуткости. Борис живет настоящим днем и едва ли способен всерьез задуматься о нравственных последствиях своих поступков. Ему сейчас весело и этого достаточно: «Надолго ль муж - то уехал? О, так мы погуляем! Время-то довольно... Никто и не узнает про нашу любовь... Сравним его реплики со словами Катерины: «Пусть все знают, пусть все видят что я делаю!.. Коли я для тебя греха не побоялась, побоюсь ли я людского суда?»

Какой контраст! Какая полнота свободной и открытой всему миру любви в противоположность робкому, сластолюбивому Борису!

Объясняя причины всенародного покаяния Катерины, не следует делать упор на суеверия и невежество, на религиозные предрассудки и страх. Подлинный источник покаяния героини в другом: в ее чуткой совестливости. Страх Катерины -внутренний голос ее совести. Катерина равно героична как в страстном и безоглядном любовном увлечении, так и в глубоко совестливом всенародном покаянии. Какая совесть! Какая могучая русская совесть! Какая могучая нравственная сила!

Трагедия Катерины, на мой взгляд, в том, что жизнь, ее окружающая, лишилась цельности и полноты, вступила в полосу глубокого нравственного кризиса. Душевная гроза, пережитая, прямое следствие этой дисгармонии. Катерина чувствует свою вину не только перед Тихоном Кабанихой и не столько перед ними, сколько перед всем миром. Ей кажется, что вся вселенная оскорблена ее поведением. Только полнокровная и духовно богатая личность может так глубоко ощущать свое единство с мирозданием и обладать столь высоким чувством ответственности перед высшей правдой и гармонией, которая в нем закреплена.

Для общего значения пьесы очень важно, что Катерина, решительный, цельный русский характер, появилась не откуда-то извне, а сформировалась в калиновских условиях. Именно в душе женщины из города Калинова рождается новое отношение к миру, новое чувство, еще не ясное самой героине. Это просыпающееся чувство личности. И это внушает надежду, что зреют в народе новые, свежие силы. Значит, и обновление жизни, радость свободы не за горами.

"Общественный сад на высоком берегу Волги; за Волгой - сельский вид", - такой ремаркой Островский открывает "Грозу", Действие русской трагедии возносится над волжской ширью, распахивается на всероссийский простор, ему сразу же придается поэтическая окрыленность: "Не может укрыться град, в верху горы стоя".
В устах Кулигина звучит песня "Среди долины ровная" - эпиграф и поэтическое зерно "Грозы". Это песня о трагичности добра и красоты: чем богаче духовно и нравственнее человек, тем меньше у него опор, тем драматичнее его существование. В этой песне уже предвосхищается судьба героини с ее человеческой неприкаянностью, с невозможностью найти опору и поддержку, с ее неумением приспосабливаться к обстоятельствам.

И вот перед нами Катерина, которой одной дано в "Грозе" удержать всю полноту жизнеспособных начал народной культуры. Откуда же берутся у Катерины жизненные истоки этой цельности? Для того чтобы это понять, надо обратиться к культурной почве, которая ее питает. Без нее характер Катерины увядает, как скошенная трава.
В мироощущении Катерины гармонически сочетается славянская языческая древность с христианской культурой, одухотворяющей и нравственно просветляющей старые языческие верования. Религиозность Катерины немыслима без солнечных восходов и закатов, росистых трав на цветущих лугах, полетов птиц, порханий бабочек с цветка на цветок. В монологах героини оживают знакомые мотивы русских народных песен. В мироощущении Катерины бьется родник исконно русской песенной культуры и обретают новую жизнь христианские верования.

Давайте посмотрим, как молится Катерина, "какая у ней на лице улыбка ангельская, а от лица-то как будто светится". Что-то иконописное есть в этом лице, от которого исходит светлое сияние. Но излучающая духовный свет земная героиня А. Н. Островского далека от аскетизма официальной христианской морали. Ее молитва - светлый праздник духа, пиршество воображения: "Точно, бывало, я в рай войду, и не вижу никого, и время не помню, и не слышу, когда служба кончится". Далеко ушла жизнелюбивая религиозность Катерины от норм старой патриархальной морали.
Радость жизни переживает она в храме, солнцу кладет земные поклоны в саду, среди деревьев, трав, цветов, утренней свежести, просыпающейся природы: "Или рано утром в сад уйду, еще только солнышко восходит, упаду на колена, молюсь и плачу, и сама не знаю, о чем молюсь и о чем плачу; так меня и найдут".
В мечтах юной Катерины звучат отзвуки христианских легенд о рае, божественном саде Эдеме. Очевидно, что легенда о рае включает у нее и всю красоту жизни земной: молитвы восходящему солнцу, утренние посещения ключей-студенцов, светлые образы ангелов и птиц. В ключе этих мечтаний и другое нешуточное стремление - полететь: "Отчего люди не летают!.. Вот так бы разбежалась, подняла руки и полетела".

Откуда приходят к Катерине эти фантастические мечты? Не плод ли они болезненного воображения, не каприз ли утонченной натуры? Нет. В сознании Катерины пробуждаются вошедшие в плоть и кровь русского народного характера древние языческие мифы, вскрываются глубокие пласты славянской культуры.

Вольнолюбивые порывы в детских воспоминаниях тоже не стихийны. В них также ощущается влияние народной культуры. "Такая уж я зародилась горячая! Я еще лет шести была, не больше, так что сделала! Обидели меня чем-то дома, а дело было к вечеру, уж темно, я выбежала на Волгу, села в лодку, да и отпихнула ее от берега. На другое утро уж нашли, верст за десять!" Ведь этот поступок согласуется с народной сказкой о правде-истине. В народных сказках девочка обращается к речке с просьбой спасти ее, и речка укрывает девочку в своих берегах. Так что порыв маленькой Катерины искать защиты у Волги - вполне сказочный и вполне социальный: здесь уход от неправды и зла в страну правды и добра, здесь неприятие напраслины с самого детства и решительная готовность оставить этот мир, если все в нем ей опостылеет.
И вот в доме Кабановых Катерина попадает в "темное царство" духовной несвободы. "Здесь все как будто из-под неволи", здесь поселился суровый религиозный дух, здесь выветрился демократизм, исчезла жизнелюбивая щедрость народного мироощущения.
По ходу действия Катерина не слышит Феклуши, но принято считать, что именно таких странниц немало перевидела и переслышала она на недолгом своем веку. Монолог героини, играющий ключевую роль в трагедии, опровергает подобный взгляд. Даже странницы в доме Кабанихи другие, из числа тех ханжей, которые "по немощи своей далеко не ходили, а слыхать много слыхали". И рассуждают они о "последних временах", о грядущей кончине мира. Эти странницы чужды чистому миру Катерины, они на службе у Кабанихи, и значит, ничего общего у них с Катериной быть не может.

В монологах героини пьесы воплощаются заветные народные чаяния и надежды. Нежность и удаль, мечтательность и земная страстность сочетаются в характере Катерины; главным в нем оказывается не мистический порыв прочь от земли, а нравственная сила, одухотворяющая земное бытие.
В Катерине торжествует жизнелюбие русского народа, который искал в религии не отрицание жизни, а утверждение ее. Душа героини Островского - из числа тех избранных русских душ, которым чужды компромиссы, которые жаждут вселенской правды и на меньшее не согласны.