Роль семьи Болконских в произведении

Важную роль играет в романе «Война и мир» семья Болконских. С ними неразрывно связаны основные проблемы произведения великого писателя. В тексте прослеживаются истории нескольких семей. Основное внимание уделяется Болконским, Ростовым и Курагиных. Симпатии автора на стороне Ростовых и Болконских. Между ними большая разница Отношения между Ростовыми чувственные и эмоциональные. Болконскими руководит разум и целесообразность. Но именно в этих семьях воспитываются любимые герои Льва Николаевича Толстого. Члены семьи Болконских являются яркими представителями людей «мира и света». Их судьбы тесно переплетаются с жизненными путями остальных персонажей произведения. Они принимают активное участие в развитии сюжетной линии повествования. Психологические проблемы, вопросы нравственности, морали, семейных устоев находят отражение в изображении этих персонажей.

Характеристика отношений

Болконские относятся к древнему княжескому роду и проживают в имении Лысые горы, расположившемся неподалёку от столицы. Каждый из членов семьи – личность неординарная, наделённая сильным характером и недюжинными способностями.

Глава семьи

Старый князь Николай Андреевич, его сын Андрей Николаевич и княжна Марья Николаевна – члены семьи Болконских в романе «Война и мир».

Во главе семьи стоит старый князь Болконский. Это человек с сильным характером и устоявшимся мировоззрением. Успешная карьера военного, почести и уважение остались для него в далёком прошлом. На страницах книги мы видим старого человека, устранившегося от военной службы и государственных дел, уединившегося в своём имении. Несмотря на удары судьбы, он полон сил и энергии. День старого человека расписан по минутам. В его распорядке находится место как умственному, так и физическому труду. Николай Андреевич составляет планы военных кампаний, работает в столярной мастерской, занимается обустройством имения. Он находится в здравом уме и хорошей физической форме, не признаёт праздности для себя и заставляет жить по его правилам всех домочадцев. Особенно тяжело приходится дочери, которая вынуждена изучать естественные науки и терпеть тяжёлый нрав отца.

Гордый и непреклонный характер старого князя доставляет окружающим много неприятностей, а неподкупность, честность и ум вызывают уважение.

Князь Андрей

С Андреем Болконским мы знакомимся в первой главе произведения. Он появляется среди гостей светского салона Анны Павловны Шерер и сразу привлекает всеобщее внимание. Молодой человек выделяется на общем фоне не только внешностью, но и своим поведением. Мы понимаем, что окружающие люди вызывают в нём раздражение и даже злость. Ему неприятны фальшивые маски, ложь, лицемерие и пустые разговоры светского общества. Искренняя добрая улыбка появляется на лице героя только при виде Пьера Безухова. Андрей Болконский молод, красив, образован, но неудовлетворён своим существованием на этой земле. Он не любит свою красивую жену, недоволен карьерой. На протяжении развития сюжетной линии образ героя открывается перед читателем во всей своей глубине.

В начале романа Андрей, человек, мечтающий стать похожим на Наполеона. Поэтому принимает решение оставить беременную жену, наскучивший образ жизни и отправляется на военную службу. Он мечтает о героических поступках, славе и всенародной любви. Высокое небо Аустерлица изменяет его мировоззрение и корректирует планы на жизнь. Он постоянно ищет себя. Подвиги и тяжёлые ранения, любовь и предательства, разочарования и победы наполняют жизнь одного из любимых героев Толстого. В итоге молодой князь находит истинный смысл жизни в служении Отечеству, защите своей Родины. Судьба героя трагична. Он умирает от тяжёлого ранения, так и не воплотив своей мечты в жизнь.

Княжна Марья

Сестра Андрея Болконского, княжна Марья – один из самых ярких и трогательных образов повествования. Живя рядом со своим отцом, она терпелива и покорна. Мысли о муже, своей семье и детях кажутся ей несбыточными мечтами. Марья непривлекательна: «некрасивое слабое тело и худое лицо», неуверенна в себе и одинока. Замечательными в её облике были только «большие, глубокие, лучистые» глаза: «Своё предназначение она видит в служении господу. Глубока вера даёт силы, является отдушиной в её непростой жизненной ситуации. «Я не желаю другой жизни, да и не могу желать, потому что не знаю другой жизни», ̶ говорит о себе героиня.

Робкая и мягкая княжна Марья ко всем одинаково добра, искренна и духовно богата. Ради близких людей девушка готова на жертвы и решительные поступки. В финале романа мы видим героиню счастливой женой Николая Ростова и заботливой матерью. Судьба вознаграждает её за преданность, любовь и терпение.

Фамильные черты

В романе «Война и мир» дом Болконских – образец истинно аристократических устоев. В отношениях царит сдержанность, хотя все члены семьи искренне любят друг друга. Спартанский образ существования не позволяет проявлять свои чувства и переживания, хныкать, жаловаться на жизнь. Строгие правила поведения никому не позволено нарушать.

Болконские в романе «Война и мир» олицетворяют лучшие черты уходящего в историю дворянского сословия. Некогда представители этого класса были основой государства, посвящали свою жизнь служению, Отечеству, как и представители этой благородной фамилии.

У каждого из рода Болконских свои неповторимые черты характера. Но есть в них нечто общее, что объединяет этих людей. Их отличает фамильная гордость, честность, патриотизм, благородство, высокий интеллектуальный уровень развития. Предательству, подлости, трусости нет места в душах этих героев. Характеристика семьи Болконских складывается постепенно на протяжении всего повествования.

Замысел классика

Проверяя прочность семейных уз, писатель проводит своих героев через ряд испытаний: любовью, войной и светской жизнью. Представители рода Болконских благополучно справляются с трудностями благодаря поддержке родных людей.

По замыслу великого писателя, главы, посвящённые описанию жизни семьи Болконских, играют огромную роль в идейном содержании романа «Война и мир». Они люди «света», достойные глубокого уважения. Изображение семейного уклада любимых героев помогает классику отобразить «мысль семейную», построить своё произведение в жанре семейной хроники.

Тест по произведению

/ Война и мир

В Лысых Горах в декабре 1805 г. побывал князь Василий с младшим сыном - Анатолем; цель Курагина состояла в том, чтобы женить своего беспутного сына на богатой наследнице - княжне Марье. Княжну необычайно взволновал приезд Анатоля; старый князь не хотел этого брака - он не любил Курагиных и не хотел расставаться с дочерью. Случайно княжна Марья замечает Анатоля, обнимающего её компаньонку-француженку, m-lle Бурьен; к радости своего отца, она отказывает Анатолю.
После Аустерлицкого сражения старый князь получает письмо от Кутузова, в котором сказано, что князь Андрей "пал героем, достойным своего отца и своего отечества". Там же говорится, что среди убитых Болконский не обнаружен; это позволяет надеяться, что князь Андрей жив. Между тем княгиня Лиза, жена Андрея, должна родить, и в самую ночь родов возвращается Андрей. Княгиня Лиза умирает; на её мёртвом лице Болконский читает вопрос: "Что вы со мной сделали?" - чувство вины перед покойной женой более не оставляет его.
Пьера Безухова мучает вопрос о связи его жены с Долоховым: намёки знакомых и анонимное письмо постоянно возбуждают этот вопрос. На обеде в московском Английском клубе, устроенном в честь Багратиона, между Безуховым и Долоховым вспыхивает ссора; Пьер вызывает Долохова на дуэль, на которой он (не умеющий стрелять и никогда не державший прежде пистолета в руках) ранит своего противника. После тяжёлого объяснения с Элен Пьер уезжает из Москвы в Петербург, оставив ей доверенность на управление своими великорусскими имениями (что составляет большую часть его состояния).
По дороге в Петербург Безухов останавливается на почтовой станции в Торжке, где знакомится с известным масоном Осипом Алексеевичем Баздеевым, который наставляет его - разочарованного, растерянного, не знающего, как и зачем жить дальше, - и даёт ему рекомендательное письмо к одному из петербургских масонов. По приезде Пьер вступает в масонскую ложу: он в восторге от открывшейся ему истины, хотя сам ритуал посвящения в масоны его несколько смущает. Преисполненный желания делать добро ближним, в частности своим крестьянам, Пьер едет в свои имения в Киевской губернии. Там он очень рьяно приступает к реформам, но, не имея "практической цепкости", оказывается вполне обманутым своим управляющим.
Возвращаясь из южного путешествия, Пьер навещает своего друга Болконского в его имении Богучарово. Князь Андрей после Аустерлица твёрдо решил нигде не служить (чтобы отделаться от действительной службы, он принял должность по сбору ополчения под началом своего отца). Все его заботы замыкаются на сыне. Пьер замечает "потухший, мёртвый взгляд" своего друга, его отрешённость. Энтузиазм Пьера, его новые взгляды резко контрастируют с скептическим настроением Болконского; князь Андрей полагает, что ни школы, ни больницы для крестьян не нужны, а отменить крепостное право нужно не для крестьян - они привыкли к нему, - а для помещиков, которых развращает неограниченная власть над другими людьми. Когда друзья отправляются в Лысые Горы, к отцу и сестре князя Андрея, между ними происходит разговор (на пароме во время переправы): Пьер излагает князю Андрею свои новые взгляды ("мы живём не нынче только на этом клочке земли, а жили и будем жить вечно там, во всем"), и Болконский впервые после Аустерлица видит "высокое, вечное небо"; "что-то лучшее, что было в нем, вдруг радостно проснулось в его душе". Пока Пьер был в Лысых Горах, он наслаждался близкими, дружескими отношениями не только с князем Андреем, но и со всеми его родными и домашними; для Болконского со встречи с Пьером началась (внутренне) новая жизнь.
Возвратившись из отпуска в полк, Николай Ростов почувствовал себя как дома. Все было ясно, заранее известно; правда, нужно было думать о том, чем кормить людей и лошадей, - от голода и болезней полк потерял почти половину людей. Денисов решается отбить транспорт с продовольствием, назначенный пехотному полку; вызванный в штаб, он встречает там Телянина (в должности обер-провиантмейстера), избивает его и за это должен предстать перед судом. Воспользовавшись тем, что он был легко ранен, Денисов отправляется в госпиталь. Ростов навещает Денисова в госпитале - его поражает вид больных солдат, лежащих на соломе и на шинелях на полу, запах гниющего тела; в офицерских палатах он встречает Тушина, потерявшего руку, и Денисова, который после некоторых уговоров соглашается подать государю просьбу о помиловании.
С этим письмом Ростов отправляется в Тильзит, где происходит свидание двух императоров - Александра и Наполеона. На квартире Бориса Друбецкого, зачисленного в свиту русского императора, Николай видит вчерашних врагов - французских офицеров, с которыми охотно общается Друбецкой. Все это - и неожиданная дружба обожаемого царя с вчерашним узурпатором Бонапартом, и свободное дружеское общение свитских офицеров с французами - все раздражает Ростова. Он не может понять, зачем нужны были сражения, оторванные руки и ноги, если императоры так любезны друг с другом и награждают друг друга и солдат неприятельских армий высшими орденами своих стран. Случайно ему удаётся передать письмо с просьбой Денисова знакомому генералу, а тот отдаёт его царю, но Александр отказывает: "закон сильнее меня". Страшные сомнения в душе Ростова кончаются тем, что он убеждает знакомых офицеров, как и он, недовольных миром с Наполеоном, а главное - себя в том, что государь знает лучше, что нужно делать. А "наше дело - рубиться и не думать", - говорит он, заглушая свои сомнения вином.
Те предприятия, которые затеял у себя Пьер и не смог довести ни до какого результата, были исполнены князем Андреем. Он перевёл триста душ в вольные хлебопашцы (т. е. освободил от крепостной зависимости) ; заменил барщину оброком в других имениях; крестьянских детей начали учить грамоте и т. д. Весной 1809 г. Болконский поехал по делам в рязанские имения. По дороге он замечает, как все вокруг зелено и солнечно; только огромный старый дуб "не хотел подчиняться обаянию весны" - князю Андрею в лад с видом этого корявого дуба кажется, что жизнь его кончена.
По опекунским делам Болконскому нужно увидеться с Ильёй Ростовым - уездным предводителем дворянства, и князь Андрей едет в Отрадное, имение Ростовых. Ночью князь Андрей слышит разговор Наташи и Сони: Наташа полна восторга от прелести ночи, и в душе князя Андрея "поднялась неожиданная путаница молодых мыслей и надежд". Когда - уже в июле - он проезжал ту самую рощу, где видел старый корявый дуб, тот преобразился: "сквозь столетнюю жёсткую кору пробились без сучков сочные молодые листья". "Нет, жизнь не кончена в тридцать один год", - решает князь Андрей; он едет в Петербург, чтобы "принять деятельное участие в жизни".
В Петербурге Болконский сближается со Сперанским - государственным секретарем, близким к императору энергичным реформатором. К Сперанскому князь Андрей испытывает чувство восхищения, "похожее на то, которое он когда-то испытывал к Бонапарте". Князь становится членом комиссии составления воинского устава, В это время Пьер Безухов тоже живёт в Петербурге - он разочаровался в масонстве, примирился (внешне) со своей женой Элен; в глазах света он - чудак и добрый малый, но в душе его продолжается "трудная работа внутреннего развития".
Ростовы тоже оказываются в Петербурге, т. к. старый граф, желая поправить денежные дела, приезжает в столицу искать места службы. Берг делает предложение Вере и женится на ней. Борис Друбецкой, уже близкий человек в салоне графини Элен Безуховой, начинает ездить к Ростовым, не в силах устоять перед обаянием Наташи; в разговоре с матерью Наташа признается, что не влюблена в Бориса и не собирается выходить за него замуж, но ей нравится, что он ездит. Графиня поговорила с Друбецким, и тот перестал бывать у Ростовых.
В канун Нового года должен быть бал у екатерининского вельможи. Ростовы тщательно готовятся к балу; на самом балу Наташа испытывает страх и робость, восторг и волнение. Князь Андрей приглашает её танцевать, и "вино её прелести ударило ему в голову": после бала ему кажутся незначительными его занятия в комиссии, речь государя в Совете, деятельность Сперанского. Он делает предложение Наташе, и Ростовы принимают его, но по условию, поставленному старым князем Болконским, свадьба может состояться только через год. На этот год Болконский уезжает за границу.

Коли тебя убьют, мне, старику,

больно будет... А коли узнаю, что ты

повел себя не как сын Николая

Болконского, мне будет... стыдно!

Этого вы могли бы не говорить

мне, батюшка.

Л. Н. Толстой

Л. Н. Толстой писал, что в «Анне Карениной» он любил «мысль семейную», а в «Войне и мире» — «мысль народную». Тем не менее «мысль семейная» очень убедительна и в «Войне и мире». На протяжении всей эпопеи мы напряженно сле-дим за судьбами разных поколений дворянских семей Ростовых, Болконских, Безуховых, Курагиных. Толстой по-своему решает проблемы «отцов и детей», семей-ного сходства людей «одной породы», несмотря на индивидуальные различия их.

Особенно хороши, значительны и духовно близки, по-моему, Болконские, хотя многие считают, что самому писателю ближе Ростовы. Бесспорно одно: и те, и дру-гие воплощают нормы жизни, которые Толстой считает естественными, исключа-ющими фальшь и лицемерие, присущее придворным кругам.

Всюду, где появляются молодые Болконские, воцаряется атмосфера нравствен-ной чистоты, высокой морали и порядочности. Такими воспитал их отец. Кто же он, человек, по прозвищу «прусский король», безвыездно живущий в своем име-нии? Старый князь Николай Андреевич Болконский, екатерининский вельможа, генерал, был отправлен в отставку сыном императрицы Павлом и поселился в сво-ем родовом имении. После смерти Павла сын его, Александр I, разрешил сослан-ным возвратиться в столицу, но гордый князь Болконский не откликнулся на зов нового царя. Позже и сын его, Андрей Николаевич, откажется от придворной ка-рьеры, навсегда уронив себя в глазах света.

Жизнь старого князя в Лысых Горах ничем не похожа на жизнь богатых вель-мож. «Он говорил, что есть только два источника людских пороков: праздность и суеверие и что есть только две добродетели: деятельность и ум.

Дочь и сын по-разному относятся к деспотизму, к причудам отца: княжна Ма-рья безропотно ему подчиняется, а князь Андрей позволяет себе иронию, но внут-ренне отец ему очень близок. Поражает, что из армии младший Болконский пишет отцу каждый день, настолько необходимо ему общение с этим резким, деспотич-ным, но все понимающим, самым родным человеком на свете.

Старый князь — сын своего века. Поступки его противоречивы, но всегда ис-кренни, нет в нем притворства и фальши. Они разные, отец, его сын и дочь. Но есть общие фамильные черты, черты людей «одной породы», очень сближающие их и позволяющие с полуслова, а иногда и с полувзгляда понимать друг друга. Это прежде всего постоянная работа мысли, «ум ума», по определению Толстого; высо-кая требовательность к себе и другим; серьезные духовные интересы; порядочность во всем; неспособность и нежелание идти на моральные компромиссы.

Невозможно объяснить сцену прощания старого князя с сыном, уходящим на фронт. Ее можно только перечитывать и гордиться людьми, которые умеют так чувствовать, так любить. А слово «дружок» (или «душенька»), произнесенное уже немеющими губами и обращенное к дочери в предсмертные минуты! Как много оно ей сказало, как помогло!

Болконские не говорят о любви — они любят. А если уж слова сказаны, то это навсегда. Если дружат — не изменяют дружбе. Для них очень важно понятие се-мейной чести. Постоянно помнит о своей ответственности за семью князь Андрей. Но он мужчина, воин... А вот мужество и чувство ответственности княжны Марьи поистине поразительны: «Чтобы она, дочь князя Николая Андреевича Болконского, просила господина генерала Рамо оказать ей покровительство и пользовалась его благодеяниями!» — одна эта мысль приводила ее в ужас! И она оставляет Лысые Горы.

Княжна уверена: отец и брат одобрили бы ее, и это прибавляет ей сил. Война жестоко обошлась с семьей Болконских, но княжна Марья достойно несет свое стра-дание, ни в чем не изменяет себе. Наверное, за это Толстой дарит ей любовь и се-мейное счастье. Материал с сайта

1820 год... Прошло восемь лет с тех пор, как умер Николай Андреевич Болконс-кий и погиб князь Андрей. Многое изменилось в Лысых Горах: и дом, и сад, и поме-стье; зазвучали новые голоса, стало шумно и многолюдно. Но неизменными остались высокая духовность, особенное благородство, «вечное душевное напряжение» гра-фини Марьи. Ее «возвышенный нравственный мир» благотворно влияет на всех чле-нов семьи, а мы, читатели, закрывая великую книгу, с благодарностью и восхище-нием думаем о некрасивой прекрасной женщине, в которой продолжают жить ее несгибаемый, гордый отец и самоотверженный брат — живет семья Болконских.

И еще в одном человеке продолжится жизнь этой семьи. Николеньке Болконс-кому в конце романа 15 лет. Он честен и умеет думать. Сам того не зная, он живет высоким духом своих близких. Память об отце для него священна. «Отец! Отец! Да, я сделаю то, чем бы даже он был доволен». Так думает князь Николай Андре-евич Болконский... Его путь предрешен — это почетный путь честного русского дворянина-патриота, члена прекрасной, благородной семьи.

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском

На этой странице материал по темам:

• война и мир семья болконских
• лысые горы болконские
• http://www.sstu.ru//
• слова сказанные князем болконским своему сыну
• семья болконских в романе война и мир

Julie.

прусский король. мамзель Бурьен. батюшка. Милый и бесценный друг, какая страшная и ужасная вещь разлука! Сколько ни твержу себе, что половина моего существования и моего счастия в вас, что, несмотря на расстояние, которое нас разлучает, сердца наши соединены неразрывными узами, мое сердце возмущается против судьбы, и, несмотря на удовольствия и рассеяния, которые меня окружают, я не могу подавить некоторую скрытую грусть, которую испытываю в глубине сердца со времени нашей разлуки. Отчего мы не вместе, как в прошлое лето, в вашем большом кабинете, на голубом диване, на диване «признаний»? Отчего я не могу, как три месяца тому назад, почерпать новые нравственные силы в вашем взгляде, кротком, спокойном и проницательном, который я так любила и который я вижу пред собой в ту минуту, как пишу вам? Вся Москва только и говорит, что о войне. Один из моих двух братьев уже за границей, другой с гвардией, которая выступает в поход к границе. Наш милый государь оставляет Петербург и, как предполагают, намерен сам подвергнуть свое драгоценное существование случайностям войны. Дай Бог, чтобы корсиканское чудовище, которое возмущает спокойствие Европы, было низвергнуто ангелом, которого Всемогущий в своей благости поставил над нами повелителем. Не говоря уже о моих братьях, эта война лишила меня одного из отношений, самых близких моему сердцу. Я говорю о молодом Николае Ростове, который, при своем энтузиазме, не мог переносить бездействия и оставил университет, чтобы поступить в армию. Признаюсь вам, милая Мари, что, несмотря на его чрезвычайную молодость, отъезд его в армию был для меня большим горем. В молодом человеке, о котором я говорила вам прошлым летом, столько благородства, истинной молодости, которую встречаешь так редко в наш век между нашими двадцатилетними стариками! У него особенно так много откровенности и сердца. Он так чист и полон поэзии, что мои отношения к нему, при всей мимолетности своей, были одною из самых сладостных отрад моего бедного сердца, которое уже так много страдало. Я вам расскажу когда-нибудь наше прощание и все, что говорилось при прощании. Все это еще слишком свежо... Ах! милый друг, вы счастливы, что не знаете этих жгучих наслаждений, этих жгучих горестей. Вы счастливы, потому что последние обыкновенно сильнее первых. Я очень хорошо знаю, что граф Николай слишком молод для того, чтобы сделаться для меня чем-нибудь, кроме как другом. Но эта сладкая дружба, эти столь поэтические и столь чистые отношения были потребностью моего сердца. Но довольно об этом. Главная новость, занимающая всю Москву, — смерть старого графа Безухова и его наследство. Представьте себе, три княжны получили какую-то малость, князь Василий ничего, а Пьер — наследник всего и, сверх того, признан законным сыном и потому графом Безуховым и владельцем самого огромного состояния в России. Говорят, что князь Василий играл очень гадкую роль во всей этой истории и что он уехал в Петербург очень сконфуженный. Признаюсь вам, я очень плохо понимаю все эти дела по духовным завещаниям; знаю только, что с тех пор, как молодой человек, которого мы все знали под именем просто Пьера, сделался графом Безуховым и владельцем одного из лучших состояний России, — я забавляюсь наблюдениями над переменой тона маменек, у которых есть дочери-невесты, и самих барышень в отношении к этому господину, который (в скобках будь сказано) всегда казался мне очень ничтожным. Так как уже два года все забавляются тем, чтобы приискать мне женихов, которых я большею частью не знаю, то брачная хроника Москвы делает меня графинею Безуховой. Но вы понимаете, что я нисколько этого не желаю. Кстати о браках. Знаете ли вы, что недавно всеобщая тетушка Анна Михайловна доверила мне, под величайшим секретом, замысел устроить ваше супружество. Это ни более, ни менее, как сын князя Василия, Анатоль, которого хотят пристроить, женив его на богатой и знатной девице, и на вас пал выбор родителей. Я не знаю, как вы посмотрите на это дело, но я сочла своим долгом предуведомить вас. Он, говорят, очень хорош и большой повеса. Вот все, что я могла узнать о нем. Но будет болтать. Кончаю мой второй листок, а маменька прислала за мной, чтоб ехать обедать к Апраксиным. Прочитайте мистическую книгу, которую я вам посылаю; она имеет у нас огромный успех. Хотя в ней есть вещи, которые трудно понять слабому уму человеческому, но это превосходная книга; чтение ее успокоивает и возвышает душу. Прощайте. Мое почтение вашему батюшке и мои приветствия мамзель Бурьен. Обнимаю вас от всего сердца.

Жюли. P. S. Известите меня о вашем брате и о его прелестной жене. Милый и бесценный друг. Ваше письмо от тринадцатого доставило мне большую радость. Вы все еще меня любите, моя поэтическая Жюли. Разлука, о которой вы говорите так много дурного, видно, не имела на вас своего обычного влияния. Вы жалуетесь на разлуку, что же я должна была бы сказать, если бы смела, — я, лишенная всех тех, кто мне дорог? Ах, ежели бы не было у нас утешения религии, жизнь была бы очень печальна. Почему приписываете вы мне строгий взгляд, когда говорите о вашей склонности к молодому человеку? В этом отношении я строга только к себе. Я понимаю эти чувства у других, и если не могу одобрять их, никогда не испытавши, то я не осуждаю их. Мне кажется только, что христианская любовь к ближнему, любовь к врагам достойнее, отраднее и лучше, чем те чувства, которые могут внушить прекрасные глаза молодого человека молодой девушке, поэтической и любящей, как вы. Известие о смерти графа Безухова дошло до нас прежде вашего письма, и мой отец был очень тронут им. Он говорит, что это был предпоследний представитель великого века и что теперь черед за ним, но что он сделает все зависящее от него, чтобы черед этот пришел как можно позже. Избави нас Боже от этого несчастия! Я не могу разделять вашего мнения о Пьере, которого знала еще ребенком. Мне казалось, что у него было всегда прекрасное сердце, а это то качество, которое я более всего ценю в людях. Что касается до его наследства и до роли, которую играл в этом князь Василий, то это очень печально для обоих. Ах, милый друг, слова нашего божественного Спасителя, что легче верблюду пройти в игольное ухо, чем богатому войти в Царствие Божие, — эти слова страшно справедливы! Я жалею князя Василия и еще более Пьера. Столь молодому быть отягощенным таким огромным состоянием, — через сколько искушений надо будет пройти ему! Если б у меня спросили, чего я желаю более всего на свете, — я сказала бы: желаю быть беднее самого бедного из нищих. Благодарю вас тысячу раз, милый друг, за книгу, которую вы мне посылаете и которая делает столько шуму у вас. Впрочем, так как вы мне говорите, что в ней между многими хорошими вещами есть такие, которых не может постигнуть слабый ум человеческий, то мне кажется излишним заниматься непонятным чтением, которое по этому самому не могло бы принести никакой пользы. Я никогда не могла понять страсть, которую имеют некоторые особы: путать себе мысли, пристращаясь к мистическим книгам, которые возбуждают только сомнения в их умах, раздражают их воображение и дают им характер преувеличения, совершенно противный простоте христианской. Будем читать лучше апостолов и Евангелие. Не будем пытаться проникать то, что в этих книгах есть таинственного, ибо как можем мы, жалкие грешники, познать страшные и священные тайны провидения до тех пор, пока носим на себе ту плотскую оболочку, которая воздвигает между нами и вечным непроницаемую завесу? Ограничимся лучше изучением великих правил, которые наш божественный Спаситель оставил нам для нашего руководства здесь, на земле; будем стараться следовать им и постараемся убедиться в том, что чем меньше мы будем давать разгула нашему уму, тем мы будем понятнее Богу, который отвергает всякое знание, исходящее не от Него, и что чем меньше мы углубляемся в то, что Ему угодно было скрыть от нас, тем скорее даст Он нам это открытие Своим божественном разумом. Отец мне ничего не говорил о женихе, но сказал только, что получил письмо и ждет посещения князя Василия; что касается до плана супружества относительно меня, я вам скажу, милый и бесценный друг, что брак, по-моему, есть божественное установление, которому нужно подчиняться. Как бы ни было тяжело для меня, но если Всемогущему угодно будет наложить на меня обязанности супруги и матери, я буду стараться исполнять их так верно, как могу, не заботясь об изучении своих чувств в отношении того, кого Он мне даст в супруги. Я получила письмо от брата, который мне объявляет о своем приезде с женой в Лысые Горы. Радость эта будет непродолжительна, так как он оставляет нас для того, чтобы принять участие в этой войне, в которую мы втянуты Бог знает как и зачем. Не только у вас, в центре дел и света, но и здесь, среди этих полевых работ и этой тишины, какую горожане обыкновенно представляют себе в деревне, отголоски войны слышны и дают себя тяжело чувствовать. Отец мой только и говорит, что о походах и переходах, в чем я ничего не понимаю, и третьего дня, делая мою обычную прогулку по улице деревни, я видела раздирающую душу сцену. Это была партия рекрут, набранных у нас и посылаемых в армию. Надо было видеть состояние, в котором находились матери, жены и дети тех, которые уходили, слышать рыдания тех и других! Подумаешь, что человечество забыло законы своего божественного Спасителя, учившего нас любви и прощению обид, и что оно полагает главное достоинство свое в искусстве убивать друг друга.

Это произведение перешло в общественное достояние. Произведение написано автором, умершим более семидесяти лет назад, и опубликовано прижизненно, либо посмертно, но с момента публикации также прошло более семидесяти лет. Оно может свободно использоваться любым лицом без чьего-либо согласия или разрешения и без выплаты авторского вознаграждения.

Андрей Ранчин

Андрей Михайлович Ранчин (1964) - историк русской литературы; доктор филологических наук, преподаватель филологического факультета МГУ.

Символика в «Войне и мире»

Из опыта комментирования

Нижеследующие заметки написаны на основе моего комментария к «Войне и миру» Л.Н. Толстого (Толстой Л.Н. Собр. соч.: В 8 т. М.: Астрель. Т. 2–3, в печати). Предмет истолкования - некоторые символические элементы в книге, преимущественно неявные либо “непрозрачные” по своему смыслу.

Лысые Горы: к символическому значению топонимики в «Войне и мире»

Название “Лысые Горы” весьма выразительно и необычно. Недавно на страницах газеты «Литература» Е.Ю. Полтавец предложила толкование названия имения Болконских как символического; по её мнению, Лысые Горы ассоциируются с горой Голгофой (собственно, это имя значит “череп”, “лобное место”), на которой был распят Христос. Лысые Горы наделены значением священного пространства. Это имя указывает на “христоподобие” князя Андрея Болконского как мученика: князь Андрей, не спасающийся от гранаты на Бородинском поле и жертвующий собою, подобен Христу, добровольно принимающему крестную смерть. Священный ореол Лысых Гор проявляется, как считает Е.Ю. Полтавец, и в изображении усадьбы как приюта “божьих людей”: княжна Марья постоянно привечает в Лысых Горах странников, юродивых. Наконец, согласно мнению исследовательницы, Лысые Горы - своеобразная символическая замена святого города Киева. Ведь кое-кто из странников совершал паломничество в Киев (к киевским святым горам , по летописной легенде, благословленным апостолом Андреем ); одну из странниц, привечаемых княжной Марьей, зовут Федосеюшка (Феодосия), и это имя напоминает о великом киевском святом Феодосии Печерском. Е.Ю. Полтавец обратила внимание на совпадение слова Горы в названии имения и гор как символически осмысленного ещё в ранней древнерусской словесности элемента киевской топографии; не прошло мимо её внимания и тезоименитство князя Андрея и апостола Андрея. Всё это, по мнению исследовательницы, - знаки соотнесённости Лысых Гор и Киева (Полтавец Е. Гора, голова и пещера в «Капитанской дочке» А.С. Пушкина и «Войне и мире» Л.Н. Толстого // Литература. 2004. № 10).

Представление о наличии в тексте «Войны и мира» глубинных символических структур, на чём настаивает Е.Ю. Полтавец, бесспорно, однако данное ею толкование, как я полагаю, сомнительно.

Прежде всего, соотнесённость смертельного ранения князя Андрея Болконского с крестной смертью-жертвой Христа едва ли существует. (Об этой соотнесённости подробно сказано в другой статье Е.Ю. Полтавец: Полтавец Е. “Нерешённый, висячий вопрос…”: Почему погиб Андрей Болконский // Литература. 2002. № 29.)

Е.Ю. Полтавец истолковывает смерть и даже ранение князя Андрея как вольную жертву в подражание Христу наподобие кончины святого мученика, страстотерпца, проводя параллель с предком князей Волконских (и предком Л.Н. Толстого по материнской линии) святым Михаилом Всеволодовичем, князем Черниговским, убитым по приказанию хана Батыя в 1245 или 1246 году за отказ совершить языческие очистительные обряды, исполнение которых князь воспринял как отречение от Христа. Князь Андрей, утверждает исследовательница, будто бы стоит на Бородинском поле под огнём французской артиллерии и не прячется от гранаты, движимый жертвенными побуждениями.

Такая интерпретация противоречит тексту «Войны и мира». Во-первых, в ранении полковника Болконского нет ничего исключительного: полк князя Андрея находится в резерве у Семёновского оврага, на линии русских позиций, которая действительно подвергалась сильнейшему артиллерийскому обстрелу. В описании обстрела, которому подвергается полк князя Андрея, отражено реальное событие Бородинской битвы - обстрел гвардейских Преображенского и Семёновского полков, находившихся в резерве, во второй линии русской обороны: “На Бородинском поле Семёновский и Преображенский полки были поставлены в резерв позади батареи Раевского. Они простояли под выстрелами сначала вражеской артиллерии, а затем и пехоты 14 часов и выдержали это испытание «стойко, с невозмутимым хладнокровием, каким должны были обладать отборные войска».

Именно этот эпизод описывает Л.Н. Толстой в романе «Война и мир»” (Лапин Вл. Семёновская история: 16–18 октября 1820 года. Л., 1991. С. 25. Цитируется дневник П.С. Пущина: Пущин П. Дневник. 1812–1814. Л., 1987. С. 60).

Во-вторых, нежелание князя Андрея прятаться от гранаты - следствие гордости, оно мотивировано офицерской честью.

“- Ложись, - крикнул голос адъютанта, прилёгшего к земле. Князь Андрей стоял в нерешительности. «Неужели это смерть? - думал князь Андрей, совершенно новым, завистливым взглядом глядя на траву, на полынь и на струйку дыма, вьющуюся от вертящегося черного мячика. - Я не могу, я не хочу умереть, я люблю жизнь, люблю эту траву, землю, воздух…» Он думал это и вместе с тем помнил о том, что на него смотрят.

Стыдно, господин офицер! - сказал он адъютанту” (т. 3, ч. 2, гл. XXXVI. - Текст «Войны и мира» цитируется по изданию: Толстой Л.Н. Собр. соч.: В 22 т. М., 1980.)

Естественная привязанность к жизни и страх смерти борются в душе князя Андрея с представлением о чести, с гордостью - чувством, в главном всё-таки, по Толстому, ложным - с тем чувством, которое движет Наполеоном и ему подобными, с тем чувством, тщету которого Болконский постиг когда-то на поле Аустерлица. При Бородине князь Андрей не хотел умирать. “Воля к смерти” раскрылась в его душе позднее, уже в дни болезни. При этом ситуация сражения исключала возможность “эффектно героического” поведения, как при Аустерлице: надо было “просто” стоять под огнём неприятельской артиллерии, но это “стояние” невероятно далеко - в случае князя Андрея Болконского - от деяния страстотерпца, становящегося “вольной жертвой” в подражание Христу.

И, наконец, чувства, угнездившиеся в душе Болконского перед сражением, далеки от христианской невозмутимости, от всепрощения, от отрешённости от мира и его соблазнов - от того душевного состояния, которое должно быть присуще мученику-страстотерпцу. Он не верит в вечную жизнь и накануне сражения замечает: “А княжна Марья говорит, что это испытание, посланное свыше. Для чего это испытание, когда его уже нет и не будет? никого больше не будет! Его нет!” (т. 3, ч. 2, гл. XXIV). В князе Андрее есть озлобленность, о которой позже будет вспоминать Пьер, боясь, не умер ли Болконский в таком недобром состоянии души. Князь Андрей совсем не по-христиански заявляет, что не брал бы пленных, и признаёт, что “в последнее время мне стало тяжело жить. Я вижу, что стал понимать слишком много. А не годится человеку вкушать от древа познания добра и зла…” (т. 3, ч. 2, гл. XXV). И главное, “от брезгливости к жизни, как ни меняется князь Андрей, ему не дано избавиться” (Бочаров С.Г. Роман Л.Толстого «Война и мир» // Война из-за «Войны и мира»: Роман Л.Н. Толстого в русской критике и литературоведении. СПб., 2002. С. 415). А это чувство нехристианское.

Знание тщеты собственной жизни и жизни вообще, открывающееся князю Андрею накануне Бородина, - это безблагодатное знание. Не случайно упоминание его о знании, полученном Адамом и Евой в нарушение заповеди Бога не вкушать с древа познания добра и зла; внушил им вкусить от этого древа змий - дьявол (Быт. 2, 17; 3, 1–24). Жизнь теперь для Болконского не увиденные “сквозь стекло и при искусственном освещении” волшебного фонаря видения, но “дурно намалёванные картины” (т. 3, ч. 2, гл. XXIV). Он не просто разочаровывается в “славе, общественном благе, любви к женщине” (“И всё это так просто, бледно и грубо при холодном блеске того утра, которое, я чувствую, поднимается для меня”); он отворачивается и от жизни, и от её вечного истока. После ранения, у врат смерти он действительно постигнет высший, неотмирный смысл бытия - но это будет уже другой князь Андрей: “Когда он очнулся после раны и в душе его мгновенно, как бы освобождённый от удерживавшего его гнёта жизни, распустился этот цветок любви, не зависящий от этой жизни, он уже не боялся смерти и не думал о ней” (т. 4, ч. 1, гл. XVI).

Мудрый Кутузов характеризует путь князя Андрея: “Я знаю, твоя дорога - это дорога чести” (т. 3, ч. 2, гл. XVI), и в этом определении нет ничего от мученичества в подражание Христу. Произнося эти слова, Кутузов не случайно вспоминает о героическом порыве князя Андрея в Аустерлицком сражении, и Болконскому это напоминание радостно : “Я тебя с Аустерлица помню… Помню, помню, с знаменем помню, - сказал Кутузов, и радостная краска бросилась в лицо князя Андрея при этом воспоминании <…> Хотя князь Андрей и знал, что Кутузов был слаб на слёзы и что он теперь особенно ласкает его и жалеет вследствие желания выказать сочувствие к его потере, но князю Андрею и радостно и лестно было это воспоминание об Аустерлице”.

А ведь аустерлицкий подвиг князя Андрея оценивается автором «Войны и мира» как ложное, непричастное вечному, высшему смыслу деяние.

А Лысые Горы в «Войне и мире» не являются местом, в котором сосредоточена, преизбыточествует святость. Жизнь в Лысых Горах далека от праведности, полна скрытого недоброжелательства и раздражения. Показательно отношение старого князя к домочадцам (кстати, о религиозности дочери отставной генерал-аншеф отзывается насмешливо-презрительно). Обитают в Лысых Горах не только соблазн, но и грех: это связь старого князя с мадемуазель Бурьен. Конечно, за раздражением и жестокими насмешками князя Николая Андреевича скрывается любовь, проявляющаяся в отношении дочери перед его смертью, но так или иначе Лысые Горы - отнюдь не святое место.

Если они могут быть как-то соотнесены с Голгофой, то в таком случае они одновременно могут ассоциироваться и с Лысой горой как местом ведьмовского сборища. Местом шабаша ведьм слыла “в России Лысая гора близ Киева. Впрочем, Лысые горы такой же скверной репутации имеются и в других славянских землях <…> А мифологи стихийной школы с А.Н. Афанасьевым во главе считают, что «Лысая гора, на которую, вместе с бабою-ягою и нечистыми духами, собираются ведуны и ведьмы, есть светлое, безоблачное небо»” (Амфитеатров А.В. Дьявол // Орлов М.Н. История сношений человека с дьяволом. М., 1992. С. 256).

Ассоциации с ясным небом могут быть также свойственны названию Лысые Горы у Толстого (ср. созерцаемое князем Андреем при Аустерлице небо).

Название Лысые Горы , как и название имения Ростовых Отрадное , действительно, глубоко неслучайно, но смысл его по крайней мере неоднозначен. Словосочетание “Лысые Горы” ассоциируется с бесплодностью (лысые ) и с возвышением в гордости (горы , высокое место). И старого князя, и князя Андрея отличают и рационалистичность сознания (по Толстому, духовно неплодотворная, в противоположность естественности простоты Пьера и правде интуиции, свойственной Наташе Ростовой), и гордость. Кроме того, Лысые Горы , по-видимому, своеобразная трансформация названия имения Толстых Ясная Поляна : Лысые (открытые, незатенённые) - Ясная; Горы - Поляна (и по контрасту “высокое место - низина”). Как известно, описание жизни в Лысых Горах (и в Отрадном) навеяно впечатлениями яснополянского семейного быта.

Тит, грибы, пчельник, Наташа

Накануне Аустерлицкого сражения “на дворе Кутузова слышались голоса укладывавшихся денщиков; один голос, вероятно кучера, дразнившего старого кутузовского повара, которого знал князь Андрей и которого звали Титом, говорил: «Тит, а Тит?»

Ну, - отвечал старик.

Тит, ступай молотить, - говорил шутник.

«И всё-таки я люблю и дорожу только торжеством над всеми ими, дорожу этой таинственной силой и славой, которая вот тут надо мной носится в этом тумане!»” (т. 1, ч. 3, гл. XIII).

Поддразнивающая, “автоматически” повторяющаяся реплика кучера, вопрос, не требующий ответа, выражает и подчёркивает абсурдность и ненужность войны. С нею контрастируют беспочвенные и “туманные” (очень значимо упоминание о тумане) мечты князя Андрея. Эта реплика повторяется немного ниже, в главе XVIII, описывающей отступление русской армии после Аустерлицкого разгрома:

“- Тит, а Тит! - сказал берейтор.

Чего? - рассеянно отвечал старик.

Тит! Ступай молотить.

Э, дурак, тьфу! - сердито плюнув, сказал старик. Прошло несколько времени молчаливого движения, и повторилась опять та же шутка”.

Имя “Тит” символично: святой Тит, праздник которого приходится на 25 августа старого стиля, в народных представлениях ассоциировался с молотьбой (на это время приходился разгар молотьбы) и с грибами. Молотьба в народной поэзии и в «Слове о полку Игореве» - метафора войны; грибы в мифологических представлениях связываются со смертью, с войной и с богом войны Перуном. (См. о мифологическом значении святого Тита: Кондратьева Т.Н. О Титах, Титах Титычах и Титовых детях // Русская речь. 1970. № 1. С. 78–81; Топоров В.Н. Семантика мифологических представлений о грибах // Топоров В.Н. Исследования по этимологии и семантике. М., 2004. Т. 1. Теория и некоторые частные её приложения. С. 768; ср.: 760–761, 772–774.)

Назойливо повторяющееся упоминание имени Тита, ассоциирующееся с бессмыслицей ненужной и непонятной войны 1805 года, контрастирует с героическим, возвышенным звучанием этого же имени в прославляющих Александра I стихах “Славь тако Александра век // И охраняй нам Тита на престоле” из оды поэта и драматурга Н.П. Николева (описание торжественного обеда в московском Английском клубе, данного в честь Багратиона - т. 2, ч. 1, гл. III). Тит из николевской оды - римский император, известный полководец Тит Флавий Веспасиан.

Больше имя Тита в «Войне и мире» не появляется, но один раз оно дано в подтексте произведения. Перед Бородинским сражением Андрей Болконский вспоминает, как “Наташа с оживлённым, взволнованным лицом рассказывала ему, как она в прошлое лето, ходя за грибами, заблудилась в большом лесу” (т. 3, ч. 2, гл. XXV). В лесу она встретила старика пчельника.

Воспоминание князя Андрея о Наташе, заблудившейся в лесу, в ночь накануне Бородинского сражения, накануне возможной смерти, конечно, не случайно. Грибы ассоциируются с днём святого Тита, а именно праздник святого Тита был кануном Бородинского сражения (26 августа старого стиля) - одного из самых кровопролитных в истории войн с Наполеоном. Урожай грибов ассоциируется с громадными потерями обеих армий в Бородинской битве и со смертельным ранением князя Андрея при Бородине. Грибы ассоциируются в мифологических представлениях со смертью, и завтра смерть соберёт свой урожай; грибы также связаны с войной и - в языческой традиции - с богом войны (у восточных славян с Перуном).

Сам же день Бородинского сражения был днём праздника святой Наталии. Грибы как знак смерти неявно противопоставлены Наташе как образу торжествующей жизни (латинское по происхождению имя Natalia означает “рождающая”, и весьма красноречиво, что в Эпилоге Наташа представлена “плодовитой самкой”). Старый пчельник, которого встречает Наташа в лесу, также, очевидно, олицетворяет начало жизни, контрастирующее с грибами и темнотой леса. В «Войне и мире» “роевая” жизнь пчёл - символ естественной человеческой жизни (ср., например, описание Москвы в гл. ХХ ч. 3 т. 3 «Войны и мира»). Показательно, что “пчелиный промысел считается один из тех, которые требуют нравственной чистоты и праведной жизни перед Богом” (Максимов С. Куль хлеба. Нечистая, неведомая и крестная сила. Смоленск, 1995. С. 595).

Гриб - но в метафорическом значении - встречается в тексте «Войны и мира» несколько позднее и опять-таки в эпизоде, изображающем князя Андрея и Наташу. Наташа в первый раз входит в комнату, где лежит раненый Болконский. “В избе этой было темно. В заднем углу у кровати, на которой лежало что-то, на лавке стояла нагоревшая большим грибом сальная свечка” (т. 3, ч. 3, гл. XXXI). Форма гриба, упоминание о грибе и здесь символичны; гриб ассоциируется со смертью, с миром мёртвых; нагар в форме гриба не даёт распространиться свету: “В избе этой было темно”. Темнота наделена признаками небытия, могилы. Не случайно сказано: “В заднем углу, у кровати, на которой лежало что-то…” - не кто-то , а что-то , то есть князь Андрей описывается в восприятии ещё не различающей предметы в темноте Наташи как тело, как словно бы покойник. Но затем всё меняется: “…нагоревший гриб свечки свалился, и она ясно увидела лежащего <…> князя Андрея, такого, каким она всегда его видела”. “Каким всегда” - то есть живого. “Гриб” застит свет, который соотнесён с жизнью. Значимы, очевидно, и фонетические, звуковые ассоциации между словами “гриб” и “гроб”, и подобие шляпки “гриба” крышке гроба. Свеча же напоминает о свече из евангельского речения Иисуса Христа: “Вы - свет мира <…> И зажегши свечу, не ставят её под сосудом, но на подсвечнике, и светит всем в доме. Так да светит свет ваш перед людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного” (Мф. 5, 14–16). Толстой, по-видимому, непосредственно апеллирует к этому речению, когда упоминает о “переноске”, на которой находилась свеча в комнате, в которой лежал князь Андрей: этой “переноске” соответствует свеча из речения Христа.

Святой Николай Мирликийский, Николай Андреевич, Николай и Николенька

Несколько упоминаемых в «Войне и мире» храмов посвящено святому Николаю (Николе) Мирликийскому. Пьер по пути к Бородинскому полю спускается по дороге, ведущей “мимо стоящего на горе направо собора, в котором шла служба и благовестили” (т. 3, ч. 2, гл. ХХ). Это новый Никольский собор на городище Можайска, у кромки вала (святой Николай Мирликийский - небесный покровитель Можайска). Собор был построен в 1685 году как надвратный храм; Пьер должен был видеть его в перестроенном виде, но без построенной в 1814 году колокольни: в 1802–1812 годах старый обветшавший храм был перестроен в неоготическом стиле архитектором А.Н. Бакарёвым. (См. об этом храме: Мокеев Г.Я. Можайск - священный город русских. М., 1992. С. 78–80. Храм сохранился.)

Упоминание Толстого о можайском Никольском соборе не случайно: Можайск и его надвратный храм воспринимались как символические ворота Москвы, Московской земли, а святой Николай - как покровитель не только Можайска, но и всей Русской земли. По замечанию участника похода на Россию Стендаля, “не воззвания и не награды воодушевляют русских солдат на бой, а приказания святого угодника Николая” (Стендаль. Жизнь Наполеона // Стендаль. Итальянские хроники. Жизнь Наполеона. М., 1988. С. 444; пер. с франц. А.Кулишер). Символично и имя святого, производное от греческого слова “победа”; имя “Николай” означает “победитель народов”, наполеоновская армия же состояла из солдат разных народов - “двунадесяти язык” (двадцати народов). В двенадцати вёрстах не доходя до Можайска, на Бородинском поле, у ворот Москвы русские одерживают духовную победу над армией Наполеона. Николай (Никола) Мирликийский особенно почитался на Руси; в простом народе его даже могли считать четвёртым Богом кроме Троицы, “русским Богом”; см. об этом: Успенский Б.А. Филологические разыскания в области славянских древностей (Реликты язычества в восточнославянском культе Николая Мирликийского). М., 1982. По замечанию С.В. Максимова, “вообще, св. Никола пользуется в народе огромным уважением за его любовь к крестьянам и почитается самым старшим и самым близким к Богу святым угодником” (Максимов С.В. Куль хлеба. Нечистая, неведомая и крестная сила. С. 608). Платон Каратаев, олицетворяющий в «Войне и мире» народную душу, молится кроме Флора и Лавра (Фролы и Лавры) именно Николе-угоднику (т. 4, ч. 1, гл. XII).

Когда французский авангард вступил в Москву, “oколо середины Арбата, близ Николы Явленного, Мюрат остановился, ожидая известия от передового отряда о том, в каком положении находилась городская крепость «le Kremlin »” (т. 3, ч. 3, гл. XXVI). Храм Николы Явленного выступает здесь в роли своеобразного символического замещения святого Кремля, вехи на подступах к нему.

Знаменательно, что и Пьер Безухов для исполнения покушения на Наполеона (а он полагает, что избран свыше для этой роли) отправился “к Николе Явленному, у которого он в воображении своём давно определил место, на котором должно быть совершено его дело” (т. 3, ч. 3, гл. XXXIII). Выбор места, естественно, неслучаен. Пьер как бы ищет небесного покровительства, помощи святого Николая (Николы).

Покидающие Москву наполеоновские войска и русские пленные проходят “мимо церкви”, осквернённой французами: у ограды был поставлен стоймя “труп человека <…> вымазанный в лице сажей” (т. 4, ч. 1, гл. XIII). Не названная церковь - это сохранившийся храм Николы Чудотворца (Николая Мирликийского) в Хамовниках. Основное здание церкви было построено в 1679–1682 годах, один из приделов, трапезная и колокольня - в 1692 году, второй придел - в 1757 году. Толстой не называет церкви, но это упоминание было понятным для каждого москвича. Ведь «Война и мир» - произведение, адресованное по преимуществу москвичам, а не петербуржцам. В «Войне и мире» противопоставлены не в выгоду новой столице Москва и Петербург. При этом петербургские топографические реалии практически не упоминаются в книге (купание полицейского с медведем в Фонтанке - исключение). Между тем московские реалии, адреса упоминаются очень часто, причём в расчёте на посвящённого читателя, их хорошо знающего. Помимо улиц, бульваров и площадей это, например, Гурьев дом (т. 1, ч. 3, гл. XIII), Юсупов дом (дом князя Н.Б. Юсупова в Харитоньевском переулке - т. 3, ч. 3, гл. XVI), дом князя Грузинского на углу Поварской (т. 3, ч. 3, гл. XXXIV), приход Успения на Могильцах (т. 2, ч. 5, гл. XII), домовая церковь Разумовских (церковь Вознесения на Гороховом поле - т. 3, ч. 1, гл. XVIII). В случае с “Гурьевым домом”, о котором вспоминает Николай Ростов в полудрёме, находясь во фланкёрской цепи, Толстой, ориентирующийся на собственное восприятие Москвы, очевидно, допускает исторический анахронизм: Гурьевым домом (“Гурьевкой”) назывался роскошный дом, построенный по проекту М.Ф. Казакова на углу Тверской и Малого Гнездниковского переулка для московского главнокомандующего А.А. Прозоровского после 1778 года (вероятно, в 1790–1795 годах). Он принадлежал позднее княгине Голицыной, затем Куракиной; в руках “богатого помещика Гурьева, который его окончательно забросил”, дом оказался только в 1840-х годах и только с этого времени приобрёл обиходное название “Гурьев дом”. (См.: Гиляровский В.А. Москва и москвичи. М., 2002. С. 227.)

Изображение храма Николы в Хамовниках - это ещё один пример указания на символическое значение святого Николы (Николая) и имени “Николай” в «Войне и мире»: Никола Угодник словно бы выпроваживает из Москвы французов, которые осквернили его храм.

Действие Эпилога приходится на “канун зимнего Николина дня, 5 декабря 1820 года”. Престольный праздник в Лысых Горах, где собираются любимые толстовские герои, - праздник святого Николая. По мнению Б.И. Бермана, приуроченность событий Эпилога к этой дате связана с воспоминанием о старшем брате Толстого, рано умершем Николае: “Миросозерцание <…> и, главное, жизнечувствование тридцатилетнего Толстого, несомненно, складывалось под влиянием его любимого старшего брата Николая Николаевича, бюст которого Толстой всегда держал перед собой в яснополянском кабинете. Не думаю, чтобы действие Эпилога «Войны и мира» случайно совпало с Николиным днем 6 декабря 1820 года” (Берман Б.И. Сокровенный Толстой. М., 1992. С. 165). Однако психологическая трактовка, даваемая Б.И. Берманом, ещё не объясняет функции этой приуроченности в контексте самого Эпилога. Вероятно, для Толстого существенно то, что вслед за зимним Николиным днём следует Никольщина: в народном быту “это празднество всегда справляют в складчину <…> В отличие от прочих, - это праздник стариковский, большаков семей и представителей деревенских и сельских родов” (Максимов С.В. Куль хлеба. Нечистая, неведомая и крестная сила. С. 669). К зимнему Николину дню собираются вместе все оставшиеся в живых представители родов Ростовых и Болконских и Пьер Безухов - единственный признанный законным сын графа Безухова; вместе оказываются главы, отцы семейств Ростовых - Болконских (Николай) и Безуховых - Ростовых (Пьер). Из старшего поколения - графиня Ростова.

Имя “Николай”, очевидно, для Толстого не только “отцовское” имя (его отец Николай Ильич) и имя любимого рано умершего брата Николеньки, но и “победоносное” - Николаем звали Болконского-старшего, генерал-аншефа, которого ценили ещё екатерининские полководцы и сама императрица; Николенькой зовут младшего из Болконских, в Эпилоге мечтающего о подвиге, о подражании героям Плутарха. Честным и храбрым военным стал Николай Ростов. Имя “Николай” - в известном смысле “самое русское имя”.