В чем автор не согласен с базаровым. Письмо нашего современника евгению базарову

Я прочитала роман, где главное действующее лицо - Вы. И если
предоставилась возможность поделиться с Вами моими впечатлениями
о Вас, то я выскажу Вам свое мнение.
В первую очередь, хочу убедить Вас, что в Вашу смерть (я имею
в виду смерть литературного героя) я не верю. Даже Ваш автор, г-н
Тургенев, писал после завершения романа, что «такие, как Базаров,
не умирают».
А что такое, собственно, Вы - Евгений Базаров?
Вас можно было бы без обиняков назвать Евгением Онегиным
(конечно, не по положению в свете, не по образу жизни - тут между
вами большая разница, но по чертам характера). А. С. Пушкин очень
метко в нескольких строках сумел раскрыть своего героя, всю натуру
Онегина:
Ученый малый, но педант,
Имел он счастливый талант
Без принужденья в разговоре
Коснуться до всего слегка,
С ученым видом знатока,
Хранить молчанье в важном споре...
Предвижу Ваше негодование. Ведь Вы так самолюбивы и кичитесь
своим «происхождением из народа», а я сравнила Вас с дворянином.
Но я вовсе не навязываю Вам аристократизм Онегина,
а только предполагаю в Вас некоторые другие его черты.
Определение педанта Вам, небрежному, развязному молодому
мужчине в стиле «неглиже», наверное, не подходит. А все остальные
перечисленные черты, я считаю, Вам присущи. Ведь Вы, вне
сомнения, умны и эрудированны. Я надеюсь, что вы не станете
оспаривать, что Вам доставляет удовольствие «с ученым видом знатока
хранить молчанье в важном споре», лишь изредка вставляя немногосложные
фразы, веские и меткие.
А вот как об этом же говорит автор, Тургенев: «У них обыкновенно
завязывался спор, и Аркадий обыкновенно оставался побежденным,
хотя говорил больше своего товарища». Это говорит о ваших
несомненных талантах спорщика и оратора.
А вот еще черты характера Онегина, которые вполне присущи
Вам:
Высокой страсти не умея
Для звуков жизни не щадить,
Не мог он ямба от хорея,
Как мы не бились, отличить.
Бранил Гомера, Феокрита;
Зато читал Адама Смита
И был глубокий эконом...
Конечно, Вы не увлекаетесь экономикой, Вы ее, естественно,
отрицаете (потому что не осознаете ее полезности), но Вам понятна
польза естественных наук, медицины, поэтому они попадают в поле
Ваших интересов.
Что же касается «высоких страстей», то Вы их, действительно
в жизни не имеете. В литературе Вы, с Вашего позволения, мало
смыслите, и научиться отличать ямб от хорея Вам, нигилисту, не
пристало, «куда Вам до этих отвлеченностей»? И Вы, конечно же
тоже бы бранили Гомера, Феокрита, если б знали, кто они такие. Но
вот тут Вы, Евгений Васильевич, допустили оплошность.
Как умный и последовательный человек, Вы должны б догадываться,
что нельзя отрицать того, чего не знаешь. Конечно, на словах
отрицать можно всё, но не более. Вот и Аркадий, услышав Ваше
опрометчивое: «Пушкин, должно быть, в военной службе служил», -
сразу возразил Вам, что тот «никогда не был военным».
Конечно, можно бранить и Пушкина, и отрицать поэзию вообще,
но просто порицать - легко. Для такого отрицания, отрицания формального,
большого ума не надо, нужно просто иметь богатую фантазию
и некоторую долю хвастовства в характере. А хвастают люди
тогда, когда они хотят поддержать свой авторитет. Другими словами,
это, на мой взгляд, проявление самолюбия, явного или скрытого.
Извините, господин Базаров, но если уж между нами откровенный
разговор, то признаюсь, мне не нравятся Ваши манеры. Одеваетесь
Вы в какой-то балахон, это Ваше личное дело. Но может, Вы
этим демонстрируете свое пренебрежение не столько к своему внешнему
виду, а к окружающим? Ведь и в разговоре Вы так же небрежны
- реплики свои Вы не выговариваете, а, кажется, случайно роняете;
Вы так развязны, так равнодушно-снисходительны в поступках,
во взаимоотношениях с людьми, что впечатление складывается
совсем не в Вашу пользу - Вы производите впечатление невежи.
Вы не нравитесь мне своей флегматичной выдержкой в беседе.
В этом Вашем «малом проявлении чувств и эмоций» я нахожу презрение
Вами «всех и вся», причем Вы даже не пытаетесь скрыть
своего отношения к собеседнику.
О Вас в округе говорят, что Вы - враг всех излияний; многие
осуждают Вас за такую твердость нрава, и я вместе со всеми вижу
в ней признак гордыни и бесчувствие. Но вот хотя бы, как бы Вы
смогли объяснить такой свой поступок: 22 июня Вы вдруг вспоминаете,
что сегодня Ваши именины, что Вас ждут дома, но едете же Вы не к
отцу с матерью, а в Никольское к Одинцовой. Я ни разу не увидела
в Вас проявления привязанности, благодарности хоть к кому-нибудь.
Такое отношение к людям, по-моему, называется, эгоизмом.
Если же говорить о Ваших взглядах, философии - нигилизме,
то все это кажется мне неестественным и менее всего разумным. Но
разве можно отрицать все то, что человечество за свою долгую историю
развития уже приняло в свое сознание безусловно - красота,
искусство, любовь? А Вы все это предлагаете уничтожить за ненадобностью
и бесполезностью.
И все же Вы, Евгений Васильевич, стали мне интересны и симпатичны.
Мое отношение к Вам изменилось после того, как я поняла,
что Вы способны любить искренне, безрассудно. Ваша любовь
к Одинцовой во многом изменила Вас, Ваши взгляды на жизнь, Ваше
отношение к людям.
Мне жаль Вас, Базаров, глубоко жаль. Жаль, что ваша жизнь прервалась
так внезапно и глупо. Жаль, что Ваш ум, незаурядный, не-
развернувшийся, не успел достичь своего полного развития. Жаль
вашей жизни, трудовой, честной, но бесцельной.

Чем привлекает меня Евгений Базаров и в чем я не согласна с ним

Одна из главных задач, которые автор поставил перед собой, - это показ «нового человека» эпохи 60-х годов. Тургенев писал: «В основание главной фигуры, Базарова, легла одна поразившая меня личность молодого провинциального врача… В этом замечательном человеке воплотилась – на моих глаза – то едва народившееся, еще бродившее начало, которое потом получило название нигилизма».

Базаров – «нигилист», «новый человек», разночинец. Он прожил «горькую» жизнь, прошел суровую школу труда и лишений. Тургенев именно в этом образе показал свое понимание демократизма «новых людей».

В Базарове меня очень привлекло постоянное желание работать, большая сила воли. Это человек острого и сильного ума. Базаров человек стойкий, мужественный, всегда уверенный в себе. Его ненависть и любовь всегда искренни и глубоки. Все эти черты Базарова говорят о его демократизме. И демократизм этого человека проявляется не только в чертах его характера, но и в портрете, и в речи, в отношении к крепостному праву, к религии и, конечно, в отношении к простым людям.

Базаров отрицает крепостное право и религию, народную нищету, все то, что порождено «безобразным состоянием общества». Он имеет особый подход к простому человеку. И когда к нему приходит «сильная тяжелая» страсть, он умеет одержать над ней нелегкую победу, показав, насколько он выше и человечнее Одинцовой, той, которую он так страстно полюбил.
Со всеми этими чертами мировоззрения Базарова я вполне согласна. Тургенев очень правильно и правдиво передал типичные черты революционеров-демократов своего времени, но в то же время писатель сообщил образу Базарова несвойственные революционерам черты.
Я совершенно не согласна с базаровским отрицанием искусства, музыки, поэзии, живописи. Базаров не знает ни биографии, ни творчества А.С. Пушкина. По его словам, порядочный химик в двадцать раз полезнее всякого поэта. Рафаэль, по мнению Базарова, «гроша ломаного не стоит». С этим невозможно согласиться.

Истинные революционеры-демократы отрицали только «чистое искусство», но не искусство вообще. Базаров отождествляет законы природы и законы человеческой жизни, физиологические и психические явления. И самое главное – это то, что этот человек только лишь отрицает, но ничего не делает, не борется с теми жизненными явлениями, которые приводят его в негодование. Он никогда не стремится убедить слушателей в правоте своих высказываний. Эти черты вызывают во мне антипатию к Базарову.

Я не могу сказать, что этот человек мне нравится. В нем очень много и хорошего и плохого. Мое чувство к нему неопределенно, так как прекрасные качества его характера уравновешиваются непонятным презрением ко всему прекрасному и волнующему и полным бездействием в ненавистной ему барской среде.

Я не согласна с Вами, Базаров…
(по роману И.С.Тургенева «Отцы и дети»)
И.С.Тургенев подарил миру вечно молодое произведение – роман «Отцы и дети». В нем писатель рассказал нам о нестандартном человеке, который отрицает все принципы и стремится к новому и нестандартному. Да, Базаров – это личность, которая имеет свое мнение, уверенно смотрит в будущее. И я согласна с тем, что нужно двигаться вперед, что нужно что-то менять в нашей жизни. Но Базаров делает это слишком резко и грубо. Да, безусловно, главный герой романа – это человек прогресса и высокого ума, но я не согласна с его взглядами на жизнь. И мне на каждой странице романа очень хочется с ним поспорить.
Я считаю, что жизнь человека должна гореть ярким факелом, а не тлеть тусклыми головешками. Для полноты и озаренности жизни человеку необходимо искусство, а Базаров его отрицает. Он отрицает принципы, устои и порядки. Но ведь это неправильно! Ведь все люди всю жизнь жили и живут по каким-то определенным принципам, что-то в этом мире хорошо, а что-то плохо, а если жить, как говорит Базаров, без принципов, то получится какая-то анархия. Все будут делать все, что захотят, ведь определенных устоев морали не будет. Конечно, Евгений Васильевич может мне возразить, что эти правила морали нигде не записаны, но ведь они должны быть у каждого из нас в душе, тогда люди не будут совершать плохих поступков.
Базаров не признает литературу. Но как же можно жить без Пушкина, Лермонтова, Шекспира? Это же великие писатели, их произведениями восхищается весь мир, а он, какой-то безызвестный доктор, не только не признает великих и бессмертных, но даже еще и насмехается над ними. Кроме обычной пищи мы нуждаемся и в духовной, но где же мы ее возьмем, если не будет искусства, не будет Рафаэля и Пушкина. Вот тогда, действительно, мы станем похожи друг на друга, как березы в лесу, как лягушки, которых вы так любите препарировать.
Почему, Базаров, вы нам навязываете свою точку зрения и считаете ее единственно правильной? В том, что человек должен делать дело, я с вами полностью согласна. Но по какому праву Вы делом считаете только свое занятие медициной? По какому праву смеете обвинять великих деятелей искусства? Вы, грамотный человек, забыли о том, почему погибла древняя Спарта? Они тоже были слишком здравомыслящими: уделяли внимание здоровью, делу, а хилых даже сбрасывали со скалы. А эти слабые могли бы писать стихи, сочинять музыку. Прагматичный расчет погубил древних спартанцев. Извините, но каждый из нас личность, и эту личность нужно уважать. Хватит нам вождей с их индивидуальными проектами разрушения нации!
Вы, Базаров, никого не уважаете, во всех Ваших разговорах сквозят пошлость и пренебрежение к людям. У Вас нет даже элементарного уважения к старшим, это мы пронаблюдали в Ваших разговорах с Кирсановым. О Вашем отношении к собственным родителям лучше не говорить вообще. Ведь родители – это самые верные и близкие для нас люди, и я считаю, мы обязаны их любить хотя бы уже за то, что они подарили нам жизнь. А герой романа не проявляет к ним никаких чувств вообще, словно они и не люди, словно их и не существует. Согласился побыть в родном доме при условии, чтоб никто ему не мешал и на глаза не попадался. Ни капли любви к родителям…
И о любви вообще…Я считаю, что человек без любви не может существовать, а Базаров категорически отрицает любовь. Оп говорит, что это ненужное чувство, а я считаю, что любовь дает нам силы жить, является главным стимулом в жизни. Что же тогда у нас останется в сердце, если у него отнять любовь?
Всю свою жизнь Базаров отрицал высокие искренние чувства, принципы, литературу, но мы убедились в том, что вся его теория рухнула: он полюбил Одинцову. Он такой же человек, как и все. Под его высокомерным и непробиваемым панцирем билось большое, доброе и романтическое сердце.
Меня охватила глубокая жалость к этому человеку, когда я дочитала роман до конца.

Приступая к чтению романа «Отцы и дети», я никак не ожи­ дал, что он произведет на меня такое сильное впечатление. Роман тронул меня до глубины души. Я полностью согласен с Писаревым, который ут­ верждал, что роман замечателен еще тем, что «шевелит ум, наводит на раз­ мышления...» Он, без сомнения, запомнится на всю жизнь. И сейчас у меня перед глазами рисунок с обложки книги, на котором изображен умирающий Базаров, а около него Анна Сергеевна Одинцова. Остались в памяти и ста­ рики родители, склонившиеся в безутешном горе над могилой сына, они
«...долго и внимательно смотрят на немой камень, под которым лежит их сын; поменяются коротким словом, пыль смахнут с камня да ветку елки по­ правят, и снова молятся, и не могут покинуть это место, откуда им как буд­ то ближе до их сына, до воспоминаний о нем... Неужели их молитвы, их слезы бесплодны? Неужели любовь, святая, преданная любовь, не всесиль­ на?» При чтении этих строк у меня возникло чувство, будто я потерял близ­ кого человека, невольно на глаза навернулись слезы.
Роман интересно и ясно написан, а, как сказал один зарубежный писатель, ясность - вежливость писателя. В «Отцах и детях» Тургенев отобрал самые существенные события и моменты в жизни Базарова. До знакомства с Один­ цовой Базаров мне не нравился, я не понимал его. Он казался мне неестест­ венным, вызывал чувство неприязни. Его суждения циничны, неискренни в разговорах с Одинцовой, с Аркадием. В дальнейшем повествовании Базаров кажется более естественным. Он полюбил Анну Сергеевну сильно и страстно Это глубокое чувство не может не вызвать восхищения.
Когда же Базаров уезжает от Одинцовой к родителям, понимая невоз­ можность счастья с ней, мне его жалко. Но сила его характера вызывает уважение. В сцене прощания перед отъездом из Никольского Евгений ве­дет себя мужественно, не хочет, чтобы его жалели. Когда он умирает прощаясь с Анной Сергеевной, он и поэтичен, и романтичен, и также по-человечески велик.
При чтении романа создается впечатление, будто все происходило на самом деле, будто и я был участником споров Базарова и Павла Петровича, присутствовал на балу, где впервые Базаров увидел Одинцову, расставалась с преданным другом, и меня резанули по сердцу слова «мы прощаемся на­ всегда». Очень грустно и тяжело было читать главы, где описывались бо­ лезнь и смерть Базарова. Даже такой великий художник слова, как А.П. Че­ хов, был потрясен тем, как написана эта сцена: «Болезнь Базарова сделана так сильно, что я ослабел, и было такое чувство, как будто я заразился от него. А конец Базарова? А старички? Это черт знает как сделано, просто ге­ ниально».
Современен, на мой взгляд, сам конфликт между «отцами» и «детьми», это происходит всегда, когда на смену старому поколению приходит новое. Время идет, меняются жизнь, обстановка, среда, люди, меняются и причи­ ны конфликта. Проблема «отцов» и «детей» - вечная проблема жизни, а значит, и искусства. Особенно она обострилась в наше время, и книга «Отцы и дети» оставила в моей читательской биографии глубокий след, и я со­ гласен с критиком Н.Н. Страховым, утверждавшим, что И.С. Тургенев - «поклонник вечной истины, вечной красоты, он имел гордую цель во вре­ менном указать на вечное и написал роман... всегдашний».
Может быть, поэтому роман так близок нам, современным читателям.

Я с Вами согласна, Евгений Базаров!

Опыт прочтения романа И. С. Тургенева «Отцы и дети»

Любовь Николаевна Булыгина,

учитель русского языка и литературы гимназии № 2 г. Минска.

Узенькое местечко, которое я занимаю, до того крохотно в сравнении с остальным пространством, где меня нет и дела до меня нет, и часть времени, которую мне удастся прожить, так ничтожно мала перед вечностью , где меня не было и не будет…А в этом атоме, в этой математической точке кровь обращается, мозг работает, что-то хочет тоже…

Евгений Базаров, «Отцы и дети»

Многие считают, что «Отцы и дети» - невольно выр­вавшаяся из-под пера либерала Тургенева ода ре­волюционно-демократическому мировоззрению. Однако давайте подума­ем, не является ли подобная трактовка одним из засушенных листков того гербария, в который превращается литература как учебный пред­мет?! В самом деле, почему на уроках литературы многие преподавате­ли вынуждены всячески ухищряться, чтобы оживить ими же предвари­тельно умерщвлённый роман! Тут и сочинения типа «Я с Вами не сог­ласен, Евгений Базаров!», и устные баталии о заблуждениях героя. А задумывались ли мы над тем, что Базаров, живущий и умирающий во времени и пространстве вымышленной реальности романа, совершенно недоступен для поучений, звучащих из другой, объективной, реальности?

Традиционное толкование романа («Тургенев воспевает личность революционера-демократа Базарова») основано на желании исследова­теля увидеть в художественном произведении не жизнь в динамизме, а статическую, неподвижную характеристику её. Эта судьба постигла многие произведения курса литературы. Обычно из всей жизни героя, существенной и значимой только в собственном движении, извлекается неподвижная сумма черт его характера, что и называют образом База­рова, образом Катерины, образом Чацкого и т. д.

Однако персонаж всегда больше своей характеристики, ибо он жи­вёт только в постоянном движении и смене событий собственной жизни. Движение же зачастую просто мешает исследователю, и он его останав­ливает, абстрагируется от него, но увы! - вместо живого человека после такого абстрагирования перед аналитиком предстаёт нечто другое.

Из этого следует, что анализ «Отцов и детей», как и любого другого произведения, должен идти вслед за развитием фабулы и сюжета, вы­являя основные закономерности этого развития, то есть фактически не должен чем-то отличаться от чтения, помогая, однако, учащимся осмыс­лить произведение литературы не как характеристику жизни, а как са­мое жизнь.

С первых страниц читателю становится ясно, что речь в романе идёт о процессе формирования нового мировоззрения и о связанной с ним существенной переоценке ценностей. Носителем этого нового миро­воззрения является Базаров, Но повременим восторгаться характером «беспощадного отрицателя», ниспровергателя барско-либеральных «принсипов» и попытаемся вдуматься в его положительную программу, (а она у него, безусловно, есть, иначе чем отличался бы он от прочих нигилистов) и, что главное, в её жизнеспособность.

Понятно, что ни Аркадий, ни тем более Ситников с Кукшиной сущ­ности базаровской теории не понимают, а только с большим или мень­шим успехом ниспровергают всё старое, поддавшись (не без удовольст­вия) вандалической страсти огульного отрицания. Только Базаров не­сёт в романе бремя положительной программы, только он поднимается до нового понимания сущности человека. Фактически это понимание заключается во взгляде на человека как на «естественное» существо, в сведении человеческой жизни к процессу отправления физиологиче­ских потребностей:

«И что за таинственные отношения между мужчиной и женщиной? Мы, физиологи, знаем, какие это отношения. Ты проштудируй-ка анатомию глаза: откуда тут взяться, как ты говоришь, загадочному, взгляду? Это всё романтизм, чепуха, гниль, художество…»

Частное высказывание? Отнюдь. В нём - весь Базаров с его мировоззрением, в системе которого есть место только эмпирико-физиологи­ческому подходу к действительности. Философия Базарова - родное дитя вульгарного материализма, согласно которому существует лишь то, что ощутимо, а умозрительные категории, как и самоё мысль, чувство, в отличие от ощущения, - нечто из области «романтизма» и «чепухи».

Полной противоположностью философии Базарова являются воз­зрения «отцов», не мыслящих человека вне духовной деятельности. Че­ловек выше собственной физиологичности - вот главный «принсип» Павла Петровича, верность которому он хранит в течение всей своей жизни. Понятно, что между носителями столь противоположных взгля­дов на жизнь неизбежно столкновение, в котором, безусловно, побежда­ет Базаров. Его теория, какой бы противоестественной и антикультур­ной она ни казалась Павлу Петровичу, всё же даёт возможность реаль­но, трезво оценить ситуацию, сложившуюся в жизни России, тогда как Павел Петрович видит эту ситуацию сквозь розовые очки собственной идеалистической духовности.

Вместе с тем, если с базаровских позиций можно критиковать жизнь (и далеко не безуспешно), то можно ли, основываясь на них, жить? Жизнеспособна ли теория Базарова, может ли она стать основой его деятельности, как стали основой жизни для Павла Петровича его воззрения на «романтическую» любовь?

Дальнейшее развитие действия в романе помогает ответить на этот естественно возникающий у читателя вопрос. История любви Базарова даёт возможность герою романа «обжечься на своём молоке». Взгляды Базарова до того, как он познакомился с Одинцовой, находятся в пол­ном соответствии с его теорией: «Нравится тебе женщина, - говаривал он, - старайся добиться толку, а нельзя - ну, не надо, отвернись, - земля не клином сошлась». Но вот читатель становится свидетелем бес­пристрастно рассказанной повествователем истории о том, как рушится при соприкосновении с жизнью базаровская концепция человека как физиологического существа. Совершенно неожиданно для себя этот че­ловек обнаруживает, что попал в плен к тому, существование чего ранее с такой искренностью отрицал:

«... он скоро понял, что с ней «не добьёшься толку», а отвернуться от неё он, к изумлению своему, не имел сил... В разговорах с Анной Сергеевной он ещё боль­ше прежнего высказывал своё равнодушие и презрение ко всему романтическому; а оставшись наедине, он с негодованием сознавал романтика в самом себе».

Словом, теория, доказывающая отсутствие духовности, рушится при соприкосновении с жизнью, которая против воли теоретика вводит его в мир столь яростно отрицаемой им духовности. Базаров энергично пы­тается бороться, но подсознательно начинает ощущать несостоятель­ность и нежизнеспособность собственных идей. И вот уже впервые за­думывается над тем, что вся его жизнь и деятельность, пожалуй, бес­смысленны:

«А я и возненавидел этого последнего мужика, Филиппа ли Сидора, для которого я должен из кожи лезть и который мне даже спасибо не скажет... да и на что мне его спасибо? Ну, будет он жить в белой избе, а из меня лопух расти будет; ну, а дальше?»

Эта фраза очень точно отражает состояние Базарова после отказа Одинцовой. Дело в том, что герой начинает сознавать ошибочность сво­их взглядов, и поэтому лопух после смерти, являющийся логическим за­вершением человеческой жизни по его же теории, теперь уже не устраи­вает нашего героя, ибо кому же хочется, чтобы из него просто так, без всякого смысла, без всякой идеи вырос лопух?! Гибель идеи становится очевидной для героя, и поэтому все дальнейшие попытки бороться вызы­вают у него только душевные муки. Следовательно, в идейном отноше­нии Базаров, попавший под власть отрицаемой им духовной любви, ока­зывается слабее Павла Петровича.

Как это ни парадоксально, идейные антагонисты в делах любовных оказываются на равных - в позиции страстно любящего, но нелюбимо­го человека. После дуэли они впервые начинают понимать друг друга: «Обоим было нехорошо. Каждый из них сознавал, что другой его по­нимает».

Однако равная степень трагичности судеб Базарова и Павла Пет­ровича не даёт повода утверждать, что первый принимает либеральный образ жизни. Смерть Базарова свидетельствует о его нравственном пре­восходстве, ибо он в последних словах, сказанных Одинцовой, имеет му­жество увидеть уходящую навсегда жизнь в столь ненавистном ему «ро­мантическом» свете. Так кто же победитель? За каким образом жизни будущее?

Ответ на этот вопрос читатель находит в конце романа, где повест­вователь, хранивший во время рассказа бесстрастный тон, впервые поз­воляет себе оценить сказанное и расставить все точки над «i»:

«Какое бы страстное, грешное, бунтующее сердце не скрылось в могиле, цветы, растущие на ней, безмятежно глядят на нас своими невинными глазами; не об одном вечном спокойствии говорят нам они, о том великом спокойствии «равнодушной» природы; они говорят также о вечном примирении и о жизни бесконечной...»

Эта последняя фраза романа позволяет понять, что вся предыду­щая бесстрастность повествователя обусловлена взглядом на разгора­ющиеся страсти с позиции этой самой «жизни бесконечной». Другими словами, повествователь рассказывает о жизни, сам пребывая в вечнос­ти, и дыхание её, ощущаемое читателем на последних страницах романа, примиряет спорящих и представляет собой авторскую концепцию сми­ренного преклонения перед всепоглощающим единством «жизни беско­нечной», на фоне которой уже нет смысла противопоставлять «детей» «отцам», либералов - революционерам-демократам, Базарова - Павлу Петровичу. Союз «и» в заглавии романа к концу повествования превра­щается из разделительного в соединительный.

Вечность, о которой идёт речь, - это не просто пустая абстракция. Авторская концепция «жизни бесконечной» выражает мысль о том, что ни одно из взаимно противоречивых явлений жизни не вбирает в себя полноты всей жизни и, следовательно, не может быть признано абсо­лютно верным или абсолютно неверным. Строго говоря, победителем в споре «отцов» и «детей» является жизнь, в своём бесконечном течении объединяющая и примиряющая Базарова с его нравственным и Павла Петровича - с его идейным превосходством. Более того, именно пафос «жизни бесконечной», преодолевающей сиюминутные противоречия и споры, делает роман не публицистическим, а художественным произ­ведением.

Этот важный мировоззренческий вывод и пытаюсь донести до уча­щихся на уроках по роману «Отцы и дети».