Выпускной концерт московской академии хореографии. Как сделать из ребенка звезду балета Денис захаров балет

Вы здесь: Защита органов дыхания

Денис Родькин. Фото – Дамир Юсупов

Для премьера Большого театра Дениса Родькина нынешний март оказался богат важными событиями: только что он станцевал Вронского в балете Джона Ноймайера «Анна Каренина» и получил весть о присуждении премии президента для молодых деятелей культуры за вклад в сохранение, приумножение и популяризацию достижений отечественного хореографического искусства.

— Какие эмоции испытали, узнав о награде?

— Очень приятные, потому что фактически это признание того, что я сделал за семь лет в Большом театре. Премия меня абсолютно не расслабляет, наоборот, заставляет идти дальше и доказывать, что получил ее заслуженно. Зрители ведь будут смотреть и думать, достоин ли.

— Награды влияют на артистическую жизнь?

— Чем больше премий и выше регалии, тем сложнее на сцене - ошибки тебе прощать уже никто не будет. Вообще, награды помогают хотя бы тем, что подогревают интерес к имени.

— Каким Вы видели своего Вронского?

— Сильным и харизматичным. Он хорош собой и уверен в себе, потому Анна в него и влюбляется, но немножко ветренен: не хочет обременять себя серьезными отношениями и обязанностями. Встретив Анну, понимает, что она тот идеал женщины, о которой он мечтал. Она переворачивает его внутренний мир.

— Ваш герой разочаровывается в Анне?

— Не то чтобы разочаровывается. Ему становится тяжело с ней: она начинает его дико ревновать, замыкается в своих мыслях, ее мучает любовь к сыну, которого она не видит. Вронскому это надоедает - для нормального человека такая реакция закономерна.

— Вы внутренне не сопротивлялись переносу сюжета Льва Толстого в наши дни?

— Поначалу не понимал, зачем. Но когда начали репетировать, включились в активную работу, то прочтение Ноймайера захватило, показалось интересным. Джон абсолютно погружен в роман.

Ему важно показать, как меняется мир героев: успешного политика Каренина, спортсмена Вронского, Анны, в начале образцовой жены и матери, а затем… Думаю, это эксклюзивное вИдение хореографа, и я понял, что никого слушать не надо - только его.

— Балетмейстеры делятся на диктаторов, которые требуют неукоснительного воплощения своих задумок, и демократов, прислушивающихся к предложениям исполнителей. Какой он - Джон Ноймайер?

Светлана Захарова (Анна), Денис Родькин (Вронский). Фото – Дамир Юсупов

— Он не мешает артистам, но если ему что-то не нравится или он замечает отступление, хоть малейшее, от хореографии, то сразу дает понять, что этого делать нельзя. Так что в нем есть и то, и другое. Джон - мягкий человек, никогда не давит, с ним приятно работать, нет ощущения паники. От него исходит спокойствие.

— А Вы сами спокойный человек?

— Когда как.

— Вас трудно представить шумным, раздраженным…

— Наверное, внешность такая. В театре, допустим, знают, что я не самый спокойный солист и могу показать характер, когда костюм, например, сшит на вырост, как случилось в «Карениной». Не понимаю - почему. Ведь я исправно ходил на все примерки.

— Как мальчик из интеллигентной семьи, но далекой от театра, оказался в балете?

— Я москвич, вырос в районе Покровское-Стрешнево. Мама хотела меня чем-то занять, отдала в кружок гитары, на занятия степ-танцем. Потом она узнала, что на первом этаже нашего дома, а мы жили на третьем, открыта муниципальная детская балетная школа, и занятия в ней абсолютно бесплатные. Туда меня и определили.

Кто же знал, что в 2003 году эта школа при Московском театре танца «Гжель» приобретет статус государственного хореографического училища с профессиональным дипломом. Я учился поначалу без особого удовольствия и без какого-то конкретного стремления - стать премьером Большого театра, например. Все шло своим чередом, постепенно и правильно.

— Когда захотели стать артистом балета?

— Учился в подготовительной группе, когда меня повели в Кремль на «Лебединое озеро». Весь спектакль проспал, мне казалось все очень скучным. В фойе продавались кассеты с записью спектаклей, дисков тогда еще не было. Мама спросила, какую мне купить. Я ответил: «Балет, где мужчины больше прыгают».

Нам посоветовали «Спартака» Юрия Григоровича. Когда я посмотрел этот мощный спектакль с Екатериной Максимовой и Владимиром Васильевым, то понял - только балет и ничего больше. Потом «втянулся» и в классику, захотелось ее танцевать.

— Скоро полувековой юбилей «Спартака», и Вы - в заглавной партии.

— Мое первое сильное впечатление в Большом театре - прогон «Спартака». Заиграл оркестр в двух шагах от меня, захватило действие, зазвучал требовательный голос Григоровича - я сидел, открыв рот, настолько это было масштабно, сильно. Тогда даже поверить не мог, что когда-то станцую Спартака.

Прошли годы, и в один прекрасный день Юрий Николаевич предложил мне подготовить эту роль. Сам пришел уже на вторую репетицию - со мной случился шок, я сжался от испуга: в том, что Григорович рядом, в зале, было что-то нереальное. Для меня этот хореограф - второй Петипа, они в одном ряду.

— Конечно, история балета второй половины XX века определена Юрием Григоровичем…

— Скажу больше. Если бы не Юрий Николаевич, то не было бы того Большого театра, который мы сейчас имеем. Он поднял балет на небывалую высоту. Я благодарен ему за то, что он мне доверяет свои спектакли. Поначалу он с опаской ко мне присматривался, а потом начал тепло относиться, я это чувствую. Мне хочется отвечать ему взаимностью и радовать.

Когда его балеты проходят на высоком художественном уровне, то у него сразу меняется настроение, он становится другим. На оркестровых прогонах он всем дает нагоняй, но, если бы этого не было, спектакли шли бы слабее. Он умеет собирать труппу.

— Вы - гордость школы «Гжель». Ее основатель балетмейстер Владимир Захаров гордился Вами, показывал как талантливого мальчика. Обычно такие переводятся в Академию хореографии, Вы же остались в альма-матер. Почему?

Денис Родькин и Анна Никулина в «Раймонде». Фото – Майя Фарафонова

— Мне предлагали, но я был патриотом, да и Владимира Михайловича не хотел предавать. Мечтал о том, что у меня сложится своя судьба - выпускника молодой школы «Гжель», который чего-то достиг. Не хотел повторять стандартный путь мальчика из МГАХа, что пришел в кордебалет Большого театра…

— Вы первый из «Гжели» попали в Большой театр?

— Да. Владимир Михайлович меня очень любил и часто говорил: «Тебе надо танцевать со Светланой Захаровой».

— Как в воду глядел.

— К сожалению, он не дожил до нашего дуэта со Светланой. Думаю, если бы он сидел в зале на нашем «Лебедином озере», то весь спектакль бы плакал от радости. Он ведь был романтиком и очень сентиментальным. Помню, когда Захаров читал стихи, то всегда ронял слезу.

— Если бы Вы не стали артистом балета, какую профессию бы выбрали?

— Детские фантазии - машинист поезда и футболист. Когда повзрослел, не сомневался, что путь артиста балета - мой, и никакого иного быть не может.

— Как оказались в труппе Большого?

— Случайно. В выпускном классе поехал в Петербург просматриваться в театр Эйфмана. Борис Яковлевич меня взял и даже предложил две роли - Ленского в «Онегине» и Базиля в «Дон Кихоте». У меня был запланирован второй просмотр - в Большой театр, хотя знал, что шансов на 90 процентов нет, видимо, сработали оставшиеся десять.

— Неужели главный театр страны выбирал танцовщиков из первых выпусков молодых альтернативных школ?

— Андрей Евдокимов - мой педагог, солист Большого, сделал пропуск и договорился, что я покажусь. Очень волновался, но успокаивал себя тем, что за спрос, как говорят, денег не берут.

Через три месяца, когда мы оказались с «Гжелью» на школьных гастролях в Сирии, там еще не было войны, раздался телефонный звонок от тогдашнего заведующего балетной труппой Геннадия Янина: «Мы вас берем, высокие и складные ребята нам нужны в кордебалет». Тепло, солнце, бассейн и такое счастье - приглашение в Большой.

— Можете назвать несколько событий, повернувших Вашу сценическую жизнь?

— Меня собирались отчислить из подготовительной группы школы. Меня невзлюбила педагог, так бывает, не нравился я ей - и все. Вступился Захаров: «Давайте пока оставим, мальчик - ладненький, может, у него сложится».

Второй момент - класс Николая Цискаридзе. Многие отговаривали - не стоит, он давит своим авторитетом и слишком строгий. К жесткой дисциплине меня приучили в «Гжели», так что советы меня не остановили.

Николай Максимович сразу сказал: «Если хочешь хорошо танцевать, начинай думать головой». У меня это отложилось. Третье везение - встреча со спектаклями Григоровича. Тогда в Большом был сложный момент - все помнят эти события (нападение на Сергея Филина. - «Культура» ), и меня, ученика Цискаридзе, не очень хотели ставить в репертуар. Тогда прошел прогон «Ивана Грозного», Григорович при всех похвалил моего Курбского. Домой шел окрыленный. Почти сразу Юрий Николаевич доверил Спартака.

Четвертое счастье - дуэт со Светланой Захаровой. После ухода на пенсию Андрея Уварова она осталась без партнера, я тоже переживал нелегкие эмоции: мне пообещали Принца в «Щелкунчике», потом из составов убрали, было обидно. Я ухватился за предложение Светланы выучить партию Хозе в «Кармен-сюите» для вечера в Мариинском театре.

Мы станцевали, наш дуэт понравился. Так и началось - стали набирать совместно спектакли, самые разные. Сейчас я чувствую себя рядом со Светланой не как чужой человек, мы стали родными и понимающими друг друга людьми.

— Вы общаетесь с Николаем Цискаридзе?

— Да. Некоторые сумасшедшие считали, что я его предал тем, что не поехал за ним в Петербург. Но мы с Николаем Максимовичем обсуждали будущее, и он сказал, что мне надо остаться в Большом и усердно работать. Он верил в мой успех.

— Вы - танцовщик классический - исполняете немало партий современного репертуара. Сложно работать в этих разных системах?

— Сегодня, после современной «Анны Карениной», с трудом представляю, как надену трико и станцую «Лебединое озеро». Так же чувствовал себя, когда через неделю после «Ивана Грозного» должен был выйти в «Дочери фараона». Переход от современной хореографии к классике - адски сложный, в отличие от обратного пути. Чистейшая классика помогает телу находиться в отличной форме.

— Странная сложилась ситуация, все считают себя вправе критиковать руководство Большого - сначала выводили на чистую воду прежнее, теперь в штыки воспринимаются предложения нынешнего. Словно какая-то бацилла раздражения завелась. Внутри театра это ощущаете?

— Руководитель не может быть хорошим для всех, и жизнь состоит не только из приятных событий. Без трудностей, кажется, ни один артист никогда не состоялся. Все хотят идеального отношения к себе, но так не получается. Да и работают здесь люди с амбициями, у каждого - свои идеи.

Они далеко не всегда бывают оправданны и осуществимы. К Большому театру всегда приковано большое внимание. Что бы ни происходило, начинают из мухи делать слона. Думаю, зря выносится сор из избы, никогда не стану прилюдно ругать руководство - даже если оно мне не будет нравиться.

— Все чаще говорят об особом балетном характере. В чем он?

— Например, сегодня я не мог встать с кровати - после репетиций и прогонов «Карениной» с тяжелыми поддержками навалилась усталость, заболела шея. Но - встал. Каждое утро себя заставляешь - в этом и проявляется характер.

— Что важнее - везение или работа до седьмого пота?

— Без везения невозможно, но на нем одном не продержаться. Когда у меня не складывалось, я продолжал работать, хотя казалось, что это впустую, но в итоге ежедневный труд оказался мне в плюс.

— Артистов балета одного театра могут связывать крепкие дружеские узы?

“Легенда о любви”. Ширин – Анна Никулина, Ферхад – Денис Родькин. Фото – Михаил Логвинов

— Дружба зависит от людей. Поэтому она возможна, но сейчас у нас, по-моему, нет крепких союзов. Может, отчасти из-за конкуренции. Профессиональный век короткий, все хотят побыстрее что-то станцевать, одному достается роль, другому - нет, появляется ревность и обида, а искренняя дружба в таком климате не может жить.

— Почему Вы отказались участвовать в «Нурееве»?

— Роль Эрика Бруна очень маленькая - всего пять минут на сцене. Да и побывать тенью Нуреева мне было не по душе.

— А на заглавную партию согласились бы?

— Сомневаюсь, что смог бы создать образ Нуреева. Его мы знаем - это не Спартак, не принц, не князь Курбский. Танец Нуреева запечатлен на видеозаписях, сохранилось большое количество документальной хроники, о нем много написано. Он такая неординарная личность, которую изобразить, по-моему, невозможно. Думаю, что в любом бы случае отказался.

— Ваша эффектная внешность кинорежиссеров еще не заинтересовала?

— Приглашали на кастинги, но как-то я до них не доходил.

— Выходной день как проводите?

— Последнее время очень много работы, и в понедельник отсыпаюсь и отлеживаюсь. Люблю посмотреть фильмы.

— Это тоже можно лежа в постели…

— Когда позволяет время, иду на оперу, но не в Большой. Там место работы, и события от похода на спектакль не получается. Иду в Музыкальный театр Станиславского на «Хованщину», «Сказки Гофмана» или «Пиковую даму», в «Новой опере» недавно слушал «Фауста» и «Ромео и Джульетту».

— В зале мне не раз показывали Ваших родителей. Они стали балетоманами?

— Особенно папа, хотя раньше на балете скучал, не понимал его и даже недолюбливал. Но «Спартак» с сыном в главной роли перевернул его мировоззрение. Теперь ходит на все спектакли и с удовольствием.

История Московской академии хореографии началась в 1773 году, когда Екатерина II открыла «классы театрального танцевания» в Московском воспитательном доме - там учили танцу детей с 10-ти лет. Ещё одна веха в истории Академии - 1806 год, когда было создано Московское императорское театральное училище. Сегодня Академия хореографии - в числе лучших учебных заведений. Её выпускники дали концерт в Большом театре. Репортаж Анны Щербаковой.

Зрители этого концерта присутствовали, буквально, при рождении новых звезд. Имена сегодняшних выпускников, вполне возможно, в недалеком будущем украсят афиши лучших театров мира.

Вместо оценок педагогов - овации зрителей. Правда, многие из этих юных артистов получали их сполна и прежде. Денис Захаров на этом балу выпускников - гость: учится на втором курсе Академии. Но уже выиграл Гран-при на Всероссийском конкурсе «Русский балет». Это значит, что его ждет стажировка в Большом театре. Но первым делом - все-таки, учеба.

«Я еще учусь, поэтому свободного времени немного, у меня нет возможности приходить в Большой театр, мы репетируем, занимаемся, готовимся к концертам. Что дает Московская государственная академия? Это, конечно, уверенность в себе и в том, что ты находишься в заведении с такой большой историей», - рассказал студент Московской государственной академии хореографии Денис Захаров.

Выпускной концерт Академии хореографии всегда проходит в Большом театре. Это традиция. Перед выходом на эту легендарную историческую сцену последние напутствия артистам дает сама Марина Леонова, ректор Академии.

«В этом году у нас выпускается 7 лауреатов международных конкурсов, их имена уже известны, это золотые и серебряные медали. Я вижу в их глазах желание танцевать», - отметила ректор Московской государственной академии хореографии Марина Леонова.

Для этих девушек и юношей каждая репетиция в Академии - как настоящий бал. А о таких нарядах мечтает каждая девочка. Но мысли балерин заняты совсем другим.

«Для меня танцевать - это показывать, что у нас внутри, а платье делает свою часть. Но очень важна самовыразительность», - поделилась выпускница Московской государственной академии хореографии Камилла Мацци.

Камилла Мацци - итальянка, приехала в Москву из Турина. 3 года в Академии усердно учила не только сложные пируэты, но и не менее сложный русский язык. Помогали ей в этом однокурсники.

«Школа помогла полюбить эту профессию, именно в стенах школы я стал понимать, насколько это прекрасно - заниматься балетом. Есть такая привязанность к этому заведению, но я понимаю, что потом начнется совсем другая жизнь», - рассказал выпускник Московской государственной академии хореографии Марк Чино.

На этом балу новая жизнь для выпускников началась под музыку Шопена, Чайковского и под аплодисменты зрителей.

культура: Какие эмоции испытали, узнав о награде?
Родькин: Очень приятные, потому что фактически это признание того, что я сделал за семь лет в Большом театре. Премия меня абсолютно не расслабляет, наоборот, заставляет идти дальше и доказывать, что получил ее заслуженно. Зрители ведь будут смотреть и думать, достоин ли.

культура: Награды влияют на артистическую жизнь?
Родькин: Чем больше премий и выше регалии, тем сложнее на сцене - ошибки тебе прощать уже никто не будет. Вообще, награды помогают хотя бы тем, что подогревают интерес к имени.

культура: Каким Вы видели своего Вронского?
Родькин: Сильным и харизматичным. Он хорош собой и уверен в себе, потому Анна в него и влюбляется, но немножко ветренен: не хочет обременять себя серьезными отношениями и обязанностями. Встретив Анну, понимает, что она тот идеал женщины, о которой он мечтал. Она переворачивает его внутренний мир.

культура: Ваш герой разочаровывается в Анне?
Родькин: Не то чтобы разочаровывается. Ему становится тяжело с ней: она начинает его дико ревновать, замыкается в своих мыслях, ее мучает любовь к сыну, которого она не видит. Вронскому это надоедает - для нормального человека такая реакция закономерна.

культура: Вы внутренне не сопротивлялись переносу сюжета Льва Толстого в наши дни?
Родькин: Поначалу не понимал, зачем. Но когда начали репетировать, включились в активную работу, то прочтение Ноймайера захватило, показалось интересным. Джон абсолютно погружен в роман. Ему важно показать, как меняется мир героев: успешного политика Каренина, спортсмена Вронского, Анны, в начале образцовой жены и матери, а затем… Думаю, это эксклюзивное вИ дение хореографа, и я понял, что никого слушать не надо - только его.

культура: Балетмейстеры делятся на диктаторов, которые требуют неукоснительного воплощения своих задумок, и демократов, прислушивающихся к предложениям исполнителей. Какой он - Джон Ноймайер?
Родькин: Он не мешает артистам, но если ему что-то не нравится или он замечает отступление, хоть малейшее, от хореографии, то сразу дает понять, что этого делать нельзя. Так что в нем есть и то, и другое. Джон - мягкий человек, никогда не давит, с ним приятно работать, нет ощущения паники. От него исходит спокойствие.

культура: А Вы сами спокойный человек?
Родькин: Когда как.

культура: Вас трудно представить шумным, раздраженным…
Родькин: Наверное, внешность такая. В театре, допустим, знают, что я не самый спокойный солист и могу показать характер, когда костюм, например, сшит на вырост, как случилось в «Карениной». Не понимаю - почему. Ведь я исправно ходил на все примерки.

культура: Как мальчик из интеллигентной семьи, но далекой от театра, оказался в балете?
Родькин: Я москвич, вырос в районе Покровское-Стрешнево. Мама хотела меня чем-то занять, отдала в кружок гитары, на занятия степ-танцем. Потом она узнала, что на первом этаже нашего дома, а мы жили на третьем, открыта муниципальная детская балетная школа, и занятия в ней абсолютно бесплатные. Туда меня и определили. Кто же знал, что в 2003 году эта школа при Московском театре танца «Гжель» приобретет статус государственного хореографического училища с профессиональным дипломом. Я учился поначалу без особого удовольствия и без какого-то конкретного стремления - стать премьером Большого театра, например. Все шло своим чередом, постепенно и правильно.

культура: Когда захотели стать артистом балета?
Родькин: Учился в подготовительной группе, когда меня повели в Кремль на «Лебединое озеро». Весь спектакль проспал, мне казалось все очень скучным. В фойе продавались кассеты с записью спектаклей, дисков тогда еще не было. Мама спросила, какую мне купить. Я ответил: «Балет, где мужчины больше прыгают». Нам посоветовали «Спартака» Юрия Григоровича. Когда я посмотрел этот мощный спектакль с Екатериной Максимовой и Владимиром Васильевым, то понял - только балет и ничего больше. Потом «втянулся» и в классику, захотелось ее танцевать.

культура: Скоро полувековой юбилей «Спартака», и Вы - в заглавной партии.
Родькин: Мое первое сильное впечатление в Большом театре - прогон «Спартака». Заиграл оркестр в двух шагах от меня, захватило действие, зазвучал требовательный голос Григоровича - я сидел, открыв рот, настолько это было масштабно, сильно. Тогда даже поверить не мог, что когда-то станцую Спартака. Прошли годы, и в один прекрасный день Юрий Николаевич предложил мне подготовить эту роль. Сам пришел уже на вторую репетицию - со мной случился шок, я сжался от испуга: в том, что Григорович рядом, в зале, было что-то нереальное. Для меня этот хореограф - второй Петипа, они в одном ряду.

культура: Конечно, история балета второй половины XX века определена Юрием Григоровичем…
Родькин: Скажу больше. Если бы не Юрий Николаевич, то не было бы того Большого театра, который мы сейчас имеем. Он поднял балет на небывалую высоту. Я благодарен ему за то, что он мне доверяет свои спектакли. Поначалу он с опаской ко мне присматривался, а потом начал тепло относиться, я это чувствую. Мне хочется отвечать ему взаимностью и радовать. Когда его балеты проходят на высоком художественном уровне, то у него сразу меняется настроение, он становится другим. На оркестровых прогонах он всем дает нагоняй, но, если бы этого не было, спектакли шли бы слабее. Он умеет собирать труппу.

культура: Вы - гордость школы «Гжель». Ее основатель балетмейстер Владимир Захаров гордился Вами, показывал как талантливого мальчика. Обычно такие переводятся в Академию хореографии, Вы же остались в альма-матер. Почему?
Родькин: Мне предлагали, но я был патриотом, да и Владимира Михайловича не хотел предавать. Мечтал о том, что у меня сложится своя судьба - выпускника молодой школы «Гжель», который чего-то достиг. Не хотел повторять стандартный путь мальчика из МГАХа, что пришел в кордебалет Большого театра…

культура: Вы первый из «Гжели» попали в Большой театр?
Родькин: Да. Владимир Михайлович меня очень любил и часто говорил: «Тебе надо танцевать со Светланой Захаровой».

культура: Как в воду глядел.
Родькин: К сожалению, он не дожил до нашего дуэта со Светланой. Думаю, если бы он сидел в зале на нашем «Лебедином озере», то весь спектакль бы плакал от радости. Он ведь был романтиком и очень сентиментальным. Помню, когда Захаров читал стихи, то всегда ронял слезу.

культура: Если бы Вы не стали артистом балета, какую профессию бы выбрали?
Родькин: Детские фантазии - машинист поезда и футболист. Когда повзрослел, не сомневался, что путь артиста балета - мой, и никакого иного быть не может.

культура: Как оказались в труппе Большого?
Родькин: Случайно. В выпускном классе поехал в Петербург просматриваться в театр Эйфмана. Борис Яковлевич меня взял и даже предложил две роли - Ленского в «Онегине» и Базиля в «Дон Кихоте». У меня был запланирован второй просмотр - в Большой театр, хотя знал, что шансов на 90 процентов нет, видимо, сработали оставшиеся десять.

культура: Неужели главный театр страны выбирал танцовщиков из первых выпусков молодых альтернативных школ?
Родькин: Андрей Евдокимов - мой педагог, солист Большого, сделал пропуск и договорился, что я покажусь. Очень волновался, но успокаивал себя тем, что за спрос, как говорят, денег не берут. Через три месяца, когда мы оказались с «Гжелью» на школьных гастролях в Сирии, там еще не было войны, раздался телефонный звонок от тогдашнего заведующего балетной труппой Геннадия Янина: «Мы вас берем, высокие и складные ребята нам нужны в кордебалет». Тепло, солнце, бассейн и такое счастье - приглашение в Большой.

культура: Можете назвать несколько событий, повернувших Вашу сценическую жизнь?
Родькин: Меня собирались отчислить из подготовительной группы школы. Меня невзлюбила педагог, так бывает, не нравился я ей - и все. Вступился Захаров: «Давайте пока оставим, мальчик - ладненький, может, у него сложится». Второй момент - класс Николая Цискаридзе. Многие отговаривали - не стоит, он давит своим авторитетом и слишком строгий. К жесткой дисциплине меня приучили в «Гжели», так что советы меня не остановили. Николай Максимович сразу сказал: «Если хочешь хорошо танцевать, начинай думать головой». У меня это отложилось. Третье везение - встреча со спектаклями Григоровича. Тогда в Большом был сложный момент - все помнят эти события (нападение на Сергея Филина. - «Культура» ), и меня, ученика Цискаридзе, не очень хотели ставить в репертуар. Тогда прошел прогон «Ивана Грозного», Григорович при всех похвалил моего Курбского. Домой шел окрыленный. Почти сразу Юрий Николаевич доверил Спартака. Четвертое счастье - дуэт со Светланой Захаровой. После ухода на пенсию Андрея Уварова она осталась без партнера, я тоже переживал нелегкие эмоции: мне пообещали Принца в «Щелкунчике», потом из составов убрали, было обидно. Я ухватился за предложение Светланы выучить партию Хозе в «Кармен-сюите» для вечера в Мариинском театре. Мы станцевали, наш дуэт понравился. Так и началось - стали набирать совместно спектакли, самые разные. Сейчас я чувствую себя рядом со Светланой не как чужой человек, мы стали родными и понимающими друг друга людьми.

культура: Вы общаетесь с Николаем Цискаридзе?
Родькин: Да. Некоторые сумасшедшие считали, что я его предал тем, что не поехал за ним в Петербург. Но мы с Николаем Максимовичем обсуждали будущее, и он сказал, что мне надо остаться в Большом и усердно работать. Он верил в мой успех.

культура: Вы - танцовщик классический - исполняете немало партий современного репертуара. Сложно работать в этих разных системах?
Родькин: Сегодня, после современной «Анны Карениной», с трудом представляю, как надену трико и станцую «Лебединое озеро». Так же чувствовал себя, когда через неделю после «Ивана Грозного» должен был выйти в «Дочери фараона». Переход от современной хореографии к классике - адски сложный, в отличие от обратного пути. Чистейшая классика помогает телу находиться в отличной форме.

культура: Странная сложилась ситуация, все считают себя вправе критиковать руководство Большого - сначала выводили на чистую воду прежнее, теперь в штыки воспринимаются предложения нынешнего. Словно какая-то бацилла раздражения завелась. Внутри театра это ощущаете?
Родькин: Руководитель не может быть хорошим для всех, и жизнь состоит не только из приятных событий. Без трудностей, кажется, ни один артист никогда не состоялся. Все хотят идеального отношения к себе, но так не получается. Да и работают здесь люди с амбициями, у каждого - свои идеи. Они далеко не всегда бывают оправданны и осуществимы. К Большому театру всегда приковано большое внимание. Что бы ни происходило, начинают из мухи делать слона. Думаю, зря выносится сор из избы, никогда не стану прилюдно ругать руководство - даже если оно мне не будет нравиться.

культура: Все чаще говорят об особом балетном характере. В чем он?
Родькин: Например, сегодня я не мог встать с кровати - после репетиций и прогонов «Карениной» с тяжелыми поддержками навалилась усталость, заболела шея. Но - встал. Каждое утро себя заставляешь - в этом и проявляется характер.

культура: Что важнее - везение или работа до седьмого пота?
Родькин: Без везения невозможно, но на нем одном не продержаться. Когда у меня не складывалось, я продолжал работать, хотя казалось, что это впустую, но в итоге ежедневный труд оказался мне в плюс.

культура: Артистов балета одного театра могут связывать крепкие дружеские узы?
Родькин: Дружба зависит от людей. Поэтому она возможна, но сейчас у нас, по-моему, нет крепких союзов. Может, отчасти из-за конкуренции. Профессиональный век короткий, все хотят побыстрее что-то станцевать, одному достается роль, другому - нет, появляется ревность и обида, а искренняя дружба в таком климате не может жить.

культура: Почему Вы отказались участвовать в «Нурееве»?
Родькин: Роль Эрика Бруна очень маленькая - всего пять минут на сцене. Да и побывать тенью Нуреева мне было не по душе.

культура: А на заглавную партию согласились бы?
Родькин: Сомневаюсь, что смог бы создать образ Нуреева. Его мы знаем - это не Спартак, не принц, не князь Курбский. Танец Нуреева запечатлен на видеозаписях, сохранилось большое количество документальной хроники, о нем много написано. Он такая неординарная личность, которую изобразить, по-моему, невозможно. Думаю, что в любом бы случае отказался.

культура: Ваша эффектная внешность кинорежиссеров еще не заинтересовала?
Родькин: Приглашали на кастинги, но как-то я до них не доходил.

культура: Выходной день как проводите?
Родькин: Последнее время очень много работы, и в понедельник отсыпаюсь и отлеживаюсь. Люблю посмотреть фильмы.

культура: Это тоже можно лежа в постели…
Родькин: Когда позволяет время, иду на оперу, но не в Большой. Там место работы, и события от похода на спектакль не получается. Иду в Музыкальный театр Станиславского на «Хованщину», «Сказки Гофмана» или «Пиковую даму», в «Новой опере» недавно слушал «Фауста» и «Ромео и Джульетту».

культура: В зале мне не раз показывали Ваших родителей. Они стали балетоманами?
Родькин: Особенно папа, хотя раньше на балете скучал, не понимал его и даже недолюбливал. Но «Спартак» с сыном в главной роли перевернул его мировоззрение. Теперь ходит на все спектакли и с удовольствием.

Фото на анонсе: Владимир Трефилов/РИА Новости

С 30 октября по 4 ноября 2016 года в Москве прошел Всероссийский конкурс артистов балета и хореографов.

В 2013 году в новом формате возрожден Всесоюзный конкурс артистов балета и хореографов, всегда проходивший в Концертном зале им. П.И. Чайковского в преддверии знаменитого Московского конкурса. Ныне площадкой Всероссийского конкурса стала сцена Детского музыкального театра им. Н.И. Сац, а сам конкурс с двухлетней периодичностью фокусирует внимание то на исполнителях-классиках, то на характерном танце, то на искусстве балетмейстеров. В этот раз подоспел черед академических танцовщиков, выведя на первый план номинацию «Артисты балета». Это своеобразный отборочный этап, подготавливающий к XIII Московскому международному конкурсу артистов балета и хореографов, который грядет в июне 2017 года.

В октябре по видеозаписям состоялся I тур Всероссийского конкурса. Живые просмотры II и III туров оценивало жюри под председательством Юрия Григоровича. В составе – художественные руководители Красноярского театра оперы и балета − Сергей Бобров, театров «Русский балет» − Вячеслав Гордеев, «Кремлевский балет» − Андрей Петров, Татарского театра оперы и балета − Владимир Яковлев, Марийского театра оперы и балета − Константин Иванов, педагоги-репетиторы Большого театра Юрий Васюченко и Людмила Семеняка, ректоры Московской государственной академии хореографии Марина Леонова и Академии Русского балета им. А.Я. Вагановой Николай Цискаридзе, главные балетмейстеры МГАДМИ им. Н.И. Сац − Владимир Кириллов, Астраханского театра оперы и балета − Константин Уральский. Ответственный секретарь жюри – Генеральный директор Международной федерации балетных конкурсов Сергей Усанов.

Жюри конкурса под председательством Юрия Григоровича

Предстать на суд столь многочисленных и авторитетных арбитров задумали двадцать девять конкурсантов младшей возрастной категории и тридцать пять – старшей. К сожалению, некоторые из них, а точнее, четверо, так и остались за кулисами.

Участники младшей группы до профессиональной кондиции не дотянули. Сбилась в финале вариации Авроры из балета «Спящая красавица» Ангелина Сивцева (Якутск), не успевала уложить движения в музыкальный темп вариации Авроры пермячка Анна Григорьева. Работу над освобождением корпуса стоит продолжить Григорию Иконникову (Москва), блеснувшему хорошим вращением. Москвич Илья Владимиров, не задумываясь о требуемых положениях головы, в вариации из балета «Сатанилла» не доделал jete en tournan, рисунок которого тоже был далек от идеала. Странной редакцией третьей части вариации Петра («Привал кавалерии») удивил Денис Беляев (Воронеж). Впрочем, это уже упреки не к молодому артисту, а скорее – к педагогу. Неплохое впечатление произвели москвичка Ирина Захарова, грациозно исполнившая вариацию «Бабочка» из фокинского «Карнавала», и Марина Коротченкова из Воронежа, обратившаяся к вариации «Раймонды» в редакции Константина Сергеева.

Более высокую конкурсную планку установили «сеньоры» (возраст от 18 до 26 лет), но и здесь профессиональная конкуренция отнюдь не обострилась.

Денис Захаров (I премия). Фото Игоря Захаркина

Ирина Точильщикова из Санкт-Петербурга едва справилась с вариацией Китри (балет «Дон Кихот»), москвичка Лилия Жернильская не выдержала испытания ритмизованным releve Эсмеральды (хор. Н. Березова). Скромно вращаясь и не уложившись в музыку в финале исполнила вариацию Одалиски из «Корсара» Виктория Горбачева (Москва), не отточила она и заноску для вариации Повелительницы дриад из «Дон Кихота». За пределами внимания Елизаветы Назимовой (Москва) осталась игра ракурсами в вариации из балета «Фестиваль цветов в Дженцано».

Неудача постигла опытных конкурсантов − москвичей Марата Нафикова, погрешившего на вращениях вариации Франца («Коппелия»), и Сарыала Афанасьева, споткнувшегося в вариации Солора («Баядерка»). «Маленькая атомная электростанция» Никита Ксенофонтов рвал страсти и излишне «хлопотал лицом» в образе Филиппа («Пламя Парижа»).

Несмотря на несколько любопытных произведений, современная хореография в целом оставила весьма жалкое впечатление, поставив перед жюри проблему выбора из «наличности».

К III туру дошло семнадцать участников младшей категории и восемнадцать – старшей.

Отрадно появление на конкурсе танцовщиков, претендующих на амплуа романтических принцев. Таковы выступавшие в старшей группе рослый, статный астраханец Артем Пугачев и высокий москвич Иван Титов с красивыми ногами, гибкой аккуратной стопой.

Но, пожалуй, наибольшие положительные эмоции и надежды вызвал Денис Захаров. Ученик Московской Академии хореографии, умело пестуемый педагогом Денисом Медведевым, он продемонстрировал хорошую выучку, академическую форму и техническую оснащенность в вариациях Жана де Бриена и Графа Вишенки, а в номере «По дороге домой» (муз. А. Шнитке, хор. Р. Котина) – убедительное актерство. Налицо пример умелого подхода к выбору репертуара, вдумчивая работа по его освоению и воплощению ученика и наставника.

На конкурсе опять не обошлось без путаницы в авторстве. Откровенный казус – приписанная Чайковскому вариация Тени из «Баядерки». Но огрехи в атрибуции обнаружились в представлении, к примеру, вариации Царицы вод, сочиненной Мариусом Петипа, а вовсе не Артуром Сен-Леоном, на музыку Минкуса, а не Пуньи. Музыка вариации Франца принадлежит Э. Гиро, а не Лео Делибу, да и вариацию Сванильды зрители увидели все же в хореографии Горского, а не Сен-Леона. Ну, и справедливость требует, при всем уважении к Петипа и его дивертисменту «Пахита», назвать автором вариации Наперсницы Армиды («Павильон Армиды» Н. Черепнина) Михаила Фокина.

Юрий Кудрявцев (II премия) и Екатерина Булгутова (приз "За партнерство"). Фото Игоря Захаркина

По результатам выступлений участников III тура жюри были присуждены следующие премии:

Младшая группа:

Девушки:

I премия:

Осипюк Арина (Москва)

II премия:

Егорова Диана (Воронеж)

Клявлина Екатерина (Москва)

III премия:

Григорьева Анна (Пермь)

Лазарева Алеся (Москва)

Дипломы:

Платонова Анастасия (Якутск)

Грачева Галина (Воронеж)

Захарова Ирина (Воронеж)

Грамоты за участие в финале:

Борисова Алина (Москва)

Коротченкова Марина (Воронеж)

Юноши:

I премия:

Захаров Денис (Москва)

II премия:

Владимиров Илья (Москва)

III премия

Иконников Григорий (Москва)

Дипломы:

Ефимов Айтал (Москва)

Беляев Денис (Воронеж)

Рогов Никита (Якутск)

Старшая группа:

Женщины:

I премия:

Хабинец Ксения (Москва)

Маркова Анна (Москва)

II премия:

Каичева Алина (Москва)

Серова Варвара (Москва)

III премия:

Бек Мария (Москва)

Байбаева Екатерина (Йошкар-Ола)

Дипломы:

Федотова Венера (Якутск)

Мулюкина Вита (Ростов-на-Дону)

Назимова Елизавета (Москва)

Мужчины:

I премия:

Ксенофонтов Никита (Новосибирск)

Афанасьев Сарыал (Москва)

II премия:

Кудрявцев Юрий (Красноярск)

Титов Иван (Москва)

III премия:

Нафиков Марат (Москва)

Пугачев Артем (Астрахань)

Дипломы:

Хомушку Субудай (Москва)

Калмыков Сергей (Краснодар)

Арефьев Мстислав (Москва)

Специальные премии:

«За успешную подготовку участника конкурса»

Медведев Денис (Москва) – младшая группа

Богородицкая Жанна (Москва) – старшая группа

«За партнерство» – Булгутова Екатерина (Красноярск)

«За лучшую хореографию» – Иванов Никита (Москва), Пегарев Вячеслав (Москва), Мадан Нина (Москва)

Денис, через полгода ты станешь выпускником Московской академии хореографии. Какие у тебя чувства в преддверии такого события? Какие планы на этот период?

Время очень скоротечно, конечно. Кажется, что совсем недавно я поступал в академию, а вот я уже на выпускном курсе, и совсем скоро я выпущусь и начну работать в театре. У меня большое чувство ответственности за то, что должен делать. Конечно, чувство гордости, что я выпускаюсь в такой великой и знаменитой академии, из которой вышло множество мировых звезд.

Сейчас мне предстоит много работы.

В начале февраля ты танцуешь в спектакле «Спящая красавица» на сцене Большого театра. Случай крайне редкий, когда студент академии выходит на сцену театра. Но ты честно заработал этот шанс на конкурсе «Русский балет», став обладателем Гран-при, и у тебя появилась возможность, будучи студентом стажироваться и выступить в Большом театре. Ты был готов к такому развитию событий, что ты будешь танцевать в спектакле?

Я даже не задумывался об этом, мне важна работа и ее результат. Конечно, это честь для меня. Я был удивлен, когда мне сказали, что я буду участвовать в спектакле Большого театра, а тем более выходить в такой серьезной роли (прим. ред. Денис будет танцевать па-де-де Голубой птицы в балете « Спящая красавица» ). Я не знал, что такое вообще возможно, поэтому это грандиозное событие.

Тем более, ты не раз говорил, что мечтаешь работать в Большом театре…

Да, это мечта с самого детства. Такая цель в жизни. Я в детстве еще понимал, что буду идти к этой цели, проходя через любые трудности. Быть в этом театре-легенде – это уже счастье.

Во время новогодних каникул ты отдыхал два дня, а потом каждый день ходил заниматься. Что это – фанатизм или необходимость?

Я просто не могу отдыхать, мне становится плохо без занятий, мне некуда деть свою энергию. А еще я понимаю, что теряю время, плюс, лучше поддерживать себя в форме, чем потом входить в нее заново.

Ты сказал, что уже с детства поставил себе цель о Большом. Учась в Уфе, ты стремился оказаться в Москве? Понимал, что тебе нужно попасть в Московскую академию хореографии для достижения этой цели?

Когда я только узнал о балете, я не думал, что поеду в Москву. Я просто занимался и любил то, что делаю. Уже намного позже я узнал об академии, и мне захотелось стать одним из ее студентов.

Как ты попал в МГАХ?

Я учился в колледже имени Рудольфа Нуреева, и после четвертого класса мы с мамой решили, что мне нужно двигаться дальше. Как раз тогда в Уфу приехал Юрий Бурлака, и он со мной репетировал. На одной из репетиций я спросил его: «Где меня научат мужскому танцу?» И он сказал, что я должен ехать в московскую академию, потому что именно там меня научат мужскому танцу и истинным традициям классического балета.

Я решил поехать в Москву и попробовать поступить. Меня взяли, и я попал в класс к Денису Медведеву.

С педагогом Денисом Медведевым

Судя по вашей работе, встреча получилась судьбоносная? Редко случается такой тандем педагога и ученика.

Да. Это большая удача. С первого дня началась та работа, о которой я мечтал. Денис Владимирович, он мне больше, чем просто педагог, он мне как отец. Он всегда выслушает, даст правильный совет и, надеюсь, что в дальнейшем мы продолжим с ним работать.

Это возможно?

Я буду очень рад, если мне разрешат в театре с ним работать. Потому что он вычислил правильный подход в работе со мной. Кнут и пряник, как он говорит (смеется). С ним невозможно зазнаться, и я ему очень благодарен за то, что по большей части он со мной строг. Его ежовые рукавицы не позволяют разболтаться и помогают четко видеть цель. При этом он абсолютно человечный и эмоциональный.

Ты упомянул свою маму. За каждым артистом часто тылом выступают родители. Какую роль в твоей жизни сыграла мама?

Она никогда не настаивала на том, чтобы я занимался балетом. Она просто отвела меня в театр. Конечно, я вышел после спектакля и сказал, что хочу попасть в этот мир. Сейчас она меня очень поддерживает и знает очень много о балете. Мне кажется, что она знает намного больше о балете, чем я.

Что именно тебя привлекло в театре?

Этот особенный дух, непередаваемый… В театре атмосфера другого мира.

Сейчас ты уже взрослый, многое узнал и увидел. Отношение к театру не изменилось?

Конечно, окружающий мир меняется и меняет восприятие человека на различные вещи. Но когда я прихожу в театр, для меня важна работа, а не происходящее внутри него. На мой взгляд, доказывать, на что ты способен, нужно не за кулисами, а на сцене.

На твой взгляд, какие качества необходимы для того, чтобы стать настоящим артистом?

Процитирую Майю Плисецкую: «Характер – это судьба». Я абсолютно согласен с этим высказыванием. Если нет твердого и упорного характера, ничего не получится. Ведь жизнь артиста очень непостоянна, бывают разные периоды в жизни, когда требуется взять свою волю в кулак и несмотря ни на что двигаться дальше.

И, конечно, любовь к своему делу. Без нее никак!

Если отнестись к успеху , как к формуле, в которой три составляющие : талант, трудолюбие и удача. В каком соотношении ты бы их расставил?

Трудолюбие, прежде всего. Конечно, должна быть и удача…(задумывается). Думаю, что я бы сравнил эту формулу успеха с пирамидой, которая постоянно вертится.