Джон Фаулз - известный британский писатель-постмодернист. Знаменит своими романами «Волхв», «Коллекционер» и «Любовница французского лейтенанта». Работал в жанре реализма с небольшим допущением фантастических элементов, постоянно поддерживал высокую интеллектуальную планку. В творчестве Фаулза огромное значение имеют вопросы об искренности человеческих отношений и о природе реальности. Кроме романов Фаулз писал рассказы, новеллы, эссе и стихотворения. «Волхв» по праву занимает место в сотне самых читаемых английских романов.

Фаулз обладал уникальным слогом и чувством стиля, умело вплетал в выдуманную ткань произведения точные исторические факты, глубокий психологизм и искренность душевных исканий героев.

Детство

Биография Джона Фаулза не содержит в себе тех умопомрачительных поворотов, которые переживали герои его романов. Но некоторые интересные события, вызванные проблемой экзистенциального выбора, в его судьбе все же были.

Родился Фаулз 31 марта 1926 года в небольшом городке Ли-он-Си, расположенном в устье Темзы, недалеко от Лондона. Его отец, Роберт Фаулз, - потомственный торговец сигарами. Это был человек, всю жизнь которого определила Первая мировая война, яростным плугом прошедшая по Европе и изменившая судьбы всех невольных свидетелей этой катастрофы. В своих дневниках, Джон Фаулз, вспоминая этого человека, говорил, что он мог построить себе укрытие из любых попавшихся под руку материалов. Его умение выживать и приспосабливаться было потрясающим. Эту способность унаследовал и будущий писатель.

В школьные годы, а учился Фаулз в престижной Бедфорд-скул, он мог похвастаться блестящей успеваемостью, успехами в спорте и общественной работе. Он был руководителем школьного комитета и отвечал за всеобщую дисциплину. Ему приходилось придерживаться тонкой грани между ответственностью перед руководством и собственным чувством справедливости. Свою деятельность в школьном комитете он уже тогда, в юности, рассматривал как некую маску, скрывающую и защищающую его от реальности. В то время формировались и совершенствовались качества, столь необходимые в предстоящем творчестве Фаулза-писателя.

Военная карьера

Сразу после школы Джон окончил военно-морские курсы и отправился в лагерь в Дартмуре, где обучал специалистов диверсионных групп. Новое дело настолько понравилось Фаулзу, что он задумал связать свою будущую жизнь со службой в армии. Но, отслужив два года, в 1947 году, он, по совету своего нового знакомого Айзека Фута, покидает воинскую службу и поступает в

Фут, утонченный филолог, знаток древнегреческого языка, социалист, вовремя разглядел в Фаулзе интеллектуала и гуманитария. Последний потом вспоминал в дневнике ответ Фута на свои размышления по поводу службы - "Если ты дурак, то выбирай военную карьеру, если умный, то иди учись".

Оксфорд

В Оксфорде Джон Фаулз изучал французский язык и, познакомившись с трудами философов-экзистенциалистов Альбера Камю и Жан-Поля Сартра, подверг сомнению некоторые жизненные установки и стремления. Это выразилось в бунте против общественных устоев и более серьезном осмыслении своего места в жизни. Он глубоко осознал все несовершенство мира и тотальное одиночество человеческого существования. Открыл для себя заброшенность и экзистенциальный ужас. Понял, что тяжкое бремя свободы воли лишает думающего человека счастья, и он не видел никакого выхода из сложившейся ситуации.

Все эти размышления подтолкнули Фаулза задуматься о писательском ремесле. Перед ним открылся новый неведомый путь, и он отправился в долгое путешествие по закоулкам собственной души.

Учитель

По окончании колледжа, с 1950 по 1963 гг., Джон Фаулз преподавал английский язык и литературу во французском университете города Пуатье и в гимназии на греческом острове Спецес.

Греция произвела на Фаулза настолько ошеломляющее впечатление, что стала для него второй родиной, как он впоследствии отмечал в дневнике. Здесь, в Греции, произошло его рождение как писателя, и здесь же он познакомился со своей будущей женой, которая в то время была замужем за другим учителем литературы.

Любовный треугольник просуществовал недолго, и в 1956 году Джон Фаулз и Элизабет Кристи поженились в Англии. Их брак продлился целых 35 лет, до самой смерти Элизабет. Супруга оказала большое влияние на все творчество Фаулза, она была музой и другом писателя. Ниже представлено фото Джона Фаулза с женой Элизабет.

Основные произведения

• «Коллекционер» (1963). После издания роман моментально стал бестселлером, и этот факт придал автору творческой смелости и сил. Фаулз смог оставить работу и профессионально заняться писательством. В «Коллекционере» он изображает простого серенького человека, способного на любое преступление ради самоутверждения, ради того чтобы ощутить себя живым.
• «Аристос» (1964). Сборник философских размышлений в форме эссе.
• «Волхв» (1965). Первый роман Фаулза, написанный еще до «Коллекционера». Самое экзистенциальное и самое загадочное произведение автора, в котором анализируется реальность, ее понятие и ее влияние на сознание человека.
• «Женщина французского лейтенанта» (1969). Псевдоисторический роман в викторианском стиле. Фаулз изображает отношения людей XIX века с позиции современного человека, изучившего теории Карла Юнга и живущего в мире постмодерна.
• «Башня из черного дерева» (1974). Снова экзистенциальный выбор человека между свободой и спокойной автоматической жизнью в социуме.
• «Дэниел Мартин» (1977). Автобиографический роман, позиционируемый автором как вольное продолжение истории героя «Волхва» Николаса Эрфе.
• «Мантисса» (1982). Роман о том, в каких муках рождается литературное произведение.
• «Червь» (1986). Исторический роман, действие которого происходит в XVIII веке.

Джон Фаулз

КОЛЛЕКЦИОНЕР

Когда она приезжала из частной школы домой на каникулы, я мог видеть ее чуть не каждый день: дом их стоял через дорогу, прямо против того крыла Ратуши, где я работал. Она то и дело мчалась куда-то, одна или вместе с сестренкой, а то и с какими-нибудь молодыми людьми. Вот это мне было вовсе не по вкусу. Иногда выдавалась минутка, я отрывался от своих гроссбухов и папок, подходил к окну и смотрел туда, на их дом, поверх матовых стекол, ну, бывало, и увижу ее. А вечером занесу это в дневник наблюдений. Сперва обозначал ее индексом «Х», а после, когда узнал, как ее звать, «M». Несколько раз встречал на улице, а как-то стоял прямо за ней в очереди в библиотеке на Кроссфилд-стрит. Она и не обернулась ни разу, а я долго смотрел на ее затылок, на волосы, заплетенные в длинную косу, очень светлые, шелковистые, словно кокон тутового шелкопряда. И собраны в одну косу, длинную, до пояса. То она ее на грудь перекидывала, то снова на спину. А то вокруг головы укладывала. И пока она не стала гостьей здесь, в моем доме, мне только раз посчастливилось увидеть эти волосы свободно рассыпавшимися по плечам. У меня прямо горло перехватило, так это было красиво. Ну точно русалка.

А в другой раз, в субботу, я поехал в Музей естественной истории, в Лондон, и мы возвращались в одном вагоне. Она сидела на третьей от меня скамейке, ко мне боком, и читала, а я целых полчаса на нее смотрел. Смотреть на нее было для меня ну все равно как за бабочкой охотиться, как редкий экземпляр ловить. Крадешься осторожненько, душа в пятки ушла, как говорится… Будто перламутровку ловишь. Я хочу сказать, я о ней думал всегда такими словами, как «неуловимая», «ускользающая», «редкостная»… В ней была какая-то утонченность, не то что в других, даже очень хорошеньких. Она была - для знатока. Для тех, кто понимает.

В тот год, когда она еще в школу уезжала, я не знал, кто она и что. Только фамилию отца - доктор Грей, да еще как-то слышал, говорили на встрече секции жесткокрылых, что вроде мать у нее попивает. И правда, раз встретил ее мамашу в магазине, слышал, как она с продавцом разговаривает - голосок жеманный, фу-ты ну-ты, тон барский, и видно сразу, из тех, кто не дурак выпить: штукатурка с лица чуть не валится и всякое такое.

Ну а потом в нашей городской газете напечатали, что она получила стипендию в Лондонском художественном училище и какая она умная и способная. И я узнал ее имя, красивое, как она сама, - Миранда. И узнал, что изучает искусство. После этой статьи все сразу пошло по-другому. Вроде мы как-то сблизились, хотя, конечно, не знали друг друга в том смысле, как это обычно бывает.

Не могу объяснить, отчего да почему… только как я ее впервые увидел, сразу понял: она - единственная. Конечно, я не окончательно свихнулся, понимал, что это всего лишь мечта, сновидение, и так оно и осталось бы, если бы не эти деньги. Я прямо грезил средь бела дня, придумывал всякие истории, вроде я ее встречаю, совершаю подвиги, она восхищается, мы женимся и всякое такое. Ничего дурного и в голове не держал. Потом только. Но это я еще объясню.

В грезах этих она рисовала картины, а я занимался своей коллекцией. Представлял себе, как она меня любит, как ей коллекция моя нравится, как она рисует и раскрашивает свои картины. Как мы с ней вместе работаем в красивом современном доме, в большущей комнате с таким огромным окном из цельного стекла, и вроде собрания секции жесткокрылых в этой комнате проходят. И я не молчу, как обычно, чтоб ненароком не сморозить чего, и мы с ней - хозяин и хозяйка, и все к нам с уважением. И она такая красивая - светлые волосы, серые глаза, - что от зависти все мужики зеленеют, прямо на глазах.

Ну конечно, эти все приятные мечты таяли, когда я видел ее с одним парнем, самоуверенным, наглым, из тех, кто позаканчивал частные школы и теперь раскатывают в спортивных автомобилях. Я раз на тотализаторе встретил его, он стоял у соседнего окошечка. Я вносил, а он получал. И говорит, дайте-ка мне полусотенными. А вся шутка в том и заключалась, что выигрыш у него был всего-то десять фунтов. Все они так. Ну, я видел иногда, как она в его машину садится, встречал их вместе или видел, как они в этой машине по городу катаются. Ну, тогда я очень бывал резок со всеми на работе и не вписывал «Х» в дневник энтомологических наблюдений. (Это все до того, как она в Лондон уехала. Тогда уж она его бросила.) В такие дни я позволял себе дурные мысли. Тут уж она рыдала и валялась у меня в ногах. Один раз даже я представил себе, как бью ее по щекам: как-то видел в одной пьесе по телеку, парень дал пощечину своей подружке. Может, тогда-то все и началось.

* * *

Мой отец погиб в автокатастрофе. Мне было два года. Случилось это в 1937-м. Он был пьян вдребезину. Но тетушка Энни утверждала, что запил он из-за матери. Я так и не узнал, что там было на самом деле, только вскоре после смерти отца мать уехала, оставила меня тетке, ей-то самой лишь бы жить полегче да повеселей. Мейбл, моя двоюродная сестрица, как-то раз сообщила мне в пылу ссоры (мы совсем еще были детишками), что мать моя - уличная и сбежала с иностранцем. У меня хватило глупости прямо отправиться к тетушке и задать ей этот вопрос. Ну, конечно, если уж она когда хотела от меня что утаить, это ей прекрасно удавалось. Теперь-то мне безразлично, и если даже мать жива, у меня видеть ее нет охоты. Даже из любопытства. А тетушка Энни всегда повторяет, мол, еще легко отделались. Думаю, она права.

Ну вот, значит, я рос у тетушки Энни и дядюшки Дика, вместе с их дочкой Мейбл. Тетушка - старшая сестра моего отца.

Дядя Дик умер, когда мне было пятнадцать лет, в 1950-м. Мы отправились на водохранилище рыбу ловить и, как всегда, разделились: я взял сачок и еще что там было нужно и ушел. А когда проголодался, вернулся к тому месту, где его оставил, там уже собралась целая толпа. Я подумал, ого, дядюшка, похоже, какую-то громадину на крючок подцепил. А оказалось - с ним случился удар. Его отвезли домой, только он уже не мог говорить и никого больше не узнавал.

Те дни, что мы провели с ним вместе - не так уж все время вместе, я ведь уходил бабочек ловить, а он сидел со своими удочками на берегу, но только ели мы всегда вместе и поездки к водохранилищу и домой тоже, - вот те дни с ним, пожалуй, самые счастливые в моей жизни (кроме, конечно, тех, о которых я потом расскажу). Тетушка и Мейбл насмехались надо мной из-за бабочек, во всяком случае, когда я был мальчишкой. А дядюшка - он всегда за меня стоял. И всегда восхищался, как я их умею накалывать, говорил, прекрасная аранжировка и всякое такое. И еще со мной радовался, когда удавалось вывести новый экземпляр имаго. Всегда сидел и смотрел, как из кокона выбирается бабочка, расправляет и сушит крылышки, как осторожно их пробует. Для банок с гусеницами он мне выделил местечко в своей кладовке, а когда на конкурсе «Мир твоих увлечений» я получил приз за коллекцию фритилларий, он мне подарил деньги, целую кучу - фунт стерлингов, только не велел тетке говорить. Да что там, он мне был как отец. Когда мне мои деньги вручали, чек этот, я его в пальцах зажал, а сам первым делом о дядюшке подумал, после Миранды, конечно. Я бы ему самые лучшие удочки купил… и снасть всякую… и все, чего бы он только ни захотел. Ну, это уж было невозможно.

* * *

На скачках я стал играть, как только мне стукнуло двадцать один. Каждую неделю ставил пять шиллингов. Старина Том и Крачли из нашего отдела и еще несколько девчонок скидывались и играли по крупной и вечно приставали, чтоб я к ним присоединился. Только я всегда отказывался, мол, я сам по себе, волк-одиночка. Да мне ни Том, ни Крачли никогда не были особенно по душе. Старина Том какой-то противный, скользкий, вечно распространяется про наш Городской совет, а сам лижет главного бухгалтера во все места. А Крачли - грязный тип, садист, никогда не упустит случая высмеять меня за бабочек, особенно при девчонках: «Что-то Фред усталым выглядит после воскресенья, видно, провел бурную ночку с какой-нибудь бабочкой…» Или: «Что это за нимфа была с тобой вчера? Может - нимфа Лида из Виргинии?» И старина Том ухмыльнется, а Джейн, подружка Крачли (она из отдела канализации, но вечно торчит у нас, в налоговом) - хихикнет. Вот уж кто на Миранду не похож. Ну небо и земля. Терпеть не могу вульгарных женщин, особенно молоденьких. Так что, повторяю, играл я всегда один.

Чек был на 73 091 фунт и еще сколько-то шиллингов и пенсов. Я позвонил мистеру Уильямсу, как только эти люди с тотализатора подтвердили, что все в порядке. Ну и обозлился же он, что я так вот сразу увольняюсь, хоть и сказал, что очень даже за меня рад и что - он, мол, уверен - все за меня рады. Я-то знал, что это все вранье. Он даже предложил мне вложить эти деньги в пятипроцентные облигации Городского совета. О Господи. У нас в Ратуше некоторые совсем утратили чувство меры.

Джон Фаулз (John Fowles), Великобритания 31.03.1926-05.11.2005 Джон Фаулз родился 31 марта 1926 года в Ли-он-Си (графство Эссекс) неподалеку от Лондона. В 1939 году родители отдали его в привилегированную частную школу Бедфорд, где будущий писатель увлекся французской и немецкой литературой, проявил себя способным учеником и хорошим спортсменом.Отслужив два года в морской пехоте, продолжил образование в Оксфордском университете, где в 1950 получил степень бакалавра гуманитарных наук по специальности «французская литература». После университета преподаёт английский язык и литературу сначала во Франции в университете Пуатье (1951), затем в частной школе на острове Спетсаи в Греции (1951-1952), затем вплоть до 1964 года – в лондонских колледжах. В 50-е годы пишет стихи и работает над романом «Волхв».Первый же опубликованный роман Фаулза «Коллекционер» (The Collector, 1963), принёс ему успех и избавил от необходимости зарабатывать на жизнь учительским трудом. До конца 1960-х годов вышли в свет ещё два романа, крупных по объёму и дерзких по замыслу, – «Волхв» (The Magus, 1965; перераб. вариант 1977) и «Женщина французского лейтенанта» (The French Lieutenant"s Woman, 1969), а также два издания книги Аристос, подзаголовок которой – «Автопортрет в идеях» – даёт представление и о содержании этой работы, и о ее значении для понимания раннего этапа творчества Фаулза.В «Коллекционере», «Волхве» и «Аристосе» внимание автора сосредоточено на проблеме человеческой свободы (ее природа, пределы и связанное с нею чувство ответственности), а также на основополагающем соотношении любви, самопознания и свободы выбора. По сути, эти проблемы определяют тематику всех произведений Фаулза. Его герои и героини – нонконформисты, стремящиеся хоть как-то реализовать себя в рамках конформистского общества.Удостоенная престижной литературной премии книга «Женщина французского лейтенанта», по мнению многих критиков, лучшее произведение Фаулза. Это одновременно экспериментальный и исторический роман, переносящий читателей в досконально воссозданный викторианский мир, но ни на минуту не позволяющий им забыть о том, что они – современные люди и отделены от происходящего огромной исторической дистанцией. В книге «Червь» (A Maggot, 1986) восемнадцатый век описан столь же подробно, как в «Женщине французского лейтенанта» – век девятнадцатый. В промежутке между публикациями этих замечательных историко-экспериментальных романов вышли в свет еще два образца оригинальной прозы Фаулза – гигантская эпопея «Дэниел Мартин» (Daniel Martin, 1977) и несколько неожиданная своей миниатюрностью повесть «Мантисса» (Mantissa, 1982) – фантазия на тему противоборства между творцом и его музой.Фаулз не ограничивался крупной литературной формой – он великолепно переводил с французского, писал киносценарии, литературно-критические статьи. В сферу его интересов попадали и такие, на первый взгляд не заслуживающие внимания известного писателя и мужчины, темы, как домашнее консервирование, феминизм, игра в крокет.При этом он был очень замкнутым человеком и жил уединенно в своем доме на морском берегу в Лайм Реджис. В 1988 г. Фаулз перенес инсульт, а через два года овдовел.В последнем интервью, данном в 2003 г., Джон Фаулз жаловался на повышенное и надоедливое внимание к его персоне. Писателя, более или менее известного, живущего уединенно, всегда будут преследовать читатели. Они хотят его видеть, говорить с ним. И они не осознают, что очень часто это действует на нервы.В последние годы жизни Фаулз был тяжело болен. 5 ноября 2005 года на 80-м году жизни писатель скончался.С.В., 23.09.2006

Читателям Литературные имена Д. Фаулз

Джон ФАУЛЗ

Джон Фаулз «Элидюк»:
Изучая в Оксфорде французскую литературу, я читал все без разбору, причем скорее от невежества, чем от большого ума. О настоящих моих вкусах я имел представления весьма отдаленное, ибо принял на веру широко распространившийся в ту пору миф, что будто бы одни лишь преподаватели обладают правом на личные пристрастия. Нынешним студентам я такой подход не порекомендовал бы…

Ресурсы интернета

John Fowles

Welcome to John Fowles – The Web Site , a site for those who appreciate the writing of one of the 20th century’s greatest authors. This is the only comprehensive web site on John Fowles, and as such we strive to make it as interesting and useful as possible. These pages are updated frequently so be sure to bookmark and come back often.

Джон Фаулз / John Fowles

Этот сайт является попыткой собрать воедино разбросанные по Рунету сведения о жизни и творчестве английского писателя Джона Фаулза.

Российская Литературная Сеть: Джон Фаулз (John Robert Fowles)

Биография и личность

Онлайн Энциклопедия Кругосвет
Фаулз, Джон Роберт (Fowles, John Robert) (1926–2005) – английский писатель, чья популярность и каноническое место в английской литературе не подвергаются сомнению вот уже несколько десятилетий.

Джон Фаулз – каналу Би-Би-Си (октябрь 1977)
Интервью. Перевод и вступительная статья А. Бабичевой
Джон Фаулз: Существует некая взаимосвязь читателя и писателя. Но она исчезла в визуальном искусстве. Камера сродни фашизму: она как будто говорит, что позволено видеть только один конкретный образ. Она уничтожает свободу воображения, которой наделены слова, вербальные знаки. Вот почему я уверен, что роман, возможно, умрет, но проза, вербальный знак, не умрет никогда, поэзия не умрет никогда.

Джон Фаулз. Биографический очерк
Основа этого очерка – свободный перевод статьи Питера Гуттриджа и некоторые другие источники, а также сборник эссе «Кротовые норы».

Франсиско Касавелья. Умер Джон Фаулз, английский писатель, выбравший свободу
Он тот, кто через описываемую историю рассматривает все стороны истины наилучшим известным ему образом, осознавая при этом, что он живет в определенную эпоху, а ему самому необходимо затаить дыхание, не дать вырваться из себя тем языкам пламени, что способны превратить все в обыденность и тлен.

Savanna. Джон Фаулз

Фаулз Джон Роберт, биография и жизнеописание

Анастасия Бабичева. Джон Фаулз
Фаулза называют одним из выдающихся представителей литературного постмодернизма. И, действительно, писатель с поразительной точностью и исчерпывающей полнотой запечатлел лик своего времени – его неоднозначность: его болезнь и, вместе с тем, выздоровление, его свободу и границы, его жизнь и умирание, его игру.

Люди: Джон Фаулз
Первый же опубликованный роман Фаулза, Коллекционер (The Collector, 1963), принес ему успех и избавил от необходимости зарабатывать на жизнь учительским трудом.

Джон Фаулз отличался невероятной широтой увлечений – он был орнитологом, натуралистом, путешественником, садовником, музыкантом, киноманом, книжником, собирающим раритеты. Сам он называл сочетание столь разных своих ипостасей «клубом Джона Фаулза».

Фаулз Джон. Игры в Бога
Программа «Широкий формат» на телеканале «Культура» с сюжетом, посвященным жизни и творчеству Джона Фаулза.

Владислав Эстрайх. Джон Фаулз

Джон Роберт Фаулз. Цитаты

Лучшие афоризмы, цитаты и высказывания Фаулза Джона Роберта
В девятнадцать лет человек не согласен просто совершать поступки. Ему важно их все время оправдывать. (Цитата из романа «Волхв»)

Произведения

Романы, повести, рассказы

• «Волхв»
  Я родился в 1927 году – единственный сын небогатых англичан, которым до самой смерти не удавалось вырваться за пределы тени уродливой карлицы, королевы Виктории, причудливо простершейся в грядущее. Закончил школу, два года болтался в армии, поступил в Оксфорд; тут-то я и начал понимать, что совсем не тот, каким мне хотелось бы быть.
• «Женщина французского лейтенанта» [«Любовница французского лейтенанта»]
  Восточный ветер несноснее всех других на заливе Лайм (залив Лайм – это самый глубокий вырез в нижней части ноги, которую Англия вытянула на юго-запад), и человек любопытный мог бы сразу сделать несколько вполне обоснованных предположений насчет пары, которая одним студеным ветреным утром в конце марта 1867 года вышла прогуляться на мол Лайм-Риджиса – маленького, но древнего городка, давшего свое имя заливу.
• «Коллекционер»
  Когда она приезжала из частной школы домой на каникулы, я мог видеть ее чуть не каждый день: дом их стоял через дорогу, прямо против того крыла Ратуши, где я работал. Она то и дело мчалась куда-то, одна или вместе с сестренкой, а то и с какими-нибудь молодыми людьми. Вот это мне было вовсе не по вкусу.
• «Принц и маг»
  Жил однажды на свете принц, который верил во все, кроме трех вещей, в которые он не верил. Он не верил в принцесс, он не верил в острова, и он не верил в Бога.
• «Червь»
  Последний день далекого от нас апреля. По глухой пустоши на юго-западе Англии продвигается цепочка всадников. На эту угрюмую возвышенность весна еще не добралась, небо затянуто беспросветной хмурью, и от спутников веет гнетущей тоской, понятной всякому, кто совершал путешествия в это унылое время года. Торфяник, через который пролегает тропинка, ощетинился мертвыми стеблями вереска.

Поэзия

Статьи о творчестве

Джон Фаулз. Кротовые норы
Сборник автокритических эссе Джона Фаулза, посвященный его известнейшим романам.

Джон Фаулз. Аристос
Cборник философских размышлений, в котором, в частности, Фаулз объясняет замысел «Коллекционера».

Андрей Кротков. Мегаевропа и грязные английские средства. Джон Фаулз: 25 лет в лабиринте российских извилин
Дорсетширский затворник, как именовала Фаулза западная печать, вошел в пространство русских литературных восприятий в роли представителя «племени младого, незнакомого». Он и вправду был вызывающе незнаком и непривычен – и этим первоначально интересен.

Галина Юзефович. Дары «Волхва»
Писатель, сумевший породить хотя бы одну значимую литературную тенденцию, вызвать к жизни хотя бы одно поколение интерпретаторов, последователей и плагиаторов, по праву считается великим. Как же в этой связи следует классифицировать Джона Фаулза – человека, в одиночку вырастившего на дереве современной прозы не одну, а сразу несколько веток?

Дмитрий Бавильский. Памяти Джона Фаулза
Фаулз – выдающийся профессионал, интеллектуал в самом точном смысле этого слова. О самых сложных и эзотеричных метафизических материях Фаулз умудрялся рассказывать не то чтобы просто (его сюжетные лабиринты головокружительны), но доступно. Кажется, именно с Фаулза начинается та самая современная английская беллетристика, где важность тем и изящество сюжетных конструкций никак не влияют на качество изложения и коммерческий потенциал.

Виктор Пелевин. Джон Фаулз и трагедия русского либерализма
Роман Джона Фаулза «Коллекционер», появившийся недавно на русском языке, назван в коротком предисловии «эротическим детективом». В каком-то смысле это обман читателя – под видом щей из капусты ему подсовывают черепаховый суп.

Екатерина Дайс. Европейская цивилизационная идентичность в романах Джона Фаулза

О романе «Волхв»
История написания и выдержки из критических статей.

Мира Цховребова. Острова, колодцы и запертые комнаты Джона Фаулза и Харуки Мураками («Волхв» и «Хроники заводной птицы»)
«Любой из нас, – утверждает один из героев Джона Фаулза, – остров». «Все мы ждем, запертые в комнатах, где никогда не зазвонит телефон», – обречено констатирует другой его герой.

Гусаров Денис. Джон Фаулз «Волхв»

Хронотопы «Волхва»

Виктор Сонькин. С острова на остров
«Волхв» появился вовремя. Как раз в тот момент, когда мне и моим сверстникам было примерно столько же лет, сколько главному герою. В двадцать и в тридцать его проблемы и мучения показались бы одинаково надуманными. В двадцать пять они довольно близко совпали с тем, что мы испытывали в своей, совсем не похожей жизни.

Джон Фаулз «Волхв». Проблема игры, как самоидентификации человека 20-го века
В 20-м веке на западе, а позже и у нас, стал очень популярен жанр книги – игры. Смысл ее заключается в том, что автор предлагает читателю конечное множество вариантов окончания каждой главы (они обычно короткие), и читатель сам выбирает свою дальнейшую судьбу (судьбу героя).

Анастасия Бабичева. Код Фаулза: невыдуманная история гения
Критическая статья о романе «Червь».

И.В. Кабанова. Повесть Д. Фаулза «Башня из черного дерева»
Из книги: И.В. Кабанова «Зарубежная литература», М.: Лицей, 2002 г.

А.Б. Темирболат. Преемственность художественных традиций XVII–XVIII веков в прозе Д. Фаулза
О романе роман «Любовница французского лейтенанта».

Графство Эссекс - 5 ноября 2005 года , Лайм-Риджис , графство Дорсет) - английский писатель, романист и эссеист . Один из выдающихся представителей постмодернизма в литературе.

Биография

Родился в семье преуспевающего торговца сигарами Роберта Фаулза и его жены Глэдис (урождённой Ричардс). Джон окончил престижную школу в Бедфорде , где был старостой класса и проявил себя хорошим спортсменом, играя в крикет . Затем он прошёл подготовку к флотской службе при Эдинбургском университете , окончив курсы 8 мая 1945 года - в День Победы в Европе - и был распределён в Королевскую морскую пехоту . После двух лет службы там он отказался от военной карьеры и поступил в Оксфордский университет , специализируясь на французском и немецком языках.

В 1950-1963 гг. Фаулз преподавал в университете города Пуатье во Франции , затем в гимназии на греческом острове Спецес (послужившем прообразом места действия в романе «Волхв»), и в лондонском Колледже Святого Годрика. На острове Спецес он начал писать, ещё не публикуясь. Впоследствии он называл Грецию своей второй родиной . В 1956 году он женился на Элизабет Кристи, предыдущий муж которой тоже был учителем на острове. Элизабет стала его спутницей на 35 лет, она оказала огромное влияние на личность Фаулза и стала прообразом главных героинь его романов .

В 1970-х Фаулз стал пересматривать свои взгляды на экзистенциализм. Главный герой его повести «Башня из чёрного дерева » (1974), столкнувшись с необходимостью выбора между экзистенциальной свободой и продолжением обычной жизни, выбрал второе . Проблема поиска идентичности определяет сюжет и следующего романа Фаулза - «Дэниел Мартин ». Киносценарист Дэниел Мартин, по словам Фаулза, - это повзрослевший герой «Волхва» Николас Урфе - и во многом сам Фаулз .

Интерес к истории, особенно отразившийся в романах «Женщина французского лейтенанта» и «Червь » (1986, прообразом главной героини стала Анна Ли , основательница религиозной протестантской секты «шейкеров »), был присущ Фаулзу не только за письменным столом, поскольку в 1979 году писатель возглавил городской музей и занимал этот пост в течение десяти лет.

Здоровье Фаулза основательно подорвал инсульт, поразивший его в 1988. В 1990 году умерла его жена Элизабет. Позже Фаулз женился во второй раз.

Библиография

Романы и повести

• «Коллекционер » (англ. The Collector , , русский перевод И. Бессмертной , )
• «Волхв » (англ. The Magus , , переработан в , русский перевод Б. Кузьминского , ).
• «Женщина французского лейтенанта » (англ. The French Lieutenant’s Woman , , русский перевод М. Беккер и И. Комаровой, )
• «Башня из чёрного дерева » (англ. The Ebony Tower , , русские переводы К. Чугунова , 1979, и И. Бессмертной, 2005)
• «Дэниел Мартин » (англ. Daniel Martin , , русский перевод И. Бессмертной, );
• «Мантисса » (англ. Mantissa , , русский перевод И. Бессмертной, ).
• «Червь » (также «Куколка»; англ. A Maggot , , русские переводы В. Ланчикова как «Червь», 1996, и А. Сафронова, О. Серебряной как «Куколка», 2011).

Эссе

• «Аристос » (англ. The Aristos , , переработан в , русский перевод Б. Кузьминского, ) - сборник философских размышлений;
• «Кораблекрушение» (англ. Shipwreck , ) - текст к фотоальбому;
• «Острова» (англ. Islands , ) - текст к фотоальбому;
• «Дерево» (англ. The Tree , ) - текст к фотоальбому;
• «Кротовые норы» (англ. Wormholes - Essays and Occasional Writings , );
• «Дневники», том 1 ()
• «Дневники», том 2 ().
• «Высокогорные вершины знания» (англ. The high ridges of knowledge , 2000, русский перевод А. Бабичевой, 2008)

Поэзия

Фаулзу также принадлежат сборник стихотворений () и ряд переводов с французского языка, в том числе переложение сказки «Золушка », переводы романа Клер де Дюра «Урика» и средневековой повести «Элидюк».

Фаулзоведение

Первые монографии и сборники статей о романах Фаулза появились в США (У. Палмер, 1974) и Франции (Etudes sur «The French Lieutenant’s Woman» de John Fowles. Caen, 1977) .

Экранизации

• «Коллекционер» (англ. The Collector ) - американо-британский драматический художественный фильм Уильяма Уайлера ().
• «Волхв» (в другом переводе «Маг», англ. The Magus ) - фильм режиссёра Гая Грина ().
• «Женщина французского лейтенанта» (англ. The French Lieutenant"s Woman ) - фильм режиссёра Карела Рейша ().
• «Башня из черного дерева» (англ. The Ebony Tower ) - фильм режиссёра Роберта Найтса ().

Напишите отзыв о статье "Фаулз, Джон"

Примечания

Ссылки

• в библиотеке Максима Мошкова
• (англ.)
• Джон Фаулз (англ.) на сайте Internet Movie Database

Романы Нехудожественные произведения Экранизации

Отрывок, характеризующий Фаулз, Джон

Ростов, пожимаясь шеей, за которую затекала вода, курил трубку и слушал невнимательно, изредка поглядывая на молодого офицера Ильина, который жался около него. Офицер этот, шестнадцатилетний мальчик, недавно поступивший в полк, был теперь в отношении к Николаю тем, чем был Николай в отношении к Денисову семь лет тому назад. Ильин старался во всем подражать Ростову и, как женщина, был влюблен в него.
Офицер с двойными усами, Здржинский, рассказывал напыщенно о том, как Салтановская плотина была Фермопилами русских, как на этой плотине был совершен генералом Раевским поступок, достойный древности. Здржинский рассказывал поступок Раевского, который вывел на плотину своих двух сыновей под страшный огонь и с ними рядом пошел в атаку. Ростов слушал рассказ и не только ничего не говорил в подтверждение восторга Здржинского, но, напротив, имел вид человека, который стыдился того, что ему рассказывают, хотя и не намерен возражать. Ростов после Аустерлицкой и 1807 года кампаний знал по своему собственному опыту, что, рассказывая военные происшествия, всегда врут, как и сам он врал, рассказывая; во вторых, он имел настолько опытности, что знал, как все происходит на войне совсем не так, как мы можем воображать и рассказывать. И потому ему не нравился рассказ Здржинского, не нравился и сам Здржинский, который, с своими усами от щек, по своей привычке низко нагибался над лицом того, кому он рассказывал, и теснил его в тесном шалаше. Ростов молча смотрел на него. «Во первых, на плотине, которую атаковали, должна была быть, верно, такая путаница и теснота, что ежели Раевский и вывел своих сыновей, то это ни на кого не могло подействовать, кроме как человек на десять, которые были около самого его, – думал Ростов, – остальные и не могли видеть, как и с кем шел Раевский по плотине. Но и те, которые видели это, не могли очень воодушевиться, потому что что им было за дело до нежных родительских чувств Раевского, когда тут дело шло о собственной шкуре? Потом оттого, что возьмут или не возьмут Салтановскую плотину, не зависела судьба отечества, как нам описывают это про Фермопилы. И стало быть, зачем же было приносить такую жертву? И потом, зачем тут, на войне, мешать своих детей? Я бы не только Петю брата не повел бы, даже и Ильина, даже этого чужого мне, но доброго мальчика, постарался бы поставить куда нибудь под защиту», – продолжал думать Ростов, слушая Здржинского. Но он не сказал своих мыслей: он и на это уже имел опыт. Он знал, что этот рассказ содействовал к прославлению нашего оружия, и потому надо было делать вид, что не сомневаешься в нем. Так он и делал.
– Однако мочи нет, – сказал Ильин, замечавший, что Ростову не нравится разговор Здржинского. – И чулки, и рубашка, и под меня подтекло. Пойду искать приюта. Кажется, дождик полегче. – Ильин вышел, и Здржинский уехал.
Через пять минут Ильин, шлепая по грязи, прибежал к шалашу.
– Ура! Ростов, идем скорее. Нашел! Вот тут шагов двести корчма, уж туда забрались наши. Хоть посушимся, и Марья Генриховна там.
Марья Генриховна была жена полкового доктора, молодая, хорошенькая немка, на которой доктор женился в Польше. Доктор, или оттого, что не имел средств, или оттого, что не хотел первое время женитьбы разлучаться с молодой женой, возил ее везде за собой при гусарском полку, и ревность доктора сделалась обычным предметом шуток между гусарскими офицерами.
Ростов накинул плащ, кликнул за собой Лаврушку с вещами и пошел с Ильиным, где раскатываясь по грязи, где прямо шлепая под утихавшим дождем, в темноте вечера, изредка нарушаемой далекими молниями.
– Ростов, ты где?
– Здесь. Какова молния! – переговаривались они.

В покинутой корчме, перед которою стояла кибиточка доктора, уже было человек пять офицеров. Марья Генриховна, полная белокурая немочка в кофточке и ночном чепчике, сидела в переднем углу на широкой лавке. Муж ее, доктор, спал позади ее. Ростов с Ильиным, встреченные веселыми восклицаниями и хохотом, вошли в комнату.
– И! да у вас какое веселье, – смеясь, сказал Ростов.
– А вы что зеваете?
– Хороши! Так и течет с них! Гостиную нашу не замочите.
– Марьи Генриховны платье не запачкать, – отвечали голоса.
Ростов с Ильиным поспешили найти уголок, где бы они, не нарушая скромности Марьи Генриховны, могли бы переменить мокрое платье. Они пошли было за перегородку, чтобы переодеться; но в маленьком чуланчике, наполняя его весь, с одной свечкой на пустом ящике, сидели три офицера, играя в карты, и ни за что не хотели уступить свое место. Марья Генриховна уступила на время свою юбку, чтобы употребить ее вместо занавески, и за этой занавеской Ростов и Ильин с помощью Лаврушки, принесшего вьюки, сняли мокрое и надели сухое платье.
В разломанной печке разложили огонь. Достали доску и, утвердив ее на двух седлах, покрыли попоной, достали самоварчик, погребец и полбутылки рому, и, попросив Марью Генриховну быть хозяйкой, все столпились около нее. Кто предлагал ей чистый носовой платок, чтобы обтирать прелестные ручки, кто под ножки подкладывал ей венгерку, чтобы не было сыро, кто плащом занавешивал окно, чтобы не дуло, кто обмахивал мух с лица ее мужа, чтобы он не проснулся.
– Оставьте его, – говорила Марья Генриховна, робко и счастливо улыбаясь, – он и так спит хорошо после бессонной ночи.
– Нельзя, Марья Генриховна, – отвечал офицер, – надо доктору прислужиться. Все, может быть, и он меня пожалеет, когда ногу или руку резать станет.
Стаканов было только три; вода была такая грязная, что нельзя было решить, когда крепок или некрепок чай, и в самоваре воды было только на шесть стаканов, но тем приятнее было по очереди и старшинству получить свой стакан из пухлых с короткими, не совсем чистыми, ногтями ручек Марьи Генриховны. Все офицеры, казалось, действительно были в этот вечер влюблены в Марью Генриховну. Даже те офицеры, которые играли за перегородкой в карты, скоро бросили игру и перешли к самовару, подчиняясь общему настроению ухаживанья за Марьей Генриховной. Марья Генриховна, видя себя окруженной такой блестящей и учтивой молодежью, сияла счастьем, как ни старалась она скрывать этого и как ни очевидно робела при каждом сонном движении спавшего за ней мужа.
Ложка была только одна, сахару было больше всего, но размешивать его не успевали, и потому было решено, что она будет поочередно мешать сахар каждому. Ростов, получив свой стакан и подлив в него рому, попросил Марью Генриховну размешать.
– Да ведь вы без сахара? – сказала она, все улыбаясь, как будто все, что ни говорила она, и все, что ни говорили другие, было очень смешно и имело еще другое значение.
– Да мне не сахар, мне только, чтоб вы помешали своей ручкой.
Марья Генриховна согласилась и стала искать ложку, которую уже захватил кто то.
– Вы пальчиком, Марья Генриховна, – сказал Ростов, – еще приятнее будет.
– Горячо! – сказала Марья Генриховна, краснея от удовольствия.
Ильин взял ведро с водой и, капнув туда рому, пришел к Марье Генриховне, прося помешать пальчиком.
– Это моя чашка, – говорил он. – Только вложите пальчик, все выпью.
Когда самовар весь выпили, Ростов взял карты и предложил играть в короли с Марьей Генриховной. Кинули жребий, кому составлять партию Марьи Генриховны. Правилами игры, по предложению Ростова, было то, чтобы тот, кто будет королем, имел право поцеловать ручку Марьи Генриховны, а чтобы тот, кто останется прохвостом, шел бы ставить новый самовар для доктора, когда он проснется.
– Ну, а ежели Марья Генриховна будет королем? – спросил Ильин.
– Она и так королева! И приказания ее – закон.
Только что началась игра, как из за Марьи Генриховны вдруг поднялась вспутанная голова доктора. Он давно уже не спал и прислушивался к тому, что говорилось, и, видимо, не находил ничего веселого, смешного или забавного во всем, что говорилось и делалось. Лицо его было грустно и уныло. Он не поздоровался с офицерами, почесался и попросил позволения выйти, так как ему загораживали дорогу. Как только он вышел, все офицеры разразились громким хохотом, а Марья Генриховна до слез покраснела и тем сделалась еще привлекательнее на глаза всех офицеров. Вернувшись со двора, доктор сказал жене (которая перестала уже так счастливо улыбаться и, испуганно ожидая приговора, смотрела на него), что дождь прошел и что надо идти ночевать в кибитку, а то все растащат.
– Да я вестового пошлю… двух! – сказал Ростов. – Полноте, доктор.
– Я сам стану на часы! – сказал Ильин.
– Нет, господа, вы выспались, а я две ночи не спал, – сказал доктор и мрачно сел подле жены, ожидая окончания игры.
Глядя на мрачное лицо доктора, косившегося на свою жену, офицерам стало еще веселей, и многие не могла удерживаться от смеха, которому они поспешно старались приискивать благовидные предлоги. Когда доктор ушел, уведя свою жену, и поместился с нею в кибиточку, офицеры улеглись в корчме, укрывшись мокрыми шинелями; но долго не спали, то переговариваясь, вспоминая испуг доктора и веселье докторши, то выбегая на крыльцо и сообщая о том, что делалось в кибиточке. Несколько раз Ростов, завертываясь с головой, хотел заснуть; но опять чье нибудь замечание развлекало его, опять начинался разговор, и опять раздавался беспричинный, веселый, детский хохот.

В третьем часу еще никто не заснул, как явился вахмистр с приказом выступать к местечку Островне.
Все с тем же говором и хохотом офицеры поспешно стали собираться; опять поставили самовар на грязной воде. Но Ростов, не дождавшись чаю, пошел к эскадрону. Уже светало; дождик перестал, тучи расходились. Было сыро и холодно, особенно в непросохшем платье. Выходя из корчмы, Ростов и Ильин оба в сумерках рассвета заглянули в глянцевитую от дождя кожаную докторскую кибиточку, из под фартука которой торчали ноги доктора и в середине которой виднелся на подушке чепчик докторши и слышалось сонное дыхание.
– Право, она очень мила! – сказал Ростов Ильину, выходившему с ним.
– Прелесть какая женщина! – с шестнадцатилетней серьезностью отвечал Ильин.
Через полчаса выстроенный эскадрон стоял на дороге. Послышалась команда: «Садись! – солдаты перекрестились и стали садиться. Ростов, выехав вперед, скомандовал: «Марш! – и, вытянувшись в четыре человека, гусары, звуча шлепаньем копыт по мокрой дороге, бренчаньем сабель и тихим говором, тронулись по большой, обсаженной березами дороге, вслед за шедшей впереди пехотой и батареей.
Разорванные сине лиловые тучи, краснея на восходе, быстро гнались ветром. Становилось все светлее и светлее. Ясно виднелась та курчавая травка, которая заседает всегда по проселочным дорогам, еще мокрая от вчерашнего дождя; висячие ветви берез, тоже мокрые, качались от ветра и роняли вбок от себя светлые капли. Яснее и яснее обозначались лица солдат. Ростов ехал с Ильиным, не отстававшим от него, стороной дороги, между двойным рядом берез.