История моей жизни. Cпециальный психолог Тайное обручение Хелен

27 июня 1880 года родилась Хелен (Элен, Елена) Келлер , слепоглухая писательница, общественная активистка, лектор (США).
Когда девочке шел второй год, она потеряла зрение и слух. Со слепой и глухой девочкой подружилась чернокожая Марта Вашингтон, шестилетняя дочь семейного повара, позволявшая Хелен ощупывать предметы, которые использовались в хозяйстве. Это было решающим в ознакомлении девочки с окружающим миром и различными устройствами.
Мать Хелен, вдохновленная очерком Чарльза Диккенса об успешном обучении другого похожего ребенка, Лауры Бриджман, обратилась в институт Перкинса для слепых – школу, где и обучалась Лаура Бриджман. Директор школы связался с одной из бывших учениц — Энн Салливан. Слабовидящая Салливан в свои двадцать лет стала учителем Хелен Келлер, и их плодотворное сотрудничество продлилось порядка сорока девяти лет.
Салливан начала учить Хелен общаться с помощью пальцевых букв. Прорыв в обучении произошел, когда незрячая и неслышащая девочка сообразила, что всё на свете должно иметь название.
В 1904-ом, в двадцать четыре года, Келлер окончила колледж и стала первой слепоглухой, когда-либо получавшей диплом бакалавра.
Довольно быстро Хелен стала всемирно известным оратором и писателем. Она запомнилась многим как защитник инвалидов по всему миру. Келлер и Салливан побывали в тридцати девяти странах; их занесло даже в Японию, где они обрели массу поклонников.
Хелен лично встречалась с каждым президентом США от Гровера Кливленда до Линдона Джонсона и дружила со многими знаменитостями – Александром Беллом, Чарли Чаплином и Марком Твеном.
Хелен Келлер скончалась во сне 1 июня 1968, за 26 дней до своего 88-летия. Панихида по ней прошла в вашингтонском Национальном Соборе. Урна с ее прахом установлена в стене собора, там же, где покоится прах ее учителей Энн Салливан и Полли Томпсон.

Отрывок из автобиографической книги Хелен Келер «История моей жизни»:

«Мне вспоминается утро, когда я впервые спросила о значении слова «любовь». Я нашла в саду несколько ранних фиалок и принесла их моей учительнице. Она попыталась поцеловать меня, но в то время я не любила, чтобы меня целовал кто-либо, кроме моей матушки. Мисс Салливан ласково обвила меня рукой и нарисовала по буквам на моей ладони: «Я люблю Елену».

«Что такое любовь?» - спросила я.

Она привлекла меня к себе и сказала: «Это здесь», - указывая на мое сердце, удары которого я тогда ощутила впервые. Ее слова меня сильно озадачили, потому что я тогда не понимала того, чего не могла потрогать.

Я понюхала фиалки в ее руке и, отчасти словами, отчасти знаками, задала вопрос, смысл которого означал: «Любовь - аромат цветов?» «Нет», - отвечала моя учительница.

Я снова задумалась. Теплое солнце освещало нас.

«А это - любовь? - настаивала я, указывая в сторону, откуда шел живительный жар. - Разве не это любовь?»

Мне казалось, что не может быть ничего прекраснее солнца, чье тепло заставляет все жить и расти. Но мисс Салливан покачала головой, и я снова притихла, озадаченная и разочарованная. Я подумала: как странно, что моя учительница, которая столько всего знает, не может показать мне любовь.

День или два спустя я нанизывала бусы разных размеров, чередуя их симметрично: три большие - две маленькие, и так далее. При этом я делала много ошибок, и мисс Салливан терпеливо, вновь и вновь, указывала мне на них. Наконец я сама заметила явную ошибку в последовательности, на миг сосредоточилась и попыталась сообразить, как сочетать бусины дальше. Мисс Салливан коснулась моего лба и написала по буквам с нажимом: «Думай».

Мгновенной вспышкой меня озарило, что это слово является названием процесса, происходящего в моей голове. Это было мое первое сознательное понимание абстрактной идеи.

Долгое время я сидела, не думая о бусинах у меня на коленях, а пытаясь, в свете этого нового подхода к процессу мышления, найти значение слова «любовь». Я хорошо помню, что в тот день солнце пряталось за облаками, шли краткие ливни, но внезапно солнце прорвалось сквозь тучи со всем южным великолепием.

Я снова спросила мою учительницу: «Это любовь?»

«Любовь - что-то вроде облаков, закрывавших небо, пока не выглянуло солнце, - ответила она. - Понимаешь, ты ведь не можешь коснуться облаков, но чувствуешь дождь и знаешь, как рады ему после жаркого дня цветы и страдающая от жажды земля. Точно так же ты не можешь коснуться любви, но ты чувствуешь ее сладость, проникающую повсюду. Без любви ты не была бы счастлива и не хотела бы играть».

Прекрасная истина озарила мой ум. Я ощутила невидимые нити, протянувшиеся между моей душой и душами других людей…»

США

1 июня (87 лет)

Что испытывает человек, внезапно ослепнув и оказавшись в полной темноте? Панику, страх, ужас. И мечется, не зная, что делать, пока не успокаивается и не начинает прислушиваться...

А если его лишить еще и возможности слышать?

Слишком трагично для начала?

Увы. Примерно с такой сцены начинается спектакль «Сотворившая чудо» в Российском академическом молодежном театре, только перед зрителями появляется не взрослый человек, а ребенок пяти лет, потерявший после болезни зрение и слух.

Капризная, нетерпеливая, своевольная девчонка. Она делает что хочет... Родители даже не пытаются ей перечить, стараются угадать каждое желание, жалеют и ласкают, иногда едва сдерживая нетерпение, и только старший сводный брат называет вещи своими именами, призывая избавить дом от такого «ужаса».

Но если читатель узнает, что через несколько лет этот маленький «монстр», не умеющий ни читать, ни писать, ни говорить, ни слышать, поступит в колледж и закончит его, поступит в университет и закончит его, создаст Фонд поддержки глухих и слепых детей и удостоится признания Марка Твена: «В XIX веке были два по-настоящему великих человека — Наполеон и Элен Келлер», — не назовет ли он это чудом?

Элен Келлер, наша героиня, родилась 27 июня 1880 года в маленьком городке на севере Алабамы. До полутора лет она отличалась от других детей разве что пылким и решительным характером и привычкой повторять все, что в ее присутствии делали другие. В середине второго года жизни, написала она потом, «пришла болезнь, замкнувшая мне уши и глаза и погрузившая меня в бессознательность новорожденного младенца».

Девочка не поняла, что с ней случилось, постепенно привыкла к темноте и молчанию и забыла, что когда-то было иначе. Но пытливый ум, вопросы, рождавшиеся внутри, не давали Элен покоя.

«Бедное дитя! Ее мятежная душа ищет себе пищи во тьме, ее неумелые руки разрушают все, чего касаются, так как она попросту не знает, что делать со встречными предметами», — скажет о ней та, которая придет освободить Элен из темноты, — ее учительница Анна Салливан.

Это о ней спектакль РАМТ. Это она сотворила чудо, она обуздала и приручила неразумное дитя, как обуздывают и приручают норовистую лошадь. И она имела на это право, потому что любила свою ученицу. Она открыла для Элен путь к познанию: сначала познакомила с ручной азбукой и с именами всех предметов и явлений мира, затем отвечала на многочисленные вопросы, позже пересказывала лекции, читала домашние задания, отыскивала в словарях значения латинских, немецких и французских слов (когда Элен училась в университете). Она прожила всю жизнь рядом со своей воспитанницей, считая, что история ее преподавания и есть история ее жизни, а ее работа и есть ее биография. Их связывали узы искренней дружбы, которые с годами становились крепче и крепче. Анна Салливан достойна отдельных строк, которые непременно появятся в нашем журнале, а сегодня рассказ об Элен.

Ее судьба интересна не потому, что эта девушка смогла получить образование, будучи слепоглухонемой, а потому, что смогла раздвинуть границы возможного: страшный недуг не помешал ее душе впитать в себя все красоты и сложности мира, а ей самой — искать — и обрести — смысл жизни.

Ее учителями были природа, книги и ее собственное сердце, требовавшее ответы на множество вопросов, а мисс Салливан помогла Элен услышать голос этих учителей.

«Поистине, все, что жужжало, щебетало, пело и цвело, принимало участие в моем воспитании: громкоголосые лягушки, сверчки и кузнечики, которых я бережно держала на ладони, пока они, освоившись, не заводили вновь свои трели и пиликанья, пушистые птенчики и полевые цветы, цветущий кизил, луговые фиалки и яблоневый цвет.

Однажды какой-то джентльмен... прислал мне коллекцию окаменелостей. Там были ракушки с красивыми узорами, кусочки песчаника с отпечатками птичьих лапок и прекрасный выпуклый рельеф папоротника. Они стали ключами, открывшими мне мир до потопа.

В другой раз мне подарили раковину, и с детским восторгом я узнала, как этот крохотный моллюск создал себе сияющий домик. Рост цветка давал пищу другому уроку.

Одно время на подоконнике, уставленном растениями, стоял стеклянный шар-аквариум с одиннадцатью головастиками. Как весело было запустить туда руку и ощутить быстрые толчки их движения, дать головастикам проскальзывать между пальцами и вдоль ладони. Как-то самый честолюбивый из них подпрыгнул над водой и выскочил из стеклянной чаши на пол, где я и нашла его, скорее мертвого, чем живого. Единственным признаком жизни было легкое подрагивание хвостика, однако, едва возвратившись в свою стихию, он рванулся ко дну, а затем стал плавать кругами в бурном веселье. Он совершил свой прыжок, он повидал большой мир и теперь готов был спокойно ждать в своем стеклянном домике достижения зрелого лягушачества. Тогда он отправится на постоянное житье в тенистый пруд в конце сада, где наполнит летние ночи музыкой своих забавных серенад».

Об уроках природы Элен может говорить бесконечно. Ее книга «История моей жизни» полна красивейших описаний цветов, неба, морских брызг, золотых колосьев, коробочек хлопка, ветра, грозыѕ Каждое описание завораживает, очаровывает, как музыка или стихи, в каждом новое понимание себя и других, и невольно задаешься вопросом: «Кто из нас незрячий?»

«Я слышу песнь корней, радостно трудящихся в темноте... Они никогда не увидят своей прекрасной работы. Но именно они, скрытые во мраке, возносят к свету цветы!»

И вопросы, вопросы, вопросы. Едва научившись изъясняться с помощью ручной азбуки, она задает их тысячи, а научившись писать, заводит тетрадь (по договоренности с Анной), куда записывает все, что хотела бы узнать и понять: «Кто сделал землю и людей и все? Отчего Солнце горячо? Где я была прежде? Как я пришла к матушке? Растения растут из семян, но я уверена, что человек растет иначе? Почему земля не падает, если она такая тяжелая? ...Объясни своей маленькой ученице очень много таких вещей, когда у тебя найдется время».

Одна из родственниц, ревностная христианка, попробовала поговорить с Элен о Боге, но, так как подбирала для этого не всегда понятные ребенку слова, рассказ не произвел на девочку впечатления. Однако через несколько дней Элен делилась со своей учительницей: «А. (так звали ту самую родственницу) говорит, что Бог сделал всех людей и меня из песка. Наверное, она пошутила. Ведь я сделана из мяса и костей, не правда ли? Еще А. говорит, что Бог везде и что он есть любовь. Но я не думаю, что можно сделать людей из любви. И еще она сказала такую смешную вещь: будто Бог — мой отец. Я очень смеялась, потому что знаю, что мой отец — капитан Келлер!»

Не принимая в ту пору Бога как отца, девочка встретила в одной из книг выражение «мать-природа», оно ей очень понравилось, и Элен долго приписывала матери-природе все, что неподвластно человеку. И вновь она размышляла: «Что делает отец-природа, ведь, если есть мать-природа, у нее должен быть муж?» Через несколько дней, проходя мимо глобуса, Элен спросила: «Кто сделал мир?» Анна Салливан ответила: «Никто не знает, как в действительности создавалось все сущее, но я могу рассказать тебе, как мудрые люди старались это объяснить. После долгих трудов и размышлений люди уверовали, что все силы исходят от одного всемогущего существа, и этому существу они дали имя Бог». Элен умолкла в глубоком раздумье и через несколько минут спросила: «Кто сделал Бога?»

Читая о жизни Элен, можно удивляться и восхищаться без конца, судите сами: «Когда дождливая погода удерживает меня домаѕ я люблю вязать на спицах и крючком, иногда играю в шахматы или шашки.

Музеи и художественные выставкиѕ представляют для меня источник удовольствия и вдохновения. Я получаю удовольствие, касаясь великих произведений искусства. Когда кончики моих пальцев обводят контур, изгиб или линию, они раскрывают мне мысли и чувства, которые художник хотел отобразить. Я осязаю на лицах мраморных богов и героев ненависть, отвагу и любовь, точно так же как ощущаю их на живых лицах, которых мне разрешают коснуться. Душа моя наслаждается безмятежностью и грацией изгибов тела Венеры.

Еще одно удовольствие, которое мне, к сожалению, приходится испытать достаточно редко, — театрѕ Во время действия мне вполголоса пересказывают, что происходит на сцене. Это нравится мне даже больше чтения, так как создается впечатление, что я нахожусь прямо в центре волнующих событий. Мне довелось испытать счастье встречи с несколькими великими актерами и актрисами... мне разрешили потрогать лицо и костюм Эллен Терри, когда она представляла королеву. В ней было божественное величие, превозмогающее глубочайшую скорбь.

Ничто не приносит мне большего удовольствия, чем посадить в лодку друзей и покатать их. Разумеется, я не могу определять направление подобной прогулки. Поэтому обычно кто-то садится к рулю, а я гребу.

Мне также нравится каное. Наверное, вы улыбнетесь, если я добавлю, что особенно люблю плыть на каное лунной ночью... Из письма м-ру Крелю: Мой дорогой друг м-р Крель, я только что узналаѕ о Вашем любезном предложении купить мне ласковую собаку, и я благодарю Вас за эту добрую мысль. Я очень счастлива узнать, что у меня есть такие добрые друзья в других краях... теперь хочу рассказать Вам, что собираются сделать любители собак в Америке. Они собираются прислать мне денег для бедного маленького слепоглухонемого ребенка. Его зовут Томми, ему пять лет. Родные его слишком бедны, чтобы платить за школу. Так что вместо того, чтобы дарить мне собаку, джентльмены собираются помочь сделать жизнь Томми такой же светлой и радостной, как моя. Разве это не прекрасный план? Образование внесет свет и музыку в душу Томми, и тогда он непременно станет счастливым».

Элен учится, много читает и сравнивает, отдавая учению сил намного больше, чем любой другой студент Колледжа Рэдклифф. Ее одолевают грусть и смятение, когда приходится читать быстро и много, когда перегруженный ум не в силах оценить сокровища, добытые столь дорогой ценой.

В колледже она обретает новую силу, знакомясь с трудами древних мыслителей, следуя за рассуждениями Сократа и Платона. «Когда я узнала Декартову максиму ЧЯ мыслю, следовательно, я существую“, во мне пробудилось нечто, до сих пор дремавшее. Я поднялась над своими ограниченными способностями. Я не сразу поняла значение философии как путеводной звезды моей жизни, но теперь мне радостно вспоминать, сколько раз она меня ободряла в моих недоумениях, как часто позволяла мне вполне разделять наслаждение других чудесами жизни, недоступными двум моим запечатанным чувствам».

К этому времени Элен научилась, тренируясь днями и ночами, говорить, правильно произносить звуки. Позже она читала лекции перед многочисленной аудиторией, выступала на конгрессах, посвященных проблемам слепых людей, беседовала в Белом доме с президентом Кулиджем о государственной поддержке Фонда помощи глухим и слепым людям. Этот Фонд был создан для заботы о школах для глухих и слепых детей, приютах для раненых, потерявших зрение на войне, и о тысячах других одиноких, утративших надежду людях.

Элен поможет многим, напишет четыре книги и, заканчивая одну из них — «Историю моей жизни», — скажет: «Моя жизнь — хроника дружбы. Друзья каждый день создают мой мир заново. Без их ласковой заботы всего моего мужества не хватило бы, чтоб укрепить сердце мое для жизни. Но, как Стивенсон, я знаю, что лучше делать дела, чем воображать их».

Представьте, что вам нужно выучить новый язык. И не просто нужно, а жизненно необходимо. В чем же сложность, спросите вы? Учебники, самоучители, курсы. Столько всего вокруг! Но есть несколько нюансов: во-первых, у вас нет возможности услышать, как этот язык звучит, или поговорить с кем-то из носителей; во-вторых, книги на этом языке написаны невидимыми для вас чернилами – их физически нереально прочесть.

Большая часть людей ответила бы, что выучить такой язык невозможно. Как выучить язык, с которым ты никак не можешь соприкоснуться? С чего начать?

Дополнительное условие. Представьте так же, что вы живете в Соединенных Штатах Америки в конце 19 века. Именно в это время на юге страны жила молодая девушка по имени Хелен Келлер. Она любила природу, рукоделие, прогулки с друзьями, но было то, что отличало Хелен от всех людей вокруг – девушка была слепоглухой.

Хелен Келлер родилась здоровой малышкой, но сильно заболела (предположительно скарлатиной), и в девятнадцать месяцев она полностью потеряла слух и зрение, и как следствие – возможность научиться разговаривать.

Как пишет Хелен в своей автобиографии «История моей жизни»: до семи лет она жила в полной темноте и тишине, её переполняли желания, но она не знала, как сообщить о них семье. Её это злило, и она лишь закатывала истерики.

Родители Хелен не опускали руки, они возили девочку к врачам, но болезнь была неизлечима. Им посоветовали одно – помочь девочке по возможности комфортно адаптироваться в обществе.

Как бы на их месте поступили вы? 19 век. Нет даже речи о каких-либо специализированных центрах или сложных операциях с вживлением медицинских приборов. Существовали, конечно, школы отдельно для слепых и отдельно для глухих детей, но мало кто сталкивался с обучением слепоглухого ребенка.

Так в историю входит супер женщина с огромной буквы «С» – мисс Энн Салливан. Ее наняли гувернанткой для семилетней девочки Хелен, которая вела себя довольно дико и в принципе делала лишь то, что хотела.

Как общаться с ребенком, который не видит, не слышит и не умеет говорить? Который даже не подозревает, что такое взаимодействие реально? Энн Салливан начала с любви.

По словам Хелен, ее мир был очень размытым и хаотичным. Предметы вокруг не имели значения и ценности, их можно было бросать или бить. На примере игрушки Энн Салливан показала девочке – каждая вещь в мире имеет имя. Она дала Хелен куклу и аккуратно написала на ее ладони слово «к-у-к-л-а». Постепенно девочка узнала названия всех окружающих ее в доме вещей. После отдельных объектов воспитательница перешла к более сложному – она решила научить девочку отвлеченным понятиям. Когда Хелен подолгу сидела на коленях у мамы – Энн писала на ее ладошке «л-ю-б-о-в-ь». А однажды, когда девочка никак не могла справиться с одним заданием, няня написала на ее лбу «д-у-м-а-й».

«Я мгновенно поняла, что слово обозначало процесс, который происходил в моей голове. Это было мое первое абстрактное понятие», - пишет Хелен.

Вскоре Хелен выучила алфавит, а затем научилась читать книги по шрифту Брайля. Но и этого стало мало. Она понимала, что люди вокруг общаются иным удивительным способом – их губы шевелятся, и им совсем необязательно трогать друг друга для передачи информации. Так Хелен загорелась желанием научиться разговаривать. Тогда десятилетняя девочка еще даже не мечтала, что в будущем с отличием закончит колледж и будет выступать с лекциями перед публикой по всей стране.

Все началось с кропотливого и невероятно тяжелого труда. Когда вы учитесь произносить слова на новом языке – вы повторяете за носителем языка, вы можете слышать собственные ошибки и тренироваться. Почти то же самое делала Хелен. Урок «говорения» состоял из следующих ступеней. Преподавательница по порядку произносила разные звуки, а Хелен следила за положением ее губ, языка, движением гортани и диафрагмы. А потом повторяла все это сама. Так в прямом смысле на ощупь девочка стала произносить первые слова.

После освоения родного английского пошел немецкий и французский язык, математика, литература, история, латынь и др.

Хелен окончила университет Рэдклиффа с красным дипломом. Она стала сотрудничать с Американским фондом слепых, написала несколько книг. В общем и целом Хелен посетила с выступлениями около 35 стран.

Хелен Келлер не была первым слепоглухим человеком, поддавшимся обучению, до нее были другие. Тем не менее, опыт её обучения стал первым достоверно задокументированным. На нём были основаны многие методики преподавания людям с подобным отклонением .

Хелен превратилась в символ борьбы для многих инвалидов, автор статьи в журнале The Journal of Southern History описал ее роль следующим образом: «Сегодня Келлер воспринимается как национальная икона, символизирующая триумф инвалидов» .

В 1903 году Хелен опубликовала первое литературное произведение, автобиографию «История моей жизни». Сейчас эта книга входит в обязательную программу по литературе во многих американских школах , а так же она переведена на 50 языков.

«Историю моей жизни» прочитать стоит и, если у вас есть такая возможность, прочтите ее на английском. Язык непростой, порой слишком витиеватый, предложения могут казаться запутанными, а иногда обилие деталей сбивает с толку. Но эта книга – труд человека, который по крупицам собирал знания о мире, который мы видим с вами каждый день.

В Капитолии США дажеустановлен бронзовый памятник Хелен Келлер. А дом, в котором она провела своё детство, занесён вНациональный реестр исторических мест Америки.

Но знаете, чьего памятника все-таки не хватает? Энн Салливан. Ведь ей было всего 20 лет, когда она приехала в дом Келлеров. Еще совсем молодая девушка, которая сама в детстве испытала проблемы со зрением. На ее плечи легла ответственность за целую новую человеческую судьбу. Сама Хелен писала, что считает себя и свою няню одним целом, «когда ее нет рядом, я по-настоящему становлюсь слепой и глухой», говорила она.

Энн посвятила обучению Хелен всю себя без остатка. Она переводила девочке школьные уроки, университетские лекции, она ездила с ней по всей стране и помогала работать над ее автобиографией. Это и есть проявление настоящей суперсилы – суперлюбовь, чтобы пожертвовать собой ради блага ближнего – маленькой девочки из южного городка. Энн была рядом вплоть до дня своей смерти (она умерла, посвятив Хелен 50 лет жизни). Не будь Энн Салливан, ее находчивости, смелости, терпения, стойкости – мир бы никогда не услышал о Хелен Келлер. Поэтому 14 апреля (в День Рождения Энн) мы можем уделить хотя бы пару минут, чтобы сказать спасибо настоящему учителю с большой буквы. Любовь творит чудеса.

Предисловие

Самое поразительное в книгах слепоглухонемой Елены Келлер, а она написала семь книг, - то, что чтение их не вызывает ни снисходительной жалости, ни слезливого сочувствия. Вы словно читаете записки путешественника в неведомую страну. Яркие, точные описания дают читателю возможность испытать неизведанное в сопровождении человека, который не тяготится необычным странствием, а, вроде бы, сам выбрал такой жизненный маршрут.

Елена Келлер потеряла зрение и слух в возрасте полутора лет. Острое воспаление мозга превратило сообразительную малышку в мятущееся животное, которое тщетно пыталось понять, что происходит в окружающем мире, и безуспешно объяснить этому миру себя и свои желания. Сильная и яркая натура, которая впоследствии так помогла ей стать Личностью, поначалу проявлялась лишь в яростных вспышках безудержного гнева.

В то время большинство ей подобных становились, в конце концов, полуидиотами, которых семья старательно скрывала на чердаке или в дальнем углу. Но Елене Келлер повезло. Она родилась в Америке, где в ту пору уже разрабатывались методы обучения глухих и слепых. А потом вообще случилось чудо: в 5 лет ее учительницей стала Анна Салливан, сама испытавшая временную слепоту. Талантливый и терпеливый педагог, чуткая и любящая душа, она стала спутницей жизни Елены Келлер и сначала научила ее языку знаков и всему, что знала сама, а потом помогла дальнейшему образованию.

Елена Келлер прожила 87 лет. Независимость и глубина суждений, сила воли и энергия завоевали ей уважение множества самых разных людей, в том числе видных государственных деятелей, писателей, ученых.

Марк Твен говорил, что две самые замечательные личности XIX столетия - Наполеон и Елена Келлер. Сравнение, на первый взгляд, неожиданное, но понятное, если признать, что и тот, и другая изменили наше представление о мире и границах возможного. Однако если Наполеон подчинял и соединял народы силой стратегического гения и оружия, то Елена Келлер открыла нам изнутри мир физически обездоленных. Благодаря ей мы проникаемся состраданием и уважением к силе духа, источником которой служат доброта людей, богатство человеческой мысли и вера в Божий промысел.

Составитель

ИСТОРИЯ МОЕЙ ЖИЗНИ, ИЛИ ЧТО ТАКОЕ ЛЮБОВЬ

Александру Грэхему Беллу, который научил глухих говорить и сделал возможным услышать в Скалистых горах слово, произнесенное на побережье Атлантики, посвящаю эту историю моей жизни

Глава 1. И ДЕНЬ ТОТ НАШ…

С некоторым страхом приступаю я к описанию моей жизни. Я испытываю суеверное колебание, приподнимая вуаль, золотистым туманом окутывающую мое детство. Задача написания автобиографии трудна. Когда я пытаюсь разложить по полочкам самые ранние свои воспоминания, то обнаруживаю, что реальность и фантазия переплелись и тянутся сквозь годы единой цепью, соединяя прошлое с настоящим. Ныне живущая женщина рисует в своем воображении события и переживания ребенка. Немногие впечатления ярко всплывают из глубины моих ранних лет, а остальные… «На остальном лежит тюремный мрак». Кроме того, радости и печали детства утратили свою остроту, многие события, жизненно важные для моего раннего развития, позабылись в пылу возбуждения от новых чудесных открытий. Поэтому, боясь вас утомить, я попытаюсь представить в кратких зарисовках лишь те эпизоды, которые кажутся мне наиболее важными и интересными.

Семья моя с отцовской стороны произошла от Каспара Келлера, уроженца Швейцарии, переселившегося в Мэриленд. Один из моих швейцарских предков был первым учителем глухих в Цюрихе и написал книгу по их обучению… Совпадение необыкновенное. Хотя, правду говорят, что нет ни одного царя, среди предков которого нет раба, и ни одного раба, среди предков которого не было бы царя.

Мой дед, внук Каспара Келлера, купив обширные земли в Алабаме, туда переселился. Мне рассказывали, что раз в год он отправлялся верхом на лошади из Таскамбии в Филадельфию закупать припасы для своей плантации, и у моей тетушки хранится множество его писем семье с прелестными, живыми описаниями этих поездок.

Моя бабушка была дочерью Александра Мура, одного из адъютантов Лафайета, и внучкой Александра Спотвуда, бывшего в колониальном прошлом губернатором Виргинии. Она также была троюродной сестрой Роберта Ли.

Отец мой, Артур Келлер, был капитаном армии конфедератов. Моя мать Кэт Адамс, его вторая жена, была намного его моложе.

До того, как роковая болезнь лишила меня зрения и слуха, я жила в крохотном домике, состоявшем из одной большой квадратной комнаты и второй, маленькой, в которой спала служанка. На Юге было принято строить около большого главного дома маленький, этакую пристройку для временного житья. Такой домик выстроил и мой отец после Гражданской войны, и, когда он женился на моей матушке, они стали там жить. Сплошь увитый виноградом, вьющимися розами и жимолостью, домик со стороны сада казался беседкой. Маленькое крыльцо было скрыто от глаз зарослями желтых роз и южного смилакса, излюбленного прибежища пчел и колибри.

Главная усадьба Келлеров, где жила вся семья, находилась в двух шагах от нашей маленькой розовой беседки. Ее называли «Зеленый плющ», потому что и дом, и окружающие его деревья, и заборы были покрыты красивейшим английским плющом. Этот старомодный сад был раем моего детства.

Я очень любила ощупью пробираться вдоль жестких квадратных самшитовых изгородей и по запаху находить первые фиалки и ландыши. Именно там я искала утешения после бурных вспышек гнева, погружая разгоревшееся лицо в прохладу листвы. Как радостно было затеряться среди цветов, перебегая с места на место, внезапно натыкаясь на чудесный виноград, который я узнавала по листьям и гроздьям. Тогда я понимала, что это виноград, который оплетает стены летнего домика в конце сада! Там же струился к земле ломонос, ниспадали ветви жасмина и росли какие-то редкие душистые цветы, которые звали мотыльковыми лилиями за их нежные лепестки, похожие на крылья бабочек. Но розы… они были прелестнее всего. Никогда потом, в оранжереях Севера, не находила я таких утоляющих душу роз, как те, увивавшие мой домик на Юге. Они висели длинными гирляндами над крыльцом, наполняя воздух ароматом, не замутненным никакими иными запахами земли. Ранним утром, омытые росой, они были такими бархатистыми и чистыми, что я не могла не думать: такими, наверное, должны быть асфодели Божьего Райского сада.

Начало моей жизни походило на жизнь любого другого дитяти. Я пришла, я увидела, я победила - как всегда бывает с первым ребенком в семье. Разумеется, было много споров, как меня назвать. Первого ребенка в семье не назовешь как-нибудь. Отец предложил дать мне имя Милдред Кэмпбелл в честь одной из прабабок, которую высоко ценил, и принимать участие в дальнейшем обсуждении отказался. Матушка разрешила проблему, дав понять, что желала бы назвать меня в честь своей матери, чье девичье имя было Елена Эверетт. Однако по пути в церковь со мной на руках отец это имя, естественно, позабыл, тем более что оно не было тем, которое он всерьез рассматривал. Когда священник спросил у него, как же назвать ребенка, он вспомнил лишь, что решили назвать меня по бабушке, и сообщил ее имя: Елена Адамс.

Мне рассказывали, что еще младенцем в длинных платьицах я проявляла характер пылкий и решительный. Все, что делали в моем присутствии другие, я стремилась повторить. В шесть месяцев я привлекла всеобщее внимание, произнеся: «Чай, чай, чай», - совершенно отчетливо. Даже после болезни я помнила одно из слов, которые выучила в те ранние месяцы. Это было слово «вода», и я продолжала издавать похожие звуки, стремясь повторить его, даже после того, как способность говорить была утрачена. Я перестала твердить «ва-ва» только когда научилась составлять это слово по буквам.

Мне рассказывали, что я пошла в тот день, когда мне исполнился год. Матушка только что вынула меня из ванночки и держала на коленях, когда внезапно мое внимание привлекло мельканье на натертом полу теней от листьев, танцующих в солнечном свете. Я соскользнула с материнских колен и почти побежала к ним навстречу. Когда порыв иссяк, я упала и заплакала, чтобы матушка вновь взяла меня на руки.

Эти счастливые дни длились недолго. Всего одна краткая весна, звенящая щебетом снегирей и пересмешников, всего одно лето, щедрое фруктами и розами, всего одна красно-золотая осень… Они пронеслись, оставив свои дары у ног пылкого, восхищенного ими ребенка. Затем, в унылом сумрачном феврале, пришла болезнь, замкнувшая мне глаза и уши и погрузившая меня в бессознательность новорожденного младенца. Доктор определил сильный прилив крови к мозгу и желудку и думал, что я не выживу. Однако как-то ранним утром лихорадка оставила меня, так же внезапно и таинственно, как и появилась. Этим утром в семье царило бурное ликование. Никто, даже доктор, не знал, что я больше никогда не буду ни слышать, ни видеть.

Что испытывает человек, внезапно ослепнув и оказавшись в полной темноте? Панику, страх, ужас, отчаянье.

А если его лишить еще и возможности слышать?

Слишком трагично для начала?

Как раз именно это и произошло с Хелен. Ее биография расскажет как она смогла перенести случившееся и не впасть в отчаяние. И как ни смотря на все эти трудности она стала выдающимся писателем и получила из рук президента США одну из двух наивысших гражданских наград - Президентскую Медаль Свободы.

Детство

Хелен Келлер родилась 27 июня 1880 г. в городке Таскамбия в имении Айви Грин, штат Алабама. Ее отец был редактором местной газеты, ветераном гражданской войны со стороны южан.

Хелен родилась совершенно здоровой девочкой, но после тяжелой болезни, которую она перенесла в полтора года, она навсегда ослепла и оглохла.

Очень скоро девочка стала неуправляемой, и родители серьезно задумались над тем, чтобы здать ее в специальное заведение. Но избежать этой участи девочке помогло невероятное стечение обстоятельств.

Из “Американских заметок” Чарльза Диккенса мать Хелен узнала об успехах, которых добились педагоги в реабилитации слепоглухонемой девочки Лоры Бриджман. Хелен повезли в Балтимор, чтобы показать специалисту, который подтвердил, что на восстановление зрения и слуха рассчитывать не приходится, но порекомендовал обратится к местному специалисту Александру Грэм Беллу.

Изобретатель телефона Грэм Белл страдал расстройством слуха, а позднее совсем оглох, поэтому он посвятил всю свою жизнь помощи глухим детям. По рекомендации Бэла родители Хелен написали Майклу Анагносу, директору института по проблемам слепых. Таким образом, у слепоглухонемой девочки появилась няня по имени Энн Саливан.

В детстве Энн Салливан почти лишилась зрения и воспитывалась в приюте для бедных. В институте Анагноса ей сделали две операции, она получила образование и стала педагогом. Энн Саливан внесла колоссальный вклад в развитие Эллен Келлер. Их связь длилась сорок девять лет.

До семи лет Элен жила почти без контакта с внешним миром и порядком одичала, поэтому главной задачей новой няни стало войти к ней в доверие.

Энн стала обучать девочку тактильному алфавиту, рисуя на ее ладони буквы и составляя из них слова. Хелен довольно быстро обучалась, но была одна довольно серьезная проблема: она не могла связать слова с предметами внешнего мира.

В апреле 1887 году произошло чудо, которое легло в основу пьесы Уильма Гибсона “Сотворившая чудо” и одноименного фильма. На прогулке у водозаборной колонки Хелен поняла связь между водой и обозначающим ее словом. За последующие несколько часов она изучила еще тридцать слов. Можно считать, что в этот день она родилась заново, но не в привычном нам мире, состоящем из красок и звуков, а в мире букв и слов, которые обрели реальную “живую” наполненность.

Хелен одолевала жажда знаний. Она научилась читать книги для слепых, пользоваться печатной машинкой, чтобы выражать свои мысли. Затем она научилась кататься на пони и плавать.

С детства Хелен писала письма, которые передают нам сегодня интеллектуальную и духовную эволюцию ее личности.

К восемнадцати годам девушка овладела латынью, греческим, французским и немецким языками.

Долгое время изучая на ощупь артикуляцию собеседников, Хелен пыталась научиться говорить. Ей удалось добиться некоего подобия членораздельной речи, которую, к сожалению, могли понимать только близкие люди. Касаясь пальцами губ собеседников, она научилась понимать их речь. По признанию самой Хелен, слова постепенно обрели для нее материальные очертания.

Образование

В 1888 Хелен начала заниматься в школе Перкинса для слепых, а в 1894 г. вместе с Энн она переехала в Нью-Йорк, где стала посещать школу Райта-Хьюмасона для глухих.

В 1898 Хелен и Энн вернулись в Массачусетс. Там девушка поступила в Кембриджскую школу для девушек. В 1900 г. она получила разрешение на поступление в Колледж Рэдклифф. По просьбе Марка Твена Генри Роджерс и его жена проплатили обучение Элен одном из самых престижных учебных заведений. Затем долгие годы они поддерживали ее помесячной стипендией. В 1904 в возрасте 24 лет Келлер закончила Рэдклифф с отличием. Так она стала первым слепоглухим человеком, получившим высшее образование.

На долю Хелен Келлер выпали испытания немыслимой сложности. Но при этом, не обладая даром речи и слуха, она все же имела уникальную способность заражать жаждой жизни и творчества других людей. К Хелен тянулись даже такие знаменитости, как Марк Твен.

Камикадзэ-го - собака Хелен.

В июле 1937 Хелен Келлер посетила префектуру Акита для того, чтобы узнать о Хатико — знаменитой собаке породы акита-ину, или большая японская собака, умершей в 1935. Она сообщила местным жителям, что хотела бы завести собаку этой породы. Через месяц ей подарили собаку по кличке Камикадзэ-го. Собака вскоре умерла от чумки, после чего в июле 1939 японское правительство подарило Хелен её старшего брата — Кэндзан-го.

Считается, что именно Келлер познакомила Америку с акита-ину через Камикадзэ-го и Кэндзан-го. В 1938 был утверждён стандарт породы, и проведены несколько выставок акита-ину, прервавшихся с началом Второй мировой войны.

В «Дневнике Акиты» Келлер написала:

«Если существовал когда-либо ангел в шкуре, то это был Камикадзэ. Я знаю, что никогда не буду испытывать такую же нежность к никакому другому питомцу. Этот акита обладал всеми качествами, которые привлекают меня: кротость, общительность и надёжность».

Сейчас эта порода также известна под названием «американская акита».

Произведения

Несмотря на то, что Келлер не могла писать самостоятельно, она является автором семи книг. Одна из них — автобиографическая повесть «История моей жизни» («Story of my life»), в 2003 году издана на русском языке.

Награды

14 сентября 1964 года Президент США Линдон Джонсон наградил Хелен Келлер Президенской медалью Свободы , одной из двух наивысших гражданских наград США.

Смерть

Хелен Келлер скончалась во сне 1 июня 1968, не дожив 26 дней до своего 88-летия.

Панихида по ней прошла в вашингтонском Национальном Соборе. Урна с ее прахом установлена в стене того же собора.

Жизнь - это волнующее приключение, и самая прекрасная жизнь - это жизнь , прожитая для других людей.

Смотреть и не уметь видеть истину — хуже, чем быть слепым.

Лучшие и прекраснейшие вещи в мире нельзя увидеть, к ним нельзя даже прикоснуться. Их надо чувствовать сердцем.

До тех пор пока мы не привыкнем обращаться к Библии не только в минуты несчастья, но и в светлые мгновения, мы не обретем полного понимания истины

Ещё ни один пессимист не проник в тайны звезд, не открыл неизвестную землю и не распахнул перед человеческим духом новые небеса.

Многие имеют неправильное представление о настоящем счастье. Оно состоит не в потакании своим прихотям, а в преданности достойной цели.

Наука изобрела лекарство от большинства наших болезней, но так и не нашла средства от самой ужасной из них — равнодушия.

Создать о бщество , в котором каждый заботиться об общем благе, невозможно до тех пор, пока мы не откажемся от привычки брать, ничего не отдавая взамен.