Введение

Небывало сложными путями шло развитие русской литературы XIX - XX вв. Это было время и великих открытий, и трагических потерь.

XIX век со всей очевидностью показал, как глубоко и неразделимо взаимосвязан дух мира писателя, его восприятие и истолкование вечных вопросов бытия - жизни и смерти, любви и страдания - и то время, в котором живет и творит художник и которое открыто или подспудно отражается в его произведениях. Лирический герой является по определению Бориса Пастернака, "вечности заложник, у времени в плену". Это определение актуально и в наши дни.

Художественное произведение не замкнутый мир. Писатель связан со своей эпохой, с предшествующим и современным ему искусством.

Вплоть до нового времени литература была единственным зеркалом эволюции человечества. Она запечатлена возникновением новых типов общественного поведения, изображая "новых людей", новых героев, в которых фокусируются характерные черты человека, (героя) своего времени.

Время определяет направленность художественных поисков поэта, их отношение не только к вечным, но и к злободневным вопросам, которые постоянно и настойчиво ставит перед нами остроконфликтная, насыщенная драматическими событиями эпоха.

Целью моей работы является изучение того, как потрясения и повороты истории отразились в судьбе (образе) лирического героя в творчестве Михаила Юрьевича Лермонтова и моё видение, впечатление современной жизни, жизни лирического героя.

1. Образ лирического героя в творчестве Михаила Юрьевича Лермонтова.

2. Время, эпоха, лирический герой глазами молодого поколения.

Время. Эпоха. Лирический герой

Образ лирического героя в творчестве Михаила Юрьевича Лермонтова

"И через всю жизнь проносим мы в душе образ этого человека - грустного, строгого, нежного, властного, скромного, смелого, благородного, язвительного, застенчивого, наделённого могучими страстями и волей и проницательным беспощадным умом. Поэта гениального и так рано погибшего. Бессмертного и навсегда молодого". (Ираклий Андронников, профессор, доктор филологических наук)

Мы знаем, что Лермонтов жил в страшное время. Николаевская реакция преследовала всё передовое, всё честно и свободно мыслящее. Высшее общество спешило отречься от всех человеческих чувств, от всех гуманных мыслей. В основе творчества Михаила Юрьевича лежало столкновение страстных стремлений лучших людей эпохи к жизни и борьбе с горьким осознанием невозможности их осуществления. Чем старше он становился, тем всё чаще соотносил субъективные переживания и ощущения с опытом и судьбой целого поколения, всё чаще "объективировал" современную ему жизнь. Мир романтической мечты уступил постепенно изображению действительности. Эпоха 30-40-х г. С её противоречиями глубокими идейными интересами и мертвящим застоем в общественной жизни.

Порожденные этим состоянием душевные конфликты людей своего времени Лермонтов, как никто другой, сумел выразить это состояние в образе лирического героя.

Подхватив знамя русской поэзии из рук убитого Александра Сергеевича Пушкина, Михаил Юрьевич Лермонтов, обращаясь к современникам, поднимал перед ними "вопрос о судьбе и правах человека, личности" в ту или иную временную эпоху.

При этом поэт не стал мрачным отрицателем жизни. Он любил её страстно, вдохновенно. Лирический герой его тетрадей - это стихотворный дневник, полный размышлений о жизни и смерти, о вечности, о добре и зле, о смысле бытия, о будущем и прошлом. Каков же он - лирический герой?

В своей жизни, творчестве Лермонтов перенес муки, конечно, он, как пророк предвидел изгнание, клевету, унижение. Обычно говорят, что поэзия Михаила Лермонтова рождена периодом безвременья. Но его лирический герой обогатил и своих современников, и последующие поколения воистину новым дыханием. Он постиг духовные катаклизмы как своей, так и любой другой эпохи подавления личности. Поэтому значения завоеваний Лермонтова, образец его лирического героя не иссякает во времени.

Откровенные признания лирического героя отражают настроения автора, передовых людей той далекой от нас эпохи. Складывается образ разочарованного поколения, отравленного пустым светом. Одиночество в стихотворении "Чаша жизни", знакомое состояние лирического героя:

"Тогда мы видим, что пуста

Была златая чаша,

Что в ней напиток был - мечта,

И что она не наша".

Тема опустошенной жизни сопряжена с другой - самопознанием лирического героя, жаждой подлинной жизни. Устремленность к ней лирического героя всегда побеждает.

В свой страшный век, гасящий разум, волю, Лермонтов владел гордым сердцем, мужеством борьбы, пылкостью чувств. Поэт пытался возвратить миру утраченную им гармонию, красоту, вольность. Лермонтов напряженно ищет источники идеалов для лирического героя и находит их в духовной близости с людьми, как близкими, родственными, так и не с ними. Трагичность общественной жизни XIX века оставила глубокий след в творчестве Лермонтова. В основе его творчества лежало столкновение страстных стремлений лучших людей эпохи к жизни и борьбе с горьким осознанием невозможности их осуществления. Белинский считал, что всё творчество Михаила Юрьевича посвящено разрешению одного вопроса: "нравственного вопроса о судьбах и нравах человеческой личности". И герой у поэта, собственно, один: один и тот же образ проходит в стихах, драмах, романах, воплощаясь то в лирического героя, то в Демона, то в Печорина… Лермонтов - поэт очень субъективный. Он имел право быть субъективным, ибо, как все великие поэты, в своём сердце, в своей крови он носил жизнь общества, болел его недругами, мучился его страданиями, блаженствовал его счастьем…

С юношеских лет начинается процесс формирования представлений будущего поэта о сущности поэзии, поиски поэтического идеала. Поэт считал, что поэтическое вдохновение всегда сродни вдохновению художника в широком смысле, то есть творца. Лермонтов более чем кто-либо другой при его жизни понимал собственное значение и роль, каковую ему было предназначено сыграть в русской литературе и - больше того - в жизни русского общества! Скорбная и суровая мысль о поколении, которое, как казалось ему, обречено пройти по жизни, не оставив следа в истории, вытесняла юношескую мечту о романтическом подвиге. Лермонтов жил теперь для того, чтобы говорить современному человеку правду о "плачевном состоянии" его духа и совести, о поколении малодушном, безвольном, живущем без надежды на будущее. И это был подвиг труднейший, нежели готовность во имя Родины и свободы погибнуть на эшафоте. Ибо не только враги, но и те, ради которых он говорил эту правду, обвиняли его в клевете на современное общество. Стихотворение "Дума" - это размышление наедине с самим собою, а не обращение к кому бы то ни было:

"Печально я гляжу на наше

Поколенье!

Его грядущее - иль пусто, иль

В образе лирического героя мы видим равнодушие, с которым его поколение относится к жизни, даже к своей судьбе, оказывается, обоюдоострым мечом. Размышление наедине с самим собой все-таки выносится на суд поколения, и в этом выражение надежды поэта на то, что он разбудит бездействующее поколение. Но всё же, Лермонтов не дожидается суда потомков, а судит сам, выносит приговор своим стихом. Самым страшным врагом своего времени он считал мертвую душу, сонную волю и рабскую психологию. Гражданский пафос "Думы" не вызывает сомнения, и в ней есть внутренняя перекличка не только с сокровенными раздумьями лирического героя о себе, но и с произведениями открытого социального протеста.

Михаил Юрьевич Лермонтов утверждал, что в мире, где нет ни чести, ни любви, ни дружбы, ни мыслей, ни страстей, где царят зло и обман, - ум и сильный характер уже отличают человека от светской толпы. "Да, в этом человеке есть сила духа и могущество воли, которых в вас нет, - писал Белинский, обращаясь к критикам Лермонтова, - в самых пророках его проблескивает что-то великое, как молния в черных тучах, и он прекрасен, полон поэзии даже и в те минуты, когда человеческое чувство восстает на него… Ему другое назначение, другой путь, чем вам. Его страсти - бури, очищающие сферу духа…". Нам, кому предстоит жить в новом столетии, безусловно, важно учиться на уроках прошлого. Меняется мир, меняются представления о ценностях этого мира. В эпоху Лермонтова были одни ценности, сегодня в центр выдвигаются другие приоритеты с её нравственными ориентирами, глубинной духовностью и гуманизмом, философским осмыслением мира.

Перед читателем лирического произведения не может не возникнуть вопрос, а с кем же он разговаривает, в чью речь вслушивается, о ком узнает столь много неожиданного и интимного? Разумеется, авторский голос слышен в любом произведении вне зависимости от его родовой принадлежности. С этой точки зрения особой разницы между эпопеей «Война и мир», драмой «Три сестры» и лирической миниатюрой Фета не существует. Важно другое. В лирических стихах авторский голос становится смысловым центром, именно он скрепляет стихотворение, делает его цельным и единым высказыванием.

Лирическое «я» в разных стихах звучит по-разному, разное означает: порой поэту важно дать ощущение полной слитности «я», существующего в литературе, и «я» реального. Но бывает и иначе. В предисловии к переизданию сборника «Пепел» (1928 г.) Андрей Белый писал: «...лирическое “я” есть “мы" зарисовываемых сознаний, а вовсе не “я" Б. Н. Бугаева (Андрея Белого), в 1908 году не бегавшего по полям, но изучавшего проблемы логики и стиховедения». Признание весьма серьёзно. Андрей Белый увидел в своих стихах «другого», а между тем именно этот «другой» был центром едва ли не важнейшей книги поэта. Как же следует назвать подобное явление?

За несколько лет до предисловия Белого была написана статья Ю. Тынянова «Блок»; здесь, резко отделив Блока-поэта от Блока-человека, исследователь писал: «Блок самая большая тема Блока... Об этом лирическом герое и говорят сейчас». Далее Тынянов рассказывает, как складывается в поэзии Блока странный, всем знакомый и как бы сливающийся с реальным А. Блоком образ, как образ этот переходит из стихотворения в стихотворение, из сборника в сборник, из тома в том.

Оба наблюдения связаны не с поэзией «вообще», но с конкретными поэтами, принадлежащими к одной творческой системе — русскому символизму. Ни Белый, ни Тынянов, ни серьезные ученики последнего не собирались распространить термин на всю мировую лирику. Более того, «теория лирического героя» предполагала, что большинство текстов строится по иным законам, что лирический герой — понятие специфическое. Попытаемся выяснить, какова же его специфика?

Жизнь поэта не сливается с его стихами, пусть даже на биографической основе написанными. Для того чтобы почти любой жизненный факт оказался неразрывно сцепленным с поэзией, втянутым в орбиту стиха, и необходим лирический герой. Это не герой одного стихотворения, но герой цикла, сборника, тома, творчества в целом. Это не явление собственно литературное, но нечто возникающее на грани искусства и бытия. Сталкиваясь с таким явлением, читатель неожиданно оказывается в положении незадачливого редактора ахматовской «Поэмы без героя», не может разобраться, «кто автор, а кто герой». Грань между автором и героем становится зыбкой, неуловимой.

Поэт по большей части пишет о себе, но пишут поэты по-разному. Иногда лирическое «я» стремится к идентичности с «я» поэта — тогда поэт обходится без «посредника», тогда возникают стихи, подобные «Брожу ли я вдоль улиц шумных...» Пушкина, «Сну на море» Тютчева или «Августу» Пастернака.

Но бывает и иначе. Ранняя лирика Лермонтова глубоко исповедальна, почти дневник. И все же не Лермонтов, а кто-то другой, близкий поэту, но не равный ему, проходит сквозь его стихи. Тексты живут лишь в одном ряду, один тянет за собой другой, вызывает в памяти третий, заставляет думать о том, что было «между ними», особую смысловую роль обретают даты, посвящения, пропуски текста, трудно расшифровываемые намеки. Стихи тут не самодостаточные, замкнутые миры (как в только что приведённых случаях), но звенья цепи, в пределе — бесконечной. Лирический герой возникает как средоточие и результат развития своеобразного «пунктирного» сюжета.

Лирический герой может быть достаточно однозначным. Вспомним поэзию русского романтизма. Для большинства читателей Денис Давыдов — лишь лихой поэт-гусар, молодой Языков — поэт-студент, Дельвиг — «ленивец праздный». Маска наложена на биографию, однако тоже оказывается художественно выстроенной. Для целостного восприятия стихов читателю вовсе не обязательно знать о трудах Давыдова по военной теории, о горькой судьбе и тяжёлой болезни Дельвига. Разумеется, лирический герой немыслим без «биографического подтекста», но сам подтекст поэтизируется в соответствии с основным духом творчества.

Надо также понимать, что Лирический герой — не «постоянная величина», он появляется в тех случаях, когда жизнь поэтизируется, а поэзия дышит фактом. Недаром В. Жуковский написал в итоговом для романтического периода стихотворении:

И для меня в то время было
Жизнь и Поэзия одно.

С романтической культурой, для которой характерен своеобразный лирический «взрыв», когда сама жизнь поэта стала почти художественным произведением, - связано появление лирического героя, странного «двойника» автора; с эпохой символистской — его второе рождение. Отнюдь не случайно отсутствие лирического героя в зрелом творчестве Баратынского или Некрасова, выросшем в глубоком и серьезном споре с романтизмом, или у поэтов, споривших с символизмом, — Мандельштама, Ахматовой, поздних Пастернака и Заболоцкого. Не случайна и характерная для последних неприязнь ко всему игровому в литературе. Строгие слова Пастернака звучат неожиданным ответом Жуковскому:

Когда строку диктует чувство.
Оно на сцену шлёт раба,
И тут кончается искусство
И дышат почва и судьба.

Не будем сравнивать больших поэтов, чей диалог в веках организует сложное целое русской поэтической традиции, важно понять другое: лирический герой много даёт поэту, но и требует от поэта не меньшего. Лирический герой большого поэта достоверен, до пластичности конкретен. Таков он у Блока, проходящий долгий путь «через три тома». Блок не обмолвился, назвав их «трилогией». У «трилогии» есть и «лирический сюжет», не раз прокомментированный в письмах поэта: от озарений «Стихов о Прекрасной Даме» через иронию, скепсис, снежные и огненные вакханалии II тома — к новому, уже иному приятию жизни, к рождению нового человека в томе III. Давно известно, что не чистая хронология, но логика целого руководила Блоком при составлении циклов, при выработке окончательного композиционного решения. Многим стихам III тома по времени место во II, однако внутренняя история «лирического героя» диктовала поэту их перестановку.

Заметим, что отношения поэта с собственным порождением не всегда идилличны, поэт может уйти от старой маски, уже привычной для читателя. Так случилось с Языковым. Поздние стихи его никак не вяжутся с обликом хмельного дерптского бурша, переход к новому стилю, к новому типу поэтического мышления потребовал категорического разрыва со старым амплуа как формой контакта с читателем. Отказ от лирического героя — чёткая грань между «старым» и «новым» Языковым. Таким образом, антитеза «Лирический герой» — «прямой» голос автора оказывается значимой не только для истории поэзии как целого, но и для творческой эволюции того или иного (не каждого!) поэта.

Задумываясь над проблемой лирического героя, следует быть осмотрительным, всякий «быстрый вывод» здесь приводит к путанице. Увидеть его у современного поэта очень легко. Сама ситуация века массовой информации чрезвычайно приблизила, разумеется лишь внешне, поэта к аудитории, вырвала его из прежней «таинственной отдаленности». Эстрада, на которой выступают отнюдь не только «эстрадные» поэты, а затем и телевидение сделали лицо стихотворца, его манеру чтения и поведения «всеобщим достоянием». Но напомним ещё раз — для объективной оценки необходимы перспектива, взгляд на всё творчество, временная дистанция, а их критик-современник лишён. Лирический герой существует, пока жива романтическая традиция. Читатель ясно видит и напряжённо-волевого героя лирики И. Шкляревского, и «книжного мальчика», чей образ создаёт А. Кушнер, и меланхолично-мудрого «певца» Б. Окуджавы. Нет нужды объяснять, что реальный облик поэтов многомерней и сложней. Важно, что образы эти живут в читательском сознании, иногда переживая поэтическую реальность.

Конечно, никому не заказано пользоваться термином и в других значениях: для одних он кажется синонимом «образа автора», для других — поощрительным призом, для третьих — способом сурового укора. Поэт не становится лучше или хуже в зависимости от того, есть у него лирический герой или нет. А термин — «инструмент» очень хрупкий, поэтому использовать его надо осторожно.

Образ лирического героя создается на основе жизненного опыта поэта, его чувств, ощущений, ожиданий и т.д., закрепленных в произведении в художественно преображенной форме. Однако полное отождествление личности самого поэта и его лирического героя неправомерно: не все, что включает в себя «биография» лирического героя, происходило в действительности с самим поэтом. Например, в стихотворении М.Ю. Лермонтова «Сон» лирический герой видит себя смертельно раненным в долине Дагестана. Эмпирической биографии самого поэта этот факт не соответствует, но пророческий характер «сна» очевиден (стихотворение и написано в 1841 году, в год смерти Лермонтова):

Термин «лирический герой» введен Ю.Н. Тыняновым 1 в 1921 году, и под ним понимается носитель переживания, выраженного в лирике. «Лирический герой - художественный “двойник” автора-поэта, вырастающий из текста лирических композиций (цикл, книга стихов, лирическая поэма, вся совокупность лирики) как четко очерченная фигура или жизненная роль, как лицо, наделенное определенностью, индивидуальностью судьбы, психологической отчетливостью внутреннего мира» 2 .

Лирический герой присутствует не во всех произведениях поэта-лирика, и о лирическом герое нельзя судить по одному стихотворению, представление о лирическом герое складывается из цикла стихов поэта либо из всего его поэтического творчества. Это особая форма выражения авторского сознания 3:

1. Лирический герой - это и носитель речи, и предмет изображения. Он открыто стоит между читателем и изображаемым миром; мы можем судить о лирическом герое по тому, что ему близко, против чего он восстает, как он воспринимает мир и свою роль в мире и т.д.
2. Для лирического героя характерно внутреннее идейно- психологическое единство; в разных стихотворениях раскрывается единая человеческая личность в ее отношении к миру и к самой себе.
3. С единством внутреннего облика может сочетаться единство биографическое. В этом случае разные стихотворения могут объединяться в эпизоды жизни некоего человека.

Определенность лирического героя свойственна, например, поэзии М.Ю. Лермонтова (которому принадлежит открытие лирического героя в русской литературе, хотя сам термин появился в ХХ веке), Н.А. Некрасова, В. Маяковского, С. Есенина, А. Ахматовой, М. Цветаевой, В. Высоцкого... Из их лирических произведений вырастает образ личности цельной, очерченной и психологически, и биографически, и эмоционально, со свойственными ей реакциями на события в мире и т.д.

В то же время существуют лирические системы, в которых лирический герой не выходит на первый план, мы не можем сказать что-то определенное ни о его психологии, ни о биографии, ни об эмоциональном мире. В таких лирических системах «между поэтическим миром и читателем при непосредственном восприятии произведения нет личности как главного предмета изображения или остро ощутимой призмы, через которую преломляется действительность» 4 . В таком случае принято говорить не о лирическом герое, а о поэтическом мире того или иного поэта. Характерным примером может служить творчество А.А. Фета с его особым поэтическим видением мира. Фет постоянно говорит в лирике о своем отношении к миру, о своей любви, о своих страданиях, о своем восприятии природы; он широко пользуется личным местоимением первого лица единственного числа: с «я» начинается свыше сорока его произведений. Однако это «я» не лирический герой Фета: у него нет ни внешней, биографической, ни внутренней определенности, позволяющей говорить о нем как о некоей личности. Лирическое «я» поэта - это взгляд на мир, по существу отвлеченный от конкретной личности. Поэтому, воспринимая поэзию Фета, мы обращаем внимание не на человека, в ней изображенного, а на особый поэтический мир. В поэтическом мире Фета в центре находится чувство, а не мысль. Фета интересуют не столько люди, сколько их чувства, как бы отвлеченные от людей. Изображаются определенные психологические ситуации и эмоциональные состояния в их общих чертах - вне особого склада личности. Но и чувства в стихах Фета особые: смутные, неопределенные. Для воспроизведения такого расплывчатого, еле уловимого внутреннего мира Фет и прибегает к сложной системе поэтических средств, которые при всем разнообразии имеют общую функцию - функцию создания зыбкого, неопределенного, неуловимого настроения.

Лирическому герою в поэзии, хотя он и не совпадает полностью с авторским «я», сопутствует особая искренность, исповедальность, «документальность» лирического переживания, самонаблюдение и исповедь преобладают над вымыслом. Лирический герой, и не без основания, обычно воспринимается как образ самого поэта - реально существующего человека.

Однако в лирическом герое (при всем его явном автобиографизме и автопсихологизме) нас привлекает не столько его личная неповторимость, его личная судьба. Какой бы биографической, психологической определенностью ни обладал лирический герой, его «судьба» интересна нам прежде всего своей типичностью, всеобщностью, отражением общих судеб эпохи и всего человечества. Поэтому справедливо замечание Л.Я. Гинзбург о всеобщности лирики: «...у лирики есть свой парадокс. Самый субъективный род литературы, она, как никакой другой, устремлена к общему, к изображению душевной жизни как всеобщей... если лирика создает характер, то не столько “частный”, единичный, сколько эпохальный, исторический; тот типовой образ современника, который вырабатывают большие движения культуры» 5 .

Название стихотворения символично. В нём отражены чувства, переживания и размышления поэта о совей жизни. Происходящие события волнуют и мучают лирического героя, что подчёркивается в произведении с помощью таких риторических фигур, как риторическое восклицание («Желанья!..») и риторические вопросы («Любить…но кого же?...»). Стоит заметить, что эти риторические фигуры употребляются вместе со стилистическим приёмом умолчания, которым оканчиваются первая и вторая строфы. О чём может говорить такая деталь? Такое сочетание может свидетельствовать о сложном внутреннем состоянии лирического героя: внутри него воедино соединились тяжёлая душевная грусть с отчаянием, обида и сожаления о прошлом и чувство безысходности. Это душевное состояние подчёркнуто стилистическим приёмом многосоюзия («И радость, и муки, и всё там ничтожно…»). Явное преуменьшение количества тропов также говорит о состоянии душевной опустошённости лирического героя. Его настроение меняется на протяжении всего стихотворения: высокие ноты звуков в первой строфе сменяются более низкими во второй строфе и совсем глухими в третьей. Происходящее вокруг лирического героя убеждает его в бессмысленности бытия. Вечные философские вопросы любви, дружбы и смысла жизни отнюдь не разрешаются в произведении, а, наоборот, кажутся ещё запутанней и неразрешимей. Стихотворение производит впечатление крика души, безответного и незамеченного, как возглас вопиющего в пустыне.

Философская лирика

С точки зрения содержания

Что есть жизнь? Что есть сердце (чувства) и ум? Почему жизнь тосклива и бесцельна? Может ли кто-нибудь мудрым советом, примером полностью заменить внутреннюю работу души, личную ответственность? Стремление к идеалу (сионские высоты). Возможно ли достижение идеала? Что есть природа человека? Грех преследует человека так же неизбежно, как лев «следует оленя бег пахучий». Христианские мотивы. Человек и природа. Время, память, судьба. Обновление человека и обновление природы. С точки зрения эстетической. Совершенство стихотворений. Зеркальное построение стихотворений. Смысловой и синтаксический параллелизм. Душа стремящаяся к Богу. Пейзаж. Эпитеты.

Характеристика понятия «лирический герой»

лирический стихотворный интонация тембр

Лирический герой - это образ того героя в лирическом произведении, переживания, мысли и чувства которого отражены в нем. Он отнюдь не идентичен образу автора, хотя и отражает его личные переживания, связанные с теми или иными событиями его жизни, с его отношением к природе, общественной деятельности, людям. Своеобразие мироощущения, миропонимания поэта, его интересы, особенности характера находят соответственное выражение в форме, в стиле его произведений. Лирический герой отражает те или иные характерные черты людей своего времени, своего класса, оказывая огромное влияние на формирование духовного мира читателя.

Лирический герой - важное понятие, касающееся изображения человека в лирических произведениях. Вопрос о содержании и границах этого понятия, о том, насколько оправданно использование термина «лирический герой» при анализе лирических стихотворений, вызывает споры теоретиков литературы.

Между тем в последние десятилетия лирическим героем принято называть человека, от лица которого написано стихотворение. Как правило, внутренний мир именно этого человека, его представления о жизни раскрыты в лирическом произведении. Лирический герой, в таком понимании, это образ человека, созданный в лирическом произведении, независимо от того, совпадает этот человек с автором стихотворения или, напротив, отличается от него. В этом случае лирический герой отождествляется с субъектом высказывания в лирическом произведении, то есть с лирическим субъектом. Поэтому, вместо термина «лирический герой», можно использовать слова, указывающие на принадлежность мыслей, чувств, настроений, выраженных в стихотворении: «поэт», «автор». Можно просто говорить о том, что, например, в стихотворении «Вновь я посетил…» именно Пушкину, а не «лирическому герою» принадлежат мысли о будущем, о племени «младом, незнакомом», а в стихотворении Некрасова «Размышления у парадного подъезда» именно сам автор стихотворения обращается с горькими словами к русскому народу.

Пушкин, Некрасов, Тютчев - это лирики без лирического героя. Авторский образ в их лирических произведениях как бы слит с их реальной личностью - личностью самого поэта. Называть этот образ лирическим героем неуместно, ведь лирический герой, как точно заметила исследовательница Л. Я. Гинзбург, - «это всегда отражение, отделившееся от отражаемого». Говорить о лирическом герое следует тогда, когда в стихотворении, написанном от первого лица, лирический субъект в той или иной степени отличается от поэта, автора стихотворения. Варианты такого несовпадения могут быть различными. Иногда поэты сами подчеркивают моменты расхождения между «я» поэта и «я» человека, о котором они пишут. Поэт как бы вживается в чужую или чуждую ему роль, надевает «лирическую маску». Иногда различия не так очевидны. Например, духовный мир автора, его внутренний опыт, положенный в основу лирического произведения, может оказаться лишь частью духовного мира группы людей, современников.

Стоит отметить, что термин «лирический герой» впервые использовал Ю. Н. Тынянов в статье «Блок» в 1921 году. Он обнаружил несовпадение биографии и личности Блока с образом человека, созданном в его стихотворениях. Исследователь указал на важную особенность, присущую лирике многих поэтов «серебряного века». Лирический герой появляется не только в поэзии Блока, в основе, которой лежит миф о «пути», создававшийся самим поэтом на протяжении многих лет. Присутствие лирического героя, важнейшая особенность поэзии Андрея Белого, Федора Сологуба, Валерия Брюсова, Николая Гумилева, Анны Ахматовой, С. Есенина и других поэтов начала ХХ века.

Нередко термин «лирический герой» используется при анализе эпических произведений, чаще всего поэм. Некоторые литературоведы говорят даже о «лирическом герое» в «Евгении Онегине» и в «Мертвых душах». Вероятно, в этих случаях имеется ввиду либо автор, голос которого открыто звучит в произведении, либо понятие «лирический герой» заменяет другие - «автобиографический герой», «образ автора». Такая замена ничем неоправданна, так как «лирический герой» - это «герой» лирического произведения. Неверно отождествлять лирику как род литературы и лиризм как особого рода субъективность, открытость, совокупность настроений и переживаний, выраженных в тексте.

Таким образом, лирический герой, как правило, не имеет бытийных черт: портрета, у него нет имени, возраста, даже непонятно, к какому роду он относится - к мужскому или женскому. Лирический герой практически всегда существует вне времени и пространства: его переживания, чувства, эмоции протекают «всегда» и «везде».