Майя кристалинская певица. Майя кристалинская. Годы жизни Майи Кристалинской

Она пела о любви, но долгие годы была одинока. Пела о материнских чувствах, но сама так и не стала матерью. Пела о «Нежности», а ее обвиняли в «пропаганде грусти». В единственный в жизни момент народной славы и успеха врачи поставили ей смертельный диагноз, но даже с ним Майе Кристалинской было смириться легче, чем с потерей любимого.

Умница, красавица и певица

Майе с детства легко давалось все, за что бы она ни бралась: учеба в школе, изучение иностранных языков, пение и музыкальные инструменты. Когда родной дядя подарил ей губную гармошку, Майя освоила ее за пять минут, чем сильно удивила родственника. Неудивительно, что школу и институт она всегда совмещала с пением в хоре, где Кристалинскую очень ценили за умение спеть под любой аккомпанемент без репетиций.

Когда шестнадцатилетней Майе пришла пора получать паспорт, она совершила свою первую ошибку. Русская по матери, в графе «национальность» она записала себя еврейкой — как отец. Через много лет это фактически поставит крест на ее карьере певицы. Учиться Кристалинская пошла на инженера, но судьба все равно ее настигла. Устроившись работать в конструкторское бюро, после работы она бежала в Центральный дом работников искусств, где участвовала в самодеятельности. Здесь обладательницу уникального голоса заметил джазмен Олег Лундстрем и пригласил гастролировать с его оркестром. Инженером Майя пробыла всего три года.

Успех и одиночество

Москва полюбила Кристалинскую после Международного фестиваля молодежи и студентов, на котором она выступала с оркестром Юрия Саульского. Вся остальная страна узнала о певице после выхода фильма «Жажда»: пластинка с песней «Мы с тобой два берега» разошлась тиражом в 7 миллионов экземпляров. По радио ее крутили каждый день, и Майя в буквальном смысле слышала свой голос из каждой форточки. Первый муж Кристалинской — выпускник мединститута и начинающий писатель Аркадий Арканов — к успехам супруги относился ревниво. Они познакомились после судьбоносного для нее фестиваля и поженились, даже ни разу не поцеловавшись. Арканов слыл ловеласом, его дерзость и настойчивость Майю покорили.

Но родственники молодых брак восприняли в штыки: за свадебным столом царила гробовая тишина. Обстановку попробовал разрядить отец Майи: раздал всем гостям головоломки собственного сочинения «Минут тридцать наша с Майей родня молча, не выпивая, разгадывала головоломки. Сцена получилась смешной…» — вспоминал Арканов. Он ушел от нее меньше, чем через год. Кристалинская попробовала отвлечься на работу, но внезапно заболела.

Рак

Ее близкая подруга Валя Котелкина вспоминала, что все началось, как обычная ангина: воспалились гланды, поднялась температура. Но когда на шее появились небольшие шарики, Майя обратилась за более серьезной консультацией врачей. Диагноз ставил крест и на ее жизни, и на ее карьере: рак лимфатических узлов. Кристалинской было тогда всего 29 лет.

Напрягать связки врачи запрещали — это сильно ухудшало состояние артистки. Но Кристалинская отвечала на это: «Лучше убейте меня сразу, без сцены я буду умирать медленно, день за днем». Тяжелое лечение с химиотерапией позволило перевести болезнь в стадию ремиссии. Именно тогда Майя Кристалинская стала появляться на сцене с неизменным платочком на шее. Публика списывала это на моду, но причина была серьезнее: платок прикрывал следы ожогов от облучения.

Поздняя любовь

Больше всего на свете Кристалинская мечтала любить и дарить свою любовь мужу и детям. Об этом чувстве она пела пронзительно и нежно. Неслучайно ее главный хит — «Нежность» Пахмутовой — она записывала со слезами на глазах.

После неудачного первого брака певица попробовала строить отношения с неким журналистом, относившемся к ней как к трофею и не равнодушным к бутылке. Эта любовь только ухудшила ее и без того ненадежную репутацию среди начальства. Когда Гостелерадио возглавил Сергей Лапин, времена хрущевской «оттепели» для артистов закончились. По слухам, он был ярым антисемитом — и та самая графа «национальность» в паспорте немедленно сыграла против Кристалинской. Официально ее убрали из эфира за «пропаганду грусти». Лапин считал, что она «не поет, а ноет».

Потом для нее стали недоступны просторные залы Москвы, Петербурга и других крупных городов страны. Знаменитая Майя Кристалинская ездила по районам и выступала в сельских клубах, чтобы совсем не остаться без работы. Именно в этот непростой период своей жизни она познакомилась со своим давним поклонником — архитектором Эдуардом Барклаем. После каждого концерта он присылал ей за кулисы букет из красных роз. Когда они, наконец, увиделись лично, Майя ответила на его чувство взаимностью.

Близкие певицы говорили, что только забота Эдика помогла продлить Майе жизнь. Он доставал для нее лекарства, следил за их приемом, запрещал заниматься домашним хозяйством и без устали говорил комплименты. А сам при этом медленно угасал от диабета.

В июне 1984 года они собирались в отпуск, когда Барклаю вдруг стало плохо. Приехавшая «скорая» ничего не смогла сделать — он умер на руках у Майи. С той самой минуты она потеряла интерес и волю к жизни. Все, чего хотела Кристалинская — это поскорее «воссоединиться с Эдиком». Она умерла ровно через год после его похорон — 19 июня 1985 года. Слова из песни «Нежность» стали для нее пророческими.

«Опустела без тебя Земля. Как мне несколько часов прожить? Так же падает в садах листва, И куда-то всё спешат такси… Только пусто на Земле одной Без тебя, а ты, Ты летишь, и тебе Дарят звёзды Свою нежность…»

Ма́йя Влади́мировна Кристали́нская (24 февраля , Москва - 19 июня , там же) - советская эстрадная певица, заслуженная артистка РСФСР ().

Биография

Майя Кристалинская родилась 24 февраля 1932 года в Москве , в русско-еврейской семье . Её отец, Владимир Григорьевич Кристалинский (1904-1972), происходил из Мглина Черниговской губернии , окончил реальное училище в Могилёве . Её мать, Валентина Яковлевна Кристалинская (урождённая Пыткина, 1911-1996), происходила из Павлодара . Родители поженились в Саратове и вскоре переехали в Москву, где отец окончил художественно-конструкторский факультет Высших художественно-технических курсов (ВХУТЕМАС) и работал во Всероссийском обществе слепых, был сочинителем игр, головоломок и кроссвордов для детей, которые печатались в газете «Пионерская правда », автором книги «Шутки-минутки» (М.: Детский мир, 1958).

Во время учёбы в школе занималась в детском хоровом коллективе Народного ансамбля песни и танца Центрального дома детей железнодорожников, которым руководил Семён Осипович Дунаевский, брат Исаака Дунаевского. После окончания школы в 1950 году поступила в . В институте она занималась художественной самодеятельностью. После окончания института уехала по распределению в Новосибирск на завод имени Чкалова. Но, по воспоминаниям подруги и одногруппницы Валентины Котёлкиной, они вскоре вернулись в Москву, и Майя стала работать в КБ А. Яковлева .

В 1970 году новым председателем Гостелерадио стал С. Лапин . Обладая безграничной властью, Лапин проводил на ТВ политику антисемитизма. Попали в чёрный список и практически остались без работы (а многие и уехали из страны) известные певцы и певицы: Вадим Мулерман , Эмиль Горовец , Аида Ведищева , Нина Бродская , Лариса Мондрус . Путь на телеэкран и в радиоэфир был практически закрыт и для Майи Кристалинской .Однако для Кристалинской изредка всё же делались исключения и её приглашали участвовать в творческих вечерах известных поэтов и композиторов-песенников проводившихся в Колонном зале Дома Союзов под давлением авторитета этих мэтров таких как Колмановский, Пахмутова, Френкель, Ошанин и др. и бессменного дирижёра Ю. Силантьева.

Кристалинская стала персоной нон грата на Центральном телевидении, кроме описанных выше исключений. Последние десять лет жизни звезда советской эстрады выступала в сельских клубах, в райцентрах Тульской, Рязанской, Орловской областей. Добиться разрешения на концерты в областных центрах, не говоря уже о Москве, оказалось очень сложно .

Майя Кристалинская была человеком большой эрудиции, безгранично любила театр, разбиралась в живописи, её интересовали проблемы психологии, она знала литературу так, как её знают только специалисты.

Любила она и кино. Её любимой актрисой была Марлен Дитрих . В последние годы жизни она взялась за перевод книги Дитрих «Размышления» с немецкого языка на русский. Книга вышла в СССР уже после смерти Майи Кристалинской.

В 1984 году её болезнь обострилась, и прожить ей удалось ещё только год. 19 июня 1985 года в возрасте 53 лет Майя Кристалинская скончалась, чуть больше, чем на год пережив своего спутника жизни, архитектора Эдуарда Барклая, который умер от сахарного диабета 15 июня 1984 года . Прощались с Майей в ЦДРИ, звучали её песни, выносили под песню "Русь".

Похоронена на Новом Донском кладбище в Москве. Эпитафия на её могиле гласит: «Ты не ушла, ты просто вышла, вернёшься - и опять споёшь».

Известный поэт Роберт Рождественский называл Майю Кристалинскую «Эхом нашей юности».

Семья

Песни

Переводы

• Марлен Дитрих . Размышления

Напишите отзыв о статье "Кристалинская, Майя Владимировна"

Примечания

Ссылки

• (Производство: Медиасфера, 2006, Первый канал)

Отрывок, характеризующий Кристалинская, Майя Владимировна

В ночь с 6 го на 7 е октября началось движение выступавших французов: ломались кухни, балаганы, укладывались повозки и двигались войска и обозы.
В семь часов утра конвой французов, в походной форме, в киверах, с ружьями, ранцами и огромными мешками, стоял перед балаганами, и французский оживленный говор, пересыпаемый ругательствами, перекатывался по всей линии.
В балагане все были готовы, одеты, подпоясаны, обуты и ждали только приказания выходить. Больной солдат Соколов, бледный, худой, с синими кругами вокруг глаз, один, не обутый и не одетый, сидел на своем месте и выкатившимися от худобы глазами вопросительно смотрел на не обращавших на него внимания товарищей и негромко и равномерно стонал. Видимо, не столько страдания – он был болен кровавым поносом, – сколько страх и горе оставаться одному заставляли его стонать.
Пьер, обутый в башмаки, сшитые для него Каратаевым из цибика, который принес француз для подшивки себе подошв, подпоясанный веревкою, подошел к больному и присел перед ним на корточки.
– Что ж, Соколов, они ведь не совсем уходят! У них тут гошпиталь. Может, тебе еще лучше нашего будет, – сказал Пьер.
– О господи! О смерть моя! О господи! – громче застонал солдат.
– Да я сейчас еще спрошу их, – сказал Пьер и, поднявшись, пошел к двери балагана. В то время как Пьер подходил к двери, снаружи подходил с двумя солдатами тот капрал, который вчера угощал Пьера трубкой. И капрал и солдаты были в походной форме, в ранцах и киверах с застегнутыми чешуями, изменявшими их знакомые лица.
Капрал шел к двери с тем, чтобы, по приказанию начальства, затворить ее. Перед выпуском надо было пересчитать пленных.
– Caporal, que fera t on du malade?.. [Капрал, что с больным делать?..] – начал Пьер; но в ту минуту, как он говорил это, он усумнился, тот ли это знакомый его капрал или другой, неизвестный человек: так непохож был на себя капрал в эту минуту. Кроме того, в ту минуту, как Пьер говорил это, с двух сторон вдруг послышался треск барабанов. Капрал нахмурился на слова Пьера и, проговорив бессмысленное ругательство, захлопнул дверь. В балагане стало полутемно; с двух сторон резко трещали барабаны, заглушая стоны больного.
«Вот оно!.. Опять оно!» – сказал себе Пьер, и невольный холод пробежал по его спине. В измененном лице капрала, в звуке его голоса, в возбуждающем и заглушающем треске барабанов Пьер узнал ту таинственную, безучастную силу, которая заставляла людей против своей воли умерщвлять себе подобных, ту силу, действие которой он видел во время казни. Бояться, стараться избегать этой силы, обращаться с просьбами или увещаниями к людям, которые служили орудиями ее, было бесполезно. Это знал теперь Пьер. Надо было ждать и терпеть. Пьер не подошел больше к больному и не оглянулся на него. Он, молча, нахмурившись, стоял у двери балагана.
Когда двери балагана отворились и пленные, как стадо баранов, давя друг друга, затеснились в выходе, Пьер пробился вперед их и подошел к тому самому капитану, который, по уверению капрала, готов был все сделать для Пьера. Капитан тоже был в походной форме, и из холодного лица его смотрело тоже «оно», которое Пьер узнал в словах капрала и в треске барабанов.
– Filez, filez, [Проходите, проходите.] – приговаривал капитан, строго хмурясь и глядя на толпившихся мимо него пленных. Пьер знал, что его попытка будет напрасна, но подошел к нему.
– Eh bien, qu"est ce qu"il y a? [Ну, что еще?] – холодно оглянувшись, как бы не узнав, сказал офицер. Пьер сказал про больного.
– Il pourra marcher, que diable! – сказал капитан. – Filez, filez, [Он пойдет, черт возьми! Проходите, проходите] – продолжал он приговаривать, не глядя на Пьера.
– Mais non, il est a l"agonie… [Да нет же, он умирает…] – начал было Пьер.
– Voulez vous bien?! [Пойди ты к…] – злобно нахмурившись, крикнул капитан.
Драм да да дам, дам, дам, трещали барабаны. И Пьер понял, что таинственная сила уже вполне овладела этими людьми и что теперь говорить еще что нибудь было бесполезно.
Пленных офицеров отделили от солдат и велели им идти впереди. Офицеров, в числе которых был Пьер, было человек тридцать, солдатов человек триста.
Пленные офицеры, выпущенные из других балаганов, были все чужие, были гораздо лучше одеты, чем Пьер, и смотрели на него, в его обуви, с недоверчивостью и отчужденностью. Недалеко от Пьера шел, видимо, пользующийся общим уважением своих товарищей пленных, толстый майор в казанском халате, подпоясанный полотенцем, с пухлым, желтым, сердитым лицом. Он одну руку с кисетом держал за пазухой, другою опирался на чубук. Майор, пыхтя и отдуваясь, ворчал и сердился на всех за то, что ему казалось, что его толкают и что все торопятся, когда торопиться некуда, все чему то удивляются, когда ни в чем ничего нет удивительного. Другой, маленький худой офицер, со всеми заговаривал, делая предположения о том, куда их ведут теперь и как далеко они успеют пройти нынешний день. Чиновник, в валеных сапогах и комиссариатской форме, забегал с разных сторон и высматривал сгоревшую Москву, громко сообщая свои наблюдения о том, что сгорело и какая была та или эта видневшаяся часть Москвы. Третий офицер, польского происхождения по акценту, спорил с комиссариатским чиновником, доказывая ему, что он ошибался в определении кварталов Москвы.
– О чем спорите? – сердито говорил майор. – Николы ли, Власа ли, все одно; видите, все сгорело, ну и конец… Что толкаетесь то, разве дороги мало, – обратился он сердито к шедшему сзади и вовсе не толкавшему его.
– Ай, ай, ай, что наделали! – слышались, однако, то с той, то с другой стороны голоса пленных, оглядывающих пожарища. – И Замоскворечье то, и Зубово, и в Кремле то, смотрите, половины нет… Да я вам говорил, что все Замоскворечье, вон так и есть.
– Ну, знаете, что сгорело, ну о чем же толковать! – говорил майор.
Проходя через Хамовники (один из немногих несгоревших кварталов Москвы) мимо церкви, вся толпа пленных вдруг пожалась к одной стороне, и послышались восклицания ужаса и омерзения.
– Ишь мерзавцы! То то нехристи! Да мертвый, мертвый и есть… Вымазали чем то.
Пьер тоже подвинулся к церкви, у которой было то, что вызывало восклицания, и смутно увидал что то, прислоненное к ограде церкви. Из слов товарищей, видевших лучше его, он узнал, что это что то был труп человека, поставленный стоймя у ограды и вымазанный в лице сажей…
– Marchez, sacre nom… Filez… trente mille diables… [Иди! иди! Черти! Дьяволы!] – послышались ругательства конвойных, и французские солдаты с новым озлоблением разогнали тесаками толпу пленных, смотревшую на мертвого человека.

По переулкам Хамовников пленные шли одни с своим конвоем и повозками и фурами, принадлежавшими конвойным и ехавшими сзади; но, выйдя к провиантским магазинам, они попали в середину огромного, тесно двигавшегося артиллерийского обоза, перемешанного с частными повозками.
У самого моста все остановились, дожидаясь того, чтобы продвинулись ехавшие впереди. С моста пленным открылись сзади и впереди бесконечные ряды других двигавшихся обозов. Направо, там, где загибалась Калужская дорога мимо Нескучного, пропадая вдали, тянулись бесконечные ряды войск и обозов. Это были вышедшие прежде всех войска корпуса Богарне; назади, по набережной и через Каменный мост, тянулись войска и обозы Нея.
Войска Даву, к которым принадлежали пленные, шли через Крымский брод и уже отчасти вступали в Калужскую улицу. Но обозы так растянулись, что последние обозы Богарне еще не вышли из Москвы в Калужскую улицу, а голова войск Нея уже выходила из Большой Ордынки.
Пройдя Крымский брод, пленные двигались по нескольку шагов и останавливались, и опять двигались, и со всех сторон экипажи и люди все больше и больше стеснялись. Пройдя более часа те несколько сот шагов, которые отделяют мост от Калужской улицы, и дойдя до площади, где сходятся Замоскворецкие улицы с Калужскою, пленные, сжатые в кучу, остановились и несколько часов простояли на этом перекрестке. Со всех сторон слышался неумолкаемый, как шум моря, грохот колес, и топот ног, и неумолкаемые сердитые крики и ругательства. Пьер стоял прижатый к стене обгорелого дома, слушая этот звук, сливавшийся в его воображении с звуками барабана.
Несколько пленных офицеров, чтобы лучше видеть, влезли на стену обгорелого дома, подле которого стоял Пьер.

Майя Кристалинская – известная советская певица с уникальным голосом. Она пела так, словно давно знала слушателя, чем и притягивала граждан всей страны. Для каждого Майя казалась родной и знакомой девушкой.

В конце двадцатых годов прошлого века в семье Валентины и Владимира Кристалинского (вопреки распространённому мнению, это настоящая фамилия, а не псевдоним), работавшего редактором в нескольких печатных изданиях, родилась девочка Майя – к сожалению, из-за врождённого недуга ребёнок спустя несколько лет скончался. 24 февраля 1932 года у пары родилась ещё одна девочка, которую снова назвали Майей.

Records

Должно быть, судьбу будущей артистки определил ее дядя Павел Златогоров, работавший режиссером музыкального театра. Во время празднований одного из дня рождений Майи он подарил ей губную гармошку. Девочка, несмотря на юный возраст, сама научилась играть, а скоро начала и петь популярные в то время военные песни: «Друзья-однополчане», «Синий платочек» и так далее.

Всесторонне развитый папа девочки, несмотря на активную профессиональную деятельность, находил время на то, чтобы вести кружок в Доме пионеров. Его с десятилетнего возраста начала посещать Валентина Котелкина, которая станет лучшей подругой Майи Кристалинской на всю жизнь. Их объединила любовь к творчеству – в частности, к пению.

В своей школе Майя могла без подготовки выступить на сцене под аккомпанемент рояля. Её талант к пению заметили и пригласили в хор Центрального Дворца детей железнодорожников, руководителем которого был выдающийся композитор Исаак Дунаевский, однако она даже не думала становиться профессиональной певицей. Майя была всесторонне развитой девочкой – показывала успехи и в математике, и в литературе, ей легко давался иностранный язык.

Перед тем, как получить паспорт, будущая певица, русская по матери, но еврейка по отцу, решила посоветоваться с Котелкиной о том, какую национальность следует записать в документы. Та сразу сказала: “По нашим законам национальность определяют по папе”. Майя представить себе не могла, что в 1960-х годах её не будут допускать к телевизионным эфирам из-за сделанного выбора.

Образование

После выпуска из школы в 1950 году Майя, недолго думая, решила поступить в Московский авиационный институт. Она и Валя Котелкина были неразлучны – вместе они стали студентками факультета экономики самолетостроения, который закончили через пять лет инженерами-экономистами. По распределению они попали в Новосибирский авиационный завод.

Замдиректора этого завода ужасно встретил девушек. Даже места в общежитии им не предложили. Столичных девочек здесь всё отталкивало – немытый цех, грязно ругающиеся женщины, на десяток лет старше их, издевательское отношение начальства. Подруги решили бежать – они сели в поезд и уехали в родную Москву. Позже завод пришлёт в столицу жалобу с просьбой о привлечении к ответственности.

ProfiLib

Подругам повезло, что начальником главка был рецензент дипломного проекта Кристалинской. Благодаря ему в Министерстве авиационной промышленности их пожалели и нашли новое место работы в Москве – в опытно-конструкторском бюро знаменитого советского авиаконструктора Александра Сергеевича Яковлева.

Музыка

Несмотря на занятость, Майя и дальше занималась самодеятельностью в составе труппы Центрального Дома работников искусств. В начале 1957 года здесь прошёл Всемирный фестиваль молодежи и студентов. В эти годы джаз в стране фактически считался запрещенным, но в честь фестиваля комитет комсомола поручил композитору организовать джазовый оркестр, в который он пригласил Майю.

Выступления певицы-любительницы были замечены зрителями, но под конец фестиваля в газете «Советская культура» вышла негативная статья с заголовком «Музыкальные стиляги». В ней концерт молодого джазового оркестра был полностью разгромлен. Работу Юрия Саульского называли «ужасным рявканьем тромбонов», «мерзким воем саксофонов», «отвратительным грохотом ударных». В результате всех участников оркестра выгнали из Дома работников искусств.

Life is photo

По истечению трёх обязательных лет в конструкторском бюро Майя Кристалинская ушла из этой профессии. К этому времени она успела поучаствовать в десятках выступлениях и решила стать профессиональной артисткой. Она ездила на гастроли совместно с оркестром Олега Лундстрема, затем – с оркестром Эдди Рознера, во время которых успела посетить каждый уголок Советского Союза.

В 1960 году на советских экранах появился фильм «Жажда», для которого Майя Кристалинская записала песню «Мы с тобой два берега». Сразу же после премьеры певица обретает сумасшедшую популярность. В мгновение ока был распродан 7-миллионный тираж пластинки с песней из фильма. Запись почти каждый день крутили радиостанции.

Best-pesnya

Голос Майи Владимировны полюбился всему народу. С тех пор у неё вышло множество шлягеров: «А снег идет», «А за окном то дождь, то снег», «Наши мамы», «Внуки». Она работала с лучшими исполнителями и композиторами Советского Союза. Среди них были , Колмановский, и многие другие.

В 1966 году по всесоюзному опросу Майю Кристалинскую признают главной эстрадной певицей года, а исполненную ею песню «Нежность» из картины «Три тополя на Плющихе» знает и со слезами на глазах поёт вся страна. Всего через четыре года, когда сменится председатель Госкомитета СССР по теле- и радиовещанию, артистка станет персоной нон-грата на отечественной эстраде.

Болезнь

Несмотря на появившуюся популярность, жизнь Кристалинской к концу шестидесятых годов стала сложнее. После исполнения трагического романса «В нашем городе дождь» в эфире новогодней телепередачи начальство обвинило её в «пропаганде грусти» и сократило время эфиров.

В это же время у певицы обнаружился особенно страшный для её профессии недуг – опухоль лимфатических желез. Это онкологическое заболевание затрагивает лимфоузлы на шее и может вызвать онемение.

Band-mp3

Кристалинская вынуждена была долгое время проводить на лечении в больницах, а на выступления с тех пор выходила с косынкой вокруг шеи, которая стала её визитной карточкой – она присутствует на всех её фото того времени. Советские зрители даже не подозревали, что это – не стильный аксессуар, а вынужденная мера. Шейные платки скрывали страшные следы облучения. На гастроли она ездила с полным чемоданом лекарств.

HD видео

Когда Гостелерадио возглавил Сергей Лапин, её почти перестали показывать по телевизору. Виной тому – ошибка при получении паспорта, совершенная Майей в молодости. По слухам, новый начальник был ярым антисемитом. Вне эстрады Кристалинская пошла по стопам отца – начала писать статьи в «Вечернюю Москву», занималась переводом «Размышлений» с французского на «великий и могучий».

Личная жизнь

Первый муж Майи – выпускник медицинского института . Они встретились в середине весны 1958 года, а в начале лета уже расписались. Родственники молодоженов узнали об этом уже после. Пораженные родители жены и мужа восторга друг от друга не испытывали – за свадебным столом стояла гробовая тишина.

Спустя годы Аркадий Арканов скажет, что познакомился с певицей из-за спора со знакомым. Между молодыми людьми не было сильной любви – и, похоже, что муж немного завидовал успехам жены. После получения диплома Арканов устроился обычным участковым врачом, в то время, как Кристалинская становилась только популярнее.

Первый муж Аркадий Арканов | Linkis

В октябре того же 1958 года проходили выборы. Арканов собрал чемоданчик с вещами и отправился к родителям, чтобы ехать голосовать по месту жительства (молодожены жили отдельно – снимали квартиру в Москве). Обратно он не вернулся. Они развелись, но, если верить словам Аркадия, продолжали поддерживать приятельские отношения.

Вторым и последним мужем певицы стал скульптор, дизайнер и архитектор Эдуард Барклай. Во многом благодаря заботе и любви мужа Майя смогла так долго прожить со своим недугом.

Культурология

К сожалению, Эдуард и сам был болен – в июне 1984 года он умер от сахарного диабета. Артистка очень тяжело переживала смерть мужа, она полностью потеряла дар речи. Ровно через год после похорон мужа, 19 июня 1985 года, Майя умерла. Детей у пары не было.

Сейчас на улице июнь месяц. Самая красивая волшебная пора года, когда всё заново оживает и расцветает..... Но для Майи Владимировны это был последний, самый тяжёлый месяц жизни. Некоторые думают, что имя Майя связано с месяцем её рождения. Нет, Майя родилась в феврале. А это имя ей дали родители в честь их первой дочери, умершей в младенчестве..... Как можно было назвать таким же именем другую появившуюся дочь???
Майя родилась в скромной семье, в московской коммуналке, с сырыми стенами..... Может быть там, ещё в детстве и зародилась у Майи Владимировны эта коварная болезнь. Майя росла заботливой, доброй девочкой. В детстве, в военные годы пела в госпитале для раненых - наверное, пока незатейливые песенки.......
.Майя всегда пела: в школе, в самодеятельности, в институте. Однажды её услышал Юрий Саульский и пригласил в свой оркестр. Потом Майя Кристалинская работала у Э.Рознера, О. Лунстрема...потом - со своим ансамблем.
В 1960 году Майя была на гастролях с оркестром Э.Рознера в Ленинграде. Неожиданно она плохо себя почувствовала: болело горло, повысилась температура. Она обнаружила вспухшие желёзки на шее. Майя рассказала Э. Рознеру. А у него был знакомый врач - брат А.Райкина. Тот осмотрел Майю и посоветовал обратиться в московский институт Онкологии, к профессору Каширскому.....
И в 28 лет Майе поставили страшный диагноз: рак. Её лечили лучшие врачи. Время от времени она проходила химиотерапию и облучение. Но.... Майя никогда не жаловалась. И только самые близкие знали, чтО скрывает Майя под шейным платочком. Майя спешила жить. Она во всём искала интерес. Она была талантлива и любознательна. Посещала музеи, театры, изучала языки: английский, французский, польский, немецкий. В конце жизни Майя перевела с немецкого книгу своей любимой актрисы Марлен Дитрих. Успела сдать в печать, но готовое издание не увидела...так же как и благодарственную телеграмму от самой Марлен Дитрих.
Большой поддержкой для Майи Вл. был её муж, Эдуард Максимович - скульптор, засл. деятель искусств. Он очень сильно следил за здоровьем Майи, порой заставляя принимать лекарства.
И вдруг случилось неожиданное: умирает Эдуард Максимович..... Майя очень переживает эту утрату. Она осталась совсем одна. Хотя была ещё мама, сестра, племянница....и друзья... и была поддержка от её любимых композиторов и друзей-поклонников. У Майи началась депрессия. Помогла Марья Борисовна, близкая подруга - редактор ГЦКЗ"Россия"(который неизвестно зачем снесли)и Татьяна Григорьевна Рейнова - она работала с Майей в последние годы,артисткой разговорного жанра. Они ездили вместе на гастроли по городам и весям, и в "тьму тараканью" (Тат. Гр. много мне рассказывала об этих ужасных поездках).
Майя заметно стала сдавать... Профессор, у которого наблюдалась Майя Владимировна, сказал, что никаких лекарств сейчас принимать не надо, и никаких облучений. Пусть отдыхает,гуляет, спит, и побольше положительных эмоций. А где взять эти добрые эмоции?
Марья Борисовна устроила Майю в хороший правительственный санаторий...... Вернулась оттуда Майя Владимировна в хорошем состоянии.
Но тут она встречает врача, женщину, с которой она была знакома, когда лечилась у Кассирского - в самом начале своей болезни. И ещё тогда, зная Майины связи, она попросила походатайствовать о включении её в группу врачей, уезжающих во Францию. И Майя, добрая душа, помогла ей. ..... И вот зта врачиха решила отблагодарить Майю и предложила ей лечь в уже свою экспериментальную клинику..... Майю все отговаривали. Но та врачиха настаивала, доказывая,что вся эта профессура уже устарела, что у неё новые методы, и уже есть положительные результаты. Майя решилась лечь в эту клинику, надеясь на лучшее. Там же отметили и её последний день рождения (24 февраля). Приезжали артисты, космонавты, друзья, верные поклонницы.
Лечение проходило долго. И вдруг...у Майи отнялась рука......потом нога. Врачиха говорит: "....ничего, это побочные явления, скоро отойдёт......" С гастролей прилетел И.Кобзон, пришёл к Майе, принёс охапку цветов. У Майи тогда только что вышла последняя пластинка. Она хотела подписать Иосифу, но рука никак не слушалась....она заплакала. Кобзон сказал: "Маюшка,да Не мучайся....поправишься, выйдешь из больницы, и подпишешь.." А она: "Нет, Иосиф, уже не выйду..." От Майечки Кобзон вышел в слезах. Но и ему врачиха заморочила голову.
Марья Борисовна устроила скандал. "Что вы сделали? Она пришла к вам своими ногами, в хорошем состоянии!"........
Потом у Майи парализовало речь....она не говорила, только молча плакала..... А врачиха говорит:"Заберите её на две недели домой, а то у нас ремонт намечается, а она - неходячая". В общем, привезли Майю домой. Сестра и мать в растерянности. Началась настоящая трагедия. У Майи начались провалы в памяти.. Вызвали скорую помощь из Боткинской больницы. Там все врачи встали "на уши", пытаясь помочь. Стали запрашивать историю болезни из той клиники, чтобы установить, чем лечили. Но та врачиха, как истинный посланец ада, как сквозь землю провалилась. Ни её, ни следов прибытия Майи в той клинике так и не нашли..............(подробности - из книги М.Б.Мульяш)

Майя Кристалинская ушла из жизни на Земле 19 июня, в самое светлое, тёплое, красивое время года. Прощание проходило в ЦДРИ.....звучали её песни, её голос. Народа было очень много....люди всё шли и шли.........многие плакали.....Майе было 53года. На Донском кладбище, в центре Москвы, стоит памятник из розового камня.....на нём высечен музыкальный ключ и слова "Ты не ушла, ты просто вышла. Вернёшься и опять споёшь". Хотели написать "Опустела без тебя Земля".....но оставили слова её матери.
Я стараюсь приезжать каждый год на день памяти, встречаюсь с москвичами, с которыми я познакомилась уже после...........
Хотела ещё кое-что написать, своё.....но.....спасибо всем, кто читал.
Напишу только последний куплет стихотворения, написанное в день похорон МАЙИ КРИСТАЛИНСКОЙ.............
................................
Нет,Майя, ты останешься с нами.
Пока мы живём, мы тебе подпоём.
И "Нежность" твою пронесём, словно знамя.
Нет, мы не случайно встретились с тобой....

(последняя пластинка называлась "Мы с тобой случайно встретились")

Кристалинская Майя Владимировна (1932-1985) – советская певица эстрады, с 1974 года имела звание Заслуженной артистки РСФСР.

Рождение и семья

Майя появилась на свет в Москве 24 февраля 1932 года. Семья, где родилась девочка, была русско-еврейская.

Папа, Кристалинский Владимир Григорьевич, родом был из Черниговской губернии. В Могилёве он учился в реальном училище, потом на художественно-конструкторском факультете Высших художественно-технических курсов в Москве. Он был учёный-математик, трудился во Всероссийском обществе слепых, составлял всевозможные головоломки, детские игры и кроссворды, которые часто печатались в «Пионерской правде». В 1958 году издательство «Детский мир» выпустило книгу «Шутки-минутки», автором которой был отец Майи Кристалинской. Владимир Григорьевич в Доме пионеров охотно вёл занятия для детей (позже заведение переименовали в Центральный дом детей железнодорожников).

Мама, Кристалинская Валентина Яковлевна (девичья фамилия Пыткина), родилась в Павлодаре.

Родители после свадьбы переехали в Москву. В конце 20-х годов у них родилась первая девочка, её назвали Майя, но в возрасте двух лет малышка умерла. Для Владимира и Валентины Кристалинских это был тяжелейший удар, оправиться от которого они смогли лишь с рождением в 1932 году второй дочери, ей дали такое же имя Майя.

Детские и школьные годы

Майина тётя Лиля (папина двоюродная сестра) работала в театре имени Станиславского и Немировича-Данченко артисткой. Её муж, Павел Златогоров, был знаменитым режиссёром. Майя любила ходить в театр к тёте Лиле и дяде Паше, она пересмотрела там почти весь репертуар, а когда бывала у них в гостях, перезнакомилась со всем театральным бомондом Москвы того времени. Но больше всего Майя любила слушать у них пластинки и играть на фортепиано.

Майиной ближайшей подругой детства была Валя Котелкина, девчонки познакомились в кружке Дома пионеров, которым руководил папа Кристалинской, и остались подругами на всю жизнь. В детстве их любимой игрой было исполнение песен и арий, одна начинала, а вторая должна была заканчивать. Майя обожала петь, но при этом у неё ни разу даже мысли не возникало, чтобы связать свою жизнь с музыкой.

Она хорошо училась в школе, больше всего любила литературу, математику и иностранный язык. На школьных вечерах Майя всегда выступала, она выходила на сцену и пела просто так без всякой подготовки, с первыми аккордами рояля.

Обучаться музыке Майя продолжала даже во время войны. Маленькая и хрупкая девочка имела поистине железную волю. Чтобы не мешать соседям по коммунальной квартире, она ждала, когда начнут выть сирены и стрелять зенитки, и в это время занималась на пианино.

Когда в Центральном доме детей железнодорожников образовался хор под руководством Семёна Дунаевского, Майя стала его постоянной участницей.

В июне 1950 года Кристалинская окончила школу и во время выпускного вечера перед случайной публикой решила спеть песни военных лет. Посторонние люди бурно аплодировали девушке, кричали: «Браво!», но Майя всё равно не воспринимала этот свой талант как будущую профессию. Поступать после школы она решила в Московский авиационный институт.

Институт и распределение

Летом 1950 года Майя вместе со своей подружкой Валей стали студентками факультета экономики самолётостроения МАИ.

В институте Кристалинская, как и в школьные годы, пела в хоре. Руководители заметили, что у тихой и скромной Майи от природы почти идеально поставленный голос.

В хоре у Кристалинской появилась ещё одна подружка Галя Карева, которая в будущем стала примой Александринки. Галя начала настаивать, чтобы Майя, имея такой уникальный дар, посвятила свою жизнь пению. Но Кристалинская отнеслась к этому спокойно и в 1955 году окончила МАИ, получила диплом с распределением в Новосибирск (здесь на заводе имени Чкалова она должна была отработать три года).

Майя вместе с подругой Валей поехали в столицу Сибири осваивать полученную в институте профессию и участвовать в культурной жизни (так, по крайней мере, они думали, когда ехали на поезде в Новосибирск). Но действительность оказалась не такой радужной. Заместитель директора завода встретил девчонок не слишком приветливо, назначил их на должность выдавальщиц (для выдачи деталей рабочим) с окладом 730 рублей, что по тем временам было не много. Молодым специалистам даже не предложили комнату в общежитии, директорская секретарша отвела девушек в «красный уголок», где определила им для ночлега диван.

Позже их поселили в комнату при бухгалтерии, которую девчонки между собой назвали казематом. Майя и Валя попросили директора отпустить их обратно домой в Москву, на что получили строгое: «Нет!» Грязные производственные помещения, бранящиеся женщины, рабочий день по 10-12 часов – всё это способствовало тому, что девушки просто-напросто сбежали.

С новосибирского завода в Москву пришла бумага, где сообщалось, что Кристалинская и Котелкина самовольно покинули рабочие места, за что их необходимо привлечь к уголовной ответственности. Такая жалоба поступила в Министерство авиационной промышленности. Но девушкам повезло. Начальник главка был рецензентом на Майин диплом, который она защитила на «отлично». Он не стал портить девушкам трудовую биографию, пожалел их и пристроил работать в московское конструкторское бюро под руководством генерального конструктора Яковлева.

Работы было много, руководитель отличался строгостью, поэтому Майя практически весь рабочий день проводила за кульманом и лишь 15 минут обеденного перерыва тратила на репетиции концертов, а по вечерам выступала в Центральном доме детей железнодорожников.

Во время перерыва на репетиции послушать Кристалинскую сбегались работники всех лабораторий КБ. Вскоре о талантливом самородке, работающем в конструкторском бюро, прослышал молодой композитор Юрий Саульский, который к фестивалю молодёжи и студентов в Москве организовывал джазовый ансамбль.

Творчество

Самодеятельный ансамбль Саульского назывался «Первые шаги», Кристалинкая стала его солисткой. Уже в 1957 году на московском молодёжном фестивале коллектив получил звание лауреата песенного конкурса.

После фестиваля в «Советской культуре» вышла разгромная публикация, где коллектив прозвали «музыкальными стилягами», ансамбль «Первые шаги» пришлось закрыть, но волшебный голос Кристалинской запал в сердца слушателей, Майя стала набирать известность как певица.

Она продолжала работать в бюро, брала отпуска за свой счёт и уезжала на гастроли. Летом 1958 года Майя оформила сразу два месяца отпуска (очередной и за свой счёт). Она отправилась в длительные гастроли по Закавказью. Это лето стало судьбоносным, больше на работу Кристалинская не вернулась. Она поняла всю масштабность зрительской любви, когда после одного из концертов молоденькая девушка протянула ей для автографа свою институтскую зачётку.

Майя была абсолютно непохожей на других звёзд эстрады: она пела на сцене не в концертных платьях, а в повседневных костюмчиках, как будто только что выбежала на перерыв из своего конструкторского бюро, сейчас споёт и снова на работу. За это и за удивительно чистый, нежный голос её боготворили поклонники. Манера её исполнения была абсолютно индивидуальной, столько в её голосе было душевности, что газеты часто называли Кристалинскую «домашней», «уютной», «мамочкой советской эстрады».

Для неё писали песни самые популярные композиторы и песенные авторы, она сотрудничала с джазовыми оркестрами Олега Лундстрема и Эдди Рознера, пластинки с песнями Кристалинской раскупались в один момент.

В конце 60-х – начале 70-х годов ХХ века Майя стала символом советской эстрады, постоянно по радио и телевидению крутили её песни, их пели, когда весело, в больших и шумных компаниях, и когда грустно, в одиночестве:

• «Топ-топ, топает малыш»;
• «Мы выбираем, нас выбирают»;
• «А в Подмосковье»;
• «А снег идёт»;
• «То снег, то дождь»;
• «Сегодня праздник у девчат»;
• «Старый клён»;
• «Не повторяется такое никогда»;
• «Мы с тобой случайно в жизни встретились».

Самой популярной песней в исполнении Майи считается композиция «Нежность», которую зрители знают по фильму «Три тополя на Плющихе».

К сожалению, Майю задавила советская действительность. Чиновники, находящиеся у власти, признали, что в её песнях много грусти, а советская певица должна была петь только радостные песни. Сначала запретили её выступления на телевидении, потом концерты в больших городах, разрешено было только петь в сельских клубах Рязанской, Орловской и Тульской областей.

Но где бы ни пела Майя, на её концертах всегда были полные залы, Кристалинская покоряла зрителей своей задушевной манерой исполнения и абсолютно не звёздным скромным обликом. В 1966 году зрители признали её лучшей певицей Советского Союза. Она получила звание Заслуженной артистки в 1974 году, но для слушателей была по-настоящему Народной.

Болезнь

В начале 60-х годов во время гастролей Майя почувствовала себя не вполне здоровой, у неё поднялась слишком высокая температура. Обратившись в больницу, молодая 29-летняя женщина узнала о страшном диагнозе – опухоль лимфатических желез (на медицинском языке это звучит лимфогранулематоз).

Майе предстоял очень тяжёлый курс лечения. Но она всё стойко выдержала, только после лечения на шее остались следы ожогов от химиотерапии. После этого Кристалинская стала выходить на сцену с косыночкой на шее.

Удивительно, но советские женщины настолько любили певицу, что моментально раскупили все косыночки в универмагах и повязали их себе на шеи, так хотелось быть похожими на очаровательную, милую, душевную Майю.

После этого почти четверть века знаменитые советские гематологи Воробьёв и Кассирский лечили певицу, благодаря им она прожила ещё столько же, как до страшного диагноза. Сильнейшая женщина не бросила сцену и зрителей, она продолжала петь и ездить на гастроли, возя с собой полный чемодан таблеток, лекарств и косыночек. Короткие творческие отпуска Майя проводила в больничной палате, но об этом не знал никто.

Личная жизнь

Первым супругом Майи был писатель-сатирик Аркадий Арканов. Однажды после концерта он подошёл к молодой певице с желанием познакомиться. Кристалинскую покорило, с какой настойчивостью Аркадий за ней ухаживал. Вскоре он предложил Майе выйти за него замуж. Она согласилась, несмотря на недолгий срок знакомства (познакомились они в апреле, а уже в июне расписались).

Свадьба получилась напряжённой, потому что ни одни, ни вторые родители не были в восторге от этого брака. Наверное, они что-то чувствовали сердцем, потому что жизнь молодожёнов не задалась, через девять месяцев после бракосочетания Майя и Аркадий расстались. Они сохранили приятельские отношения и потом ещё три года официально по паспорту были супругами, хотя давно уже не жили. Развод оформили, когда Аркадию это стало необходимо для получения жилплощади.

Потом в жизни Кристалинской был роман с журналистом из журнала «Огонёк», но, по большому счёту, молодая женщина не была счастлива в личной жизни, пока не встретила своего единственного мужчину, предназначенную ей Богом вторую половинку.

Это был довольно популярный среди московского бомонда скульптор, дизайнер и архитектор Барклай Эдуард Максимович, его первой супругой была дочь Орджоникидзе. На момент знакомства с Майей он уже был разведён. Кристалинская и Барклай стали жить в гражданском браке, позже официально зарегистрировали свои отношения, несмотря на то, что Майя не могла иметь детей из-за многочисленных химиотерапий.

Впервые Майя почувствовала себя настоящей женщиной, она купалась в любви и счастье. Эдуард полностью оградил её от любых работ по дому, готовил для неё кулинарные изыски, постоянно следил, чтобы она во время приняла лекарства. Он выбирал для жены сценические платья, благодаря мужу Майя перестала выходить на сцену в простых костюмах, а стала появляться в концертных платьях разных расцветок и фасонов.

К сожалению, в скором времени врачи обнаружили у Эдуарда сахарный диабет. В начале лета 1984 года Майя с мужем собрались в отпуск на курорт. Утром в день отъезда ему стало плохо, он успел попросить жену вызвать врачей и потерял сознание. Карета «скорой помощи» приехала быстро, Барклаю сделали укол, но сердце его всё равно остановилось. 19 июня 1984 года его похоронили.

Потеря для Кристалинской оказалась настолько тяжёлой, что ей больше не интересно стало жить на земле, она даже перестала наблюдаться у своих докторов. Единственное, что отвлекало её от постоянных мыслей о муже, ‒ это перевод мемуаров её любимой актрисы Марлен Дитрих. Майя перевела книгу с немецкого языка, она вышла в СССР после смерти Кристалинской.

В начале 1985 года доктора, наблюдавшие Майю, настояли на очередном сеансе химиотерапии. Но результат оказался отрицательным, у певицы ухудшилась речь, у неё стали отниматься правая нога и рука. В июне её госпитализировали, Майя впала в кому, из которой не вышла. Она умерла 19 июня 1985 года, в этот день год назад похоронили её мужа.

Похоронена Майя Кристалинская в Москве на Новом Донском кладбище. На мемориальной доске сделана надпись: «Ты не ушла, а просто вышла. Вернёшься и опять споёшь…»