Сэмюэль Беккет «В ожидании Годо. Сэмюел беккет - в ожидании годо Краткое содержание в ожидании года

История создания

По словам самого Беккета, он начал писать «В ожидании Годо» для того, чтобы отвлечься от прозы, которая ему, по его мнению, тогда перестала удаваться .

Пьеса вышла отдельным изданием 17 октября 1952 года в издательстве «Minuit». Премьера состоялась 5 января 1953 года в Париже , первое представление на английском языке прошло 3 августа в Лондоне .

Персонажи

• Владимир
• Эстрагон
• Поццо
• Лакки
• Мальчик

Сюжет

Главные герои пьесы «В ожидании Годо» - Владимир (Диди) и Эстрагон (Гого) словно завязли во времени, пригвождённые к одному месту ожиданием некого Годо, встреча с которым, по их мнению, внесет смысл в их бессмысленное существование и избавит от угроз враждебного окружающего мира. Сюжет пьесы не поддается однозначному истолкованию. Зритель по своему усмотрению может определить Годо как конкретное лицо, Бога, сильную личность, Смерть и т. д. В продолжении некоторого времени появляются ещё два странных и неоднозначных персонажа - Поццо и Лакки. Их отношения между собой определить довольно трудно, с одной стороны, Лакки является безмолвным и безвольным рабом Поцци, с другой, его бывшим учителем - но и такая трактовка сомнительна.

Проболтав и порассуждав с главными героями довольно значительное время, Поццо предлагает Лакки подумать и потанцевать, на что тот безропотно соглашается. Монолог Лакки представляет собой остроумную пародию Беккета на ученые диссертации и популярные научные статьи, а также являет собой яркий образец литературного постмодерна . После того, как Лакки выдохся, они с Поцци уходят, а Владимир и Эстрагон остаются ждать Годо.

Вскоре к ним прибегает мальчик - посыльный, сообщающий, что Годо придёт завтра. Мальчик работает пастухом, а его брата бьёт хозяин - мсье Годо. Эстрагону всё происходящее надоедает и тот решает уйти, оставив Владимиру свои ботинки, которые ему малы, в надежде, что придёт кто-нибудь и заберёт их, в обмен оставив свои, бо́льшие. С наступление утра Гого возвращается побитым и сообщает, что на него напало десять человек. Они с Диди мирятся. Вновь приходят Поццо и Лакки, сильно изменившиеся - Поццо ослеп, а Лакки онемел. Эта парочка не узнаёт (или делает вид, что не узнаёт) главных героев и продолжает свой путь.

Диди и Гого коротают время, играя и меняясь шляпами, одну из которых забыл Лакки. Снова прибегает мальчик и сообщает, что мсье Годо придёт завтра. Он не помнит Владимира и того, что приходил вчера.

Герои решают отправиться на поиски верёвки, чтобы повеситься, если мсье Годо не придёт и завтра. Но пьеса заканчивается словами «они не двигаются с места».

Театральные постановки в России

• - Театр «На Крюковом канале», реж. - Ю.Бутусов (дипломный спектакль)
• - Театр им. Ленсовета , реж. - Ю.Бутусов
• - УТ МГУКИ, реж. - Л. И. Шаева
• - Лысьвенский театр драмы им.Анатолия Савина, реж. - Вахтанг Харчилава
• - Тюменский молодёжный театр "Буриме", реж. - Никита Бетехтин

Экранизация

Пьеса была экранизирована в 2001 году режиссёром-ирландцем Майклом Линдсей-Хоггом. В главных ролях:

• Бэрри МакГоверн
• Джонни Мерфи
• Алан Стэнфорд
• Стивен Бреннан
• Сэм МакГоверн

В экранизации сохранен минимализм произведения Беккета, основные средства удержания зрительского внимания - диалоги, игра актеров, продуманные кадры-мизансцены.

В 1989 году пьеса была экранизирована на канадском телевидении. Роль Лаки исполнил Роман Полански.

Примечания

Ссылки

Категории:

• Литературные произведения по алфавиту
• Пьесы 1949 года
• Пьесы XX века
• Пьесы Сэмюэля Беккета
• Пьесы Ирландии
• Пьесы на французском языке

Wikimedia Foundation . 2010 .

Смотреть что такое "В ожидании Годо" в других словарях:

С французского: En attendant Godot. Название самой известной пьесы (1952) ирландского писателя и драматурга лауреата Нобелевской премии по литературе (1969) Сэмюэля Беккета (1906 1989), типичной для театра абсурда. Главные персонажи пьесы бродяги … Словарь крылатых слов и выражений

Дождаться Годо Альбом Вадима Курылёва Дата выпуска 2001 Записан Студия ДДТ, 2001 … Википедия

- (Beckett) (1906 1989), ирландский драматург. Писал на французском и английском языках. Один из основоположников абсурда драмы пьесы «В ожидании Годо» (1952), «Конец игры» (1957), герои которых испытывают отчаяние и ужас от бессмысленности… … Энциклопедический словарь

Константин Хабенский … Википедия

Сэмюэл Беккет Samuel Beckett … Википедия

На вручении премии «Top X Sexy» Имя при рождении: Константин Юрьевич Хабенский Дата рождения: 11 января 1972 (37 лет) … Википедия

Константин Хабенский На вручении премии «Top X Sexy» Имя при рождении: Константин Юрьевич Хабенский Дата рождения: 11 января 1972 (37 лет) … Википедия

«В ожидании Годо» — пьеса Сэмюэля Беккета.

Немного об авторе

Многие исследователи театра XX в. ведут родословную новой его ветви с 5 января 1953 года, когда в парижском театре «Бабилон» состоялась премьера пьесы Беккета «В ожидании Годо» в постановке соратника Антонена Арто и Жана-Луи Барро, режиссера Роже Блена. Текст пьесы был опубликован в 1952 г. еще до премьеры, что является для Франции случаем весьма редким. Но издательство «Ле эдитьон де минюи» уже опубликовало к тому времени два романа обосновавшегося с 1937 г. во Франции ирландского писателя («Мэрфи» 1947 г. и «Моллой» 1951 г.) и вознамерилось издавать все, что выйдет из-под его пера, увидев в нем талантливого продолжателя Кафки и Джойса. С последним Беккет был к тому же хорошо знаком и переводил его на французский. Надо сказать, что издательские эксперты очень точно определили масштаб личности и таланта нового автора. В 1969 г. С. Беккет был удостоен Нобелевской премии по литературе. Посвятив себя почти исключительно драматургическому творчеству, писатель стал самым знаменитым (наряду с Э. Ионеско) автором «театра абсурда», как определил это явление в конце 50-х известный английский критик Мартин Эсслин.

Завоевание «театром абсурда» мировой сцены, поначалу скандальное, а затем триумфальное, обеспечило автору славу «классика XX столетия». Пьеса «В ожидании Годо» была признана одним из его шедевров.

Сюжет и герои

В двухактной пьесе, почти лишенной внешнего действия, всего четыре персонажа. Главные герои, Владимир и Эстрагон, ждут некоего господина Годо, который должен разрешить все их проблемы. Они одиноки и беспомощны, бесприютны и голодны; страх и отчаяние перед перспективой и дальше влачить жалкое существование не раз возвращает их к мысли о самоубийстве. Ежедневно они приходят утром на условленное место встречи и каждый вечер уходят ни с чем. Тут они знакомятся с Поццо и Лакки, модель взаимоотношений которых (один все решает, другой беспрекословно подчиняется) может вероятно служить прообразом того, что ждет Владимира и Эстрагона, когда придет Годо. Но пьеса заканчивается новой «невстречей».

Как и Метерлинка, Беккета мало занимает внешний сюжет. Он передает состояние души, в которой даже в самые отчаянные минуты живет надежда и ожидание перемен. «В ожидании Годо» (даже названием) перекликается с «театром ожидания» Метерлинка, и, так же как в финале знаменитой драмы Метерлинка «Слепые», нам не дано узнать, кто пришел за ними, так и у Беккета Годо не появится, оставшись недосягаемым для героев и для зрителей, а критиков повергнув в бесконечные споры о том, что этот, не облеченный в плоть и кровь, персонаж символизирует.

История создания «В ожидании Годо»

Поначалу Беккет писал свою первую пьесу как отклик на вполне конкретные события: участвуя во время войны вместе с женой во французском Сопротивлении, он вынужден был скрываться от нацистов. Мотив ожидания, бесконечные разговоры в дни вынужденного самозаточения, становились содержанием драматического произведения, одним из двух центральных персонажей которого была (как и в жизни) женщина. Постепенно отбрасывая все конкретные детали, писатель развил ситуацию и мироощущение, связанные с определенными временными условиями, и перенес их на экзистенциальные проблемы. Так родилось одно из самых трагически-пронзительных произведений литературы XX в., в котором, несмотря ни на что, теплится надежда. Недаром Беккет говорил, что ключевые для его творчества слова — «может быть, возможно».

Постановки

Неопределенность места и времени действия, открытость финалов почти всех пьес Беккета, казалось, предоставляют их постановщикам простор для игры воображения. Но драматург столь точен и определен в своих ремарках, что свобода действий режиссера всегда оказывается ограниченной жесткими рамками. Образная выразительность, закрепленная авторской волей, такова, что фотографии сцен из спектаклей, поставленных по пьесам Беккета, в разных странах, в разные годы, дают возможность сразу же узнать — даже если подписи под ними отсутствуют,— о какой пьесе идет речь. Например, пустынный пейзаж с одиноким деревом и двумя мужчинами под ним — «В ожидании Годо», или засыпанная по талию песком женщина в кокетливой шляпке, да еще с зонтиком над головой — «О, прекрасные дни». (Тем поразительнее «смелость» русского перевода «В ожидании Годо», где жанр, определенный автором нейтрально «пьеса», превратился в «трагикомедию».) Лишь небольшому количеству режиссеров удается, следуя за Беккетом, проявить свою творческую индивидуальность. После эталонной постановки Блена, наиболее заметным явлением стал спектакль чешского режиссера Оттомара Крейчи, поставившего «В ожидании Годо» в 1979 г. с прекрасными французскими актерами, Жоржем Вильсоном, Мишелем Буке, Рюфюсом, Андре Бюртоном.

Источник : Энциклопедия литературных произведений / Под ред. С.В. Стахорского. - М.: ВАГРИУС, 1998

Особенности сценического действия в пьесе «В ожидании Годо»

1. Статичность сценического действия : монотонное ожидание Владимира и Эстрагона напоминает фантастический фильм «День сурка»: каждый новый день ничем не отличается от вчерашнего, время как будто зациклилось. Герои отговаривают свои реплики, день кончается, но вот наступает другой, и ничего не изменилось. В пьесе ничего не происходит, первое и второе действия абсолютно одинаковы. Их следовало бы назвать «бездействия».
2. Ирония. Образы персонажей иронически снижены. Внешнее убожество героев сильно бросается в глаза. Они передвигаются по сцене в лохмотьях, Эстрагону малы ботинки и велики брюки. Спят они в канаве, их избивают, а днем они сидят на дороге, как бродяги. Неприкаянность и клоунская неуклюжесть Владимира и Эстрагона подчеркиваются косноязычием. Периодически в пьесе произносятся одни и те же пять фраз:

Эстрагон. Уйдем.
Владимир. Мы не можем.
Эстрагон. Почему?
Владимир. Ждем Годо.
Эстрагон. Верно.

3. Принцип сценического снижения действия. С каждой новой репликой Владимира и Эстрагона в диалоге о том, чего же герои ожидают от Годо, драматург низводит столь важную тему на ступень ниже, придавая разговору банальную бытовую окраску, тем самым добиваясь комического эффекта. Пример из текста:

Владимир. Мне ужасно интересно, что он нам предложит…
Эстрагон. А что ты у него попросил?
Владимир. Да так… Ничего конкретного.
Эстрагон. Это было что-то вроде молитвы?
Владимир. Можно и так сказать.
Эстрагон. А что он тебе ответил?
Владимир. Что посмотрим.
Эстрагон. Что ничего не может обещать.
Владимир. Что должен подумать.
Эстрагон. На свежую голову.
Владимир. Посоветоваться с семьей.
Эстрагон. С друзьями.
Владимир. Со страховыми агентами.
Эстрагон. Посмотреть переписку.
Владимир. Бухгалтерские книги.
Эстрагон. Счет в банке.
Владимир. Тогда уже и решать.

4. Десемантизация речи. Герои пьесы «В ожидании Годо» ощущают невозможность выразить себя посредством готовых формул, вытесняющих язык. Косноязычие, умолчание и паузы, диалоги, лишенные взаимодействия – все это Беккет активно использует для того, чтобы изобразить еле заметное противоречие между предметом называемым и его сутью. Слова теряют свое значение – это и есть десемантизация речи. Пример десемантизации в пьесе «В ожидании Годо» — это диалог Владимира и Поццо. Владимир спрашивает, намеривается ли Поццо избавиться от своего слуги. Слово, лишенное смысла, раздается, как звуки природы, не подразумевая никакой глубины. Так автор воссоздает «опыт пустотности» языка.
5. Персонажи , которые символизируют модели человеческого сообщества, разбиты на пары : кроме Владимира и Эстрагона (модель супругов) появляется еще один дуэт – Поццо и Лакки (господин и раб). Их союзы зиждутся на зависимости одного от другого.
6. Ненормативная лексика (Пример: «Вот так всё происходит на этой блядской земле»)
7. Монологичность речи (это когда одна мысль разбита по репликам)

Э. – Когда знаешь заранее.
В. – Можешь ждать.
Э. – Знаешь, что ждешь.
В – Не о чем беспокоиться.
Э. – Надо только ждать.

8. Шаблонность речи: готовые сентенции, которыми герои тщетно пытаются общаться. Пример из текста пьесы «В ожидании Годо»:

В. – Ничего не поделаешь.
Э. – Из кожи вон лезть бесполезно.
В. – Кем был, тем и останешься.
Э. – Выше головы не прыгнешь.
В. – Главное не изменишь.
Э. – Ничего не поделаешь.

8. В тексте пьесы Беккета «В ожидании Годо» много отсылок к Библии. Кое-какие из них лежат на поверхности: распятые вместе с Христом разбойники, братья Авель и Каин, крестная жертва Иисуса Христа и образ Голгофы. Кое-какие вводятся посредством цитирования. Например, вот некоторые цитаты из Библии: такова тема ожидания Суда и Царства Небесного, или «ветер в камышах». Подробнее об этих отсылках и символах вы можете прочитать в статье

Интересно? Сохрани у себя на стенке!

Первую постановку пьесы в 1953 в Париже режиссер Роже Блен осуществляет в тесном сотрудничестве с автором.

Пьеса произвела фурор, а слова Эстрагона

«Ничего не происходит, никто не приходит, никто не уходит – ужасно»

Стали визитной карточкой Беккета.

Критик Гарольд Пинтер говорил, что «Годо» навсегда изменил театр, а знаменитый французский драматург Жан Ануй назвал премьеру этой пьесы «самой важной за сорок лет».

В «Годо» усматривают квинтэссенцию Беккета: за тоской и ужасом человеческого бытия в его самом неприглядно-честном виде проступает неизбежная ирония. Герои пьесы напоминают братьев Маркс, великих комиков немого кино. Надо отметить, что Беккет очень любил и других гениев старых комедий: Чарли Чаплина и Бастера Китона.

ГЕРОИ БЕККЕТА

Беккет – писатель отчаяния. Он не идет довольным собой эпохам. Зато его почти неразличимый голос слышен, когда мы перестаем верить, что «человек – это звучит гордо».
Во всяком случае, исторические катаклизмы помогают критикам толковать непонятные беккетовские шедевры, о которых сам автор никогда не высказывался. «В ожидании Годо» многие считали военной драмой, аллегорически описывающей опыт французского Сопротивления, в котором Беккет принимал участие. Война, говорят ветераны, это, прежде всего, одуряющее ожидание конца.

Пряча от себя разрушительные мысли, говорил Паскаль, мы должны постоянно отвлекаться и развлекаться. «Например – в театре», – добавил Беккет и открыл новую драму. В ней он показывал примерно то, о чем рассказывал Паскаль, – людей, коротающих отпущенную им часть вечности . Беда в том, что, глядя на них, мы думаем исключительно о том, о чем герои пьесы пытаются забыть.
В своем театре Беккет поменял местами передний план с задним. Все, что происходит перед зрителями, все, о чем говорят персонажи, не имеет значения. Важна лишь заданная ситуация, в которой они оказались. Но как раз она-то ничем не отличается от нашей. В сущности, мы смотрим на себя, оправдывая эту тавтологию театральным вычитанием. Ведь в отличие от жизни в театре Беккета нет ничего такого, что бы отвлекало нас от себя.
Смотреть на этот кошмар можно недолго. Неудивительно, что пьесы Беккета с годами становились все короче…

Герои Беккета всегда ходят парами – как Владимир и Эстрагон в «Годо». Они, как коробок и спичка, необходимы друг другу, хотя между собой их связывает лишь трение. Взаимное раздражение – единственное, что позволяет им убедиться в собственном существовании.
Их болтовня – средство связи, в которой важен не «мессидж», а «медиум», не содержание, а средство. Речь покоряет тишину, мешая ей растворить нас в себе. Но живы мы не пока говорим, а только когда нас слышно .

«ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ СИТУАЦИЯ»

Герой Беккета – человек, который нетвердо стоит на ногах. Оно и понятно. Земля тянет его вниз, небо – вверх. Растянутый между ними, как на дыбе, он не может встать с карачек. Заурядная судьба всех и каждого. Беккета интересовали исключительно универсальные категории бытия, равно описывающие любую разумную особь.
Беккета занимала «человеческая ситуация» . А для этого достаточно минимального инвентаря.

Однако, при всем минимализме пьесы, в ней угадываются сугубо личные, автобиографические мотивы. Как и в двух своих предыдущих шедеврах, Беккет списывал драматическую пару с жены и себя. Друзья знали, что в «Годо» попали без изменения диалоги, которые им приходилось слышать во время семейных перебранок за столом у Беккетов.

Сократ говорил, что неосмысленная жизнь не стоит того, чтобы ее тянуть. У героев Беккета нет другого выхода.
– Я так не могу, – говорит Эстрагон в «Годо».
– Это ты так думаешь, – отвечает ему Владимир.
И он, конечно, прав, потому что, попав на сцену, они не могут с нее уйти, пока не упадет занавес.
Драматург, который заменяет своим персонажам Бога, бросил их под огнями рампы, не объяснив, ни почему они туда попали, ни что там должны делать. Запертые в трех стенах, они не могут покинуть пьесу и понять ее смысла.

Ледяное новаторство Беккета в том, что он с беспрецедентной последовательностью реализовал вечную метафору «Мир – это театр». Оставив своих героев сражаться с бессодержательной пустотой жизни, он предоставил зрителям наблюдать, как они будут выкручиваться.

САМЮЭЛЬ БЕККЕТ

Сэмюэл Баркли Беккет , ирландский драматург, романист и поэт, родился в Дублине. Получив домашнее протестантское воспитание, Сэмюэл поступил сначала в частную привилегированную школу, а затем в Эрлсфортский интернат. С 1920 по 1923 г. Сэмюэл учится в Портора-Ройэл-скул в Северной Ирландии, где увлекается крикетом, регби, боксом и плаванием.

В дублинском Тринити-колледже Беккет изучает языки и читает Луиджи Пиранделло и Шона О"Кейси. Получив в 1927 г. степень бакалавра искусств и диплом с отличием, он в течение года преподает в Белфасте, а затем едет в Париж, где работает учителем английского языка в Эколь нормаль сюперьер и где знакомится с Джеймсом Джойсом, который становится его близким другом.

В Париже Беккет пишет критический монолог «Пруст» («Proust», 1931) и «Блудоскоп» («Whoroscope», 1930), драматическую аллегорию – монолог Рене Декарта, философа, труды которого Беккет изучает в это время.
Беккет также помогает полуслепому Джеймсу Джойсу в работе над романом «Поминки по Финнегану».

В конце 1930 г. Беккет возвращается в Тринити-колледж, где в 1931 г. получает степень магистра искусств, а затем преподает около года французский язык. Как и Джойс, Беккет чувствовал, что его творческий потенциал подавляется тем, что он назвал «гнетом ирландской жизни», и вскоре принял решение навсегда уехать за границу.

ТВОРЧЕСТВО БЕККЕТА

После смерти отца Беккет получил ежегодную ренту и поселился в Лондоне, где прошел курс психоанализа. Опубликовав сборник коротких рассказов «Больше уколов, чем пинков» («More Kicks Than Pricks», 1934), писатель приступает к работе над романом «Мерфи» («Murphy»), который будет издан в 1938 г. Прожив около года в Лондоне, Беккет возвращается в Париж. Хотя «Мерфи» и не имел коммерческого успеха, благожелательный отзыв Джойса создал Беккету репутацию серьезного писателя.

Приблизительно в это же время Беккет знакомится с пианисткой Сюзанной Дешво-Дюмсниль, на которой женится в 1961 г. В 1939 г. Беккет приехал в Ирландию навестить мать, но, узнав о начале второй мировой войны, вернулся в Париж, где вместе с Дешво-Дюмсниль принимал активное участие в движении Сопротивления. В 1942 г., едва избежав ареста, они бежали от гестапо в Руссийон на юг Франции.

На протяжении последующих двух лет Беккет работал разнорабочим и писал роман «Уотт» – последний из написанных им по-английски. Название романа и имя главного героя представляют собой игру слов: «Watt» – это измененное английское «What» («что»); тема романа – тщетная попытка Уотта вести рациональное существование в иррациональном мире.

После окончания второй мировой войны Беккет недолгое время работал в ирландском Красном Кресте в Париже. За антифашистскую деятельность писатель получил Военный крест и медаль за участие в Сопротивлении от французского правительства. С этого времени Беккет начинает писать по-французски: роман «Мерсье и Камье» («Mercier et Camier», 1970), а также трилогию «Моллой» («Molloy», 1951), «Малон умирает» («Malon meurt», 1951) и «Неназываемый» («L"lnnommable», 1953).

БЕККЕТ И ТЕАТР АБСУРДА

Хотя трилогия «Моллой» и занимает важное место в творчестве Беккета, международное признание писателю принесла пьеса «В ожидании Годо» («En Attendant Godot»), написанная в 1949 г. и изданная по-английски в 1954 г. Отныне Беккет считается ведущим драматургом театра абсурда. «Эта пьеса заставила меня пересмотреть те законы, по которым прежде строилась драма, – писал английский критик Кеннет Тайнен. – Я вынужден был признать, что законы эти недостаточно гибкие».
В 60-50-е гг. Беккет много пишет для театра, радио и телевидения.

В 1969 г. Самюэлю Беккету присуждается Нобелевская премия по литературе «за совокупность новаторских произведений в прозе и драматургии, в которых трагизм современного человека становится его триумфом».

В течение последующих 10 лет Беккет писал одноактные пьесы, некоторые из которых сам ставил в лондонских и немецких театрах. Его 70-летие было отмечено рядом постановок в лондонском «Ройял Корт-тиэтре». В 1978 г. писатель опубликовал «Вирши» («Mirlitonnades»), сборник коротких стихотворений, за которым последовал рассказ «Компания» («Company»), переработанный год спустя для постановки на Би-би-си, а также на сцене лондонских и нью-йоркских театров. Пьеса «Долой все странное» («All Strange Away», 1979) начинается словами: «Воображение умерло. Вообразите!»

ПЬЕСЫ БЕККЕТА

«Конец игры» (Fin de partie, 1957) – одноактная пьеса, написанная между 1954 и 1956 гг. и переведенная Беккетом на английский язык в 1958 г., является еще более статичной и герметичной, чем «В ожидании Годо».
Четыре персонажа: слепой, парализованный Хамм, его слуга и родители сидят в пустой комнате и тщетно ждут конца света. Хамм, поясняет Беккет, – «это король в шахматной партии, проигранной с самого начала». В шахматах игра кончается, когда королю ставят мат, однако в пьесе «Конец игры», как, впрочем, и «В ожидании Годо», мата нет, есть только пат.

«Последняя запись Крэппа» (Krapp"s Last Tape, 1958) – единственное действующее лицо, престарелый Крапп, проводит свои последние дни, слушая магнитофонные записи собственных монологов тридцатилетней давности. Хотя он и собирается записать на магнитофон свой последний монолог, пьеса кончается в полной тишине. В этой пьесе, своеобразном диалоге молодости и старости, вновь звучит тема тщетности и суетности бытия.

«Счастливые дни» (Happy Days, 1961) – в этой пронизанной иронией двухактной пьесе выведена некая Уинни; погребенная в землю по пояс, она с оптимизмом ожидает, когда зазвонит колокол, чтобы можно было уснуть до наступления смерти.
Уинни находит надежду в маленьких повседневных вещах, пришедших на память в монологе, который она мысленно ведет со своим мужем.

«Игра» (Play, 1963) – три персонажа (Ф1, Ф2 и М), находясь в больших урнах, без всякого выражения смотрят в одном направлении и временами побуждаются к произнесению отдельных монологов падающим на них лучом прожектора.

«Приход и уход» (Come and Go, 1966) – короткая пьеса, в которой действует группа людей, разыгрывая пантомиму и произнося бессодержательные тексты.

«Не я» (Not I, 1973) – огромный, беспрестанно говорящий, освещенный рот рассказывает историю старой дамы, которая молча стоит на сцене.

«Рокаби» (Rockaby, 1981) , «Огайская импровизация» "Ohio Impromptu", 1981) – в этих произведениях люди с раздвоенным «я» говорят сами с собой. Здесь выразились попытки Беккета свести до минимума речь и действие, а также закрепить новые формы отражения действительности.

О ТВОРЧЕСТВЕ БЕККЕТА

В своей речи по поводу вручения Беккету Нобелевской премии по литературе представитель Шведской академии Карл Рагнар Гиров отметил, что глубинный пессимизм Беккета тем не менее «содержит в себе такую любовь к человечеству, которая лишь возрастает по мере углубления в бездну мерзости и отчаяния, и, когда отчаяние кажется безграничным, выясняется, что сострадание не имеет границ».

Некоторые критики обращают внимание на пессимизм Беккета: «Беккет поселяет нас в мир Пустоты, – пишет французский критик Морис Надо, – где впустую двигаются полые люди».

Многие критики, например англичанин Ричард Рауд, обращают внимание на язык Беккета «Я не думаю, – пишет Рауд, – что кто-нибудь из современных писателей так великолепно владеет английским (и французским) языком, как Беккет».

По мнению американского литературоведа Санфорда Стернлихта, «Беккет является наиболее влиятельным из современных драматургов, основополагающей фигурой в современной драме».

Сэмюел Бекетт

В ожидании Годо

Действующие лица

Эстрагон.

Владимир.

Поццо.

Лаки.

Мальчик.

Перевод А.Михаиляна

Действие I

Проселочная дорога. Дерево на обочине. Вечер.

Сидя на камне, Эстрагон пытается снять башмак. Стягивает его двумя руками, пыхтя. Устав, останавливается, отдыхает, тяжело дыша, потом снова принимается за башмак. Сцена повторяется.

Входит Владимир.

Эстрагон – (снова останавливаясь) – Ничего не поделаешь.

Владимир – (приближается мелкими шажками на негнущихся ногах, широко их расставляя) – Я тоже начинаю так думать. – (останавливается) – Я всю жизнь сопротивлялся этой мысли, говорил себе: Владимир, будь умницей, еще не все потеряно – и снова рвался в бой. – (он уходит в себя, вспоминая. Эстрагону.) – Вот ты и снова здесь.

Э. – Ты думаешь?

В. – Я рад, что ты вернулся. Я думал, ты ушел навсегда.

Э. – Я тоже.

В. – Как нам отпраздновать эту встречу? – (думает) – Встань-ка, я тебя обниму. – (протягивает руку Эстрагону)

Э. – (раздраженно) – Сейчас, сейчас.

Молчание .

В. – (обидевшись, холодно) – Можно узнать где сударь провел ночь?

Э. – В овраге.

В. – (в изумлении) – В овраге?! Где это?

Э. – (без жеста) – Там.

В. – И тебя не побили?

Э. – Побили… Немного.

В. – Все те же?

Э. – Те же? Не знаю.

Молчание.

В. – Когда я об этом думаю… давно уже… я спрашиваю себя… кем бы ты стал… без меня… – (решительно) – Ты бы сейчас был просто мешком с костями, можешь не сомневаться.

Э. – (задетый за живое) – Ну и?

В. – (с горечью) – Это слишком для одного человека. – (пауза, оживленно) – С другой стороны, теперь уже поздно отчаиваться, вот что я тебе говорю. Раньше нужно было думать, году в 1900-м.

Э. – Хватит. Помоги мне снять эту гадость.

В. – Взявшись за руки, мы бы с тобой бросились вниз с Эйфелевой башни. Тогда ты были хороши. Теперь слишком поздно. Нас даже не пустили бы наверх. (Эстрагон принимается за свой башмак) Что ты делаешь?

Э. – Разуваюсь. Никогда не видел, что ли?

В. – Я тебе сто раз говорил, что башмаки снимают каждый день. Надо было меня слушать.

Э. – (жалобно) – Помоги мне!

В. – Тебе больно?

Э. – Больно! Он спрашивает больно ли мне!

В. – (с возмущением) – Можно подумать, ты один на свете страдаешь. Я не в счет. А хотелось бы видеть тебя на моем месте. Вот бы ты запел.

Э. – Тебе было больно?

В. – Больно! Он спрашивает, больно ли мне было!

Э. – (показывая пальцем) – Это не причина чтобы не застегивать ширинку.

В. – (наклоняясь) – Действительно. – (Застегивается) – Нельзя распускать себя в мелочах.

Э. – Что тут сказать, ты всегда терпишь до последней минуты.

В. – (мечтательно) – Последняя минута… – (задумчиво) – Хорошо будет, да не скоро сбудется. Кто это сказал?

Э. – Ты не хочешь мне помочь?

В. – Иногда я себе говорю, что она в конце концов придет. Тогда я чувствую себя очень странно. – (он снимает шляпу, смотрит внутрь, шарит там рукой, трясет её, снова надевает) – Как это… Успокоенным и в то же время… (ищет слово) …испуганным. – (с пафосом) – ИС-ПУ-ГА-ННЫМ. – (Он снова снимает шляпу, смотрит внутрь) – Что такое! – (хлопает по шляпе рукой как бы для того, чтобы что-то из неё вытрясти, снова заглядывает внутрь и опять надевает) – Наконец… (Эстрагон с невероятным усилием наконец стаскивает башмак, смотрит внутрь, шарит там рукой, переворачивает, трясет, смотрит, не упало ли что-нибудь на землю, ничего не находит, снова засовывает руку в башмак. Глаза его не выражают ничего) – Что?

Э. – Ничего.

В. – Покажи.

Э. – Нечего показывать.

В. – Попробуй надеть опять.

Э. – (тщательно осмотрев ногу) – Пусть пока проветрится.

В. – Вот вам весь человек: жалуется на обувь, когда ноги виноваты. – (Еще раз снимает шляпу, смотрит внутрь, шарит там рукой, трясет, хлопает по ней, дует внутрь, снова надевает.) Это начинает надоедать.(Молчание. Эстрагон болтает ногой, шевеля пальцами, чтоб они отошли на воздухе) Один из разбойников был спасен. (Пауза.) Приличный процент.(Пауза) Гого…

Э. – Что?

В. – А что если нам раскаяться?

Э. – В чём?

В. – Ну… (ищет что сказать) – Мы могли бы не уточнять.

Э. – В том, что родились?

Владимир раздражается смехом, который тут же обрывает, приложив руку к паху. Его лицо искажено.

В. – Нельзя даже посмеяться.

Э. – Ужасное лишение.

В. – Только улыбаться. (Его лицо расплывается в широкой улыбке, которая застывает, длится некоторое время, затем внезапно исчезает.) Это не одно и то же. Впрочем… (Пауза.) Гого…

Э. – (раздражённый) – Что такое?

В. – Ты читал Библию?

Э. – Библию… (Размышляет.) – Наверное, когда-то заглядывал.

В. – (удивлённый) – В школе и без Бога?

Э. – Уж не знаю, была она с Богом или без.

В. – Ты что-то путаешь.

Э. – Возможно. Мне помнятся карты Святой Земли. Цветные. Очень красивые. Мёртвое море было бледно-голубым. Лишь только взглянув на него, я чувствовал жажду. Я говорил себе: «Мы поедем туда на наш медовый месяц. Мы будем плавать. Мы будем счастливы».

В. – Тебе надо было стать поэтом.

Э. – Я им был (показывая на свои лохмотья.) – Разве не видно?

Молчание.

В. – О чём я говорил… Как твоя нога?