В чем замысел комедии мещанин во дворянстве. Мещанин во дворянстве. Жан Батист Мольер (спектакль, аудио, текст). Мольер, «Мещанин во дворянстве»: краткий анализ

Жан-Батист Мольер

Мещанин во дворянстве

Комедия в пяти действиях

Стихи в переводе А. Арго

Действующие лица комедии

Г-н Журден , мещанин.

Г-жа Журден , его жена.

Люсиль , их дочь.

Клеонт , молодой человек, влюбленный в Люсиль.

Доримена , маркиза.

Дорант , граф, влюбленный в Доримену.

Николь , служанка в доме г-на Журдена.

Ковьель , слуга Клеонта.

Учитель музыки .

Ученик учителя музыки .

Учитель танцев .

Учитель фехтования .

Учитель философии .

Портной .

Подмастерье портного .

Два лакея .

Действующие лица балета

Певица.

Два певца.

Танцовщики.

Портновские подмастерья (танцуют) .

Повара (танцуют) .

Муфтий.

Турки, свита муфтия (поют) .

Дервиши (поют) .

Турки (танцуют) .

Действие происходит в Париже, в доме г-на Журдена.

Действие первое

Увертюра исполняется множеством инструментов; посреди сцены за столом ученик учителя музыки сочиняет мелодию для серенады, заказанной г-ном Журденом.

Учитель музыки, учитель танцев, два певца, певица, два скрипача, четыре танцовщика.

Учитель музыки (певцам и музыкантам) . Пожалуйте сюда, вот в эту залу, отдохните до его прихода.

Учитель танцев (танцовщикам) . И вы тоже, – станьте с этой стороны.

Учитель музыки (ученику) . Готово?

Ученик . Готово.

Учитель музыки . Посмотрим… Очень недурно.

Учитель танцев . Что-нибудь новенькое?

Учитель музыки . Да, я велел ученику, пока наш чудак проснется, сочинить музыку для серенады.

Учитель танцев . Можно посмотреть?

Учитель музыки . Вы это услышите вместе с диалогом, как только явится хозяин. Он скоро выйдет.

Учитель танцев . Теперь у нас с вами дела выше головы.

Учитель музыки . Еще бы! Мы нашли именно такого человека, какой нам нужен. Господин Журден с его помешательством на дворянстве и на светском обхождении – это для нас просто клад. Если б все на него сделались похожи, то вашим танцам и моей музыке больше и желать было бы нечего.

Учитель танцев . Ну, не совсем. Мне бы хотелось, для его же блага, чтоб он лучше разбирался в тех вещах, о которых мы ему толкуем.

Учитель музыки . Разбирается-то он в них плохо, да зато хорошо платит, а наши искусства ни в чем сейчас так не нуждаются, как именно в этом.

Учитель танцев . Признаюсь, я слегка неравнодушен к славе. Аплодисменты доставляют мне удовольствие, расточать же свое искусство глупцам, выносить свои творения на варварский суд болвана – это, на мой взгляд, для всякого артиста несносная пытка. Что ни говорите, приятно трудиться для людей, способных чувствовать тонкости того или иного искусства, умеющих ценить красоты произведений и лестными знаками одобрения вознаграждать вас за труд. Да, самая приятная награда – видеть, что творение ваше признано, что вас чествуют за него рукоплесканиями. По-моему, это наилучшее воздаяние за все наши тяготы, – похвала просвещенного человека оставляет наслаждение неизъяснимое.

Учитель музыки . Я с этим согласен, я и сам люблю похвалы. В самом деле, нет ничего более лестного, чем рукоплескания, но ведь на фимиам не проживешь. Одних похвал человеку недостаточно, ему давай чего-нибудь посущественнее. Лучший способ поощрения – это вложить вам что-нибудь в руку. Откровенно говоря, познания нашего хозяина невелики, судит он обо всем вкривь и вкось и рукоплещет там, где не следует, однако ж деньги выпрямляют кривизну его суждений, его здравый смысл находится в кошельке, его похвалы отчеканены в виде монет, так что от невежественного этого мещанина нам, как видите, куда больше пользы, чем от того просвещенного вельможи, который нас сюда ввел.

Учитель танцев . В ваших словах есть некоторая доля истины, но только, мне кажется, вы придаете деньгам слишком большое значение; между тем корысть есть нечто до такой степени низменное, что человеку порядочному не должно выказывать к ней особой склонности.

Учитель музыки . Однако у нашего чудака вы преспокойно берете деньги.

Учитель танцев . Конечно, беру, но деньги для меня не главное. Если б к его богатству да еще хоть немного хорошего вкуса – вот чего бы я желал.

Учитель музыки . Я тоже, ведь мы оба по мере сил этого добиваемся. Но как бы то ни было, благодаря ему на нас стали обращать внимание в обществе, а что другие будут хвалить, то он оплатит.

Учитель танцев . А вот и он.

Г-н Журден в халате и ночном колпаке, учитель музыки, учитель танцев, ученик учителя музыки, певица, два певца, скрипачи, танцовщики, два лакея.

Г-н Журден . Ну, господа? Как там у вас? Покажете вы мне нынче вашу безделку?

Учитель танцев . Что? Какую безделку?

Г-н Журден . Ну, эту самую… Как это у вас называется? Не то пролог, не то диалог с песнями и пляской.

Учитель танцев . О! О!

Учитель музыки . Как видите, мы готовы.

Г-н Журден . Я немного замешкался, но дело вот в чем: одеваюсь я теперь, как одевается знать, и мой портной прислал мне шелковые чулки, до того узкие, – право, я уж думал, что мне их так никогда и не натянуть.

Учитель музыки . Мы всецело к вашим услугам.

Г-н Журден . Я прошу вас обоих не уходить, пока мне не принесут мой новый костюм: я хочу, чтоб вы на меня поглядели.

Учитель танцев . Как вам будет угодно.

Г-н Журден . Вы увидите, что теперь я с ног до головы одет, как должно.

Учитель музыки . Мы в этом нисколько не сомневаемся.

Г-н Журден . Я сделал себе из индийской ткани халат.

Учитель танцев . Отличный халат.

Г-н Журден . Мой портной уверяет, что вся знать по утрам носит такие халаты.

Учитель музыки . Он вам удивительно идет.

Г-н Журден . Лакей! Эй, два моих лакея!

Первый лакей . Что прикажете, сударь?

Г-н Журден . Ничего не прикажу. Я только хотел проверить, как вы меня слушаетесь. Как вам нравятся их ливреи?

Учитель танцев . Великолепные ливреи.

Г-н Журден (распахивает халат; под ним у него узкие красного бархата штаны и зеленого бархата камзол) . А вот мой домашний костюмчик для утренних упражнений.

Учитель музыки . Бездна вкуса!

Г-н Журден . Лакей!

Первый лакей . Что угодно, сударь?

Г-н Журден . Другой лакей!

Второй лакей . Что угодно, сударь?

Г-н Журден (снимает халат) . Держите. (Учителю музыки и учителю танцев.) Ну что, хорош я в этом наряде?

Учитель танцев . Очень хороши. Лучше нельзя.

Г-н Журден . Теперь займемся с вами.

Учитель музыки . Прежде всего мне бы хотелось, чтобы вы прослушали музыку, которую вот он (указывает на ученика) написал для заказанной вами серенады. Это мой ученик, у него к таким вещам изумительные способности.

Г-н Журден . Очень может быть, но все-таки не следовало поручать это ученику. Еще неизвестно, годитесь ли вы сами для такого дела, а не то что ученик.

Учитель музыки . Слово «ученик» не должно вас смущать, сударь. Подобного рода ученики смыслят в музыке не хуже великих мастеров. В самом деле, чудеснее мотива не придумаешь. Вы только послушайте.

Г-н Журден (лакеям) . Дайте халат, так удобней слушать… Впрочем, постойте, пожалуй лучше без халата. Нет, подайте халат, так будет лучше.

Певица

Ирида, я томлюсь, меня страданье губит,
Меня ваш строгий взгляд пронзил, как острый меч.
Когда вы мучите того, кто вас так любит,
Сколь вы страшны тому, кто гнев ваш смел навлечь!

Г-н Журден . По-моему, это довольно заунывная песня, от нее ко сну клонит. Я бы вас попросил сделать ее чуть-чуть веселее.

Учитель музыки . Мотив должен соответствовать словам, сударь.

Г-н Журден . Меня недавно обучили премилой песенке. Погодите… сейчас-сейчас… Как же это она начинается?

Занятие 5. КОМЕДИЯ Ж. Б. МОЛЬЕРА «МЕЩАНИН ВО ДВОРЯНСТВЕ»

План практического занятия

1. История создания комедии «Мещанин во дворянстве».

2. Типология конфликта в комедии. Отражение социальных противоречий эпохи абсолютизма.

3. Система образов в комедии. Принципы создания характера.

4. Концепция комического в «Мещанине во дворянстве».

5. Место комедии «Мещанин во дворянстве» в творчестве Мольера, ее художественное значение.

Одна из главных целей практического занятия состоит в раскрытии больших возможностей классицистического метода, его способности своими специфическими средствами глубоко проникнуть в социальную действительность. Дословный перевод названия комедии Жана Батиста Мольера, написанной в 1670 г.,- «Буржуа-дворянин». Название отражает целую эпоху в истории третьего сословия. На это указывал Г. В. Плеханов: «В истории духа и нравов французской буржуазии мы видим... по меньшей мере две существенно отличные друг от друга эпохи: эпоху подражания дворянству и эпоху противоречия ему. Каждая из этих эпох соответствует определенной фазе развития буржуазии. Наклонности и направления вкуса всякого класса зависят, следовательно, от степени его развития и еще больше от его отношения к высшему классу - отношения, определяемого названным развитием».

Назревающий в обществе классовый конфликт находит художественное воплощение в опосредованной форме. Журден экономически уже властелин, перед ним заискивают не только люди искусства, но и дворяне. Однако в социальной и культурной сфере он еще полное ничтожество. Во времена Мольера «естественный человек», стоящий вне цивилизации и судящий ее со стороны, еще смешон (у Мольера это и трагикомический образ Альсеста в «Мизантропе», и сатирический образ Журдена). Конфликт его комедии строится на «безумной» борьбе Журдена с разумным порядком вещей. В творчестве Мольера еще сохраняется, хотя и не во всеобщем значении, и видоизмененная, ренессансная концепция «единой цепи бытия» как воплощения высшей разумности. Согласно этой концепции, все в мире связано и восходит от камня к богу. В каждом звене «единой цепи» тоже действует закон восхождения: среди камней благороднейшим является алмаз, среди металлов - золото, в государстве все восходит к королю, в семье - к отцу, в мире небесных светил - к солнцу и т. д. Мир, таким образом, связан едиными законами. Эта концепция позволила Мольеру придать своей комедии значительность, ни в коей мере не нарушая требования классицизма изображать в комедиях только частные ситуации, отдельные пороки людей.

В комедии два тесно связанных частных сюжета. Как классицист, Мольер опирался на античную традицию, итальянскую «ученую» комедию, вводя линию молодых влюбленных, которые стремятся соединиться. Лирическая линия Клеонта и дочери Журдена Люсиль дважды пародийно оттенена: во-первых, более приземленной, но полной искренности любовью слуг - Николь и Ковьеля (см. известную сцену «любовной досады», д. III, явл. 10), во-вторых, расчетливыми отношениями, прикрытыми прециозностью, между графом Дорантом и маркизой Дорименой (см. д. III, явл. 19, д. V, явл. 2). Нужно при этом учитывать, что влюбленные - также постоянные персонажи итальянской народной комедии масок (комедиа дель арте).

Вторая сторона сюжета представляет собой развитие традиции французского фарса (там это ссора между глупым мужем и умной и злой женой, здесь, в комедии Ж. Б. Мольера, это изображение утратившего разум отца семейства, который сам вынуждает семью идти на обман и дурачить его).

В «Мещанине во дворянстве» обе линии неразрывно связаны (единство действия!), создают цельную систему образов. Комедия характера предстает на фоне комедии нравов - так можно определить основной закон этой системы, придающей ей художественное своеобразие.

Носители нравов - это все герои комедии, за исключением Журдена. Сфера нравов - обычаи, привычки, традиции общества. Персонажи могут выразить эту сферу только вместе, в совокупности (Дорант и Доримена; Люсиль, Клеонт, г-жа Дурден, Ковьель и Николь; учителя музыки, танцев, фехтования, философии и т. д.). Все они именно персонажи, они персонифицированы, наделены характерными чертами, но не характером. Черты эти, даже комически заостренные, тем не менее не нарушают правдоподобия.

В этом отношении нужно предостеречь студентов от неправильного вывода об индивидуализации мольеровских персонажей с помощью речи. Часто приводится в пример речь учителей фехтования и философии. Но Мольеру она необходима не для индивидуализации (индивидуализация речи связана с выделением конкретного человека, «индивидуума»; профессиональные, сословные черты составляют оттенок его речи, а не существо, как у Мольера), а для контраста с речью других учителей. Они почти всегда появляются не поодиночке - и вместе обрисовывают нравы своей среды.

Журден, в отличие от персонажей комедии нравов, выступает как комедийный характер. Можно познакомить студентов с точкой зрения Д. Д. Обломиевского, который оспорил известное высказывание А. С. Пушкина о том, что у Мольера, в отличие от Шекспира, герои - это только «типы такой-то страсти, такого-то порока». Д. Д. Обломиевский говорит о «сложности», «многокачественности» характера мольеровских героев, сконцентрированного вокруг какого-то доминирующего качества. Так, Гарпагон, о котором Пушкин говорил, что он у Мольера «скуп - и только», на самом деле соединяет в себе «скупость и страсть к обогащению со склонностями к молодым девушкам, самовлюбленностью, с доверием к лести», считал Д. Д. Обломиевский.

Думается все-таки, что именно Пушкин проник в самое существо проблемы. Герои Мольера, безусловно, предстают в самых различных отношениях, ситуациях, но, как говорил А. С. Пушкин, «у Мольера лицемер волочится за женою своего благодетеля, лицемеря; принимает имение под сохранение, лицемеря; спрашивает стакан воды, лицемеря». Лицемерие для Мольера вовсе не доминирующая черта в характере Тартюфа, оно и есть сам характер героя. У классицистов характер - это отличительное свойство, генеральное качество, специфика того или иного человеческого типа. Характер может быть предельно, до неправдоподобного заострен, потому что такое заострение не искажает его, а, напротив, выявляет. Этим характер отличается от нравов - характерных черт, каждую из которых нельзя заострять до противопоставления другим, чтобы не исказить связи во всей картине нравов. Нравы - это общее, обычное, привычное; характер - особенное, редкое именно по степени выраженности свойства, распыленного в нравах общества.

Особенность мольеровских характеров состоит в том, что тенденция, существующая в действительности, доводится до такой степени концентрации, что герой «выламывается» из естественного, «разумного» порядка. Таковы герои комедий Мольера Дон Жуан, Альсест, Гарпагон, Тартюф, Оргон - герои высшей честности и бесчестности, мученики благородных страстей и глупцы.

Таков Журден. Сорок с лишним лет он жил в своем мире и не знал, что «говорил прозой». Этот мир был гармоничен, потому что в нем все были на своих местах.

Журден был достаточно умен, по-буржуазному сметлив (см. многочисленные примеры этой сметливости в тексте). Стремление попасть в мир дворян, ставшее характером буржуа Журдена, разрушает гармоничный семейный порядок. Вспомним о «единой цепи бытия»: отец семейства уподобляется королю в государстве, солнцу среди светил. Обязанностью главы семьи является мудрое и гуманное управление в этой маленькой ячейке общества. Журден же становится в одно и то же время и самодуром, тираном, препятствующим Клеонту жениться на любящей его Люсиль только потому, что он не дворянин, и наивным ребенком, которого легко обмануть, играя на его дворянских пристрастиях.

Устами Клеонта (частично выполняющего функции резонера) изложена идея пьесы: «Люди без зазрения совести присваивают себе дворянское звание,- подобный род воровства, по-видимому, вошел в обычай. Но я на этот счет, признаюсь, более щепетилен. Я полагаю, что всякий обман бросает тень на порядочного человека. Стыдиться тех, от кого тебе небо судило родиться на свет, блистать в обществе вымышленным титулом, выдавать себя не за то, что ты есть на самом деле,- это, на мой взгляд, признак душевной низости».

Обращает на себя внимание противоречие этой тирады дальнейшему развитию сюжета комедии. Благородный Клеонт буквально через час (обратите внимание, что действие развивается без всякого перерыва) выдает себя за сына турецкого султана, а честные г-жа Журден и Люсиль помогают ему в обмане.

Как это объяснить? В эпоху Возрождения концепция «единой цепи бытия» требовала от каждого соответствия своему месту и предназначению. Если какое-то звено разрушилось, вся цепь утрачивает гармонию (например, у Шекспира убийство монарха сопровождается бурей, ливнем, мертвецы выходят из могил и т. д.) и восстанавливается только тогда, когда «вывихнутое» звено «вправляется». Мольер же воспринимает мир не в гармонии, а в движении, он все отчетливее видит невозможность вернуться к прежнему состоянию общества (нужно отметить, что Мольеру уже не свойственно целостное восприятие мира как вселенной, живущей по единым законам, мир для него - это общество и царящие в нем нравы).

Мольер гениально предугадывал идеи, которые будут высказаны через многие десятилетия просветителями и романтиками. Классицисты видели мир соразмерным герою и соответствующим ему (так, героизму корнелевского Родриго соответствовало героическое состояние художественного мира, воссозданного в «Сиде»). Мольер одним из первых изобразил несоответствие мира и живущего в нем героя. Возникает мотив слепоты героя, как бы не понимающего, что вокруг него происходит (Оргон и г-жа Пернель в «Тартюфе»). В «Мизантропе» Альсест глубоко осознает порочность мира, борется с ним, но терпит поражение и уезжает из Парижа, разрывая последние связи с обществом.

В «Мещанине во дворянстве» Журден, в отличие от Оргона, так и не прозревает и, в отличие от Альсеста, не терпит поражения. Конечно, его победа эфемерна (он торжествует в мире фантасмагории, карнавала, балета), но она эфемерна только в том, что касается его новых титулов. Журден, вынудив своих родных и слуг вопреки свойственной им честности идти на обман, изменяет мир реальный, прежде всего его нравственный облик. Теперь, прозреет Журден или нет, прежняя гармония уже не восстановится, мир бесповоротно изменился, приспособившись к заблуждению героя.

Французские романтики, изображавшие трагическое противоречие личности и общества или способность сильной романтической личности подчинять себе обстоятельства, не случайно будут видеть в Мольере одного из своих великих предшественников (см., например, манифест французского романтизма - «Предисловие к «Кромвелю» В. Гюго). Но несоответствие мира и героя, т. е. то, что для романтиков предстанет в драматическом, трагическом свете, для Мольера было еще источником комического.

Комическое у Мольера отличается от комического у Шекспира или Лопе де Вега, чьи комедии воспевали избыток жизненных сил, радость ощущения бытия. В произведениях Мольера веселый, жизнерадостный смех все чаще сочетается со смехом трагикомическим и сатирическим.

На практическом занятии при анализе комедийного мастерства драматурга следует остановиться на средствах сатирического и карнавально-комедийного изображения, рассмотрев комедийную характеристику героев через описание, слово и действие. Так, анализ описания костюма Журдена, его речи, отношения к искусству и науке, его действий (сражение на рапирах с Николь, поклон перед Дорименой и т. д.) - все это позволит увидеть сатирическую заостренность образа Журдена. Гегель, который усматривал в комедиях Мольера только сатирический («прозаический») смех, хорошо объясняет, в чем он заключается: «Прозаическое основано здесь на том, что индивиды относятся к своим целям с крайней серьезностью», они выступают «как объекты чужого смеха».

Карнавальный же смех предполагает, что герой смеется над собой вместе со всеми. В карнавально-комедийном ключе решена, например, сцена «любовной досады». Анализируя принципы построения диалога в этой сцене (сниженная параллель в репликах слуг, перипетийное развитие, контрастный диалог и т. д.), можно напомнить, что при построении такого типа диалогов Мольер использовал традиции диалога комедиа дель арте, значительно обогатив их.

Однако следует учитывать, что сатирический и карнавально-комедийный смех довольно сложно сочетается в комедии. А. В. Луначарский, описывая исполнение роли Журдена французскими актерами Кокленом-младшим и Вильбером, отмечал как раз сложность смеховой палитры Мольера, позволяющую придавать комедии весьма различные трактовки: «Журден у Вильбера - не гротеск, не карикатура, долженствующая возбудить презрительный хохот, как это было у Коклена,- он взрослый ребенок, с радостным смехом тянущийся ко всему, что звенит, блестит и развлекает. На него невозможно сердиться, потому что он само добродушие. И этим великолепно оттеняется другая сторона сатиры Мольера, бьющая как раз по тому изысканному обществу, в которое бедняга Журден тщился попасть. Заслонившись смехотворной его фигурой, но поставив рядом с ним его достопочтенную семью, Мольер красками почти нынешнего «Свободного театра» малюет скверные рожи всех этих мелких и крупных обирал, от великосветского портного до элегантного маркиза, принятого у короля и беспощадно, не без некоторого, однако, самоунижения, обирающего и морочащего слабоумного чудака».

Информация к домашнему размышлению

Комическое у Мольера воплощается в жанре. При характеристике жанра недостаточно отметить соединение в «Мещанине во дворянстве» комедии нравов и комедии характера: перед нами еще и комедия-балет. Жанр этот весьма искусственный и несколько противоречит классицистскому требованию чистоты жанров. «Мещанин во дворянстве» был написан по заказу короля Людовика XIV, любившего балеты. Обиженный непочтительностью турецкого посольства, прибывшего во Францию, король захотел увидеть балет, в котором турки предстали бы в смешном виде. Мольер придал этой незамысловатой шутке глубину подлинной сатиры на современное общество. Драматург писал комедии-балеты с 1661 г. («Докучные»). Как классицист, Мольер стремился к единству жанра. В предисловии к «Докучным» он писал: «...чтобы не разрывать нить пьесы такими интермедиями, мы решили связать их как можно теснее с сюжетом, соединить балет и комедию в одно целое».

«Мещанин во дворянстве» - вершина жанра комедии-балета. Балет здесь - не интермедия, более того, балет после четвертого действия составляет кульминацию комедии. Он и есть выражение того фантасмагорического мира, который, в отличие от мира реального, полностью соответствует характеру Журдена.

Домашнее задание

Подумайте над концепцией современной театральной постановки «Мещанина во дворянстве» как комедии-балета.

Казалось бы, чего ещё нужно почтенному буржуа г-ну Журдену? Деньги, семья, здоровье - все, что только можно пожелать, у него есть. Так ведь нет, вздумалось Журдену стать аристократом, уподобиться знатным господам. Мания его причиняла массу неудобств и волнений домочадцам, зато была на руку сонме портных, парикмахеров и учителей, суливших посредством своего искусства сделать из Журдена блестящего знатного кавалера. Вот и теперь двое учителей - танцев и музыки - вместе со своими учениками дожидались появления хозяина дома. Журден пригласил их с тем, чтобы они весёлым и изысканным представлением украсили обед, который он устраивал в честь одной титулованной особы.

Представ перед музыкантом и танцором, Журден первым делом предложил им оценить свой экзотический халат - такой, по словам его портного, по утрам носит вся знать - и новые ливреи своих лакеев. От оценки вкуса Журдена, по всей очевидности, непосредственно зависел размер будущего гонорара знатоков, посему отзывы были восторженными.

Халат, впрочем, стал причиной некоторой заминки, поскольку Журден долго не мог решить, как ему сподручнее слушать музыку - в нем или без него. Выслушав же серенаду, он счёл её пресноватой и в свою очередь исполнил бойкую уличную песенку, за которую снова удостоился похвал и приглашения помимо прочих наук заняться также музыкой с танцами. Принять это приглашение Журдена убедили заверения учителей в том, что каждый знатный господин непременно обучается и музыке, и танцам.

К грядущему приёму учителем музыки был подготовлен пасторальный диалог. Журдену он, в общем-то, понравился: раз уж нельзя обойтись без этих вечных пастушков и пастушек - ладно, пусть себе поют. Представленный учителем танцев и его учениками балет пришёлся Журдену совсем по душе.

Окрылённые успехом у нанимателя, учителя решили ковать железо, пока горячо: музыкант посоветовал Журдену обязательно устраивать еженедельные домашние концерты, как это делается, по его словам, во всех аристократических домах; учитель танцев тут же принялся обучать его изысканнейшему из танцев - менуэту.

Упражнения в изящных телодвижениях прервал учитель фехтования, преподаватель науки наук - умения наносить удары, а самому таковых не получать. Учитель танцев и его коллега-музыкант дружно не согласились с заявлением фехтовальщика о безусловном приоритете умения драться над их освящёнными веками искусствами. Народ подобрался увлекающийся, слово за слово - и пару минут спустя между тремя педагогами завязалась потасовка.

Когда пришёл учитель философии, Журден обрадовался - кому как не философу вразумлять дерущихся. Тот охотно взялся за дело примирения: помянул Сенеку, предостерёг противников от гнева, унижающего человеческое достоинство, посоветовал заняться философией, этой первейшей из наук... Тут он переборщил. Его стали бить наравне с прочими.

Потрёпанный, но все же избежавший увечий учитель философии, в конце концов, смог приступить к уроку. Поскольку Журден отказался заниматься как логикой - слова там уж больно заковыристые, - так и этикой - к чему ему наука умерять страсти, если все равно, коль уж разойдётся, ничто его не остановит, - учёный муж стал посвящать его в тайны правописания.

Практикуясь в произношении гласных звуков, Журден радовался, как ребёнок, но когда первые восторги миновали, он раскрыл учителю философии большой секрет: он, Журден, влюблён в некую великосветскую даму, и ему требуется написать этой даме записочку. Философу это было пара пустяков - в прозе, в стихах ли. Однако Журден попросил его обойтись без этих самых прозы и стихов. Знал ли почтенный буржуа, что тут его ожидало одно из самых ошеломительных в жизни открытий - оказывается, когда он кричал служанке: «Николь, подай туфли и ночной колпак», из уст его, подумать только, исходила чистейшая проза!

Впрочем, и в области словесности Журден был все ж таки не лыком шит - как ни старался учитель философии, ему не удалось улучшить сочинённый Журденом текст: «Прекрасная маркиза! Ваши прекрасные глаза сулят мне смерть от любви».

Философу пришлось удалиться, когда Журдену доложили о портном. Тот принёс новый костюм, сшитый, естественно, по последней придворной моде. Подмастерья портного, танцуя, внесли обнову и, не прерывая танца, облачили в неё Журдена. При этом весьма пострадал его кошелёк: подмастерья не скупились на лестные «ваша милость», «ваше сиятельство» и даже «светлость», а чрезвычайно тронутый Журден - на чаевые.

В новом костюме Журден вознамерился прогуляться по улицам Парижа, но супруга решительно воспротивилась этому его намерению - и без того над Журденом смеётся полгорода. Вообще, по её мнению, ему пора уже было одуматься и оставить свои придурковатые причуды: к чему, спрашивается, Журдену фехтование, если он не намерен никого убивать? зачем учиться танцам, когда ноги и без того вот-вот откажут?

Возражая бессмысленным доводам женщины, Журден попытался впечатлить её со служанкой плодами своей учёности, но без особого успеха: Николь преспокойно произносила звук «у», даже не подозревая, что при этом она вытягивает губы и сближает верхнюю челюсть с нижней, а рапирой она запросто нанесла Журдену несколько уколов, которые он не отразил, поскольку непросвещённая служанка колола не по правилам.

Во всех глупостях, которым предавался её муж, г-жа Журден винила знатных господ, с недавних пор начавших водить с ним дружбу. Для придворных франтов Журден был обычной дойной коровой, он же, в свою очередь, пребывал в уверенности, что дружба с ними даёт ему значительные - как их там - пре-ро-га-тивы.

Одним из таких великосветских друзей Журдена был граф Дорант. Едва войдя в гостиную, этот аристократ уделил несколько изысканных комплиментов новому костюму, а затем бегло упомянул о том, что нынче утром он говорил о Журдене в королевской опочивальне. Подготовив таким манером почву, граф напомнил, что он должен своему другу пятнадцать тысяч восемьсот ливров, так что тому прямой резон одолжить ему ещё две тысячи двести - для ровного счета. В благодарность за этот и последующие займы Дорант взял на себя роль посредника в сердечных делах между Журденом и предметом его поклонения - маркизой Дорименой, ради которой и затевался обед с представлением.

Г-жа Журден, чтобы не мешалась, в этот день была отправлена на обед к своей сестре. О замысле супруга она ничего не знала, сама же была озабочена устройством судьбы своей дочери: Люсиль вроде бы отвечала взаимностью на нежные чувства юноши по имени Клеонт, который в качестве зятя весьма подходил г-же Журден. По её просьбе Николь, заинтересованная в женитьбе молодой госпожи, так как сама она собиралась замуж за слугу Клеонта, Ковьеля, привела юношу. Г-жа Журден тут же отправила его к мужу просить руки дочери.

Однако первому и, по сути, единственному требованию Журдена к соискателю руки Люсиль Клеонт не отвечал - он не был дворянином, тогда как отец желал сделать дочь в худшем случае маркизой, а то и герцогиней. Получив решительный отказ, Клеонт приуныл, но Ковьель полагал, что ещё не все потеряно. Верный слуга задумал сыграть с Журденом одну шутку, благо у него имелись друзья-актёры, и соответствующие костюмы были под рукой.

Тем временем доложили о прибытии графа Доранта и маркизы Доримены. Граф привёл даму на обед отнюдь не из желания сделать приятное хозяину дома: он сам давно ухаживал за вдовой маркизой, но не имел возможности видеться с нею ни у неё, ни у себя - это могло бы скомпрометировать Доримену. К тому же все безумные траты Журдена на подарки и разнообразные развлечения для неё он ловко приписывал себе, чем в конце концов покорил-таки женское сердце.

Изрядно позабавив благородных гостей вычурным неуклюжим поклоном и такой же приветственной речью, Журден пригласил их за роскошный стол.

Маркиза не без удовольствия поглощала изысканные яства под аккомпанемент экзотических комплиментов чудаковатого буржуа, когда все благолепие неожиданно было нарушено появлением разгневанной г-жи Журден. Теперь она поняла, зачем её хотели спровадить на обед к сестре - чтобы муженёк мог спокойно спускать денежки с посторонними женщинами. Журден с Дорантом принялись заверять её, - что обед в честь маркизы даёт граф, и он же за все платит, но заверения их ни в коей мере не умерили пыл оскорблённой супруги. После мужа г-жа Журден взялась за гостью, которой должно было бы быть стыдно вносить разлад в честное семейство. Смущённая и обиженная маркиза встала из-за стола и покинула хозяев; следом за ней удалился Дорант.

Только знатные господа ушли, как было доложено о новом посетителе. Им оказался переодетый Ковьель, представившийся другом отца г-на Журдена. Покойный батюшка хозяина дома был, по его словам, не купцом, как все кругом твердили, а самым что ни на есть настоящим дворянином. Расчёт Ковьеля оправдался: после такого заявления он мог рассказывать все что угодно, не опасаясь, что Журден усомнится в правдивости его речей.

Ковьель поведал Журдену, что в Париж прибыл его хороший приятель, сын турецкого султана, без ума влюблённый в его, Журдена, дочь. Сын султана хочет просить руки Люсиль, а чтобы тесть был достоин новой родни, он решил посвятить его в мамамуши, по-нашему - паладины. Журден был в восторге.

Сына турецкого султана представлял переодетый Клеонт. Он изъяснялся на жуткой тарабарщине, которую Ковьель якобы переводил на французский. С главным турком прибыли положенные муфтии и дервиши, от души повеселившиеся во время церемонии посвящения: она вышла очень колоритной, с турецкими музыкой, песнями и плясками, а также с ритуальным избиением посвящаемого палками.

Доранту, посвящённому в замысел Ковьеля, удалось наконец уговорить Доримену вернуться, соблазнив возможностью насладиться забавным зрелищем, а потом ещё и отменным балетом. Граф и маркиза с самым серьёзным видом поздравили Журдена с присвоением ему высокого титула, тому же не терпелось поскорее вручить свою дочь сыну турецкого султана. Люсиль сначала ни в какую не желала идти за шута-турка, но, как только признала в нем переодетого Клеонта, сразу согласилась, делая вид, что покорно исполняет дочерний долг. Г-жа Журден, в свою очередь, сурово заявила, что турецкому пугалу не видать её дочери, как собственных ушей. Но стоило Ковьелю шепнуть ей на ухо пару слов, и мамаша сменила гнев на милость.

Журден торжественно соединил руки юноши и девушки, давая родительское благословение на их брак, а затем послали за нотариусом. Услугами этого же нотариуса решила воспользоваться и другая пара - Дорант с Дорименой. В ожидании представителя закона все присутствующие славно провели время, наслаждаясь балетом, поставленным учителем танцев.

Пересказал

Главный герой произведения – господин Журден. Его самая заветная мечта – стать дворянином. Для того, чтобы стать хоть немного похожим на представителя дворянского сословия, Журден нанимает для себя преподавателей. У главного героя есть образец для подражания – это некий граф Дорант, который слывет в обществе подлецом и мошенником.

У Журдена также есть жена, которая невероятно умна, а также хорошо образована, но она не питает ни малейшей симпатии к дворянскому сословию. Эта прекрасная женщина считает своей главной задачей выдать собственную дочь за замечательного достойного молодого человека. Дочь Журдена и его жены зовут Люсиль.

Девушка влюблена в некого Клеонта. Этот молодой человек очень умен, благороден и красив, а что самое главное – он невероятно любит Люсиль. Но, конечно же, Журден отказывает Клеонту, так как юношу не имеет ничего общего с дворянским сословием. Казалось бы, что молодой паре не суждено быть вместе. Но обстоятельства складываются абсолютно иным образом. Слуга, которого зовут Ковелье, решается на очень отчаянный, но в то же время хитрый шаг.

Для того, чтобы молодые люди наконец-то обрели свое счастье, он переодевает Клеонта, который в свою очередь предстает перед Журденом в качестве «сына султана». После чего, так давно мечтавший о дворянском титуле Журден, дает свое согласие на свадьбу Клеонта и своей прекрасной дочери. Таким невероятным образом хитрый слуга помогает молодым людям обрести истинное счастье, ведь отец юной Люсиль дал свое родительское благословение.

А что же происходит с самим Журденом? Он очень долго жаждал драгоценный дворянский титул, но при этом остался ни с чем. Зато его жена выполнил свою главную задачу, а дочь выходит замуж за стоящего человека. На этом произведение и подходит к своему логическому завершению.

Читать подробное краткое содержание Мещанин во дворянстве Мольера

Герой пьесы «Мещанин во дворянстве» - господин Журден. Несмотря на свое происхождение не из высокого сословия, он смог разбогатеть. Однако для полного счастья ему не хватает титула, он хочет быть аристократом. Чтобы стать равным людям из высшего общества, он решает обучиться хорошим манерам и получить образование, достойное аристократа.

Его семье это приносит много неудобств, но очень кстати портным, парикмахерам и учителям Журдена.

Первое, чего пожелал хозяин - чтобы учителя музыки и танцев устроили представление и развлекли гостя, приглашенного на обед.

Портной предложил Журдену новые ливреи для лакеев и весьма необычный халат, в котором господин явился перед своими учителями. Несмотря на нелепость наряда, учителя сохранили серьезный вид и даже высказали свой восторг по поводу одеяния. Но они, конечно, польстили хозяину, так как за это им обещалось неплохое вознаграждение.

Далее Журден прослушал серенаду, причем сначала долго не мог определиться, как её слушать: в новом халате или без оного. Серенада ему не понравилась, показалась скучноватой в отличие от веселой уличной песенки, которую он не исполнил тут же. Журдена похвалили за столь искусное исполнение и посоветовали также заняться музыкой и танцами.

По утверждению учителей, каждый знатный человек непременно уделяет внимание этим занятиям.

Учитель танцев вместе со своими учениками показал Журдену балет, который пришелся последнему по душе. Музыкант незамедлительно посоветовал обязательно устраивать домашние концерты каждую неделю. Учитель танцев начал обучать Журдена менуэту, но занятия были прерваны учителем фехтования, который заявил, что его искусство самое важное, с чем, конечно же, не согласились учителя музыки и танцев. Каждый из них начал доказывать превосходство своего занятия и вскоре завязалась драка.

К счастью, вскоре пришел учитель философии, на которого Журден возложил надежды как на миротворца. Но тот сам оказался в гуще борьбы, хоть первоначально хотел утихомирить дерущихся.

Учитель философии, чудом избежавший травм, все же начал свой урок. Логика оказалась Журдену не по зубам - слишком сложные слова, а этику он посчитал просто ненужной - если он начнет ругаться, его ничто не остановит.

Тогда было решено приступить к уроку правописания. Это занятие увлекло Журдена - ему очень понравилось произносить гласные звуки. Но вскоре он признался, что влюблен в одну светскую даму и жаждет написать ей любовную записочку. Когда философ стал уточнять, в какой форме писать её - в прозе или в стихах, Журден захотел обойтись без них. Здесь будущего аристократа ждало одно из самых больших открытий в его жизни – оказывается, когда он звал служанку, то он говорил прозой.

Тем не менее, учитель философии не смог улучшить текст записки, сочиненный Журденом.

В это время доложили о портном, и философу пришлось уйти. Подмастерья внесли новый костюм, сшитый по всем законам моды. Танцуя, они облачили Журдена в обнову, и без устали обращались с ним как с великосветским вельможей, благодаря чему он раскошелился, будучи тронутым таким обращением.

Журден хотел было выйти на улицы Парижа в новом одеяние, однако его супруга была против – не хватало еще новых насмешек горожан. По её мнению, он и так слишком увлекся глупостями. Например, зачем ему учиться фехтовать, если он не собирается никого убивать? Зачем в его возрасте, когда его ноги и так болят, еще и заниматься танцами?

В ответ Журден решил поразить жену и служанку тем, что он выучил, однако из этого ничего не вышло: Николь произнесла звук «у» точно также, при этом не зная как «правильно» её произносить, а рапирой нанесла несколько уколов хозяину, так как пользовалась ей не по правилам.

Супруга обвиняла знатных господ, с которыми Журден недавно завел дружбу, в его новых бесполезных занятиях. Он видел выгоду в общении с такими людьми, в то время как они видели в нем только пухлый кошелек.

Граф Дорант – один из новых друзей Журдена, взял взаймы у него пятнадцать тысяч восемьсот ливров, и собирался занять еще двести тысяч для ровного счета, взамен обещая оказать услугу – представить Журдена маркизе Доримене, в которую тот влюблен и собирается дать обед со спектаклем

Супруга господина Журдена в это время отправилась на обед к своей сестре, думая лишь о судьбе своей дочери Люсиль. Она хотела выдать ее замуж за юношу Клеонта, который не был дворянином, а следовательно, не отвечал требованиям господина Журдена. И конечно, парень получил отказ и впал в отчаяние.

Тогда Ковьель – слуга Журдена, решил провести его.

В это время прибыли граф Дорант и маркиза Доримена. Графу самому нравилась эта дама, однако они не могли с ней видеться. А все подарки и развлечения, на которые тратился Журден, граф дарил якобы от себя, чем расположил к себе Доримену.

Журден приветствовал гостей довольно нескладной речью, перед чем неуклюже поклонился, и пригласил за стол.

Неожиданно возвратился супруга хозяина и подняла скандал на счет того, что её специально спровадили, чтобы её муженек в это время смог провести время с чужой дамой, а после стала обвинять в распущенности маркизу. Гости незамедлительно покинули дом.

Но вскоре доложили о новом посетители, которым был переодетый слуга Ковьель. Он представился другом отца Журдена. Предварительно он уверил всех, что покойный был не купцом, а самым настоящим дворянином. После таких слов Журден был готов слушать нового гостя и не сомневаться в правдивости его рассказов.

Ковьель сказал, что в город приехал сын турецкий султан, который намеревается сделать предложение Люсиль, дочери Журдена. Для того, чтобы брак смог состояться, а тесть был под стать знатным родственникам, его было решено посвятить в мамамуши, то есть паладины. Восторгу Журдена не было предела.

Сыном турецкого султана оказался, конечно же, Клеонт. Он говорил на выдуманном языке, а Ковьель якобы переводил эту ерунду на французский язык. Церемония посвящения вышла очень зрелищной, с музыкой и танцами, а её апогеем стало избиение будущего мамамуша.

Тем временем Люсиль узнала в заморском принце Клеонта и дала свое согласие. Госпожа Журден была против этого брака, но Ковьель всё ей объяснил, и она уже изменила своё решение.

Журден дал отцовское благословение на брак дочери и юноши, соединив их руки, а затем стали дожидаться нотариуса, наслаждаясь балетом, который поставил учитель танцев.

Пьеса Мольера «Мещанин во дворянстве» высмеивает сословие людей, которые благодаря обстоятельствам разбогатели и получили статус дворянства, однако не получили должного образования и воспитания. А также высмеивает своенравных, глупых и недалеких людей, которые считают, что деньгами можно добиться всего, чего пожелаешь, и что деньги – самое главное в жизни, которые не замечают того, что сами себя выставляют на посмешище.

«Мещанин во дворянстве»

История создания:

Событие, благодаря которому комедия появилась на свет, тоже не совсем обычное. Когда в 1669 году королю-солнце, как прозвали Людовика за пристрастие к нарядам, драгоценностям, внешнему шику и блеску, стало известно, что султан империи Великих Османов (т.е. Турции) отправляет к нему посольскую делегацию, правитель Франции решил превзойти его по части роскоши. Сверкание драгоценностей, обилие золота и серебра, дорогих материй, предметов роскоши должно было затмить глаза послам, привыкшим на Востоке к подобному изобилию, и разнести по всему миру славу о богатстве и величии французского двора и его правителя. Но замысел короля не удался: тот стал жертвой мистификации и обмана. Разгневанный, Людовик поручил Мольеру написать комедию, в которой бы высмеивался турецкий менталитет вместе с их делегацией. Так родился «Мещанин во дворянстве», первое представление которого перед королём и знатью было дано в середине октября 1670-го года, а официальное, для парижской публики – в ноябре 1670-го. С того самого дня (28 ноября) на сцене главного театра Парижа – Пале-Рояль – ещё при жизни автора спектакль ставился более 42 раз, и это не считая других постановок в театрах поменьше! А спустя примерно столетие появился и первый профессиональный перевод комедии на русский язык. В России «Мещанин во дворянстве» был принят «на ура», и его победное шествие длится до сих пор.

Сюжет произведения прост, главная интрига комедии кроется не в конфликте, а в характерах. Журден, солидного возраста мещанин, очень богатый, но недалёкий, грубый, а порой и откровенно глупый, невежественный, всеми силами хочет приобщиться к дворянской утончённости, изяществу, галантности и внешнему блеску. Конечная цель всех его ухищрений – маркиза Доримена, жеманная аристократка, привыкшая оценивать людей по тяжести их кошелька и громкости титула. Разорившийся граф Дорант, ловкач и обманщик, благополучно водит Журдена за нос, обещая помочь сблизиться с Дорименой и вообще, ввести своего «друга» в высший парижский свет. От природы далеко не дурак, господин Журден ослеплён блеском дворянства и в упор не замечает, что давно уже стал «дойной коровой» для таких вот пройдох-аристократов. Он занимает им огромные суммы денег, не требуя возврата. Нанимает целый сонм учителей, портных, чтобы те несколько образовали и обтесали его. Толку с этого нет, а вот золотые монеты утекают полноводной рекой. По сути, «Мещанин во дворянстве», краткое содержание которого заключается в высмеивании и критике правящего сословия дворян и приходящей ему на смену буржуазии, есть замечательная пародия на тот монархический абсолютистский строй, который сложился во Франции в конце 17-го века. Комедия явно подчёркивала, что будущее – не за журденами и дорантами, а за такими честными, активными, предприимчивыми и жизнеспособными типами и характерами, как у Клеонта, жениха дочери Журдена, у Ковелье – его слуги, и всех тех, кто привык всего добиваться в жизни благодаря собственному уму и силам. В этом плане книга «Мещанин во дворянстве» могла бы стать настольной и для русского дворянства. Впрочем, близкой к точке зрения и авторским характеристикам Мольера оказалась комедия замечательного русского драматурга Фонвизина «Недоросль». Обе они входят в золотой фонд мировой литературы.

Нарицательность образов:

Стоит ли говорить, что многие выражения комедии стали афоризмами, а главный герой её символизирует человеческую грубость и необразованность, отсутствие вкуса и чувства меры! «Журден с папильотками» - говорим мы о таком, и этим всё сказано!

Актуальность образа главного героя комедии Мольера «Мещанин во дворянстве» Желание каждого человека выбиться в жизни - стать лучше, умнее, богаче, вполне понятно. Достойно уважения его стремление подняться на ступеньку выше. Главное здесь - не выглядеть смешным, подражая лишь каким-то внешним признакам. Вот и герой комедии Мольера «Мещанин во дворянстве» господин Журден поставил себе целью «перебраться» из мещанского сословия в дворянское - стать дворянином. Он хочет сразу всего: и знатности, и образованности, и деликатных манер, и общей культуры, и следования моде, и блестящих знакомств. Казалось бы, его желание «понабраться ума-разума» более чем похвально. Прекрасно, что он не стыдится признать свое невежество и нанять учителей по всем предметам - от философии до фехтования: «Пусть меня выдерут хоть сейчас, при всех, лишь бы знать все то, чему учат в школе! »

Но как же смешон он, желая достичь вершин науки и культуры за несколько дней! Как комично его «открытие» , что он, оказывается, говорит прозой! Как досадно, что он позволяет обманывать себя целому полку шарлатанов - так называемых учителей! И все-таки в своем желании учиться он выше госпожи Журден, Клеонта, служанки Николь - носителей здравого смысла. В этом-то и гений Мольера, что, выходя за рамки классицизма, он создает своих героев не однозначно положительными или отрицательными, а показывает их живыми людьми, с достоинствами и недостатками. Конечно, стремясь стать дворянином во что бы то ни стало, Журден преследует благородную цель: он думает о будущем дочери и хочет, чтобы она жила лучше, чем он: «Добра для дочки у меня припасено довольно, недостает только почета, вот я и хочу, чтобы она была маркизой» .

В образе Клеонта воплотился идеал классицизма: истинно благородным человеком мог быть только тот, кто в своем поведении руководствовался требованиями разума, исходил из того, что принято было считать добром. То, что в финале комедии Журден попался на уловку разумного Клеонта и его находчивого слуги Ковьеля, должно было свидетельствовать о превосходстве разума: Журден согласился на брак дочери. Справедливость восторжествовала.