Владлен Логинов - Владимир Ленин. Выбор пути: Биография. История не терпит наклонения Логинов ленин возвышение и смерть

Вы здесь: Защита рук

Наконец начинаю публикацию интервью с лениноведом Владленом Логиновым, которое было взято по телефону в середине апреля сего года. Беседа получилась обширной, поэтому было решено выкладывать его частями.

Интервью сопровождается комментариями, которые, по моему мнению, необходимы, т.к. хотелось бы, чтобы оно было более-менее доступным тем, кто не совсем в курсе тем, которые были затронуты.

Когда мой коллега договаривался о беседе, то он упомянул, что мы из Татарстана, поэтому с самого начала Владлен Терентьевич решил, что ему звонят из Казани. Поэтому разговор начался с упоминания этого города.

По возможности я постарался сделать как можно меньше редактуры для недопущения смысловых искажений.

Интервью доступно для копирования, но с возможным сохранением комментариев к нему и категорически без всяких правок слов Логинова.

Особая благодарность Сергею Кочневу за организацию телефонного разговора и расшифровку фонограммы.

Владлен Терентьевич Логинов (род. 1929) – профессор кафедры отечественной и всеобщей истории Университета российской академии образования, биограф В.И.Ленина. Автор книг «Владимир Ленин. Выбор пути: Биография» (2005), «Неизвестный Ленин» (2010), принимал участие в работах над Полным собранием сочинений Ленина, сборником «В.И.Ленин. Неизвестные документы. 1891-1922» (1999), опубликовал сотни статей по истории Октябрьской революции, Гражданской войны и о Ленине. Так же является соавтором ряда пьес и киносценариев, был научным консультантом фильмов «Шестое июля» (1968), «Штрихи к портрету В.И.Ленина» (1967-69) и др.

Часть первая. "Ленин не фигура уездного масштаба"

Я, конечно, удивлен, что вы звоните из Казани – у меня с Казанью был довольно негативный опыт общения. В биографии Ленина была специальная глава о Казани, я сразу послал книжку в музей Ленина в Казани, но оттуда не было ни ответа, ни привета, как будто там вусмерть перепугались. Потом прошло какое-то время, и в «Новой газете» Женя Евтушенко написал статью со ссылкой на казанские архивы – и там, в частности, написано, как Ленин пьянствовал с проститутками в казанских борделях и т.д. 1 В ответ мы с драматургом Михаилом Шатровым 2 послали письмо Шаймиеву 3 с вопросом: «Есть такого рода документы или нет?». Я-то знаю, что таких документов нет, но также – ни ответа, ни привета. А у вас вдруг бешеный интерес! Ну что ж, задавайте вопросы!

Мы звоним не из Казани, а из Набережных Челнов. А с Казанью действительно есть проблемы, потому что, интересуясь Лениным как любитель, я делал пару раз запросы в казанские архивы, но тоже в ответ тишина.

А мы начнем с того, какие цели, по вашему мнению, преследуют авторы и создатели телепрограмм и статей о Ленине, имеющих антиленинское направление?

Проблема отношения к Ленину настолько политизирована, что к реальной истории она не имеет ни малейшего отношения. Дело не в том, что кто-то что-то знает, а кто-то что-то не знает, что какие-то документы есть, а каких-то документов нет – это чисто политическая проблема. Мне понятна ситуация со Сталиным: пройдет какое-то время, и наша власть найдет какой-то Modus Vivendi 4 – в том смысле, что она употребит его как государственника, а с Лениным это не сделаешь, поскольку Ленин – это символ какой-то борьбы, если выражаться примитивно, бедных против богатых, символ борьбы за справедливость, каким он в сознании сложился во всем мире. Не надо забывать, что Ленин – это не фигура уездного масштаба и не отношение каких-то наших авторов определяет отношение к нему в мире. Наоборот, когда люди приезжают из тех же Штатов, они спрашивают: «А что вы все с ума что ли сошли?». Понимаете, Ленина никуда не впишешь, и отсюда идет «заказуха», и причем совершенно чудовищная, глупая, но вполне на уровне того интеллектуального убожества, которое характерно для нашего телевидения и прочих СМИ. Поэтому все абсолютно прозрачно и понятно.

Один из примеров подобного интеллектуального убожества, например, как бы публицистически-документальная нарезка под названием «Ульянов-Ленин», которую некоторое время назад состряпала некая Ольга Абсалямова. Эта дама доходит до откровенной лжи, например, озвучивая кадры расстрелов интервентами большевиков цитатой из Ленина про террор.

Те, кто хорошо знает документальные ленты, часто хохочут, когда видят, что для документальной работы берутся кадры из черно-белых художественных фильмов, либо из документальных фильмов и употребляют их совсем не по адресу и не так, как это было. Мне раньше казалось, что в голове у людей есть средство, которое позволяет отличить черное от белого и т.д., но, в общем-то, я вижу, что двадцать лет пропаганды сделали свое дело. К примеру, когда я обучаю в университете первокурсников, то передо мной сидят люди с такими тараканами в голове! Конечно, на 3-4 курсе ребята уже хотят понять, что действительно происходило, и что происходит в современных телевизионных лентах и на киноэкранах.

В прошлом году в Кирове, на чердаке одного из домов, были якобы обнаружены приказы и циркуляры окружного комиссариата по военным делам Уральского военного округа периода со 2 января 1918 года по 30 декабря 1919 года. Часть этих документов подписаны непосредственно Лениным и Троцким. Сейчас бумаги якобы хранятся в ленинградском Музее редких вещей. Что вам известно об этих документах и могут ли подобные находки существенно пополнить знания о Ленине?

Я не знаю, что именно нашли, и впервые слышу об этой находке. Я все жду, когда на Урале найдут те документы, которые были эвакуированы в конце 1918 года. Какие-то письма я получаю, но не из Кирова.

-Могут ли какие-то новые документы перевернуть наше представление о Ленине?

Нет, не могут, потому что основной корпус документов есть, и он опубликован. А то, что не опубликовано, это лишь всякие маргиналии, пометки, замечания, подписи. И кроме полного собрания сочинений Ленина, мы еще сделали один дополнительный том – изначально его хотели сделать очередным томом собрания сочинений, но издательство перепугалось, и мы назвали этот том «Новые документы Ленина» 5 . И все те документы, которые были искажены или были не опубликованы, я имею в виду содержательные документы, в полном собрании сочинений, были в этом томе.

Поэтому я жду документов 1918 года, потому что есть целый ряд деталей, которые важны мне как историку – протоколы ЦК за 1918 год, но уже отсутствие этих протоколов косвенно восполняется.

- Получается, в любом случае, это будут своего рода мелочи, которые могут дополнить общую картину?

Но это всегда интересно, поскольку появляются новые детали, новые фигуранты и т.д. Но в принципе, вы знаете, когда Волкогонов 6 прочитал ленинское письмо-телеграмму в Пензу 7 , написал статью, что именно этот документ перевернул его представление о Ленине и рухнула «ленинская крепость». Я ему сказал, когда мы встретились, что зря вы не читали полное собрание сочинений, где есть такая же телеграмма, но только, кажется, в Елецкий исполком 8 , она опубликована и никакого секрета тут нет. Опубликованы и обстоятельные воспоминания Бош 9 , где она подробно излагала содержание телеграмм.

Крепость рухнула от невежества – от этого вообще много крепостей рушится! Сейчас распространена категория людей одной книги: допустим человек читал очень много, но как-то прочел одну книгу, и все у него рухнуло. Идет это от невежества.

- Вот как раз поэтому и хочется подойти к работам Акима Арутюнова 10 . Думаю, что вы их читали.

Честно скажу – не хочу я о нем говорить, тем более с Маргаритой Фофановой 11 мы были достаточно хорошо знакомы, участвовали вместе с ней в дискуссиях по одну сторону баррикад. Об этом я как раз пишу во второй книге биографии Ленина. А историка Арутюнова я не знаю!

Но Арутюнов утверждает, что он был с ней очень хорошо знаком! Это на самом деле так или это ложь? Ведь от этого отталкиваются многие размышления людей: смотрите, Арутюнов саму Фофанову знал, а значит, пишет чистую правду!

Я могу сказать только одно: и Маргарита Васильевна, и Лидия Александровна Фотиева 12 были такие люди, которые могли рассказать что-то только очень близким людям.

Знаете, мне очень часто звонят и спрашивают: «Почему ты не ответишь на это и на это?». Я отвечаю: «Мне не хочется тратить остаток своей жизни на полемику с желтой прессой!». Лучше я успею написать третий том биографии Ленина, чем полемизировать с Пупкиным или Пепкиным! Еще раз скажу, что такого историка Акима Арутюнова я не знаю – я помню, что в историко-архивном институте был аспирант Арутюнов, но того звали Ким – по началу трех букв, означающих Коммунистический интернационал молодежи, но дальше я его биографию не знаю.

- Когда нам ожидать третью часть биографии Ленина?

Вы знаете, я пишу книги долго – на том у меня уходит примерно 4-5 лет. И хотя я занимаюсь этим всю жизнь, я пишу долго. Первый том у меня вышел в 2005 году, второй – в 2010 году, значит, следующий будет в 2014-2015 году. Но я заранее куски публикую по журналам, газетам, и в последний раз мне очень повезло, поскольку газеты и журналы публиковали очень много кусков из второй книги, а «Правда» вообще опубликовала всю книгу.

В третьем томе речь пойдет о 1922-1924 годах, болезни, завещании и смерти Ленина.

- Честно скажу: книги ваши очень трудно достать, и я их чаще заказываю через интернет-магазины.

Издательства как рассуждают – расходится книга в Москве ну и ладно! А в том же Питере моих книг нет – мои знакомые ребята оттуда звонят и просят: «Вышли!». Хорошее дело – «Вышли!», но знаете, сколько стоит переслать толстую книгу? С ума сойдешь! Поэтому говорю: «приедете в Москву – дам с удовольствием!

Кстати, уже скоро выйдет второе издание первого и второго тома биографии – расходятся-то они быстро!

Есть и другие соображения: не забывайте, что существует комитет по печати. Когда я написал первый том биографии Ленина, одно очень высокое издательство его у меня взяло. А потом мне через год откровенно сказали, что если хочешь, что бы книга вышла, забирай потихоньку. Я в другое издательство сунулся, и там также вроде никаких сомнений не было, но и тут – переносят, переносят, переносят. А потом тоже говорят – забирай. Ну, я нашел третье издательство.

А ведь нет сомнений, что это коммерческие книги, они быстро расходятся, приносят какую-то прибыль издательствам. Мне лично они ничего не приносят, в смысле заработка.

Часть вторая "В книгоиздании налицо определенная политика".

- Кстати, в ваших книгах очень мало ссылок на архивные документы – это так было вами задумано?

Как я говорил, основной корпус документов уже опубликован, а если есть из документов что-то новое, то об этом указано и в первом томе, и во втором. Я отличаюсь от остальных авторов тем, что если кто-то что публиковал, то я никогда не буду ссылаться на архив – даже если это опубликовано в каком-нибудь затрапезном журнальчике. В этом смысле надо к людям относиться уважительно.

Сейчас, к примеру, у меня фигурируют сноски на книжку Бориса Владимировича Яковлева 13 , которая не вышла в свет, но она хранится в архиве. Яковлев – один из очень известных лениноведов прежних времен, и я знаю, что он проделал гигантскую работу, и что же, я буду присваивать себе какие-то вещи, когда он первый до этого допер? В третьей книге на архивы будет больше ссылок, потому что многие документы действительно были недоступными, поэтому мне придется некоторые вещи рассказывать впервые.

- Кто, сейчас, кроме вас, ведет полноценную работу по Ленину и его наследию?

Из тех, кто наиболее честно пишет даже по частным вопросам, связанным с Лениным, можно назвать автора из Башкирии, написавшего про ARA 14 . Пишет он хорошо, и эта книга имеет отношение к биографии Ленина 15 . Но, к сожалению, сегодня пальма первенства перехвачена американцами: их работы сейчас наиболее интересные. Это, например, книга Моше Левина 16 «Русская революция», вышедшая в издательстве «Европа». Блистательная книга! Левин, известный историк, почти живой классик, и в этой работе у него есть великолепные главы о Ленине.

Недавно вышла вторая книга Алекса Рабиновича 17 «Большевики у власти» - очень блестящая книга. Конечно, у каждого свои тараканы в голове, я в чем-то с ним не согласен. Но это честная научная работа о 1918 годе, и, если кто-то интересуется историей возникновения красного террора, прочтите Рабиновича. Вот это действительно серьезный человек, и, соответственно, серьезно пишет.

Кроме того, есть еще венгр Тамаш Краус 18 – известный философ и историк. У него есть блистательная работа о Ленине – особенно там много написано о периоде НЭПа, о переходе от гражданской войны к миру. Хорошо пишет французский философ Даниэль Бенсаид 19 , у словенца Славой Жижек 20 также есть блестящая философская работа о Ленине.

Все это – очень профессиональные люди, а не те, кто работает по заказу, стремится попасть в струю или кому-то угодить! Они профессионально занимаются пред-ме-том, и поэтому их работы интересны.

У нас такие люди тоже есть. Взять хотя бы прекрасную работу ленинградского историка Соболева 21 «Тайна «немецкого золота», вышедшая двумя изданиями. Это блестящая работа! Время от времени появляются и хорошие статьи, например связанные с первой мировой войной, написанные молодыми ребятами – например, история происхождения братания, которая также является страничкой в биографии Ленина. Те, кто честно работает, непременно в биографию Ленина что-то привносят! Но понимаете, в книгоиздательском деле есть определенная политика – взять хотя бы новую хронологию того же Фоменко, которая имеет миллионные книжные тиражи. Вы, наверное, ее читаете?

- Как сказать… Я ее прочел один раз.

Но она все время выходит. В ответ ученые выпускают сборники «Антифоменко», и, по-моему, уже томов пять вышло. Как-то в МГУ собрались крупнейшие наши археологи, этнографы, историки и т.д., и была интереснейшая дискуссия «Антифоменко», но все это было издано тиражом всего лишь в 500 экземпляров, а некоторые тома в 300 штук!

В то же время возьмите «Ледокол» Суворова – тираж зашел уже за 2 миллиона экземпляров. А перевод с английского книги Городецкого «Миф «Ледокола» имеет жалкий тираж, и попробуйте ее где-нибудь купить. Нигде не купите! Поэтому налицо определенная политика, и в результате своей массой «желтая» литература просто задавливает, не говоря о том, что она продается на каждом углу.

А как вы оцениваете, например, уровень трудов о Ленине авторства Луиса Фишера 22 , Роберта Пейна 23 и Роберта Сервиса 24 ?

У Фишера работа очень интересная. Но она вышла все-таки до появления основного массива документов.

- Ну да, Фишер писал в 60-е годы.

А то, что издала «Молодая гвардия» Роберта Пейна. Ну мало того, что она, как говорится, написана 100 лет тому назад, так автор часто не понимает предмета, о котором он пишет, к тому же и многих документов тогда не было. Работа эта старая, и она мало чем может помочь в изучении Ленина.

- Но ее почему-то время от времени публикуют.

Это все не случайно.

Когда «Молодая гвардия» мне прислала книгу Роберта Пена на рецензию, я под каждой страницей написал: «не в курсе дела», «врет», «не знает», «неправда», «не так», и т.д. Но в итоге – ноль внимания и фунт презрения со стороны издательства, как будто мою рецензию они в глаза не видели.

А у Сервиса, выходит, все-таки получился более полноценный труд? Ведь он же работал в архивах и, причем, несколько лет, как он пишет, по крайней мере, в предисловии.

Книгу Сервиса я пролистал с удовольствием. Но я не люблю, когда автор настолько политизирован, что заранее знает ответ. Вы посмотрите для примера, как пишет Алекс Рабинович и как пишет Сервис – это совершенно разные вещи. Рабинович именно ищет ответы в документах, тем более этот американский историк первым полез смотреть документы на уровне районных Советов Питера. А Сервис в этом плане более свободен, потому что у него есть определенная политическая позиция. В то же время во многих странах Сервиса считают почему-то серьезным человеком, и это все-таки как-то странно из-за того, как он пишет.

- Кстати, Сервис утверждает, что широкую известность Ленин приобрел лишь в 1921 году после введения НЭПа.

Это все ерунда. На Западе в 1918 году выходит книга Джона Рида 25 , это дает понять, что за рубежом были хорошо информированы об Октябрьской революции и о Ленине и не нашими авторами, а блистательной плеядой американских журналистов. Понимаете, у нас считают, что все, что происходит в истории России, это событие уездного масштаба. К примеру, когда подписали известное Беловежское соглашение, один из самых мудрых людей России Никита Николаевич Моисеев 26 , крупнейший ученый, ныне покойный, бывший тогда в Президентском совете, встретив приехавшую из Беловежской пущи компашку, в том числе того же Бурбулиса 27 , воскликнул: «Что же вы наделали!». Бурбулис сказал: «Никита Николаевич! Как ты не понимаешь, ведь теперь над нами никого нет». Это же уровень уездных начальников! И вот они думают, что Октябрьский переворот в Петрограде был уездным событием. А ведь оно действительно потрясло мир! Посмотрите, как все пошло сразу: всколыхнулись Латинская Америка, Китай, Иран.

А имя Ленина стало известно, прежде всего, именно благодаря революции.

Продолжение следует

Примечания:

Речь идет о заметке «Тоталитаризм начинался с тире. Ленин сам был предателем ленинских идеалов» («Новая газета» №5 от 26 января 2004 года), где Е.Евтушенко говорил следующее: "Работая в архивах города Казани над поэмой о Ленине, я нашел драгоценную папку доносов в полицейское управление на семнадцатилетнего студента - Володю Ульянова. В одном из них описывалась следующая картина: после казни его любимого старшего брата-террориста студенты, соболезнующие младшему брату, затащили его в дешевую пивную и дали ему полный двухсотграммовый стакан водки. Володя осушил его почти невидяще и неслышаще, как сомнамбула, после чего ему заботливо поднесли на запивку кружку пива и дали куснуть соленый огурец с черным хлебом. К Володе подсели две местные шлюхи. Они всплакнули, как могли, утешали Володю, гладили его по голове, но он ничего не замечал и только, уставясь в одну, видимую только ему точку, повторял: «Я отомщу за брата! Я отомщу за брата!». В другом доносе описывалось, что, когда другие студенты отвели его домой в этом загипнотизированном одной мыслью состоянии, он сорвал со стены карту России, бросил на пол и, рыча, как затравленный зверек, катался по ней, рвал ее руками и зубами..."
http://novgaz.ru/data/2004/05/31.html
Шатров Михаил Филиппович (1932-2010) – советский драматург, автор пьес и киносценариев о Ленине, член КПСС с 1961 по 1991 год. При участии Владлена Логинова написал сценарии фильмов «Доверие» и «Две строчки мелким шрифтом».
Шаймиев Минтимер Шарипович (род. 1937) – политик, член КПСС с 1963 по 1991 год, член ЦК КПСС с 1990 по 1991 год. В июне 1991 года был избран президентом Республики Татарстан (ТССР). В августе 1991 года поддержал ГКЧП. Впоследствии член различных политдвижений и партий проправительственной ориентации. Член партии «Единая Россия» с 2001 года. В 2010 году сложил полномочия президента Татарстана.
В дипломатии означает временное соглашение.
Здесь Логинов говорит о сборнике «В.И.Ленин. Неизвестные документы. 1891-1922» вышедшем в издательстве «РОССПЭН» в 1999 году.
Волкогонов Дмитрий Антонович (1928-1995) – генерал-полковник, историк, член-корреспондент РАН, член КПСС с 1951 по 1991 год. Автор псевдоисторического труда «Вожди» («Ленин», «Сталин», «Троцкий»).
Речь идет о телеграмме от 11 августа 1918 года:
В Пензу
Т-щам Кураеву, Бош, Минкину и другим пензенским коммунистам.
Т-щи! Восстание пяти волостей кулачья должно повести к беспощадному подавлению. Этого требует интерес всей революции, ибо теперь везде «последний решительный бой» с кулачьем. Образец надо дать.
1. Повесить (непременно повесить, дабы народ видел) не меньше 100 заведомых кулаков, богатеев, кровопийц.
2. Опубликовать их имена.
3. Отнять у них весь хлеб.
4. Назначить заложников - согласно вчерашней телеграмме.
Сделать так, чтобы на сотни верст народ видел, трепетал, знал, кричал: душат и задушат кровопийц кулаков.
Телеграфируйте получение и исполнение. Ваш Ленин.
P. S. Найдите людей потверже.
Здесь Логинов скорее всего говорит о телеграмме от 20 августа 1918 года Ливенскому исполкому.
Ливны, исполкому
Копия военкому Семашке
и организации коммунистов
Приветствую энергичное подавление кулаков и белогвардейцев в уезде. Необходимо ковать железо пока горячо и, не упуская ни минуты, организовать бедноту в уезде, конфисковать весь хлеб и все имущество у восставших кулаков, повесить зачинщиков из кулаков, мобилизовать и вооружить бедноту при надежных вождях из нашего отряда, арестовать заложников из богачей и держать их, пока не будут собраны и ссыпаны в их волости все излишки хлеба. Телеграфируйте исполнение. Часть образцового Железного полка пошлите тотчас в Пензу.
Предсовнаркома Ленин.
Бош Евгения Богдановна (1879-1925) – революционерка, член РСДРП-РКП(б) с 1901 года. В августе 1918 года была председателем Пензенского губкома РКП(б).
В своих воспоминаниях (впервые опубликованных в 1924 году) Бош цитирует не упомянутое письмо-телеграмму от 11 августа 1918 года, а директиву, которая поступила в Пензенский губком в этот же день:
«При подавлении восстания пяти волостей, приложить все усилия и принять все меры, в целях изъятия из рук держателей всех до чиста излишков хлеба, осуществляя это одновременно с подавлением восстания. Для этого по каждой волости назначайте (не берите, а назначайте) поименно заложников из кулаков, богатеев и мироедов, на коих возлагайте обязанность собрать и свезти на указанные станции или ссыпные пункты, и сдать властям все до чиста излишки хлеба в волости.
Заложники отвечают жизнью за точное, в кратчайший срок, исполнение наложенной контрибуции. Общее количество излишков по волости определяется предгубисполкомом и губпродкомиссаром на основании данных об урожае 1918 и об остатках хлебов от урожаев прошлых лет. Мера эта должна быть проведена решительно, стремительно и беспощадно за Вашей, губпродкомиссара и военко-миссара ответственностью, для чего указанным лицам сим даются соответствующие полномочия.
Осуществление меры сопроводить обращением к населению листком, в котором разъяснить значение ее и указать, что ответственность заложников налагается на кулаков, мироедов, богатеев, исконных врагов бедноты. О получении сего телеграфируйте и регулярно сообщайте о ходе операции не реже чем через день. Предсовнаркома В. Ульянов (Ленин)
Наркомпрод А. Цюрупа
Наркомвоен Э. Склянский»
Даная директива была опубликована в 29-ом томе 3-его издания собраний сочинений Ленина.
Арутюнов Аким (Ким) Александрович (Арменакович) (род.) – публицист, автор псевдоисторических книг и статей о Ленине. Наиболее известная и переиздаваемая работа «Досье Ленина без ретуши» (1995 год). Труды Арутюнова отличаются вольным толкованием фактов, некомпетентностью, подтасовками и откровенными домыслами.
Арутюнов утверждает, что в начале 1970-х г. познакомился с Маргаритой Васильевной Фофановой (1883-1976), которая была хозяйкой квартиры в Петрограде, где в июле и октябре 1917 года скрывался Ленин. После Октябрьской революции работала в Наркомземе и на административно-хозяйственных должностях. Якобы от нее Арутюнов услышал много необычных и шокирующих сведений об Ильиче.
Фотиева Лидия Александровна (1881-1975) – революционерка, член РСДРП-РКП(б) с 1904 года. С 1918 по 1924 год – личный секретарь Ленина.
Яковлев Борис Владимирович (1913-1994) – советский литературовед, член ВКП(б)-КПСС с 1941 года. Автор книг и статей о Ленине, среди которых «Ленин и Гёте» (1957), «Ленин читает…» (1962), «Ленин и русское книжное дело» (1964).
American Relief Administration (Американская администрация помощи, АРА) – организация, созданная в 1919 году для гуманитарной помощи странам, пострадавшим в 1-ой мировой войне. В 1921-22 годах участвовала в помощи голодающим Поволжья, попутно ведя контрреволюционную деятельность на территории Советской России.
Речь, скорее всего, идет о доценте кафедры всеобщей истории Бирской государственной социально-педагогической академии Наиле Усманове (род. 1957), авторе трудов «Деятельность Американской администрации помощи в Башкирии в 1921-1923 гг.» (2004) и «Миссия полковника Белла: О деятельности Уфимско-Уральского отделения Американской администрации помощи (1921-1923 гг.)» (2007).
Моше Левин (1921-2010) – американский историк. Автор книг «Последняя битва Ленина» (1968), «Создание советской системы» (1985), «Советский век» (2005).
Алекс Рабинович (род. 1934) – американский историк. Считает, что Октябрьская революция является подлинно народной. Автор книг «Прелюдия к революции: Петроградские большевики и Июльские дни 1917 года» (1968), «Россия в эпоху НЭПа» (1991).
Тамаш Краус (1948) – венгерский историк, социалист. Автор ряда книг о Ленине, большевизме и Октябрьской революции.
Даниэль Бенсаид (1946-2010) – французский философ-марксист.
Славой Жижек (1949) – словенский культуролог. Автор книги «13 опытов о Ленине» (2002).
Соболев Геннадий Леонтьевич (род. 1935) – доктор исторических наук, профессор. Автор книг «Октябрьская революция в американской историографии» (1979), «Александр Керенский: любовь и ненависть революции» (1992), «Тайна немецкого золота» (2002). Участвовал в работе над энциклопедией «Великая Октябрьская социалистическая революция» (3-е издание, 1987).
Луис Фишер (1896-1970) – американский публицист, советолог. С 1922 по 1936 год работал в СССР для журнала «Nation». Автор книги «Жизнь Ленина» (1964), которая опубликована в России в 1997 году.
Роберт Пейн (1911-1983) – англо-американский писатель, автор биографических книг. В 1964 году опубликовал труд под названием «Жизнь и смерть Ленина». В 2003 году эта книга была переведена на русский язык и трижды издана в серии «ЖЗЛ» издательства «Молодая гвардия».
Роберт Сервис (род. 1947) – английский историк, специалист по Российской истории. Автор книг «Русская революция. 1900-27 гг.» (1999), «Ленин: политическая жизнь» (1986-1995), «История современной России: от Николая II до Путина» (2003). В 2000 году была издана книга Сервиса «Ленин: биография», во время работы над которой автор изучал документы в российских архивах. На русском языке книга вышла в минском издательстве «Поппури» в 2002 году.
Джон Рид (1887-1920) – американский журналист. Был очевидцем и участником революционных событий в России. Написал книгу «Десять дней, которые потрясли мир».
Моисеев Никита Николаевич (1917-2000) – математик, академик, основоположник новых направлений в прикладной математике.
Бурбулис Геннадий Эдуардович (род. 1945) – политик, один из соратников Б.Ельцина. В 1991 году принимал активное участие в подготовке Беловежских соглашений, направленных на ликвидацию СССР.

В 1902 году, когда Ленин и Крупская жили в Лондоне, они нередко заходили в тамошний зоопарк и, как рассказывала Надежда Константиновна, подолгу простаивали перед клеткой белого волка. Все звери с течением времени привыкают к клетке: медведи, тигры, львы, объяснил нам сторож. Только белый волк с русского севера никогда не привыкает к клетке - и день и ночь бьется о железные прутья решетки. Этого русского волка Крупская и вспомнила спустя 15 лет, зимой 1916/17 года, в Цюрихе… .

«В половине февраля (1916 года), - пишет Крупская, - Ильичу понадобилось поработать в цюрихских библиотеках, и мы поехали туда на пару недель, а потом все откладывали да откладывали свое возвращение в Берн да так и остались жить в Цюрихе…

Пошли нанимать комнату. Зашли к некоей фрау Прелог, скорее напоминавшей жительницу Вены, чем швейцарку. Объяснялось это тем, что она долго служила поварихой в какой-то венской гостинице. Устроились было мы у ней, но на другой день выяснилось, что возвращается прежний жилец. Ему кто-то пробил голову, и он лежал в больнице, а теперь выздоровел» .

Жилье сняли у семьи социал-демократа сапожника Каммерера в старом - чуть ли не XVI века - мрачном доме. Комната была длинной, неудобной, с окном, выходившим во двор. А так как в подвале работала еще и колбасная фабричка, то со двора воняло тухлятиной и форточку открывали только ночью. «Можно было, - пишет Надежда Константиновна, - за те же деньги получить лучшую комнату, но мы дорожили хозяевами…

Квартира была поистине интернациональная: в двух комнатах жили хозяева, в одной - жена немецкого солдата-булочника с детьми, в другой - какой-то итальянец, в третьей - австрийские актеры с изумительной рыжей кошкой, в четвертой - мы, россияне. Никаким шовинизмом не пахло…» .

Первые пару месяцев продолжали ходить к фрау Прелог обедать. После смерти в марте 1915 года Елизаветы Васильевны - матери Надежды Константиновны, они питались в Берне в дешевой (65 сантимов за обед) студенческой столовой. И после такой кухни еда венской поварихи очень нравилась. Публика, столовавшаяся у нее, была довольно пестрой. Тут была и больничная сиделка, и проститутка, и какие-то явно уголовные типы. «Очень скоро мы почувствовали, - пишет Крупская, - что попали… в самое что ни на есть цюрихское „дно“… Нас никто не стеснялся и, надо сказать, в разговорах этой публики было гораздо более человеческого, живого, чем в чинных столовых какого-нибудь приличного отеля». Но было очевидно, что тут «легко можно влипнуть в какую-нибудь дикую историю» , а для эмигрантов это было вдвойне небезопасно.

Поэтому от услуг фрау Прелог пришлось отказаться. Тем более что новая хозяйка, фрау Каммерер, умудрилась научить Надежду Константиновну тому, чему за все годы эмиграции не смогла обучить ее мать: как быстро, дешево и сытно готовить обед и ужин. «Однажды, - рассказывает Крупская, - во время того, как мы с хозяйкой поджаривали в кухне на газовой плите каждая свой кусок мяса, хозяйка возмущенно воскликнула: „Солдатам надо обратить оружие против своих правительств!“ После этого Ильич и слышать не хотел о том, чтобы менять комнату» .

Иногда ходили в гости. В Берне, где рядом жили Зиновьевы, Арманд, Шкловские, это случалось чаще. Особенно привязался Владимир Ильич к Стёпке - сыну Зиновьевых. И в июне 1916 года, уже из Цюриха, Ленин писал: «…привет Стёпке, который, должно быть, так уже вырос, что к потолку подбросить я его не смогу!» . Ну, а в Цюрихе захаживали к Харитоновым, дочке которых в феврале 1917 года исполнилось лишь два годика.

В этот день - воскресенье 11 февраля (29 января) - Владимир Ильич и Надежда Константиновна загодя пошли покупать подарок. «В магазине игрушек, - рассказывал потом сам Ленин, - у нас глаза разбежались. Смотрим: на полках и стойках кругом множество всяких игрушек; мы растерялись, не знали, что и выбрать. „Купим вон ту красивую куклу“, - говорит Надя. „Нет, не пойдет, - отвечаю я, - не станем мы покупать куклу, поищем что-нибудь поинтереснее“ Продавец все подавал нам игрушки: тут были и зайцы, и кролики, и котята, и мячи и т. д. „Нет, - говорю, - все не то“ Осматриваю полку за полкой и вдруг на самой верхней полке вижу вот эту самую собачонку. Одно ушко у нее торчит кверху, на шее красная ленточка с бубенцом, острая мордочка, и такой у нее шельмоватый р-р-революционный вид. „Вот, - говорю я Наде, - эту собачку мы и возьмем!“

Ну, какова? Нравится? - Владимир Ильич, вспоминает уже сама Харитонова, при этом так заразительно смеялся, показывая нам игрушку со всех сторон и любуясь ею сам, что мы все пришли в восторг» .

В обычные дни распорядок дня был достаточно однообразным. С 9 часов - библиотека. С 12 до 1 часа, когда ее закрывали на обед, шли домой. К 1 часу вновь возвращались в читальный зал и сидели там до шести, до закрытия. По четвергам, когда библиотека после обеда не работала, уходили на гору - Цюрихберг. «Ильич обычно покупал две голубые плитки шоколада с калеными орехами по 15 сантимов… и мы шли на гору. Было у нас там излюбленное место в самой чаще, где не бывало публики, и там, лежа на траве, Ильич усердно читал».

В общем, работал Владимир Ильич много. Здесь, в Цюрихе, он написал для очередных номеров «Социал-Демократа» и «Сборника „Социал-Демократа“» множество статей. Среди них - «О брошюре Юниуса», «Итоги дискуссии о самоопределении», «Империализм и раскол социал-демократии», «О „программе мира“», «О сепаратном мире» и др.

Огромное внимание уделял он регулярной переписке с Русским бюро ЦК РСДРП, Петербургским и Московским комитетами, ссыльными большевиками в Сибири. Организовывал транспорт нелегальной литературы из-за границы в Россию. Поддерживал связь с лидерами интернационалистов европейских стран. Руководил деятельностью Бюро «циммервальдской левой». В апреле 1916 года участвовал в работе международной социалистической конференции в горной деревушке Кинталь. Выступал на интернациональных митингах и собраниях. Ездил с рефератами…

Конечно, писалось это, как он сам выразился - в состоянии крайней усталости «и в дурном расположении духа». Такое состояние, как, например, у Зиновьева, могло бы принять хронический характер, если бы… Если бы не было у Владимира Ильича своеобразной «отдушины». Если бы его рабочий день в библиотеке зачастую не заканчивался «философскими чтениями»…

Впервые он увлекся такого рода литературой еще в ссылке. Многие труды Гегеля, Фейербаха, Канта и «неокантианцев» были проштудированы им еще тогда. Работа над «Материализмом и эмпириокритицизмом» в 1909 году стала как бы «вторым прочтением» философской классики. Теперь он шел по «третьему кругу». Причем, как и прежде, диапазон был достаточно велик: от Гераклита, Сократа, Платона, Аристотеля до Гегеля, Канта, Фейербаха, Маркса, Энгельса и современных европейских философов.

Страница 14 из 53

Известно, что попытки возвеличивания личности Ленина наблюдались уже при его жизни. Как сам Ленин относился к этому? Можно ли понятие «культ личности» применить к Ленину?

Е. Виттенберг: Действительно, стремление возвеличить Ленина, наделить его какими-то сверхъестественными качествами проявилось уже при его жизни и было вызвано многими факторами объективного и субъективного порядка. Среди них можно назвать культовый синдром 300-летнего правления династии Романовых, низкую политическую культуру общества, отсутствие прочных демократических традиций в стране и др.

Как свидетельствуют тома «Биографической хроники» В. И. Ленина, в адрес Владимира Ильича после Октября приходило множество приветственных телеграмм, писем, резолюций и т. д. В них любовь к Ленину иногда принимала формы, близкие к обожествлению его образа. Факты говорят и о том, что Ленин резко выступал против подобной практики. Так, 25 февраля 1920 г. Ленин получил из Ишима телеграмму с приветствием от имени уездной партийной конференции и на ней написал члену коллегии Наркомпочтеля А. М. Николаеву следующую резолюцию: «Привлечь к суду подателей за отправку приветственной телеграммы» 1 .

Разумеется, он понимал, что подобного рода приветствия являются лишь внешними проявлениями более сложного социального феномена. Осознание того, что он имеет дело не с отдельными фактами, а с общественным явлением, пришло к Ленину уже в начале осени 1918 г. Так, в сентябре 1918 г. в беседе с рядом руководящих работников он заявил: «С большим неудовольствием замечаю, что мою личность начинают возвеличивать. Это досадно и вредно. Все мы знаем, что не в личности дело. Мне самому было бы неудобно воспретить такого рода явление... Но вам следует исподволь наложить тормоз на всю эту историю» 2 .

Однако процесс возвеличивания личности Ленина продолжался помимо его воли, что нашло отражение и в печати. В газетах, журналах публиковались многочисленные материалы, посвященные ему, обращения, приветствия и т. д. Оставаясь верным себе, Ленин и здесь пытался бороться с этими фактами.

«Это что такое? Как же Вы могли допустить?.. Смотрите, - возмущался Ленин, обращаясь к В. Д. Бонч-Бруевичу, - что пишут в газетах?.. Читать стыдно. Пишут обо мне, что я такой, сякой, все преувеличивают, называют меня гением, каким-то особым человеком, а вот здесь какая-то мистика... Коллективно хотят, требуют, желают, чтобы я был здоров... Так чего доброго, пожалуй, доберутся до молебнов за мое здоровье... Ведь это ужасно!.. И откуда это? Всю жизнь мы идейно боролись против возвеличивания личности, отдельного человека, давно порешили с вопросом героев, а тут вдруг опять возвеличивание личности! Это никуда не годится! Я такой же, как и все...» 3

Попытки вознести Ленина на пьедестал культа наблюдались и в среде интеллектуалов. Достаточно вспомнить статью А. М. Горького «Владимир Ильич Ленин», опубликованную в 1920 г. в журнале «Коммунистический Интернационал». В этой статье Горький сравнивал Ленина с Петром Великим, называл его «легендарной личностью», «человеком, стоящим в центре и выше всего», считал, «что в эпоху преобладания религиозных настроений Ленина сочли бы святым», подчеркивал, что Владимир Ильич «обладает даром предвидения, гениальной интуицией мыслителя-экспериментатора» и т. д. 4

Трудно себе представить, что больше возмутило Ленина, прочитавшего статью, - то ли безудержные дифирамбы Горького в его адрес, то ли попытки сделать его фанатиком или представить Октябрьскую революцию неким безумным экспериментом над народом, который-де только и способен на то, чтобы покорно переносить на себе чьи-то жестокие опыты. Скорее и то, и другое, и третье. Реакция на статью Горького у Ленина была крайне негативной: он предложил Политбюро ЦК РКП(б) принять решение, признающее «крайне неуместным помещение в № 12 «Коммунистического Интернационала» статей Горького, особенно передовой, ибо в этих статьях не только нет ничего коммунистического, но много антикоммунистического. Впредь никоим образом подобных статей в «Коммунистическом Интернационале» не помещать» 5

Распространению культовых настроений способствовала и быстро набиравшая силу советская бюрократия, для которой, как и для любой другой бюрократии, «обоготворение авторитета есть ее образ мыслей» 6 .

Стремление к возвеличиванию Ленина можно было наблюдать и у руководителей партии и Советского государства. Как известно, это особенно проявилось в ходе празднования его 50-летнего юбилея, и об этом уже немало написано. Напомним лишь, что и в данном случае Владимир Ильич категорически выступал против попыток возвеличить его личность и решительно настаивал на прекращении «хвалебного словесного потока» 7 .

Разумеется, высочайшие эпитеты адресовались Ленину лидерами партии не только в дни юбилея. В этой связи возникает ряд непростых вопросов. Что побуждало людей незаурядных вносить свою лепту в развитие культовых явлений, каковы действительные мотивы попыток осознанного или неосознанного возвышения Ленина? Конечно, единого ответа тут быть не может, ибо каждый из лидеров революции обладал достаточно выраженной индивидуальностью. Здесь может быть столько объяснений, сколько и людей.

И все-таки кое-что было общим. Думается, это прежде всего признание действительной роли Ленина и стремление возвысить того, рядом с которым они превратились из лидеров небольшой нелегальной партии в людей, обладавших огромной властью, широкой известностью и популярностью. Возвеличивая Ленина, они тем самым возвышали и себя, поскольку считались его соратниками и учениками.

В этих условиях опасность возникновения культа личности Ленина была вполне реальной. Единственным, кто бескомпромиссно и последовательно боролся с ней, был сам Владимир Ильич. И пока он был жив, ему все-таки удавалось сдерживать всеобщую кампанию возвышения и восхваления его личности. Однако после его смерти эта преграда была снята, чем и воспользовался Сталин. Возвеличивая Ленина, он стремился возвеличить себя, внедряя в массовое сознание людей ложное представление, будто именно он, Сталин, был единственным верным учеником Ленина и продолжателем его дела.

Примечательно, что, пожалуй, одной из первых опасность развития культовых явлений поняла Н. К. Крупская. В траурные дни 1924 г. она обращалась к трудящимся со следующими словами: «Большая у меня просьба к вам: не давайте своей печали по Ильичу уходить во внешнее почитание его личности. Не устраивайте ему памятников, дворцов его имени, пышных торжеств в его память и т. д., всему этому он придавал при жизни так мало значения, так тяготился всем этим. Помните, как много еще нищеты, неустройства в нашей стране. Хотите почтить имя Владимира Ильича - устраивайте ясли, детские сады, дома, школы, библиотеки, амбулатории, больницы, дома для инвалидов и т. д. и самое главное давайте во всем проводить в жизнь его заветы» 8 . Но на практике многое было сделано как раз наоборот.

В эпоху сталинщины и позднее по всей стране Ленину были воздвигнуты тысячи памятников, в том числе безвкусных и помпезных, десятки тысяч улиц, предприятий и городов были названы его именем. Одновременно произошла канонизация взглядов Ленина в их упрощенной и искаженной сталинской трактовке. Любой научный поиск, любые теоретические новации рассматривались как ревизионистские и запрещались с помощью ссылок на... Ленина.

В период перестройки начался позитивный процесс преодоления культового понимания Ленина. Ленинские взгляды очищаются от чужеродных наслоений, и в первую очередь от сталинизма, рассматриваются с позиций конструктивно-критического анализа.

Начался и процесс освобождения нашей жизни от многих культовых атрибутов. Однако мы - неисправимая страна крайностей. И если раньше мы с безмерной жестокостью расправлялись со своей историей, безжалостно разрушая храмы и исторические памятники, то теперь некоторые стремятся перечеркнуть весь послеоктябрьский период развития страны и опять начать все с чистого листа. Да позволительно ли, сограждане, выступать по отношению к своей многострадальной истории в очередной раз с позиций вандализма?!

Примечания :

1 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 51. С. 146.

2 Владимир Ильич Ленин: Биография: В 2 т. 8-е изд. М., 1987. Т. 2. С 114.

3 Бонч-Бруевич В. Д. Избр. соч.: В 3 т. М., 1963. Т. 3. С. 296-297.

4 См.: Коммунистический Интернационал. 1920. № 12.

5 Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 54. С. 429.

6 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 1. С. 272.

7 См.: Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 40. С. 325; Владимир Ильич Ленин: Биогр. хроника. М., 1977. Т. 8. С. 444.

8 Крупская Н. К. Избр. произведения. С. 112.

"Конъюнктурное толкование событий и фактов прошлого практиковалось во всех государствах и во все времена", - говорит исследователь раннесоветской эпохи профессор Владлен Логинов

Когда-то он слыл "либеральным" историком. В шестидесятых-восьмидесятых годах, насколько тогда это было возможно, снимал хрестоматийный глянец с Ленина, препятствовал мифологизации событий Гражданской войны.

Будучи сотрудником Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, входил в худсоветы "Мосфильма" и Театра на Таганке - своим статусом прикрывал от цензурных нападок кинокартины и спектакли о первых годах советской власти. Да и сам занимался искусством - в соавторстве с Михаилом Шатровым, Виталием Мельниковым, Александром Зархи написал сценарии нескольких художественных фильмов.

Времена изменились. На смену старым мифам пришли новые. На их фоне Логинов теперь выглядит "ортодоксальным" историком. Но он не считает себя ни "либералом", ни "ортодоксом". Просто продолжает свои исследования, отметая упреки равно как в "очернении", так и в "обелении" советского прошлого.

На прошедшей недавно в Москве международной ярмарке Non/Fiction он участвовал в презентации первых пяти томов собрания сочинений Михаила Горбачева. Еще более десяти сейчас находятся в работе. Владлен Логинов - руководитель этого проекта.

"Они думают, что документы не сохранились"

- Неужели Михаил Сергеевич размахнулся на пятнадцать-двадцать томов мемуаров?

Это не мемуары. Это уникальное собрание речей, статей и других документов. Там есть выступления на заседаниях Политбюро, различного рода записи бесед и телефонных разговоров... Эти документы раскрывают события тех лет с новой, подчас неожиданной стороны, показывают, как возникали и развивались какие-то процессы (помните: "процесс пошел"), какая-то идея. Все это мы включаем в тома. И будет их более двадцати. Редакторы, корректоры, а большинство из них уже немолодые люди, сейчас читают это с огромным интересом. Знаете, как это смешно и грустно - читать о времени, которое ты сам помнишь.

- Почему грустно - могу понять. А почему смешно?

Смешно прежде всего на фоне мемуаристики политических деятелей горбачевской эпохи. Написано так, будто авторы совершенно уверены, что никаких документов не сохранилось, и можно плести что угодно. Вы знаете, в русской истории есть два периода, которые могут соревноваться между собой. Это 1917-1921 годы и время, именуемое Перестройкой.

- Соревноваться в чем?

В оболганности и заплеванности. Врут все. Причем даже и в мелочах. В первых вариантах своих мемуаров Кравчук и Шушкевич рассказывали, сколько и чего было ими с Ельциным выпито в Беловежье. А в последних своих интервью Шушкевич говорит, что они там вообще не пили - мол, так напряженно работали, что не до выпивки было. Смешно это читать. Ведь сколько пустых бутылок оттуда потом было вынесено! И так буквально по каждому эпизоду. А почитайте, что бывшие соратники Горбачева пишут про августовский путч! За что я уважаю нашу молодежь, так это за то, что она ничему не верит на слово.

Пророк, "предсказывающий назад"

- У Пастернака есть такие строки: "Однажды Гегель ненароком/ и несомненно наугад/ назвал историка пророком,/ предсказывающим назад". Вы согласны с таким толкованием профессии историка?

Отчасти согласен. Но раньше историк хотя бы не добывал свой хлеб с такой легкостью и непринужденностью, как теперь. Это была профессия, во-первых, трудоемкая, во-вторых, пыльная. "И пыль веков от хартий отряхнув..." - тут "пыль" ведь не только в метафорическом смысле. А сейчас расплодились историки-конструкторы. Они конструируют историю из кубиков. Есть какой-то набор кубиков, и вот из них составляются разные комбинации. Все эти кубики известны наперечет: Гражданская война, коллективизация, Великая Отечественная, сталинские репрессии... Всяк толкует эти события, сообразуясь не с исторической правдой, а со своими политическими взглядами.

- Борьба за собственную трактовку истории увлекла и политиков. К примеру, в Литве запрещены серп и молот, пятиконечная звезда и прочие символы СССР. Они приравнены к символике Третьего рейха. А Украина вменяет России голодомор.

Политические праздники на могилах, пляски на костях - это всегда дурно пахнет. Жертвами массового голода в период сталинской коллективизации с репрессивной системой хлебозаготовок оказались не одни лишь украинцы, но и русские, казахи, немцы, народы Северного Кавказа... Голод 30-х годов, охвативший Поволжье, Сибирь, Казахстан, Украину (да, и Украину, никто же не отрицает) был гуманитарной катастрофой. Общей бедой народов СССР. А не "актом геноцида в отношении украинского народа". Но если какому-то государственному деятелю завтра потребуется доказать, что, скажем, та же Украина внесла наибольший вклад в победу над фашизмом, тут же найдутся историки, которые обслужат эту политическую установку. Что касается серпа и молота - во всем мире это символы труда. Их отрицание - это отрицание того места, которое труд занимает в обществе. Один видный английский экономист сказал недавно, что Россия не встанет на ноги, если не восстановит престиж честного труда в сознании простых людей.

- А вам приходилось "предсказывать назад", подгонять исторические факты под нужный "результат"?

Институт марксизма-ленинизма, где я служил, в сущности, этим и занимался. Например, оснащал "генеральную линию" ленинскими цитатами. Никита Сергеевич Хрущев вернулся из Америки, начинается кукурузная эпопея. Директору ИМЛ - срочное задание: найти у Ленина что-нибудь насчет кукурузы. И находили. Потом Хрущева смещают. И поступает новый заказ: с помощью ленинской цитаты сделать так, чтобы о кукурузе было забыто. Пожалуйста! У Ленина тотчас отыскивается какая-нибудь записочка, где говорилось, что выращивать ту или иную сельскохозяйственную культуру нужно только там, где для нее имеются благоприятные природно-климатические условия. Такие госзаказы периодически поступали. Но параллельно все-таки развивалась и научная работа. Была официозная наука, но были и серьезные, глубокие исторические исследования. Даже в условиях цензуры.

- А когда историческая наука России переживала "золотой век"?

Она никогда не имела своего "золотого века" - всегда испытывала на себе давление со стороны фанатичных апологетов различных учений, продажных политиканов, алчных временщиков и властолюбивых правителей. Почитайте крупнейшего знатока русских летописей Шахматова: политическое, моральное воздействие, а то и просто физическое насилие над летописцами, подчистки и поправки, вставки и целые фрагменты, переписанные заново, - подобных фактов в российской да и не только российской истории великое множество.

- А Карамзин, Ключевский, Соловьев? В своих исторических изысканиях они разве не были беспристрастны?

Не надо строить иллюзий относительно абсолютной объективности Соловьева, Карамзина, Ключевского, Костомарова и многих других действительно великих историков. В 1823 году Карамзин написал издателю Погодину, что ему удалось сделать открытие, которое перевернет существовавшие представления об убиении царевича Дмитрия по приказу Годунова. О своей новой версии Карамзин собирался сообщить читателям в готовившемся десятом томе "Истории государства Российского". Каково же было изумление Погодина, когда, получив этот том, он не увидел в указанном сюжете никаких новаций. Убиенный царевич Дмитрий был, как известно, канонизирован, а жития святых переписывать не рекомендовалось.

- Переписывать историю в угоду политической конъюнктуре - это только российская традиция?

Нет, так было везде и всегда. Скажем, когда в Англии кому-то требовалось доказать свою принадлежность к династии лордов, нужные предки моментально "отыскивались". То же самое и во Франции было. А у нас Иван Грозный чистил летописи - некоторые боярские фамилии лично, своей рукой вычеркивал. Драма исторической науки в том, что эта наука тесно соприкасается с политикой. Власти любого государства всегда ищут опору в прошлом.

- А романтизация не всегда славного прошлого?

Это свойственно многим странам. Возьмите англичан с их колониальной политикой и вспомните знаменитые строки Киплинга: "Запад есть Запад, Восток есть Восток, и вместе им не сойтись". Это же поэзия, это же приключения! Или возьмите Америку. Истребление коренного населения, индейцев там стало сюжетом бесчисленных вестернов. А у нас, если верить сегодняшним книгам и фильмам, что ни эпоха, то помойная яма.

- Ну, мы тоже изрядно преуспели в романтизации нашего прошлого. Даже Окуджава, чей отец был репрессирован, воспел "комиссаров в пыльных шлемах" и произвел комсомолку в "богини"...

Романтизируя, скажем, Гражданскую войну, мы погружали в грязь какой-нибудь другой период нашей жизни. И по законам "обратной волны" все это потом разворачивалось на сто восемьдесят градусов. "Красные" - "белые", сталинизм - антисталинизм... Из таких вот кубиков конструируются сегодня массовые представления о том, что было. К реальной картине прошлого, а уж тем более к начавшейся новой эпохе, все это не имеет никакого отношения.

Правда истории и правда искусства

- Произведения литературы и искусства о событиях прошлого у историков нередко вызывают нерв ную дрожь. На писателей, режиссеров сыплются обвинения то в "очернении", то в "лакировке"...

Это вечная проблема. Как только исторический персонаж становится объектом пристального изучения со стороны общества, он моментально мифологизируется. На Руси в каждой деревенской избе был, как известно, красный угол. Что там висело до 1917 года? Икона Божьей Матери, Николай-угодник, еще кто-нибудь из святых и непременно портрет государя императора. После свержения царя - опять Богоматерь, Николай-угодник, но уже вкупе с Марксом, Лениным и Розой Люксембург. И так всегда. Кто такой Сталин? Верный ученик Ленина. А кто такой Хрущев? Верный продолжатель дела Ленина. Легитимность правителя ищется в прошлом.

- Я сейчас о другом. Как соотносится, скажем, "Капитанская дочка" с историей пугачевского бунта? Насколько Пушкин точен в изображении реальных событий?

Чтобы показать Пугачева объемно, Пушкину потребовалось написать целый ряд эпизодов, в том числе знаменитый эпизод с тулупчиком. И таким образом читатель увидел в Пугачеве живого человека в самых разных его проявлениях, а не кромешного злодея. Для понимания характера и деяний исторического лица художественный образ иной раз бывает более убедителен, чем тонны документов. А путь к научной истине подчас лежит через поэтические прозрения. "Открылась бездна, звезд полна/, звездам числа нет, бездне - дна". Ломоносов это написал еще до научных открытий о бесконечности Вселенной.

- Вы много работали в кино. Как, по-вашему, вправе ли драматург да и любой создатель произведения искусства, обращаясь к реальным событиям прошлого, пожертвовать исторической правдой ради правды художественной?

Противопоставлять одно другому, мне кажется, непродуктивно. Тут всему своя мера. Слепое, буквальное воспроизведение исторической фактуры, не согретое чувством, художественной фантазией, никогда не приводит к достойному результату. Но и бескрайний вымысел, пренебрежение фактами - верный путь к профанации исторической темы. Да и зачем выдумывать то, чего не было? История иной раз преподносит такие сюжеты, дает такие сцепления событий, какие драматургу не могут привидеться даже в кошмарном сне.

- Вы консультировали несколько фильмов о Ленине. Неужто все в них соответствовало исторической правде?

Идейный пафос этих фильмов может сегодня кого-то раздражать, но там каждый эпизод имел документальную основу, опирался на реальные факты и события. Вот вам пример. Евгений Габрилович работает над сценарием картины "Ленин в Польше". Предстоит написать эпизод о том, как в Поронино, где находится Ленин, для участия в совещании ЦК РСДРП прибывает большая группа российских рабочих. Габрилович мне говорит: "Между Лениным и рабочими здесь должен возникнуть какой-то теплый, человеческий контакт. Ленин давно не видел людей из России. Не может быть, чтобы при встрече обошлось без выпивки. Посмотрите, нет ли тому документального подтверждения". "Хорошо, - говорю, - посмотрю". Обратился к архивам - да, Ленин сел на велосипед, поехал в магазин, купил несколько бутылок спиртного, рабочие добавили к столу кур, сало из своих дорожных запасов, и действительно был выпивон. Но если бы я, будучи официальным консультантом картины, не дал письменное заключение, что данный эпизод подтверждается такими-то документами, хранящимися в таком-то архиве, поронинское застолье в сценарий бы не вошло.

- Ваше отношение к Ленину не изменилось?

Вряд ли тут можно говорить о каком-то "отношении". Я просто о Ленине много знаю. Четыре года назад у меня вышла книга "Выбор пути" - первая из задуманной мной большой биографии Ленина. В этой книге - детство, юность будущего вождя. Скоро выйдет другая. В ней 17-й год - тот кусок ленинской биографии, что связан с революцией. Какие-то периоды я пока пропускаю. Сейчас вот, минуя Гражданскую войну и НЭП, приступаю к исследованию под условным названием "Смерть Ленина".

- Мне трудно поверить в вашу беспристрастность. Любое биографическое повествование всегда окрашено личным отношением автора к своему герою. А уж биография Ленина... Ее невозможно писать отстраненно.

Как раз так - отстраненно - я и стараюсь писать. "Пошел туда-то, встретился с тем-то"... Я не занимаюсь интерпретацией ленинской биографии. Только факты. Что же касается фигуры самого Ленина, то напомню лишь слова его злейшего противника Карла Каутского: "Надо быть сумасшедшим, чтобы отрицать величие Ленина".

- В советские времена историк был не свободен от идеологических пут. Но он и ныне от них не свободен, и чтобы убедиться в этом, достаточно перелистать некоторые школьные учебники по истории. Вы ощущаете сегодня на себе пресс господствующих теорий, "правильных" концепций?

Нет, все это меня не затрагивает. Тут ведь многое зависит от тебя самого. Помните, как сказано у Салтыкова-Щедрина? "И времена были бы не такими подлыми, если бы мы сами не были такими подлецами". В любые времена можно оставаться порядочным человеком, не идти против совести и своих убеждений. Но я никого не осуждаю...

Уволен за "белогвардейщину"

В 1979 году журнал "Юность" напечатал роман-хронику "Февраль" - документальное повествование о февральской революции. Его авторами были Михаил Шатров и Владлен Логинов. Публикация вызвала гнев высокого партийного начальства. За "объективистский подход к истории, принижение роли большевистской партии" роман был объявлен "белогвардейским". Его книжный тираж пустили под нож. "Я в ту пору был сотрудником отдела истории Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, - рассказывает Логинов, - и за "литературную белогвардейщину" меня поперли с работы". Недавно вышла в свет книга "В Политбюро ЦК КПСС". Ее автор, Анатолий Черняев, более двадцати лет работал в аппарате ЦК и вел подробнейший дневник. "Из этой книги, - говорит Логинов, - я узнал, что мое "дело" слушалось на самом верху. Кстати, Черняев и помог мне потом устроиться на работу, поскольку меня никуда не брали".

Текущая страница: 1 (всего у книги 43 страниц) [доступный отрывок для чтения: 29 страниц]

Шрифт:

100% +

Владлен Логинов
Неизвестный Ленин

Глава 1
Возвращение

«Я люблю свою профессию…»

В 1902 году, когда Ленин и Крупская жили в Лондоне, они нередко заходили в тамошний зоопарк и, как рассказывала Надежда Константиновна, подолгу простаивали перед клеткой белого волка. Все звери с течением времени привыкают к клетке: медведи, тигры, львы, объяснил нам сторож. Только белый волк с русского севера никогда не привыкает к клетке – и день и ночь бьется о железные прутья решетки. Этого русского волка Крупская и вспомнила спустя 15 лет, зимой 1916/17 года, в Цюрихе…1
См.: Платтен Ф. Ленин. Из эмиграции в Россию. М., 1990. С. 118.

«В половине февраля , – пишет Крупская, – Ильичу понадобилось поработать в цюрихских библиотеках, и мы поехали туда на пару недель, а потом все откладывали да откладывали свое возвращение в Берн да так и остались жить в Цюрихе…

Жилье сняли у семьи социал-демократа сапожника Каммерера в старом – чуть ли не XVI века – мрачном доме. Комната была длинной, неудобной, с окном, выходившим во двор. А так как в подвале работала еще и колбасная фабричка, то со двора воняло тухлятиной и форточку открывали только ночью. «Можно было, – пишет Надежда Константиновна, – за те же деньги получить лучшую комнату, но мы дорожили хозяевами…

Квартира была поистине интернациональная: в двух комнатах жили хозяева, в одной – жена немецкого солдата-булочника с детьми, в другой – какой-то итальянец, в третьей – австрийские актеры с изумительной рыжей кошкой, в четвертой – мы, россияне. Никаким шовинизмом не пахло…»3
Воспоминания о В.И.Ленине. В пяти томах. Изд. 3-е. М., 1984. Т. 1. С. 421.

Первые пару месяцев продолжали ходить к фрау Прелог обедать. После смерти в марте 1915 года Елизаветы Васильевны – матери Надежды Константиновны, они питались в Берне в дешевой (65 сантимов за обед) студенческой столовой. И после такой кухни еда венской поварихи очень нравилась. Публика, столовавшаяся у нее, была довольно пестрой. Тут была и больничная сиделка, и проститутка, и какие-то явно уголовные типы. «Очень скоро мы почувствовали, – пишет Крупская, – что попали… в самое что ни на есть цюрихское “дно”… Нас никто не стеснялся и, надо сказать, в разговорах этой публики было гораздо более человеческого, живого, чем в чинных столовых какого-нибудь приличного отеля». Но было очевидно, что тут «легко можно влипнуть в какую-нибудь дикую историю»4
Там же. С. 420, 421.

А для эмигрантов это было вдвойне небезопасно.

Поэтому от услуг фрау Прелог пришлось отказаться. Тем более что новая хозяйка, фрау Каммерер, умудрилась научить Надежду Константиновну тому, чему за все годы эмиграции не смогла обучить ее мать: как быстро, дешево и сытно готовить обед и ужин. «Однажды, – рассказывает Крупская, – во время того, как мы с хозяйкой поджаривали в кухне на газовой плите каждая свой кусок мяса, хозяйка возмущенно воскликнула: “Солдатам надо обратить оружие против своих правительств!” После этого Ильич и слышать не хотел о том, чтобы менять комнату»5
Платтен Ф. Ленин. Из эмиграции в Россию. С. 117.

Иногда ходили в гости. В Берне, где рядом жили Зиновьевы, Арманд, Шкловские, это случалось чаще. Особенно привязался Владимир Ильич к Стёпке – сыну Зиновьевых. И в июне 1916 года, уже из Цюриха, Ленин писал: «…привет Стёпке, который, должно быть, так уже вырос, что к потолку подбросить я его не смогу!»6
Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 49. С. 256.

Ну, а в Цюрихе захаживали к Харитоновым, дочке которых в феврале 1917 года исполнилось лишь два годика.

В этот день – воскресенье 11 февраля (29 января) – Владимир Ильич и Надежда Константиновна загодя пошли покупать подарок. «В магазине игрушек, – рассказывал потом сам Ленин, – у нас глаза разбежались. Смотрим: на полках и стойках кругом множество всяких игрушек; мы растерялись, не знали, что и выбрать. “Купим вон ту красивую куклу”, – говорит Надя. “Нет, не пойдет, – отвечаю я, – не станем мы покупать куклу, поищем что-нибудь поинтереснее” Продавец все подавал нам игрушки: тут были и зайцы, и кролики, и котята, и мячи и т. д. “Нет, – говорю, – все не то” Осматриваю полку за полкой и вдруг на самой верхней полке вижу вот эту самую собачонку. Одно ушко у нее торчит кверху, на шее красная ленточка с бубенцом, острая мордочка, и такой у нее шельмоватый р-р-революционный вид. “Вот, – говорю я Наде, – эту собачку мы и возьмем!”

– Ну, какова? Нравится? – Владимир Ильич, вспоминает уже сама Харитонова, при этом так заразительно смеялся, показывая нам игрушку со всех сторон и любуясь ею сам, что мы все пришли в восторг»7
См.: Воспоминания о В.И.Ленине. Т. 2. С. 361, 362.

В обычные дни распорядок дня был достаточно однообразным. С 9 часов – библиотека. С 12 до 1 часа, когда ее закрывали на обед, шли домой. К 1 часу вновь возвращались в читальный зал и сидели там до шести, до закрытия. По четвергам, когда библиотека после обеда не работала, уходили на гору – Цюрихберг. «Ильич обычно покупал две голубые плитки шоколада с калеными орехами по 15 сантимов… и мы шли на гору. Было у нас там излюбленное место в самой чаще, где не бывало публики, и там, лежа на траве, Ильич усердно читал».

В общем, работал Владимир Ильич много. Здесь, в Цюрихе, он написал для очередных номеров «Социал-Демократа» и «Сборника “Социал-Демократа”» множество статей. Среди них – «О брошюре Юниуса», «Итоги дискуссии о самоопределении», «Империализм и раскол социал-демократии», «О “программе мира”», «О сепаратном мире» и др.

Конечно, писалось это, как он сам выразился – в состоянии крайней усталости «и в дурном расположении духа». Такое состояние, как, например, у Зиновьева, могло бы принять хронический характер, если бы… Если бы не было у Владимира Ильича своеобразной «отдушины». Если бы его рабочий день в библиотеке зачастую не заканчивался «философскими чтениями»…

Ленин переводит на русский язык и конспектирует их труды, выписывая иногда целиком многие страницы текста. Но менее всего он походил на ортодоксального адепта, восторженно внимающего великим учителям. «Великие кажутся нам великими, – записывает он девиз газеты «Парижские Революции» (1789–1794), – лишь потому, что мы сами стоим на коленях»9
Там же. Т. 29. С. 18.

Странички его записей часто разделены по вертикали пополам. Слева – конспект, справа – не только реплики, но и размышления, спор с только что прочитанным. Тут и критические заметки в адрес Маркса и Энгельса10
Там же. С. 23, 33.

И несогласие с теми или иными идеями Гегеля, Канта. Иными словами, это своеобразные диалоги с величайшими мыслителями.

К классикам он относился с глубочайшим уважением, старался понять не только суть идей, но и логику их размышлений. «Метко!», «Очень хорошо», «Замечательно!», «Глубоко верно!», «Прелестно сказано!» – это реплики на полях в адрес материалиста Фейербаха. «Гениальна основная идея», «Очень глубокая и верная мысль», «Остроумно и умно!», «Замечательно!» – а это об идеалисте Гегеле11
Там же. С. 59, 60, 63; 81, 98, 131, 237.

Центральное место в «философских тетрадях» занимает главное сочинение Гегеля «Наука логики». Ленин штудирует все три ее составные части – «Учение о бытии», «Учение о сущности» и «Учение о понятии», в которых анализируются законы, категории, элементы диалектики. И тут пометки его не всегда комплиментарны. Есть, в частности, среди них фраза, мимо которой не проходит ни один околофилософский «лениноед». В «Лекциях по истории философии» Гегель подвергает разносной критике древнегреческого материалиста и атеиста Эпикура. Выхватив у него фразу о том, что душа есть лишь «известное собрание атомов», Гегель, походя, ядовито замечает, что вся теория познания Эпикура – «скудна», а то, что он пишет об этом – «пустые слова».

В ответ на это Ленин пишет: Эпикур размышлял о тайнах мироздания за 2 тысячи лет до Гегеля. И многие его мысли «это гениальные догадки», определившие позднее «пути науке». По существу «Гегель обошел теорию познания Эпикура и заговорил о другом, чего Эпикур здесь не касается… Все будет [скудно], если исказить и обокрасть… Гегель просто ругает Эпикура». Это не что иное, как «клеветы на материализм».

И когда Гегель еще и еще раз в этой опубликованной работе пишет, что размышления Эпикура – «жалкие мысли», ибо нет в его картине мира места для бога, для «мудрости творца», Ленин срывается, как срывается болельщик, когда его любимый нападающий с десяти шагов бьет мимо ворот. И на полях конспекта, после нескольких десятков реплик – «Замечательно верно и глубоко», «Очень верно и важно», «Очень хорошо и образно», «Умно и остроумно» появляется запись: «Бога жалко!! Сволочь идеалистическая!!»12
Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т. 29 С. 263, 266, 267.

Это никогда не предназначалось для печати и было лишь сугубо личным эмоциональным выражением досады на великого и почитаемого философа, позволившего себе столь мелкое высокомерие.

Что же касается отношения к Гегелю, то в этих же пометках Владимир Ильич пишет: «Умный идеализм ближе к умному материализму, чем глупый материализм». Гегелевский идеализм «подошел вплотную к материализму, частью даже превратился в него»13
Там же. С. 248, 250.

Читая записи Владимира Ильича, лишний раз убеждаешься, что философия – это культура сомнения и созидания. Но и в том и в другом случае она антидогматична. Поэтому вывод Владимира Ильича парадоксален: «Итог и резюме, последнее слово и суть логики Гегеля есть диалектический метод – это крайне замечательно. И еще одно: в этом самом идеалистическом произведении Гегеля всего меньше идеализма, всего больше материализма. “Противоречиво”, но факт!»

И совсем, казалось бы, крамольное для ортодоксального уха: «Мысль о превращении идеального в реальное глубока: очень важна для истории. Но и в личной жизни человека видно, что тут много правды… Различие идеального от реального тоже не безусловно»; «…мир не удовлетворяет человека и человек своим действием решает изменить его». Иными словами, «сознание человека не только отражает объективный мир, но и творит его». А посему, пишет Ленин в другом месте, «продолжение дела Гегеля и Маркса должно состоять в диалектической обработке истории человеческой мысли, науки и техники»14
Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т. 29 С. 104, 131, 194, 195, 215.

Знал бы он, что пройдет два десятка лет и все эти «гегелевские штучки» будут выведены официальными «теоретиками» за рамки – упрощенной для всеобщего понимания – марксистской философии в силу их «непонятности», а диалектика – важнейший инструмент познания действительности – частенько превратится в схоластику, в умение уйти от ответа и запутать самый простой вопрос.

Так что Владимир Ильич в свое время справедливо заметил: «Прав был философ Гегель, ей-богу: жизнь идет вперед противоречиями и живые противоречия во много раз богаче, разностороннее, содержательнее, чем уму человека спервоначалу кажется»15
Там же. Т. 47. С. 219.

Тогда, в 1916 году, Ленин записал: «Нельзя вполне понять “Капитала” Маркса и особенно его 1 главы, не проштудировав и не поняв всей Логики Гегеля. Следовательно, никто из марксистов не понял Маркса ½ века спустя!!»16
Там же. Т. 29. С. 162.

Гегель действительно сложен, и сам Владимир Ильич иногда помечает: «Темна вода!», «Эти части работы следовало бы назвать: лучшее средство для получения головной боли!»17
Там же. С. 104, 158.

Но, как говорится, «лучше с умным потерять, чем с дураком найти». Только глупый человек может испытывать дискомфорт от общения с интеллектуально превосходящим собеседником. Наоборот, для человека умного такой разговор – и школа ума, и удовольствие. Такой диалог устанавливает, как выражался Достоевский, столь «высокий градус» мысли, столь высокую интеллектуальную планку, что этот уровень мышления неизбежно проявляется и при переходе от триад Гегеля или монад Лейбница к решению тех самых «дел» и «делишек», которое обязан брать на себя человек, избравший «профессию» лидера.

Среди многих фраз и афоризмов, выписанных Лениным, есть одна, принадлежавшая Аристотелю: «Лишь после того, как все необходимое было налицо… люди начали философствовать»18
Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т. 29 С. 82.

Так что, несмотря на удовольствие, получаемое от общения с великими мыслителями, о хлебе насущном надо было думать ежедневно.

В первый год войны проблемы «финансов» не было. В апреле 1913 года у Елизаветы Васильевны Крупской умерла в Новочеркасске сестра – О.В.Тистрова, классная дама, скопившая за 30 лет педагогической деятельности 4 тысячи рублей. Эту сумму, вместе с серебряными ложками, иконами, она завещала Елизавете Васильевне. Денежную часть наследства перевели в один из банков Кракова, где жили Владимир Ильич, Надежда Константиновна и ее мать. Однако, с началом войны – как имущество подданных враждебной страны – эти деньги подлежали секвестру. Лишь с помощью ловкого венского маклера, взявшего за услуги половину, оставшиеся две тысячи удалось получить. На эти деньги, вспоминала Крупская, они и жили19
См.: Воспоминания о В.И.Ленине. Т. 1. С. 396.

Однако уже в конце 1915 года Надежда Константиновна пишет М.И.Ульяновой: «У нас скоро прекращаются все старые источники существования, и вопрос о заработке встает довольно остро… Надо думать о литературном заработке»20
Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т. 55. С. 454.

Как раз в это время Владимир Ильич завершил работу над книжкой «Новые данные о законах развития капитализма в земледелии. Вып. 1. Капитализм и земледелие в США». В ней анализировались новейшие статистические данные, полученные им из Америки. В начале 1916 года работа была отправлена в Петроград А.М. Горькому для ее легального издания. Туда же послали и объемистую брошюру Крупской «Народное образование и демократия», в которой европейская школа критиковалась за «обезличивание ученика» и подавление его способности к самостоятельному мышлению.

Владимир Ильич принялся за продолжение своего исследования, за второй выпуск – о земледелии Германии и Австро-Венгрии. Но вскоре выяснилось, что эту работу следует отложить, ибо есть более реальный и срочный заказ.

В конце 1915 года Горький написал в Париж Михаилу Покровскому, что петроградское издательство «Парус» намерено выпустить серию брошюр «Европа до и во время войны». И Алексей Максимович предлагал большевикам-эмигрантам взять авторскую работу на себя. Предложение приняли: Покровский и Лозовский должны были писать о Франции, Ротштейн – об Англии, Луначарский – об Италии, Ларин – о Германии, Зиновьев – об Австро-Венгрии, Павлович – о внеевропейских странах. «Но сразу, – вспоминал М.Н. Покровский, – стал вопрос о вводной брошюре, дающей смысл и освещение всей серии: брошюре об империализме. И ясно было с первого же взгляда, что кроме Ленина некому ее писать»21
Покровский М.Н. Октябрьская революция. Сб. статей. 1917–1927. М., 1929.
С. 67.

Владимир Ильич согласился, ибо тема была для него не новой. Еще в шушенской ссылке он штудировал новейшую литературу об эволюции современного капитализма. Писал об этом статьи. В 1904 году переводил книгу Д.А.Гобсона «Империализм». А оказавшись вновь в Швейцарии, приступил к изучению данного круга проблем в бернских, а затем цюрихских библиотеках. Поэтому уже 11 января 1916 года Ленин написал Горькому: «Сажусь за работу над брошюрой об империализме»22
Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т. 49. С. 170.

Объем работы, проделанной им, трудно учесть – среди новейшей литературы было множество дилетантского хлама, который отбрасывался сразу. Но в 20 «Тетрадях по империализму» содержались выписки: из 148 книг (в том числе 106 на немецком языке, 23 – на французском, 17 – на английском и 2 в русских переводах); из 232 статей (206 немецких, 13 французских и 13 английских), помещенных в 49 периодических изданиях (34 немецких, 7 французских, 8 английских)23
Там же. Т. 28. C. VIII.

В июне 1916 года работа «Империализм, как новейший этап капитализма» была завершена. Пожалуй, главная трудность заключалась в том, чтобы уложить собранный материал в рамки пятилистной книжки, сохраняя при этом легальность и популярность жанра. И когда издатели, вопреки прежней договоренности, потребовали – по примеру других брошюр – сократить объем работы до трех листов, Владимир Ильич отказался. «Весь материал, план и большая часть работы, – пишет он Покровскому, – были уже окончены по заказанному плану на 5 листов (200 страничек рукописных), так что сжать еще раз до 3-х листов было абсолютно невозможно… Подзаголовок “Популярный очерк” безусловно необходим, ибо ряд важных материй изложен применительно к такому характеру работы… Изо всех сил применялся к “строгостям” [цензуре]: трудно для меня это ужасно, чувствую, что неровностей тьма из-за этого. Ничего уж не поделаешь!»24
Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т. 49. С. 256, 259.

2 июля он посылает рукопись заказной бандеролью Покровскому во Францию. И как раз именно в это время болезнь Крупской, ее, как она выражалась, «б аз едка», вновь обострилась и надо было немедленно ехать в горы. Буквально через несколько дней они отправились в кантон Сен-Галлен, неподалеку от Цюриха, и поселились километрах в восьми от станции Флумс, в доме отдыха Чудивизе, совсем близко к снежным вершинам.

«Дом отдыха, – вспоминала Надежда Константиновна, – был самый дешевый, 2½ франка в день с человека… Утром давали кофе с молоком и хлеб с маслом и сыром, но без сахара, в обед – молочный суп, что-нибудь из творога и молока на третье, в 4 часа опять кофе с молоком, вечером еще что-нибудь молочное. Первые дни мы прямо взвыли от этого молочного лечения, но потом дополняли его едой малины и черники, которые росли кругом в громадном количестве.

Комната наша была чиста, освещенная электричеством, безобстановочная, убирать ее надо было самим и сапоги надо было чистить самим. Последнюю функцию взял на себя, подражая швейцарцам, Владимир Ильич и каждое утро забирал мои и свои горные сапоги и отправлялся с ними под навес, где полагалось чистить сапоги, пересмеивался с другими чистильщиками и так усердствовал, что раз даже при общем хохоте смахнул стоявшую тут же плетеную корзину с целой кучей пустых пивных бутылок»25

Они много гуляли по горным тропам. Владимир Ильич обговаривал свои статьи, а потом садился и записывал их. Самочувствие Надежды Константиновны значительно улучшилось, и они уже думали о возвращении в Цюрих26
В.И.Ленин. Неизвестные документы. 1891–1922. М., 1999. С. 189.

Но пришло печальное известие…

25 (12) июля 1916 года, на даче в Больших Юкках, близ финской границы, на руках у Анны и Марии, на 82-м году жизни скончалась мать – Мария Александровна Ульянова. Тело ее перевезли в Петроград и похоронили рядом с могилой дочери Ольги. Гроб несли Марк Елизаров и Владимир Бонч-Бруевич. Владимир Ильич наверняка вспомнил, как за четверть века до этого, 10 мая 1891 года, он шел за гробом Ольги, поддерживая под руку тихую, натянутую, как струна, мать. Они шли «молча, опуская глаза, подавленные до последней степени нелепостью, дикостью, бессмысленностью утраты… Просто как-то не верилось самому себе [точь-в-точь как не веришь самому себе, когда находишься под свежим впечатлением смерти близкого человека]… Когда идешь за покойником, – писал тогда Владимир Ильич, – расплакаться всего легче именно в том случае, если начинают говорить слова сожаления…»27
Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т. 4. С. 346–347.

Вот и теперь, получив известие о смерти матери, он не стал никому сообщать об этом. Ему не хотелось слушать ни слов сожаления, ни слов сочувствия. Владимир Ильич написал лишь два письма сестрам в Питер и «видно было, – вспоминала Анна Ильинична, – какая тяжелая это была для него утрата, как больно он ее переживал и сколько нежности проявил к нам, тоже подавленным этой кончиной»28
Там же. Т. 55. C. XXX.

Психологи знают – наилучший выход из стрессового состояния дает работа. Поэтому в Цюрих решили пока не возвращаться, а остаться здесь – в Чудивизе. «В доме отдыха, – пишет Крупская, – где цена за содержание 2½ франка с человека, “порядочная” публика не селилась». А от швейцарских трудяг, с их сдержанностью и тактом, можно было не опасаться ни досужих расспросов, ни навязчивых собеседников.

И опять они бродили вдвоем по безлюдным горным тропам. И вновь он обговаривал свои статьи. Потом, вернувшись, садился к окну и убористым почерком записывал их. Дом был старый, деревянный, со скрипучими ступеньками. А под окном, по вечерам, «хозяйский сын играл на гармонии и отдыхающие плясали во всю. Часов до одиннадцати раздавался топот пляшущих»29
Воспоминания о В.И.Ленине. Т. 1. С. 426.

Но беспокоило совсем не это…

В августе Юрий Пятаков, которому в те дни исполнилось 26 лет, прислал статью «Пролетариат и “право наций на самоопределение…”». Владимир Ильич был рад, когда Пятаков и Евгения Бош, бежавшие из сибирской ссылки через Японию и США, в феврале 1915 года появились в Берне. Вместе с Лениным «японцы» стали издавать журнал «Коммунист». Но вскоре стало очевидным, что по ряду вопросов их позиции расходятся. Началось выяснение отношений. И присланная Пятаковым статья показала, что «молодые» абсолютно не воспринимали критики, а часто и не вполне понимали ее. «Говорим мимо друг друга»30
Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т. 49. С. 346.

, – заметил Владимир Ильич. Было в этом что-то от молодости, но гораздо больше – от теоретического дилетантизма.

Если суммировать статьи и письма Ленина и его оппонентов, то суть разногласий состояла в следующем…

То, что в империалистическую эпоху рамки демократических свобод, как правило, суживались – признавали обе стороны. Используя экономическую зависимость и придавленность массы населения, буржуазия умело манипулирует голосами избирателей. Добиваясь необходимых ей решений, она – и прямо и косвенно – подкупает государственных чиновников и само правительство, проституируя тем самым все и всякие «права человека».

Никто не отрицал и того, что в начале XX столетия под видом «защиты отечества» ведутся, как правило, войны за передел сфер влияния. И уж тем более все понимали, что за тягой угнетенных народов к самоопределению зачастую скрывалась эгоистическая политика национальной буржуазии, стремление к стравливанию различных национальностей, а также мещанское убеждение в том, что «наши клопы – лучшие в мире!»

Но значит ли это, как полагал Пятаков, что из факта «неосуществимости» полной демократии в эпоху империализма вытекает отрицание демократии как таковой? Что из факта корыстности национальной буржуазии вытекает отрицание борьбы за самоопределение наций? И значит ли, что понимание сути происходящей империалистической бойни ведет к отрицанию всяких войн вообще? На все три вопроса Ленин дает отрицательный ответ. Он решает опубликовать статью Пятакова в «Сборнике “Социал-Демократа”» № 3, сопроводив ее своей статьей «О карикатуре на марксизм и об “империалистическом экономизме”».

«“Революционной социал-демократии, – пишет Ленин, – никто не скомпрометирует, если она сама себя не скомпрометирует”. Это изречение всегда приходится вспоминать и иметь в виду», когда на то или иное теоретическое положение марксизма, «кроме прямых и серьезных врагов… “набрасываются” такие друзья, которые безнадежно его компрометируют – по-русски: срамят – превращая его в карикатуру»31
Там же. Т. 30. С. 77.

Проблема Пятакова – непонимание диалектики жизни. «Он хочет отрицание защиты отечества превратить в шаблон, вывести не из конкретно-исторической особенности данной войны, а “вобче”. Это не марксизм»32
Там же. С. 65.

Ленин поясняет: «Войны вещь архипестрая, разнообразная, сложная. С общим шаблоном подходить нельзя». Он уточняет: «Мы вовсе не против вообще “защиты отечества”, не против вообще “оборонительных войн”. Никогда этого вздора ни в одной резолюции (и ни в одной моей статье) не найдете. Мы против защиты отечества и обороны в империалистической войне…»33
Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т. 49. С. 288, 369.

Если с обеих сторон, как это было в древности между Римом и Карфагеном, а теперь – между Англией и Германией, целью войны является грабеж: борьба за колонии, за рынки и т. п., тогда отношение к войне подпадает под правило: если «2 вора дерутся, пусть оба гибнут»34
Там же. С. 370.

А чтобы спасти от неизбежной гибели в такой войне миллионы людей, необходимо повернуть оружие против зачинщиков этой бойни. Против правительства своей страны.

В нашей нынешней «исторической публицистике» довольно часто (иногда по незнанию, но, как правило, по умыслу) подменяют «поражение своего правительства» – «поражением России». Между тем, «поражение правительства», а проще – его свержение означает совершенно иное.

Даже из школьного курса истории известно, что «поражение правительства», т. е. свержение короля в 1793 году во Франции стало прологом к триумфальному шествию революционной французской армии по Европе. Да и Гучков с офицерами-заговорщиками, намеревавшийся осенью 1916 года добиться насильственного отречения Николая II и отставки его кабинета, тоже полагал, что это предотвратит поражение России.

Разница заключалась в том, что Гучков хотел использовать дворцовый переворот для продолжения войны. А большевики видели в свержении правительства возможность революционного выхода из кровавой бойни. Ибо «всякий победный шаг революции спасет сотни тысяч и миллионы людей от смерти, от разорения и голода»35
Там же. Т. 31. С. 295.

Причем речь шла, подчеркивал Ленин, не о «саботаже войны», не об убийстве царских министров, подобно тому, как в октябре 1916 года Фридрих Адлер застрелил австрийского премьера. Такого рода акции, считал Владимир Ильич, – вредны. Он был убежден, что «только массовое движение можно рассматривать как политическую борьбу… Не терроризм, а систематическая, длительная, самоотверженная работа революционной пропаганды и агитации, демонстрации и т. д. и т. д…. против империалистов, против собственных правительств, против войны – вот что нужно»36
Там же. Т. 49. С. 14, 312,313.

И это должны делать, полагал Ленин, не только большевики России, интернационалисты «не одной только нации», а всех воюющих государств, как уже делают К. Либкнехт, Р. Люксембург в Германии, Ф. Лорио, А. Гильбо во Франции, Д. Серрати, А. Грамши в Италии, Д. Маклин в Англии, Ю. Дебс в США и другие.

Но вместе с тем необходимо помнить, что в империалистическую эпоху могут быть и справедливые, оборонительные, революционные войны. И если, к примеру, вопрос стоит «о свержении чуженационального ига» – воевать надо. Так что «если во время войны, – заключает Владимир Ильич, – речь идет о защите демократии или о борьбе против ига, угнетающего нацию, я нисколько не против такой войны и не боюсь слов “защита отечества”, когда они относятся к этого рода войне или восстанию»37
Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т. 49. С. 288, 324; Т. 30. С. 262.

Что касается демократии, то и при империализме нельзя отрицать «возможность полнейшей демократии внутри нации богатейшей при сохранении ее господства над нациями зависимыми. Так было в древней Греции, – поясняет Ленин, – на почве рабства». Но главное, «социализм невозможен без демократии в двух смыслах: (1) нельзя пролетариату совершить социалистическую революцию, если он не подготовляется к ней борьбой за демократию; (2) нельзя победившему социализму удержать своей победы и привести человечество к отмиранию государства без осуществления полностью демократии». И даже диктатура пролетариата «вполне совместима с демократией полной, всесторонней… (вопреки вульгарному мнению)»38
Там же. Т. 30. С. 128, 386; Т. 49. С. 380.

Конечно, все «разговоры о “правах” кажутся смешными во время войны, – пишет Ленин, – ибо всякая война ставит прямое и непосредственное насилие на место права…» Именно мировая война, утверждает он, породила «эпоху штыка»: «Это факт, значит, и таким оружием надо бороться». Но при этом надо всегда помнить, что «в нашем идеале нет места насилию над людьми». Поэтому, когда Пятаков и его ужасно левые друзья, отвергая право наций на самоопределение, заявили, что надо ориентироваться на экономическую целесообразность, а «воля и симпатии населения» являются «исторически неправомерной сентиментальностью», Ленин ответил, что подобные взгляды не имеют никакого отношения к марксизму и являются ничем иным, как «империалистическим экономизмом». «…Неловко разжевывать азбуку марксизма, – заключает Владимир Ильич, – но как же быть, когда П.Киевский [Ю.Пятаков] не знает ее?»39
Там же. Т. 30. С. 68, 69, 122, 127;Т. 49. С. 27.

Прошел месяц их пребывания в Чудивизе. Никаких сведений о судьбе брошюры об империализме не поступало. Лишь в начале августа выясняется, что рукопись задержана французской цензурой. Цензоров, видимо, насторожило обилие немецких источников и статистических данных («ах, эти немцы! – шутливо замечает Владимир Ильич, – ведь они виноваты в пропаже! Хоть бы французы победили их!»40
Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т. 49. С. 274.

). Пришлось заново переписывать 200 страниц и еще раз отправить их, используя на сей раз конспиративные каналы связи «Социал-Демократа»41
Там же. С. 265, 266, 274.

После шестинедельного пребывания в горах Надежда Константиновна совсем поправилась. И в начале сентября решили вернуться в Цюрих. В Чудивизе существовал свой обычай проводов. Часов в шесть утра звонил колокол, собирались отдыхающие и «пели прощальную песню про кукушку какую-то. Каждый куплет, – пишет Крупская, – кончался словами: “Прощай, кукушка!”». Вот и в это утро все «санаторы» собрались на проводы двух русских и спели традиционную «кукушку». «Спускаясь вниз через лес, – продолжает Крупская, – Владимир Ильич вдруг увидел белые грибы и, несмотря на то, что шел дождь, принялся с азартом за их сбор… Мы вымокли до костей, но грибов набрали целый мешок. Запоздали, конечно, к поезду, и пришлось часа два сидеть на станции в ожидании следующего…»42
Воспоминания о В.И.Ленине. Т. 1. С. 427.

В Цюрихе выяснилось, что рукопись об империализме в Питере получена, но издательские редакторы, среди которых преобладали меньшевики, вычеркнули всю полемику с Каутским и Мартовым. И это было уже не обычной литературной редакцией, на которую Владимир Ильич дал полное согласие, а вторжением в авторский замысел, продолжением тех политических «игр», точнее – склок, в которые нередко превращалась полемика большевиков с меньшевиками и наоборот.

Выбор редакции

Как составить объяснительную записку (пошаговая инструкция, примеры)

Что такое объяснительная записка? Как правильно написать объяснительную записку начальнику на работе за отсутствие на рабочем месте или...

Информация о налоговой декларации Когда и куда подавать

Общее налоговое правило по подоходному налогу гласит, что НДФЛ попадают в государственную казну автоматически. Это значит, что за...

«Школьная монетизация» или как воспитать быдло-поколение NEXT?

Фото: Денис Медведев / PhotoXPress.RUВесело грызть гранит науки! Было бы на что. С 1 января 2011 г. у нас опять начнётся новая жизнь....

Все случаи постановки тире

Между подлежащим (группой подлежащего) и сказуемым (группой сказуемого) из всех знаков препинания употребляется только тире. ставится на...

Что такое причастия и деепричастия, их отличительные признаки и суффиксы

В русском языке существуют особенные части речи, примыкающие к существительному или глаголу. Некоторые языковеды считают их особыми...

Какие буквы не обозначают звуков в русском языке?

Задумывались ли вы о том, что в русском алфавите есть буквы, которых вполне можно было бы обойтись? Зачем же они нужны?Ъ и ЬТвердый и...

Какие буквы не обозначают звуков в русском языке?

Гранатовый соус: как приготовить и с чем сочетать?

Наршараб – это кисло-сладкий гранатовый соус – один из знаменитых ингредиентов кавказской кулинарии. Он легко станет любимым продуктом и...

Как приготовить самые вкусные блюда из шампиньонов Что можно сделать из королевского шампиньона диетическое

Пикантную закуску можно приготовить для праздника или встречи гостей. Приготовление: Отрежьте ножки от шляпок, посолите их и обжарьте на...

Новое