Борьба Москвы и Твери за лидерство над Северной Русью проходила на фоне усиления Литовского княжества. Князь Витень смог одолеть соперников, подчинил себе племенную знать. Он выкупил у немецких рыцарей Полоцк. Витеня убил его же полководец Гедимин (некоторые источники называют его сыном или братом Витеня), который продолжил политику предшественника. Его дружины легко захватили распавшееся Турово-Пинское княжество. Гедимин женил сына Ольгерда на дочери витебского князя, когда тот умер, Витебск отошёл Гедимину и Ольгерду.

В это время развалилось «Русское королевство» галицко-волынского князя Юрия Львовича. «Король» Юрий Львович активно участвовал в войнах западных владык, напрасно тратя и так подорванные силы юго-западной Руси. Наследовали Юрию его сыновья Андрей и Лев. Гедимин быстро окрутил Андрея, сосватав его дочь за своего сына Любарта. Любарт Гедиминович (принял православие под именем Дмитрия) получил удел – князь луцкий и любарский (восточноволынский). В итоге он стал последним правителем единого Галицко-Волынского княжества.

Усиление Литвы и укрепление позиций западных держав в Галицко-Волынском княжестве обеспокоили Узбека. Южная Русь платила ему дань, и уступать её он не собирался. Поэтому он продолжил свою политику по установлению порядка на Северной Руси. Тут ему способствовал митрополит Пётр. По царской воле митрополит договорился о браке младшего сына убитого тверского князя Михаила, Константина с дочерью Юрия Московского. Этот брак должен был остановить кровную вражду между Тверью и Москвой.

Однако сам Юрий Данилович оказался в затруднительном положении. От первого брака он имел только дочь. Вторая жена Агафья-Кончака была отравлена. Церковь в то время была категорически против третьего брака. К тому же Узбек, наказав Тверь, ослабил её, политическая цель была реализована. Юрий Московский был более не интересен ордынскому владыке. Теперь, согласно стратегии «разделяй и властвуй», следовало поддержать Тверь. Это должно было восстановить баланс сил.

Царь Узбек, сначала подыграв Москве, теперь совершил поворот в обратную сторону. Он взял под своё покровительство Дмитрия Михайловича. Новый же тверской князь не собирался мириться с Юрием Московским, которого считал главным виновником гибели своего отца. Человек он был весьма жесткий – летописи сообщают его прозвище Звериные Очи. Позднее прозвание несколько смягчили – Грозные Очи. Почувствовав политический поворот в Сарае, Дмитрий сразу воспрянул духом и хотел отомстить за отца и вернуть владимирский стол. Тверские бояре возобновили политическую игру в Орде.

Одновременно Узбек решил вовлечь в свою игру и Литву. В 1320 году Тверь, выполняя волю ордынского царя, заслала в Литву сватов. Неженатый Дмитрий показался Узбеку хорошей кандидатурой для реализации его планов. Дмитрий взял в жены дочь Гедимина Марию. В Твери была большая радость. Дмитрий был в чести у хана и установил союз с Литвой.

У Юрия же дела шли всё хуже. В 1320 году умер его брат Борис, который был князем Нижнего Новгорода и Городца. Чтобы оставить удел под властью Даниловичей, Юрий направил в Сарай Ивана Калиту. Однако Узбек думал по иному, он не хотел присоединения Нижнего Новгорода и Городца к Москве, князем которой был Иван. Ярлыка не дал и оставил Ивана при себе, чтобы оценить московского князя.

Ситуация для Юрия осложнялась и тем, что временно замирив Русь, Узбек хотел навести порядок в налогообложении. Но проблема оказалась слишком запущенной и фактически нереализуемой в старых рамках. Дань в прежнем объёме платить было невозможно. Ярославские, ростовские, суздальские, белозерские, рязанские земли распались на уделы, которые были сильно разорены и продолжались подвергаться регулярному опустошению. Люди из этих земель стали уходить на более безопасные территории, защищённые расстоянием, лесами и болотами. Уходили в Московскую, Тверскую, Новгородскую земли. А размер ордынского выхода для этих территорий был определён в раннее время. Долги росли. Узбек, требуя выплат, направлял на русские земли «посольства», фактически карательные экспедиции. «Лютые послы», выколачивая недоимки, свирепствовали, что только усиливало бегство людей. Получался замкнутый порочный круг.

Узбек также давил на великого князя Юрия. К нему прибыл посол Байдера, который бесчинствовал во Владимире. Однако Юрий не мог выправить эту ситуацию. Он был больше воином, чем хозяйственником. Раньше хозяйственными, финансовыми вопросами занимался Иван, но его теперь рядом не было. В Ростове жители устали от бесчинств и восстали, выгнали «злых татар». Это рассердило ордынского царя, он стал думать, что Юрий не справляется со своими обязанностями.

В 1321 году в Кашине, уделе тверского князя, ордынцы собирали дань, но не смогли выбить все. Пожаловались великому князю. Юрий решил, что удачный повод, чтобы окоротить соперника. Собрал войско и выступил на Тверь. Дмитрий Звериные Очи вывел навстречу рать. Войска снова стали друг против друга на берегах Волги. Обошлось без битвы. Юрий не хотел сражения, это была демонстрация. Дмитрий опасался первый вступить в бой, москвичи выполняли ордынскую волю. Было заключено соглашение. Тверь признала власть Юрия Даниловича и выплатила ордынский долг – 2 тыс. рублей. Юрий Московский, вместо того, чтобы сразу отвезти тверскую дань в Золотую Орду, отвёз её к брату в Великий Новгород и через купцов пустил её в оборот, планируя получить дополнительную прибыль. Это был ещё одни шаг, который разгневал ордынского хана. К тому же в самой Орде потерпела поражение промосковская партия в лице Кавдыгая. У покровителя Юрия Кавдыгая были сильные противники, которые его «подсидели». Узбеку напели, что Кавдыгай и Юрий оклеветали покойного тверского князя. Узбек приказал арестовать Кавдыгая, тот попал под следствие, а затем казнен.

В эту борьбу ордынских группировок затянуло и Юрия. С помощью тверских бояр на Юрия был подготовлен донос. Его обвинили в том, что тот недоплачивает дань, прикарманивает часть для себя. Поверил Узбек или нет, сказать нельзя. Но он уже был недоволен Юрием. Хотел сделать ставку на Дмитрия. Донос позволял законно убрать ненужную фигуру. В конце 1321 года Узбек направил на Русь рать «лютого посла» Ахмыла. Тот пограбил Нижний Новгород, Ярославль за долги вообще сожгли, а его жителей продали в рабство. Ростов смог откупиться богатыми дарами. Ахмыл передал Юрию повеление царя – немедленно явиться в Орду, великое княжение передать тверскому князю, а Москву – брату Ивану. Калита в это время вернулся домой и предупредил брата, что дела хуже не придумаешь.

Юрий дураком не был. Сам класть голову на плаху не стал. Чтобы не выглядеть мятежником, почтительно написал хану, что он, конечно же, скоро приедет, но на западной границе ситуация обострилась, необходимо решить проблему, одновременно собрать дать с новгородцев. Юрий хорошо знал ордынскую политику. Надо было потянуть время, глядишь ситуация переменится. Узбек остынет. Дмитрий чем-нибудь провинится.

Поэтому Юрий направился в Великий Новгород. Там он в 1322 году с новгородцами ходил на шведов, осаждал Выборг. Взять хорошо укреплённую крепость не смогли ни осадой, ни штурмом, но шведов перебили много, разорили окрестности, взяли богатую добычу. Юрий решил, что можно ехать в Орду. Однако князя и новгородский караван по пути перехватил брат тверского князя Александр. Тверская засада внезапно напала на караван, захватила богатую добычу. Юрий с небольшим отрядом смог уйти и вернулся в Новгород.

Год был весьма активным для Юрия. Он предотвратил войну между Псковом и Новгородом. В 1323 году Юрий, ожидая ответного удара шведов, основал в истоке Невы крепость Орешек. В этом же году Юрий с новгородцами заключили со шведами соглашение о «вечном мире». В 1324 году Юрий повёл новгородцев на устюжан. Те претендовали на богатые мехами и серебром земли на новгородцев на Севере и смогли перехватить новгородских сборщиков дани. Богатая добыча из Югорской земли попала в Великий Устюг. Город Юрий смог взять внезапным ударом. Устюжан заставили возместить убытки и признать, что северные области и Приуралье принадлежат не Устюгу, а Новгороду. Юрий получил солидную долю и снова двинулся в Орду, теперь обходным путём, через Каму.

Надо отметить, что расчёты Юрия Даниловича на политические перемены в Орде в полной мере оправдались. Дмитрий Грозные Очи не смог поправить ситуацию со сбором дани. Да и его брак с литовкой политических выгод не принёс. Гедимин вёл активное наступление на русские земли. В 1323 году правители Галицко-Волынского княжества Андрей и Лев Юрьевичи в битве под Владимиром-Волынским потерпели поражение от Гедимина и погибли (по другой версии, в битве с татарами). Поляки засуетились, прибирая русские земли. После смерти Андрея и Льва, трон формально занял Владимир Львович - единственный сын Льва Юрьевича, последний представитель династии Рюриковичей на галицко-волынском престоле по мужской линии. Фактически же правили бояре во главе Дмитрием Детьком. Бояре решили призвать на трон Юрия-Болеслава Тройденовича, сына мазовецкого князя. Гедимин с поляками воевать не стал, предпочёл заключить соглашение, о разделе территорий, и военный союз против Немецкого Ордена и Орды.

Южная Русь разваливалась буквально на глазах. Гедимин захватывал один город за другим. Одни брал штурмом, другие сами сдавались. В конце весны 1324 года литовская армия двинулась на Киевскую землю. Взяв крепость Овруч, литовцы подошли к Житомиру, который также пал после недолгой осады.

Киевский князь Станислав Иванович (по другим данным, его имя было Святослав) собрал войска, куда вошли отряды из Переяславля Южного, Луцка, Брянска, ордынский полк. На поле близ реки Ирпень состоялось ожесточённое сражение. Сеча была упорная, русско-ордынские силы стояли насмерть. Тогда Гедимин во главе своей дружины смог нанести фланговый удар по русскому войску, что вызвало беспорядок и позволило переломить ход битвы в свою пользу. Олег Переяславский и другие князья пали в сражении. Станислав Киевский смог убежать и уехал в Рязанскую землю, не став защищать Киев. Древняя русская столица некоторое время сопротивлялась, но затем капитулировала. Гедимин принял титул «великого князя Литовского и Русского». Наряду с Киевом литовские войска захватили также Переяславль, Путивль, Вышгород, Канев и Белгород.

Понятно, что Узбек не стал безучастно наблюдать за тем, как его земли захватывают все кому не лень. В 1325 году он поднял войска, призвал дружины русских князей и бросил их на Литовское княжество. Литву погромили хорошо, сожгли десятки поселений, взяли огромный полон. Гедимин пошёл на уступки и в захваченных им территориях установили двойную власть. Они признавали своим государем Гедимина, но дань по-прежнему платили Орде.

В такой обстановке Юрий в 1325 году прибыл в Сарай и стал добиваться права на великое владимирское княжение. Тверской князь Дмитрий Михайлович Грозные Очи также прибыл в Орду. Однако ордынский царь по своему обычаю не спешил решить спор. Тянул, оттягивал это решение. Нетерпеливый, горячий тверской князь, наконец, не выдержал и решил отомстить лично. 21 ноября 1325 года, в канун годовщины гибели отца (22 ноября), Дмитрий подкараулил Юрия на пути в церковь и нанёс ему смертельный удар мечом.

Было это убийство в приступе гнева, или финалом холодного замысла, неизвестно. В любом случае Узбек не собирался закрыть на него глаза. Дмитрий уже ему не был нужен. Во-первых, тверской князь слишком многое возомнил о себе, убить в Орде можно было только с разрешения хана. Во-вторых, идея укрепления отношений с помощью брака Дмитрия себя не оправдала. Литва стала серьёзным врагом Орды, покушавшимся на её земли. Хан приказал арестовать Дмитрия, а тело Юрия отправить на Родину, похоронить там как законного князя.

В Москве Юрия оплакали. Его в Московской земле любили, он защищал свое княжество, расширил его. Юрия лично отпевал митрополит Пётр, вызвал новгородского архиепископа, ростовского, рязанского и тверского епископов. К этому времени Москва уже фактически стала резиденцией митрополита.

Тем временем в Орде было грозное затишье. Узбек возил за своей ставкой тверского князя аж 10 месяцев. Всё прикидывал, что с ним делать. Думал, вдруг ещё пригодится? Смотрел на поведение Литвы. Наконец вердикт был вынесен. 15 сентября 1326 года Дмитрия Михайловича всё же казнили. Вместе с ним казнили князя Александра Новосильского – то ли был другом и сообщником Дмитрия, то ли за другую вину.

Правление Александра Михайловича и восстание в Твери

Хан призвал к себе претендентов на великое княжение: Александра Михайловича (сын Михаила Тверского и брат Дмитрия) и Ивана Даниловича. Выбор пал на Александра. Узбек полагал, что тот после гибели отца и брата будет выслуживаться особенно рьяно. Кроме того, у него появился план разместить сильный ордынский отряд в Тверской земле, вблизи литовских границ. При угрозе на юге, где были размещены основные ордынские войска, этот отряд вместе с русскими дружинами должен был нанести сильный удар по литовским тылам.

Положение Александра с самого начала было плачевным. Он наделал в Орде долгов, беря деньги у ростовщиков, для подкупа ханского окружения, когда боролся за ярлык. В Тверь он вернулся с толпой ростовщиков-кредиторов. Князь, желая расплатиться с этой алчной ордой, отдал им на откуп рынки, пошлины, подати, промыслы. Тверичей обчищали подчистую, а в княжеских селах в счёт долга забирали детей и девушек. Но это было только начало бед Тверской земли. Летом 1327 года в Тверь заявился ордынский отряд во главе с родственником Узбека Чол-ханом (в русских источниках, Щелкан). Воинов расквартировали в Твери. Воины Чол-хана с горожанами не считались, сотворили «великое гонение на христиан - насилие, грабёж, избиение и поругание». Прошёл даже слух, что ордынцы хотят перебить тверских князей и будут сами управлять Тверью, а население будет обращено в ислам. Атмосфера в городе быстро накалялась. Достаточно было искры, чтобы произошёл взрыв.

Поводом к восстанию стала попытка татар из свиты Чол-хана отнять кобылу у некоего дьякона Дудко. Тот стал звать людей на помощь. Тверичи бросились на ордынцев, упали первые убитые и раненые. К татарам прибежали на помощь товарищи. Ударил набатный колокол. Горожане хватая бросились на площадь. Бунт возглавили бояре Борисовичи, тысяцкий и его брат. На улицах города закипела кровавая сеча. Князь, видимо, не был организатором восстания, как предполагали некоторые историки, это было бы самоубийством. Но и остановить его не смог. Чол-хан с остатками отряда заперся в княжеской резиденции. Дворец подожгли и все ордынцы погибли. В Твери перебили не только воинов, но и ростовщиков, ордынских купцов. Спаслись лишь пастухи, которые пасли табуны за городом. Они убежали в Москву. Калита их с охраной отправил в Орду.

Осуждать ли Ивана за это? Это не разумно. У всех русских земель были счёты, старые и новые к друг другу. Ненавидели ордынцев многие, но единой силы, способной противостоять Орде не было. Было очевидно, за мигом буйной вольности последует жестокое наказание. Погибать вместе с Тверью смысла не было.

Узбек, узнав о гибели родственника с отрядом, «рыкаша аки лев». В Орде прокатилась резня русских, которая затронула многих купцов, ремесленников и невольников. Убили рязанского князя Ивана Ярославича, который приехал в Орду в этот неподходящий момент. Узнав, что восстала не вся Русь, а только Тверь, ордынский царь несколько поостыл. Он вызвал к себе нескольких князей, включая Ивана Калиту, Александра Суздальского. В Орде шли масштабные военные приготовления, было собрано 5 туменов – 50 тыс. воинов. Армию возглавил темник Федорчук. В ордынской армии присоединились и дружины русских князей.

Александр мог возглавить подданных и погибнуть в неравном бою, мог, как отец, отправиться к царю с повинной, купить прощение Твери ценой своей жизни. Однако он предпочёл бежать в Новгород, а затем в Псков. А его братья Константин и Василий бежали в Ладогу. Тверь осталась без защитников. Сражения фактически не было, кто-то разрозненно сопротивлялся, другие пытались спрятаться. Оба города княжества – Тверь и Кашин были разгромлены, а земля опустошена. Тех тверичей, которых не перебили, увели в полон.

Участвующие в походе русские полки спасли тысячи людей, которых увели как пленников на свои земли. Надо сказать, что серьёзно пострадали и другие земли, по которым прошли каратели. Сильно досталось нижегородским, костромским, ростовским, новгородским селениям. Был взят Торжок, опустошены его окрестности. Новгородцы заверили, что тверских князей и у них нет, и выплатили ордынцам 2000 гривен серебра и дали множество даров их предводителям.

Надо сказать, что благодаря однобокому освещению этих событий некоторыми историками, Калита выглядит, чуть ли не хуже Узбека. Но не он залез в долги в Орде. Не московский князь, не смог проконтролировать поведение ордынских воинов и собственных подданных. Не Иван Калита бросил своих подданных. Однако он сделал всё, чтобы бунт обречённых не вылился в новое нашествие и кровопролитную войну.

В 1328 году Узбек ярлык на Тверь отдал младшему брату бежавшего Александра, Константину. Ярлык на Кашин отдал третьему из братьев, Василию. Главным же политическим последствием разгрома Твери стала реформа власти, которую провел Узбек. Он решил не передавать верховную власть над русскими землями одному князю. Вместо одного великого князя хан назначил двух. Князь Александр Суздальский, кроме своего княжества, получил Владимир, Нижний Новгород и Городец. Под власть Ивана Калиты отошли Великий Новгород, Кострома, Переяславль. Получил он и половину Ростова. Здешние князья совсем обнищали и не могли платить дань. Узбек посчитал, что московский князь, который хорошо наладил хозяйственно-финансовые дела в своих землях, исправит положение. Калита не стал отказываться и тут же «купил» ещё три княжества – Углицкое, Белозерское и заволжский Галич. Он принял на себя долги местных князей, обязался внести за них недоимки в Орду, за это получил власть. Углицкие, белозерские и галицкие князья стали «подручными» Ивана Калиты. Начался долгий процесс созидания нового ядра Русской державы.

Наиболее подробное изложение событий 1327 года содержится в Тверском сборнике и Рогожском летописце .

Щелкановщина

Федорчукова рать

После смерти Александра Васильевича в или 1332 году Нижний и Городец примерно на десятилетие вернулись в состав великого княжения, а Иван Калита стал единоличным правителем Северо-Восточной Руси. Политика централизации с опорой на хана привела к быстрому возвышению Москвы за счёт Твери. Тверское княжение отныне не представляло для Москвы реальной угрозы. Основное соперничество шло с князьями Суздальско-Нижегородскими .

Федорчукова рать - последний случай, когда хан силой добился смещения неугодного ему великого князя. После успеха совместных ордынско-московских действий по подавлению антиордынского мятежа политика московско-татарского союза привела к ослаблению междоусобной борьбы и принесла на Русь определённое спокойствие. Нахождение московских правителей на великокняжеском столе было прервано лишь в годы малолетства Дмитрия Донского (1360-63 гг.) его будущим тестем Дмитрием Константиновичем Суздальским .

В литературе

Битвы монгольского нашествия и золотоордынских походов на Русь

Калка (1223) - Воронеж (1237) - Рязань (1237) - Коломна (1238) - Москва (1238) - Владимир (1238) - Сить (1238) - Козельск (1238) - Чернигов (1239) - Киев (1240) - Неврюева рать (1252) - Куремсина рать (1252-55) - Туговая гора (1257) - Дюденева рать (1293) - Бортенево (1317) - Тверь (1327) - Синие Воды (1362) - Шишевский лес (1365) - Пьяна (1367) - Булгария (1376) - Пьяна (1377) - Вожа (1378) - Куликово поле (1380) - Москва (1382) - Ворскла (1399) - Москва (1408) - Киев (1416) - Белёв (1437) - Суздаль (1445) - Битюг (1450) - Москва (1451) - Алексин (1472) - Угра (1480)

• Сохранилась древнерусская народная песнь о Щелкане Дудентьевиче , довольно точно передающая события тех лет.
• Дмитрий Балашов описывает Тверское восстание в романе «Великий стол».

См. также

• Смоленское восстание (1340) - ещё одно антиордынское восстание, совместно подавленное москвичами и татарами.

Напишите отзыв о статье "Тверское восстание"

Примечания

Литература

• Карамзин Н. М. . - СПб. : Тип. Н. Греча , 1816-1829.

Отрывок, характеризующий Тверское восстание

Наташа, не шевелясь и не дыша, блестящими главами смотрела из своей засады. «Что теперь будет»? думала она.
– Соня! Мне весь мир не нужен! Ты одна для меня всё, – говорил Николай. – Я докажу тебе.
– Я не люблю, когда ты так говоришь.
– Ну не буду, ну прости, Соня! – Он притянул ее к себе и поцеловал.
«Ах, как хорошо!» подумала Наташа, и когда Соня с Николаем вышли из комнаты, она пошла за ними и вызвала к себе Бориса.
– Борис, подите сюда, – сказала она с значительным и хитрым видом. – Мне нужно сказать вам одну вещь. Сюда, сюда, – сказала она и привела его в цветочную на то место между кадок, где она была спрятана. Борис, улыбаясь, шел за нею.
– Какая же это одна вещь? – спросил он.
Она смутилась, оглянулась вокруг себя и, увидев брошенную на кадке свою куклу, взяла ее в руки.
– Поцелуйте куклу, – сказала она.
Борис внимательным, ласковым взглядом смотрел в ее оживленное лицо и ничего не отвечал.
– Не хотите? Ну, так подите сюда, – сказала она и глубже ушла в цветы и бросила куклу. – Ближе, ближе! – шептала она. Она поймала руками офицера за обшлага, и в покрасневшем лице ее видны были торжественность и страх.
– А меня хотите поцеловать? – прошептала она чуть слышно, исподлобья глядя на него, улыбаясь и чуть не плача от волненья.
Борис покраснел.
– Какая вы смешная! – проговорил он, нагибаясь к ней, еще более краснея, но ничего не предпринимая и выжидая.
Она вдруг вскочила на кадку, так что стала выше его, обняла его обеими руками, так что тонкие голые ручки согнулись выше его шеи и, откинув движением головы волосы назад, поцеловала его в самые губы.
Она проскользнула между горшками на другую сторону цветов и, опустив голову, остановилась.
– Наташа, – сказал он, – вы знаете, что я люблю вас, но…
– Вы влюблены в меня? – перебила его Наташа.
– Да, влюблен, но, пожалуйста, не будем делать того, что сейчас… Еще четыре года… Тогда я буду просить вашей руки.
Наташа подумала.
– Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать… – сказала она, считая по тоненьким пальчикам. – Хорошо! Так кончено?
И улыбка радости и успокоения осветила ее оживленное лицо.
– Кончено! – сказал Борис.
– Навсегда? – сказала девочка. – До самой смерти?
И, взяв его под руку, она с счастливым лицом тихо пошла с ним рядом в диванную.

Графиня так устала от визитов, что не велела принимать больше никого, и швейцару приказано было только звать непременно кушать всех, кто будет еще приезжать с поздравлениями. Графине хотелось с глазу на глаз поговорить с другом своего детства, княгиней Анной Михайловной, которую она не видала хорошенько с ее приезда из Петербурга. Анна Михайловна, с своим исплаканным и приятным лицом, подвинулась ближе к креслу графини.
– С тобой я буду совершенно откровенна, – сказала Анна Михайловна. – Уж мало нас осталось, старых друзей! От этого я так и дорожу твоею дружбой.
Анна Михайловна посмотрела на Веру и остановилась. Графиня пожала руку своему другу.
– Вера, – сказала графиня, обращаясь к старшей дочери, очевидно, нелюбимой. – Как у вас ни на что понятия нет? Разве ты не чувствуешь, что ты здесь лишняя? Поди к сестрам, или…
Красивая Вера презрительно улыбнулась, видимо не чувствуя ни малейшего оскорбления.
– Ежели бы вы мне сказали давно, маменька, я бы тотчас ушла, – сказала она, и пошла в свою комнату.
Но, проходя мимо диванной, она заметила, что в ней у двух окошек симметрично сидели две пары. Она остановилась и презрительно улыбнулась. Соня сидела близко подле Николая, который переписывал ей стихи, в первый раз сочиненные им. Борис с Наташей сидели у другого окна и замолчали, когда вошла Вера. Соня и Наташа с виноватыми и счастливыми лицами взглянули на Веру.
Весело и трогательно было смотреть на этих влюбленных девочек, но вид их, очевидно, не возбуждал в Вере приятного чувства.
– Сколько раз я вас просила, – сказала она, – не брать моих вещей, у вас есть своя комната.
Она взяла от Николая чернильницу.
– Сейчас, сейчас, – сказал он, мокая перо.
– Вы всё умеете делать не во время, – сказала Вера. – То прибежали в гостиную, так что всем совестно сделалось за вас.
Несмотря на то, или именно потому, что сказанное ею было совершенно справедливо, никто ей не отвечал, и все четверо только переглядывались между собой. Она медлила в комнате с чернильницей в руке.
– И какие могут быть в ваши года секреты между Наташей и Борисом и между вами, – всё одни глупости!
– Ну, что тебе за дело, Вера? – тихеньким голоском, заступнически проговорила Наташа.
Она, видимо, была ко всем еще более, чем всегда, в этот день добра и ласкова.
– Очень глупо, – сказала Вера, – мне совестно за вас. Что за секреты?…
– У каждого свои секреты. Мы тебя с Бергом не трогаем, – сказала Наташа разгорячаясь.
– Я думаю, не трогаете, – сказала Вера, – потому что в моих поступках никогда ничего не может быть дурного. А вот я маменьке скажу, как ты с Борисом обходишься.
– Наталья Ильинишна очень хорошо со мной обходится, – сказал Борис. – Я не могу жаловаться, – сказал он.
– Оставьте, Борис, вы такой дипломат (слово дипломат было в большом ходу у детей в том особом значении, какое они придавали этому слову); даже скучно, – сказала Наташа оскорбленным, дрожащим голосом. – За что она ко мне пристает? Ты этого никогда не поймешь, – сказала она, обращаясь к Вере, – потому что ты никогда никого не любила; у тебя сердца нет, ты только madame de Genlis [мадам Жанлис] (это прозвище, считавшееся очень обидным, было дано Вере Николаем), и твое первое удовольствие – делать неприятности другим. Ты кокетничай с Бергом, сколько хочешь, – проговорила она скоро.
– Да уж я верно не стану перед гостями бегать за молодым человеком…
– Ну, добилась своего, – вмешался Николай, – наговорила всем неприятностей, расстроила всех. Пойдемте в детскую.
Все четверо, как спугнутая стая птиц, поднялись и пошли из комнаты.
– Мне наговорили неприятностей, а я никому ничего, – сказала Вера.
– Madame de Genlis! Madame de Genlis! – проговорили смеющиеся голоса из за двери.
Красивая Вера, производившая на всех такое раздражающее, неприятное действие, улыбнулась и видимо не затронутая тем, что ей было сказано, подошла к зеркалу и оправила шарф и прическу. Глядя на свое красивое лицо, она стала, повидимому, еще холоднее и спокойнее.

В гостиной продолжался разговор.
– Ah! chere, – говорила графиня, – и в моей жизни tout n"est pas rose. Разве я не вижу, что du train, que nous allons, [не всё розы. – при нашем образе жизни,] нашего состояния нам не надолго! И всё это клуб, и его доброта. В деревне мы живем, разве мы отдыхаем? Театры, охоты и Бог знает что. Да что обо мне говорить! Ну, как же ты это всё устроила? Я часто на тебя удивляюсь, Annette, как это ты, в свои годы, скачешь в повозке одна, в Москву, в Петербург, ко всем министрам, ко всей знати, со всеми умеешь обойтись, удивляюсь! Ну, как же это устроилось? Вот я ничего этого не умею.

ЛЕТОПИСЬ О ВОССТАНИИ В ТВЕРИ

В тот же год князю Александру Михайловичу дано великое княжение. И пришел из Орды, и сел на великокняжеском престоле. После этого, вскоре, за умножение грехов наших Бог попустил диаволу вложить злое в сердца безбожных татар и сказать беззаконному царю: "Если не погубишь князя Александра и всех князей русских, то не будешь иметь власти над ними". Беззаконный же, проклятый и всего зла зачинщик Шевкал, разоритель христиан, открыл скверные свои уста и начал говорить, учимый диаволом: "Господин царь, если велишь мне, пойду на Русь и разорю христианство, а князей их убью, а княгинь и детей к тебе приведу". И велел ему царь так и сделать.

Беззаконный же Шевкал, разоритель христианства, пошел на Русь со многими татарами, и пришел в Тверь, и прогнал князя великого со двора его, а сам остановился на дворе великого князя, полный гордыни. И начал великое гонение на христиан: насилие, и грабеж, и избиение, и поругание. Народ же, все время оскорбляемый гордыней поганых, много раз жаловался великому князю, прося у него защиты; он же, видя озлобление людей своих и не в силах их защитить, велел им терпеть. Тверичи же не хотели терпеть и искали удобного времени.

И было так, что в пятнадцатый день августа, рано утром, когда торг собирается, некто дьякон тверитин, по прозвищу Дудко, повел кобылу молодую и очень тучную поить на Волге водой. Татары же, увидев, отняли ее. Дьякон же пожалел и начал громко кричать: "О, мужи тверские! Не выдайте!" И был между ними бой. Татары же, надеясь на свою власть, начали сечь мечами. И тотчас сбежались люди, и взволновались, и ударили в колокол, и стали вечем, и узнал об этом весь город, и собрался народ, и было смятение, и кликнули тверичи, и начали избивать татар, где кого застали, пока не убили и самого Шевкала и всех подряд. Не оставили и вестника, кроме пастухов, пасших коней на поле, которые схватили лучших жеребцов и ускакали в Москву, а затем в Орду, и там рассказали о кончине Шевкала

Летописный сборник, именуемый Тверскою Летописью

ПОВЕСТИ О ШЕВКАЛЕ

Повести о Шевкале - летописная повесть и другие повествования о восстании в Твери против ханского наместника Шевкала (Щелкана, Чол-хана) в 1327 г. Наиболее обширная Повесть читается в Летописце Рогожском и Летописи Тверской, содержащих за 1285-1375 гг. тверской летописный текст; судя по дате окончания этого сходного текста, он восходил, очевидно, к тверскому своду посл. четв. XIV в. Повесть помещена здесь под 6834 (1326) г.; под следующим годом рассказывается о карательном татарском походе на Тверь и бегстве тверского князя Александра в Псков.

Первая часть Повести повествует о «диавольских» советах «безбожных татар» и «беззаконного Шевкала» татарскому царю (хану Узбеку) «разорить христианство» и погубить великого князя Александра Михайловича Владимирского и Тверского. Послушавшись этого злого совета, царь отправляет Шевкала в Тверь, где татарский наместник прогоняет «князя великого со двора его», сам поселяется на великокняжеском дворе и воздвигает «гонение велико на христианы насилством, и граблением, и битием, и поруганием». Александр, «видя озлобление людий своих и не могы их оборонити», призывает тверичей терпеть. Этикетный, традиционный характер этих речей свидетельствует о том, что первая часть Повести не была непосредственной записью событий, а имела вторичное, литературное происхождение. Иной характер носит вторая часть Повести. Это вполне конкретный рассказ о событиях, приведших к восстанию 15 августа, - о лошади диакона Дудко, захваченной татарами, о драке между тверичами и татарами, об избиении всех татар (спаслись только татарские пастухи, находившиеся за городом - они-то и принесли в Орду весть о восстании). Эта часть рассказа имеет все признаки современной записи.

Повести о Шевкале // Электронные публикации http://www.pushkinskijdom.ru/Default.aspx?tabid=3074

ПЕСНЯ О ЩЕЛКАНЕ ДУДЕНТЬЕВИЧЕ

И в те поры млад Щелкан,

Он судьею насел

В Тверь-ту старую,

В Тверь-ту богатую.

А немного он судьею сидел:

И вдовы-та безчестити,

Красны девицы позорити,

Надо всеми наругатися,

Над домами насмехатися.

Сборник Кирши Данилова. Древние Российские стихотворения собранные Киршею Даниловым. М., 1977 http://lmkn.narod.ru/byliny/chelkan.html

Н.М.КАРАМЗИН О ВОССТАНИИ В ТВЕРИ

В конце лета явился в Твери Ханский Посол, Шевкал, сын Дюденев и двоюродный брат Узбека, со многочисленными толпами грабителей. Бедный народ, уже привыкнув терпеть насилия Татарские, искал облегчения в одних бесполезных жалобах; но содрогнулся от ужаса, слыша, что Шевкал, ревностный чтитель Алкорана, намерен обратить Россиян в Магометанскую Веру, убить Князя Александра с братьями, сесть на его престоле и все города наши раздать своим Вельможам. Говорили, что он воспользуется праздником Успения, к коему собралось в Тверь множество усердных Христиан, и что Моголы умертвят их всех до единого. Сей слух мог быть неоснователен: ибо Шевкал не имел достаточного войска для произведения в действо намерения столь важного и столь несогласного с Политикою Ханов, хотевших всегда быть покровителями Духовенства и Церкви в набожной России. Но люди угнетенные обыкновенно считают своих тиранов способными ко всякому злодейству; самая грубая клевета кажется им доказанною истиною. Бояре, воины, граждане, готовые на все для спасения Веры и православных Государей, окружили Князя, юного и легкомысленного. Забыв пример отца, великодушно умершего для спокойствия подданных, Александр с жаром представлял Тверитянам, что жизнь его в опасности; что Моголы, убив Михаила и Димитрия, хотят истребить и весь род Княжеский; что время справедливой мести настало; что не он, а Шевкал замыслил кровопролитие и что Бог есть надежда правых. Граждане, усердные, пылкие, единодушно требовали оружия: Князь на рассвете, 15 августа, повел их ко дворцу Михаилову, где жил брат Узбеков. Общее волнение, шум и стук оружия пробудили Татар: они успели собраться к своему начальнику и выступили на площадь. Тверитяне устремились на них с воплем. Сеча была ужасна. От восхода солнечного до темного вечера резались на улицах с остервенением необычайным. Уступив превосходству сил, Моголы заключились во дворце; Александр обратил его в пепел, и Шевкал сгорел там с остатком Ханской дружины. К свету не было уже ни одного Татарина живого. Граждане умертвили и купцев Ординских.

Сие дело, внушенное отчаянием, изумило Орду. Моголы думали, что вся Россия готова восстать и сокрушить свои цепи; но Россия только трепетала, боясь, чтобы мщение Хана, заслуженное Тверитянами, не коснулось и других ее пределов. Узбек, пылая гневом, клялся истребить гнездо мятежников; однако ж, действуя осторожно, призвал Иоанна Данииловича Московского, обещал сделать его Великим Князем и, дав ему в помощь 50000 воинов, предводимых пятью Ханскими темниками, велел идти на Александра, чтобы казнить Россиян Россиянами. К сему многочисленному войску присоединились еще Суздальцы с Владетелем своим, Александром Васильевичем, внуком Андрея Ярославича. http://magister.msk.ru/library/history/karamzin/kar04_08.htm

ШЕВКАЛОВО ДЕЛО

Но в то время, как московский князь утверждением у себя митрополичьего престола приобретал такие важные выгоды, Александр тверской необдуманным поступком погубил себя и все княжество свое. В 1327 году приехал в Тверь ханский посол, именем Шевкал (Чолхан), или Щелкан, как его называют наши летописи, двоюродный брат Узбека, и по обыкновению всех послов татарских позволял себе и людям своим всякого рода насилия. Вдруг в народе разнесся слух, что Шевкал хочет сам княжить в Твери, своих князей татарских посажать по другим русским городам, а христиан привести в татарскую веру. Трудно допустить, чтоб этот слух был основателен: татары изначала отличались веротерпимостью и по принятии магометанства не были ревнителями новой религии. Узбек, по приказу которого должен был действовать Шевкал, покровительствовал христианам в Кафе, позволил католическому монаху Ионе Валенсу обращать в христианство ясов и другие народы по берегу Черного моря; он же, как мы видели, выдал сестру свою за Юрия московского и позволил ей креститься. Еще страшнее был слух, что Шевкал хочет сам сесть на великом княжении в Твери, а другие города раздать своим татарам. Когда пронеслась молва, что татары хотят исполнить свой замысел в Успеньев день, пользуясь большим стечением народа по случаю праздника, то Александр с тверичами захотели предупредить их намерение и рано утром, на солнечном восходе, вступили в бой с татарами, бились целый день и к вечеру одолели. Шевкал бросился в старый дом князя Михаила, но Александр велел зажечь отцовский двор, и татары погибли в пламени; купцы старые, ордынские, и новые, пришедшие с Шевкалом, были истреблены, несмотря на то что не вступали в бой с русскими: одних из них перебили, других перетопили, иных сожгли на кострах.

Но в так называемой Тверской летописи Шевкалово дело рассказано подробнее, естественнее и без упоминовения о замысле Шевкала относительно веры: Шевкал, говорится в этой летописи, сильно притеснял тверичей, согнал князя Александра со двора его и сам стал жить на нем; тверичи просили князя Александра об обороне, но князь приказывал им терпеть. Несмотря на то, ожесточение тверичей дошло до такой степени, что они ждали только первого случая восстать против притеснителей; этот случай представился 15 августа: дьякон Дюдко повел кобылу молодую и тучную на пойло; татары стали ее у него отнимать, дьякон начал вопить о помощи, и сбежавшиеся тверичи напали на татар.

Восстание против монголо-татар в Твери (1327 г.)

Восстание против монголо-татар в Твери (1327 г.)

Тверское восстание 1327 года является первым крупным восстанием русского люда против монголо-татарского ига. Оно было очень жёстко подавлено Золотой Ордой, однако привело к фактическому перераспределению сил на сторону Москвы, проведя черту под четвертью века соперничества Твери и Москвы за верховенство в землях Северо-Восточной Руси. Самое подробное описание данных событий мы можем найти Рогожском и Тверском сборнике летописей.

Осенью 1236 года Александр Михайлович (тверской князь) получает от монгольского хана Узбека ярлык на княжение во Владимире. Примерно спустя год в Тверь приезжает Шевкал (Щелкан), являющийся двоюродным братом Узбека. Он селится в княжеском дворце, выгоняя оттуда Александра и начинает гонения, грабежи и избиения христианского народа. Также в городе ходит слух о том, что Щелкан имеет план перебить всех князей и править Тверью лично, обратив русских жителей города в ислам, что должно было произойти на Успение. Как рассказывает нам летопись, собравшиеся жители пришли к Александру с просьбой расправы над монголами, однако тот уговаривал их терпеть.

Но пятнадцатого августа внезапно вспыхивает восстание, которое началось с того, что татары из свиты Щелкана пытались отнять кобылу дьякона Дудко. Возмущённые жители вступились за дьякона, после чего начали бить татар по всему городу. Чолхана вместе со свитой сожгли во дворце. Народ перебил всех татар, которые были в Твери, включая так называемых «бессермен», являющихся ордынскими купцами. Некоторые из летописей выставляют в качестве зачинщика данного восстания, но историки опровергают это. Однако князь и не препятствовал волнениям.

Иван Калита (московский князь) – давний соперник Тверского княжества за великокняжеский престол быстро воспользовался восстанием в Твери для утверждения собственного главенства в Русской земле. Он отправляется в Орду и вызывается помочь монголам полностью восстановить над Русью власть. При этом, в случае успеха хан обязуется сделать Калиту великим князем и дать ему пятьдесят тысяч воинов возглавляемых пятью темниками. К такому ордыно-московскому войску присоединились силы Александра Суздальского, а в народе данный поход принято было называть «Федорчуковой Ратью».

Князь Твери сбежал в Новгород, а потом Псков. Новгород смог откупиться от Калиты.

В 1327 г. произошло большое антиордынское восстание в Твери, куда пришел с отрядом ордынской конницы «посол силен зело царевичь Щелкан Дюдепевичь изо Орды, от царя Азбяка». В ответ на насилия и грабежи приезжих ордынцев в Твери поднялось восстание, бой на улицах продолжался до захода солнца, «и побели Щелкан Дюденевичь на сени, и зажгоша под ним сени и двор весь... и ту сгоре Щелкан и с прочими... И гостей ординских старых и новопришедших, иже с Щелканом Дюденевичем пришли, аще и не бишася, но всея изсекоша, а иных истопиша, а иных в костры дров складше сожгоша»

ЛЕТОПИСЬ О ВОССТАНИИ В ТВЕРИ

В тот же год князю Александру Михайловичу дано великое княжение. И пришел из Орды, и сел на великокняжеском престоле. После этого, вскоре, за умножение грехов наших Бог попустил диаволу вложить злое в сердца безбожных татар и сказать беззаконному царю: «Если не погубишь князя Александра и всех князей русских, то не будешь иметь власти над ними». Беззаконный же, проклятый и всего зла зачинщик Шевкал, разоритель христиан, открыл скверные свои уста и начал говорить, учимый диаволом: «Господин царь, если велишь мне, пойду на Русь и разорю христианство, а князей их убью, а княгинь и детей к тебе приведу». И велел ему царь так и сделать.

Беззаконный же Шевкал, разоритель христианства, пошел на Русь со многими татарами, и пришел в Тверь, и прогнал князя великого со двора его, а сам остановился на дворе великого князя, полный гордыни. И начал великое гонение на христиан: насилие, и грабеж, и избиение, и поругание. Народ же, все время оскорбляемый гордыней поганых, много раз жаловался великому князю, прося у него защиты; он же, видя озлобление людей своих и не в силах их защитить, велел им терпеть. Тверичи же не хотели терпеть и искали удобного времени.

И было так, что в пятнадцатый день августа, рано утром, когда торг собирается, некто дьякон тверитин, по прозвищу Дудко, повел кобылу молодую и очень тучную поить на Волге водой. Татары же, увидев, отняли ее. Дьякон же пожалел и начал громко кричать: «О, мужи тверские! Не выдайте!» И был между ними бой. Татары же, надеясь на свою власть, начали сечь мечами. И тотчас сбежались люди, и взволновались, и ударили в колокол, и стали вечем, и узнал об этом весь город, и собрался народ, и было смятение, и кликнули тверичи, и начали избивать татар, где кого застали, пока не убили и самого Шевкала и всех подряд. Не оставили и вестника, кроме пастухов, пасших коней на поле, которые схватили лучших жеребцов и ускакали в Москву, а затем в Орду, и там рассказали о кончине Шевкала

ПОВЕСТИ О ШЕВКАЛЕ

Повести о Шевкале — летописная повесть и другие повествования о восстании в Твери против ханского наместника Шевкала (Щелкана, Чол-хана) в 1327 г. Наиболее обширная Повесть читается в Летописце Рогожском и Летописи Тверской, содержащих за 1285—1375 гг. тверской летописный текст; судя по дате окончания этого сходного текста, он восходил, очевидно, к тверскому своду посл. четв. XIV в. Повесть помещена здесь под 6834 (1326) г.; под следующим годом рассказывается о карательном татарском походе на Тверь и бегстве тверского князя Александра в Псков.

Первая часть Повести повествует о «диавольских» советах «безбожных татар» и «беззаконного Шевкала» татарскому царю (хану Узбеку) «разорить христианство» и погубить великого князя Александра Михайловича Владимирского и Тверского. Послушавшись этого злого совета, царь отправляет Шевкала в Тверь, где татарский наместник прогоняет «князя великого со двора его», сам поселяется на великокняжеском дворе и воздвигает «гонение велико на христианы насилством, и граблением, и битием, и поруганием». Александр, «видя озлобление людий своих и не могы их оборонити», призывает тверичей терпеть. Этикетный, традиционный характер этих речей свидетельствует о том, что первая часть Повести не была непосредственной записью событий, а имела вторичное, литературное происхождение. Иной характер носит вторая часть Повести. Это вполне конкретный рассказ о событиях, приведших к восстанию 15 августа, — о лошади диакона Дудко, захваченной татарами, о драке между тверичами и татарами, об избиении всех татар (спаслись только татарские пастухи, находившиеся за городом — они-то и принесли в Орду весть о восстании). Эта часть рассказа имеет все признаки современной записи.

ПОВЕСТЬ О ШЕВКАЛЕ

В год 6834 (1326). <...> В том же году Александру Михайловичу было дано княжение, и он пришел из Орды и сел на великокняжеский престол. Потом, немного дней спустя, из-за умножения наших грехов, когда Бог позволил дьяволу вложить в сердце безбожных татар злую мысль, сказали они своему беззаконному царю: «Если не погубишь князя Александра и всех князей русских, то не получишь власти над ними». Тогда беззаконный и проклятый зачинатель всего зла Шевкал, разоритель христианства, отверз свои скверные уста и начал говорить, наученный дьяволом: «Государь царь, если ты мне велишь, я пойду на Русь, разорю христианство, убью их князя, а княгиню и детей приведу к тебе». И царь велел ему так сотворить.

Беззаконный же Шевкал, разоритель христианства, пошел на Русь со многими татарами, и пришел в Тверь, и выгнал великого князя с его двора, а сам поселился на великокняжеском дворе, исполненный гордости и ярости. И сотворил великое гонение на христиан - насилие, грабеж, избиение и поругание. Люди же городские, постоянно оскорбляемые нехристями, много раз жаловались великому князю, прося оборонить их. Он же, видя озлобление своих людей и не имея возможности их оборонить, велел им терпеть. Но тверичи не терпели, а ждали удобного времени.

И случилось так, что 15 августа, ранним утром, когда собирается торг, некий диакон-тверянин, - прозвище ему Дудко, - повел кобылицу, молодую и очень тучную, напоить водой в Волге. Татары же, увидев ее, отняли. Диакон же очень огорчился и стал вопить: «Люди тверские, не выдавайте!»

И началась между ними драка. Татары же, надеясь на свою власть, пустили в ход мечи, и тотчас сбежались люди, и началось возмущение. И ударили во все колокола, стали вечем, и восстал город, и сразу же собрался весь народ. И возник мятеж, и кликнули тверичи и стали избивать татар, где кого поймают, пока не убили самого Шевкала. Убивали же всех подряд, не оставили и вестника, кроме пастухов, пасших на поле стада коней. Те взяли лучших жеребцов и быстро бежали в Москву, а оттуда в Орду, и там возвестили о кончине Шевкала <...>

Убит же был Шевкал в 6835 (1327) году. И, услышав об этом, беззаконный царь зимой послал рать на Русскую землю - пять темников, а воевода у них Федорчук, и убили они множество людей, а иных взяли в плен; а Тверь и все тверские города предали огню. Великий же князь Александр, чтобы не терпеть безбожных преследований, оставив русский великокняжеский престол и все свои наследственные владения, ушел во Псков с княгиней и детьми и остался в Пскове.

ПЕСНЯ О ЩЕЛКАНЕ ДУДЕНТЬЕВИЧЕ

И в те поры млад Щелкан,
Он судьею насел
В Тверь-ту старую,
В Тверь-ту богатую.
А немного он судьею сидел:
И вдовы-та безчестити,
Красны девицы позорити,
Надо всеми наругатися,
Над домами насмехатися.

Н.М. КАРАМЗИН О ВОССТАНИИ В ТВЕРИ

В конце лета явился в Твери Ханский Посол, Шевкал, сын Дюденев и двоюродный брат Узбека, со многочисленными толпами грабителей. Бедный народ, уже привыкнув терпеть насилия Татарские, искал облегчения в одних бесполезных жалобах; но содрогнулся от ужаса, слыша, что Шевкал, ревностный чтитель Алкорана, намерен обратить Россиян в Магометанскую Веру, убить Князя Александра с братьями, сесть на его престоле и все города наши раздать своим Вельможам. Говорили, что он воспользуется праздником Успения, к коему собралось в Тверь множество усердных Христиан, и что Моголы умертвят их всех до единого. Сей слух мог быть неоснователен: ибо Шевкал не имел достаточного войска для произведения в действо намерения столь важного и столь несогласного с Политикою Ханов, хотевших всегда быть покровителями Духовенства и Церкви в набожной России. Но люди угнетенные обыкновенно считают своих тиранов способными ко всякому злодейству; самая грубая клевета кажется им доказанною истиною. Бояре, воины, граждане, готовые на все для спасения Веры и православных Государей, окружили Князя, юного и легкомысленного. Забыв пример отца, великодушно умершего для спокойствия подданных, Александр с жаром представлял Тверитянам, что жизнь его в опасности; что Моголы, убив Михаила и Димитрия, хотят истребить и весь род Княжеский; что время справедливой мести настало; что не он, а Шевкал замыслил кровопролитие и что Бог есть надежда правых. Граждане, усердные, пылкие, единодушно требовали оружия: Князь на рассвете, 15 августа, повел их ко дворцу Михаилову, где жил брат Узбеков. Общее волнение, шум и стук оружия пробудили Татар: они успели собраться к своему начальнику и выступили на площадь. Тверитяне устремились на них с воплем. Сеча была ужасна. От восхода солнечного до темного вечера резались на улицах с остервенением необычайным. Уступив превосходству сил, Моголы заключились во дворце; Александр обратил его в пепел, и Шевкал сгорел там с остатком Ханской дружины. К свету не было уже ни одного Татарина живого. Граждане умертвили и купцев Ординских.

Сие дело, внушенное отчаянием, изумило Орду. Моголы думали, что вся Россия готова восстать и сокрушить свои цепи; но Россия только трепетала, боясь, чтобы мщение Хана, заслуженное Тверитянами, не коснулось и других ее пределов. Узбек, пылая гневом, клялся истребить гнездо мятежников; однако ж, действуя осторожно, призвал Иоанна Данииловича Московского, обещал сделать его Великим Князем и, дав ему в помощь 50000 воинов, предводимых пятью Ханскими темниками, велел идти на Александра, чтобы казнить Россиян Россиянами. К сему многочисленному войску присоединились еще Суздальцы с Владетелем своим, Александром Васильевичем, внуком Андрея Ярославича.

ШЕВКАЛОВО ДЕЛО

Но в то время, как московский князь утверждением у себя митрополичьего престола приобретал такие важные выгоды, Александр тверской необдуманным поступком погубил себя и все княжество свое. В 1327 году приехал в Тверь ханский посол, именем Шевкал (Чолхан), или Щелкан, как его называют наши летописи, двоюродный брат Узбека, и по обыкновению всех послов татарских позволял себе и людям своим всякого рода насилия. Вдруг в народе разнесся слух, что Шевкал хочет сам княжить в Твери, своих князей татарских посажать по другим русским городам, а христиан привести в татарскую веру. Трудно допустить, чтоб этот слух был основателен: татары изначала отличались веротерпимостью и по принятии магометанства не были ревнителями новой религии. Узбек, по приказу которого должен был действовать Шевкал, покровительствовал христианам в Кафе, позволил католическому монаху Ионе Валенсу обращать в христианство ясов и другие народы по берегу Черного моря; он же, как мы видели, выдал сестру свою за Юрия московского и позволил ей креститься. Еще страшнее был слух, что Шевкал хочет сам сесть на великом княжении в Твери, а другие города раздать своим татарам. Когда пронеслась молва, что татары хотят исполнить свой замысел в Успеньев день, пользуясь большим стечением народа по случаю праздника, то Александр с тверичами захотели предупредить их намерение и рано утром, на солнечном восходе, вступили в бой с татарами, бились целый день и к вечеру одолели. Шевкал бросился в старый дом князя Михаила, но Александр велел зажечь отцовский двор, и татары погибли в пламени; купцы старые, ордынские, и новые, пришедшие с Шевкалом, были истреблены, несмотря на то что не вступали в бой с русскими: одних из них перебили, других перетопили, иных сожгли на кострах.

Но в так называемой Тверской летописи Шевкалово дело рассказано подробнее, естественнее и без упоминовения о замысле Шевкала относительно веры: Шевкал, говорится в этой летописи, сильно притеснял тверичей, согнал князя Александра со двора его и сам стал жить на нем; тверичи просили князя Александра об обороне, но князь приказывал им терпеть. Несмотря на то, ожесточение тверичей дошло до такой степени, что они ждали только первого случая восстать против притеснителей; этот случай представился 15 августа: дьякон Дюдко повел кобылу молодую и тучную на пойло; татары стали ее у него отнимать, дьякон начал вопить о помощи, и сбежавшиеся тверичи напали на татар.

ВОССТАНИЕ 1327 ГОДА И БОРЬБА МОСКВЫ И ТВЕРИ

Александр Михайлович вернулся на Русь, а вскоре произошло событие, резко изменившее соотношение сил в пользу Москвы. 15 ав-густа 1327 г. в Твери поднялось восстание против татар, пришедших туда с послом Шевкалом (Чолханом, сыном Тудана-Дюденя, двоюрод-ным братом Узбека); татарский отряд был перебит. Это событие отражено в нескольких разнящихся между собой летописных рассказах (так называемые «Повести о Шевкале»), и в фольклорном произве-дении - «Песни о Щелкане». Источниковедческие исследования этих памятников показали, что в них наличествуют поздние наслоения. Это касается, во-первых, представления об экстраординарности миссии Чолхана, якобы имевшего целью погубить «князя великаго Алек-сандра» и «всехъ князей Рускихъ», «разорить христианство» (тверская версия), самому сесть в Твери на княжении, посадить в других русских городах татарских князей, а население обратить в мусульманскую веру (вторая версия, восходящая к своду - протографу Новгородской IV и Софийской I летописей); во-вторых, изображение восстания как регулярного сражения с татарами войска, возглавляемого князем Александром (вторая версия). Ранние достоверные свидетельства о восстании содержат Новгородская первая летопись старшего извода и вторая часть «тверской» версии, дошедшая в составе Рогожского летописца и Тверского сборника.

Прибытие на Русь отряда Чолхана не представляло ничего необыч-ного. Сопоставление даты восстания (15 августа 1327 г.) со временем появления на Руси Александра Михайловича в качестве великого князя (не ранее зимы 1326-1327 гг., так как Дмитрий был казнен 15 сентября 1326 г.) заставляет предполагать, что Чолхан был либо тем послом, который пришел вместе с Александром для утверждения нового великого князя на столе, либо прибыл несколько позже для взимания поборов в счет уплаты за великокняжеский ярлык Александра. Что касается характера восстания, то, согласно тверской версии, оно носило стихийный характер, будучи ответом на чинившиеся татарами притеснения, а по новгородской - инициатива избиения татар исходила от великого князя. Последнее может быть интерпретацией новгородского летописца - современника событий, сделанной в начале 30-х годов XIV в., когда Александр сел в Пскове в качестве вассала великого князя литовского Гедимина, и Псков, таким образом, вышел из-под влияния Новгорода (признававшего своим сюзереном тогдашнего великого князя владимирского Ивана Калиту, а, следо-вательно, и ордынского хана). Но не исключено, что данное известие отображает тот факт, что Александр в условиях вспыхнувшего восста-ния, поняв необратимость случившегося (и так же, как и его поддан-ные, будучи оскорблен поведением ордынцев), поддержал тверичей.

Иван Калита, узнав о случившемся, отправился в Орду. Узбек по-слал на Тверь зимой 1327-1328 гг. крупное войско; московский князь шел вместе с ним. Тверское княжество подверглось сильному разоре-нию. Александр Михайлович бежал в Новгород; новгородцы его не приняли, и бывший великий князь отправился в Псков. По вопросу о великом княжении Узбек принял неординарное решение: оно было по-делено между двумя князьями. Ивану Калите достались Новгород и Кострома, а суздальскому князю Александру Васильевичу - Владимир и Поволжье. Очевидно, имевшие место акты неповиновения великих князей владимирских (Юрия Даниловича и Александра Михайловича) привели хана к мысли о нежелательности того резкого усиления од-ного князя, которое неизбежно происходило при получении всего великого княжения.

В 1329 г. Иван Калита двинулся походом на Псков против Алек-сандра Михайловича. Последний вынужден был бежать в Литву, но спустя два года вернулся оттуда и сел в Пскове «из руки» великого князя литовского Гедимина. Здесь он княжил 6 лет.

После смерти в 1331 г. Александра Васильевича Иван Калита вновь отправился в Орду. Здесь путем щедрых даров и обещания больших выплат ему удалось получить все великое княжение и вдобавок половину Ростова. В следующем году Иван для выполнения взятых обязательств запросил крупную сумму у Новгорода (что при-вело к конфликту с новгородцами).

Тем временем у Ивана Даниловича появилась новая забота - на политическую сцену Северо-Восточной Руси вернулся Александр Михайлович Тверской. Еще в 1335 г. он посылал из Пскова в Орду своего сына Федора (а Иван Калита в том же году думал идти походом на Псков, но не смог заручиться согласием новгородцев). На следующий год Александр сам наведался в Тверь и забрал в Псков вернувшегося от Узбека сына. Наконец, в 1337 г. Александр из Пскова приехал в Орду и повинился перед ханом: «Господине царю, аще много зло сътворих ти, во се есмь предъ тобою, готовъ семь на смерть. И отъвеща ему царь, аще тако еси сотворилъ, то имаши животъ полоучити, много бо послы слахъ, не приведоша тя. И приать пожало-вание отъ царя, въсприимъ отчину свою». Таким образом, Узбек вернул Александру тверской стол.

Под следующим, 6846 г. в Рогожском летописце и Музейском фрагменте упоминается вторая поездка Александра в Орду: «Князь Александръ Михаилович Тферьскыи поиде во Орду. На ту же зимоу прииде князь великий Александръ изъ Орды во Тферь, а съ нимъ послы силны Киндякъ и Авдулъ, бъяше въ годину осеннюю и много сътворишеться тягости християномъ». Между тем Троицкая и Симео-новская летописи говорят только об одной поездке, датируемой как раз 6846 г.: «князь Александр Михаиловичь Тферьскыи поиде въ Орду, а не укончавъ съ князем съ великимъ с Ываном съ Даниловичемъ. На ту же зиму выиде изъ Орды в Тферь князь Александръ, пожалованъ жи-вотом отъ царя, а с нимъ прииде посолъ, именемъ Киндыкъ, а другыи Авдуля». Поскольку «пожалование живота» в Рогожском летописце упоминается в известии о поездке 6845 г., следует предположить, что под 6845 и 6846 г. в этом источнике перед нами два сообщения об од-ном и том же визите…

Явно в связи с возвращением Александра из Орды, зимой 1338-1339 гг., туда отправляется Иван Калита с двумя старшими сыновьями Семеном и Иваном; третьего сына, Андрея, он направил в Новгород. В том же году «приде изъ Орды князь великий Иванъ, а въ свою отчину, пожалованъ Богомъ и царемъ». Можно полагать, что «пожалование» заключалось в подтверждении более высокого статуса Ивана по отношению к Александру.

После визита Ивана последовало резкое изменение отношения Узбека к тверскому князю: он был вызван в Орду, одновременно туда по требованию хана отправились князья Василий Давыдович Ярос-лавский и Роман Михайлович Белозерский (оба, кстати, женатые на дочерях Калиты). Первый из них, видимо, был союзником Александра Михайловича - Калита попытался (безуспешно) «переимать» его по дороге в Орду.

Вслед за ними Иван Данилович послал в Орду всех трех своих сыновей, очевидно, чтобы еще раз подчеркнуть в критической ситуа-ции свою лояльность хану. Согласно сохранившемуся в тверском летописании пространному рассказу о гибели тверских князей, судьба Александра Михайловича во время пребывания в Орде долгое время была неясна: одни татары говорили, что «княжение ти великое даетъ царь», а другие, что «оубиту ти быти». Вероятно, здесь отразилась реальная закулисная борьба группировок ордынской знати, поддержи-вавших тверского и московского князей. «Промосковская» партия пересилила, и 28 октября 1339 г. Александр Михайлович и его сын Федор были казнены. Калитовичи же были отпущены «и приидоша изъ Орды на Русь пожалованы Богомъ и царемъ». Видимо, и здесь упоминание «пожалования» - не штамп: могло иметься в виду пожало-вание Семену Нижнего Новгорода (через пять месяцев, в момент смерти Калиты, Семен находился там) или обещание передать ему великое княжение владимирское после смерти отца.

Горский А.А. Москва и Орда