Восстановление патриаршества произошло в 1943. Восстановление патриаршества в россии. Церковь как инструмент

У Московской патриархии юбилей - 70 лет восстановлению патриаршества. Почему об этой дате громко не говорят, "Огоньку" рассказал Давид Гзгзян, член Межсоборного присутствия РПЦ, завкафедрой богословских дисциплин и литургики Свято-Филаретовского православно-христианского института

Восстановление патриаршества празднуется церковью очень скромно. Не лучший повод для торжеств?

Формально патриаршество было восстановлено уже на поместном соборе 1917-1918 годов. Другое дело, что после смерти избранного тогда патриарха Тихона новый избран не был, а к концу 1930-х годов церковь оказалась под угрозой фактического уничтожения. В тех условиях не было никаких надежд на проведение легитимного собора. Неожиданный поворот событий и избрание патриарха в 1943 году напрямую связаны с инициативой Сталина. 4 сентября 1943-го на личную аудиенцию к вождю доставили трех оставшихся на свободе на территории России митрополитов - Сергия (Страгородского), Алексия (Симанского) и Николая (Ярушевича). И уже 8 сентября "большевистскими темпами", как заметил Сталин со свойственным ему зловещим юмором, в Москву самолетами свезли 19 выживших в лагерях и ссылках епископов для проведения архиерейского собора. На том соборе и был избран новый патриарх - Сергий. Очевидно, что такой акт установления патриаршества выглядит с церковной точки зрения чрезвычайно двусмысленно. Хотя бы потому, что круг возможностей для церкви не просто был очерчен властью, но и сам смысл, и цели воссоздания структуры Московской патриархии целиком определялись появлением специального органа при сталинском правительстве - Совета по делам религий. Его возглавил полковник госбезопасности Георгий Карпов, который с 1938 по 1943 год уже курировал соответствующий отдел в НКВД. Вполне понятно, чем занимался этот отдел. Разница между ним и Советом по делам религий состояла в том, что теперь Совет не только следил за деятельностью церкви, но и определял ее внутреннее устройство, кадровую политику, стратегию.

Зачем понадобились Совет и патриарх? Задобрить союзников накануне Тегеранской конференции?

Это одна из распространенных гипотез: будто Московская патриархия восстанавливалась с пропагандистскими целями ввиду скорой встречи лидеров коалиции в Тегеране. Конечно, какой-то эффект на западную общественность это событие произвело, однако сложно представить, чтобы инициатива Сталина имела целью понравиться Черчиллю и Рузвельту. Хоть Киев был еще под немцами, но Красная армия уже добилась внушительных успехов, после Курской дуги, как известно, немцы не провели ни одной контрнаступательной операции на Восточном фронте. А значит, уже мог ставиться вопрос о разгроме Германии и послевоенном обустройстве мира. Ясно, что Сталину нужны были инструменты для наращивания советского присутствия на новых территориях, среди которых было много стран с христианским, причем зачастую православным населением. Вспомним, что 1943 год - это еще время колониальных империй, воюющая Британия управляет Египтом и Ближним Востоком - регионами, потенциально привлекательными для СССР. А там еще Балканы, Греция. Характерно, что инициатива воссоздания государства Израиль - тоже сталинская. И хотя плодами ее реализации гораздо успешнее воспользовались западные страны, Сталин тоже рассчитывал разыграть израильскую карту. Судя по всему, он замыслил очень нетривиальную комбинацию, в которой большая роль отводилась церкви: она должна была упрочить политические и идеологические позиции Москвы в стратегически важном ближневосточном регионе и ряде восточноевропейских стран.

Неужели стране с армией-победительницей не хватало авторитета коммунистической идеологии?

К тому времени стало понятно, что большевизм и диктатура пролетариата продаются не так хорошо, как хотелось бы. Даже в Европе об этом прямо не могла идти речь, напомню, что как раз накануне был распущен Коминтерн. Использование церкви значило не более чем смену экспансионистских стратегий. Мир 1945-1948 годов очень отличался от нынешнего. Сегодня, когда мы говорим о Ближнем Востоке, подразумевается, что это исламский регион. А тогда христиане и в Ливане, и в Сирии составляли до 40 процентов населения. Это был регион с древнейшими православными патриархатами. И церковь действительно могла пригодиться Сталину для легитимации своего присутствия.

Ее удалось вовлечь в такие планы?

Патриарх Сергий умер вскоре после своей интронизации, и уже при новом патриархе, Алексии I, в 1945 году в структуре Московской патриархии создается специальный орган - Отдел внешних церковных сношений (ОВЦС), который напрямую управлялся компетентными органами, и его глава с тех самых пор является в РПЦ "человеком номер два". Случай уникальный во всей мировой церковной истории - чтобы ключевая роль в деятельности церкви принадлежала департаменту внешних связей, который в обычном случае должен занимать самое скромное место. Сейчас ОВЦС, конечно, уже не тот, но общий флер "особого статуса" остался. Во второй половине 1940-х Отделу выделялись колоссальные денежные средства для осуществления многочисленных контактов с ближневосточными патриархатами и церквями Европы, в том числе с инославными (например, англиканской). Кроме того, перед ним была поставлена масштабная задача - создать антиватиканский блок. В 1948 году, когда в Москве шло Всеправославное совещание, отдел пропаганды и агитации ЦК наставлял полковника Карпова: "Необходимо сказать сильнее о реакционном антинародном характере деятельности Ватикана и папизма, в особенности необходимо указать на поддержку Папой фашизма и на организацию борьбы против СССР". В довоенное время Пий XI действительно призывал к крестовому походу на СССР, другое дело, не ему одному тогда не нравились большевики. Дискредитация католичества требовалась Сталину для идеологического контроля над Чехословакией, Польшей и другими странами, которые очевидно подпадали под советское влияние. Кроме того, она способствовала возвышению Московской патриархии в качестве нового центра христианской жизни. И наконец, в 1945-м, после триумфа победы, никто не отказывался от прихода к власти коммунистов в Италии и Франции: предстояла идеологическая обработка населения этих стран. Кстати, парламентская избирательная кампания в Италии 1948 года ознаменовалась соперничеством двух политических партий - христианских демократов, которые только-только заявили о себе, и коммунистов, имевших очень высокий авторитет. Христианские демократы вели свою агитацию под лозунгом "Рим или Москва". Ввиду такой альтернативы итальянцы все-таки предпочли Рим, отдав этой партии 47 процентов голосов. Само выдвижение подобного лозунга говорит о серьезности намерений Сталина.

Всеправославное совещание, о котором вы упомянули, тоже было плодом сложных политических интриг?

Совещание - это, пожалуй, апогей сталинской экспансионистской политики. На самом деле им пришлось заменить планировавшийся всеправославный собор под эгидой Москвы, который должен был, собственно, сформировать антиватиканский блок. Все шло к тому, чтобы собор состоялся, но помешало несколько случайностей. Скажем, промосковски настроенный Константинопольский патриарх Максим умер, а новый патриарх Афинагор, до своего избрания бывший архиепископом Нью-Йоркским, коммунизму точно не симпатизировал: после интронизации он призвал к сотрудничеству христиан и мусульман "с целью совместного противодействия коммунистической экспансии". Собор без него, Вселенского патриарха, был канонически невозможен. При этом само совещание с точки зрения вышеобозначенных целей прошло неплохо. Карпов ежедневно докладывал о его ходе в ЦК ВКП(б) Жданову и Маленкову: те были довольны. Однако чуть позже выяснилось, что амбициозные политические авантюры, задуманные в православном регионе, рушатся одна за другой. В Греции не удалось привести коммунистов к власти, Балканская федерация в составе Болгарии, Югославии и Албании так и не возникла, вспыхнул ближневосточный конфликт, Израиль принял западный курс. Столкнувшись с такими неудачами, Москва, видимо, перестала делать ставку на церковь, с осени 1948-го отношение к ней меняется: из самого наглядного - перестают открываться храмы, хотя до этого в течение пяти лет было организовано около 1300 новых приходов.

После 1948-го церковь снабдили новой стратегией?

Роль и особое положение ОВЦС сохранились, хотя его финансирование урезали. В целом во внешнеполитической деятельности церковь была переориентирована властями на борьбу "за мир во всем мире". Продолжались заграничные поездки, делались попытки окончательно поссорить католиков и протестантов, уделялось внимание внутренней политике: пропаганде советских ценностей с церковных кафедр и так далее. Просто все это уже не имело таких масштабов. В принципе, структура патриархии, воссозданная в соответствии с представлениями Сталина о порядке, и не могла функционировать как-то иначе. Проблема ведь не только в том, что церковь тотально контролировалась властью. Сама внутрицерковная организация претерпела кардинальные изменения: не только снаружи был контроль, но и внутри не осталось соборности. Были усечены права настоятелей приходов относительно епископов, епископов - относительно патриарха, который превратился в единоличного правителя. Патриарх Тихон, избранный на соборе 1917-1918 годов, имел только одно специфическое право, отличающее его от других епископов,- председательствовать в Синоде. Синод состоял из 12 постоянных членов, и его председатель, в случае равенства голосов по какому-либо вопросу, мог подать "двойной" голос и тем решить дело. Вот и все. Его официальные полномочия совершенно несопоставимы с теми, что получил патриарх Московский в 1943 году. Если восстановление патриаршества 1917-1918 годов было символом освобождения церкви, ее новой жизни без надзора царского обер-прокурора, то второе - 1943 года - полная его противоположность, дата нового порабощения.

Церковь того времени знала, на что шла?

Иерархи, конечно, понимали, с кем и с чем имеют дело. У всех в памяти были события довоенного периода, когда с 1918 по 1938 год за веру погибло около 500 тысяч человек, из которых около 200 тысяч - расстрелянные священнослужители. К 1943 году церковь была абсолютно растерзана. Компетентные органы смогли склонить к сотрудничеству достаточное количество выживших, и с высоты сегодняшнего дня нам тяжело сказать, чего стоил этим священнослужителям такой компромисс. Однако важно заметить, что Совет по делам религий почти сразу озаботился выращиванием новых кадров: было понятно, что имевшиеся в наличии вряд ли способны всегда, а главное - с охотой реализовывать планы ЦК. В управление делами Московской патриархии - второй по значению отдел - должны были отбираться люди, склонные к сталинским формам управления и надзора. Все это создавало неведомый ранее рисунок внутренней жизни церкви. Понятно, что за 70 лет второе восстановление патриаршества удостоилось целого спектра оценок. Восторженных нет, но, пожалуй, превалируют позитивные. Мне доводилось слышать даже положительные отзывы о полковнике Карпове, который будто бы помогал церкви, заступаясь за нее перед Сусловым и Ждановым. После знаменитой аудиенции митрополитов у Сталина советская номенклатура раскололась: кто-то принял новый курс, кто-то продолжал по старинке "давить церковников". Люди же были очень разные по своей идеологической выучке и происхождению, например, грозный министр госбезопасности Абакумов приходился родным братом протоиерею Абакумову. Карпов, конечно, оказался в стане тех, кто хотел использовать, а не давить. Но называть такое поведение заступничеством для меня, конечно, крайне проблематично.

Совет по делам религий был упразднен в 1991 году. Уход "надзирателя" изменил церковную жизнь?

Мы с вами говорили, что проблема не только во внешнем контроле, с самого начала дело было в принципах организации внутренней жизни воссозданной церкви. А строй жизни, если он успевает набрать инерцию, так просто не меняется. Закрытое, бюрократизированное государство с сильным влиянием спецслужб до сих пор смотрит на церковь глазами полковника Карпова, а церковь хранит в своих недрах традиции людей, выращенных под этим неусыпным оком. Инерция взаимоотношений продолжается, даже штампы 1940-1950-х годов иногда воспроизводятся. До сих пор из уст официальных лиц РПЦ можно услышать, что епископу принадлежит абсолютная власть на своей территории. Не говоря о тревожной отсылке к вертикали власти, эта фраза примечательна тем, что епископ у нас - епископ территории, а не сообщества верующих. Потому что сообществ как таковых почти что нет. Вопрос об альтернативах, путях выхода из кризиса всегда очень сложный. Можно думать, что альтернатива - это восстановление того, что называется местной соборностью. О чем неоднократно говорилось на разных уровнях с начала 1990-х. Но реальное собрание верующих - категория морально-нравственная, а не формально-структурная. И если следующим вопросом будет, кому и чему это сообщество должно подчиняться, то ответ - Господу Богу, Христу воскресшему и Его Евангелию, при этом конкретный способ управления уже является производным от такого подчинения. Никто другой, а сам Господь, присутствующий, как говорят на литургии, "посреди нас", глава всему. В этом тайна природы церкви. Управление же церковной повседневностью, то есть служение Церкви миру прямо определяется тем, что во всех ее действиях должно быть заметно присутствие самого Христа. Это почти банальные для христиан слова, но, увы, такая логика, отсылающая к поискам евангельского смысла, сегодня встречается только на периферии церковной жизни. Вероятно, это самое существенное последствие событий 1943 года.

Беседовала Ольга Филина

Мы всё больше привыкаем называть вторым восстановлением патриаршества встречу И. Сталина, В. Молотова и Г. Карпова с тремя митрополитами Сергием (Страгородским), Алексием (Симанским) и Николаем (Ярушевичем), произошедшую 4 сентября 1943 года, и последовавший 8 сентября собор, после которого митрополит Сергий стал патриархом.

Это событие, безусловно, имеет очень большое значение и серьезные внутренние и внешние последствия в церкви и обществе. Заканчивался период открытых гонений, начатых в 1917 году большевиками, которые не стеснялись быть разрушителями церкви и даже ввели это в свою официальную политику, создав Союз воинствующих безбожников и передав руководство в нем не просто людям неверующим, а агрессивно антихристианским, антицерковным, что всегда важно помнить. Начинался другой период жизни страны, связанный с новым положением нашего государства в мире в конце Второй мировой войны. Сейчас оценить все последствия трудно, и трудно понять, как это могло быть воспринято, потому что народ, конечно, никто не спрашивал. Общество, имеющее какое-то свободное, непринужденное единство, общение или мнение было разгромлено. Церковный народ в то время был точно так же разможжён советской властью и находился в духовном обмороке, правильнее даже было бы сказать в коме.

Весь народ остался без своих старых дореволюционных вождей и авторитетов, без надежды обрести новых, кроме захвативших власть, без какой бы то ни было доброй инициативы, потому что всякий инициативный человек был уничтожен или сидел, или был изгнан из страны. Те, кто тогда потянулся в храмы, которых оставалось очень мало, кроме западных областей – этот народ уже ничего не боялся, потому что терять было просто нечего, кроме собственной жизни, уже всячески искалеченной. В основном это были очень пожилые женщины, которые уже не реагировали на коллаборационизм в церкви. А Сталину с его стратегическими намерениям выйти на мировую арену с новым витком мировой революции понадобилась церковь – потому что то, что он сделал с церковью, слишком дискредитировало его политику, что бы ни говорили об этом церковные иерархи.

Вот поэтому Сталин в сентябре 1943 года приглашает к себе трех митрополитов и делает им некоторые предложения, от которых они не могут отказаться. Впрочем, делает он это, как бы идя навстречу, выражая не то что сочувствие, а солидарность в каких-то моментах. Сталин умел играть, он был в этом смысле весьма неплохим политиком и умел производить впечатление.

Эта встреча и происшедший моментально архиерейский собор фактически стали вторым восстановлением патриаршества после того восстановления, которое срочно было произведено – пусть и не очень соборно – сразу после Октябрьского переворота на Соборе 1917-1918 годов. В 1918 году патриаршество себя может быть не целиком, но хоть в какой-то степени оправдывало. Впрочем, еще при патриархе Тихоне стало ясно, что без серьезных компромиссов с властью ничего в стране официально не сделаешь. А церковь привыкла жить официально, привыкла быть всегда под патронатом государства и по-другому себя не мыслила. Вспомним хотя бы наличие большого количества храмов, которые не могли содержать сами верующие и церковные общины. Это чаще всего были или ружные храмы, находящиеся под «ругой» – материальной опекой государства, или частные храмы, которые строили и содержали богатые люди.

Внутренняя логика жизни церкви в Константиновский период своей истории требовала налаживания отношений с государством любой ценой. Но цена в 1917-1918 годах или в начале 20-х – в любом случае до смерти патриарха Тихона – была одна, а в 1943 – уже другая. Второе восстановление патриаршества в 1943 году было еще менее оправдано, но в каком-то смысле еще более необходимо. Потому что восстановление патриаршества означало какое-то признание и хоть какое-то покровительство со стороны государства. Ведь церковь в лице этих трех митрополитов по-прежнему ориентировалась на старую модель государственно-церковных отношений, на старую экклезиологическую* модель жизни.

Все что оставалось церкви, включая ее внутреннее устройство, и приходское, и епархиальное – все это было вынесено из старой эпохи, ушедшей навсегда. Но жить по-другому церковь не умела. И хотя она стала учиться это делать еще с конца XIX века, но неохотно и со скрипом, благословляя существование братств, общин, другие свободные новые формы жизни церкви типа монастыря в миру и иночества в миру. Все это было ново для церкви и не имело ничего общего с имеющимся сводом канонов, но это соответствовало жизни, которая развивалась очень бурно, особенно начиная с 1917 года.

В начале 1918 года патриарх Тихон в своем послании от 1 февраля благословил создание духовных союзов, общин, братств и призвал это делать как можно интенсивнее. Однако экклезиологических выводов из этого почти не было сделано не только в нашей стране, но и в зарубежных епархиях. Собор 1917-1918 годов дал некоторые возможности для развития инициативы мирян, дал им возможность проповедовать в храмах, надеяться на возможность общинной жизни, неформальной, живой, реальной, и даже готов был разрешить служить женщинам в качестве дьяконисс и много чего еще. Но советская власть это, конечно, хорошо понимала и принимала контрмеры. Соборность была полностью отменена. Она не могла себя никак выражать. Те соборы, которые формально собирались для избрания патриархов, начиная со второго восстановления патриаршества, конечно, были целиком и полностью контролируемыми властью, и церкви нельзя было отступить ни на шаг от ее предписаний.

Вот это самое главное. Новая экклезиология, которую мы называем общинно-братской, а также экклезиология евхаристическая по существу воплощаться в церкви уже не могли. Должны были бы воплощаться, но не могли. И всё же те пути, которые открыл своей Церкви Господь на рубеже XIX-XX веков, не были вовсе забыты и оставлены. Теперь мы знаем, что, слава Богу, не только Преображенское братство открыло новый путь жизни церкви и новую форму ее отношений с обществом, с государством, народом, внутри самой себя. Да, мы открыли это самостоятельно, но вообще-то это было открыто раньше, и на самом деле всегда в истории церкви так или иначе проявляли себя общинно-братские черты, хотя они в ней всегда прятались. Порой братства были гонимы и в доконстантиновский период, что ж говорить про константиновский или советский, или, еще хуже того, про постсоветский – очень неоднозначный период нашей церковной истории.

Да, надежда есть, да, путь показан, и не случайно нам многие священники говорят: что было бы с церковью, если бы не было вашего братства, мы не знаем; мы не знали вообще, есть церковь или нет, где ее можно увидеть. Многие священники считают, что церкви нет. И это касается не только нашей церкви, это имеет распространение более широкое. Интересно, что, скажем, Русский экзархат Западной Европы, оставшийся под Константинополем и после падения советской власти, тоже считает себя продолжателем дела Поместного Московского собора 1917-1918 годов. И действительно, там многое сохранено и делается, и там обстановка другая. Приверженцем исполнения решений Собора был и митрополит (Блум). Но при этом очень большие пережитки поместно-приходской клерикалистской экклезиологии существуют и там, что, конечно, не способствует расцвету церковной жизни, расцвету творчества, свободы, личностности, соборности, любви и познания истины.

Антропологическая катастрофа, явившаяся на свет после великой Русской Катастрофы XX века, конечно, никуда не делась – она продолжается, и поэтому говорить о голосе народа в церкви невозможно. Он тоже целиком и полностью подавляется и искажается, и церковь находится в крайне тяжелом состоянии. Даже можно сказать словами одной из молитв, что «церковь в параличе, почти при смерти». Мы все в этом должны каяться, потому что слишком плохо это понимаем, слишком мало делаем для того, чтобы это преодолеть.

В этом смысле важен наш Форум национального покаяния и возрождени я. Он дает новую надежду абсолютно для всех и даже не только для членов церкви. Этот Форум, это сообщество несет в себе потенции для реального общенационального и церковного возрождения.

Подготовил Олег Глаголев

* Экклезиология – раздел богословия, изучающий природу и устройство церкви.

Среди многочисленных сталинских присказок была и такая: «Бог помогает большевикам». Принято считать, что именно война заставила Сталина пойти на сближение с Православной церковью. Отчасти это, наверное, так – институт патриаршества вождь воссоздал именно в годы Великой Отечественной. Тогда же «отец народов» разрешил и монашество – в 1938 году на территории СССР не оставалось ни одного монастыря, а к 1951-му их стало 89. Заметно выросло и число православных приходов – от 150 в 38-м до 8809 в 44-м году. Но вся правда в том, что и задолго до войны генералиссимус всеми силами поддерживал православие, порой серьёзно рискуя карьерой – если не жизнью вообще.

Сталин молился в кремлёвском храме и даже исповедовался – об этом свидетельствовали личный телохранитель, приёмный сын и внук советского руководителя. Хватало набожных людей и в сталинском Политбюро – глава Совнаркома и министр иностранных дел Вячеслав Молотов, «всесоюзный староста» Михаил Калинин и преемник вождя Георгий Маленков, после ухода на покой ставший пономарём в одном из московских храмов. И этим функционерам не раз приходилось отстаивать свои убеждения (да и руководящие кресла тоже, чего там) в идеологических спорах с воинствующими атеистами во власти – от Троцкого до Хрущёва.

Именно Сталин в годы войны выделил на восстановление церквей миллионы рублей из бюджета, приказал основать православную газету и вернул церкви сотни отнятых Троцким храмов, в том числе и Троице-Сергиеву лавру.

Лето 1923 года. Ещё жив Ленин, перенёсший третий инсульт, но в стране всем уже заправляет глава Реввоенсовета и народный комиссар по военным делам Троцкий – с подачи больного вождя мирового пролетариата. Это пик карьеры основателя и главного идеолога Коминтерна – все нити управления страной сосредоточены в его руках. Пойти наперекор воле Троцкого – подписать самому себе смертный приговор. Троцкий не просто воинствующий атеист – он настоящий ненавистник православия. С его личных санкций уничтожены сотни храмов и расстреляны тысячи священнослужителей. И в этот момент появляется циркулярное письмо ЦК Компартии за номером 30 – «Об отношении к религиозным организациям». Подписал его секретарь ЦК Сталин. В письме говорилось: «Издевательство над предметами веры и культа взамен серьёзного анализа и объяснения не ускоряют, а затрудняют освобождение трудящихся масс от религиозных предрассудков». Далее Сталин приводит целый ряд фактов репрессий и надругательства над православными святынями и резюмирует: «Воспретить закрытие церквей, ликвидацию молитвенных помещений, аресты «религиозного характера», а всю ответственность за проведение в жизнь данной директивы предлагает «возложить на секретарей губкомов, обкомов, облбюро, национальных ЦК и крайкомов ЛИЧНО». Троцкий был в бешенстве. Впервые партийное руководство пошло наперекор воле неформального главы государства – его, Троцкого, воле.

Сталин был в шаге от восстановления Третьего Рима

Не так давно в храме Святой равноапостольной Великой княгини Ольги в Стрельне под Петербургом появилась икона блаженной Матроны Московской, на которой изображён Иосиф Сталин в полный рост. Странно, не так ли? Говорят, что в начале войны вождь встречался с блаженной Матроной и просил её благословения. «Ты один останешься в городе, всех отправляй, а город не сдавай, – напутствовала Сталина Матрона. – Не сдавай – и не сдашь!» Настоятель храма, водрузивший у себя икону с генералиссимусом, игумен Евстафий (Жаков), заявляет в этой связи следующее: «Я верю двум патриархам – Сергию и Алексию Первому. Они оба считали совершенно определённо: Сталин был глубоко верующим человеком». И, несмотря на то что в среде исследователей нынче в ходу мнение о том, что-де вождь преднамеренно использовал высшие церковные круги для ещё большего подчинения себе народа, есть и другое, отличное мнение. Телохранитель Сталина Юрий Соловьёв вспоминал, что не раз видел вождя молящимся в церкви. Сын Василия Сталина Александр Бурдонский писал о том, как его дед исповедовался и чего это стоило исповеднику после смерти вождя: «Священника трясли при Хрущёве со страшной силой, но он ничего не сказал». А приёмный сын генералиссимуса Артём Сергеев называл своего отца богобоязненным и даже набожным.

По теме

Крупный бизнесмен Михаил Гуцериев назвал главу Большого московского цирка Эдгарда Запашного хамом, а также заявил, что обратится в суд в связи с его жалобой президенту на открытие площадки для выступлений канадского Cirque du Soleil в России.

Судить можно не только по свидетельствам близких людей, но и по поступкам самого Сталина. Именно он окончательно запретил ликвидировать церкви и отменил печально знаменитый ленинский указ «О борьбе с попами и религией». Именно с подачи Сталина Московская патриархия инициировала передачу «права чести» Первого, то есть Вселенского, Патриарха – от Константинопольского к Московскому и всея Руси. Этот грандиозный геополитический проект сорвал лично Никита Хрущёв после смерти вождя – как раз тогда, когда двое из четырёх восточных патриархов уже были готовы поддержать идею признания Москвы как Третьего Рима. За период с 1939 по 1952 год не было созвано ни одного партийного съезда – зато в тот же период была восстановлена в своих правах Патриархия и проведено целых три Поместных собора.

Вождь боролся с деятелями искусства, глумящимися над православием

Восстановление патриаршества и амбициозные цели, поставленные вождём перед РПЦ, – всё это будет уже после войны. А в 30-х Сталин не раз вступался за церковь – в основном приструнивая наиболее ретивых атеистов от культуры и искусства. В 1933 году, узнав от главы ОГПУ Вячеслава Менжинского, что Совнарком готовит постановление о массовом сносе церквей, Сталин пишет его главе Вячеславу Молотову: «Планы архитектурных застроек предусматривают снос более чем 500 оставшихся строений храмов и церквей. ЦК считает невозможным проектирование застроек за счёт разрушения храмов и церквей, что следует считать памятниками архитектуры древнего русского зодчества».

В 1936 году по распоряжению высшего партийного руководства была запрещена пьеса Демьяна Бедного «Богатыри» с потрясающей формулировкой: «за глумление над Крещением Руси». Россию в своём спектакле «деятели искусства» показали, по словам Сталина, «сосудом мерзости и запустения», а «лень и стремление сидеть на печке представили как национальную черту русских».

Говорят, что именно после скандала с «Богатырями» Сталин распорядился согласовывать с ним все театральные и кинопостановки, в которых фигурирует Православная церковь.

В войну священники служили пулемётчиками и разведчиками

Но окончательно сблизила Сталина с церковью, разумеется, Великая Отечественная, священная война. 22 июня 1941 года патриарший местоблюститель митрополит Сергий совершил молебен о даровании победы русскому воинству и призвал всех православных подняться на защиту Родины. Аналогичный молебен на следующий день провёл митрополит Ленинградский и Новгородский Алексий. Сложно сказать, согласовывались ли эти молебны со Сталиным, но, как считают некоторые историки, без его прямого указания – или просьбы – дело явно не обошлось. И церковь, как могла, помогала советским воинам: на собранные священниками средства были построены танковая колонна «Дмитрий Донской» и авиаэскадрильи «Александр Невский» и «За Родину».

Когда армии вермахта стояли под Москвой, Сталин попросил своего личного пилота Александра Голованова облететь город и взял с собой на борт чудотворную икону Тихвинской Божией Матери. А накануне прорыва Ленинградской блокады икону Казанской Божией Матери пронесли по всем воинским частям, готовившимся к боевой операции. Кстати, церковные службы велись и в блокаду – из 50 ленинградских священников 20 умерли от голода, а тех, кто выжил, позже представили к медали «За оборону Ленинграда». А служили священники вопреки традиционным представлениям не только в храмах, но и в полевых условиях – в промежутках между боями. Будущий митрополит Калининский и Кашинский Алексий (Коноплёв) был пулемётчиком, а архиепископ Минский и Могилёвский Василий (Ратмиров) воевал в разведке, выполняя особо важные задания на оккупированных врагом территориях. Архиепископ Тамбовский и Мичуринский Лука (Войно-Ясенецкий) в годы войны спас немало жизней, работая военным хирургом, и в 1946 году получил Сталинскую премию. Около сотни священнослужителей, оставшихся на оккупированной территории, получили медали «Партизану Великой Отечественной войны», а ещё полсотни батюшек удостоились награды «За доблестный труд в Великой Отечественной войне». Главной же заслугой Сталина перед церковью, безусловно, стало восстановление патриаршества. В 1943 году состоялась встреча Сталина и митрополита Сергия, на которой было принято решение избрать Патриарха и восстановить Священный синод. На Поместном соборе 12 сентября 1943 года 3 митрополита, 11 архиепископов и 5 епископов избирали Патриарха всея Руси – им стал митрополит Сергий. Для связи между правительством и церковью был создан Совет по делам Русской православной церкви во главе с генералом НКВД Георгием Карповым. Только с января по ноябрь 1944 года открылось порядка двух сотен церквей. Такой вот исторический курьёз – православный император Пётр I запретил избрание патриарха, делегировав его полномочия Священному синоду, а восстановил патриаршество коммунистический вождь Иосиф Сталин.

Мне нередко задавали вопросы о роли Русской Православной Церкви в годы войны.

По материалам того времени знаю: Церковь, во главе которой после смерти патриарха Тихона, не будучи патриархом, стоял владыка Сергий, в годы войны играла важную роль в подъеме духа и сплочения не только верующих на борьбу с фашизмом. Тысячи священников воевали на фронте, многие были в партизанских отрядах. Остававшиеся в приходах, служили в храмах, призывая верующих к стойкости и несгибаемости, чтя и увековечивая память о погибших в боях за Родину. Церковь, как весь народ, собирала средства. На них армия вооружалась танками и самолетами. Память о тех днях хранят танки, сохраняемые в Донском монастыре.

Позиция Церкви создала условия уже с 1942 года изменить отношение к ней партийных и государственных органов. Предложение о восстановлении Патриаршества и возрождении структуры Русской Православной Церкви в стране было рассмотрено у Сталина и получило одобрение.

Существует мнение, что оно возникло и из опасений создания Патриархата на оккупированной немцами территории, но подтверждений этому нет. Да и трудно поверить, чтобы, ставя задачу ликвидации и порабощения славянства, гитлеровцы такую идею вынашивали.

Однако Сталин торопливости в осуществлении указанной цели не проявлял. Да и год 1942-й был нелегким. После победы под Сталинградом положение изменилось, и уже в мае началась подготовка к проведению Поместного Собора.

Состоялся он в сентябре в Троице-Сергиевой лавре. Патриархом был избран Сергий. Это было воспринято с большим одобрением в массах населения, и даже мы, юнцы, далекие от Церкви, с интересом наблюдали процесс возрождения храмов, доброго отношения к священникам, растущего уважения к авторитету митрополитов Алексия, много сделавшего в годы блокады Ленинграда, Крутицкого и Коломенского Николая и других. Некоторые сведения по этой теме можно найти в книге Павла Судоплатова, известного чекиста, руководившего в годы войны разведывательной работой на оккупированной территории. В частности, рассказывая об операциях «Монастырь» и «Послушник», он говорит: «…Мы в то же время успешно противостояли попыткам псковских церковников, сотрудничавших с немцами, присвоить себе полномочия по руководству приходами русской православной церкви на оккупированной территории». (Судоплатов П.А. Спецоперации. Лубянка и Кремль 1930–1950 годы. М., 2003. ОЛМА-ПРЕСС. С. 252.)

Спокойно относились к верующим и на фронте. Надо сказать, что у многих солдат и офицеров нередко среди документов хранились записки с молитвами. Также такие записки хранились и в партийных, и в комсомольских билетах. Погибших никто за такое хранение не осуждал.

В итоге скажу: Церковь внесла немалую и важную лепту в нашу победу.

Правда, рассказ об иконе, якобы поднятой на самолете над Москвой во время битвы за столицу, должен жить, но не как исторический факт.

СЕРГИЙ (до пострижения в монахи в 1890 г. - Иван Николаевич Страгородский; 1867–1944) - Патриарх Московский и всея Руси (с сентября 1943 г.). С 1934 г. митрополит Московский и Коломенский, одновременно в 1937–1943 гг. Патриарший Местоблюститель, возглавлявший Русскую Православную Церковь. 22 июня 1941 г. обратился с посланием к духовенству и верующим с призывом помогать в защите Родины. Всего за годы войны было 23 таких послания. Руководил работой Церкви по сбору средств в Фонд обороны.

АЛЕКСИЙ (Симанский Сергей Владимирович; 1877–1970) - Патриарх Московский и всея Руси с 1945 г. В 1899 г. окончил юридический факультет Московского университета. Служил в гренадерском полку. В 1900–1904 гг. учился в духовной академии в Москве. С1902 г. монах. С 1913 г. епископ Тихвинский. С 1932 г. митрополит Новгородский. С 1933 г. митрополит Ленинградский. В 1943–1945 гг. митрополит Ленинградский и Новгородский. Участник деятельности Церкви по сбору средств в Фонд обороны и борьбы за мир.

Политику государства в отношении религии и церкви в советский период нельзя воспринимать однозначно как на протяжении всей этой исторической эпохи, так и в её отдельные периоды. Политика эта менялась от ярой атеистической и насильственно безбожной, до веротерпимой на протяжении всего периода существования СССР. Несмотря на то, что в течение всей истории Советского Союза атеизм как мировоззрение культивировался и поддерживался властными структурами и партией.

Начальный период истории СССР был тяжёлым временем не только с политической и социально-экономической точки зрения. По русской культуре также был нанесён тяжелейший удар, выражавшийся в уничтожении и всяческом притеснении представителей интеллигенции, вынужденной эмиграции научной и культурной элиты, подрыве духовной базы народа через отрицание исторического прошлого, насильственном атеизме, репрессий в отношении представителей Русской Православной Церкви, уничтожение храмов.

Отношения Советского государства и церкви в 20-30-е годы ХХ века базировались на желании новой власти «вырвать» из сознания народа православную веру. Стоит отметить, однако, что гонениям подвергались не только представители Русской Православной Церкви. Насильственный атеизм и политика его культивирования в массы коснулась представителей всех религиозных конфессий без исключения, но основной удар наносился именно по Православию.

Декретом Совета Народных Комиссаров в 1918 году церковь отделялась от государства, а школа – от церкви. В том же году специально учреждённые органы приступили к ликвидации административно-управленческих структур Русской Православной Церкви. По завершении Гражданской войны в 1922 году был издан Декрет об изъятии церковных ценностей. Издание журнала «Безбожник» и учреждение организации «Союз воинствующих безбожников» в 1920-е годы стало очередным шагом атеистической пропаганды.

Общим результатом политики СССР в отношении церкви в 1920-30-е годы стало закрытие и уничтожение значительной части храмовых сооружений, а также арест подавляющей части духовенства и епископата Русской Православной Церкви, большинство из которых были расстреляны.

Существенные послабления для Русской Православной Церкви начались в годы Великой Отечественной войны. Вообще, роль И.В. Сталина в отношениях между властью и церковью очень неоднозначна. Известно, что ещё в 1923 году он был инициатором закрытия церквей и арестов религиозного характера, однако, в 1930 году его письмо «Головокружение от успехов» привело к выходу Постановления, обязывавшего прекратить практику закрытия церквей. Общая тенденция в отношениях государства и церкви в 1930-х, однако, не изменилась.

4 сентября 1943 года Сталин пригласил к себе на встречу представителей Русской Православной Церкви: митрополитов Сергия, Алексия и Николая. Результатом этой встречи стало возрождения Патриаршества, ряд послаблений по отношению к церкви со стороны государства. Сталин дал согласие на издание журнала Московской Патриархии, строительство духовной Академии и семинарий там, где они требуются, заверив, что препятствий этому никаких не будет. Именно ему принадлежала инициатива этой встречи, так же, как и шаги к частичному переосмыслению русской истории, искажённой коммунистической идеологией. Начиная с конца 1930-х годов, возвращаются имена русских полководцев, героев, подвиги русской армии, имена князей и царей, радевших за дело укрепления Государства Российского.

Задолго до этой исторической встречи, 22 июня 1941 года Патриарший местоблюститель митрополит Сергий в своём обращении к православным верующим призвал народ встать на защиту Родины. Тогда же он обратился с призывом начать сбор средств в фонд обороны страны. Только по приблизительным подсчётам верующие собрали не менее 300 миллионов рублей.

Учреждение в сентябре 1943 года, после данной встречи, Совета по делам Русской Православной Церкви было направлено на достижение и осуществление взаимодействия между правительством и патриархатом. В 1943 и 1944 годах выходят Постановления об открытии храмов, что приводит если не к резкому возрождению храмовых сооружений, то хотя бы к прекращению их разрушения и началу восстановления. Из ссылок и лагерей начинают возвращаться репрессированные священнослужители.

И хотя кардинального переворота в политике Сталина по отношению к Церкви не произошло, но именно при нём Русская Православная Церковь начала выходить из состояния разрухи. Однако, пришедший на смену «Отцу народов» Н.С. Хрущёв, известный своей «оттепелью», снова ужесточил политику в отношении церкви, оставаясь в этом вопросе гораздо более радикальным и последовательным «ленинцем», хотя исторические условия уже не позволяли ему «развернуться подобно вождю мирового пролетариата»…

В последние десятилетия приобрела популярность версия, что Сталин не только способствовал возрождению Русской православной церкви во время и после войны, но что он был втайне верующим человеком и предпринимал свои шаги не только по практическим соображениям, но и исходя из внутренних убеждений.

Сторонники этой версии любят опираться на тот факт, что Сталин в молодости был семинаристом, и утверждают, что он не до конца изжил из себя ту веру, которая двигала его желание стать священником. Насколько эта легенда соответствует действительности?

Вера Сталина.

Многие современники утверждали, что мать Сталина настаивала на его карьере священнослужителя и побудила его поступить в Тифлисскую духовную семинарию. По свидетельству преподавателя Московской семинарии в послевоенное время М.Х. Трофимчука, во время встречи Сталина с иерархами РПЦ в Кремле 4 сентября 1943 года вождь СССР будто бы спросил митрополита (будущего патриарха) Сергия Страгородского в ответ на его жалобу: «А почему у вас нет кадров?» Сергий, вместо того, чтобы сказать правду о тысячах священников, сгинувших в сталинских застенках, слукавил: «Кадров у нас нет по разным причинам. Одна из них: мы готовим священника, а он становится маршалом Советского Союза». Сталину понравилась шутка, и он якобы даже прослезился: «Да, моя мама очень хотела, чтобы я стал священником».

По некоторым свидетельствам, Сталин во время войны втайне молился, даже исповедовался и причащался, встречался с блаженной Матроной Московской и т.д. Такие свидетели в один голос утверждают, что Сталин был верующим человеком и лишь идеологические обстоятельства мешали ему открыто объявить об этом.

Покровительство церкви.

По мнению некоторых историков, послание местоблюстителя патриаршего престола, митрополита Сергия (Страгородского) к верующим с призывом: «дать отпор немецко-фашистским захватчикам» — было издано с прямого одобрения Сталина. Это воззвание стало распространяться с 10 часов утра 22 июня 1941 года, то есть на два часа раньше, чем с речью о начале войны выступил по радио В.М. Молотов и на одиннадцать дней раньше выступления самого Сталина. В этом они видят признак того, что Сталин уже тогда решил возложить на церковь миссию духовной мобилизации народа на Отечественную войну.

Встречаются также утверждения, что в декабре 1941 года, когда немцы стояли на пороге Москвы, Сталин пригласил в Кремль духовенство и попросил его совершить молебен о даровании победы. Тогда же, по его указанию, был совершён облёт вокруг Москвы на самолёте с Тихвинской иконой Богоматери из церкви близ ВСХВ (ВДНХ). Осенью 1942 года аналогичное действие было проведено в Сталинграде с Казанской иконой Богородицы. Рассказывают и о крестных ходах в Ленинграде, и других подобных акциях, которые совершались по указанию или с санкции Сталина в самые тяжёлые периоды войны.

Восстановление патриаршества.

Резкий поворот в политике Сталина по отношению к церкви связывают обычно с упомянутой встречей 4 сентября 1943 года. Сторонники версии о внутренних личных мотивах, побудивших Сталина пойти на восстановление патриаршества и других церковных институтов, отмечают то, что данный шаг был предпринят Сталиным не в 1941-1942 гг., а когда в войне наступил перелом. Следовательно, считают они, Сталин уже не нуждался в церкви как в инструменте мобилизации народа. Отсюда они делают вывод, что Сталин решил повернуться лицом к церкви только под воздействием собственной веры.

«Безбожная пятилетка».

Свидетельства из разных источников о том, что Сосо Джугашвили поступил в семинарию по настояниям матери, подтверждают, скорее, что он лично не испытывал сильного желания стать священником, но лишь исполнял свой сыновний долг. Учёбой в семинарии, как известно, Сосо тяготился, постоянно конфликтовал с наставниками, подвергался дисциплинарным взысканиям, именно тогда увлёкся запрещённой литературой и в конце концов был отчислен за неявку на экзамен.

Впрочем, весьма возможно, что Сталин, как и многие мятежные натуры во все времена, делал различие между верой в Бога и почитанием духовенства. Но даже это уже не согласуется с тем его портретом «покровителя церкви», который рисуют некоторые его нынешние апологеты.

В 1928 году в одном из интервью центральной партийной прессе Сталин заявил: «Надо пожалеть, что духовенство не было с корнем ликвидировано». В 1932 году была объявлена «безбожная пятилетка». К 1 мая 1937 года официально намечалось закрыть все храмы в СССР и ликвидировать духовенство как класс.

Церковь как инструмент.

Утверждения писателей недавнего времени о молебнах и облётах с иконами в 1941-1942 гг., равно как и о встречах Сталина с православными прорицателями, не подтверждаются надёжными источниками.

Действительно, в 1941-1942 гг. Сталин не занимался восстановлением и укреплением церковных структур. Он в них не нуждался именно в тяжёлый период войны. Церковь была настолько обескровлена сталинскими репрессиями (за один 1937 год было уничтожено 35 архиереев), что не играла заметной роли в духовной жизни СССР накануне и в первые два года Великой Отечественной войны.

Поворот в религиозной политике Сталина стал необходим как раз с началом освобождения западных территорий СССР. За время немецкой оккупации церковь пережила период возрождения. Немцы в практических целях поощряли открытие храмов, закрытых большевиками. Более того, германская армия брала на себя ответственность за возвращение церкви имущества, отобранного советской властью. Перед войной на Украине оставалось всего два действующих православных храма и ни одного монастыря. В конце 1942 года там насчитывалось уже 318 действующих храмов и 8 монастырей, в которых служили 434 священника, 21 диакон, 387 монахов и монахинь. Быстрыми темпами шло возрождение церкви также в оккупированных Белоруссии и Псковщине.

Сталин хорошо понимал, что священники и паства возрождённой в оккупации церкви это антисоветская сила. Ей было необходимо противопоставить свою «ручную» церковь, так как сам факт воскрешения церкви на оккупированной территории показывал, что довоенная атеистическая политика потерпела полный крах. Кроме того, Сталин имел широкие геополитические планы по расширению сферы советского влияния в мире после войны. Здесь церковь (не только РПЦ, но также Армяно-григорианская) могла сослужить хорошую службу. Был Сталин заинтересован пока и в хороших отношениях с западными союзниками, которые наращивали поставки материалов и вооружений, способствовавших скорейшей победе СССР.

Либерализация церковной политики благоприятно вписывалась в контекст нового имиджа СССР с его отказом от «мировой революции» и гимна «Интернационал», роспуском Коминтерна, возвращением многих дореволюционных названий городов и улиц и т.д. О том же, чтобы сделать церковь независимым институтом, как то следовало бы из советской конституции, и речи не шло. РПЦ стала одним из послушных орудий государственной политики в реализации политических планов Сталина.

Андрей Еременко
кандидат культурологии, доцент,
заведующий отделом истории, этнографии и природы КГИАМЗ