«Шекспировский Ромео и вагнеровский Парсифаль, солнечный бог Аполлон и белокурый Ангел - разные лики одного лица, разные роли одного артиста. В Большом театре на премьере «Дамы с камелиями» он околдовал своим Арманом Дювалем не только московскую публику, но и свою Маргариту - первую леди Большого Светлану Захарову, станцевавшую в партнерстве с ним лучшую свою партию», — писала о нем тогда российская пресса.

Молодой артист, родившийся и выросший в Севастополе, но имеющий осетинские и эстонские корни, в составе этой труппы выступает уже 13 лет, если не считать еще двух лет обучения в танцевальной школе при Гамбургском балете. Джон Ноймайер приметил статного, талантливого танцора в швейцарской Лозанне, на международном конкурсе учащихся балетных школ. И сразу пригласил учиться в школу при Гамбургском балете.

На вопрос, как он вообще оказался в Швейцарии, Эдвин отвечает: «Два моих старших брата Ян и Алан - а всего нас пятеро сыновей у родителей - уже были на тот момент успешными в Европе танцорами. Ян тогда работал в «Молодом балете Франции», а Алан был солистом в знаменитом парижском «Мулен Руже». И когда я решил принять участие в конкурсе в Лозанне, они поддержали меня: оплатили мне билет до места проведения этого творческого соревнования, выделили деньги на проживание»…

И вот после двух лет учёбы в московской Школе классического танца Геннадия и Ларисы Ледях 18-летним юношей Эдвин попадает в одну из самых известных компаний - Гамбургский балет. В школе, действующей при нем, шефство над ним взял русскоязычный педагог, выпускник Академии русского балета имени Агриппины Вагановой Радик Зарипов. Это существенно облегчило парню процесс адаптации в новом коллективе, в чужой стране.

Впрочем, как признается сам Эдвин, в Гамбургском балете его становление изначально проходило весьма успешно: уже в первый год обучения в школе при Гамбургском балете Джон Ноймайер дал ему главную роль польского юноши Тадзио в своей новой постановке «Смерть в Венеции». Сначала Эдвин исполнял эту партию в третьем составе, но в скором времени был переведен в первый. И парень станцевал премьерный показ спектакля. А через несколько лет Ноймайер непосредственно «под Ревазова» поставил балет «Парсифаль». В 2007 году Эдвин получил премию Доктора Вильхельма Обердёрффера, вручаемую в Гамбурге самым талантливым артистам классической сцены.

Теперь Ревазов получает роли почти в каждой постановке Гамбургского балета.

— Самый мой любимый спектакль из тех, что поставил Джон, наверное, все-таки «Дама с камелиями» — признается в личной беседе знаменитый немецкий танцор с осетинской фамилией. — Счастлив, что в прошлом году в дуэте с великой Светланой Захаровой выступил с этим спектаклем на сцене легендарного Большого театра в Москве. А ещё очень красивые у Ноймайера «Смерть в Венеции» и «Лебединое озеро». Кстати, я ездил на настоящее Лебединое озеро, которое на самом деле существует в Германии, был в самом красивом замке мира - Нойшванштайне, выстроенном королём Людвигом II. Правда, не с него Ноймайер делал декорации в своём спектакле. Ведь зал, показанный у нас в балете, - это точная копия зала из недостроенного Людвигом другого замка, который находится как раз поблизости от Нойшванштайна.

Семейные узы

Среди коллег по балетной труппе Эдвин Ревазов нашёл свою судьбу: несколько лет он женат на прима-балерине Гамбургского балета Анне Лаудере, которая приехала сюда из Латвии. Они вместе в паре играют Онегина и Татьяну в постановке Ноймайера «Татьяна», Пера Гюнта и Сольвейг в балетном спектакле «Пер Гюнт»… В «Ромео и Джульетте» Анна танцевала партию Матери Джульетты Капуллети. «Наверное, я не смог бы связать свою жизнь с девушкой, занимающейся какой-то другой профессией, — признается Эдвин. — Ведь балет - это не работа, а образ жизни…»

Кстати, любопытный факт: в составе труппы Гамбургского балета, помимо этой пары, выступают ещё три супружеских тандема.

Анна и Эдвин, а также ещё четверо его братьев ежегодно съезжаются в родительском доме ребят в Севастополе, где в народном хореографическом ансамбле «Калейдоскоп» все они когда-то разучивали первые свои па. И только один из пятерых братьев Ревазовых - старший Олег - в итоге не стал танцором. У каждого из них - своя история успеха.

Как уже говорилось, свою эпопею покорения Европы старшие братья Эдвина - Ян и Алан - начинали во Франции. Ян также был очень востребованным балероном в Европе, в итоге осел в Германии, где в 2006 году международный журнал «Tanz» признал его лучшим молодым танцором страны. Правда, из-за травмы спины ему перестать выступать на сцене, но полностью из балета он не ушёл: теперь он знаменит как фотограф, специализирующийся на съёмке танцоров. Серия снимков «Bronze Dance» принесла Яну Ревазову звание лауреата премии International Photography Awards. А этим летом он принимал участие в международном проекте «Master of Photography» телеканала Sky Arte, некая «Фабрика звезд» для фотографов, в рамках которой профессионалы из разных стран соревновались в творчестве.

Другой брат - Алан - после окончания Академии русского балета имени Вагановой с Петербурге начинал солистом в известных французских «Moulin Rouge» и «Lido», был художественным руководителем известной мужской труппы для дам «Chippendales». Сейчас вместе с супругой, тоже танцовщицей Юлией создал свою развлекательную программу, с которой они выступают на круизных лайнерах, на которых туристы отправляются в кругосветные путешествия.

Еще один брат - Дан - танцует в составе популярного берлинского театра «Friedrichstadt-Palast“, где он, кстати, тоже встретил свою вторую половинку - бельгийку Кандис Деваель. Вместе они растят маленькую дочь, и когда родители выступают на сцене, за малышкой присматривает ее дядя Ян. А до переезда в Германию Дан так же, как теперь брат Алан, выступал на круизных лайнерах в Америке.

Сам собой напрашивается вопрос: наверное, и родители ребят как-то связаны с творческими профессиями?

— Наши родители сами не имели отношения к искусству, папа по образованию и профессии - юрист, мама была математиком, работала в Центральном конструкторском бюро оборонного значения ведущим инженером-программистом, — отвечает Эдвин. — И они просто поддерживали нас во всех наших начинаниях, а мы уже сами выбирали свою дорогу: увлекались и плаванием, и акробатикой, и фотоделом, занимались математикой в Малой академии наук… Но однажды нас угораздило посмотреть запись, на которой было много номеров из разных классических балетов. Какой-то гала-концерт. Нам он очень понравился, и мы решили учиться балету. Стали просить родителей посодействовать нам в этом. Мне исполнилось 13 лет, когда мы поехали в Москву, старшие братья Ян и Дан были чуть старше. Это было сопряжено со многими трудностями - и в материальном плане, и в том, что маме пришлось ехать с нами, ведь мы, несовершеннолетние, не могли без взрослых жить в таком большом городе. А папа остался один в Севастополе.

Рассказывая о своей семье, Эдвин сообщает, что его отец Юрий Ревазов родился и вырос в многодетной семье в маленьком городке Алагир в Северной Осетии — Алании.

— Его семья жила в очень тяжёлых условиях, — говорит Эдвин. — Мать умерла, когда наш папа учился в первом классе, отец был инвалидом войны. Жили они настолько бедно, что не хватало денег даже на одну пару обуви для каждого из детей. Самый старший из братьев, сам ещё подросток, вручную шил цыганской иглой сандалии для своих младших. После окончания алагирской школы папа поехал в Одессу поступать в высшее учебное заведение. И там в студенческие годы встретил нашу маму, которая приехала в Севастополь из Эстонии. Кстати, уже когда мама была взрослой женщиной, выяснилось, что нашим дедом, её отцом был немецкий солдат… Так что, вероятно, неслучайно, что я и почти все мои братья живём в Германии.

Не балетом единым…

Учитывая, какой напряжённый график тренировок и выступлений у артистов балета, трудно предположить, что у Эдвина Ревазова ещё находятся силы и время на хобби. Но - находятся.

— Около года я занимался в Гамбурге стрельбой из лука, — рассказывает танцор. — Но так получилось, что из-за графика тренировок в студии мне пришлось отказаться от этого увлечения. А пару лет назад я купил в Севастополе «олдтаймер» — автомобиль «Победа» 1953 года. Привожу его в оригинальное состояние. То есть хочу воссоздать машину в том виде, какой она выпускалась в сталинские времена. В общем, я ее дистанционно собирал, изучал механизм, искал запчасти, разные детали. Чтобы все было «родное», 53-го года. И мне это удалось. Горжусь моей «Победой»! Хотелось бы, конечно, чтоб она рядом была, но… Транспортировать непросто. А в Гамбурге у меня есть, конечно, «нормальная» машина.

Вся жизнь - в танце

Пару лет назад Эдвин Ревазов начал «прощупывать» новую нишу в балете - в качестве хореографиста поставил короткий танцевальный номер длиной в 12 минут. «Работа над спектаклем - это не импровизация, — поясняет Эдвин. — Это определенная задача. В своей хореографии я пытался при использовании минимального количества движений создать какой-то особый мир. Использовал музыку Марьяны Садовской и из Дэвида Лэнга адажио. Два музыкальных куска. Птицы… Точнее, мир каких-то определенных существ»…

И задумка успешно была воплощена на сцене. В этой ипостаси Эдвин тоже проявил свой талант, став финалистом на конкурсе хореографов в Ганновере.

Неспроста говорят, талантливый человек талантлив во всем. И это счастье - быть особенно одарённым в том, к чему лежит душа.

За себя и за того парня…

…отыграла любовь Светлана Захарова в этом спектакле. Третий раз смотрю Даму, и опять с тем же составом, только вместо Владислава Лантратова – премьерный премьер Гамбургского балета Эдвин Ревазов. Я так и не нашла ответа на вопрос, зачем он был сюда приглашен, да еще на запись, кроме как ради некоего возможного политеса и реверанса родной труппе автора балета Джона Ноймайера.

Не знаю пока, как это смотрелось в трансляции, но из зала впервые, пожалуй, видела такое полное отсутствие всякого сценического присутствия. Ни технические подвиги или недостатки, ни незрелые или чрезмерные краски роли – ничто не выдавало наличия в спектакле Армана. В плюс – его абсолютная техничность и станцованность со Светланой в сложнейших дуэтах, к которой применимо избитое слово «безусильность». Но эмоционально настолько слиться с полом и раствориться в воздухе до состояния такой прозрачности образа, что Маргарита, кажется, проживала всю историю сама с собой - это особый талант… Слабая надежда была на соло после получения ее письма – я помню, как корчило от мук Влада, словно его жгли на костре. Увы, этот монолог выглядел совершенно вымученно-формально гимнастическим, как и дежурно-картинные падения от якобы обуревающих чувств.

В остальном все снова было прекрасно, и нет смысла повторяться – можно просто посмотреть и . Все были настолько хороши, что трудно кого-то выделить особо, надо всех перечислять. Маргарита-Захарова – прима в своей лучшей роли, там совершенно и пронзительно все. Изумительная пара Манон и Де Грие. Тихомирова порочна и фатальна, как рок, Чудин, которого я вообще именно в этой партии обожаю – душераздирающе нежен, верен и прекрасен. Но если между Маргаритой и Манон происходит полное взаимодействие, как будто они связаны одним канатом, который утаскивает их в бездну, то ДеГрие и Арман совершенно не «зеркалят». И технически они не параллельны, и душевно Семен берет гораздо глубже. Открывая на третьем просмотре очередные ранее незамеченные нюансы, поймала себя на мысли, как милосердно было для Маргариты перед самым уходом из жизни оказаться на руках ДеГрие, пусть и воображаемого - этот призрак все же был воплощением той любви, которой не дал ей живой человек, и она перед этим краем была не одна…

Пара Гастона и Прюданс – просто фейерверк, воплощение жизни. Лобухин убийственно, обжигающе секси с этим хлыстиком, а Кретова, к которой я до сих пор ровно относилась, сейчас и добавила глубины и поймала кураж, и была ему под стать. Олимпия-Хохлова мягка, хитра и игрива, Граф-Лопатин – отчаян и смешон, Дюваль-Меркурьев мудр и неотвратимо трагичен… Наннина, Герцог, все бальные и карнавальные танцовщики, поклонники Манон и Маргариты – все выдали нереальную красоту и выпуклые характеры… Потрясающий все же спектакль – с атмосферой, с погружением, с сопереживанием. Ноймайер – гений, Захарова – ассолюта, все – молодцы!

Арман Первый

Премьер Гамбургского балета Эдвин Ревазов: «С женой приятнее, это все-таки родной человек»

Ближайшая премьера Большого театра – «Дама с камелиями», один из самых знаменитых балетов Джона Ноймайера, поставленный на музыку Фредерика Шопена, готовится при поддержке банка ВТБ. Впервые «Дама» была представлена в 1978 году в Штутгартском балете, спустя три года Ноймайер сделал новую версию для своего Гамбургского балета. С тех пор « » – желанная гостья в репертуаре ведущих мировых трупп. Однако в России этот балет ставят впервые. На премьере в Большом театре роль Маргариты исполнит Светлана Захарова. Ее Арманом будет премьер Гамбургского балета Эдвин Ревазов. Накануне премьеры корреспондент сайт расспросил артиста о работе в Москве, о том, как он попал в Гамбург, и о многом другом.

Как все начиналось

– Эдвин, российские любители балета знают вас по гастролям Гамбургского балета и выступлениям в международных гала. Впервые вы вызвали всеобщий интерес в роли Тадзио, в дуэте из ноймайеровской «Смерти в Венеции»… Расскажите, как вы оказались в балете вообще и в Гамбургском балете в частности?

– Вообще-то я родился в городе Севастополе, а учиться танцам начал вместе с братьями в народном кружке «Калейдоскоп». Родители нас водили и на акробатику, и на плавание, и теннисом мы занимались, и народными танцами. И как-то нам попалась кассета…

У нас это не романтический, а драматический балет. И, как в любой драме, все происходит от непонимания друг друга

– Нам – это кому?

– Моим двум братьям и мне. Я самый младший. Нас пятеро братьев. Так вот, нам, трем младшим, попалась балетная кассета с каким-то гала-концертом. Нас это так завело, что мы прямо с видео начали учить вариации, искали по знакомым балетные записи – интернета-то тогда не было, середина 1990-х. И родители приняли решение…

– Везти вас в Киев…

– Нет, в Москву. Наши друзья учились в Московской академии хореографии, и нам казалось, что в Москве будет проще. И вот в 97-м году приезжаем мы в Москву, показываемся в академии, но тут проблема – украинские паспорта. Нам посоветовали пойти в школу Геннадия Ледяха – временно, пока нам будут делать российские паспорта. Там были отличные педагоги, и к нам замечательно отнеслись – учили бесплатно, хотя это частная школа. В общем, нет ничего постояннее, чем временное, – у Ледяха мы и доучились до выпуска. Точнее, выпускались братья, а я заканчивал уже Гамбургскую школу при труппе Ноймайера.

« На репетициях между мужем и женой бывают терки, скажем так. Зато на сцене – полное взаимопонимание»

– И как вы туда попали?

– Поехал на конкурс Prix de Lausanne (ежегодный конкурс учеников балетных школ в Лозанне, победители которого получают грант на обучение в лучших балетных академиях мира. – ТК ). Помогли старшие братья – оплатили дорогу. На конкурсе Джон меня увидел и пригласил к себе. Год я проучился в Гамбургской школе и в 2003 году выпустился в труппу.

– Быстро стали солистом?

– Формально – через три года. Но вообще-то мне повезло: я получил главную роль в первый же год. Я пришел в труппу как раз в тот момент, когда Джон ставил «Смерть в Венеции». Он мне дал роль Тадзио. Сначала в третьем составе, потом перевел в первый. И я станцевал премьеру.

Слава делается в Гамбурге

– Расскажите про Гамбургский балет. Сколько человек в труппе, как строится рабочий день? Много ли спектаклей в месяц?

– Нас 60 человек, немного по российским меркам. Рабочий день начинается классом в 10 утра. А заканчивается в шесть.

– Ничего себе! Как у обычных служащих.

– Ну, если вечером спектакль, нас отпускают в 13.30. Иногда работаем без выходных. Много гастролируем, в год даем 120 спектаклей, но ведущие солисты заняты, естественно, не во всех. Нормальная нагрузка.

– Как работает Ноймайер с артистами? Много объясняет или больше показывает? Заставляет повторять в точности то, что он придумал, или позволяет артистам импровизировать?

– Джон, конечно, знает, чего хочет добиться от нас, он всегда приходит на репетиции с подготовленным материалом. Но мы можем предлагать что-то свое, высказывать свои пожелания. Работа очень интересная – Джон дает нам довольно большую свободу. Но, естественно, направляет туда, куда ему надо.

Арманы разные

– Вы уже танцевали Армана в Гамбурге?

– Да, в 2009 году у меня была премьера. А через год я станцевал «Даму с камелиями» со своей женой Анной Лаутер. Она тоже первая солистка Гамбургского балета.

– Ну и как, с женой любовь играть легче?

– Деликатный вопрос. С женой приятнее, это все-таки родной человек. Конечно, на репетициях между мужем и женой иногда бывают терки, скажем так. Но зато на сцене, как правило, полное взаимопонимание.

– Сейчас вы репетируете со Светланой Захаровой. Есть ли разница между работой с российской балериной и балеринами западными?

– Танцовщики – люди интернациональные. Балетные французы не похожи на обычных французов, балетные немцы – не типичные немцы. Такое международное балетное братство, мы всегда друг друга понимаем. Так что особой разницы между российской и западной балериной нет. Вначале отрабатываются технические части. Потом доходит дело до эмоций – ты начинаешь вместе с партнершей искать нюансы отношений. Светлана приезжала учить партию в Гамбург. Я-то балет знаю и поэтому мог ей подсказать в техническом плане: где-то чуть больше прогнуться или чуть по-другому повернуться. Мы наши три дуэта выучили очень быстро – где-то за неделю.

– Со стороны кажется, что «Дама с камелиями» – балет чудовищно трудный для кавалеров. Там такие адские поддержки: на уровне груди, потом вверх, на вытянутые руки, потом почти на пол. Наверное, с невысокой балериной все это делать легче?

– Действительно, для партнера «Дама с камелиями» – один из самых трудных балетов. Может, самый трудный. А партнерш все-таки предпочитаю высоких, с длинными ногами. Я ведь и сам не маленький.

« Партнерш предпочитаю высоких, с длинными ногами. Я ведь и сам не маленький»

– Костюмы в этом балете копируют реальные, исторические. На балерине почти весь спектакль пышная многослойная юбка, которая на поддержках так и норовит закрыть партнеру лицо…

– Я по опыту знаю, где могут быть проблемы с юбкой и как можно незаметно ее поправить. Мы со Светланой уже не раз репетировали в костюмах, пока все в порядке.

– Вы будете приезжать в Москву на «Даму с камелиями» каждый раз, когда будет танцевать Захарова? Это оговорено?

– Нет, пока что я танцую только два раза в премьерном блоке.

– Что вы думаете о своем герое?

– Арман неоднозначный. Он меняется по ходу спектакля. Сначала – стеснительный юноша из провинции. Но очень настойчивый. Ведь, зная Маргариту всего несколько минут, он врывается к ней в спальню, объясняется в любви, добивается ответа. В балете он получился более симпатичным, чем в книжке. Менее эгоцентричным. Но все равно в конце концов сорвался…

– Так он же не знал, что она бросила его из лучших побуждений.

– Но он же знал, что она больна. У нас это не романтический, а драматический балет. И, как в любой драме, все происходит от непонимания друг друга.

– А для вашего Армана важно, что Маргарита куртизанка, что она отдается другим?

– Поначалу нет, он же знает, кто она такая и что происходит. Но в какой-то момент это становится очень важным.

– Джон так подробно объясняет все партии, что читать не обязательно. В «Даме с камелиями» каждое движение, каждая мизансцена поставлены настолько четко по роману, что все понятно без слов.

– Но вы все-таки роман прочитали?

– Конечно. И не жалею. Ведь, в сущности, ты проживаешь этот спектакль от начала до конца. Нет момента, когда можно отключиться – задуматься о своем, стоя в красивой позе. Ни секунды пустой, даже если идет массовая сцена и Арман сидит где-то на заднем плане. С ним все время что-то происходит: он ждет, злится, высматривает Маргариту, принимает решения.

– Другие Арманы репетируют вместе с вами? Просят что-то подсказать?

– Иногда мы что-то делаем вместе, но вообще-то каждый репетирует в своем зале. Какие-то вопросы у них были, но сейчас, когда готовы три состава, все работают самостоятельно.

– Вы, наверное, еще не думаете о том времени, когда придется уйти на пенсию?

– Потихоньку надо об этом думать. Время летит быстро. Но это все равно будет балет. Нам в театре дают возможность ставить свою хореографию – с костюмами, со светом. И показывать публике. Я вот уже сделал несколько постановок.

С 2003 года – в составе Гамбургского балета, в 2010 году был возведен в ранг премьера. Был первым исполнителем партий в балетах Дж. Ноймайера: «Смерть в Венеции» на музыку И.-С. Баха и Р. Вагнера (2003 г.) – Тадзио, «Парсифаль. Эпизоды и эхо» на музыку Дж. Адамса, А. Пярта и Р. Вагнера (2006 г.) – Парсифаль. «Орфей» на музыку И. Стравинского, Г. И. Ф. Бибера, П. Блегвада и Э. Партриджа (2009 г.) – Аполлон. «Рождественская оратория» на музыку И.-С. Баха (2013 г.) – муж матери. «Чистилище»/«Purgatorio» на песни Альмы Малер и музыку Десятой симфонии Г. Малера (2011 г.) – скерцо. Также в репертуаре балеты других хореографов. Попробовал себя в качестве хореографа, представив на гамбургских «мастерских» «Молодые хореографы» пьесы «КокоРози» на музыку этого дуэта (2011 г.) и «Зозуля» на музыку М. Садовской, Д. Ланга (2012 г.). Выступал в Мюнхене с труппой Баварского государственного балета.