Азбука жизни в созвучии с азбукой глав романа Т. Н. Толстой “Кысь. Особенности прочтения образа Бенедикта в романе Т.Толстой «Кысь Какие чувства вызывает рассказ кысь

Особенности прочтения образа Бенедикта в романе Т. Толстой «Кысь» Актуальность - страница №1/1

Особенности прочтения образа Бенедикта в романе Т.Толстой «Кысь»
Актуальность: в настоящее время проблема сохранения культуры, просвещения является одной из наиболее актуальных. На примере романа Т.Толстой «Кысь» и образа его главного героя Бенедикта мы можем проанализировать глобальные мифы национальной культуры, в том числе стержневой миф литературоцентризма .

Цель: рассмотреть особенности прочтения образа главного героя Бенедикта в парадигме литературоцентричного мифа отечественной культуры.
Роман Т. Толстой «Кысь» (2000) – знаковое произведение эпохи русского постмодернизма, в котором автор поднимает те актуальные проблемы современного российского общества, которые еще не нашли своего разрешения. Критика (Д. Ольшанский, Б. Парамонов, Л. Рубинштейн) признала книгу настоящей «энциклопедией русской жизни», своеобразной пародией на вечное желание русских «жить по писанному».

В романе перед нами открывается апокалипсический мир после Взрыва, который воплощается как «русский бунт», революция, атомная катастрофа» (Н.В.Ковтун «Русь постквадратной эпохи»). Новая Московия – пародия на Россию, сошедшаяся в образе Федоро-Кузьмичска, и, согласно статье Н.В.Ковтун, есть город «за последней чертой», где, «свои фауна и флора, история, география, границы и соседи, нравы и обычаи населения, песни, пляски, игры» (Б. Парамонов). Это мир, до отказа заполненный сказочными, диковинными предметами (Терема, Склады, Рабочие Избы) и растениями (Окаян-дерево, огнецы, хвощи, ржавь, дергун-трава), он плотен, пестр, непредсказуем.

Главный герой романа – «голубчик» Бенедикт, переписчик книг, графоман. Его образ – стилизация лубочного изображения «добра молодца»: у него «лицо чистое, румянец здоровый, тулово крепкое, хоть сейчас женись», «борода золотая, на голове волосья потемней и вьются» (Толстая 2001, с. 37). Также большой интерес вызывает имя главного героя. Бенедикт интерпретируется в тексте как «собачье» имя, («А отчего это у тебя, Бенедикт, имя собачье?» (Т.Толстая 2001)), это своеобразная отсылка к образу зверя Апокалипсиса. Зверь - это главный герой романа, символ того ада, перерождения, апокалипсического мира, с которым мы встречаемся в тексте. Более того, на древних иконах Страшного Суда нечестивцы изображаются именно с песьими головами. Исследовательница Е. Хворостьянова, ссылаясь на авторитет У. Эко (роман «Имя розы» – один из претекстов «Кыси»), цитирует прорицателя Убертина: «Число же зверя, если сочтешь по греческим литерам, – Бенедикт» (Хворостьянова 2002, с. 115). Здесь, в перевернутом, утопичном мире Т.Толстой все границы между божественным и дьявольским стираются, формализируются. В перевернутом мире нет ничего подлинного.

Бенедикт – дитя нового общества и одновременно невольный продолжатель прежней жизни что, в первую очередь, проявляется в его внешнем облике: у него нет никаких Последствий, кроме хвостика, как знака зверя и плотского существования. Еще одной связью героя с жизнью до Взрыва является происхождение, мать Бенедикта - из Прежних, с «ОНЕВЕРСЕТЕЦКИМ АБРАЗАВАНИЕМ», именно она рассказывала сыну о прошлой жизни, ее устройстве, хотя все эти истории и были для мальчика лишь сказкой, интересной, но невероятной и, главное, непонятной: «… матушка сказывала, что и выше хоромы бывали, пальцев не хватит ярусы перечесть; так это что же: скидавай валенки да по ногам считай?», « [матушка] говорит, до Взрыва все иначе было. Придешь, говорит, в МОГОЗИН, - берешь что хочешь, а не понравится, - и нос воротишь, не то, что нынче. МОГОЗИН этот у них был вроде Склада, только там добра больше было..» (Т.Толстая 2001).

Впрочем, Бенедикт отличается от прочего населения «голубчиков» именно внутренним беспокойством, время от времени он задумывается над философскими вопросами, голубчикам же нужно лишь, чтобы было тепло и сытно: «В от, думаешь, баба: ну зачем она, баба? Щеки, живот, глазами мыргает, говорит себе чего-то. Головой вертит, губами шлепает, а внутри у ей что?» (Толстая 2001).
В статье Н.В.Ковтун есть упоминание о том, что избранность персонажа отмечена тем же именем: Бенедикт – «благое слово», его профессия отсылает к храму мудрости - библиотеке. В то же время, Бенедикт словно бежит ото всех своих размышлений: он уверен, что это не «ФЕЛОСОФИЯ», это Кысь, самый злейший и опасный враг ему в спину смотрит. Бенедикт – школяр-графоман, для которого переписывание книг – единственный способ существования. Переписывая, он не понимает смысла слов, не воспринимает метафор и аллегорий, отчего его чтение – лишь механический процесс, бессмыслица. Он относится к категории тех, кто якобы любит искусство, а на самом деле, лишен живого чувства, чувства «братства, любви, красоты и справедливости»:

«От зари роскошный холод

Проникает в сад, -

сочинил Федор Кузьмич.

Садов у нас, конечно, нету, это разве у мурзы какого, а что холодно - это да. Проникает. Валенки прохудились, нога снег слышит». (Т.Толстая, 2001)

Однако, книги, безусловно, главная страсть нашего героя, также выделяющая его среди остальных. Он буквально одержим чтением, верит, что благодаря книгам можно познать истинный смысл бытия и те самые философские вопросы. Все усилия Бенедикта есть стремление, пусть неосознанное, обрести собственный голос, право на «приватность» бытия вне официальных мифов, на самоидентификацию: от буратины к человеку.

В поисках индивидуального слова/лица герой и начинает странствие по лабиринтам бессознательного, коридорам Терема-библиотеки, женившись на дочери главного санитара Кудеярова, Оленьке. Он видит пророческий сон: «и сон снился: идет он будто по тестеву дому, с галереи на галерею, с яруса на ярус, а дом вроде и тот, да не тот: словно он длиннее стал, да эдак вбок, все в бок искривляется. Вот идет он, идет да дивится: что это дом все не кончается? А нужно ему будто одну дверь найти, вот он все двери и дергает, открывает. А что ему надо за той дверью – неведомо» (Толстая 2001, с. 206).

В аспекте литературного мифа, путешествие Бенедикта – это сентиментальное воспитание чувств, вразумление деревенского труженика, дитя, его интеграция в мир письменной, высокой культуры. Важнейшей фигурой литературного мифа становится А.С. Пушкин. Образ главного героя романа накладывается на образ пушкина-буратины, (имеется ввиду идол-пушкин, которого под руководством Прежних вытесывает из дерева голубчик Бенедикт), коррелирует со статуей-идолом поэта. Бенедикт даже мыслит строками пушкинской лирики, особенно часто цитируется «Памятник»: «И еще холопа нанял всю эту тяжесть до дома доволочь, а по правде сказать, не столько оно тяжело было, сколько знатность свою охота было вволюшку выказать. Дескать, вознесся выше я [Бенедикт] главою непокорной александрийского столпа, ручек не замараю тяжести таскамши».(Толстая 2001)

В библиотеке тестя главный герой словно уже близок к истине, он узнает истинных авторов хранящихся там книг, но при этом абсолютно неадекватно понимает смысл, словно ничего и не изменилось со времен его работы простым переписчиком.

У Бенедикта именно в Тереме наступает новый этап нравственной деградации. Если раньше он был простым «голубчиком», то теперь, начитавшись книг, и побывав в «духовной» семье Кудеярова, он становится жестоким, алчным, жаждущим лишь одного - заполучить очередную книгу: « Ты, Книга, чистое мое, светлое мое, золото певучее, обещание, мечта, зов дальний…» (Толстая 2001).

Особенно заметны перемены в характере и взглядах Бенедикта, когда он соглашается на работу санитара, о которой ранее думал лишь с содроганием и ужасом.

Судьба героя «Кыси» – пародия на идеалы русских писателей-классиков, видевших в проповедническом слове, высоком чувстве возможность духовного преображения бытия. Восхождение Бенедикта абсолютно мнимо: от изготовления буратины-пушкина до казни-сожжения идола как самосожжения. Герой, спешащий на расправу с голубчиками, сокрывшими древние книги, функционально и атрибутивно совпадает с Пилатом («Санитар себя блюсти должен, руки у него всегда должны быть чистыми. На крюке непременно грязь от голубчика бывает: сукровица али блевотина, мало ли, а руки должны быть чистыми. Потому Бенедикт руки всегда мыл»), Великим Инквизитором, Двенадцатью Блока и самой Кысью: тесть «швырнул Бенедикту балахон; оболокло Бенедикта, ослепило на мгновение, но прорези сами пали на глаза, все видать как через щель, все дела людские, мелкие, трусливые, копошливые; им бы супу да на лежанку, а ветер воет, вьюга свищет, и кысь – в полете; летит, торжествуя, над городом – красная конница бурей летит через город» (Толстая 2001, с. 255). Невозможность жить по писанному приводит героя к ненависти, бунту, истреблению мира живого.

На протяжении всего романа читатель надеется, что Бенедикт вот-вот обретет свой путь, на который его постоянно направляют Никита Иваныч и Варвара Лукинишна. Создается впечатление, что, прочитав такое огромное количество книг, Бенедикт вот-вот поймет смысл бытия, сможет выйти из мира-балаганчика к Иному, как увидеть Свет в конце Терема-лабиринта. Но этого не происходит. В центре внимания автора на протяжении всего романа находится процесс становления личности главного героя - от момента его первой любви и женитьбы на Оленьке, до момента его полного отделения от общества, одиночества, в котором ему предстоит сделать выбор, в дальнейшем определивший судьбу всего города-театра.

В конце концов, становится понятно, что Бенедикт абсолютно не способен на прозрение, несмотря на все количество прочитанных им книг. Буратино не становится Человеком.

«Кысь»-антиутопический роман, спецификой которого является использование повторений опорных ситуаций классических сюжетов, благодаря чему создается пародийный образ самой антиутопической литературы. Толстая словно насмехается над российским укладом общественной и частной жизни, обращается к абсурдным страницам прошлого и настоящего, художественно препарируя наше социальное бытие (например, пародийный образ верховного правителя), сознание, культуру. Сам Бенедикт также предстает перед нами словно пародия на некоего образованного человека, стремящегося прочитать, познать все вокруг и в итоге остающегося ни с чем. Согласно статье М.Липовецкого «След Кыси», парадокс романа состоит и в том, что насыщенный, с одной стороны, богатейшей литературной цитатностью (книги, которые читает Бенедикт, в пределе представляют всю мировую литературу), а с другой стороны, роскошным простонародным сказом, новой первобытной мифологией и сказочностью, - он, тем не менее, оказывается блистательно-острой книгой о культурной немоте и о слове, немотой и забвением рожденном.

Татьяна Толстая начала свой литературный путь как автор рассказов. Однако в 2000 году совершенно неожиданным для многих стала публикация ее романа «Кысь», который сразу же вызвал множество споров. Новый стиль написания, непохожий на ранние произведения автора, необычное название, оригинальный сюжет – легко предположить, какой эффект произвел роман на читателей. Одни восторгались им, другие то и дело критиковали, но ясно одно – никто не остался равнодушным.

Роман «Кысь» создавался на протяжении 14 лет. Как говорит сама Татьяна, сюжет будущего произведения крутился у нее в голове долгое время. Начиная с 1986 года, автор делала кое-какие наброски, разрабатывала систему образов, продумывала сюжет до мельчайших подробностей. И в конечном итоге все эти старания привели к потрясающему успеху – в 2000 году роман «Кысь» был опубликован, сразу же получив признание среди широкого круга читателей. Критики также обратили внимание на это произведение, отметив новизну и актуальность. Роман был удостоен известной премии «Триумф», по нему ставили спектакли и сняли литературный сериал.

Сюжет произведения

Действие романа происходит в небольшом городке под названием Федор-Кузьмичск, жители которого оказались в весьма необычных обстоятельствах. Они словно отброшены на несколько веков назад: в домах отсутствует электричество, лес наполнен мифическими существами, общество деградирует. Дело в том, что события разворачиваются спустя несколько столетий после ядерной катастрофы, которую все называют Взрыв. Это событие полностью изменило жизнь, превратив ее в убогое существование. Взрыв принес множество Последствий, которые каждый испытывает на себе.

В городке управление на себя взял Наибольший Мурза, которого все уважают за то, что он принес некоторые удобства и установил порядки. На улицах можно встретить так называемых Санитаров, рыщущих в поисках ужасной Болезни. Эта Болезнь – радиация, от которой страдают не только люди, но и животные. Жители города напоминают скорее мутантов: у одних появились жабры или щупальца, у других все тело покрыто петушиными гребешками, которые лезут даже из глаз. У кошек появился длинный нос, больше напоминающий хобот, а хвосты стали голыми. Куры теперь могут летать, а зайцы живут на деревьях. В качестве полезного ископаемого люди используют ржавь, которая пригодна и для растопки печи, и для питья, и для курения. Есть в городе и бессмертные люди – Прежние. Они родились еще до Взрыва и практически не имеют мутаций. Хотя Никита Иванович, один из представителей Прежних, может дышать огнем. За это его прозвали Главным истопником.

За пределами Федор-Кузьмичска никто не был, поэтому все, что остается делать жителям – составлять различные легенды и довольствоваться рассказами случайно забредших в город чужаков. А сами голубчики (так называют жителей городка) страшно бояться дремучего леса, который окружает город со всех сторон. Ведь там живет ужасная Кысь: «…сидит она на темных ветвях и кричит так дико и жалобно…,а видеть ее никто не может. Пойдет человек в лес, а она ему на шею-то сзади: хоп! И хребтину зубами: хрусь! – а когтем главную-то жилочку нащупает и перервет, и весь разум из человека и выйдет…»

Жанровое своеобразие

Читая роман «Кысь», представляешь дикий, непонятный мир, который населяют люди-мутанты. Можно сказать, сюжет далеко не новый. К написанию подобных произведений о жизни после катастрофы обращались многие писатели, в том числе Рей Бредбери, Войнович, Замятин, Хаскли и др. Поэтому роман Татьяны Толстой «Кысь» большинство критиков относят к антиутопии, ссылаясь та то, что в произведение содержится предупреждение о гибели и опасности. Во-первых, в произведении явно прослеживается экологическое предупреждение. С первой страницы романа сразу проясняется, что цивилизация погибает в результате ядерного взрыва, который и привел к страшным и необратимым последствиям. Время написания произведения совпадает с Чернобыльской катастрофой (1986), которая потрясла весь мир. А если еще задуматься о том количестве ядерного оружия, которое сегодня содержится в разных странах, то становится совершенно очевидно, о чем предупреждает нас автор романа.

Во-вторых, можно говорить еще об одном предупреждении, возможно не столь явном, но весьма актуальном для нашего времени – о гибели культуры и языка. Толстая описывает жителей своего городка, используя иронию и сатиру. Все они – ничтожные люди, у которых отсутствуют нормы морали, ценности и здравый разум.

Жанровое своеобразие
Таким образом, роман «Кысь» по праву относят к жанру антиутопии. Однако, как отмечала Н.Иванова, в произведении присутствуют мотивы сказки и обращение к фольклору, что не характерно для данного жанра.

Особенности поэтики и стиля

Первое, что бросается в глаза при чтении произведений Толстой – сказочность. Исключением не стал и роман «Кысь», в котором писательница создала свой нереальный мир, используя фольклорные мотивы. Жители вымышленного городка сплошь и поперек окружены легендами и сказками. Они верят в различных существ: русалок, водяных, леших. Синтаксис романа и стиль написания также приближен к народной сказке: автор использует инверсию и простые предложения.

Татьяна Толстая также большое внимание уделяет мифам. Чтобы хоть как-то объяснить устройство мира, о котором они ничего не знают, голубчики обращаются к легендам. Один из наиболее ярких примеров использования в романе мифа – известный миф о Прометее, который писательница переосмысливает по-своему. В качестве Прометея она использует Федора Кузьмича – того самого Наибольшего Мурзу, который не только принес людям огонь, но и изобрел колесо, сани, научил жителей шить книги. В дальнейшем выяснится, что заслуги Федора Кузьмича на самом деле не так значительны, но пока герои наивно верят в сказку, находясь в атмосфере чуда.

Еще один отличительный признак романа – интертекстуальность. На протяжении всего произведения встречаются отрывки из стихотворений Пушкина, Блока, Цветаевой, Лермонтова, которыми зачитывается главный герой Бенедикт. Присутствуют в романе и арии из оперы «Кармен», и песни Гребенщикова, отрывки которых исполняют слепцы. Все это напрямую связано с проблематикой романа.

Главная проблема произведения «Кысь» заключается в поисках утраченной духовности и внутренней гармонии. Толстая демонстрирует нам мир, в котором царит полный хаос и неразбериха. В этом мире духовные ценности не имеют никакого значения, культура гибнет, а люди не понимают элементарных вещей. Единственным источником знаний являются книги, однако и они находятся под запретом. А тех, кому вздумается хранить у себя старопечатные книги, ждет наказание. Поэтому голубчикам ничего не остается делать, как слепо доверять Федору Кузьмичу, который самовольно приписал себе все заслуги.

В тексте можно встретить слова из различных пластов языка: от высокого стиля до просторечий. В романе также присутствуют авторские неологизмы, которые отражают негативные процессы, происходящие в культуре и обществе. Изменения в языке напрямую связаны с основной проблемой произведения – духовным забвением.

Татьяна Толстая начала свой литературный путь как автор рассказов. Однако в 2000 году совершенно неожиданным для многих стала публикация ее романа «Кысь», который сразу же вызвал множество споров. Новый стиль написания, непохожий на ранние произведения автора, необычное название, оригинальный сюжет – легко предположить, какой эффект произвел роман на читателей. Одни восторгались им, другие то и дело критиковали, но ясно одно – никто не остался равнодушным.

Роман «Кысь» создавался на протяжении 14 лет. Как говорит сама Татьяна, сюжет будущего произведения крутился у нее в голове долгое время. Начиная с 1986 года, автор делала кое-какие наброски, разрабатывала систему образов, продумывала сюжет до мельчайших подробностей. И в конечном итоге все эти старания привели к потрясающему успеху – в 2000 году роман «Кысь» был опубликован, сразу же получив признание среди широкого круга читателей. Критики также обратили внимание на это произведение, отметив новизну и актуальность. Роман был удостоен известной премии «Триумф», по нему ставили спектакли и сняли литературный сериал.

Сюжет произведения

Действие романа происходит в небольшом городке под названием Федор-Кузьмичск, жители которого оказались в весьма необычных обстоятельствах. Они словно отброшены на несколько веков назад: в домах отсутствует электричество, лес наполнен мифическими существами, общество деградирует. Дело в том, что события разворачиваются спустя несколько столетий после ядерной катастрофы, которую все называют Взрыв. Это событие полностью изменило жизнь, превратив ее в убогое существование. Взрыв принес множество Последствий, которые каждый испытывает на себе.

В городке управление на себя взял Наибольший Мурза, которого все уважают за то, что он принес некоторые удобства и установил порядки. На улицах можно встретить так называемых Санитаров, рыщущих в поисках ужасной Болезни. Эта Болезнь – радиация, от которой страдают не только люди, но и животные. Жители города напоминают скорее мутантов: у одних появились жабры или щупальца, у других все тело покрыто петушиными гребешками, которые лезут даже из глаз. У кошек появился длинный нос, больше напоминающий хобот, а хвосты стали голыми. Куры теперь могут летать, а зайцы живут на деревьях. В качестве полезного ископаемого люди используют ржавь, которая пригодна и для растопки печи, и для питья, и для курения. Есть в городе и бессмертные люди – Прежние. Они родились еще до Взрыва и практически не имеют мутаций. Хотя Никита Иванович, один из представителей Прежних, может дышать огнем. За это его прозвали Главным истопником.

За пределами Федор-Кузьмичска никто не был, поэтому все, что остается делать жителям – составлять различные легенды и довольствоваться рассказами случайно забредших в город чужаков. А сами голубчики (так называют жителей городка) страшно бояться дремучего леса, который окружает город со всех сторон. Ведь там живет ужасная Кысь: «…сидит она на темных ветвях и кричит так дико и жалобно…,а видеть ее никто не может. Пойдет человек в лес, а она ему на шею-то сзади: хоп! И хребтину зубами: хрусь! – а когтем главную-то жилочку нащупает и перервет, и весь разум из человека и выйдет…»

Жанровое своеобразие

Читая роман «Кысь», представляешь дикий, непонятный мир, который населяют люди-мутанты. Можно сказать, сюжет далеко не новый. К написанию подобных произведений о жизни после катастрофы обращались многие писатели, в том числе Рей Бредбери, Войнович, Замятин, Хаскли и др. Поэтому роман Татьяны Толстой «Кысь» большинство критиков относят к антиутопии, ссылаясь та то, что в произведение содержится предупреждение о гибели и опасности. Во-первых, в произведении явно прослеживается экологическое предупреждение. С первой страницы романа сразу проясняется, что цивилизация погибает в результате ядерного взрыва, который и привел к страшным и необратимым последствиям. Время написания произведения совпадает с Чернобыльской катастрофой (1986), которая потрясла весь мир. А если еще задуматься о том количестве ядерного оружия, которое сегодня содержится в разных странах, то становится совершенно очевидно, о чем предупреждает нас автор романа.

Во-вторых, можно говорить еще об одном предупреждении, возможно не столь явном, но весьма актуальном для нашего времени – о гибели культуры и языка. Толстая описывает жителей своего городка, используя иронию и сатиру. Все они – ничтожные люди, у которых отсутствуют нормы морали, ценности и здравый разум.

Жанровое своеобразие
Таким образом, роман «Кысь» по праву относят к жанру антиутопии. Однако, как отмечала Н.Иванова, в произведении присутствуют мотивы сказки и обращение к фольклору, что не характерно для данного жанра.

Особенности поэтики и стиля

Первое, что бросается в глаза при чтении произведений Толстой – сказочность. Исключением не стал и роман «Кысь», в котором писательница создала свой нереальный мир, используя фольклорные мотивы. Жители вымышленного городка сплошь и поперек окружены легендами и сказками. Они верят в различных существ: русалок, водяных, леших. Синтаксис романа и стиль написания также приближен к народной сказке: автор использует инверсию и простые предложения.

Татьяна Толстая также большое внимание уделяет мифам. Чтобы хоть как-то объяснить устройство мира, о котором они ничего не знают, голубчики обращаются к легендам. Один из наиболее ярких примеров использования в романе мифа – известный миф о Прометее, который писательница переосмысливает по-своему. В качестве Прометея она использует Федора Кузьмича – того самого Наибольшего Мурзу, который не только принес людям огонь, но и изобрел колесо, сани, научил жителей шить книги. В дальнейшем выяснится, что заслуги Федора Кузьмича на самом деле не так значительны, но пока герои наивно верят в сказку, находясь в атмосфере чуда.

Еще один отличительный признак романа – интертекстуальность. На протяжении всего произведения встречаются отрывки из стихотворений Пушкина, Блока, Цветаевой, Лермонтова, которыми зачитывается главный герой Бенедикт. Присутствуют в романе и арии из оперы «Кармен», и песни Гребенщикова, отрывки которых исполняют слепцы. Все это напрямую связано с проблематикой романа.

Главная проблема произведения «Кысь» заключается в поисках утраченной духовности и внутренней гармонии. Толстая демонстрирует нам мир, в котором царит полный хаос и неразбериха. В этом мире духовные ценности не имеют никакого значения, культура гибнет, а люди не понимают элементарных вещей. Единственным источником знаний являются книги, однако и они находятся под запретом. А тех, кому вздумается хранить у себя старопечатные книги, ждет наказание. Поэтому голубчикам ничего не остается делать, как слепо доверять Федору Кузьмичу, который самовольно приписал себе все заслуги.

В тексте можно встретить слова из различных пластов языка: от высокого стиля до просторечий. В романе также присутствуют авторские неологизмы, которые отражают негативные процессы, происходящие в культуре и обществе. Изменения в языке напрямую связаны с основной проблемой произведения – духовным забвением.

ФЕДЕРАЛЬНОЕ АГЕНТСТВО ПО ОБРАЗОВАНИЮ

ЕЛАБУЖСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ

ИСТОРИКО-ФИЛОЛОГИЧЕСКИЙ ФАКУЛЬТЕТКАФЕДРА РУССКОЙ И ЗАРУБЕЖНОЙ ЛИТЕРАТУРЫКУРСОВАЯ РАБОТАЖАНРОВО-СТИЛИСТИЧЕСКОЕ СВОЕОБРАЗИЕ РОМАНАТ. ТОЛСТОЙ «КЫСЬ»Елабуга 2007Оглавление

ВВЕДЕНИЕ

1. О стиле Татьяны Толстой

2. Определение жанра романа

3. Стилистические особенности романа

Заключение

Примечания

Библиография

ВВЕДЕНИЕ

Дебют Татьяны Толстой (р. 1951) в 1983 году сразу же обратил на себя внимание критики. Ее первый сборник рассказов, опубликованный в 1987 году, вызвал шквал рецензий в России и за рубежом. Она фактически единодушно была признана одним из самых ярких авторов нового литературного поколения. На сегодняшний день объем написанного о Толстой (десятки статей, монография X. Гощило) в несколько раз превышает объем ее прозы. Роман «Кысь» - это одно из в наибольшей мереярких ее произведений, споры о котором продолжаются до сих пор.

Роман «Кысь» пытается ответить на самые актуальные проблемы современного российского общества и культуры, которые еще не нашли своего разрешения.

Об этом романе писали А. Немзер, Н. Иванова, Б. Парамонов и другие критики, были даны самые неоднозначные оценки, начиная от хвалебных и заканчивая неприятием романа.

Целью данной работы явилось определить, в чем заключается жанро-стилистическое своеобразие романа «Кысь».

Для выполнения этой цели, в ходе выполнения работы были поставлены и решены следующие задачи :

1) определить жанр произведения и выделить жанровые признаки, на основе которых был сделан вывод;

2) исследовать, каковы стилистические особенности романа, какие черты традиционны для авторского стиля и что привнесено нового.

Объектом исследования в этой работе будет являться роман «Кысь», а предметом - собственно его жанровые и стилистические особенности.

Можно выдвинуть гипотезу о том, что роман «Кысь» представляет собой роман-антиупопию, сплав различных культурных слоев и традиций, широкая интертекстуальность, характерная для постмодернистской прозы.

Данная работа имеет следующую структуру: введение, где раскрыты актуальность, цели и задачи работы; глава 1. «О стиле Татьны Толстой». Здесь освещаются главные отличительные особенности авторского стиля. Глава 2. «Определение жанра романа» посвящена рассмотрению жанра произведения. В глава 3. «Стилистические особенности роман» а рассматривается, как трансформировался стиль писателя в романе, какие черты стиля малой прозы Толстой проявились в романе и что является новым. Работа так же содержит заключение, примечания и библиографию.

При выполнении работы основными методами исследования стали анализ, обобщение, сравнение, сопоставление, сравнительно-исторический метод, историко-функциональный.

1. О стиле Татьяны Толстой

Как отмечают критики, Толстая поразила читателей не содержанием своих рассказов, а изысканной сложностью и красотой их поэтики. Обращает на себя внимание демонстративная сказочность ее поэтики. Эта черта особенно заметна в рассказах о детстве, таких, «Любишь - не любишь», «На золотом крыльце сидели», «Свидание с птицей». Для детей в ее рассказах лицо сказки и есть лицо, никакого зазора между фантазией и реальностью не возникает. У Толстой сказочность, прежде всего, непрерывно эстетически-детские впечатления, подчиняя все, даже страшное и неподвластное эстетической доминанте. Важно отметить, что именно сказочность придает стилю Толстой особого рода праздничность, кающуюся, прежде всего, в неожиданных сравнениях и метафорах. Метафоры Толстой театрализованно одушевляют все вокруг.

Во всей прозе Толстой абстрактные понятия, примелькавшиеся вещи, детали небогатого городского пейзажа, так вольно одухотворенные автором, непременно попадают в унисон с внутренним состоянием персонажа. Эти ожившие картины, напоминающие барочные аллегории, говорят о герое даже больше, чем всезнающий автор, они становятся инобытием человеческой души, они как бы кричат: мы - это тоже ты!

Как видим, сказочность у Толстой гораздо шире собственно фольклорной традиции. Она парадоксально подчеркивает вымышленность, праздничную фантастичность в качестве первоначально открывающихся ребенку, а следовательно, самых подлинных черт реальности. По логике прозы Толстой, сказки детства во многом адекватны сказкам культуры - вроде тех, которыми живет Марьиванна, или Симеонов из рассказа «Река Оккервиль», или Соня, или Милая Шура, или Петер из одноименных рассказов. Сказочное мироотношение предстает в этих рассказах как универсальная модель созидания индивидуальной поэтической утопии, в к торой единственно и можно жить, спасаясь от одиночества, житейс тейской неустроенности, кошмара коммуналок и т.д., и т.п.

Как правило, у Толстой именно в концовке новеллы обнаруживается расхождение между Автором и любимым героем. Помимо «Факира», такие финалы можно найти в «Петерсе», «Реке Оккервиль», «Круге», «Милой Шуре», «Пламени небесном», «Сонамбуле в тумане». Концовка всегда очень показательна для формы художественной целостности, избранной автором. Приверженность Толстой именно этим приемам в финалах рассказов можно объяснить стремлением автора отменить безысходную ситуацию жизни чисто литературными средствами (эту мысль в наибольшей мерепоследовательно развивает М. Золотоносов) При этом же есть и иная логика. Поскольку каждый из героев Толстой живет в сотворенной им реальности (все равно, мифологической или сказочной по своей семантике), то сознание aвтора оказывается родственным сознаниям героев. Концовки, в которых голос Автора выходит на первый план, не противостоят сознаниям героев, а как бы вбирают их в себя, как некая общая философия творчества вбирает в себя его частные случаи, обогащаясь и усложняясь благодаря этим частностям. Мир в прозе Толстой предстает как бесконечное множество разноречивых сказок о мире, условных, знающих о своей условности, всегда фантастических и потому поэтичных. Относительную целостность этой калейдоскопически пестрой картине придают языки культуры - тоже разные и противоречивые, но тем не менее основанные на некой единой логике творчества, с помощью которых эти сказки непрерывно создаются и воспроизводятся каждым человеком, в каждый миг его жизни. Красота взаимных превращений и переливов этих сказок и позволяет благодарно улыбнуться жизни - бегущей мимо, равнодушной, неблагодарной, обманной, насмешливой, бессмысленной, чужой - но прекрасной.

Такая философия снимает модернистское противопоставление одинокого творца живых индивидуальных реальностей - толпе, Рвущей безличными, а потому мертвыми, стереотипами. Разумеется, истоки этой трансформации в поздних версиях модернизма и, в особенности, модернистской метапрозы. Происходящая в прозе Толстой метаморфоза культурных мифов в сказки культуры не только преодолевает иерархичность модернистского сознания, но и снимает его трагизм. Трагизм непонимания, разделяющего творца гармонических порядков и мир, пребывающий в состоянии хаоса и стремящийся подчинить творца своему бессмысленному закону, сменяется самоироничным сознанием, с одной стороны, сказочной условности всяких попыток гармонизации, а с другой - того, что и сам хаос образован броуновским движением не понимающих друг друга и накладывающихся друг на друга призрачных порядков.

2. Определение жанра романа

Совершенно новый поворот эта же коллизия приобретает в романе «Кысь», начатом еще в 1986_м, но законченном и опубликованном через 14 лет - в 2000 году. Многим, писавшим о «Кыси», вспомнилась формула «энциклопедия русской жизни» и не только потому, что главы романа обозначены буквами старорусской азбуки, но и потому, что, как сформулировал Б. Парамонов, «Татьяна Толстая написала - создала - самую настоящую модель русской истории и культуры. Работающую модель. Микрокосм» .

Впрочем, далеко не у всех книга Толстой вызвала аналогичный энтузиазм. А. Немзер в наибольшей мереотчетливо выразил точку зрения оппонентов «Кыси» в своей рецензии, увидев в романе только коктейль из «мастеровитой имитации Ремизова и Замятина», , перепевов Стругацких, «сорокинского смакования мерзостей» и газетного «стеба». А К. Степанян, противопоставляя «Кысь» рассказам Толстой, утверждает, что в романе «точка зрения автора переместилась: она стала наблюдать своих героев снаружи, они стали для нее объектом, объектом иронии. Отсюда и «головное» построение ее антиутопии (и по замыслу, и по структуре), и холодная издевка над узнаваемыми или типизированными личностями, ситуациями, образами отечественной истории, и бесцветный, лишь иногда сверкающий блестками-напоминаниями о прежнем великолепии, язык» .

Основной стилевой признак романа «Кысь» - это его интертекстуальность. Об интертекстуальности романа пишут Б. Парамонов, А. Немзер и другие критики. Как и в рассказах, в романе «Кысь» Т. Толстая использует все имеющиеся формы интертекстуальности, и этот факт освещается исследователями в трех аспектах: 1) определение жанра романа; 2) апелляция его к разным формам фольклора; 3) отражение интертекстуального заимствования в языковом плане.

Жанр романа определяется критиками Ю. Латыниной и др. как «антиутопия». Одним из оснований служит тот факт, что Т. Толстая описывает жизнь после катастрофы, а «писать про жизнь после катастрофы или возле катастрофы в XX веке привычно, и сочинения эти традиционно числятся по ведомству научной фантастики или ее почти независимого подвига, именуемого антиутопией». По мнению других критиков, роман «Кысь» не является «чистой» антиутопией. Например, Н. Иванова заявляет, что Т. Толстая «не антиутопию очередную пишет, а пародию на нее», что она соединила антиутопию «интеллектуальную» с русским фольклором, со сказкой, «научную фантастику» со «жгучим» газетным фельетоном: то есть массолит с элитарной, изысканной прозой». Н. Лейдерман и М. Липовецкий прямо утверждают, что Толстая не прогнозирует будущее, поэтому «Кысь» никакая не антиутопия. Толстая по их мнению, блистательно передает сегодняшний кризис языка, посткоммунистический распад иерархических отношений в культуре, когда культурные порядки советской цивилизации рухнули, погребая заодно и альтернативные, скрытые внутри антисоветские культурные иерархии.

Критик Л. Беньяш также определил жанр романа как антиутопию, роман-предупреждение.

Некоторые критики считают, что сам жанр романа двойствен, амбивалентен. Он может быть как утопией, так и антиутопией, смотря по тому, какие проблемы рассматриваются в романе.

Мы же считаем, что роман «Кысь» - это все-таки антиупопия. В переводе с греческого «утопия» означает «место, которого нет». В толковом словаре С.И. Ожегова это слово определяется как «нечто фантастическая; несбыточная, неосуществимая мечта». Можно ли описываемое в романе назвать мечтой? Мы думаем, что вряд ли мир мутантов и «перерожденцев» можно считать мечтой. Задача антиупопии - предупредить мир об опасности, предостеречь от неверно выбранного пути. В романе Т. Толстой содержится несколько таких предупреждений. Первое из них - предупреждение экологическое. В России произошел Взрыв. (Книга писалась начиная с 1986 года, поэтому естественно возникает ассоциация с Чернобыльской катастрофой.) Лет через двести-триста после этого читатель попадает в некое небольшое поселение, окруженное крепостным тыном со сторожевыми башнями. В поселении живут люди-мутанты - похоже, бывшие москвичи и их потомки. Где-то за пределами поселения обитают точно такие же люди-мутанты.» А кто после Взрыва родился, у тех последствия другие, - всякие. У кого руки словно зеленой мукой обметаны …. , у кого жабры; у иного гребень петушиный али еще чего » . . Причина таких «чудес» - легкомысленное поведение людей, «б удто люди играли и доигрались с АРУЖЫЕМ ». Здесь содержится прямое указание на актуальную проблему современности - гонку вооружений, накопление атомного оружия, проблему нестабильности мира.

Вторая, не менее значимая проблема, поднимаемая в романе «Кысь» прежде всего интересна содержательная сторона. Главная проблема романа «Кысь» - поиск утраченной духовности, внутренней гармонии, потерянной преемственности поколений. С этим мнением трудно не согласиться, так как судьба главного героя в романе связана с поиском «азбуки» - того настоящего смысла жизни, который ему так и не удается найти. Тесно связана с этим и проблема исторической памяти. Никита Иванович, расставляющий столбы с табличками «Арбат», «Садовое кольцо», «Кузнецкий мост» пытается таким образом сохранить для потомков частичку прошлого, памяти, истории.

Критик Б. Тух считает, что в романе «Кысь» можно выделить три «кита»:

проблема идеологии, культуры и интеллигенции.

Н. Лейдерман и М. Липовецкий считают, что в романе происходит некое забвение: в сознании Бенедикта нет истории, а оттого - все есть последняя новинка. Тот факт, что «голубчики» едят мышей, приговаривая «мышь - наше богатство», «мышь - наша опора», говорит о сознательном подчеркивании этого забвения, так как в античной мифологии мышь была символом забвения, и все, к чему мышь прикасалась, исчезало из памяти.

Из-за того, что традиция и история прерваны, что их каждый раз пишут заново, что остались только имена вещей, а суть потеряна, человек постоянно чувствует, по справедливому замечанию Д. Ольшанского, некую «кажущность», несостоятельность реальности». А чувство «кажущности», «несостоятельности» реальности, постоянно толкает человека к разрушению, а не созиданию. Показательно обращение Бенедикта к повелителю Федору Кузьмичу: «Слезай, скидавайся, проклятый тиран-кровопийца, - красиво закричал тесть. - Ссадить тебя пришли !. Развалил все государство к чертовой бабушке. У Пушкина стихи украл!» .

В романе «Кысь» Т. Толстая также поднимает проблему интеллигенции, проблему, существенную для любого народа.

По нашему мнению, в романе «Кысь» можно выделить три категории представителей интеллигенции. Первую категорию представляет Никита Иваныч. Они восстанавливают культурные памятники и проповедуют прошлые духовные ценности. Их статус и влияние в обществе заметны, но, тем не менее, их судьба предопределена: их сжигают в конце романа. Перед нами своеобразное иносказание, обозначающее отношение к интеллигенции в любую эпоху. Ко второй категории можно отнести «голубчиков» - интеллигенты нового поколения, которые хранят «старопечатные» книги и выражают сомнение в правоте официальной литературы, например, Варвара Лукинишна. Их судьба тоже трагична: Варвару Лукинишу убивает Бенедикт, чтобы отнять у нее книгу. К третьей категории относится Бенедикт (если можно называть его интеллигентом) и подобные ему люди. Это те, которые якобы любят искусство, а на самом деле, лишены живого чувства, чувства «братства, любви, красоты и справедливости». Их всегда использует власть в качестве орудия для достижения собственных целей.

Еще одно предостережение - опасность, которую таят в себе тоталитарные системы. В поселении царят доисторическая дикость и вполне современный тоталитаристский произвол. Федор Кузмич становиться едва ли не богом, которого молитвенно прославляют. Он самый мудрый, самый талантливый, самый сильный и тому подобное, хотя на самом деле это просто-напросто жалкий карлик. В государстве все живую по указке, норме, любое отклонение вправо-влево строго наказывается. Здесь можно провести параллель с антиутопией Е. Замятина «Мы».

В романе «Кысь» происходит смещение временных и пространственных структур, что так же характерно для антиутопии. Гипотетическое время действия - неопределенное будущее, место городок Федор-Кузмичск, бывшая Москва. Здесь также широко используются фантастика, символы, аллегории, гиперболы, устойчивые мифологемы, архетипы.

3. Стилистические особенности романа

Одна из главных стилистических особенностей романа, как уж отмечалось - это его интертекстуальность.

Интертекстуальность романа «Кысь» проявляется и в его апелляции к жанрам народного словесного творчества (легенды, народные сказки и т.п.). Толстая создает особый сказочный мир.

Главная особенность этого мира в том, что фантастичное здесь плавно переходит в естественное, при всём этом, правда, теряя символ «чуда». Чудом же здесь является естественное для читателя. К примеру, в романе «Кысь» «необычные» куры Анфисы Терентьевны были задушены жителями Федоро-Кузмичьска, хотя читатель понимает, что они-то были совершенно нормальны. Фантастические начала, переплетенные с реальностью в «Кыси», напоминают «Мастера и Маргариту» Булгакова, где мир реальный не отделен от мира фантастического, они - единое целое.

Один из таких легендарных образов - страшная Кысь, рассказ о которой создан как народная легенда, например, можно сравнить страшные рассказы о леших, водяных и прочей нечисти, которой изобилует русский фольклор. Если же говорить о значении этого образа, некоторые исследователи считают, что Кысь - это сочетание всех низменных инстинктов в человеческой душе. Другие говорят, что Кысь - прообраз русской мятущейся души, которая вечно ставит перед собой вопросы и вечно ищет на них ответы. Не случайно именно в минуты, когда Бенедикт начинает задумываться о смысле бытия, ему кажется, будто к нему подкрадывается Кысь. Наверное, Кысь - что-то среднее между прообразом вечной русской тоски (а Кысь кричит в романе очень тоскливо, грустно) и человеческим невежеством. В русском человеке эти два качества почему-то очень хорошо сочетаются. Живет, по слухам, в северных дебрях (так и хочется добавить: «в страшных муромских лесах»), заманивает голубчиков в самую чащобу и коготком главную жилку вытягивает, и становится голубчик беспамятным - вот чего больше всего на свете боится Бенедикт: этот страх даже больше его страха остаться вообще без чтива. А еще, тоже по слухам, далеко на востоке живет белая Княжья Птица Паулин с глазами в пол-лица и с «человечьим красным ртом», и так-то она себя любит, и так-то она красотой своей любуется, что голову поворачивает и всю себя обцеловывает. Их образы как будто остаются за рамками основного сюжетного повествования, но упоминаются настолько часто, что любознательный читатель начинает догадываться: а уж не является ли Кысь нематериализованным воплощением бессознательных человеческих страхов, а Княжья Птица Паулин - отображением их надежд и подсознательной жажды красоты жизни? Этакий преломленный в воображении Ад и Рай? В придуманном же Толстой мире общество находится на примитивном научном уровне. В результате Взрыва повредился сам язык, пропала грамотность, все слова с абстрактным значением и иноземного происхождения искажены. В Федоре-Куэьмичске бытуют древние мифологические представления о мире (вера в лешего, русалку, лыко заговоренное, Рыло, поэтичный миф о Княжьей Птице Паулин).

Интертекстуальность воплощается также в языковой плоскости текста, в котором присутствуют почти все языковые уровни: высокий, нейтральный, разговорный и просторечный. По мнению Н. Ивановой, в романе «авторская речь намеренно вытеснена словами героев - сентиментальным (Бенедикт). Вот пример такой речи: «С Бенедиктом в Рабочей Избе и другие писцы рядком сидят. Оленька, душечка, рисунки рисует. Хороша девушка: глаза темные, коса русая, щеки - как вечерняя заря, когда к завтрему ветра ожидаем, - так и светятся. Брови - дугой, али, как теперь ведено будет звать, коромыслом; шубка заячья, валенки с подошвами - небось семья знатная < > Как к Оленьке подступишься? Бенедикт только вздыхает да искоса посматривает, а она уж знает, лапушка: глазыньками моргнет да головкой-то эдак подернет. Скромница» .Также присутствует речь официозная (указы набольшего мурзы, а потом и Главного Санитара): «Вот как я есть Федор Кузмич Каблуков, слава мне, Наибольший Мурза, долгих лет мне жизни, Секлетарь и Академик и Герой и Мореплаватель и Плотник, и как я есть в непристанной об людях заботе, приказываю… » Роман написан и псевдонародным, стилизованно фольклорным: «Вот, стало быть, мимо ихней слободы пробежишь, бросишь чем али так - и на трясину. За неделю ржавь свежая подросла, красноватая али как бы с прозеленью. Ее курить хорошо. А старая побурей будет, ту на краску али на брагу больше применяют. Вот в сухой листик мелкой ржавки напехтаешь, самокруточку свернешь, в избу какую постучишь, огоньку у людей спросишь » . Нередки слова-монстры, такие как ФЕЛОСОФИЯ, ОНЕВЕРСТЕЦКРЕ АБРАЗАВАНИЕ РИНИСАНС и тому подобное, слова - обломки «старого языка» (язык образованщины). По нашему мнению, здесь можно усматривать предостережение, тревога за состояние современного русского языка, который может превратиться в такого же монстра без норм и правил. Что же касается синтаксиса, то Н. Иванова считает, что «синтаксис возбужденный, бегучий, певучий, - всякий, кроме упорядоченно-уныло-грамматически правильного» . Мы можем отметить, что синтаксис текста Толстой характерен для сказовой формы, где часто используются простые предложения и инверсия. Это синтаксис русского народного фольклора.

Для романа Т. Толстой характерно также смешение слов разных уровней. По мнению Е. Гощило: «смешивая слова разных уровней даже в пределах маленького словаря, мы получаем стилистический оксюморон, это производит определенный эмоциональный эффект. Вы получаете нечто живое возбуждающее эмоции. Хорошие писатели работают на определенных сдвигах между уровнями, постоянно используя их комбинации. Индивидуальный стиль писателя прежде всего проявляется в этом выборе, это - мера его вкуса, чувства гармоничного баланса или намеренной дисгармонии» . Несмотря на то, что в романе «Кысь» присутствует множество интертекстуальных элементов, на наш взгляд, нельзя рассматривать его как чисто игру автора с текстами. Интертекстуальность в данном случае является не самоцелью, а средством, с помощью которого Т. Толстая соединяет все взаимосвязывающее в художественной реальности воедино, подражая и пародируя их для достижения наибольшего художественного эффекта и иронической силы.

Единство произведений Т. Толстой очевидно, проявляется прежде всего в стилевом плане. И рассказы, и роман Т. Толстой глубоко интертекстуальны: переработка темы, использование элементов «известного» сюжета, явная и скрытая цитация, аллюзии, реминисценции, заимствование, пародия и другие приемы присутствуют в обоих жанрах. Как отмечает Б. Парамонов: «Татьяна Толстая не то что изменила свою манеру, отнюдь нет, но развернула ее в крупную форму: написала роман»

Особую роль в романе играет цитата. Можно сказать, что весь роман практически построен на всевозможных цитатах. Цитата здесь выполняет функцию и элемента пародии на культурную жизнь Федор-Кузмичска и самого Мурзы, с его претензией на гениальность, и служат культурными ориентирами, играют роль аллюзий и реминисценций, давая читателю широкий пространство для размышлений над проблемами романа. И, действительно, в ткань романа, созданного Т. Толстой, искуснейше вплетены бесчисленные нити явных и скрытых литературных цитат: от Библии до Окуджавы. Слепцы, т.е. слепые певцы, распевают арии из «Кармен» и песни Гребенщикова. Убогие мысли главных героев плавно чередуются с возвышенными строками из Лермонтова, Цветаевой, Мандельштама, Блока, Пастернака… Имя Пушкина, самый образ его, равно как и то, что им написано, стоит здесь на особом месте: от набившего оскомину рефрена «Пушкин - это наше всё» до рукотворного памятника ему, вырезанного Бенедиктом под руководством Никиты Иваныча из древесины дубельта. Означенный памятник играет в романе чуть ли не самую важную роль: и идейную, и сюжетную, и композиционную. Неграмотные голубчики, т.е. обычные люди, привязывают к его шее веревки, тянущиеся к заборам, и развешивают белье. На пересечении сюжетных линий всенепременно оказывается деревянный идол. Наконец, казнить Никиту Иваныча должны не где-нибудь, а привязав к дубельтовому туловищу Пушкина, чтобы сгорели оба, но разве можно сжечь Литературу и Традицию? Оба, хотя и изрядно обгоревшие, остаются живы отныне и во веки веков.

Эта сцена, кроме того, представляет собой реминисценцию античного мифа - мифа о птице Феникс, никогда не умирающей и возрождающейся из пламени, а так же библейскую легенду о воскрешении праведников и вознесении их на небо.

Так же нужно отметить еще одну особенность текста романа. Он изобилует авторскими неологизмами: огнецы, ржавь, червыри, дубельт, кысь и так далее. Этот прием так же связан с проблематикой романа. Толстая таким образом показывает, эволюцию общества и слова, с одной стороны - создание нового, с другой стороны - забвение уже созданного. У автора в романе этот процесс происходит под знаком минус.

Произведения Т. Толстой сохраняют внутреннее единство и в том плане, что идеи ее романа заложены уже в ее публицистике. Например, критик А. Агеев выделяет статьи Толстой, из которых, собственно, и вырос роман «Кысь». В романе «Кысь» затрагивается вопрос о тоталитаризме, о «государственном уме» - вспомним эпизоды о назначении государством праздников и правил их отмечания. Этой проблеме посвящен также эссе Т. Толстой «Женский день».

Единство творчества Т. Толстой заключается также в том, что и в рассказах, и в романе происходит некая трансформация мифов в сказки.

Более того, по наблюдению Е. Гощило, стиль художественного творчества Т. Толстой вполне соответствует образу писателя как оратора, критика, журналиста, уровень ее интервью и некоторых примеров публицистики соответствует уровню ее рассказов. Т. Толстая просто перенесла свои авторские художественные приемы в другие жанры. Эти главные особенности прозы Толстой озорной юмор, гротесковость, живая образность и тяга к повествовательности.

Единство произведений Т. Толстой не означает однообразие ее творчества. Наблюдается эволюция творческого пути и развитие художественного сознания, которое заключается в следующем.

Во-первых, создание романа «Кысь» означает расширение круга интересов писателя и увеличение масштаба видения. Если критики говорят о тяге к «вечным темам» Толстой, о ее метафизических склонностях и об аполитичности ее рассказов, и о том, что советские реалии, такие, как жилищная проблема, магазины, пища, очереди, черный рынок и теневая экономика и т.д., служат лишь «привычным фоном» произведений, то, как мы выяснили, в романе «Кысь» автор становится лицом к лицу с этими вопросами. Роман практически коснулся всех сторон социальной жизни и даже может быть назван «энциклопедией» современной русской жизни.

Во-вторых, если в рассказах Т. Толстая ставит цель только изображать жизнь, описать темные ее стороны и невезущих в ней людей, т.е. показать «что», то в романе «Кысь» она пытается ответить на вопрос «что делать?». Путем создания положительного героя Никиты Иваныча она намерена, на наш взгляд, указать на путь разрешения проблем.

В-третьих, в технике повествования произошло некоторое смещение акцентов. Если в рассказах постоянно подчеркиваются авторская речь или авторские слова в виде несобственной прямой речи и разных «вставных» сюжетов, то, по мнению критика Н. Ивановой, «так называемого авторского слова, авторской интонации в романе нет».

«Кысь», несмотря на броскую цитатность, деконструирует центральный миф русской культуры. Традиции - ожидание от книги (а шире: культуры) высшего и спасителъного знания о жизни. При этом в отличие от иных оппонентов «литературоцентризма», Толстая далека от цинического восторга разрушения. Для нее (и ее героя) то, что неуклюже называется «литературоцентризмом», составляет смысл, радость и неотъемлемую красоту существования. Испытание этой идеи не может не быть мучительно драматичным.

В «Кыси» разворачивается та же, что и в рассказах Толстой, трансформация авторитетных мифов культуры в сказочную игру с этими мифами. Ту остраняющую роль, которую в рассказах играло детское сознание, в романе сыграл Взрыв - всех (или почти всех) превративший в детей, отбросив в первобытное состояние (в романе буквально недавно было заново изобретено колесо). Именно Взрыв создает мотивировку, позволяющую всю прошлую, настоящую и, возможно, будущую историю, культуру и литературу России представить как одномоментно существующие в едином, постисторическом пространстве - после катастрофы, уничтожившей всю предыдущую цивилизацию и оставившей одни Последствия. С другой стороны, сами эти Последствия выглядят не столько страшно, сколько баснословно, точнее, сказочно: летающие зайцы и курицы, ядовитые яйца, охота на мышей и неведомых агнцев, кошачьи когти у Главного Санитара и его семейства, женитьба героя на принцессе, оказавшейся оборотнем, присутствие на заднем плане страшной и невидимой Кыси, а главное - сказочная интонация повествования; все это представляет собой масштабную экспликацию сказочных мотивов, знакомых по новеллистике Толстой.

При этом в отличие от рассказов, в центре которых всегда невидимо возвышалась фигура творца - сочинителя реальностей, «Кысь» помещает в центр сюжета Бенедикта, абсолютного читателя, с равным пылом поглощающего все подряд, от «Колобка» до «Гигиены ног в походе», от Пастернака до «Таблиц Брандеса». Этот сдвиг очень показателен, поскольку Толстую интересует именно воздействие Слова на «малых сих». Спасает ли Слово - а Шире: культура и ее мифы - или только соблазняет и обманывает? Любовь к Слову, к букве - напоминающая безусловно о гоголевском Башмачкине - приводит героя «Кыси», переписчика Бенедикта, к Санитарам, главным гонителям книги, делает его пособником тестя Главного Санитара, захватывающего место набольшего Мурзы, но неясно, отдает ли себе Бенедикт отчет в том, во что он впутался: начав читать, он вполуха слышит и вполглаза видит все, что не принадлежит пространству печатного слова.

Парадокс романа Толстой состоит в том, что насыщенный, с одной стороны, богатейшей литературной цитатностью (книги, которые читает Бенедикт, в пределе представляют всю мировую литературу), а с другой стороны, роскошным квазипростонародным сказом, новой первобытной мифологией и сказочностью - он, тем не менее, оказывается блистательно острой книгой о культурной немоте и о слове, немотой и забвением рожденном.

Заключение

В ходе выполнения этой работы нами было изучены жанрово-стилистические особенности романа Татьяны Толстой «Кысь». Опираясь на мнения критиков и исследования самого текста, а так же используя теоретическую литературоведческую базу, мы пришли к следующим выводам.

В жанровом отношении роман представляет собой антиутопию с ее признаками: 1) в романе поднимаются актуальные проблемы современной культуры, общества, экологии, так и не нашедшие своего разрешения. Это роман-предостережение, предупреждающий об опасности, которая может ожидать, если они так и не будут решены; 2) в романе смещены временные и пространственные структуры; 3) в тексте широко используются фантастика, гипербола, гротеск, символы, аллегории; 4) особый тип героя - бунтарь, но бунт не нашел своего воплощения.

В стилистическом отношении одной из роман сохранил ряд устоявших черт стилистики Толстой. Это сказочность, смешение фантазии и реальности, превращение культурных мифов в мифы культуры, игра с этими мифа, пародийность, ироничность. Она из главных особенностей романа «Кысь» - это его интертекстуальность. Она выражается и в выборе жанра - антиутопия, которая отсылает нас к другим подобным произведениям, в первую очередь к роману Е. Замятина «Мы», В. Войновича «Москва 2042», «О, дивный новый мир!» Хаксли, и «1984» Оруэлла, Рея Бредбери «457 градусов по Фарингейту». Также Татьяна Толстая аппелирует в своем романе к различным формам фольклора, будь то легенда, народная сказка. В романе так же использована сказовая манера повествования. Текст содержит слова различных стилей и пластов языка: высокой стиль, нейтральный, разговорный, просторечия, речь сентиментальная, официозная на фоне стилизованного народного фольклорного языка. При этом роман содержит и слова современного русского языка, изуродованные и обезображенные корявыми нормами, а вернее, их отсутствием. Кроме того, текст изобилует авторскими неологизмами, отражающими процесс изменения слова и общества, который носит у Толстой негативное значение, хотя и отражает известный закон - все новле стремиться занять место старого.

Особую роль в романе играют цитаты. Текст романа практически построен на цитатах. Это и выдержки из Библии, и русские заговоры, и отрывки из русской классики, начиная от Пушкина и заканчивая Есениным, Маяковским, Серебряным веком и современность. Таким образом, в романе охватываются все культурные пласты, т.е. выделяется Традиция культуры. С помощью цитат автор отсылает читателя к главным проблемам, поднимаемым в романе. Так же цитирование в контексте романа создает эффект пародии, иронии, показывая несостоятельность попыток уничтожить слово, литературу, традицию.

Примечания

1. Золотоносов М. Татьянин день // Молодые о молодых. - М, 1984.

2. Парамонов Б. Русская история наконец оправдала себя в литературе // http: // www. guelmen. ru /slava/kis/paramonov. htm.

3. Немзер А. Азбука как азбука. Татьяна Толстая надеется обучить грамоте всех буратин // http: // www. guelmen. ru /slava/kis/nemzer. htm.

4. Степанян К. Отношение бытия к небытию // Знамя. 2001, №3.

5. Толстая Т. Кысь. М.: Эксмо, 2006.

6. Иванова Н. Точка зрения: О прозе последних лет. М., 1988.

Библиография

В книге описывается жизнь после атомного взрыва. Люди там не люди – все уроды какие-то. Влияние радиации сказалось на всем вокруг. Голубчики с их Последствиями, (у кого вымя, у кого рога, а то и хвост), летающие зайцы, мыши в качестве пищи и общая неграмотность. Вот он, эталон настоящего в книге. Прошлое же обозначено особыми персонажами и вещами. Те, кто жил до Взрыва, хранят историю и память о том, что было. Плачут над ушедшими благами цивилизации, скорбят о потере народных ценностей. Жители города делятся на три типа: Прежние – это люди прошлого. Образованные и не получившие никаких Последствий. Они чтят ушедшие времена и печалятся не столько об утере быта, сколько о деградации всего живого вокруг и исчезновении культуры, искусства. Эти люди – интеллигенция прошлого, которые еле-еле нашли место в настоящем, но никогда не доживут до будущего. Перерожденцы – тоже выходцы из прошлого, но в отличие от первых – эти приспособились под условия жизни и опустились в итоге даже ниже чем простые горожане, став рабами местной власти. Их сложно считать за людей. Они бегают на четвереньках и ругаются матом. Те, кто родился после взрыва. Эти привыкли к тому, что их окружает, они родились в этой обстановке и никогда не видели, не представляют себе другой жизни. Данная категория отражает современное, постсоветское поколение. Для власти они как пластилин. Можно внушить все, что угодно. Это простые работники, которым не интересно ничего из прошлой жизни. Они будут питаться мышами и червырями, драться, воровать, ржать над чужими бедами, исходить похотью, изнывать от страха перед властями, а больше перед Санитарами (Тайной полицией) и перед неведомым зверем – Кысь, которая живет в лесу, бросается на голубчиков, рвет главную жилочку, и разум выходит из человека. Главного героя романа зовут Бенедикт. Его мать была Прежней, и поэтому мальчик обучился грамоте и пошел работать писцом в Рабочую избу. Он переписывал различные книги, стихи и верил, что все это сочинял Фёдор Кузьмич. И считал он, что живет так, как надо, пока к нему на праздник (Новый год, который тоже придумал Фёдор Кузьмич) не пришел старый друг его матери – тоже прежний, Никита Иваныч – Главный Истопник.Он-то постепенно и начал беседовать с Бенедиктом на философские темы, как бы мимоходом открывая ему «мир искусства».А однажды его пригласила к себе еще одна прежняя и показала старопечатную книгу. Бенедикт с ужасом выбежал во двор. Встреча с реальностью была для него жестоким ударом. Присутствие антиутопического пафоса в романе дает основание предполагать, что «Кысь» - это антиутопия или, точнее, ретроантиутопия. Антиутопия представляет собой пародию на утопические художественные произведения либо на утопическую идею, а в романе Толстой такая пародия выражается очень ярко – пародия на социалистическую идеологию, более того, на идиллическое разложение нравственной культуры русского народа. Татьяна Толстая в романе «Кысь» изобразила то жестокое, веселое, вечное, почти доисторическое, на основе которого вырастает и город Глупов, и город Градов. Вот оно – вечное, неумирающее, каменное, кошмарное... Язык романа изумляет и потрясает: водопад, водоворот, буря, смерч неологизмов, "народной этимологии", тонкой, нет, тончайшей, игры ума и вкуса. Это нечто небывалое и трудно понятийно выразимое. "Кысь" – вербальное сокровище. Произведение о вечном стремлении разгадать тайну жизни, определить своё место в мире, о мучительном желании подняться над привычной обыденностью и о страшном падении. Главная пробле ма - поиск утраченной духовности, внутренней гармонии, преемственности поколений. Нарушение связи происходит между прежними людьми и людьми, родившимися после Взрыва. Вся жизнь их построена на слепой вере в несокрушимую силу разума Фёдора Кузьмича, вере запретам. Образ Кыси окружён людскими суевериями, молвой, В финале романа происходит крушение мира, конец.