Как я сдавал сестру рассказ беженца. Вся жизнь уместилась в две сумки: истории украинских беженцев

Беженцы с юго-востока Украины, вынужденные бежать из родного дома и начать новую жизнь в России, рассказали о том, что им пришлось пережить на родине.

Елена Федоровна с внуками Дианой и Сережей живут в Ростове-на-Дону в приюте для беженцев, который организовал местный благотворитель. Мама детей умерла, отец оставил семью. У Сережи и Дианы нет никого, кроме бабушки. Она рассказывает журналистам, как оказалась в России, рассказывает не в первый раз, но каждый раз - со слезами.

«Мы из Первомайска Луганской области, наш город сейчас полностью уничтожен. В Ростов-на-Дону нас с 4-летней внучкой и раненым внуком привезли ополченцы…

…это было 28 июля. Начали бомбить в 4 утра. За 3-4 часа разбомбили всё - дома, школы, детсады, храмы. Мальчика моего, внука, ранило осколком снаряда. Соседи попрятались в подвал, я оставила внучку на соседей и побежала с раненым Сережей на руках в госпиталь, бежала 12 километров. Когда ему сделали операцию и он стал приходить в себя после наркоза, я попросила врача оставить его в госпитале, а сама снова побежала назад, за внучкой. Я ничего не видела, не чувствовала - мне надо было бежать, спасать девочку, и я бежала.

Ополченцы на каком-то посту меня не пропускали, я упрашивала: “У меня там, в подвале, дите”. Мне сказали: “Ищите внучку в других местах, тот подвал разбомбили, люди оттуда убежали”. Но я-то чувствовала, что она там! Там я ее и нашла. Малышка восемь часов простояла, спрятавшись за досками, тряслась от страха. Я ее схватила, мы немного посидели на ступеньках, и потом мы бежали с ней обратно 12 километров под бомбежкой в госпиталь, где был Сережа.

Потом ополченцы начали кричать нам, что госпиталь сейчас будут бомбить, быстро посадили в автобус, где были женщины и дети, и мы поехали. Перед автобусом и позади него шли ополченцы. Мы отъехали, наверное, километров 50, и тут автобус остановили: над нами появился самолет, мы выскочили, легли на землю. Детки такие умные: их ведь никто не учил, но они первые попрыгали в травку, спрятались. Сережа был у меня на руках. Дианочка плачет, просит пить, у внука начался жар. Самолет пролетел очень низко над нами…

Не знаю, какими судьбами, но мы подъехали к границе. Нас сразу поселили в палаточном лагере. Вот так мы оказались в России. Добрые люди нам помогли собрать деньги, чтобы Сереже сделали платную пластическую операцию. Он уже может сам дышать - у него осколок от снаряда прошел через все лицо, от одной щеки до другой, через нос, повредил носовую перегородку, а еще один осколок у него в голове…»

С Анной мы познакомились в ПВР (пункте временного размещения) на территории детского лагеря «Юность» под Белгородом. Решение уехать они с мужем приняли ради детей, чтобы им не пришлось увидеть, что такое война.

«Мы жили под Мариуполем, в Володарском районе. Там пока еще нет военных действий, но из Запорожья постоянно приходит военная техника. И, знаете, сердце кровью обливается, когда маленькие дети видят падающую звездочку и загадывают желание: “Чтобы больше не ездили танки”.

У нас такие же проблемы, как и у большинства беженцев. Дома дочка ходила в первый класс, но сейчас, пока не сделали документы, мы не можем ее отдать в школу, она пропускает учебу. Я сама с ней занимаюсь, учу читать и считать, надеюсь, она сможет сдать экзамен и пойдет во второй класс. Очень многих детей оставляют на второй год, они не справляются, да и школьные программы в России и на Украине очень различаются. Сын еще не ходит в школу, ему 5 лет.

Из этого ПВР нас скоро отправят по программе переселения в Нижний Новгород. Мы с мужем обычные люди, не разбираемся в политике и никогда не поймем, кому понадобилась эта война. Только очень горько, что не дали нам спокойно жить, что пришлось бросить свой дом.

У мужа там осталась мать, 1,5 года назад она перенесла инсульт. Она лежачая, вся правая сторона тела парализованная. За ней ухаживает старшая сестра мужа. Пенсии там пока еще платят, но это сущие копейки - ее пенсии не хватает на две упаковки памперсов, которые нужно менять утром и вечером. После покупки памперсов от этой пенсии остается 80 гривен, а еще нужно 860 гривен на лекарства. Мы можем покупать лишь половину из списка лекарств, которые ей выписал врач - только жизненно необходимое. На витамины просто нет денег.

Мы, как и многие, уехали из-за детей, чтобы они не увидели войну, не увидели весь этот кошмар, не попали в “котел”, как в том же Дебальцево. Вместе с мужем мы прожили почти девять лет, а в Россию перебрались с двумя сумками вещей - ничего не могли взять с собой, да и как это перевезешь, если даже не знаешь, куда едешь? Сложили всю свою жизнь в две сумки и поехали».

К разговору присоединяется молодая пара - Евгения и Денис, оба из Димитрова Донецкой области. В самом Димитрове военных действий нет, как нет и никаких перспектив для молодежи, говорят они.

«Маме 62 года - такой возраст, что переезжать куда-то и психологически и физически тяжело, поэтому она осталась. Надеюсь, со временем удастся ее уговорить на переезд в Россию, - делится Евгения. - Мы уехали, потому что в Димитрове для нас нет работы.

Отношение к людям на родине просто ужасное. У нас шахтерский город, две шахты просто закрыли, осталась одна, и на тот момент, когда мы уезжали, шахтерам уже пятый месяц не платили зарплату. А нашим мужчинам больше негде заработать. В Димитрове еще есть мясокомбинат, но если перевести зарплату на нынешний курс, то можно заработать около 5-6 тысяч рублей в месяц. Как прожить на эти деньги? Цены у нас сейчас немаленькие. Пока жили там, я работала продавцом в магазине, а Денис 7 лет работал в шахте.

Сейчас оформляем последние документы, на днях уедем по программе переселения в Самару. Туда уже переехали наши знакомые из Димитрова, устроились работать на керамический завод. Говорят, там есть вакансии. Даже если ситуация изменится, мы не хотим возвращаться назад, хотим укорениться здесь. Мы не связываем свое будущее с Украиной».

В Ростовской и Белгородской областях помощь беженцам оказывает Русская Православная Церковь и американские благотворители. По благословению Святейшего Патриарха Кирилла с апреля в этих приграничных областях реализуется крупный межхристианский гуманитарный проект Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата, благотворительной организации «Сума самарянина» (Samaritan’s Purse) и Евангелистской ассоциации Билли Грэма.

Всего с апреля по июнь около 30 тысяч беженцев получили гуманитарную помощь в рамках проекта. Распределено более 58 тысяч индивидуальных наборов - предметы гигиены, постельное белье и полотенца, детские памперсы и продукты питания длительного хранения.

В ближайшее время будут сформированы и распределены еще 10 тысяч наборов для детей: мягкие игрушки, развивающие игры и пособия, школьные принадлежности.

Всемирный день беженцев, который отмечается 20 июня – это день, когда все мировое сообщество отдает дань силе духа и стойкости миллионов людей, которые вынуждены покинуть родные дома. Представительство Управления Верховного комиссара ООН по делам беженцев в Республике Беларусь (УВКБ ООН) совместно с фотографом Андреем Щукиным приглашают посмотреть выставку фотографий "Только мы", которая в эти дни проходит в Музее современного изобразительного искусства.

На протяжении нескольких месяцев фотограф Андрей Щукин путешествовал по разным регионам Беларуси, встречался с украинскими гражданами, слушал их истории и запечатлевал на фотографиях то, что невозможно передать словами. Результатом этого долгосрочного проекта стали снимки, отображающие драматические переживания бегства и поиска нового дома. Автору удалось показать едва уловимую объединяющую и поддерживающую силу своих персонажей – осознание сплоченности своих семей.

Наталия с детьми:

Наталия с детьми Любавой, Михаилом, Полиной. Вместе со своими сестрами и братом решили переехать в нашу страну навсегда. В Беларуси всегда спокойно, поэтому сюда.

Валерий с сыном Дмитрием из г. Молодогвардейск Луганской области:

В Беларусь приехали в августе 2014. Мать Валерия осталась вместе со своими сестрами в Украине. В родном городе не стреляли, но не было работы и детям негде было учиться. Ради детей решили уехать.

Рассказывает Валерий: "У нас, когда уезжали, так сильно войны не было, и сейчас нет, стреляют по окраинам. Но решили от греха подальше. Чего выжидать? Ждать, когда начнется? Сейчас вообще положение ни работы няма, ничего. Пенсии не дают. Жить как? Сюда мы приехали, вообще были в шоке – отношение людей совсем другое. Такое ощущение – Советский Союз. В хорошем смысле. И отношение людей другое, мы приехали, нам тут помогали, и соседи несли, что могли. И контора помогала – работу нашли, устроили".

Сергей Петрович и Ольга Александровна из Донецка:

Сергей Петрович и Ольга Александровна хотят вернуться домой.

Их дочь Виктория приехала в Беларусь с детьми 1 декабря 2014. Почти все оставили в Донецке. Первую неделю прожили у знакомой, потом устроились в колхоз, работают, чтобы получить дом. Живут с родителями, сами возвращаться не планируют, а родители хотят вернуться – здесь они останутся без пенсии.

Рассказывает Виктория: "Еще не привыкли. Менталитет другой. Много хорошего можно найти. Но так как живем в сельской местности – местный алкоголизм смущает" .

Рассказывает мама Виктории: "Дети только обживаются, вот огород. Только начало, но главное - желание".

Анатолий из г. Первомайск Луганской области:

Анатолий работает сварщиком на крупном белорусском предприятии.

Из рассказа его жены Татьяны: "Стоим с детьми, ждем автобуса. Подъезжают вояки и спрашивают: "Чего мы тут стоим, ждем?" "Автобус", - говорим. А они говорят: "Так сейчас сюда стрелять будут. Вы хоть за дом спрячьтесь". Представляете? Хоть за дом. Там были подвальные помещения. Бегом в подвалы, а подвалы, вы знаете как, узкие такие. Нас пустили в коридоры, и вот мы стоим – толпа людей. Стали и стоим, как селедки в банке; и начали реально по городу стрелять. А мы стоим. И автобусов – нет автобусов, деньги уплочены, мы стоим, сумки, дети. Душно – лето, жара. Мы стоим в узких коридорах. Толпища людей. И дети спрашивают: "А когда мы уедем?", "Мамочка, а где автобус?, а мы и не знаем будет ли этот автобус".

Галина с внуком Артёмом и дочерью Анной из г. Брянка Луганской области:

Галина с сыном, дочерью и внуком приехали в Беларусь в июне 2014. Муж Галины приехал в начале апреля 2015. Решили остаться, делают вид на жительство. Сейчас снимают жилье, хотят купить старый дом. В Украине дочка работала парикмахером, а у матери было две торговые точки на рынке. Сейчас работают на птицефабрике, в прошлом году, когда они приехали, устроиться было легко, сейчас гораздо сложнее.

Говорит Галина: "Дружненько, всей семьей, вместе как-нибудь справимся".

Анна из г. Горловка Донецкой области :

В Беларусь семья Анны переехала в ноябре, вначале жили у родственников в Гродно. До этого она с детьми поехала в Крым к тетке, а ее муж Олег вначале планировал оставаться со своими. Но надо было быть с семьей. После Крыма переехали в Беларусь.

Рассказывает Олег: "Когда начали бомбить, буквально в течение двух недель мы уехали. Потому что это очень страшно. К нам с душой отнеслись – жилье дали и работу. Самое главное: у нас есть работа, у нас есть крыша над головой. Мирное, спокойное небо. Я работаю строителем, строю свой дом, мне же здесь жить".

"Тесть говорит: "Покуда дом целы, я никуда не уеду". Всю жизнь, говорит, копил, делал-делал, я тоже там построил, пришлось уехать, потому что когда бомбили и дочь со слезами прибежала, руки-ноги затрусились, говорит: "Папа, как?.." Тогда я уже говорю: "Уезжать, уезжать вам надо". Церкви бомбили, специально выбирали такие моменты, когда люди на службу приходили".

Ольга из г. Николаевка Луганской области:

Ольга с дочерью Валерией на кухне общежития.

Евгений из г. Красный Луч Луганской области:

Евгений работает слесарем, ремонтирует карьерную технику. С детьми Алиной и Дмитрием живут в общежитии.

Валентина с сыном Анатолием из г. Дружковка Донецкой области:

Приехала в родной город своей матери. Оставила дом, землю, работу. Полтора месяца делала паспорт – говорили, что нет нужных бланков, ездила в соседние города, пыталась его сделать. Чуть было не поехала за 300 километров, чтобы его получить. В ее паспортном столе говорили, что нужно только временное свидетельство, в соседнем городе ей сказали, что нужна еще и форма №1. После этого уже не выдержала – пошла к начальнице, начала ей рассказывать, что ездила в Харьков, за 300 километров, а ей без формы не дали ничего. В итоге паспорт ей сделали за два дня. Еще через два дня с сыном уехали. Ехали через Украину, волновалась за сына: хоть он и не военнообязанный, но боялась, что заберут.

Рассказывает Валентина: "И знаете, самое страшное - это СМИ. Когда приходишь с работы, сам видишь одно у себя, а там тебе по телевизору говорят ну совсем другое".

Злата:

"Наши, знаете, сколько показывали своих домов? С хорошим ремонтом. Сейчас все – пепелище".

Юлия из Донецка:

Осенью Юлия с детьми выехала в Россию, в Беларусь приехала в январе 2015. Приехала к знакомым, родственников здесь нет. В Донецке остались отец и бабушка. Живут за счет гуманитарной помощи.

Рассказывает Юлия: "Если статус беженца берешь, здесь в Беларуси, то никогда не имеешь права вернуться домой. Такой вариант – не очень" .

Фотовыставка проходит с 18 июня по 11 июля в Музее современного изобразительного искусства по адресу: г. Минск, пр. Независимости, 47.

Один из важных моментов при получении политического убежища в США – правильно составленная история (легенда). Многие при ее написании делают ошибки, которые приводят к отказу в предоставлении убежища. В статье про ее составление мы ответим на следующие вопросы:

• Почему историю стоит писать самостоятельно?
• Какой должна быть ее структура
• Что нужно писать, а что нельзя
• Какие документы прилагать к легенде?

Во вступлении нужно описать ситуацию в вашей стране, но только те аспекты, которые касаются вашего случая. Если вас притесняли по поводу веры, вы должны описать общее положение в стране. Почему вашу религию притесняют, кто это делает (власти, адепты другой религии или же она запрещена законом)? При этом главное ничего не придумывать и не украшать, так как все факты проверяют использую данные соответствующих органов и даже спецслужб. Большую роль играют права человека и их соблюдение. С ними можно знакомиться в .

В основной части необходимо изложить ситуации, в которых вас притесняли или нарушали ваши права. Здесь важно указать все конкретные данные – даты, имена, адреса, названия организаций и т.д. Описывая несколько случаев нужно излагать их в хронологическом порядке. Также надо указывать, чем вы рисковали в каждой ситуации. К примеру, вас избили и могли сделать инвалидом, или угрожали убить и ваши опасения небезосновательны. Основную часть нужно особенно тщательно проверить. Все данные должны в точности соответствовать тому, что имело место.

Если вы не помните конкретных данных, таких как адрес, дата или ФИО человека, надо об этом честно написать. Можно указывать приблизительные данные. Например: месяц, название улицы, имя человека без фамилии и должности.

В заключении надо написать общий абзац о том, что вы просите политического убежища в США и сообщить, по какой причине вы решили это сделать. Например: в связи с преследованиями со стороны властей, из-за притеснений по принадлежности к социальной группе и т.д. Нелишне указать, что может случиться с вами, если вы будете вынуждены вернуться в свою страну. Например: вас могут убить, осудить без причины и т.д. Если вы не попросили политического убежища в США по какой-то причине ранее, эту причину необходимо указать.

Если вы имеете документы, подтверждающие какие-либо факты, они должны быть указаны в том месте, где это нужно. Например: «по факту побоев я получил заключение медэкспертизы, (приложение №8)», документами могут быть любые свидетельства, даже просто рассказ очевидцев, заверенный подписью.

Сегодня - второй день экзамена. Вчера был письменный, сегодня - устный. Моих вызывают по-одному в отдельный кабинет и там с ними беседуют. С оставшимися проводить нормальный урок невозможно. Все возбуждены, ждут возвращения очередной жертвы, обсуждают, чо было. Поэтому я решила просто поговорить по душам. Говорить-то со мной им приходится по-немецки. Так что какая-никакая языковая практика.
Сначала мы как-то вышли на тему жилья. Выяснилось, что многие из моих учеников имели огромные дома-дворцы с бассейнами. Фатима была вообще долларовая миллионерша. Но её дом в Алеппо разрушен до основания, а деньги, что были в банке, Асад забрал себе. Как она на пальцах показала: засовываешь карточку в банкомат, а там - фиг с маслом. Всё пропало. Хорошо, что осталась жива.
Ибрагим рассказал, что его семья живёт в доме 1000-летней давности. Он из Дамаска. Там нет таких сильных разрушений, как в Алеппо. Он мне показывал фотографии - ну просто дворец в мавританском стиле, с внутренним садом, с бассейном, с кустами жасмина, источающими чудный запах. (Я знаю этот запах. Будучи в Тунисе, я постоянно нюхала эти кусты и наслаждалась их божественным благоуханием.) Ибрагим рассказывал, что вся семья по утрам собиралась в саду, пила кофе, вела всякие разговоры, смеялись, шутили. Все это уже в прошлом. Им не до шуток. Да и семья разбежалась по разным странам.
Ибрагим - замечательный парень. Он такой крупный, плотный, можно сказать брутальный мужчина: с шевелюрой чёрных волос, с чёрной бородой, с татуировками, двумя перстнями на пальцах и абсолютно детскими удивлёнными карими глазами. Он очень толковый, красиво пишет, хорошо схватывает грамматику и пытается говорить по-немецки. (Ох, мне бы ещё один курс с этой группой, и они все бы свободно у меня заговорили! ) При такой брутальной внешности оказалось, что у него очень смешная профессия. Он - мужской парикмахер. Причём, парикмахер прекрасный. Я видела его работу. Он стриг почти всех парней в нашей группе. Сначала были лохматыми, а потом стали блистать модными причёсками. Раньше это, вроде, называлось полубоксом.
Ибрагим мне вообще сегодня довольно много порассказал. Например, что не все арабы одинаковые. Ливанцы и иорданцы - бедные. РАньше они часто приезжали в Сирию, где получали гостиприимный приём и радушие. А сейчас, когда сирийцы оказались в беде, они и знать их не желают. Другое дело - марроканцы, алжирцы, тунисцы и ещё кто-то (я уже забыла, очень была всем взволнована).
Ибрагим сказал, что когда война в Сирии кончится, я должна обязательно приехать к ним в гости, и он покажет, какая это прекрасная страна.
У Висама отец - главный инженер. Работал в Америке, Греции, Испании. Говорит чуть не на 6 языках. У них тоже был шикарный дом в Латакии. Сейчас всё разрушено.

Ещё я их расспрашивала, кто как попал в Германию. Оказалось, что почти все каким-то образом добирались в Турцию, потом на лодке или корабле плыли в Грецию, что стоило от 1000 до 3000 долларов. Причём в Турции, на берегу, их встречали солдаты с автоматами и буквально загоняли на корабли, куда люди набивались, как селёдки в бочку.
Я спросила, а как, если денег не было? Тогда, угрожая автоматами, людей гнали прочь с пляжа. В Греции у беженцев брали отпечатки пальцев, сканировали документы и фотографировали фас, профиль. Из Греции они отправлялись в Македонию, оттуда через балканские страны в Австрию, а там уж и немецкая граница близко. В Пассау все беженцы и собирались. Описание их пути у меня заняло три строчки, но что людям при этом пришлось пережить - это нам просто не представить. Ведь многие бежали с маленькими детьми. 25-летний афганец Зиаудин рассказал, что он 12 часов шёл пешком по горам, а потом неделями добирался до Германии. В Афганистане он работал полицейским, но талибы хотели его за это убить. Он сбежал, но в Афганистане осталась его жена и маленькая дочка, по которым он страшно тоскует.

Ещё я спросила моих сирийцев, какой процент населения поддерживает Башара Асада. Они сказали, что он постоянно лжёт, а 90 процентов людей ему верят. Другие либо убиты, либо сбежали. (Ничего не напоминает?)А сейчас он уничтожает в Алеппо остатки сопротивления.

Кстати, про Алеппо.
В дневной группе есть у меня такой пухленький парень, Ахмад. Я знала, что он из очень богатой семьи. Он очень много часов пропустил, совершенно не говорит по-немецки, но может немного читать и писать. Когда он появился после большого перерыва, то завёл моду во время перерыва молиться в классе. Сначала внаклонку молился, а потом и вообще притащил молельный коврик и бил поклоны с аллах акбар. А потом ещё и других в это дело вовлёк. Меня это страшно бесило. В конце концов школа - это не молельный дом. И потом, я тоже неуждаюсь в отдыхе, и мне совсем не интересно смотреть на их поклоны. Несколько раз я уже собиралась поговорить с ними по-серьёзному. Но так и не собралась.
А сегодня узнала, что у Ахмада вся семья осталась на северо-востоке Алеппо. Там, куда сейчас направлены все асадовские и российские бомбы и танки. Уже две недели у него нет никакой связи с семьёй. Я спросила, почему же они не эвакуировались. А он ответил, что они находятся в окружении и уйти оттуда никак не могут.
После этого, когда я объявила перерыв, они сами меня спросили, не возражаю ли я против их молитв.
И я возражать не стала.

Эту историю поведал мне попутчик, с которым нам пришлось проехать два часа в одном вагоне поезда Хельсинки - Тампере. Рассказ молодого человека искренне затронул мою душу, и я решила, что его история будет интересна и моим друзьям, Вам, мои читатели.

Лето в том году в Финляндии не баловало теплом. Первые два месяца были холодными, температура не превышала пятнадцати градусов. Казалось, что настоящее лето никогда не настанет, а будет постоянная осень.

В один из таких дней я, как всегда, проснулась рано. Сварив кофе, присела у компьютера проверить почту. Вдруг раздался телефонный звонок.

Танюша, приветик! Как поживаешь? - услышала я весёлый голос моей подружки Татьяны из Тампере.

Приветик, дорогая, рада тебя слышать. У меня всё хорошо, спасибо! - ответила я.

Чем думаешь заняться сегодня? - интересовалась подруга.

Планов особых нет. Думаю отдохнуть, стала уставать от машины, да и давление скачет.

Ну, тогда садись в поезд и давай ко мне в гости. Погода такая красивая! Солнышко, наконец-то, выглянуло! - радовалась Татьяна.

Да, ну! Не очень хочется в дорогу, да и Юкка твой дома! - ответила я.

Тань, не думай долго! - настаивала подружка. - Юкка уехал в Хювинка к своим родителям и вернётся в воскресенье вечером.

Хорошо! – согласилась я. - Поеду поездом, отдохну от машины.

Наскоро бросила в сумку самое необходимое и поспешила на железнодорожный вокзал Хельсинки. Утреннее солнышко пригревало, значит, день будет тёплым. В душе поселилась радость.

У кассы народу было немного. С билетом в руках я поспешила к вагону.

Два часа в пути пролетят быстро! Хорошо, что рядом со мной никто не сидит! - подумала я, усаживаясь у окна.

Поезд тронулся. Неожиданно распахнулась дверь тамбура, в вагон вошёл высокого роста смуглый парень с чёрными, жгучими глазами. Он искал место, указанное в билете.

Сейчас усядется рядом со мной. – предположила я.

И точно, поприветствовав меня, он уселся рядом.

Какое-то время мы ехали молча.

Под стук колёс я всегда вспоминаю Родину. Эти воспоминания вызывают во мне грусть и тоску.

Не зареветь бы. - подумала я в этот раз. - Надо как-то отвлечься от трогательных воспоминаний.

К моему удивлению мой попутчик, будто, чувствуя моё плаксивое настроение, сказал:

Привет!

Привет, привет! – ответила я.

Ты русская?

Да! А что, это на мне написано? - недоверчиво спросила я парня.

Да! Русских сразу видно, они не такие, как финские женщины.

Мне не хотелось заострять на этом внимание, буркнув ему что-то в ответ с лёгкой улыбкой на лице, я погрузилась в свои мысли.

Ты давно живёшь в Финляндии? - не отставал попутчик.

Да, давно! А ты откуда? - поинтересовалась я.

Я беженец. Из Курдистана, из Ирака. Живу здесь пять лет.

Я заинтересованно посмотрела в его грустные, по-детски добрые глаза.

Мне уже за тридцать. - делился со мной этот смуглый парень, вызывая меня на разговор. - Я работаю и живу здесь.

А семья? - поинтересовалась я.

Семья там, в Курдистане. Я пять лет никого из родных не видел.

А как ты сюда попал?

Меня зовут Шамал. - протягивая руку, представился попутчик.

Татьяна! Очень приятно! - приветливо ответила я.

Парень хорошо говорил по-фински.

Я курд, родился в Ираке. Мои родители, пять братьев и четыре сестры остались там, на Родине.

Скучаешь, вижу?

Да, скучаю очень!

Между тем поезд мчался с огромной скоростью. Маленькие станции пролетали одна за другой, а между ними проплывали ухоженные поля в виде разноцветных квадратов: жёлтого рапса, золотой пшеницы, розовой гречихи. Финские домики с красно-белыми крышами утопали в цветах. Чистота и хозяйский порядок царили повсюду. Я невольно задумалась о том, что такой порядок был когда-то и на моей Родине, в моей маленькой Ниновке. Сердце защемило от обиды, слёзы комом подкатывали к горлу...

Где-то в глубине души я поняла, что мне надо выслушать рассказ моего попутчика для того, чтобы отвлечься.

Усевшись поудобнее, я окунулась в тот мир, о котором поведал мне этот темноглазый скромный парень.

Мы жили в пригороде города Mosul в Курдистане. Я был средним ребёнком в семье. Меня часто фотографировали, потому что все считали, что я - красивый ребёнок. - говорил он, улыбаясь. - По утрам я очень трудно просыпался, до сих пор эта привычка мешает мне жить, я повсюду опаздываю. Моя мама подходила ко мне и будила:

Просыпайся, мой сыночек! Просыпайся, моё золотце!
От этих тёплых воспоминаний его голос слегка задрожал. Немного помолчав, он продолжил:

Я был окружён любовью и заботой своих родителей. Каждое утро на красивом ковре мама расстилала скатерть и накрывала нехитрый завтрак: сыр, яйца, йогурты и хлеб-лаваш, который она успевала испечь к завтраку.

Я поняла, что этот парнишка из доброй семьи, потому что его воспоминания о родителях наполнены нежностью и любовью.

Утренняя прохлада постепенно растворялась, уступая место летнему долгожданному теплу.

Летом у нас очень жарко, не то что тут, в Финляндии. - продолжил он, задумчиво улыбаясь. - Семья была большая, денег не хватало, жили бедно. В школу ходил до тех пор, пока обувь не прохудилась. Когда учитель, заметив это, подарил мне туфли, я от стыда перестал ходить на занятия, меня это угнетало.

В детстве, чтобы как-то помочь семье, торговал спелыми гранатами, холодной водой и сахарной ватой. Пробегая по небольшим улочкам маленького городка от дома к дому, я кричал что было сил:

Ханар! Ханар за один динар! (Ханар - это гранат.)

Люди выглядывали из окон и, улыбаясь, покупали мой товар, а детвора ещё долго бежала вслед за мной, сопровождая меня весёлым смехом! Было весело! Холодную воду покупали чаще, чем другой товар. Так я старался помочь моим родителям.

Шли годы, я вырос и однажды, пробегая мимо калитки одного богатого дома, заметил необыкновенной красоты девушку. Она тоже обратила на меня внимание, Мы долго стояли и молча смотрели друг на друга, мне не хотелось уходить. Вдруг она смутилась и спряталась за забором. Я стал чаще прибегать к их дому. От друзей я узнал, что зовут её Пари.

Какое красивое имя! - думал я. - Такое же красивое, как и эта девушка.

А вечером надевал красивую рубашку и шёл к её дому. Какое-то время мы могли на расстоянии смотреть друг на друга, но вскоре ей запретили видеться со мной.

Моя мама, заметив моё состояние, волновалась за меня, приговаривая:

Сын, ты ещё молод! Мы бедны, ты ей не пара.

С тех пор боль поселилась в моём сердце. Её вскоре выдали замуж. Я решил уехать в Европу.

В семье все долго плакали, не хотели меня отпускать,

Денег мало, да и путь не из лёгких. – отговаривали.

Но, видимо, моя цель и молодость победили страх перед будущими испытаниями. Родителей успокаивало то, что я уезжал не один. Ещё пятеро моих друзей решили испытать судьбу.

Автобусом мы быстро добрались до Турции, где прожили неделю, подыскивая возможность переправиться в Европу. Наконец, нам повезло. В небольшой лодке мы отправились в Грецию. Лодка была переполнена людьми. Нам было строго-настрого приказано, сидеть тихо и ни в коем случае не шуметь. Даже если что-то непредвиденное произойдёт, надо молчать, иначе лодку перевернут, и все мы пойдёт ко дну!

Кругом была солёная маслянистая вода. Я не умел плавать, поэтому от страха не переставал молиться. Шептали молитвы все, кто находился рядом со мной. Аллах оберегал нас, и через два часа мы добрались до берегов Греции.

В душу вползла тоска по родному дому, но желание жить полноценным человеком в цивилизованной стране вселяло уверенность. Я решил смело идти судьбе навстречу, не смотря ни на что.

Север Греции! Три месяца я работал нелегально, продавая во второй половине дня обувь. Полиция часто устраивала облавы, мы убегали, бросив товар. Я много раз пытался переправиться в Италию, но полиция меня возвращала.

Но однажды мне повезло. Я забрался под большую грузовую фуру, нашёл место, в котором можно удержаться, приняв позу младенца в утробе матери, и замер. Машина тронулась. Меня никто не обнаружил и не вернул обратно. Много часов я лежал в одном положении, потом у меня получилось перевернуться на другой бок. Машина неслась с сумасшедшей скоростью, а я с опаской смотрел на асфальт, который плыл подо мной тёмной лентой, и читал молитвы.

Наконец, машина остановилась, я услышал незнакомую речь и догадался, что это и есть Италия. Выбравшись из-под машины, увидел на площадке множество таких же грузовиков. Водители стояли рядом и разговаривали. Вдруг наступила тишина. Все они смотрели на меня удивлёнными глазами, а потом долго смеялись. Мои лицо и одежда были чёрными от копоти. Это и послужило причиной весёлого смеха водителей.

На какое-то время мой попутчик замолчал.

В Италии у меня закончились деньги, я был голоден. Какая-то семья оказала мне помощь, мне дали чистую одежду и немного еды. Я понимал, что кормить меня постоянно никто не будет! Что делать? Я искал гусениц и ел их. Эти гусеницы оказались несъедобными. Помню, меня полуживого подобрала скорая медицинская помощь. Провалялся в больнице неделю, а когда вышел, разыскал таких же беженцев, как я. Вместе мы переправились во Францию, из Франции – в Швецию. В Швеции нас арестовали. К этому времени я ослабел, моё состояние ухудшалось, вызвали врача. К счастью, после обследования по заключению врача мне было разрешено остаться в Швеции.

Моей конечной целью была всё же Финляндия. Переплыв на пароме в Хельсинки, я ступил на финскую землю и сразу же был арестован полицией. Меня отправили в гостиницу для беженцев.

Ты, наверное, слышала об этом районе Метсяла в Хельсинки? – обратился ко мне мой попутчик. - Десять месяцев меня проверяли. Полиция много раз отказывала в получении статуса, но за моё примерное поведение, желание учиться и трудиться, мне удалось получить хорошую характеристику и статус проживания на территории Финляндии.

Рассказ этого высокого хрупкого парня заставил меня поволноваться. Я примерила на себя всё пережитое им. Я уважала его, восхищалась и думала:

Господи, спасибо Тебе за эту встречу, за это знакомство.

А парень, молча, смотрел через окно поезда на красоту этой маленькой северной страны.

Лёгкий вздох словно подсказывал, что сейчас он грустит о той, самой родной красоте, которую пришлось оставить.

Моя душа сжалась в комочек от сопереживания и от бессилия перед жестокими законами жизни.

Поезд прибывает на станцию Тампере...

Я пожелала этому сильному парню ангела в пути, в ответ на меня посмотрели добрые глаза человека, сумевшего не ожесточиться и сохранить порядочность и добросердечность.

На перроне меня встречала моя подружка Татьяна. Мы обнялись. Она скороговоркой выкладывала все свои новости. А я никак не могла сосредоточиться и долго шла молча. Подруга, заметив это, спросила осторожно:

Тань, что случилось? Утром у тебя было совсем другое настроение.
Я постаралась вкратце пересказать ей трогательную историю моего попутчика. К моему удивлению подруга отреагировала сухо, с неприязнью:

Тань, да ты что? Посмотри сколько их, этих беженцев, со всех дыр лезут...

Мне было очень больно услышать такое.

А где же наша человечность? Когда мы успели очерстветь? Возможно, по этой причине в последнее время нас и преследуют бесконечные беды и катастрофы?