Кошевой в доме Мелеховых (анализ эпизода из романа М. Шолохова «Тихий Дон»). Мишка кошевой и митька коршунов

«Тихий Дон» - великое произведение, написанное признанным мастером слова. Роман является своеобразным и достойным продолжением традиций Толстого, Пушкина, Достоевского. «Тихий Дон» - поистине народная эпопея. Шолохов заставляет читателя помнить, что духовная жизнь «простого человека» может быть удивительно многосложной, а мысль – способной на поиски правды не только для себя, но и для целого народа. Ничего удивительного, что характер, судьба одного человека может быть средоточием многих других судеб, а в конечном счете – тревог и надежд целой эпохи.

Когда М.А. Шолохову вручали Нобелевскую премию, он произнес следующие слова: «Я хотел бы, чтобы мои книги помогали людям стать лучше, стать чище душой, пробуждали любовь к человеку».

Герои Шолохова – люди сложные, многогранные, противоречивые. Так, в «Тихом Доне» Михаил Кошевой занимает особое место в системе персонажей произведения. Это человек своей эпохи, личность сложная, яркая. Он твердо убежден в верности своих жизненных принципов, поэтому идет по жизни без какой-либо жалости и понимания окружающих. Для него - «на войне, как на войне».

Особое место в романе занимает вторая глава восьмой части. В ней Шолохов раскрывает характер и мировосприятие Михаила Кошевого, вернувшегося в хутор с фронта. На следующий день после своего возвращения Мишка пришел к Мелеховым, однако был встречен недоброжелательно. Ильинична помнила все, что натворил этот «душегубец»: как жег их дома, как убил деда, как учинил расправу над ее сыном Петром. Кошевой не отрицает, что все это - дело его рук, и списывает все на военное время. Если бы Петр его поймал, то поступил бы таким же образом, считает Михаил: «Не для того мы на этих буграх сходились, чтобы нянькаться один с другим. На то она и война, - говорит он женщине. - Животную не могу убить, - может, со зла только, а такую, вы меня извиняйте, пакость, как этот ваш сват или другой какой вражина, - могу сколько угодно! На них, на врагов, какие зря на белом свете живут, у меня рука твердая!»

Михаил Кошевой – человек времени, он всегда в центре событий. Его бескомпромиссность и уверенность в правоте собственных поступков удивительна. Этот человек просто не знаком с такими понятиями, как совесть, понимание, он безжалостен к своим врагам.

Появление Мишки в доме Мелеховых неслучайно. Он был готов выдержать все нападки со стороны Ильиничны: «Черта с два его можно было отвадить всякими этими штучками и разговорами! Не такой уж он, Мишка, был чувствительный, чтобы обращать внимание на оскорбительные выходки взбесившейся старухи. Он знал, что Дуняша его любит, а на остальное, в том числе на старуху, ему было наплевать».

Долго не могла смириться Ильинична с появлением Кошевого, но все же помощь Мишки в хозяйстве была кстати. Он и плетень поставил, обстругал грабельки, отремонтировал рассохшийся баркас, помог в приготовлении к покосу и в сам покос. Работа спорилась в руках молодого казака, мешала только одолевшая его болезнь, приступ лихорадки.

Именно лихорадка заставила Ильиничну взглянуть на Мишку по-другому. Женщина стала наблюдать за ним исподтишка и только теперь заметила, как он похудел за время болезни: «Чем больше всматривалась Ильинична в сутулую фигуру «душегуба», в восковое лицо его, тем сильнее испытывала чувство какого-то внутреннего неудобства, раздвоенности. И вдруг непрошеная жалость к этому ненавистному ей человеку... проснулась в сердце Ильиничны».

Старуха с удивлением заметила доброжелательность и ласку, которую проявлял Кошевой к маленькому Мишатке: «в углах рта еще долго чуть приметная таилась улыбка».

Следует особо выделить психологическую проницательность Шолохова- художника. Он умеет так передать своеобразие внутренней, душевной жизни того или иного героя, что мы невольно начинаем жить его чувствами, смотреть на окружающее его глазами. В образе Кошевого Шолохов изображает человека, который фанатично следует за своим идеалом.

Нет для Михаила более дорогого не свете, чем родная советская власть. Ему чужды сомнения и колебания, одна дорога у него в жизни – борьба против старого ради нового: «Начертился – и иди!»

Избранная общественная жизнь определяет личную судьбу героя. Михаил Кошевой сознательно участвует в процессе революционной переделки действительности. Это рождает в нем величайшую непреклонность и самоотречение, озаряющее новым светом фигуру простого хуторского парня.

Шолохов показывает, как в привязчивом к людям сердце Михаила постепенно вызревает жестокая ненависть к врагам, классовая непримиримость. «Все дело в том, что за души губить и какие», - считает он. В то же время этот «душегуб», по выражению Ильиничны, трогательно любит Дуняшку Мелехову - Евдокию Пантелеевну, как он почтительно ее называет.

Так уж сложилась жизнь Кошевого, малограмотного парня, прошедшего жестокую школу двух войн, что не смог он подняться над конкретными условиями времени. У героя не получилось дойти до широкого осмысления исторических событий, свидетелем и участником которых он был.

В заключение хочется сказать, что, создавая образ Кошевого, М.А. Шолохов был верен правде характера, правде действительности.

LVI Пленных пригнали в Татарский часов в пять дня. Уже близки были быстротечные весенние сумерки, уже сходило к закату солнце, касаясь пылающим диском края распростертой на западе лохматой сизой тучи. На улице, в тени огромного общественного амбара сидела и стояла пешая сотня татарцев. Их перебросили на правую сторону Дона на помощь еланским сотням, с трудом удерживавшим натиск красной конницы, и татарцы по пути на позиции всею сотнею зашли в хутор, чтобы проведать родных и подживиться харчишками. Им в этот день надо было выходить, но они прослышали о том, что в Вешенскую гонят пленных коммунистов, среди которых находятся и Мишка Кошевой с Иваном Алексеевичем, что пленные вот-вот должны прибыть в Татарский, а поэтому и решили подождать. Особенно настаивали на встрече с Кошевым и Иваном Алексеевичем казаки, доводившиеся роднею убитым в первом бою вместе с Петром Мелеховым. Татарцы, вяло переговариваясь, прислонив к стене амбара винтовки, сидели и стояли, курили, лузгали семечки; их окружали бабы, старики и детвора. Весь хутор высыпал на улицу, а с крыш куреней ребятишки неустанно наблюдали - не гонят ли? И вот ребячий голос заверещал! - Показалися! Гонют! Торопливо поднялись служивые, затомашился народ, взметнулся глухой гул оживившегося говора, затопотали ноги бежавших навстречу пленным ребятишек. Вдова Алешки Шамиля, под свежим впечатлением еще не утихшего горя, кликушески заголосила. - Гонют врагов! - басисто сказал какой-то старик. - Побить их, чертей! Чего вы смотрите, казаки?! - На суд их! - Наших исказнили! - На шворку Кошевого с его дружком! Дарья Мелехова стояла рядом с Аникушкиной женой. Она первая узнала Ивана Алексеевича в подходившей толпе избитых пленных. - Вашего хуторца пригнали! Покрасуйтеся на него, на сукиного сына! Похристосуйтеся с ним! - покрывая свирепо усиливающийся дробный говор, бабьи крики и плач, захрипел вахмистр - начальник конвоя - и протянул руку, указывая с коня на Ивана Алексеевича. - А другой где? Кошевой Мишка где? Антип Брехович полез сквозь толпу, на ходу снимая с плеча винтовочный погон, задевая людей прикладом и штыком болтающейся винтовки. - Один ваш хуторец, окромя не было. Да по куску на человека и этого хватит растянуть... - говорил вахмистр-конвоир, сгребая красной утиркой обильный пот со лба, тяжело перенося ногу через седельную луку. Бабьи взвизгивания и крик, нарастая, достигли предела напряжения. Дарья пробилась к конвойным и в нескольких шагах от себя, за мокрым крупом лошади конвоира увидела зачугуневшее от побоев лицо Ивана Алексеевича. Чудовищно распухшая голова его со слипшимися в сохлой крови волосами была вышиной с торчмя поставленное ведро. Кожа на лбу вздулась и потрескалась, щеки багрово лоснились, а на самой макушке, покрытой студенистым месивом, лежали шерстяные перчатки. Он, как видно, положил их на голову, стараясь прикрыть сплошную рану от жалящих лучей солнца, от мух и кишевшей в воздухе мошкары. Перчатки присохли к ране, да так и остались на голове... Он затравленно озирался, разыскивая и боясь найти взглядом жену или своего маленького сынишку, хотел обратиться к кому-нибудь с просьбой, чтобы их увели отсюда, если они тут. Он уже понял, что дальше Татарского ему не уйти, что здесь он умрет, и не хотел, чтобы родные видели его смерть, а самую смерть ждал со всевозраставшим жадным нетерпением. Ссутулясь, медленно и трудно поворачивая голову, обводил он взглядом знакомые лица хуторян и ни в одном встречном взгляде не прочитал сожаления или сочувствия, - исподлобны и люты были взгляды казаков и баб. Защитная вылинявшая рубаха его топорщилась, шуршала при каждом повороте. Вся она была в бурых подтеках стекавшей крови, в крови были и ватные стеганые красноармейские штаны, и босые крупные ноги с плоскими ступнями и искривленными пальцами. Дарья стояла против него. Задыхаясь от подступившей к горлу ненависти, от жалости и томительного ожидания чего-то страшного, что должно было совершиться вот-вот, сейчас, смотрела в лицо ему и никак не могла понять: видит ли он ее и узнает ли? А Иван Алексеевич все так же тревожно, взволнованно шарил по толпе одним дико блестевшим глазом (другой затянула опухоль) и вдруг, остановившись взглядом на лице Дарьи, бывшей от него в нескольких шагах, неверно, как сильно пьяный, шагнул вперед. У него кружилась голова от большой потери крови, его покидало сознание, но это переходное состояние, когда все окружающее кажется нереальным, когда горькая одурь кружит голову и затемняет свет в глазах, беспокоило, и он с огромным напряжением все еще держался на ногах. Увидев и узнав Дарью, шагнул, качнулся. Какое-то отдаленное подобие улыбки тронуло его некогда твердые, теперь обезображенные губы. И вот эта-то похожая на улыбку гримаса заставила сердце Дарьи гулко и часто забиться; казалось ей, что оно бьется где-то около самого горла. Она подошла к Ивану Алексеевичу вплотную, часто и бурно дыша, с каждой секундой все больше и больше бледнея. - Ну, здорово, куманек! Звенящий, страстный тембр ее голоса, необычайные интонации в нем заставили толпу поутихнуть. И в тишине глуховато, но твердо прозвучал ответ: - Здорово, кума Дарья. - Расскажи-ка, родненький куманек, как ты кумя своего... моего мужа... - Дарья задохнулась, схватилась руками за грудь. Ей не хватало голоса. Стояла полная, туго натянутая тишина, и в этом недобром затишном молчании даже в самых дальних рядах услышали, как Дарья чуть внятно докончила вопрос: - ...как ты мужа моего, Петра Пантелеевича, убивал-казнил? - Нет, кума, не казнил я его! - Как же не казнил? - еще выше поднялся Дарьин стенящий голос. - Ить вы же с Мишкой Кошевым казаков убивали? Вы? - Нет, кума... Мы его... я не убивал его... - А кто же со света его перевел? Ну кто? Скажи! - Заамурский полк тогда... - Ты! Ты убил!.. Говорили казаки, что тебя видали на бугре! Ты был на белом коне! Откажешься, проклятый? - Был и я в том бою... - Левая рука Ивана Алексеевича трудно поднялась на уровень головы, поправила присохшие к ране перчатки. В голосе его явственная оказалась неуверенность, когда он проговорил: - Был и я в тогдашнем бою, но убил твоего мужа не я, а Михаил Кошевой. Он стрелял его. Я за кума Петра не ответчик. - А ты, вражина, кого убивал из наших хуторных? Ты сам чьих детишков по миру сиротами пораспустил? - пронзительно крикнула из толпы вдова Якова Подковы. И снова, накаляя и без того накаленную атмосферу, раздались истерические бабьи всхлипы, крик и голошенье по мертвому "дурным голосом"... Впоследствии Дарья говорила, что она не помнила, как и откуда в руках ее очутился кавалерийский карабин, кто ей его подсунул. Но когда заголосили бабы, она ощутила в руках своих присутствие постороннего предмета, не глядя, на ощупь догадалась, что это - винтовка. Она схватила ее сначала за ствол, чтобы ударить Ивана Алексеевича прикладом, но в ладонь ее больно вонзилась мушка, и она перехватила пальцами накладку, а потом повернула, вскинула винтовку и даже взяла на мушку левую сторону груди Ивана Алексеевича. Она видела, как за спиной его шарахнулись в сторону казаки, обнажив серую рубленую стену амбара; слышала напуганные крики: "Тю! Сдурела! Своих побьешь! Погоди, не стреляй!" И подталкиваемая зверино-настороженным ожиданием толпы, сосредоточенными на ней взглядами, желанием отомстить за смерть мужа и отчасти тщеславием, внезапно появившимся оттого, что вот сейчас она совсем не такая, как остальные бабы, что на нее с удивлением и даже со страхом смотрят и ждут развязки казаки, что она должна поэтому сделать что-то необычное, особенное, могущее устрашить всех, - движимая одновременно всеми этими разнородными чувствами, с пугающей быстротой приближаясь к чему-то предрешенному в глубине ее сознания, о чем она не хотела, да и не могла в этот момент думать, она помедлила, осторожно нащупывая спуск, и вдруг, неожиданно для самой себя, с силой нажала его. Отдача заставила ее резко качнуться, звук выстрела оглушил, но сквозь суженные прорези глаз она увидела, как мгновенно - страшно и непоправимо - изменилось дрогнувшее лицо Ивана Алексеевича, как он развел и сложил руки, словно собираясь прыгнуть с большой высоты в воду, а потом упал навзничь, и с лихорадочной быстротой задергалась у него голова, зашевелились, старательно заскребли землю пальцы раскинутых рук... Дарья бросила винтовку, все еще не отдавая себе ясного отчета в том, что она только что совершила, повернулась спиной к упавшему и неестественным в своей обыденной простоте жестом поправила головной платок, подобрала выбившиеся волосы. - А он еще двошит... - оказал один из казаков, с чрезмерной услужливостью сторонясь от проходившей мимо Дарьи. Она оглянулась, не понимая, о ком и что это такое говорят, услышала глубокий, исходивший не из горла, а откуда-то, словно бы из самого нутра, протяжный на одной ноте стон, прерываемый предсмертной икотой. И только тогда осознала, что это стонет Иван Алексеевич, принявший смерть от ее руки. Быстро и легко пошла она мимо амбара, направляясь на площадь, провожаемая редкими взглядами. Внимание людей переметнулось к Антипу Бреховичу. Он, как на учебном смотру, быстро, на одних носках, подбегал к лежавшему Ивану Алексеевичу, почему-то пряча за спиной оголенный ножевой штык японской винтовки. Движения его были рассчитаны и верны. Присел на корточки, направил острие штыка в грудь Ивана Алексеевича, негромко сказал: - Ну, издыхай, Котляров! - и налег на рукоять штыка со всей силой. Трудно и долго умирал Иван Алексеевич. С неохотой покидала жизнь его здоровое, мослаковатое тело. Даже после третьего удара штыком он все еще разевал рот, и из-под ощеренных, залитых кровью зубов неслось тягуче-хриплое: - А-а-а!.. - Эх, резак, к чертовой матери! - отпихнув Бреховича, сказал вахмистр, начальник конвоя, и поднял наган, деловито прижмурив левый глаз, целясь. После выстрела, послужившего как бы сигналом, казаки, допрашивавшие пленных, начали их избивать. Те кинулись врассыпную. Винтовочные выстрелы, перемежаясь с криками, прощелкали сухо и коротко... Через час в Татарский прискакал Григорий Мелехов. Он насмерть загнал коня, и тот пал по дороге из Усть-Хоперской, на перегоне между двумя хуторами. Дотащив на себе седло до ближайшего хутора, Григорий взял там плохонькую лошаденку. И опоздал... Пешая сотня татарцев ушла бугром на Усть-Хоперские хутора, на грань Усть-Хоперского юрта, где шли бои с частями красной кавалерийской дивизии. В хуторе было тихо, безлюдно. Ночь темной ватолой крыла окрестные бугры, Задонье, ропчушие тополя и ясени... Григорий въехал на баз, вошел в курень. Огня не было. В густой темноте звенели комары, тусклой позолотой блестели иконы в переднем углу. Вдохнув с детства знакомый, волнующий запах родного жилья, Григорий спросил: - Есть кто там дома? Маманя! Дуняшка! - Гриша! Ты, что ли? - Дуняшкин голос из горенки. Шлепающая поступь босых ног, в вырезе дверей белая фигура Дуняшки, торопливо затягивающей поясок исподней юбки. - Чего это вы так рано улеглись? Мать где? - У нас тут... Дуняшка замолчала. Григорий услышал, как она часто, взволнованно дышит. - Что тут у вас? Пленных давно прогнали? - Побили их. - Ка-а-ак?.. - Казаки побили... Ох, Гриша! Наша Дашка, стерва проклята-я... - в голосе Дуняшки послышались негодующие слезы, - ...она сама убила Ивана Алексеевича... стрельнула в него... - Чего ты мелешь?! - испуганно хватая сестру за ворот расшитой рубахи, вскричал Григорий. Белки Дуняшкиных глаз сверкнули слезами, и по страху, застывшему в ее зрачках, Григорий понял, что он не ослышался. - А Мишка Кошевой? А Штокман? - Их не было с пленными. Дуняшка коротко, сбивчиво рассказала о расправе над пленными, о Дарье. - ...Маманя забоялась ночевать с ней в одной хате, ушла к соседям, а Дашка откель-то явилась пьяная... Пьянее грязи пришла. Зараз спит... - Где? - В амбаре. Григорий вошел в амбар, настежь открыл дверь. Дарья, бесстыже заголив подол, спала на полу. Тонкие руки ее были раскинуты, правая щека блестела, обильно смоченная слюной, из раскрытого рта резко разило самогонным перегаром. Она лежала, неловко подвернув голову, левой щекой прижавшись к полу, бурно и тяжко дыша. Никогда еще Григорий не испытывал такого бешеного желания рубануть. Несколько секунд он стоял над Дарьей, стоная и раскачиваясь, крепко сцепив зубы, с чувством непреодолимого отвращения и гадливости рассматривая это лежащее тело. Потом шагнул, наступил кованым каблуком сапога на лицо Дарьи, черневшее полудужьями высоких бровей, прохрипел: - Ггга-дю-ка! Дарья застонала, что-то пьяно бормоча, а Григорий схватился руками за голову и, гремя по порожкам ножнами шашки, выбежал на баз. Этою же ночью, не повидав матери, он уехал на фронт.

Роман-эпопея «Тихий дон» М. А. Шолохова — грандиозное произведение о жизни и быте донских казаков. Катаклизмы жестокого двадцатого века на-рушили мирное течение народной жизни, жизнь на Дону разладилась.

Одним из ярких эпизодов, подтверждающих тра-гичность происходящего на Дону, является эпизод визита Михаила Кошевого в дом Мелеховых.

Измучилась Ильинична в ожидании сына. Она ста-ла уже слаба и стара. Многочисленные потери и утра-ты сломили ее, да и возраст давал о себе знать. Еже-дневно она вспоминала о Григории, ждала его каж-дую минуту, не давала никому ни на.миг усомниться в его возвращении, держала теплой пищу для него, как приятное воспоминание вывесила в передний угол его одежду. И вот вместо Григория в ее доме появляется первейший враг, Мишка Кошевой, убийца ее сына Петра. Ильинична не находит себе места от негодова-ния. Мишка ей ненавистен. Кошевой же пришел к Мелеховым сразу наутро после возвращения. Он со-скучился по Дуняшке, и жесткий прием Ильиничны его не смутил нисколько. Ильинична принялась сты-дить его и гнать из своего дома. Мишка же не обращал никакого внимания на ее слова. Он прекрасно пони-мал хозяйку мелеховского дома, но и отступать от сво-его тоже не собирался. Тяжелее всего пришлось в этой ситуации Дуняшке, которая, только услышав голос Михаила, не находила себе места. На ее лице « то вспыхивал густой румянец, то бледность покрывала щеки так, что на тонкой горбинке носа выступали

продольные белые полоски». При виде Дуняшки, все же не выдержавшей и вышедшей из комнаты, мутные глаза Кошевого оживились. Любовь к ней — единст-венное, что осталось у него в жизни, и с этим Ильи-ничне надо было смириться.

Нелегкий разговор заводит она с Михаилом. Но он этого разговора ждал. Знал, что назовет его Мелехова душегубом, знал, что придется ему посмотреть в глаза матери, сына которой он собственноручно лишил жизни. Свой поступок Кошевой объясняет войной. «А ежели б Петро меня поймал, что бы он сделал?» — гневно восклицает он, споря со старухой. Война бесче-ловечна. Гражданская — вдвойне. Брат шел на брата, сосед на соседа, и это пришлось разъяснять Мишке Ильиничне. Кошевой говорит старухе о своей душев-ной чуткости, о том, что у него на животное никогда не поднималась рука, что война заставила его быть та-ким же жестоким, каким были на ней все. Непредска-зуемая судьба распорядилась так, что сердце Михаи-ла загорелось любовью именно к Дуне Мелеховой, что родной ее брат оказался во вражеском ему стане, что сватья Мелеховых Коршуновы были тоже по другую сторону баррикад. Трагична их судьба, но нисколько не счастливее их Кошевой, оставшийся совершенно одиноким. Война, по мнению Шолохова, разлагает души людей, убивает в них человеческое.

Долго споря с Мишкой, Ильинична начинает пони-мать, что не так-то легко его отвадить от их дома. Ко-шевому было свойственно бычье упорство, оскорби-тельные выходки «взбесившейся старухи» его не тро-гали и, главное — он знал, что Дуняшка его тоже любит, следовательно, смысл добиваться ее был.

В определенный момент и Дуняшка не выдержива-ет и восстает против материнских запретов. Ее любовь сильнее страха перед матерью, сильнее уважения к ней. Несмотря на всю жестокость войны, все такими же сильными оставались естественные человеческие чувства, измученные люди все же продолжали лю-бить, потому что жизнь продолжалась.

Недолго сопротивлялась Ильинична. Старуха, жившая всегда общечеловеческой идеей дома, мате-ринского долга, не смогла зажить по-новому, зажить идеей ненависти. Михаил вскоре взялся помогать им по хозяйству. Противоречить ему было сложно: без мужской руки все у Мелеховых давно пришло в упа-док. Увидев, как исхудал «душегуб», Ильинична жа-леет его, подчиняясь извечному непрошеному чувст-ву — «щемящей материнской жалости». В итоге не выдержав, Ильинична зовет Михаила ужинать, фак-тически признав его членом семьи. За ужином она пристально наблюдает за ним и именно в этот миг не-ожиданно для себя проникается к нему иным чувст-вом. Это парадоксальное явление — жалость к убийце сына — писатель объясняет силой характера простой русской женщины. Много утрат понес народ, понесли Мелеховы, но жизнь продолжалась, и как-то нужно было мириться с ее новыми обстоятельствами.

Роман «Тихий Дон» — страстный призыв писателя к людям сохранить общечеловеческие ценности и от-казаться от войн и насилия.

Мишка Кошевой – казак станицы Татарской, перешедший на сторону большевиков. Его характер отличается порывистостью, большой эмоциональностью, максимализмом. Приняв позицию «красных», герой полностью посвящает свою жизнь борьбе с белыми, врагами народа. Теперь К. не видит в людях своих земляков, друзей, соседей. Он делит людей на «своих» и «врагов».
К. – фанатик своего дела. Он безжалостно убивает людей, заглушая муки совести фразой «Все мы душегубы». Злоба и месть К. распространяются на семьи воюющих, на стариков и детей. Он жестоко убивает деда Гришаку, сжигает множество домов своих врагов: «с тремя товарищами выжег дворов полтораста станицы Каргинской». К. ухаживает за сестрой Григория Мелехова Дуняшкой. Она соглашается на брак с ним, несмотря на то, что К. убил ее старшего брата Петра.

Роман-эпопея М. А. Шолохова «Тихий Дон» повествует о судьбах народа в переломную эпоху. Драматично складываются судьбы основных действующих лиц. Роман отмечен также сложными и яркими женскими судьбами. Образ Ильиничны олицетворяет трудную долю женщины-казачки,...

Если на время отстраниться от исторических событий, то можно отметить, что в основе романа М. А. Шолохова «Тихий Дон» лежит традиционный любовный треугольник. Наталья Мелехова и Аксинья Астахова любят одного и того же казака – Григория Мелехова. Он женат...

Цель: Сформировать у учащихся целостное представление об особенностях характера и перипетиях судьбы главного героя романа м. а. Шолохова «тихий Дон»; показать взаимосвязь жизни и творчества писателя, обусловленность авторских позиций историческим контекстом;...

1. Новое!

   Роман-эпопею М.А. Шолохова «Тихий Дон» по масштабности охвата действительности, художественному мастерству литературная критика ставит в один ряд с «Войной и миром» Л.Н. Толстого. А.Н. Толстой писал: «В «Тихом Доне» он [Шолохов] развернул эпическое,...

Григорий Мелехов - главный герой романа-эпопеи М. Шолохова «Тихий Дон». О нем сразу невозможно сказать, положительный он или отрицательный. Слишком долго он блуждал в поисках правды, своего особого пути. Григорий Мелехов предстает в романе прежде всего...

Даже Дуняшке, единственно родному человеку, Кошевой делает суровое предупреждение из-за того, что та нелестно отозвалась о красных: «ежели ишо раз так будешь говорить – не жить нам с тобой вместе, так и знай! Твои слова – вражьи…» Всё это характеризует фанатизм, бескомпромиссность его позиций.

Беспощадность Кошевого происходит не от природной жестокости, как, например, у Митьки Коршунова, а диктуется и объясняется им классовой борьбой. Матери, убитого им, Петра Мелехова, Мишка говорит: «…Не с чего моим глазам зажмуряться! А ежели Петро меня поймал, что бы он сделал? Думаешь, в маковку поцеловал бы? Он бы тоже меня убил…»

Но все это не вносит в образ Кошевого необходимой гармонии, и в сознании читателей он так и остается отрицательным героем. Михаил Кошевой – это воплощение преданности партии, но по шкале человеческих ценностей он оказывается ниже Григория. Однажды, услышав, что Михаилу угрожает смерть от рук казаков, Григорий, не думая о собственной опасности, мчится к нему на помощь: «…Кровь легла промеж нас, но ить не чужие мы?»181 Если он постоянно колеблется в политической борьбе, то это происходит потому, что он верен себе, человеческому достоинству, порядочности.

У Михаила, который униженно просит отарщика Солдатова не выдавать его, – «растерянно бегали глаза…». Возвращаясь из Вешенской в хутор Татарский, и не зная ещё, что там происходит, Кошевой колеблется: «Что делать? А если и у нас такая заваруха? Кошевой затосковал глазами…» Позднее, когда он спасся от грозившей ему в хуторе смерти, «вспомнил, как брали его в плен, беззащитность свою, винтовку, оставленную в сенях, – мучительно до слёз покраснел…».

Но простой, веселый деревенский парень в течение бурных лет резко меняется и из второстепенного образа превращается в одного из главных героев.

«Сделаю, тезка, ей богу сделаю, только отойди трошки, а то как бы тебе стружка в глаза не попала, – уговаривал его Кошевой, посмеиваясь и с изумлением думая: «Ну до чего похож, чертенок… вылитый батя! И глаза и брови, и верхнюю губу также подымает… Вот это работенка!» Здесь прямая речь и внутренний монолог помогают представить одновременное добродушие и изумление на лице Кошевого без каких-либо указаний со стороны автора.

Хотя с годами внешний облик героя изменяется, что-то женственное и ребяческое в Кошевом остается. Так, например, слушая, как Штокмана с невозмутимым видом рассказывает какую-то смешную историю, Михаил «…смеется детским, заливчатым смехом, захлебываясь, и все норовил заглянуть под башлык Штокману…» Когда он, жестоко избитый повстанцами, узнал от матери о восстании, об убийстве Фильки, Тимофея и о бегстве Алексея Ивановича, Штокмана, Давыдки, – «за долгое время в первый раз заплакал Михаил, по-ребячьи всхлипывая…»

С годами изменяются глаза Михаила. В первой книге у него «…красивое темноглазое лицо…», «…темные глаза…», в третьей книге Григорий, здороваясь с ним, «…засматривается в голубые его глаза…»

Чувство классовой ненависти господствует у этого героя над всеми другими проявлениями души. Он всё готов сделать ради советской власти. Так, например, Михаил Кошевой отвечает на сетования земляков о нехватке соли: «Наша власть тут ни при чём… Тут одна власть виновата: бывшая кадетская власть! Это она разруху такую учинила, что даже соль представить, может, не на чем! Все железные дороги побитые, вагоны – то же самое… долго рассказывал старикам о том, как белые при отступлении уничтожали государственное имущество, взрывали заводы, жгли склады, кое-что он видел сам во время войны, остальное вдохновенно придумывал с единственной целью – отвести недовольство от родной советской власти. Чтобы оградить эту власть от упрёков, он безобидно врал, ловчился, а про себя думал: «Не дюже большая беда будет, ежели я на сволочей и наговорю немножко. Все одно они сволочи, и им от этого не убудет, а нам явится польза…»

Герой не сразу научился действовать уверенно, ранее не раз он испытывал чувство растерянности и стыд. Когда, например, Валет сообщил, что восставшие казаки разбили под станицей Мигулинской красную гвардию, «по лицу Михаила… скользнула растерянность, он сбоку глянул на Валета, переспросил:

Повествуя о событиях 1918 года, автор отмечает, что за годы войны «лицо Михаила возмужало и как бы вылиняло…» Когда Григорий Мелехов встречается с Кошевым, которого не видел более полутора лет, он не без удивления разглядывает «…посуровевшее лицо бывшего друга…»

Каковы бы были намерения Шолохова при изображении этого героя, из него едва ли получится светлый образ нового советского человека.

В приобретенной Кошевым с годами манере сжимались губы, стискивать зубы, «…в упрямой складке, которая ложилась у него промеж бровей…», в твёрдой походке, в пристальном взгляде, который он всаживал в собеседника, заставляя того потупиться…», и в том, как «рывком вскидывал свои глаза, и они смотрели прямо в зрачки врага, вонзались в них…» во всём этом видно ожесточение Михаила Кошевого.

Сдержанно и решительно ведёт он себя, явившись в дом дезертира. Михаил, «спокойно улыбаясь», просит его выйти «на минутку». Когда Ильинична укоряет его за убийство деда Гришаки, Мишка «добродушно улыбнулся и сказал: «Станет меня совесть точить из-за такого барахла, как этот дед…»

Мужественные черты сочетаются здесь с нежными чертами. Михаил Шолохов подчеркивает детскость, ласковость Кошевого. Так, например, он ласков в обращении с женщинами. Когда Валет в разговоре героем называл Марью Богатыреву распутной, «Михаил, томительно и нежно улыбаясь, поправил его: – Не распутная, а веселая».

После убийства Штокмана, когда до Михаила дошел слух о зверской расправе в хуторе Татарском с Иваном Алексеевичем, Шолохов описывает героя: «Голубыми и холодными, как лед, глазами смотрел на станичника, спрашивал: «Поборолся с советской властью?» – и, не дожидаясь ответа, не глядя на мертвеющее лицо пленного, рубил. Рубил Безжалостно…»

– Как теперь?»

У Михаила, который вернулся с фронта, потухшие, мутные глаза. Но они «оживились», когда он увидел Дуняшку. «Ильинична с удивлением заметила, что потухшие глаза «душегуба» теплели и оживлялись, останавливаясь на маленьком Мишатке, огоньки восхищения и ласки на миг вспыхивали в них и гасли…» Когда же Григорий, вернувшись с фронта домой вслед за Кошевым, хотел обнять его, он «увидел в безулыбчивых глазах его холодок, неприязнь…»

Чувство растерянности в различных его оттенках выражают не только глаза, движения Кошевого, но и тон его голоса. Когда, например, Михаил узнаёт от встречного красноармейца, что хутор Горбатов, в который он направляется, занят белыми, он расспрашивает этого солдата недоумённо и растерянно. «Как же на Бобровский проехать? – растерянно проговорил Михаил…».

Так, например, приступая к обязанности председателя хуторского ревкома, герой не испытывает ничего, кроме раздражения: «Злой донельзя на себя и на все окружающее, Мишка встал из-за стола, оправил гимнастёрку, сказал, глядя в пространство, не разжимая зубов: «Я вам, голуби, покажу, что такое советская власть!»

В первых трёх книгах «Тихого Дона» растерянность Кошевого проявляется иной раз так резко, как не проявляется растерянность Григория Мелехова. Тем контрастнее выглядят его действия, когда он уверен в своей силе и превосходстве.

Юмором проникнуты сцены, когда Михаил впервые отправляется в хуторской ревком исполнять свои обязанности председателя: «…походка его была столь необычна, что кое-кто из хуторных при встрече останавливался и с улыбкой смотрел ему вслед…»

Образ Михаила Кошевого отражает то, как революционные изменения жизни влияли на развитие характера героя на изменения, его нравственных качеств. В первой книге, где изображается мирная жизнь, Михаил Кошевой – друг Григория Мелехова, участник кружка Штокмана почти не показан в действии. Автор только набрасывает его портрет. «Был он коренаст, одинаково широк в плечах и бедрах, оттого казался квадратным; на чугунно крепком устое сидела плотная, в кирпичном румянце, шея, и странно выглядела на этой шее красивая в посадке небольшая голова с женскими очертаниями матовых щек, маленьким упрямым ртом и темными глазами под золотистою глыбою кучерявых волос…»