Николай цискаридзе дал сольный вечер в большом. Самый загадочный блогер россии Халил цискаридзе

Николай Максимович Цискаридзе появился на свет в грузинском городе Тбилиси в новогоднюю ночь 1973 года. Отец Максим Николаевич был скрипачом и участия в воспитании сына не принимал. Николая воспитал отчим, педагог по профессии. Мама Ламара Николаевна тоже преподавала, ее предметами были физика и математика. Но самое большое влияние на становление личности ребенка оказала няня, по национальности украинка. Именно с ней маленький Коля проводил львиную долю свободного времени.

Для того, чтобы юноша развивался всесторонне, его с ранних лет водили на самые разнообразные выставки и театральные постановки. Таким образом, мальчик очень рано приобщился к миру высокого искусства. Первой “любовью” Николая стал балет «Жизель». Сперва мама с отчимом не одобрили подобное увлечение своего ребенка, ведь они ожидали, что Коля пойдет по их педагогическим стопам. Николай был категорически не согласен с этим и решился на бунт: в 1984 году самостоятельно написал заявление о приеме в Тбилисское хореографическое училище и был зачислен на курс. После зачисления юноша рассказал о предпринятом шаге дома и вновь наткнулся на стену непонимания со стороны матери. Преподаватели Цискаридзе убедили родителей, что мальчик обладает исключительным талантом, который нельзя игнорировать.

Совсем скоро стало ясно, что Тбилисское хореографическое училище — слишком маленький плацдарм для такого большого дарования, как Цискаридзе. Это случилось в 1987 году, и практически сразу Николай вступил в класс П.А. Пестова Московского академического хореографического училища. Спустя пять лет Николай заканчивает его в звании лучшего ученика класса. На этом хореографическое образование Цискаридзе не закончилось, и он идет учиться в Московский государственный хореографический институт, который заканчивает в 1996 году.

Театр

После завершения обучения в московском училище Николай прошел пробы на участие в труппе Большого театра. Там он обратил на себя внимание Юрия Григоровича, который повлиял на то, чтобы молодое дарование стало участником труппы. Первыми наставниками в Большом для Цискаридзе стали Николай Симачев и Галина Уланова, которые позже передали его в руки Николая Фадеечева и Марины Семеновой.

По сложившейся балетной традиции Николай Цискаридзе дал старт своей танцевальной карьере выступлениями в кордебалете. Премьерной ролью в 1992 году стала партия Конферансье в постановке «Золотой век». В 1993 он получил роль Дона Хуана в балете под названием «Любовь за любовь». Далее были партии в постановках «Щелкунчик» (Французская кукла), «Спящая красавица» (принц Фортюне), «Ромео и Джульетта» (Меркуцио).

1995 год отметился в биографии танцора первой главной ролью, которой стала партия в «Щелкунчике». Следующими центральными работами для Николая стали партия Джемса в балете «Силифида» и Паганини в одноименной постановке «Паганини».

В 2001 году Николай отметился сразу двумя главными ролями в одной постановке. Примерно в то же время началось творческое сотрудничество Николая Цискаридзе с Роланом Пети, балетмейстером из Франции. Пети отдал Цискаридзе центральную партию в своей постановке «Пиковая дама» на подмостках Большого театра. После огромного успеха Николая Ролан предложил ему самостоятельно выбрать следующую постановку, и танцор остановил свой выбор на партии Квазимодо в «Соборе Парижской Богоматери».

Позже Цискаридзе довелось выступить на подмостках «Ла Скала». Это произошло на гала-концерте памяти Рудольфа Нуреева. Участие в данном проекте Николай разделил со Светланой Захаровой. Далее танцору довелось танцевать на весьма солидных сценах: в Театре Московской оперетты, в Государственном Кремлевском дворце и прочих.

Вместе с такими известными танцорами, как Анхель Корейя, Итан Стифел и Йохан Кобборг Николай Цискаридзе вошел в состав первой труппы, которая в 2006 презентовала проект «Короли танца» в Америке. В 2008 году он снова посетил Америку с гастролями, но уже в проекте «Звезды ХХI века». Кроме театральной и концертной деятельности, Николай Цискаридзе также был героем документальной картины «Николай Цискаридзе. Быть звездой…» и стал участником одного выпуска тележурнала «Ералаш».

За свою деятельность танцор отмечен множеством государственных, международных премий и различными наградами. Также отмечен званием Народного артиста Российской Федерации и Народного артиста республики Северная Осетия.

Скандалы

Осенью 2011 года Цискаридзе высказал свое неоднозначное мнение по поводу шестилетней реставрации Большого театра. Танцор был крайне недоволен внутренней отделкой как сцены, так и остальным внутренним дизайном.

В ноябре 2013 года президенту Российской Федерации В.В. Путину было направлено коллективное письмо деятелей культуры, в котором они просили отставки нынешнего главы Большого театра А. Иксанова и назначения на эту должность Н. Цискаридзе. А уже в январе 2013 премьер оказался вовлеченным в скандал вокруг художественного руководителя «Большого» Сергея Филина. Суть скандала заключалась в покушении на Филина, которому выплеснули в лицо кислоту. Эти и другие нюансы привели к тому, что Большой театр отказался продлевать контракт с Цискаридзе, и 1 июля 2013 года танцор покинул театр.

В этом же году, в октябре, Николай оказался вовлеченным в еще один конфликт, но теперь в Академии русского балета имени А.Я. Вагановой. Нарушая правила устава, министр культуры Российской Федерации Владимир Мединский представил Николая Цискаридзе коллективу Академии как нового исполняющего обязанности ректора. Произошел целый ряд кадровых изменений, и в ноябре 2013 года педагогический коллектив учебного заведения совместно с балетной труппой Мариинского театра обратился в Министерство культуры с просьбой пересмотреть назначение Цискаридзе и последующие за этим событием кадровые перестановки. И все-таки спустя год Николай Цискаридзе был утвержден в должности ректора Академии русского балета и стал первым руководителем, который не заканчивал данное учебное заведение.

Личная жизнь

Танцор сам отмечает, что в силу сложности и тяжести своего характера не завидует своим близким. Но в суровой балетной среде с другим характером делать нечего.

Личная жизнь танцора очень мало освещена, и все же он не отрицает того, что у него, как у любого нормального человека, бывают влюбленности и привязанности. Но все они проходят, и танцор не представляет себя ни в роли мужа, ни в роли отца. Вся его личная жизнь сегодня – это работа, постановки и его ученики.

Конечно, накаленность атмосферы в Большом разрядится не за один день. Идет следствие, результаты которого либо будут, либо не будут обнародованы; вернется Филин, который на работу будет ходить с телохранителями. Но какие-то шаги к «успокоению» предпринимать уже надо.

Спецпредставитель Президента РФ по международному культурному сотрудничеству Михаил Швыдкой выход видит один - вкалывать!

Михаил Ефимович, вы, конечно, видите этот непрекращающийся обмен колкостями между Цискаридзе и Иксановым - ну доколе?

Такого рода ситуации могут разрешаться только в работе. О чем сейчас должна идет речь? О сохранении творческой атмосферы в Большом. Потому что все, что произошло, - не результат банальных «внутритеатральных разборок». А у кого-то есть прямое желание дестабилизировать работу БТ. И на этом фоне Филин, как ни странно, был ключевой фигурой.

Что я имею в виду? Ну не с Синайским же (главный дирижер) отношения выяснять. Ни с Маквалой Касрашвили (управляющая оперной труппой). Нет. Удар был нанесен по самому яркому персонажу из руководства БТ, самому публичному… это плохо репутационно и для Большого, и для страны: потому что повеяло чем-то декадансно-позапрошловековым; в этом во всем есть какая-то демонстративная театральность, дурная провинциальность.

- Но, слава богу, Филин пошел на поправку…

Факт того, что он поправляется, утихомирил многие страсти. Надеюсь, Сергей внешне останется прежним красавцем, но и без этого ясно, что к работе он вернется. Теперь что касается конфликта Цискаридзе - Большой. Подчеркиваю: это не конфликт Цискаридзе - Филин, Цискаридзе - Иксанов. Я к Николаю Максимовичу как танцовщику отношусь с огромным пиететом. Понимаю, что творческий век короток, и танцовщик такого масштаба и успешности, как Цискаридзе, не может не задумываться о своем будущем. Как задумывался Владимир Викторович Васильев, который получил то, чего Николай Максимович добивается.

- По-моему, какие-то «альтернативные» предложения Николаю были, или, по крайней мере, на них намекалось…

Я исхожу из простого. Чтобы стать худруком в Большом театре, надо пройти какую-то огранку, набраться опыта. У меня (в бытность министром) была идея, чтобы Николай Максимович стал худруком Академии хореографии; у Александра Авдеева была идея, чтобы Цискаридзе возглавил балет Новосибирского театра. Поехал же в конце концов Курентзис руководить оркестром сначала в Новосибирск, потом в Пермь…

Прежде чем Васильев пришел руководителем в Большой, у него за плечами были самостоятельные постановки (к тому же не хочу сравнивать, но если Николай Цискаридзе - выдающийся танцовщик, то Васильев был настоящим танцевальным гением!). И Филина-то пригласили после того, как он, например, поработал в Театре Станиславского и Немировича-Данченко. Не говорю сейчас, кто кого любит, но вот назначь Цискаридзе худруком балета - не думаю, что для артистов это станет большой радостью. Так что, уверен, подобное назначение не было бы правильным.

- Тем более в атмосфере перманентного скандала…

А просто должна существовать нормальная корпоративная этика. Но Николай Максимович поносит театр на протяжении уж скольких лет: началось это задолго до открытия Основной сцены. Цискаридзе постоянно говорил, что в БТ все плохо, и только он знает, как хорошо. И, надо отдать должное руководству Большого, - оно оставалось к этому толерантно (хотел бы это особо подчеркнуть). Не уверен, что в Метрополитен или в Гранд-Опера это терпели бы так долго, как это до сих пор терпят в Большом. Что создало, с моей точки зрения, атмосферу безнаказанности.

- Николай ссылается на закон: дескать, нельзя его уволить.

Уволить можно кого угодно. Я знаю это и как бывший директор ВГТРК (когда приходилось увольнять, увы, много народу), и как министр культуры. Если б я был директором Большого, то сделал бы это давно вообще-то: у меня такого нервного запаса, как у Иксанова, не было бы. Но сейчас идет следствие по делу покушения на Филина, и увольнять Цискаридзе в процессе расследования юридически и этически некорректно. Хотя сам Николай Максимович о корректности давно забыл по отношению к коллективу, в котором работает. Но в принципе мысль, что его нельзя уволить, очень сомнительная.

- Но говорят же о влиятельных людях, которые за ним стоят…

Я так скажу. Понятно, кто за ним стоит, кто его поддерживает. Да, это влиятельные люди. Но влиятельных людей такого уровня наберется в России десятка полтора-два. И если только двое из этих двух десятков его поддерживают - этого, видимо, недостаточно. Причем поддерживают, с моей точки зрения, из личных соображений. Николай Максимович прелестен в дружбе, наверное…

- Фамилий мы не называем?

Необязательно. Но это точно не Владимир Владимирович Путин и не Дмитрий Анатольевич Медведев. А остальные все - менее влиятельные люди. Уж извините. Но вернемся к Большому: самое важное сегодня - собраться всем творческим силам вокруг профессионального и грамотного руководства и выпустить ряд премьер, в том числе балетных. Это единственное спасение для БТ, для его репутации.

- То есть смещать Иксанова сейчас не имеет смысла?

Считаю Иксанова одним из самых опытных театральных управленцев России. Если не самым опытным (не умаляя достоинств ни Урина, ни Гергиева, с совершенно иной манерой руководства, ибо Гергиев не только выдающийся дирижер, но и уникальный менеджер своего таланта). Иксанов, демонстрируя отсутствие творческих амбиций, за 7–8 лет вернул БТ в «высшую лигу» оперных театров мира, где есть Ла Скала, Метрополитен, Гранд-Опера, а потом только идут все остальные.

Когда Иксанов принял хозяйство, у Большого был бренд, но не было театра. Теперь он наполнил название сверкающим содержанием (это и успех «Травиаты», долгое сотрудничество с Франческой Замбелло; грандиозная режиссерская плеяда от Фокина и Стуруа до Любимова и Някрошюса; все выдающиеся российские дирижеры за пультом, включая Плетнева; тот же Ведерников, сильно поднявший оркестр; привлечение Григоровича). И на этом этапе менять руководство неправильно.

У Иксанова есть важнейшая черта: он понимает необходимость не только сохранения традиций, но и развития - позволяет экспериментировать…

- За что его так бурно многие критикуют.

Правильно. Но без нового живого искусства - никуда. Понятно, что у Иксанова есть свои недостатки. Но у него (как у администратора без творческих амбиций) недостатков меньше, чем у художника, который теоретически мог бы возглавить Большой театр.

Объясню: как ни странно, ГАБТ имел успехи НЕ тогда, когда им руководили крупные художники, мечтавшие сделать театр «своим». Вот Васильев как раз хотел, чтобы театр выражал его творческие устремления, но это на пользу БТ не пошло. Или же, напротив, театр «разрушали» несильные администраторы, ибо сразу проявлялась борьба кланов. Сегодня в Большом клановости нет.

Конечно, когда у тебя 200 человек в балете, трудно сказать, что это коллектив единомышленников. Но конфликтности нет. Конфликтность создает Николай Максимович. А люди, естественно, смотрят: «Ах, он не боится сказать, что директор мерзавец и люстры своровал? И при этом его не трогают столько лет? Ага, значит, за ним кто-то стоит, значит, он имеет право…», - такая же логика обычно. Но вести дискуссию с Цискаридзе в таком ключе: «украли - не украли» - это себя не уважать. И вообще вести с ним дискуссию - себя не уважать.

- Однако ж сколько деятелей культуры поставили за него свои подписи в той некрасивой истории с письмом…

Я первым написал в блоге, что деятели искусства поступили, мягко говоря, нехорошо. Но ввел-то их в заблуждение сам Николай Максимович! И что, после этого Иксанов его должен сильно полюбить? И что, Цискаридзе после этого легко может продолжать работать в театре? Нет, ну строго говоря? И ходить еще по всем каналам и газетам с видом обиженного ребенка? Ну это же простые вещи, на уровне детского сада: как можно дальше работать вместе?

Я желаю Николаю Максимовичу, чтобы он нашел себя и свое место в жизни. Но твердо уверен, что это не место директора Большого театра или место худрука балета Большого. Говорю достаточно объективно. Я понимаю, Цискаридзе, человек амбициозный и темпераментный, пытается найти себя в момент перехода из одного качества в другое. Искренне ему сострадаю. Как все переживали, дергались, когда у него травма такая тяжелейшая была и он это испытание с честью выдержал. Вижу, как он мучается, но внутренняя ломка последних лет еще связана и с тем, что он выбрал ложный путь.

Что до Большого в целом - надо работать, вкалывать! Это принесет облегчение и Филину, и коллективу, и публике. Ведь счастье говорить о новых удачах и ругаться по поводу неудач, чем заниматься изучением сводок МВД.

Самые интересные люди - это сильные люди. Те, которые идут вперёд несмотря ни на какие препятствия и интриги, те, которые постоянно работают над собой, оттачивая мастерство. И вот таким интереснейшим человеком является Николай Цискаридзе , который на встрече в Центральном Доме Журналиста в проекте "Один на один" известного телеведущего Владимира Глазунова рассказал о себе, о некоторых тайнах закулисья, о журналистах, о многом.

01.


Николай Цискаридзе " "Я пообещал своему педагогу Петру Антоновичу Пестову, это было 5 июня 1992 года, мне вручали диплом, и я ему пообещал, что я протанцую 21 год. И вдруг я спустя ровно 21 год, подхожу к расписанию и вижу, что мне поставили спектакль, и он получался последним по контракту. Я увидел, что стоит 5 июня. Я обрадовался,потому что я знал, что всё. Я это никогда нигде сильно не афишировал. И я, когда станцевал спектакль, то гримёру сказал: "Я всё!". Она мне не поверила. Но я своё обещание сдержал и больше в том амплуа, в котором обычно выходил веселить публику, этого не делаю".

02. Николай Цискаридзе и Владимир Глазунов

"Дедушка с кем-то разговаривал. Но мама была такая женщина активная, большая и всем руководила. И когда приходил дедушка, она становилась очень мягкой и незаметной. Меня это в детстве поражало, потому что с ней разговаривать было нельзя. Обычно, когда я себя плохо вёл, она говорила: "Ника, нам надо поговорить". Я выходил в ванную и должен был сидеть ждать её. Она могла зайти сразу, могла зайти через час. Всё равно я должен был тихо там ждать. Разговор мог плохо закончиться для меня. И как-то она разговаривала, а дедушка, он был очень высокий мужчина, и она прервала его и сказала: "Папочка, мне кажется..." Он не поворачивая головы сказал: "Ламара, а вообще, кто тебя спрашивал твоё мнение. Место женщины на кухне". И мама так раз и исчезла. Я подумал: "Как хорошо!" И со временем, когда я уже стал зарабатывать деньги, я маме сказал: "Дорогая, сейчас вот всё поменялось

03.

"Надо было поступать в хореографическое училище, а документы были у мамы. Представляете, как тяжело было их получить. Она не считала это профессией. Как, на сцене в колготках. Мама не понимала этого. Она любила ходить в балет, она любила ходить в театр, но как профессию для своего ребёнка она, конечно, это не воспринимала".

04.

"Няня у меня была простая украинская женщина. У неё не было высшего образования. Она великолепно говорила на русском языке, но, когда мы оставались вдвоём,она говорила на суржике. Всё это было с матерком. В общем она так мыслила. И, естественно, так же разговаривал я. Я говорил на русском, но с сильным украинским акцентом и иногда переходил просто на украинский. Она великолепно готовила. Для меня самое вкусное, всё то,что из украинской кухни, всё что было сделано няней".

05.

О Сталине : "Он писал хорошие стихи. Иосиф Виссарионович Сталин был вундеркиндом. Его стали печатать, когда ему было 15 лет. Илья Чавчавадзе искал молодых поэтов. Он выбрал Иосифа Джугашвили, который был в тот момент студентом Горийской семинарии. И благодаря этому гранту его перевели в Тифлисскую семинарию. В Тифлисской семинарии могли учиться только дети священнослужителей и княжеских родов. Там не учились дети простолюдинов. Для Сталина сделали исключение, потому что это был выдающийся ребёнок. И его стихи мы учили в школе в детстве. Там Иосифа Джугашвили по сей день изучают в школе, потому что он был признан до того, как стал вождём".

Николай Цискаридзе читает стихотворение Сталина

"Я стал сразу очень почитаемым учеником так. Пестов поставил арию из "Дона Карлоса" и сказал: "Мне сейчас важно, чтобы вы не сказали что это. Понятно, что вы это не знаете. Но хотя бы вы определили национальность композитора. Это немецкая опера или это итальянская опера. Какой период это? 19-й век или 18-й век?" Закончилась ария. Он говорит: "Ну кто скажет?" А у него были любимчики. А я новичок был в классе. Все какую-то ересь несут. И когда я понял, что уже никто не ответит, я так тихо ручку поднимаю. Он говорит: Ну что, Цыцадрыца ты можешь сказать?" Я ему говорю: "Верди. "Дон Карлос". Ария принцессы" И он падает просто и говорит: "Садись, Цыцадрыца. Пять!". И с этого момента я был любимым учеником, потому что я знал оперу". А вообще я был Цесарочка, Цаплечка, всё что на Ц".

06.

О Большом театре : "Очень сложно многим было пережить то, что дама в солидном возрасте выбирает мальчика и начинает с ним работать. И на самом деле, последние два-три года у Улановой были плохие отношения в Большом театре. Её выживали очень серьёзно. Все балерины с которыми я танцевал, были ученицами Улановой. Здесь надо оговориться. Большой театр прекрасный, я его обожаю. Но место это сложное. Это на чумном кладбище всё стоит. Там много подводных течений. Галину Сергеевну выживали. И выживали очень жестоко. Ей не давали работать. Она всё время приходила, просила учениц новых. и тут получилось так, что один мой педагог скончался, а другой попал в больницу. Мне было не с кем репетировать. И мы с ней заговорили просто в коридоре. Я говорю, что так-то и так-то. Она мне сказала: "Коля, а давайте я вам помогу". Представляете, открылась дверь и вам господь Бог говорит: "Давай я помогу тебе". Я говорю: "Давайте". Я стал брать репетиции. Но чтобы нам нагадить, нам давали репетиции в самое неудобное для Улановой время. Дама она была авторитарная и много лет привыкшая жить в определённых условиях. Репетиции, в основном, у неё были в двенадцать. А ставили ей репетиции в четыре-пять дня. Это было для неё ненормально. И нам так всё время делали. И она приезжала. И многие не могли смириться. Ну как это? Опять ему повезло. Мало того, что ноги такие выросли, ещё и Уланова приезжает. Я работал с ней всего два сезона".

07.

"Сейчас, когда я переступаю порог Большого театра я не испытываю никаких ощущений. Для меня было прощание с театром, когда его сносили в 2005 году. Сейчас это не имеет никакого отношения к Большому театру. Ты танцуешь,но ничего не узнаёшь. Ни запаха, ни ауры. К сожалению. Это очень грустно говорить, но это факт. И, я думаю,что это скажут все старые артисты".

08.

"Стать министром культуры можно, а вот что делать с этой должностью, кто мне объяснит? Это сложнейшая должность. Я на месте ректора-то гибну".

09.

О передаче "Большой балет" и телеканале "Культура" "Я не смотрю передачу "Большой Балет" на телеканале "Культура". Я отказался в этом участвовать. Я сразу сказал, или я буду ведущим этой программы или я не буду ни в какой роли. Мне сказали, что видеть ведущим они не хотят. А давать оценку я не могу, потому что я скажу правду. Я до программы знал, кто выиграет. Потому что у них подписано всё. Я сказал такую вещь, мне не стыдно за это. Есть такая программа "Танцы со звёздами". Это шоу. Это идёт на канале, который не посвящён конкретно культуре. А это канал "Культура". И это разговор о моей профессии, которой я отдал жизнь. Пусть каждый считает как угодно, как я в этой профессии отслужил, но я служил честно. И говорить какой-то Пупкиной, которая является фаворитом того-то, который проплатил уже ей первое место, что деточка ты так небесно хороша, как ты станцевала, я сразу увидел в тебе ленинградскую спину. Я не хочу этого и никогда не произнесу. Я первое, что произнесу, что деточка, тебе заходить в этот зал должно быть стыдно. Ты не должна выходить в пачке на сцену, у тебя кривые ноги. Я это скажу. После этого все скажут, что я сволочь, гадина и ненавижу молодёжь. Поэтому я от этого сознательно отказался. Когда делалась первая передача, должны были сниматься Анжелина и Денис, они должны были представлять Большой театр. Но, потому что была фаворитка определённого человека, их выкинули. Я такие вещи не понимаю. Мне это очень неприятно, потому что телеканал "Культура" не должен делать шоу. Он должен отвечать за тех, кого показывает. Но в шоу я участвую с удовольствием. Там я сыграю, что хотите".

10.

О журналистах : "Господа, когда я читаю статьи, я про себя узнаю столько нового. Я поражаюсь очень часто бестактности людей, которые представляют эту профессию, потому что они перевирают факты регулярно. Но когда они свои ошибки приписывают тому, о ком они пишут, то это тоже очень неприятно. Многие видели фильм "Большой Вавилон". Меня очень долго уговаривали сняться в этом фильме. Я поставил условие, что пока я не отсмотрю свой материал, я не позволю себя вставлять. Я поставил это условие после того, как ко мне обратилось несколько людей, которые имеют отношение к политической элите нашей страны. Этот фильм был политическим с самого начала. Сейчас авторы этого фильма дают интервью и рассказывают, что якобы это не политическая история. Вот я хочу, чтобы все не верили в это. Потому, что если ко мне обращались люди, имеющие отношение к политике, значит задействована в этом деле была политика. Я поставил условие, что говорить о Большом театре я буду как о явлении, а ни о каких скандалах говорить не хочу. Я закончил всю эту дребедень, мне не хочется об этом вспоминать. Всё равно там были вставлены фразы, они были так порезаны, что это становилось с политической окраской всё время. И я запретил им это использовать. Они всё равно меня вставили, надёргав из разных других интервью. Это на их совести. Но сейчас авторы, которые дают интервью, что было то-то и то-то. Это настолько неправда, это настолько всё неприятно по одной простой причине: потому что, когда сам автор рассказывает в начале в интервью, что фильм без политики, что он сделан о людях театра. А там сидят какие-то обрюзгшие толстые люди, которых не знает никто, которые не служат в театре ни артистами, ни певцами, ни работниками хора, ни работниками художественно-постановочной части и дают комментарии к происходящему в театре и тут же он рассказывает, что они сняли интервью с Григоровичем и оно у них не вошло. Понимаете? На этого обрюзгшего человека у них место нашлось в полуторачасовом фильме, а на интервью Григоровича, даже на тридцать секунд, у них места не нашлось. Когда он тут же рассказывает, что было снято интервью с женщиной, которая 52 года работает в художественно-постановочной части и тоже не поместилось. Тогда о каких людях идёт речь? Поэтому мне настолько неприятна вся эта грязь, мне неприятно, как это преподнесено потому, что на самом деле в последнее время мой родной дом захлестнула гадость какая-то несусветная и чернуха. Но она не имеет отношение к тому, чему служил я и чему служили мои педагоги и мои старшие коллеги. Мы служили в другом Большом театре. Мы принадлежали к другой культуре. Мы по другому строили свою жизнь".

11.

Вопрос от прекрасной atlanta_s - балерины Большого театра озвучил я, так как у неё в это время шёл спектакль и она не смогла приехать на встречу: "Николай Максимович, вы закончили московское хореографическое училище - московскую школу. Сейчас является ректором питерской школы. Всегда считалось что московская и питерская школа различны, даже, можно сказать являются антагонистами. Приверженцем какой школы вы считаете себя в настоящий момент?"

12.

Николай Цискаридзе" : "Хорошей! Все мои педагоги, которые меня учили, они все ленинградцы. С 1934 года вся страна училась по одной книге Вагановой: "Основы классического танца. Программа, по которой мы учимся по сей день. Разницы нет. Есть разница в моменте подачи".

Ответ Николая Цискаридзе о разнице между питерской и московской школах балета.

"У артиста балета должно быть сознание киллера, потому что спектакль приводит в ажиотаж. Как бы ты не был подготовлен, у тебя организм в адреналине. Если ты не умеешь с ним справляться,то ты не сделаешь всё, что нужно. Поэтому если ты не хладнокровно подходишь к фуэте, ты просто упадёшь мордой в пол. Потому что ты уставший, ты задохнувшийся. Надо крутить всё на одном месте. Сознание должно быть трезвое".

13.

О путче 1991 года "В 1991 году во время путча мы были в США. Нам сразу предложили американское гражданство. Сутки мы сидели запертые в отеле. Мы просыпаемся, а отель окружён корреспондентами. Просто легион стоял корреспондентов, которые все пытались проникнуть в отель что-то у нас выведать. А мы даже не знаем, что там произошло. Если Головкина узнала, ей сообщили, что в России переворот, то нам никто даже не сообщил. Мы не знали английского языка. Мы включаем телевизор, там показывают Кремль. Что там в Кремле делается? Откуда мы знаем? Это был ужасный день. Нас не выпускали никуда. Нам хотелось в бассейн, хотелось погулять, но сидели в здании. Потом нас всех посадили в автобус, увезли в Денвер, из Денвера тут же в Нью-Йорк, из Нью-Йорка в самолёт. И мы зашли в самолёт, а тогда летал "Panam". Самолёт был огромный. Нас было около пятидесяти человек и больше никого. Весь самолёт был пустой. И стюардессы понимая, что они нас везут в тюрьму, нас кормили. Они нам всем выдали по пакетику, там кока-кола, чипсы. И они нас чуть ли не целовали. Мол что это конец, что всё, в тюрьму. Мы приземлились, стояли танки рядом с полосой. Мы выходим, в Шереметьево никого. Танки и никого. И стоит только дядя Гена Хазанов, потому что Алиса моя одноклассница была и он встречал дочку. Чемоданы нам выдали в секунду. Мы в автобус и едем. Никого на Ленинградке. Город тихий. Нас привезли на Фрунзенскую в этом автобусе. Перед нами ехала милицейская машина. Мы когда уже увидели родителей на Фрунзенской, мы тогда узнали, что произошло".

14. Владимир Глазунов читает стихотворение Киплинга "Если" в переводе С.Маршака

Юлия Высоцкая: Я с удивлением узнала, что вы настоящий тбилисский грузин. Я думала, вы московский грузин.

Николай Цискаридзе: Я просто из очень хорошей семьи, и родители дали мне правильный русский язык.

Ю.В.: Я жила в Тбилиси недолго, всего два года – с 85-го по 87-й.

Н.Ц.: Вы застали самое хорошее время!

Ю.В.: Да, это было прекрасно!

Н.Ц.: Тбилиси – это Рублевка той местности.

Ю.В.: Да. И там ощущаешь атмосферу невероятной культуры. Я никогда не забуду этих женщин в черных чулках и черных платьях даже летом. Этот стиль сумасшедший во всем, такая элегантность!

Н.Ц.: А в каком районе вы жили?

Ю.В.: В Алисубани, близ горы Махад. Мы жили на Махаде, а в школу нас возили в Тбилиси. А вы?

Н.Ц.: Я вырос в слишком культурной части города, мы жили в Сабуртало, моя мама работала в Ваке, в одной из самых главных школ. Этот район не просто Рублевка или Жуковка, это хлеще, чем Николина гора. Это Горки 1. В этой школе учились дети элиты – тех князей, которым удалось выжить в советское время. Мама тоже была из очень хорошего дома. И ее круг общения составляли или представители древних родов, или богатые евреи и армяне. Это были совсем другие люди – они говорили на многих языках. Никто не делал из этого культа, просто так жили. Многие так или иначе были связаны с богемой – кто-то актер, кто-то режиссер, кто-то народный артист, поэтому мама везде ходила и водила меня с собой. Но меня никто не ориентировал на искусство, меня водили просто для того, чтобы показать мир.

Ю.В.: То есть никто не думал, что все это закончится таким поворотом судьбы?

Н.Ц.: Да, никто на это не рассчитывал. Просто ходили в театр, потому что было принято ходить, это был стиль жизни. Мое воспоминание об этом периоде очень интересное. Я думаю, оно у вас тоже есть: я никогда не видел женщин, сидящих нога на ногу. И до того как я приехал в Москву, я никогда не видел мужчин не в костюмах и мужчин, не встающих, когда женщина поднимается из-за стола, я никогда не видел женщин, перебивающих мужчин. Там соблюдались правила хорошего тона.

Ю.В.: Это прекрасно! А сохранились ли какие-то кулинарные ассоциации с домом, с Тбилиси?

Н.Ц.: В нашем доме традиционную грузинскую еду ели только по праздникам – либо религиозным, либо советским. Моя няня была украинкой, поэтому дома была в основном только украинская кухня – драники, галушки, вареники. И быт тоже был украинским, потому что она сама все вязала, шила и так далее. Она пришла к нам, когда мне было 13 дней, а ей – 70 лет. Она была очень опытным человеком и успевала абсолютно все – стирать, убирать, готовить.

Ю.В.: И смотреть за ребенком!

Н.Ц.: Из детства я очень хорошо помню, как отмечали Новый год. Тбилиси же такой гостеприимный город – мы всем двором выносили друг другу яства, это было принято. Если вы одалживали кому-то кастрюлю, вам никогда не возвращали ее пустой. Такие были обычаи. Я родился 31 декабря, а дети, рожденные в канун Нового года и Рождества, считаются божьими, тем более я поздний ребенок. И у грузин есть такая традиция – им важно, кто первым переступает порог дома после курантов. Меня обычно нагружали большим подносом с мелочью и конфетами, я должен был ходить по соседям, переступать их порог, бросать деньги и конфеты, чтобы у них была удача, деньги и чтобы год вышел сладким. И в каждом доме меня угощали чем-то особенным, традиционной грузинской едой. По тем временам самыми любимыми, конечно, были торты с заварным кремом.

Ю.В.: Действительно, торты лучше нигде не готовят!

Н.Ц.: Да, на Кавказе пекут замечательно! Наверное, это зависит от молока и воды.

Ю.В.: А какие там бисквиты! Однажды я попала в грузинский дом, где хозяйка все делала у меня на глазах в небольшой алюминиевой кастрюльке, но у нее получился такой нежный и мягкий бисквит, выпечки вкуснее я никогда не ела.

Н.Ц.: Да. Кстати, о заварном креме. У нас не пекли эклеры, а делали маленькие пирожные – шу. Они готовились по тому же принципу, что и эклеры, и крем внутри – это нечто невероятное!

Ю.В.: Еще в Тбилиси их называли «пати шу».

Н.Ц.: Точно! То есть из детства из грузинской еды я хорошо помню сладкое. Одна соседка готовила слоеный торт с заварным кремом и свежей клубникой внутри. Это что-то сказочное, я по нему скучаю иногда.

Ю.В.: Я думаю, вам не хватает в Москве еще и солнца.

Н.Ц.: Нет, я не был в этом плане жителем Тбилиси, и ради солнца мне не хотелось там оставаться. Мне Москва всегда нравилась больше. Это удивительно! Наверное, потому что мама всю беременность жила в Москве, но рожать решила в Тбилиси. Но она не любила Москву, ее отсюда эвакуировали в 43-м году. Когда закончилась война, она была уже соображающей девочкой и решила, что не хочет в Москву. Она любила Грузию больше. Даже в то время ей была противна чрезмерная скорость столичной жизни. Ей нравилась спокойная, размеренная, вальяжная грузинская жизнь.

Ю.В.: У вас противоположные чувства?

Н.Ц.: Да, абсолютно. Обычно мы приезжали в Москву исключительно на каникулы. И каждый раз, собираясь домой, я спрашивал у мамы: «Зачем мы туда едем? Здесь же театров больше, музеев больше, а там что мы будем делать?»

Ю.В.: А есть любовь к грузинской еде? Или она прошла, когда вы переехали в Москву? Про себя я не могу сказать, что я люблю что-то одно, я всеядна. Но при этом могу позволить себе есть все, а вам приходится себя ограничивать.

Н.Ц.: Летом мама всегда устраивала поездки по родственникам, которые жили в деревне. Мамина бабушка, например, была из древнего грузинского рода. Деревня, в которой родился Владимир Маяковский, и этот лес, в котором его папа работал лесничим, были приданым маминой бабушки. Когда мы к ним приезжали, их дом уже стал одним из самых бедных и обветшалых. Но там было очень интересно в плане кухни. Мамина бабушка отличалась тягой к врачеванию. У нее был огромный сад с розарием и разными травами. И рядом – целая аллея инжира разных сортов. И плоды были вкусны безумно! К 80-м годам XX столетия деревья стали гигантскими, и съесть урожай было невозможно. Еще я помню изготовление хачапури. Это потрясающая вещь! Деревня та на границе Имеретии с Гурией. Хозяйки брали две глиняные плошки, смазывали их определенным домашним маслом и закрывали ими хачапури, и эта конструкция убиралась в огонь, в печку. Меня завораживали руки маминых теток, которые лепили хачапури, – они все делали так быстро и легко! В переводе хачапури – хлеб с творогом. То есть на самом деле это творожное блюдо, но творог здесь – это свежий сыр, молодой. И вкус от этой глины, от этого огня, этого сыра – никогда и нигде в своей жизни я не ел ничего вкуснее.

Ю.В.: Как вы вкусно рассказываете!

Н.Ц.: Еще помню интересную грузинскую традицию: нельзя есть животное, рыбу или птицу, убитых женской рукой. Был смешной случай. Дома не было больше никого мужского пола, а надо было забить несколько кур. Женщины знали, что им это делать нельзя и надо дать топор ребенку и его рукой это сделать. Меня уговаривали забить одну индюшку и несколько кур, убеждая, что без головы птица побежит. И меня на это купили. И когда первая побежала, меня это так восхитило, что я с удовольствием сделал все остальное и даже попросил: «Давайте еще!» Это понятно: мне было всего лет пять.

Ю.В.: Какие хитрые женщины! А что готовила мама?

Н.Ц.: Моя мама не умела готовить вообще. Для нее даже пожарить картошку являлось чем-то сверхъестественным. Она была другого сословия, у нас в доме всегда был кто-то, кто готовил. Но грузинские блюда – сациви, лобио, чахохбили – она всегда делала сама. А как именно, объяснить не могла. Но получалось очень вкусно. Она не могла сварить борщ или макароны, но грузинскую еду готовила прекрасно. Работала природа.

Ю.В.: А как вы себя чувствовали в Москве? Мне кажется, человек, который привык к той еде, к тем помидорам, зелени, сыру, здесь первое время чувствует себя плохо.

Н.Ц.: Я тоскую только по воде. Когда был в Тбилиси, я поехал в гости. Мне предлагали разнообразные соки, а я им сказал: «Вы что, с ума сошли! Воду из-под крана, и срочно!» Я пил только воду из-под крана. Она там удивительная.

Ю.В.: Там очень хорошая вода, это правда. Скажите, а вы какую-нибудь диету соблюдаете?

Н.Ц.: Конечно! Летом я попробовал метод Пьера Дюкана и понял, что это самое эффективное средство. Еще мне помогает раздельное питание. До 30 лет я не знал, что такое диета. Потом в организме человека начинаются какие-то процессы – хочешь не хочешь, но ты полнеешь.

Ю.В.: Раздельное питание – это так скучно, но что делать, если надо.

Н.Ц.: Я знаю одно: в тот момент, когда прекратятся танцы, никто меня не убедит худеть. Ничто меня не заставит, даже любовь!

Ю.В.: И правильно! А вы сами готовите?

Н.Ц.: Нет, но я умею. В детстве няня учила меня всему: и готовить, и шить, и гладить, и стирать, и строгать, и красить, и пользоваться дрелью. Так полагалось. Главная героиня фильма «Римские каникулы» говорила: «Меня научили всему, просто мне не приходится это применять». Я готовить к тому же и не люблю. Все-таки готовка – это священнодействие, и если человек не обладает какой-то экстрасенсорикой в этом плане, то даже простые макароны не получатся.

Ю.В.: А в течение дня есть какие-то предпочтения? Например, утренняя чашечка кофе?

Н.Ц.: Нет, но есть одно главное по жизни: я мясоед. А еще с какого-то момента, тоже, кстати, с 30 лет, я полюбил крепкие напитки. Раньше я не переваривал алкоголь, а пиво не пил лет до двадцати пяти. Я вообще считал, что на пиво накручивают волосы, помните такое?

Ю.В.: Конечно! (Смеется.)

Н.Ц.: У меня запах пива ассоциировался с прической. И я не представлял, как можно пить водку, это же отрава. И вдруг как-то зимой, когда было очень холодно, я ехал и думал: «Как хочется водки!» Так я и начал спокойно пить и виски, и водку. Правда, летом, конечно, не могу. У грузин еще важно то, что мальчиков за стол сажают с раннего детства и дают молодое вино. Такая традиция была и у нас в доме. Днем, после первого блюда, мне всегда давали маленький бокал красного вина. Преследовалось несколько целей: полезно для крови и чтобы ребенок хорошо спал после обеда. А третья цель – лишить детей запретного плода. Нет тяги попробовать это где-то в подъезде.

Ю.В.: Отличная традиция! А есть ли у вас все-таки запретный плод? Что вы будете есть, когда вам не надо будет худеть?

Н.Ц.: Моя самая любимая еда – это жареная картошка с белым хлебом. В 90-е годы, когда в Москве ничего не было, мама где-то доставала вырезку и делала из нее котлетки, я это отодвигал и говорил, что хочу картошку жареную. А мне было 16–17 лет, организму требовалось мясо. И мама говорила: «Никочка, понимаешь, картошка – это крахмал. А от крахмала только воротнички стоят».

Ю.В.: Гениально!

Н.Ц.: Вспомнил, что в начальной школе был такой предмет – природоведение. И как-то нам рассказывали про цингу. На картинке был изображен ребенок без зубов и весь в прыщах. Нам сказали, что такое бывает у детей на Cевере, потому что им не хватает зелени. С тех пор я зелень просто обожаю!

Ю.В.: Здорово! А как сейчас себя ограничиваете?

Н.Ц.: Просто не ем вечерами. Как говорила Майя Михайловна Плисецкая, чтобы похудеть, надо просто не жрать. Летом стараюсь не есть уже после четырех дня, потому что пухну от воды и фруктов. К слову, я весь летний отпуск провожу на юге Франции, чтобы уберечь себя от московских соблазнов.

Ю.В.: Ничего себе! А вы круассаны не любите?

Н.Ц.: Нет.

Ю.В.: Какой вы счастливый человек! Вам повезло.

Н.Ц.: Зато я не могу пройти мимо мильфея или тирамису!

Ю.В.: А просто хлеб с маслом? Французский хлеб с французским маслом – это же нечто невероятное! Вот где соблазны!

Н.Ц.: Да, и это вкусно везде, в любой забегаловке. Я могу это есть тоннами. Приходишь в самую простую забегаловку съесть тартар, а перед тобой ставят эту корзинку с хлебом – и все, ты потерян.

Ю.В.: Обожаю гурманские разговоры! Знаете, как французы или итальянцы делают? Они садятся за стол и говорят, что они сейчас будут есть, во время еды рассказывают, что они еще ели на схожую тему, а в конце планируют, куда пойдут есть в следующий раз.

Н.Ц.: Так как моя бабушка по папе – француженка, мне очень близка французская кухня.

Ю.В.: Кстати, про путешествия. Где вам больше всего нравится есть?

Н.Ц.: Из-за гастролей я объездил очень много мест и везде стараюсь есть местную еду.

Ю.В.: И какие места покорили вас навсегда?

Н.Ц.: Первая моя страна – Япония. Я туда попал, когда мне было 16 лет, в 90-м году. Конечно, в Москве уже был в то время японский ресторан, но не для нас, не для простых людей. И в Японии я впервые попробовал сашими, сукияки, шабу-шабу. Благодаря моей профессии меня водили к самым главным сушистам, в самые серьезные рестораны, к тем поварам, которые готовят для императорской семьи. Мало того, мне позволяли с ними делать суши. У меня особенная любовь к этой кухне.

Ю.В.: А в Европе есть любимое место?

Н.Ц.: Так как я люблю мясо, мне близка немецкая простая еда – колбаски, сосиски. И все это с местной квашеной капустой. Но для меня главная кухня – украинская.

Ю.В.: Благодаря няне, конечно.

Н.Ц.: Киев – это один из самых моих любимых городов. Все, что связано с простой украинской кухней, мною любимо. Кровяная колбаса – чудесно, а суп из боровиков, который подается в хлебе! Белорусская и литовская кухни – это почти то же самое, поэтому я и их люблю.

Ю.В.: Да уж, можно ум отъесть, как говорится.

Н.Ц.: В поездках я бывал во многих мишленовских ресторанах. Не могу сказать, что меня это потрясло, кроме одного места. В Париже, на площади Мадлен есть ресторан небольшой, куда надо записываться. Там я ел один из самых вкусных французских изысков – что-то невероятно нежное с лисичками.

Ю.В.: А как вы отдыхаете?

Н.Ц.: Самое прекрасное – я думаю, это актуально для всех людей, которые много работают, – иметь возможность пойти туда, куда тебе в эту секунду хочется, а не жить по графику.

Ю.В.: Такое, наверное, редко-редко бывает?

Н.Ц.: Да.

Ю.В.: И слава богу!

Н.Ц.: С одной стороны, востребованность – вещь необходимая, а с другой – когда оглядываешься, все время думаешь: а что такое жизнь?

Ю.В.: Антон Павлович Чехов как-то написал жене: «Ты меня спрашиваешь, что такое жизнь, а я у тебя спрашиваю, что такое морковка. Морковка – это морковка, а жизнь – это жизнь».

Н.Ц.: Как просто и как точно!