О Православии и экуменизме. Преп. Иустин (Попович). Архимандрит иустин попович

В нынешнем году исполняется 20 лет со дня кончины (в 1979 году, в праздник Благовещения Пресвятой Богородицы) замечательного сербского богослова - архимандрита Иустина (Поповича). В этот же день, в праздник Благовещения, в 1894 году он и родился - удивительное совпадение, знак, посылаемый редким людям. Покровительство Пресвятой Богородицы возвещало рождение в такой день, и смерть, пришедшая в тот же великий праздник, знаменовала возвращение великой души в Царство Небесное.

Огромная роль в формировании личности архимандрита Иустина принадлежала России. Тесные дружеские связи и духовное наставничество он обрел в среде живших в Королевстве Югославия русских изгнанников. Отец Иустин сердцем болел о дорогой ему России, молился о своих русских братьях.

Последние тридцать лет жизни архимандрит Иустин провел в монастыре Челье близ города Валево, занимаясь там богословскими изысканиями, переводческой и издательской деятельностью. Великий богослов и духоносный старец, отец Иустин являл собой в наше время живое напоминание о древних отцах и учителях Церкви.

В 1993 году Сербская Православная Церковь прославила архимандрита Иустина (Поповича) в лике святых. Монастырь Челье чтит память о великом подвижнике: каждый год там проходят встречи духовных чад и почитателей отца Иустина, которые съезжаются со всей Сербии, Греции и сербского рассеяния.

Предлагаем нашим читателям статью иеромонаха Нектария (Радовановича), клирика Сербской Православной Церкви, а также проповедь самого отца Иустина "Осужденные на бессмертие". Архимандрита Иустина (Поповича) хорошо знают православные христиане в России, он дорог нам так же, как нашим братьям-сербам. В последнее время некоторые его книги вышли в свет на русском языке, в частности "Православная Церковь и экуменизм" (М., 1997), "Достоевский о Европе и славянстве" (СПб., 1998), но большинство его трудов ждет своего переводчика.

По страницам богословских трудов

архимандрита Иустина (Поповича)

В Православных Поместных Церквах большой известностью пользуется имя доктора богословия архимандрита Иустина (Поповича; † 1979).

Архимандрит Иустин родился 7 апреля 1894 года, в праздник Благовещения Пресвятой Богородицы, в древнем сербском городе Вране в благочестивой семье священника, которая дала Сербской Церкви семь поколений клириков. При Крещении получил имя Благое - в честь праздника Благовещения.

В 1905-1914 годах Благое Попович учился в Семинарии святого Саввы Сербского в Белграде. В годы обучения юношу особенно интересовали вопросы современной литературы и философии. Наибольшее внимание привлекали произведения Ф. М. Достоевского, о котором он написал впоследствии два исследования: "Философия и религия Ф. М. Достоевского" и "Достоевский о Европе и славянстве".

Решающее влияние на формирование духовной личности архимандрита Иустина оказали святоотеческие творения. Святые отцы явились для него и до конца жизни оставались неизменными учителями и наставниками. Он всецело руководствовался их назиданием. Архимандрит Иустин особенно любил святого Иоанна Златоуста, которому с детской искренностью непрестанно молился. "Чувствую какую-то милостивую близость святого Иоанна Златоуста ко мне, грешному, - писал он. - Поднимается душа моя к нему с молитвой: осени меня твоей молитвенностью... удостой меня подвизаться твоим подвигом..."

В 1916 году Благое Попович принял монашеский постриг с именем Иустин, в честь священномученика Иустина Философа († 166; память 1 июня). Действительно, подобно ему, архимандрит Иустин был подлинным мыслителем, усвоившим истину христианства. В основу своего богословия положил смиренномудрие, следуя в этом примеру святителя Иоанна Златоуста, которому, как известно, принадлежат замечательные слова: "Основа нашей христианской философии есть смиренномудрие, ибо без него истина слепа". Именно поэтому богомыслие отца Иустина - это не рассуждения о Христе как об обычном человеке (или "исторической личности"), но как о Богочеловеке, Спасителе мира. Подлинным богомыслием о Христе во Святом Духе отец Иустин считал такое богословствование, при котором ум и сердце (мысль и чувство), соединяясь в молитву, переходят в созерцание и боговедение. Он часто говорил: "Тяжело всякой моей мысли, которая, поднявшись, не преобразится в молитву".

Вскоре после пострига по благословению Митрополита Сербского Димитрия (впоследствии Святейший Патриарх Сербский) отец Иустин отправился в Петербург, где поступил в Духовную академию. За время обучения в академии отец Иустин хорошо узнал и горячо полюбил православную Россию. Здесь он приобрел обширные богословские знания. Здесь возрастал духовно, знакомясь с русскими святынями и творениями святых. С того времени и на всю жизнь у отца Иустина сохранилась глубокая любовь к Преподобному Сергию Радонежскому и другим русским святым; особая духовная, молитвенная близость соединяла отца Иустина с преподобным Серафимом Саровским. Уже тогда отец Иустин понял, что душа народа, его дух сокрыты в подвиге святых, ибо истинное Православие - это и есть стяжание Духа Святого.

В июне 1916 года отец Иустин уехал в Англию, где поступил в Оксфордский университет. Он учился здесь до 1919 года, затем возвратился на родину. В том же году отправился в Афины, где до 1921 года работал над докторской диссертацией "Проблема личности и знания по святому Макарию Египетскому", которую успешно защитил в 1926 году в Афинах (часть диссертации была впоследствии издана в журнале "Богословие, правда и жизнь", Афины, 1962. С. 153-175). Все эти годы укреплялся молитвенный подвиг отца Иустина, о чем свидетельствуют его духовные размышления: "Сколько лет должен человек вносить в тесто существа своего благоухание Неба, сколько лет должен переделывать себя евангельскими добродетелями! Из пещеры тела своего зрю Тебя, Господи, и гляжу, и никак не могу увидеть вполне. А знаю, чувствую и знаю, что Ты единственный Зодчий, Господи, Который может построить вечный дом души моей. Каменщики же суть молитва, слезы, пост, любовь, смирение, кротость, терпение, надежда, сострадание..."

С 1921 года отец Иустин преподает в семинарии в Сремских Карловцах Священное Писание Нового Завета, догматическое богословие и патрологию. В 1922 году он был рукоположен во иеромонаха и с того времени стал духовным отцом многих пасомых.

В 1930 году Священный Синод Сербской Православной Церкви назначил отца Иустина помощником епископа Битольского Иосифа. Совместной задачей Владыки Иосифа и его помощника стала организация православных приходов в Чехословакии, особенно в области Прешова и так называемой Карпатороссии, где в то время началось возвращение униатов в лоно Православия.

Этому действительно трудному, но богоугодному делу отец Иустин отдал много сил. Помощи искали сами словацкие христиане. Поэтому Преосвященный Иосиф просил Священный Синод о хиротонии отца Иустина во епископа восстановленной Мукачевской епархии в Закарпатье. Но отец Иустин отказался от епископского сана. Об этом свидетельствует его письмо Владыке Иосифу: "Прошу Ваше Преосвященство извинить меня и простить, что так делаю. Это пишу по непреодолимому убеждению своей совести... Принять епископский сан я раньше отказался и сейчас отказываюсь. И этот мой отказ не является результатом минутных настроений... Я долго и серьезно смотрел на себя, исходя из Евангелия, судил себя Евангелием и пришел к неизменному заключению: мне нельзя ни в коем случае принять епископский сан. Ибо я отлично знаю себя: мне очень трудно свою собственную душу держать в границах Христова добра, не говоря уже о сотнях тысяч чужих душ. И отвечать за них Богу".

В 1932 году отец Иустин возвращается из Чехословакии и начинает работу над первым томом "Догматики", который был опубликован в том же году. Затем он становится профессором Духовной семинарии в Сремских Карловцах. Через два года Священный Синод назначает его доцентом Богословского факультета университета в Белграде.

Вместе с другими выдающимися представителями сербской духовной культуры отец Иустин участвует в те же годы в основании Сербского философского общества.

В 1948 году отец Иустин был назначен духовником женского монастыря Челье. Здесь он оставался до конца жизни, посвящая время молитве, богомыслию, научно-богословской и переводческой деятельности.

О вкладе отца Иустина в современное православное богословие писалось довольно много в различных православных журналах. Ему был посвящен специальный выпуск греческого церковного журнала "Парадосис" ("Предание") за 1979 год.

Автор одной из статей, вышедших в связи с кончиной отца Иустина, освещая его жизнь и деятельность, писал: "...не будет преувеличением, если мы охарактеризуем его как одного из самых выдающихся современных отцов православного богословия".

Авторское наследие отца Иустина весьма обширно: три тома "Догматики", двенадцать томов "Житий святых", разнообразные богословские работы, многочисленные послания и письма. В трудах отца Иустина, исполненных богословской глубины и вдохновенной поэзии, запечатлен его внутренний, духовный опыт.

Для проникновения в дух богословствования архимандрита Иустина (Поповича) наибольшее значение имеют его "Догматика" и "Жития святых".

В предисловии к первому тому "Догматики" отец Иустин пишет: "Движимый из небытия ко Всебытию, человек, одетый в чудесные формы вещества и духа, путешествует через чудные таинства Божии. Чем дальше от небытия и ближе ко Всебытию, тем все больше он алчет бессмертия и безгрешности, все больше жаждет недостижимого и вечного. Но к небытию тиранически тянет, грех и смерть жадно скрадывают душу. Вся мудрость жизни - одолеть небытие в себе и возле себя и всему погрузиться во Всебытие. Этой мудрости и учит Дух Святой, ибо Он есть мудрость и знание - благодатная мудрость и благодатное знание о природе сущего; а зеница этой мудрости - знание Божественного и человеческого, невидимого и видимого. Богомыслие о Духе Святом есть в то же самое время нравственная творческая сила, которая через уподобление Богу путем подвижнического, благодатного совершенствования умножает в человеке Божественное ведение о Боге и мире. Оживотворение Духом Святым есть единственное искусство, которое из пестрого и очень сложного человеческого существа может изваять богоподобную, по образу Христову, личность.

Богопознание во Святом Духе составляет, таким образом, те истины о Боге, мире и человеке, которые Православная Церковь именует догматами веры. Поэтому догматика есть наука о вечных истинах Божиих, которые открыты людям, чтобы они воплощали их в своей жизни и через это достигали вечной цели своего существования, своего мучительною путешествия от небытия ко Всебытию..."

Живым воплощением богооткровенных истин, считал отец Иустин, являются святые - носители этих истин и вместе с тем их проповедники и исповедники.

Православный догматист должен идти со всеми своими творениями к святым, учиться у них, пребывать с ними в общении молитвой, постом и духовным бодрствованием. Таким образом, труд православного догматиста суть подвиг трезвения ума.

Святой Иоанн Дамаскин раз и навсегда закрепил руководящий принцип составления догматической системы в предисловии к книге "Точное изложение православной веры": "Я не буду говорить ничего своего, а изложу вкратце то, что сказали Божии мудрые люди". Приводя эти слова великого святого, отец Иустин свидетельствует: "Я в ничтожестве и убожестве своем едва осмеливаюсь сказать, что я на деле держался этого его принципа... Если что-то в этом моем труде хорошего, евангельского, православного, все то принадлежит святым отцам, а все, что противоположно тому, - принадлежит мне, только мне..."

Отец Иустин говорит, что через Воплощение Слова Божия Божественные Истины стали доступнее человеку. А это значит, что Христос с необходимостью повторяется в каждом христианине, ибо каждый христианин является органической частью Христовой Церкви, которая есть Его Богочеловеческое Тело.

В органичном единении человека с личностью Богочеловека Христа, с Телом Его, с Церковью видел отец Иустин путь к бессмертию. "Знаю и чувствую, - писал он, - только в Нем и Им я есть вечно свой, божественно вечно свой. А без этого я не нужен себе".

Задача служения Церкви в том, чтобы все верующие органически и лично соединились с Личностью Христа, чтобы их самочувствие было христочувствием и их самосознание - христосознанием, чтобы жизнь их была жизнью Христовой, чтобы жили не они, а Христос (Гал. 2, 20).

Найти себя - значит найти в себе Богочеловека Христа, а Он пребывает единственно в Церкви Своей, которая есть живое воплощение Его. Она есть Богочеловеческая вечность, воплощенная в пределах времени и пространства. Она в этом мире, но не от мира (Ин. 18, 36). Поэтому в Церкви Личность Богочеловека Христа есть единственный путеводитель, Который ведет человека через смертность и временность в бессмертие и вечность.

Бог стал Человеком, оставаясь Богом, чтобы, как Бог, дать человеческой природе Божественную силу, которая бы ввела человека в самое близкое богочеловеческое единение с Богом. И эта Божественная сила Его непрестанно действует в Богочеловеческом Теле Его - Церкви, соединяя людей с Богом через благодатную и святую жизнь. Ибо Церковь и не может быть ничем другим, как чудесным и чудотворным Богочеловеческим организмом, в котором при взаимодействии благодати Божией и свободы человека он образует бессмертие и обожается все человеческое, все, кроме греха. В Богочеловеческом организме Церкви каждый верующий подобен живой ячейке, которая становится составной частью его и живет его Богочеловеческой силой.

Называя Церковь Телом Христовым, святой Апостол Павел устанавливает связь между ее сущностью и тайной Воплощения Бога и показывает, что живая и неизменная основа Церкви именно в том, что Слово стало плотию (Ин. 1, 14). Эта истина - основная истина Церкви, ее основание, и Церковь прежде всего есть Богочеловеческий организм, а потом уже человеческая община.

Природа Церкви носит Богочеловеческий характер, из чего следует и ее богочеловеческое действие в мире: все Божественное воплощается в человеке и в человечестве. Поэтому и миссия Церкви, по самой природе ее, - осуществить Богочеловеческие, духовные ценности в человеческом мире.

Исповедуя Богочеловека, Церковь вместе с этим, как подчеркивает отец Иустин, исповедует подлинного, богозданного в его единстве человека. Ибо вне Богочеловека нет настоящего человека.

Онтологией человеческой личности является ее богообразность. В богообразии человеку открыты и предоставлены все Божественные силы для бесконечного совершенства: "Бесконечность моя влечет меня к Тебе, о Бесконечный Боже!"

Ценность человека, свидетельствует отец Иустин, определяется тем, что представляет собой его внутренний мир, в своей неизмеримой глубине соприкасающийся с Абсолютной Реальностью, носителем Которой он и является. Поддерживая такую связь, то есть вбирая в себя бесконечность духовного царства, христианин в силу своего непрерывного духовного роста становится бесконечным, хотя и не безначальным. И действительно, кто исследует метафизические глубины человека? Ибо кто из человеков знает, что в человеке, кроме духа человеческого, живущего в нем? (1 Кор. 2, 11). Тот, кто серьезно наблюдает за вещественными и духовными реальностями мироздания, не может не почувствовать присутствия бесконечной таинственности во всех явлениях. Человеческий дух настойчиво стремится к тому, чтобы понять таинственность. Постоянная активность человеческого духа в этом направлении и есть вторая, свышеестественная составляющая его как личности. Имея в виду еще и естественную составляющую, отец Иустин так решает основной вопрос антропологии: "Можно заключить, что человек есть человек именно потому, что является носителем индивидуального свышеестественного дара, который проявляется в виде совершенствования, творчества, умственной деятельности". Весь дух человеческий: через сознание и через чувства, через волю и через всю жизнь хочет бесконечности, а это значит, хочет бессмертия. Таким образом отец Иустин считает, что человеческий порыв к бесконечности, бессмертию принадлежит самой сущности духа человека.

Созданный по образу Божию, человек - весь в духовном устремлении, ибо богообразность есть главное в существе человека. И это устремление богообразной души к своему Первообразу естественно.

Дав человеку заповедь: Будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный (Мф. 5, 48), Господь Иисус Христос указал на благодатную возможность осуществления богообразности человеческого существа, поскольку Он не мог заповедать невозможного.

Богообразность человеческой природы, отмечает отец Иустин, имеет онтологический и телеологический смысл: онтологический - потому что в ней сущность человеческого существа, телеологический - ибо ею указана цель жизни: единение с Богом.

Но, склонившись свободным изволением ко греху, человек, вместо того чтобы в силу богообразности души стать причастником Божественной жизни, отстранился от Божественного - ушел в себя и стал жить без свойственного его природе свышеестественного руководителя. Это было первое противление богообразному устроению своего существа. С того времени человек обезбожил себя, вытеснив Бога из самого себя в надчеловеческую и надмирную трансцендентность, оказался перед зияющей пропастью, разделившей человека и Бога. В человеческом существе произошла катастрофа, которая нарушила богозданную природу человека, сдвинула ее центр. И человек утратил способность понимать самого себя и мир вокруг себя.

Когда же человеческое грехолюбие дало диаволу власть над человеком, что представляло опасность образования "диаволочеловека", пришел в мир Богочеловек, чтобы спасти человека от греха, зла, диавола, вечной смерти.

Своей Крестной смертью Господь Иисус Христос дал человеку возможности вернуться к богообразности, перейти от греха к Свету и Истине, из смерти в Жизнь.

Когда Богочеловек Иисус Христос вознес Себя на Крест, Он вознес и человека на первую ступень Неба, на которой примирил два мира - Небесный и земной, соединил Небо с землей. А на вершине этой лествицы Он Сам - Царь Славы, Путь, Истина и Жизнь. Человек, смотри, сколько дано тебе возможностей расти вверх! Со дна бездны до верха небес, и свыше всех небес!

Мышление по природе своей божественно и имеет небесное происхождение. Оно дано человеку, чтобы связывать его с Небом, с Богом, с вечностью.

Но гордость, это мощное средство врага спасения, сделала так, что мысль человеческая отторглась от Бога и человек возомнил себя непогрешимым.

Подлинное духовное становление человека состоит единственно в победе над смертью, в конечном преображении души и тела, освобождении от греха и зла - источников смерти. Уверенность в бессмертии приходит через ведение Бога, которое, как таковое, не терпит греха, производящего смерть.

С 1972 года архимандрит Иустин начал издавать давно уже составленный им двенадцатитомный труд о святых Православной Церкви под названием "Жития святых". Издание этой работы, завершившееся в конце 1978 года, имело важное значение. Вскоре после издания "Житий святых" предмет агиология был введен как постоянный курс в программу Духовных семинарий.

Если "Догматика" отца Иустина есть плод преимущественно церковно-научных исследований ученого, то "Жития святых" являют духовный опыт человека, исполненного до самых глубин Христом. "Жития святых" указывают нам таинственный путь ко Христу, которым прошли все подвижники. Автор "Житий" понимает слезу аскетов - как аскет, боль мучеников - как мученик за веру, монашеский опыт постижения Божественного - как монах, богословие отцов и учителей Церкви - как современный православный богослов.

К переводу на сербский язык и систематической работе над житиями святых Православной Церкви отец Иустин приступил после Второй мировой войны. О причинах, побудивших его к написанию этого "простого", если сравнивать с догматическими работами, труда, отец Иустин пишет: "Жития святых являют собой в действительности воплощенную догматику, поскольку в них оживают все вечные и святые догматические истины во всей своей животворной и содержательной силе".

В житиях святых наиболее зримым образом подтверждается то, что догматы не являются только онтологическими истинами в себе и для себя, но что каждый догмат есть источник Вечной жизни и святой духовности, в соответствии со словами Спасителя: Слова, которые говорю Я вам, суть дух и жизнь (Ин. 6, 63). Ибо каждое слово Господне дает человеку силу спасительную, освящающую, которая наполняет радостью, оживляет и преобразует. Жития святых содержат всю православную этику во всем ее величии и непреодолимой силе. Жития святых есть "единственная педагогика Православия" и "своего рода Православная энциклопедия". В житиях святых отец Иустин видит продолжение Деяний апостолов, повествующих о распространении христианства и утверждающих его. Жития святых - это и Евангелие, и жизнь, и правда, и любовь, и вера, и вечность, и сила Господа, ибо Иисус Христос вчера и сегодня и во веки Тот же (Евр. 13, 8).

Господь во все века подает ту же благодать и совершает те же Божественные дела для всех верующих в Него. Святые, как отмечает отец Иустин, "являются людьми, в которых продолжается святая Богочеловеческая жизнь Христа из поколения в поколение вплоть до скончания веков". Все они составляют Тело Христа - Церковь и неразрывно соединены со Христом и между собой. Река бессмертной Божественной жизни берет начало от Богочеловека Христа, и христиане приходят через Него в Вечную жизнь. Значение житий святых огромно, потому что святой и Вечной жизни "мы не могли бы достигнуть в одиночку, но можем это сделать со всеми святыми, с их помощью и под их руководством, через Святые Таинства и доброделание в Церкви". Такое значение святых, а следовательно, и их житий для нашего спасения в Церкви является той причиной, которая и побудила отца Иустина к написанию на сербском языке первого полного православного синаксария, то есть сборника житий святых.

Важными источниками для отца Иустина послужили Синаксарий преподобного Никодима Святогорца, Жития святых (Четии Минеи) святителя Димитрия Ростовского, оригинальные греческие рукописи из различных критических изданий, Синаксарий Константинопольской Церкви и многие другие святоотеческие и богословские труды.

Писатель заканчивает жития историческим обозрением попыток написания житий святых, предпринятых в раннем христианстве, начиная с Деяний апостолов, в которых евангелист Лука сделал первое описание "трудов и страданий первых учеников нашего Спасителя и Его преемников". Затем отец Иустин анализирует повествования о святых подвижниках, изданные в виде Патериков, Геронтиков, Лимонариев, собрания житий святых византийской и послевизантийской эпохи, и так вплоть до современных научно-критических изданий древних рукописных житий, которые характеризует дух рационалистического критицизма, определивший, по словам отца Иустина, "позицию их авторов против житий святых".

Богатейший материал житий святых литургического года отец Иустин, согласно православной традиции, распределяет по индикту. Каждый отдельный том (сентябрь, октябрь и т. д.) содержит жития святых, память которых совершается в данный месяц. Жития празднуемых в один и тот же день святых выделяются в особую главу. При этом всюду, где позволяет место, публикуется фотография одного из православных храмов или монастырей во имя святого, о котором рассказывается. Во всем двенадцатитомном издании помещены изображения свыше двухсот православных храмов, наглядно свидетельствующие о характерных чертах церковной архитектуры православных народов от Аляски до Кореи и Японии и от Африки до Индии. Житие каждого святого сопровождается обычно фотографиями его древних и новых икон. В конце каждого тома имеется алфавитный указатель имен святых, жития которых содержатся в томе.

Одновременно с изданием "Житий святых" отдельными изданиями вышли жития наиболее почитаемых сербских святых. Издание "Житий святых" вызвало большой интерес сербской церковной общественности, особенно преподавателей истории Сербской Церкви в Духовных школах, где эти книги используются сегодня как пособия для учащихся. На 8300 страницах "Житий" собраны богатейшие церковно-исторические, агиологические, патрологические, догматические, канонические, пастырские, литургические и гомилетические материалы. Архимандрит Иустин сумел сделать Синаксарий не просто повествовательным текстом и научным сочинением, но произведением, выражающим глубину богословского ведения. Издание вскоре стало библиографической редкостью.

Значение этого агиологического труда отца Иустина для Сербской Церкви неоценимо. В житиях сербских святых содержится история Сербской Церкви, история Государства Сербского. Святая династия Неманичей, начиная с ее святого пращура Симеона, основателя обители Хиландарской на Афоне, и его сына святого Саввы - первого Архиепископа Сербского, вплоть до последнего ее потомка - мученика Уроша сочетала венец с Крестом, соединив церковную и государственную историю сербов. Но и жития других, несербских святых, а также многочисленные цитаты из богословских творений отцов и учителей Церкви и святых подвижников, которые содержатся в этом первом полном сербском Синаксарии, окажут неоценимую помощь в богословском обучении.

Велико значение "Житий" для всего Православия. По Божию устроению, отец Иустин учился в Англии, где соприкоснулся с инославным миром и его образом мышления, а также в России, где познал глубину русской православной духовности, и в Афинах, где полюбил, как он сам говорил, святоотеческую традицию. В Афинах он познакомился с выдающимися греческими богословами своего времени - профессорами Баланом, Диовуниотисом, учился с известным впоследствии профессором догматики, ныне академиком Иоанном Кармирисом. Здесь же он получил возможность изучать византийские рукописи, вошедшие позднее в его Синаксарий. Такое знание многих православных народов и традиций позволило отцу Иустину создать труд, поистине общий для всех православных по масштабам и значению.

С течением времени все более будет возрастать роль этого труда отца Иустина в ознакомлении инославия и нехристианских религий с Православием и его духовными ценностями. Этот оригинальный церковно-научный труд является образцом православного Синаксария. Отныне невозможно будет составлять Синаксарий, не зная труда архимандрита Иустина.

Среди печатных трудов архимандрита Иустина, кроме уже названных, отметим следующие: "Гносеология святого Исаака Сирина", собрание статей под названием "Человек и Богочеловек. Исследования православного богословия", "Основное богословие", "Богословие святого Саввы как философия жизни", "Жизнь святого Саввы и святого Симеона", "Православная Церковь и экуменизм", "О подготавливаемом Святом и Великом Соборе Православной Церкви".

Богословские работы отца Иустина, по выражению академика Иоанна Кармириса, представляют вершину духовного самовыражения Сербской Церкви (предисловие к греческому изданию книги "Человек и Богочеловек". Афины, 1-е изд. 1969. 2-е изд. 1974. С. 7).

Архимандрит Иустин оставил и неопубликованные произведения: "С Апостолом Павлом через жизнь" (многотомное толкование посланий Апостола Павла); "Толкования Соборных посланий святого Апостола Иоанна Богослова"; "Толкование Евангелий от Матфея и Иоанна"; 13-й том "Житий святых" - Триоди Постная и Цветная; Акафисты многим святым и многочисленные другие богословские и литургические тексты. Архимандрит Иустин, смиренный священнослужитель и выдающийся богослов, принадлежит не только Сербской Церкви, но всему православному миру.

Он был тем "благодатным даром, который Господь дал Своей Православной Церкви", как сказал о нем митрополит Критский Ириней.

Иеромонах НЕКТАРИЙ (Радованович),

клирик Сербской Православной Церкви

Печатается по: Журнал Московской Патриархии. 1984. № 2. С. 47-51. Переиздано: ЖМП, 1999, №4. http://212.188.13.168/izdat/JMp/99/4-99/09.htm

Анонимная биография с сайта "Русское воскресение", 2000 г.

Великий православный подвижник и духовный писатель, серб по происхождению, архимандрит Иустин родился в день праздника Благовещения и в день этого же праздника скончался. Сербский биограф по справедливости называет его "христоподобной" личностью, говоря о том, что она дана была миру как "свидетельство веры и любви в воскресшего Господа нашего Иисуса Христа" (иеромонах Савва).

Отец Иустин родился в городе Вране в семье священника, который в своем роде - в порядке преемственности - был тринадцатый. Мальчик, рожденный в праздник Благовещения, получил имя Благое. "Благовеститель Благое, - пишет иеромонах Афанасий (Иевтич), - жил и подвизался под знаком самых больших благовестий, данных когда бы то ни было человеческому роду - благих вестей Боговоплощения Сына Божия от Пресвятой Богородицы ради нас людей и нашего спасения, и благовестия о тайне Святой и Животворящей Троицы, Бога нашего, в Чье имя и в Чьем Храме - храм посвящен Святой Троице - в Вране крещен был молодой Благое".

Мать и бабушка Благое (бабушка прожила 105 лет), имевшие духовное руководство от монахов монастыря св. Прохора Пчинского, примером своим воспитывали и укрепляли в юноше благочестие. В 1929 году мать Благое Анастасия на глазах сына исцелилась от тяжелой болезни у мощей преподобного Прохора, что свидетельствует о глубине ее веры.

По окончании местной школы, в 1905 году, Благое Попович поступил в семинарию св. Саввы в Белграде. Здесь в то время преподавал будущий епископ (а тогда иеромонах) Николай Велимирович. Позднее архимандрит Иустин отзывался о нем как о сербском Иоанне Крестителе, призывавшем сербов к покаянию. Окончание семинарии совпало для Поповича с началом Первой мировой войны. Он мечтал о монашеском постриге, но был мобилизован и стал санитаром на фронте. Здесь пережил он все трудности, которые выпадали солдатам, а в конце 1914 года перенес сыпной тиф. В следующем году вместе с сербской армией Попович отступал под напором огромной австро-германской армии. Сербы потеряли сто тысяч человек. Солдаты умирали от голода. Путь через Албанию в Грецию оказался страшным. С тех пор у сербов есть поговорка: "Кто не пройдет Албанию пешком, тот не узнает настоящего мучения".

1 января 1916 года Благое Попович был пострижен в монахи с именем Иустин, - в честь святого Иустина, мученика и философа. Патриарх Сербский Димитрий направил молодого монаха в Россию, в Петербург, - здесь он до июня 1916 года учился в Духовной Академии. "Монаху Иустину было ясно, - пишет иеромонах Савва, - что познать народ, его веру и душу - значит познать его святых, ибо подлинное Православие в святительстве, в духовной жизни, в стяжании Духа Святаго, в чем и состоит цель человеческой жизни на земле". Иустин читал жития русских святых, и навсегда вошли в его сердце Преподобный Сергий и преподобный Серафим. С конца 1916 до июня 1919 года Иустин учился в Оксфорде на теологическом факультете, не имея возможности вернуться в оккупированную Сербию. В Оксфорде не была принята к защите его докторская диссертация - "Философия и религия Ф. М. Достоевского". Английские профессора усмотрели в ней критику западного антропоцентризма. Монах Иустин не принимал "гуманистической" культуры - ее науки, философии, теологии... Он начинал в себе борьбу за истинного, христоподобного человека.

В Англии монах Иустин вел подвижническую монашескую жизнь (так что один молодой английский монах, некоторое время поживший с ним, был потрясен...) и много учился. Он работал в библиотеках, слушал лекции, изучил шесть языков, занимался комментированием Священного Писания, в особенности посланий апостола Павла. И вот он снова в Сербии. "Хотя еще и молодой, - пишет иеромонах Савва о нем, - но строгий для своих лет, грустно-задумчивый, покаянно-скорбный и непрерывно пребывающий в молитвенных тихих слезах. Его любовь к подвижническо-аскетической жизни была замечена уже тогда, особенно подвиг молитвы и слез". В дальнейшем он некоторое время учился в Афинах, где писал докторскую диссертацию о святом Макарии Египетском (и опять не защитил). 1 мая 1920 года он был рукоположен во иеродиакона.

По возвращении из Греции он становится преподавателем в семинарии св. Саввы в городе Сремские Карловцы, - сначала по кафедре Священного Писания Нового Завета, а затем Догматики и Патрологии. Метод толкования Священного Писания Нового Завета у иеродиакона Иустина был святоотеческий. На вопрос: "Что значит быть православным богословом?" - он отвечал: "значит, толковать Священное Писание через Святых Отцев и вместе с тем подражать их жизни". Его опыт преподавания Догматического Богословия и Патрологии отразился в трехтомном труде "Православная философия Истины". Семинаристы вспоминали его как своего воспитателя, духовного отца, учившего их любить Христа. "Если что-то в воспитании не ведет к Нему, - писал он, - то несомненно ведет к диаволу и антихристу".

В 1922 году отец Иустин был рукоположен патриархом Димитрием во иеромонаха. У него все больше становилось дел. Кроме преподавания в семинарии и духовного окормления многочисленных чад, он участвовал в издании православных газет "Христианская жизнь", "Христианское дело" и "Перекресток". А он мечтал о монастыре, об Афоне... В дневнике его появляются такие записи: "Утренняя молитва: плач и рыдание. Имя св. Златоуста чрезвычайно тепло для христоустремленной души, вливается в слезы. Он самый милейший ходатай между Иисусом Сладчайшим и мною, ужаснейшим и многогрешным... Необходимо смирение себя до подлинного чувства, что я есть ниже всякого человека и всякой твари. Господи, спаси меня этими листьями (молится душа моя окаянная); Господи, спаси меня страданием этих страдальцев (проходя возле мученических лиц). Господи, спаси меня их же взором (смотря на прохожих)... Дома: час молитвы и рыдания - акафист; 550 поклонов... Полночь: от часа до двух - молитва; 500 поклонов... Вечер: долгие молитвы с поклонами: 1000 молитвенных поклонов. Иисусе Сладчайший (св. Златоустом и св. Григорием Нисским), научи меня многогрешного молитве. Лег спать полтретьего".

В 1925 году у него со стола была похищена написанная им докторская диссертация, но он написал новую и, наконец, защитил ее в 1926 году в Афинах. Она называлась: "Учение святого Макария Египетского о тайне человеческой личности и тайне ее познания". В марте 1927 года он подал профессорский отчет на тему: "Гносеология святого Исаака Сирина". "Здесь сжато показаны, -пишет иеромонах Савва, - все тайны и глубины православного подвижничества на пути духовного перерождения и спасения - от ветхого греховного человека до преображенного и обоженного нового человека во Христе". С октября 1929 года иеромонах Иустин исполняет обязанности ректора семинарии, а в декабре 1930 его направили в Чехословакию, как сопровождающего епископа Битольского Иосифа. Здесь они начали миссионерскую деятельность в Ужгороде, Хусте, Мукачеве и других прикарпатских городах. Они служили и проповедовали... В дождь и снег, в тяжелейших условиях путешествовали они по монастырям и дальним приходам. В это время отец Иустин получил сан протосингела, соответствующий русскому игумена. Вслед за этим он был выдвинут как претендент на возрожденную Мукачевскую епископскую кафедру. Страх и трепет обуяли его, - он написал письмо, где так мотивировал свой решительный отказ от епископства: "Я долго и серьезно рассматривал себя по Евангелию, испытывал себя в Евангелии, судил себя Евангелием и пришел к неизменяемому заключению и непоколебимому решению: я ни в каком случае не могу, мне нельзя принимать епископского сана, ибо у меня нет самых основных евангельских свойств для этого. Когда я принял бы этот сан таким, какой я теперь, я бы сознательно, и поэтому непростительно, подвел себя под осуждение Спасителевой притчи о человеке, который необдуманно начал строить башню. но не смог закончить, ибо прежде всего не сел и не рассчитал, сколько будет стоить это и есть ли у него силы и средства, чтобы закончить. Я отлично знаю себя: мне очень трудно собственную душу держать в границах Христова добра, а куда мне сотни тысяч чужих душ". Митрополит Иосиф ответил на это: "Все дело в том, что ты очень хорошо знаешь Священное Писание".

С августа 1932 года протосингел Иустин - профессор Битольской семинарии, где провел два года, читая лекции по Священному Писанию и догматическому богословию. Затем он был переведен в Белград и стал доцентом Теологического факультета. Он был одним из основателей Сербского фисософского общества, учрежденного в октябре 1938 года.

Во время Второй мировой войны отец Иустин жил в разных монастырях Сербии - Каленич, Овчар-Сретение Господне, Суково, Раваница. А с мая 1948 года до своей кончины - в монастыре Челие близ Валева, где был духовником. В этот довольно долгий период отец Иустин ежедневно совершал Божественную Литургию, вел высокую аскетическую жизнь и писал богословские труды, среди них толкования на Евангелие от Матфея и Иоанна, на послания апостолов Павла и Иоанна Богослова, им составлены двенадцать томов "Житий Святых" (вышли в Белграде в 1972 - 1977 годах), выпущены книги "О прогрессе и мельнице смерти" (1933), "Достоевский о Европе и славянстве" (1940), "Жизнь и деятельность св. Саввы как философия жизни" (1953), "Философские отрывки" (1957), а также множество статей в периодике.

Архимандрит Иустин часто просил Господа святым Иоанном Златоустом помиловать его... Св. Иоанн Златоуст и был любимым богословом Иустина. В его заметках сохранилась запись характерного для него видения во сне (май 1955 года): "Святой Златоуст в прекрасной золотой архиерейской ризе, с роскошным золотым Евангелием в руках, идет ко мне; я поспешил к нему навстречу, упал к ногам его, целовал ему подол и ноги, он мне поверх головы ставит Святое Евангелие и читает. Когда закончил чтение, я с радостью спросил его: "Что читал?" Он мне ответил: "Из моего Евхологиона". Умиление, радость неизреченная в душе".

Через святых - к Христу... "Истина, если не Христос, - писал архимандрит Иустин, - не нужна мне... О, не нужна она мне, не нужны ни истины без Христа, ни правда без Христа, ни любовь без Христа... Не хочу, ни за какую цену! Вот я согласен на все смерти; в каждую меня сто раз бросьте, в каждой без остатка сгноите и немилосердно уничтожьте, только ничего без Христа не хочу: ни себя, ни Самого Бога, ни всего - не хочу, не хочу!" В одном из своих трудов он спрашивает: "Существует ли регистр полезного и потребного?" - и отвечает: "Существует: Евангелие Христово. Это единственно жизненно полезная философия в этом мире".

"Я обязан благовествовать Евангелие, - писал архимандрит Иустин, - ибо оно стало волей моей воли, душою моей души, совестью моей совести, существом моего существа. Без него - нет меня. Исключите Евангельскую истину из меня, Евангельскую правду, Евангельский рай, и я - ложь, и грех, и ад! Без Евангелия я есмь без моего бессмертия, без своей вечности, без своей радости, без своего благовестия, - зачем мне тогда жизнь, зачем душа, зачем тело, зачем совесть, зачем мир, зачем небо!.. А чувство без Христа? О, это есть вечный ад, в котором человек, сходя сума от мучения, непрерывно совершает самоубийство и никак не может его совершить".

Записки об экуменизме

Предисловие от переводчика

В 1972 году преподобный Иустин (Попович) задумал написать книгу об экуменизме. Он сделал в блокноте наброски мыслей для будущей книги, но так и не написал её. Уже в наше время эти записки были обнаружены и опубликованы на сербском языке в 2010 г. Русскому читателю давно известен сборник работ прп. Иустина «Православная Церковь и экуменизм», но предлагаемые записки представляют собой иную часть духовного наследия великого сербского богослова и старца, которая стала для нас доступна только сейчас.

По мысли прп. Иустина, слово экуменизм может иметь и православное, и еретическое понимание, и он раскрывает то и другое. Еретическое понимание экуменизма для него заключается в «теории ветвей». Стоит отметить, что на Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви 2000 г. «теория ветвей» была официально осуждена. В соборном документе «Основные принципы отношения Русской Православной Церкви к инославию» ясно сказано, что «Православная Церковь не может принять тезис о том, что, несмотря на исторические разделения, принципиальное, глубинное единство христиан якобы нарушено не было и что Церковь должна пониматься совпадающей со всем "христианским миром", что христианское единство якобы существует поверх деноминационных барьеров» (II. 4), «…совершенно неприемлема и связанная с вышеизложенной концепцией так называемая "теория ветвей", утверждающая нормальность и даже провиденциальность существования христианства в виде отдельных "ветвей"…» (II. 5), «…для Православия неприемлемо утверждение о том, что христианские разделения… существуют лишь на исторической поверхности и могут быть исцелены или преодолены при помощи компромиссных межденоминационных соглашений» (II. 6), «Православная Церковь не может признавать "равенство деноминаций". Отпавшие от Церкви не могут быть воссоединены с ней в том состоянии, в каком находятся ныне, имеющиеся догматические расхождения должны быть преодолены, а не просто обойдены» (II. 7).

Однако, в то время, когда прп. Иустин делал свои наброски, такого соборного осуждения данных экуменических взглядов ещё не было. Его размышления касаются не только экуменизма, но и вообще современной западной цивилизации, католицизма, протестантизма, гуманизма и в центре всех рассуждений – Богочеловек Христос и Его Церковь.

При переводе нам пришлось сократить те места, где мысли были записаны отрывочно, как намеки, вполне понятные только автору. Для удобства цитирования все абзацы пронумерованы, в квадратные скобки помещены слова, отсутствующие в сербском тексте, но требуемые по смыслу. Перевод выполнен по изданию: Свети Ава Jустин. Записи о екуменизму. Манастир Тврдош, 2010.

1. Православная Церковь есть [подлинный] экуменизм, [осуществляемый] через соборность.

2. Бога и тварей разъединил дьявол. Чем? Грехом, который разверз пропасть между Богом и творением. Все проблемы человеческого сознания сводятся к одной всепроблеме: восстановить экуменизм Бога и твари. Как? Богочеловеком. Поэтому и всеспасительное имя [Его] – "с нами Бог", Еммануил. Ибо с грехом мы приняли имя, противное Богу – "с нами дьявол". Ибо грех и есть дьявол, и им дьявол держит в рабстве осиротевший род людской (см.: Евр. 2:14-18), им дьявол дьявольствует. Цель мира и творения – [достижение] экуменизма Бога и твари. С этого начинает Евангелие Богочеловека, чтобы этим и завершить навеки.

3. Соборность неба и земли, Бога и человека, душа вселенскости, евангельского и православного экуменизма [состоит в следующем]: мы живём на земле, а собираем «сокровище на небе» (Мф. 6:20). Всё создано ради святой соборности, а она состоит в единстве богочеловеческой Церкви, [т.е.] Богочеловека Христа. Тело на земле, сердце на небе: наше желание требует, чтобы мы стали соборными, а это будет тогда, когда мы будем святы. А человеческая святость – в Боге, точнее в Богочеловеке, и в личности Богочеловека: Бог все Свои свойства, в том числе святость, переносит на человека. Без Бога человек – ничтожная мошка. [При обожении] человек остаётся в своей природе, но путём Богочеловеческого перихоресиса всё переносит на свою природу человеческой природой Богочеловека Христа. А в личности Богочеловека верховный закон есть закон безмерного человеколюбия. [Итак,] всё создано ради святой Богочеловеческой соборности и единства.

4. Спаситель оставил Себя Своим ученикам: «кто принимает вас, принимает Меня; а кто принимает Меня, принимает Пославшего Меня» (Мф. 10:40). В этом – то есть, в Нём, – вся соборность, вся вселенскость, весь экуменизм. Где Он – там всё это, и более того – вся Святая Троица. Всё от Него, всё в Нём, всё к Нему. Эта Богочеловечность Христовой Личности и учения суть «наставления двенадцати ученикам Своим» (Мф. 11:1).

5. Главное и наиглавнейшее – правильно понимать и ощущать Богочеловека Христа и Его дело: «Блажен, кто не соблазнится о Мне» – Богочеловеке Иисусе (Мф. 11:6). Всё христопознание и троицепознание – от Богочеловека Иисуса, в природе и в пределах Богочеловечности: «Все предано Мне Отцем Моим, и никто не знает Сына, кроме Отца; и Отца не знает никто, кроме Сына, и кому Сын хочет открыть» (Мф. 11:27). В Нём само время преображается в вечность, ибо Он «Господин и субботы» (Мф. 12:8). Время дано для того, чтобы в нем творить добро. «Итак, можно в субботы делать добро» (Мф. 12:12). Все блага в Нём, поэтому «кто не собирает со Мною, тот расточает» (Мф. 12:30).

6. Спаситель дал двенадцати «силу и власть над всеми бесами» (Лк. 9:1); тут – вся сила Богочеловека, всё «Царство Божие» (Лк. 9:2). [Необходимо проводить] разграничение Божьего, Богочеловеческого и дьявольского. Богочеловек – весь в апостолах: «Слушающий вас Меня слушает, и отвергающийся вас Меня отвергается; а отвергающийся Меня отвергается Пославшего Меня» (Лк. 10:16). Кто наибольший между апостолами? «между вами да не будет так: а кто хочет быть большим между вами, да будет вам слугою» (Мк. 10:43). И «Я посреди вас, как служащий» (Лк. 22:27), а не как царь земли – папа.

7. Богочеловек отверз небо, чтобы ангелы сходили на землю и восходили (см. Ин. 1:51), Он [даровал нам] соборность неба и земли, ангелов и людей. Благодаря Богочеловеку Земля стала божественным центром всех существ, всего творения.

8. Отроиченье [человека] – самая предельная цель экуменизма. «Без Меня не можете делать ничего» (Ин. 15:6) – ни мыслями, ни делами, ни чувствами, ни жизнью. Ни одно человеческое существо не может ничего делать без Богочеловека; только Богом человек может что-то, [может] все. «Отче Святый… да будут они едино, как и Мы» (Ин. 17:11): [такова] единосущность в Церкви всех [верных], это вечная соборность, всеединство.

9. Богочеловечность есть основная соборность Церкви, [осуществляемая] Богочеловеком, Который вводит и соединяет [нас] со святой Троицей, Которая есть идеал и сущность совершенной соборности (т.е. экуменичности): идеальное общество и идеальная личность. Всё совершенным образом соединено и сохранено в этой совершенной соборности. Всякий человек есть живая фотография – икона Пресвятой Троицы, поэтому Церковь – «тело Святой Троицы», и всё и вся [существует] для него и для отроичения «человеческого совершенства» в Богочеловеке Христе. Поэтому Церковь есть самая совершенная мастерская для создания совершенного человека. Всё другое, что без Богочеловека – и псевдообщество, и псевдоличности, – бессмысленная гуманистическая поделка. Только во Христе все и вся.

10. По самой природе своей Церковь экуменична, ибо кафолична. Вся тайна единства, кафоличности и экуменизма – в «сотелесности» (Еф. 3:6) в теле Богочеловека Христа, т.е. Церкви.

11. Чем Церковь экуменична? Богочеловеком Христом, ибо Он решает все "вечные проблемы" человека и человечества – проблему истины, добра, справедливости, жизни, совести, человека. Если не решить этих проблем, если погрязнуть в мелких гуманистических проблемах, тогда придётся потонуть во зле, в убийстве человека за грех, [поддаться искушению] решать все проблемы огнём и мечом, а это убивает Богочеловека, Христа, Церковь. Только решением проблемы Богочеловека решаются все вечные [проблемы] во всех человеческих мирах. Поэтому всегда во всём мерилом является Бог, Он – на первом месте, а человек всегда на втором. Первая заповедь всегда – боголюбие, и [уже] из нее, после нее: "любите друг друга" (см. Мф. 22:37-39). А все гуманизмы во главе с папой идут обратным путем и потому непрестанно заливают землю кровью людской... Перед остальными ересями это – всеересь.

12. Познание истины [осуществляется] верой [и] покаянием.

13. [Суть] теории папизма: [в центре] папа [как] надчеловек. [Суть] теории протестантизма: [в центре] человек. [Христос сказал:] «Я есмь путь и истина и жизнь» (Ин. 14:6), а вы хотите найти путь помимо Него, и жизнь вечную – без Него. Христос пришёл как Богочеловек, чтобы решить проблему человека, а через него и всей твари. Человек – это всепроблема, её решает только Богочеловек. И проблему ума, – [ибо] «мы имеем ум Христов» (1Кор. 2:16), и проблему воли и совести – "мы имеем жизнь Христову, волю Христову». А где же мы? В Церкви, в Богочеловеке, Который остался в ней: «се, Я с вами во все дни до скончания века» (Мф. 28:20).

14. Каноничность, соборность Церкви [состоит] в кафолической и соборной вере, в вере «со всеми святыми» (Еф. 3:18). [Как свидетельствует преподобный] Максим Исповедник: «Господь сказал, что кафолическая Церковь есть правое и спасительное исповедание веры» (PG 90, 1189A).

15. Протестантизм – это примененный [на практике] и доведённый до [логического] конца папизм; [ибо в нём] всякий – папа сам для себя и сам по себе. Тот же принцип: «Человек – мера всех вещей», всюду то-же язычество: человекопоклонство, антрополатрия. Схоластическо-рационалистическая «вакханалия» на поприще веры Богочеловека. Отсюда столько сект – это всё, в сущности, породил папа своей антрополатрией, человекобожеством.

16. Богочеловек соединил Церковью все и вся, Своим человечеством – всё творение, Божеством – всё и вся, кроме греха, смерти и дьявола.

17. Европейский гуманизм в основе античеловечный: [он исходит из позиции, что нужно] убивать человека за его грех . Все [гуманисты] имеют одну папистско-протестантскую душу. Европейский человек через свой гуманизм дегенерирует в человечишку, нечеловека. Напротив, в Богочеловеческом гуманизме человек распростирается во все богочеловеческие свойства, так что и все его способности и состояния достигают своей богочеловеческой вечности через победу над смертью, грехом и дьяволом.

18. Церковь – наисложнейший организм – в неё входит всё во всех мирах. Богочеловеком охвачено всё – от Бога до атома. Всё в Боге, но, однако, не всё – Бог, ибо в Нём всё остаётся индивидуальным, оригинальным, своим: в существовании и в личности, прежде всего. Ибо личность – самая таинственная тайна после Бога. Богочеловек есть единственное правило, закон и цель, а человек – потенциальный богочеловек.

19. Сущность Церкви – экуменизм. Как мы удерживаем себя в Богочеловеческом организме Церкви? Святыми таинствами и святыми добродетелями, которые нас охристовляют и тем самым отроичевают, обожают, освящают. Апостолы творили чудеса Духом Святым, но «во имя Иисуса» (Деян. 3:6). Всё от Него, через Него, ибо Он человеческой природой весь связан с нами и ею держит нас в Своих Богочеловеческих объятиях. «Где двое или трое собраны во имя Моё, там Я посреди них» (Мф. 18:20).

20. Дух Святой – только в категории Богочеловечности, а не в категории человечности – [главной категории] всех гуманизмов. Апостол Павел говорит: «мы не себя проповедуем» (2 Кор. 4:5), но Господа – Богочеловека, [он пишет]: «Ни Кифа, ни я, ни Аполлос» [не являемся основанием Церкви, и уж тем более] ни Лютер, ни Кальвин – несравненно меньшие Кифы и Павла. Гуманистическое христианство – [собрание] ересей, псевдохристианство. Всякий гуманизм – ересь, а отец его – папизм, всеересь . Единственный выход [из тупика гуманизма]: «покаяние к познанию истины» (2 Тим. 2:25).

21. Проблема экуменизма предполагает [вопрос об] истинной Церкви, проблему Церкви – ответ на этот вопрос в то же время есть и ответ на [проблему] экуменизма. Пока человек не присоединится к Церкви, он остаётся гуманистически одиноким, втиснутым в узкие рамки человеческого, земного. А с Богочеловеком он становится небесноземным, богочеловеческим существом.

22. [Что такое] отколовшиеся части Церкви? То же самое, что отпавшие части человека.

23. Церковь [создана] для того, чтобы проповедовать спасение от греха, от зла, от смерти, от дьявола, [проповедовать] вечную жизнь, вечную истину, вечную справедливость. [А что касается] общественной [деятельности, в частности,] социальной помощи, [сказано]: «сие надлежало делать, и того не оставлять» (Мф. 23:23). Это, в действительности, есть лекарство от «непогрешимости», которая всегда демонического характера.

24. Соборнизирование – это смирение себя перед Богом, перед Пресвятой Богородицей, перед святыми, включение в «ум Христов» (1Кор. 2:16), дабы мы имели «те же мысли» (Фил. 2:2), были «единомысленны» (1 Пет. 3:8).

25. Новозаветный закон – всезакон, весь закон неба и земли, человека и ангела. Единственность жизни и единственность истины: одна истина от Бога до человека, одна любовь, одно добро. Бог – Тот же самый в этом и в том мире: Тот же любовью, истиной и добром для небесного и для земного мира. И Церковь одна, а не многие, – [это ясно провозглашает] Символ веры [словами «верую во единую… Церковь»].

26. Ходят к истине без покаяния. А согласно апостолу: покайтесь для «познания истины» (2 Тим. 2:25). «О, несмысленные Галаты, кто прельстил вас не покоряться истине?» (Гал. 3:1). Ходят к истине окольными путями, путём рационализма, а не путём веры, но Истина, которая есть Христос, даётся за веру, и Дух Святой принимается ради веры в Богочеловека и [посредством] той же веры: «через наставление в вере… получить обещанного Духа» (Гал, 3:2, 14). Не путём рассуждений, силлогизмов и умозаключений. А [ведь] ещё [при этом надо учесть человеческую] греховность. Вера есть самое совершенное новозаветно-апостольское познание, ибо «мы сыны Божии по вере во Христа Иисуса» (Гал. 3:6), и за эту веру Бог посылает Духа Святого в сердца наши.

27. Св. Синклитикия [говорит]: «почему ненавидишь человека, который причинил тебе нечто [злое]? Не он причинил, а диавол. Ненавидь болезнь, а не больного». Христианство есть «всеоружие» (Еф. 6:11), [способное] спасать от греха, не убивая грешника. Это величайшее чудо в истории.

28. Папизм – [такая же] ересь, как и арианство. Папизм есть многоглавая ересь. Св. Марк Эфесский [говорит, что] «еретик, и подлежит правилам о еретиках тот, кто хотя бы и немногим отступил от правой веры… латиняне суть еретики, и как еретиков мы отсекли их».

29. Этика [основывается] на святых таинствах – из них [происходят] святые добродетели, а всё это в Церкви, из Церкви, Церковью. [Она –] единый богочеловеческий организм, где всегда «все и во всем Христос» (Кол. 3:11). И всё это в каждом христианине, сотелесном Христову богочеловеческому телу – Церкви.

30. [Прп.] Агафон спокойно принял все оскорбления. Но когда ему сказали, что он «еретик», возразил: «те оскорбления я принял, потому что это полезно для моей души, а эту не принимаю, потому что быть еретиком значит быть отлучённым от Бога».

31. Священное Предание – это продолжение всех животворных Божественных сил в Церкви Христовой из века в век, из поколения в поколение. Одним словом: Священное Предание – весь Богочеловек, Который живёт в теле Церкви.

32. Молитва есть добродетель. Святой Савва на соборе в Жиче [сказал]: «Молитва Богу всегда для меня была высшим блаженством на земле». На [этом] соборе св. Савва также говорил всем, чтобы отвергали богомерзкие ереси, ибо «невозможно, не отвергнув то, что является злом, прилепиться к тому, что является добром». [Говорил и о том], чтобы с верою и покаянием отвратились от своих заблуждений, [приходя] к Православию. [Употреблял и слова] «латинская ересь».

33. Интеркоммунион [недопустим, поскольку] «один Господь, одна вера, одно крещение» (Еф. 4:4-5), [и] одна Евхаристия, ибо «мы многие одно тело, ибо все причащаемся от одного хлеба» (1 Кор. 10:16-17).

34. Рационализм – это главная болезнь Европы, европейского человека. Рационализм – это сердце, ум и совесть гуманизма всех видов, и сердце схоластики. Ибо схоластика и рационализм всё меряют «по человеку», а человек несравненно больше их всех, настолько же больше, насколько Богочеловек больше человека. Поэтому только Он лечит и спасает человека от гуманистической самости, узости, темницы, замкнутости на себе.

35. Св. Феодор Студит [учит]: «где вера, там и любовь, привлечённая Духом Святым… Добродетель от Бога и божественна, а порок от сатаны и сатанин. Те, кто избрали первую, те боги и Божьи, а те, кто избрали второй, те бесы и принадлежат сатане». «Христос вчера и сегодня и во веки Тот же» (Евр. 3:8), такова с Ним и Его Церковь.

36. Всякий православный христианин – вся Церковь в малом, весь Богочеловек в малом по благодати, ибо вера и спасение состоит в непрерывном опыте Господа Спасителя. «Верой вселился Христос в души ваши» (Еф. 3:17), «Все вы, во Христа крестившиеся, во Христа облеклись» (Гал. 3:27).

37. Папский, он же европейский гуманизм создал Европейский Вавилон, в котором убит Бог и всё божественное. Осталось и востребовано только одно: человеческое жертвоприношение . И самоубийство. Да, гуманизмы один за другим, один с другим и один другим убивают себя, совершая постепенное самоубийство. Всё завершается идолом нигилизма. А нигилизм есть не что иное, как созревший гуманизм, его идеал и его идол.

38. Европейский гуманизм «осваивает» весь материальный, видимый мир. Этим и ради этого он живёт, в этом – любая культура и цивилизация. А что имеет человек, [более ценное, чем] приобретение целого мира? «Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит?» (Мф. 16:26). Через это основное мерило нужно смотреть на всякое дело человеческое. Какая польза от всего этого, если человек этим и из-за этого губит душу, в которой есть все бессмертные и вечные блага, и радость, и смысл его бытия?

39. [Ныне происходит] кризис гуманистического христианства, европейский человек обанкротился, [равно как] и его евангелие, его христианство. [Истинное] Евангелие «не по человеку» (Гал. 1:11), но от Богочеловека, поэтому оно есть «вечное Евангелие» (Откр. 14:6). [Где нет его, там] дезинтеграция, атомизация, разобщённость, ибо зло всегда разобщает. Оно – сущность европейской культуры. Всюду и во всём «его величество человек», и притом европейский. Это эпицентр трагедии Европы, – папизма, протестантизма и прочих игрушек европейской культуры. [Каков же] выход? Покаяние перед Богочеловеком, т.е. Его Церковью. Вселенские соборы и всё и вся в ней.

40. Объединение «церквей» не самобытно, это обезьянье подражание «объединённым нациям». Какая легкомысленность, [ведь] в Церкви Богочеловек всё и вся, а в Объединённых Нациях – человек всё и вся. Объединение наций [произведено] механически, административно, политически.

41. Европа через папизм (равно как и протестантизм), проповедующий христианство без Христа Богочеловека, погубила все пять континентов. Она дробит христианство своими глупыми безбожными теориями. Папизм, просвещение, культура, философия, политика, – [во всём] гуманизм без Бога, [который] пожирает верблюда и отцеживает комара.

42. Все гуманизмы раздробили, атомизировали европейско-папистское общество, [сделали его] самолюбиво-сатанинским. [Ибо] самолюбец – сатана. «Кто не со Мной собирает, тот расточает» (Мф. 12:30) и душу, и общество, и человечество. [Только] любовь есть «совокупность совершенства» (Кол. 3:14).

43. [Что такое] рационализм? Ересь. Волюнтаризм? Ересь. Секуляризм – ересь, [которая низводит человека до] психической и соматической [деятельности]. Всё это фрагментирует человека. Ничто человеческое, тем более греховное, не может быть верховным мерилом во всех сферах человеческой жизни и сознания. Только очищенный, обоженный, свободный от страстей ум может быть мерилом, и то с Богочеловеком, [имея] Христов ум, Христову волю и Христову совесть. Без этого – как весь человек, так и его части, фрагменты, [пребывают] в бескрайней тьме. Всё, [что остаётся ему] – псевдознание. Отсюда псевдокультура и псевдохристианство, [ибо] ложно всё, что не [находится] в естественной связи с Богочеловеком. [Это] не некий абстрактный Бог, но исторический Богочеловек. А весь гуманизм [сводится к] обоготворению человека, т.е. антрополатрии. Это [можно видеть] в философии, в науке, в политике и во всех сферах человеческой деятельности. Отсюда распад везде и во всём. Ибо корень всего – религиозная антрополатрия, [источник которой] папизм.

44. «Теория ветвей» [несостоятельна, поскольку отделившиеся от Церкви сообщества суть] не [живые] ветви, но отломившиеся и иссыхающие. «Кто не пребудет во Мне, извергнется вон, как ветвь, и засохнет; а такие ветви собирают и бросают в огонь, и они сгорают» (Ин. 15:6). И [почему] только в XVI веке [Церковь вдруг] разветвилась? Значит, нет органической связи [между Церковью и отпавшими сообществами].

45. То, что «теория ветвей» и неевангельская, и бессмысленная, и неестественная, доказывается [словами Господа]: «Я есмь истинная виноградная лоза, а Отец Мой – виноградарь. Всякую у Меня ветвь, не приносящую плода, Он отсекает; и всякую, приносящую плод, очищает, чтобы более принесла плода… Как ветвь не может приносить плода сама собою, если не будет на лозе: так и вы, если не будете во Мне. Я есмь лоза, а вы ветви; кто пребывает во Мне, и Я в нем, тот приносит много плода… Кто не пребудет во Мне, извергнется вон» (Ин. 15:1-6). Всё – в личности Богочеловека Христа: «Я лоза, а вы – ветви», [так что] если отпадает человек от Него, то сохнет, вянет, умирает. Это, по сути, и произошло с папистами, протестантами и всеми остальными ересями и расколами.

46. Вся европейская культура [основывается] на человекобожии, человекопоклонстве. Такова вся христианская Европа, делающая человека мёртвым для обожения.

47. «Евангелие не по человеку» (Гал. 1:11) – ничто не по человеку, ни содержание, ни метод, всё по Богочеловеку, поэтому [Евангелие] несводимо к гуманизму и его методу.

48. Святые таинства и святые добродетели – Предание Православной Церкви. Крещение [есть] одновременно и святое таинство, и добродетель веры. Гуманизм не только ересь, но ересь, которая дегенерировала в атеизм, в отрицание не только учения [Его], но – Самого Богочеловека.

49. Общее впечатление от Уппсальской сессии Всемирного Совета Церквей – создание Вавилонской башни, сознательное и несознательное.

50. Человек как «мера всех вещей и явлений» и Богочеловек как мера всех вещей и явлений – в этом вся разница между христианским и дохристианским, нехристианским и внехристианским миром.

51. Две мировых войны – позор не только для людей, но и для камней Европы, а европейцы-псевдохристиане гордятся и хвалятся этим. О, стыд для дьявола и для ада, не говоря уже о так называемых христианах.

52. [Экуменисты объявляют] «диалог любви», но прежде него [необходим] «диалог истины». «Диалог любви» могут объявлять и бесы, но это будет диалог лжи. Диалог любви возможен только [если речь идёт о] истинствующей любви. Это та новозаветная богочеловеческая любовь, которая поражает грех, убивает смерть, уничтожает дьявола и тем спасает, обогочеловечивает, отроичевает человека.

53. Истина – сердце любви. Последователь Христа не может исповедовать ложь, «лгать ради любви», а мы бы лгали на Церковь, если бы сказали, что в ней не вся истина.

54. Вся история Церкви [показывает, что] святые отцы [были] «истинствующими в любви», ясно обращаясь к нам из [глубины] веков; каждый отец [вёл] диалог истины и любви в истине и к истине. Пример тому – святой Марк Эфесский, [у него мы видим] диалог истины и любви, ибо они единосущны в Церкви [и] в Евангелии.

55. [Западный] экуменизм в [своём] принципе соединения всех вер в «диалоге любви» [подразумевает], что это [произойдёт] без истины. Ибо вера – носитель истины, а любовь любит ради истины, которая освобождает от лжи. Новая, истинствующая любовь, [основанная на] Христе Богочеловеке, освобождает от греха, смерти, всякого зла и диавола. И она может быть вечной, потому что любит в человеке то, что вечно, первостепенно – истину.

56. Все ответы на вопросы экуменизма уже есть в соборности Церкви Христовой. В действительности экуменизм неестественен, нелогичен.

57. Для римокатоликов Церковь – не тело Богочеловека, но административно-государственная организация, юридическая, правовая, гуманистическая. Поэтому там и нет Церкви, но голая человеческая организация, управляемая монархом – Папой. Тут и дипломатия, и все атрибуты мира сего. Римокатолицизм и протестантизм [это просто] гуманистические общества.

58. Протестантизм – также всеересь вместе со своим родителем – папизмом. Несториане, равно как и иконоборцы – бледные привидения по сравнению с гуманистическим чудовищем протестантской ересьности. А учение их о спасении, о вере – безблагодатная и бесчеловечная ересь.

59. Экуменизм папский. [Необходимо сказать] о первенстве папы и о его непогрешимости, и о зле, причинённом [католиками] Восточной Церкви. Ересь общественного активизма или модернизации Церкви. Между тем Церковь – не мирская и социальная организация, но вечная литургия, вот что такое Церковь.

60. [Как возможен] интеркоммунион с такими всеересями и вселожью папского догмата? Он – сердце папизма, и душа, и око, и ухо, и жизнь, его рай и его ад. [На] Олимпе римопротестантской Европы [восседает] Зевс – непогрешимый папа. По сути, догмат о непогрешимости – ад римокатолицизма. Это всё обоготворённая демонская гордость, которая Архангела Светоносца превратила в диавола, а всё в нём и возле него – в ад. В том вседогмате – весь атеизм и все гуманизмы, которые постепенно ведут к нему. И привели за два Ватиканских собора. Так XIX и XX века стали иудиными веками, ибо Христос Богочеловек ими обезбогочеловечен и изгнан из Европы.

61. [Подлинный] экуменизм богочеловеческой соборности [состоит в том, чтобы] всем сердцем и всем существом [пребывать] в соборности богочеловеческой веры, единства, апостольства, святости, в соборности единого и единственного Тела Церкви, единой Главы Церкви, в соборности Священного Предания, в соборности всего богочеловеческого от начала до конца, от верха до низа. В богочеловеческой всецелостности, всекафоличности Церкви, её природе и истории, в единстве и единственности святых таинств и святых добродетелей. В богочеловеческой соборности [заключено] и богочеловеческое решение всех проблем истины и веры, всех добродетелей и всех мук людских во всех мирах. К этой богочеловеческой соборности призывает синаксарь VII Вселенского Собора, к этой всеспасительной вере апостолов и всех святых. Богочеловеческое единство людей и творения – это и есть Церковь, одно-единственное тело и одна-единственная Глава.

62. Богочеловек всегда Альфа и Омега, первый и последний, начало и завершение, – «дабы иметь Ему во всем первенство» (Кол. 1:18). Если так сделаем – то решены все проблемы.

63. Европейский гуманизм весь из папизма. Ибо [в папизме] всё Божие заменено человеческим. Это – вседогмат, необходимый и для папского государства на земле, и для рая папского, и для ада. Если это не так, то пусть Папа отречётся от этого догмата.

64. Метод Евангелия «не убивать грешника за грех» [папизм] заменил «святой инквизицией», от которой во все гуманизмы [проник] этический вседогмат «убивать грешника за грех». Разве не из этого все революции и политика? И такова «непогрешимость» Папы – верховного законодателя.

65. [Как учит об этике] Православие? «Добро, которое не совершается с добрым намерением, не есть добро» (прп. Симеон Новый Богослов). Папистская диктатура «святой инквизиции» через все гуманизмы источает ересь, ложь о Боге. Искажение истины есть ересь.

66. Церковь есть верховный судия и мерило, потому что она – Богочеловек Христос. Отсюда – «…скажи Церкви; а если и Церкви не послушает, то да будет он тебе, как язычник и мытарь» (Мф. 18:17). Церковью небо и земля соединены в один мир, [ведь] Богочеловек соединил в Себе Бога с человеком. Лжехристы говорят: «я Христос», «я Церковь», [создавая] ложные церкви (см. Мф. 24:5) [и] ложные экуменизмы. В папизме [Папа говорит]: «я Христос», а в протестантизме каждый [говорит:] «я Христос», [это] вульгаризированный папизм, [всё это] «лжехристы и лжепророки» (Мк. 13:22). «Проклят человек, который надеется на человека» (Иер. 17:5).

67. Богочеловек – не только «Начальник и Совершитель веры» (Евр. 12:2), Он Альфа и Омега, начало и конец, Он спасает мир и судит мир, судит его Евангелием спасения. Церковь есть последний судия и мерило, ибо она – Сам Богочеловек, поэтому врата ада и не могут её одолеть.

68. Европейский человек борется с Богочеловеком, и в этой борьбе он деградировал в псевдочеловека, хотел стать Надчеловеком, а превратился в недочеловека, человека-машину.

69. Европа [предалась] человекобожству, человекопоклонству, человекоидольству. Всё, чего не хотел Богочеловек, того хочет человекобог. Всё наоборот. [Против] Христа – Антихрист, [против] человека – антибогочеловек.

70. Почему хулят Христа безбожники Азии и Африки? Из-за европейских безверов и еретиков.

71. Все виды гуманизма ведут к атеизму. [Можно сказать, что] атеизм это завершающая стадия папизма. Через все гуманизмы, как свои порождения, он идёт в атеизм. Так завершается всякое человекобожство, [всякий] гуманизм, который живёт верой в человека как в Бога. Паполатрия есть человеколатрия. По сути, папизм это антропократия в одежде теократии.

72. «Цель оправдывает средства» – в этом весь папизм и его credo, [равно как и] весь коммунизм. Это приемлемо как для одного, так и для другого. Диктатура – их сердце… Гуманизм превращается в религию человеческих жертвоприношений, это его неминуемое завершение. Все они заменили Бога Христа, начав с Понтифекса Максимуса всех гуманизмов, «наместника Христа». [Так] Богочеловек [был] заменён человеком, который провозгласил себя богом.

73. Жизнь «со всеми святыми» (Еф. 3:18) – это богочеловеческая жизнь, в которой [заключена] соборность и вселенскость. Богочеловек – единственная экуменствующая сила, которая своей богочеловечностью держит в естественном всеэкуменизме всех и каждого членов Церкви, отроичивая их.

74. Коммунизм – чадо папизма, рождённое от незаконного брака «святой инквизиции» и безбожия. Отсюда связи Ватикана с коммунизмом. Для Ватикана это приемлемо, потому что в его основе – безбожное государство. Отсюда их союз, в силу сродства. [У обоих] тот же метод: убивать грешника за грех, или «святой» инквизицией, или коммунистической диктатурой насилия. Компромисс Ватикана, [был заключён] прежде всего, с дьяволом, а потом и с коммунизмом. Альянс «святой» и несвятой инквизиций. На словах они противники, а в делах – союзники.

75. Экуменическое движение – это дьявольская исповедь всех гуманизмов Европы, во главе с папизмом. Исповедь европейской, гуманистически-папистской, еретической культуры, философии, цивилизации. Самоубийственная исповедь, а нужна [исповедь в духе] покаяния.

76. Проблема экуменизма решена давно: самим Богочеловеком Христом и Церковью, особенно её соборностью и апостольностью. Решена и для арианского экуменизма, и для духоборческого, и для иконоборческого, и для папистского, и для протестантского, и для всех сопутствующих, имя же им – легион. И решена богочеловечески безгрешно и совершенно. Нет недоумений. Мы знаем истину, ибо имеем истину – Богочеловека Христа.

77. Апостольство, Богочеловечность, Троичность – если [кто-то] в чём-либо одном [из перечисленного] через ересь отпадает от Церкви, то теряет всё. Поэтому нет апостольского преемства ни во всеереси латинской, ни в продолжении папизма – протестантизме. [Там, где] всеересь – какие [могут быть] таинства? Не существуют, а если видимым образом существуют – пусты.

78. Какое антиевангельское, чисто антихристово отступление от Господа Христа, Который не имел, «где приклонить голову» (Мф. 8:20), [заключено в] превращении папистской «Церкви» в финансовое учреждение «Банка Духа Святого»! Этот позор ощутила бы даже комариная совесть. А Ватикан [ощущает ли]?

79. [Различие в] сотериологии: Богочеловек Духом Святым через святые таинства и святые добродетели объявил спасение людей. Папизм [полагает, что] спасение людей [происходит] механически, через декреты и индульгенции. [А] протестантизм весь в детерминистском понимании спасения, [которое будто бы совершается] автоматически.

80. Экуменизм. Мозаика [сложенная из] ересей и расколов. Иконостас заблуждений в храме высокоумия. Негош [справедливо писал]: «те наши братья западной веры, неверно покланяются и неверно меряют».

81. «Экуменизм – новая ересь», «никакой икономии в вопросах веры», «убили 800 000 сербов, ибо те не хотели перейти в римокатолицизм» ([выдержки из журнала] Ὀρθοδόξος τύπος, 15 (V) 1971).

82. Высокомерный тоталитаризм папизма – отец всех прочих тоталитаризмов, как с правой, так и с левой стороны, на всех поприщах человеческой деятельности. А когда вы спуститесь на дно этой лестницы, то найдёте её основание – сатанинскую гордыню.

83. Протестанты и бесчисленные сектанты не признают Пресвятую Богородицу: разве они не хуже Нестория и несториан? А провозгласили себя «Церковью». Многие не признают икон – разве это не новые иконоборцы? И разве к ним не относятся анафемы VII Вселенского Собора? Кто имеет право отменить Вселенские Соборы? Кто?

84. Святой Феодосий Великий (+529) [писал] о еретиках: «Мы не принимаем их догматы, но следуем законам ранних отцов. А тех, кто, помимо этих [святоотеческих законов] принял и хранит иные догматы и законы, мы благочестиво отвергаем и предаём анафеме, и хиротонию от еретиков не примем ни за какую цену. А если бы кто-то захотел на нас нечто наложить [в качестве наказания] за это, то мы призываем Бога в свидетели, что будем сопротивляться даже до крови». Все точно изъяснено.

85. [То, что] filioque есть ересь, [показывают] Соборы и отцы всех святых семи вселенских соборов. Св. Феодор Студит [говорит, что нельзя] судить об истине по величине [числа приверженцев].

86. Св. Афанасий Афонский [свидетельствует, что] «от истинной веры бегут все демоны».

87. Заключение [книги]. Где мы? Всегда перед раем и адом, перед Богом и дьяволом. Ибо где бы ни был человек, каким путём бы ни шёл, он определённо идёт или к Богу, или к дьяволу.

88. А [что есть] Церковь Христова, Церковь Православная? Единственный рай на земле, ибо единственный Богочеловек в ней, а всё вне её – или ад, или преддверие ада; для человека только Богочеловек – единственный рай, а без Него он всегда в окрестностях ада, хотя и не в самом аду. Человек есть человек только в Богочеловеке и с Богочеловеком, и тем [становится] богом по благодати, а вне Его – всегда кандидат для диаволочеловека. Да, или богочеловек, или диаволочеловек, третьего в нашем мире нет.

89. Вне Церкви – ничего истинного, ни в любви, ни в добре, главное: «да не будет любовь ваша ложна» (Рим. 12:9). [Сравните] высокоумие Запада [и] смиренноумие Востока. Святой [Иоанн] Златоуст – лекарство от всех бесов.

90. Господь Иисус – всё и вся для человека, его души, сердца, совести, ума, тела – всецелого человеческого бытия. И это [если мы понимаем] Богочеловека как Церковь, ибо в ней одной человек [достигает] совершенного единства с Богом, источником вечной Истины, вечной Любви, вечной Жизни, вечной Радости и Блаженства. Только в Богочеловеке, т.е. в Его Теле – Церкви, – человек постигает все совершенства своего бытия.

91. В человеческом мире одна лишь Церковь сильнее всех грехов, всех смертей и всех бесов, которые окружили весь род людской, поскольку Церковь есть Богочеловек Христос, она и сильна против всех этих врагов, и непобедима, врата ада и весь ад не может одолеть её. «Врата ада» – это все соработники и хранители ада, которые берегут царство зла, чтобы никто не разорил его. [Святой Иоанн Златоуст говорит, что] «нет ничего сильнее Церкви», ибо никто из тварных существ не сильнее Богочеловека и того человека, [который] в Богочеловеке.

92. Поскольку Церковь – воплощённый Бог, Вторая Ипостась Святой Троицы, она непобедима, так что все силы ада, т.е. все бесы, все смерти, все грехи, не могут одолеть её. Христос – единственное имя, которым спасается человек (см. Деян. 4:11-12). Богочеловеком Церковь – верховный и единственный Судия на Страшном Суде, он принадлежит ей.

93. Завершить [книгу следует] синаксарем VII Вселенского Собора. Соборностью, которая в Богочеловеке и Богочеловеком: только такой экуменизм может спасти от «второй смерти», первой смертью уже умерли через папизм и прочие гуманизмы. Спастись можно только возвращением к Богочеловеку через всеусердное и всестороннее покаяние, и усвоение православной веры святых апостолов, святых отцов, святых вселенских соборов. Поэтому всё это мы завершим боговдохновенным благовестием святого VII Вселенского Собора.

Философские пропасти

Преподобный Иустин (Попович)

Издательский Совет Русской Православной Церкви, 2005 год

Набрано без примечаний.

От редактора

Архимандрит Иустин (Попович) (1894-1979) – один из величайших деятелей Сербской Православной Церкви ХХ века, в 1993 году прославленный в лике местночтимых святых и глубоко почитаемый на православных Балканах. Отец Иустин пришел в этот мир и ушел из него в один день – 25 марта (7 апреля), в праздник Благовещения Пресвятой Богородицы.

Отец Иустин долгие годы занимался преподавательской деятельностью в духовных семинариях Югославии и на богословском факультете Белградского университета. В 1948 году он удалился в монастырь Челие (западная Сербия), где до конца жизни занимался творческой, переводческой и издательской деятельностью.

Архимандрит Иустин оставил после себя богатейшее богословское, философское и агиографическое наследие, основу которого составляют трехтомная "Догматика Православной Церкви, или Православная философия истины" (1932 – 1978) и "Жития святых" в двенадцати томах (1972 – 1978). Ему принадлежит также целый ряд крупных научных исследований и философских произведений: "Проблема личности и сознания по святому Макарию Египетскому" (докторская диссертация, 1926), "Философия и религия Ф.М. Достоевского" (1923), "Прогресс в мельнице смерти" (1933), "Начальное богословие" (1939), "Достоевский в Европе и славянстве" (1940), "Святосаввие как философия жизни" (1953), "Философские пропасти" (1957), "Человек и Богочеловек" (1969), "Православная Церковь и экуменизм" (1974); ряд неизданных толкований на Священное Писание (Евангелие от Матфея и Иоанна, послания св. апостола Павла, св. Иоанна Богослова) и переводов богослужебных текстов на сербский язык, используемый Сербской Церковью (Св. Литургия, Требник, Молитвослов и пр.). Многие работы архимандрита Иустина переведены на греческий, французский и русский языки.

"Философские пропасти"- это сборник философских очерков, соединяющих в себе черты проповеди, притчи и научного исследования и исполненных сильным лирическим началом. Эти очерки воспроизводят путь человеческой мысли, пытающейся постигнуть устройство мира, смысл жизни и смерти, "разбивающейся в скалах" гуманистической философии и находящей покой в философии православной. Лирическое по жанру, это произведение поэтично, образно, насыщенно развернутыми метафорами и художественно по языку.

В целях сохранения образной культуры текста, язык и стиль перевода максимально приближен к оригиналу и по возможности отражает синтаксическое и лексическое своеобразие сербского текста (сохранены авторские лексические новообразования, окказиональная сочетаемость и формообразование), за исключением цитируемых текстов. Фрагменты Священного Писания, которые в авторском тексте, как правило, передаются по-сербски, в настоящем издании приводятся в церковнославянском переводе. Разрывы в цитатах из Священного Писания помечаются многоточием, в том числе в тех случаях, когда в оригинале они даются сплошным текстом. Если цитаты из творений святых отцов в тексте оригинала заключены в кавычки и перевод архимандрита Иустина с греческого языка на сербский не имеет значительных расхождений с русским переводом, то эти фрагменты приводятся согласно русскому переводу. В противном случае в основном тексте сохраняется авторский вариант, а текст русского перевода дается в примечании. Цитаты из русскоязычных авторов приводятся в оригинальном варианте, а из иностранных – в обратном переводе с сербского (кроме специально оговоренных случаев). В тексте перевода сохраняется авторское написание прописных-строчных букв. Дополнительные примечания составлены переводчиком и редактором (см. соответствующие пометы). Информация, принадлежащая редакторам и включенная в текст авторского примечания, заключена в квадратные скобки.

… В настоящую книгу включено послесловие к сербскому изданию 1987 г., написанное учеником архимандрита Иустина, епископом Банатским (ныне Черногорским) Амфилохием.

Е.И. Якушина

От издателя

По словам самого автора, блаженной памяти отца Иустина, сборник " "Философские пропасти" составлен в период между двумя мировыми войнами в некоторые дни и ночи". Опубликованный впервые в 1957 году в издании библиотеки "Свечаник", как остро востребованный, он скоро стал малодоступным широкой читательской среде. Публикуя его вновь, мы уверены, что эти статьи и сегодня не менее актуальны, чем в то время, когда были написаны; более того, мы уверены, что они стали гораздо актуальнее и ближе современному читателю, чем читателю вчерашнему; мы убеждены, что и в будущем они будут востребованы гораздо более, чем сегодня.

Не только язык и стиль, которыми эта книга написана, причины ее нестареющей новизны. Основная причина в ее содержании: в бытийной, непосредственной ожесточенной борьбе с вечными "проклятыми" вопросами смысла человека, его сознания, действительности мира, времени и пространства. В самом деле, отец Иустин в своих "Философских пропастях" исповедуется небу и земле: исповедует свой человеческий трагизм, "радости и горести" своей мысли и ощущения, свои "скорби и желания", свою пламенную веру в Христа Богочеловека. Зажигая свою неугасимую лампаду перед Его чудесным Ликом, он непрестанно в нее доливал вместо масла, по собственному его признанию, свою кровь, каплю за каплей, кровь из своего сердца, взволнованного тайной Его миров!

Сам автор, в действительности, - это та самая "серна в потерянном рае", в чье сердце "кто-то собрал всю тоску из всех миров", и так появилось "вселенское чувство скорби". Для него нет ничего более непонятного, чем наш "мыслящий человек", который в большинстве случаев напоминает ему "шелкопряда, что ревниво прячется в свой кокон", человека "недалеких, сухих мыслей, который весь зарылся в кору этой планеты, как клещ в овечью шерсть". И ничего не видит, кроме этой коры. "А над ним пылают бесчисленные светила… грохочут бесчисленные миры". Окаменевший перед человеческим трагизмом и злом, ошеломленный Тайной, распаленный верою в живого Христа, таким был и таковым остался Иустин Челийский – один из самых оригинальных философов, что когда-либо писали на сербском языке…

Наш народ породил много умных, великих и даже святых людей. Среди них, особенно в новое время, исключительное место, которое никто из здравомыслящих людей не может оспорить, занимают трое. Это три пустынножителя: Цетиньский, Охридский и Челийский. Владыка Петр II Негош, Владыка Николай (Велимирович) и отец Иустин. Исключительность и неповторимость этой богомудрой троицы состоит преимущественно в том, что каждый из них, по-своему, соединил в себе философа, богослова и поэта. Такой сплав – редчайший, но и самый благоуханный цветок, что приносит земля. Соединить в себе философа, богослова и поэта – значит осознать глубину бытия и твари, опытно встретиться с Тайной, на которой почивают все существа и вещи и к чьей полноте стремятся; перелить это знание и этот опыт в самое образцовое, самое красивое человеческое слово – поэтическое. "Философские пропасти" - это неоспоримое доказательство наличия этого тройственного соединения в вулканической и богопламенной душе и христолюбивом сердце отца Иустина.

А кто знал его, тот знает, что эта вулканическая богопламенность и детское христолюбие не покидало его до последнего вздоха. Все в нем было до последнего дыхания живо и мудролюбиво, по-детски открыто и исполнено восторга перед всяким новым открытием и Божиим чудом: в цветке, в глазах, в человеке, и в мире. Вспоминаю, как он, уже на закате своей земной жизни, провожая Комнена Бечировича и указывая на цветы, посаженные рукою смиренной монахини, сказал: "Брат Комнен, захвати с собою взглядом своим эту красоту, в Париже этого нет…" Его родственник, поэт Матия Бечкович, рассказывает о своей первой встрече с ним: "Он сказал нам: "Болен я, тяжело мне Вас принять", - Но он все же пришел. Я ждал, что вынесут его на носилках, а он, как пламя, продвигался к нам через траву…" Осенью, перед его кончиной, мы (о. Афанасий и автор этих строк) разговаривали с ним перед монастырским двором о многих вещах, в том числе и о философии. Он внимательно, по-детски любознательно слушая, встревожено произнес: "Вот, я бы был каким-нибудь взбалмошным философом, вроде слабоумного и тоскливого Ницше, если бы не встретил Господа Христа моего!.." И зарыдал, и из его, как небо, голубых, чистых глаз потекли два потока слез. Таким же трепетным и живым остался он и на своем смертном одре, но уже охваченный "миром, что превосходит разум", и сияя небесным светом…

Епископ Банатский Амфилохий (Радович)

ФИЛОСОФСКИЕ ПРОПАСТИ

Митрополит Антоний (Храповицкий) среди карпаторусских семинаристов - крайний слева в нижнем ряду преп. Архим. Иустин (Попович).

Лекція, прочитанная въ г. Бѣлградѣ на торжественномъ собраніи, посвященномъ памяти блаженнопочившаго митрополита Антонія сербскимъ богословомъ д-ромъ богословія архимандритомъ Іустиномъ Поповичемъ, въ то время состоявшемъ профессоромъ догматическаго богословія богословскаго факультета Бѣлградскаго университета.

Я нахожусь въ положеніи муравья, который долженъ говорить о полетахъ орла. Можетъ ли муравей слѣдовать за орломъ на его стезяхъ. Нѣтъ! Однако, возможно, чтобы онъ изъ своей муравьиной перспективы восхищался парящимъ въ небѣ орломъ и отъ волненія замиралъ въ сладостномъ восхищеніи.

Поэтому и я хочу своимъ муравьинымъ языкомъ пролепетать нѣчто — нѣчто отъ своихъ наблюденій, а васъ прошу простите муравью, что онъ дерзнулъ говорить объ орлѣ Православія. О! я твердо убѣжденъ въ томъ, что я не имѣю ни умѣнья ни возможности объяснить тайну чудесной личности блаженнаго митрополита Антонія, но одно я умѣю и могу — съ молитвеннымъ восхищеніемъ и благочестивымъ почитаніемъ преклониться передъ чудесами его безграничной любви ко Христу и благодатнаго человѣколюбія.

Въ чемъ тайна блаженнаго митрополита Антонія? — Въ безграничной любви его ко Христу. Раскройте любую его мысль, или чувство, или желаніе, или дѣло: — вездѣ вы най/с. 2/дете, какъ творческую силу — его безмѣрную любовь ко Христу. Онъ жилъ и дѣйствоваль Господомъ Христомъ, поэтому все, что принадлежитъ ему, можно привести къ Богочеловѣку. Его біографія — это Евангеліе, возобновленное въ маломъ. Въ дѣйствительности существуетъ въ мірѣ только одна біографія, которая имѣетъ вѣчную цѣнность — это біографія Богочеловѣка — Христа; а человѣческія біографіи цѣнны постолько, посколько онѣ въ ней и отъ нея. Блаженный митрополитъ Антоній весъ въ ней и весь отъ нея. Христоносецъ, онъ, по слѣдамъ великаго Апостола, ничего не хотѣлъ знать между нами кромѣ Господа Христа и Его распятаго (ср. 1 Кор. 2, 2). Поэтому тайна его необычайной личности вросла въ тайну личности Богочеловѣка и развѣтвляется во всей ея безконечности.

Обращенная къ міру безграничная любовь ко Христу митрополита Антонія обнаружилась, какъ благодатное человѣколюбіе. Его трогательное человѣколюбіе ничто иное, какъ его молитвенная любовь ко Христу, распространенная на людей. Онъ безгранично человѣколюбивъ, потому что безгранично христолюбивъ. Для своего неустаннаго человѣколюбія онъ черпалъ силы изъ своего неустаннаго христолюбія. Божественный Человѣколюбецъ училъ его истинному человѣколюбію и давалъ ему благодатныя силы, чтобы онъ могъ устоять въ немъ цѣною многихъ страданій. Онъ любилъ человѣка и при его грѣхахъ; онъ никогда не отождествлялъ грѣха съ грѣшникомъ; онъ осуждалъ грѣхъ, но миловалъ грѣшника. Въ своей любви къ человѣку онъ никогда не терялъ силъ, никогда не ослабѣвалъ, потому что онъ любилъ человѣка Христомъ и во Христѣ. Невозможно по евангельски истинно и постоянно любить людей, если Богъ не дастъ намъ благодатной силы и благодатной любви. Человѣческая любовь къ людямъ быстро увядаетъ, если она не питается Богомъ. Истинное человѣколюбіе возможно только черезъ истинное боголюбіе. Новозавѣтная истина: каково боголюбіе — таково и человѣколюбіе. Этому насъ учитъ Самъ Божественный Спаситель, дѣлая вторую зависимой отъ первой. Болѣе того, Господь всѣ Свои божественныя заповѣди свелъ къ двумъ: къ заповѣди о любви къ Богу и къ заповѣди о любви къ человѣку. Поэтому Онъ и возгласилъ: на этихъ двухъ заповѣдяхъ утверждается весь законъ и пророки (Матѳ. 22, 40). То, что относится къ Пророкамъ, Апостоламъ и Мученикамъ, то относится и къ нашему великому христолюбцу и человѣколюбцу — блаженному митрополиту Антонію, такъ какъ онъ весь, всей своей личностью, утверждается на этихъ двухъ заповѣдяхъ.

Евангельское христолюбіе съ естественной необходимостью проявляется какъ благодатное человѣколюбіе. Одна/с. 3/ко, какими силами христолюбіе и человѣколюбіе утверждаются и поддерживаются въ сердцѣ человѣка? Молитвой, постомъ, милосердіемъ, кротостью, смиреніемъ, цѣломудріемъ, терпѣніемъ. Евангельскія добродѣтели питаютъ одна другую, живутъ одна въ другой, укрѣпляются одна при помощи другой. Свидѣтели этому святые Апостолы, святые Отцы, святые Подвижники. Вмѣстѣ съ ними свидѣтель этому и великій подвижникъ нашихъ дней блаженный митрополитъ Антоній, такъ какъ онъ былъ неутомимъ и неисчерпаемъ въ своемъ христолюбіи и въ благодатномъ человѣколюбіи, потому что былъ неутомимымъ и постояннымъ въ молитвѣ, въ постѣ, въ терпѣніи, въ милосердіи, въ кротости, въ смиреніи, въ цѣломудріи. Любовь къ Господу обнаруживается исполненіемъ Его заповѣдей (Іоан. 14, 21; 15, 10). Это единственный признакъ, по которому почитатель Христа отличается отъ остальныхъ людей. Подвизаясь неустанно евангельскими подвигами, христоревностный митрополитъ изваялъ изъ себя личность чудесную и огромную, которая напоминаетъ святыхъ Отцовъ.

Не должно заблуждаться, блаженнопочившій Митрополитъ исключительное святоотеческое явленіе въ наше время. Черезъ нашъ бурный вѣкъ онъ прошелъ евангельски кротко и апостольски безстрашно, какъ черезъ четвертый вѣкъ прошли великіе Отцы Церкви: Аѳанасій, Василій, Григорій. Смотря на него, я говорилъ самъ себѣ: да, дѣйствительно и теперь можно жить святоотечески, дѣйствительно и теперь можно быть святоотечески смиреннымъ и безстрашнымъ, дѣйствительно и теперь можно епископствовать святоотечески. Откуда же это? Оттуда, что Господь Іисусъ Христосъ вчера и сегодня Тотъ же самый и во вѣки; также та же самая человѣческая природа остается отъ Адама и до сегодняшняго дня. Отцы Церкви различаются отъ насъ не природой, но волею. Чтобы уподобиться имъ, намъ необходимо, по словамъ св. Серафима Саровскаго, два качества: рѣшимость и усиліе воли. Все та же тайна проходитъ черезъ евангельскихъ героевъ: тайна Іисусова. Она безостановочно протекаетъ черезъ апостольство Апостоловъ, черезъ мученичество Мучениковъ, черезъ подвижничество Подвижниковъ. Должно сказать больше: она непрерывно протекаетъ черезъ Православную Церковь, черезъ ея святость, вселенскость, апостольство и единственность. Эта же святая тайна преемственно продолжается съ исключительной силой и черезъ святоотеческую личность блаженнаго митрополита Антонія. Онъ всѣмъ своимъ существомъ выросъ изъ святыхъ Отцовъ. Оттуда такая трогательная его любовь къ святымъ Отцамъ: онъ не могъ говорить о нихъ безъ умиленія и слезъ. Поэтому и его личность, его жизнь, его труды могутъ быть объ/с. 4/яснены святыми Отцами. Святые Отцы — его родители, его учители, его воспитатели, его вожди. Они научили его святости, они воодушевили его на подвижничество, они дали ему вселенское чувство и православное сознаніе. Неустанно подвизаясь святоотеческими подвигами, онъ евангельскую любовь, и кротость, и смиреніе, и милосердіе претворилъ въ свою привычку, въ свою природу. Претворить же Евангеліе въ свою природу — это и есть смыслъ человѣческаго существованія въ этомъ мірѣ. Въ этомъ блаженный митрополитъ незамѣнимый учитель и вождь. Пріобрѣтя подвигами евангельскую сострадательную любовь къ людямъ, онъ жилъ ею и творилъ ею. Въ этомъ была его чудотворная сила, его чудотворное могущество.

Господа, онъ чудотворецъ! Своимъ трогательнымъ человѣколюбіемъ онъ творилъ чудеса съ человѣческими душами. Развѣ не чудо воскресить мертвую душу для евангельской вѣры, для евангельскаго смиренія, для евангельской жизни во Христѣ! Да, чудо; и это большее чудо нежели воскресить мертвеца изъ гроба, или переставлять горы. И такихъ чудесъ Митрополита имѣется много-премного. Кто изъ васъ не переживалъ такого чуда въ общеніи съ нимъ? Какъ никто, онъ умѣлъ молитвенно и кротко войти въ вашу душу и вокресить ее изъ грѣховной мертвенности. И еще онъ незамѣтно овладѣвалъ ею. Какимъ способомъ? Сострадательной любовью. Владѣть же душами людей смиренномудренной любовью и есть путь евангельскій, путь апостольскій, путь святоотеческій, путь православный. Всякое господство надъ людьми и владѣніе ими не любовью не есть евангельское, ни святоотеческое, ни православное, но есть неевангельское, папистическое, инкивизиторское.

Ставъ черезъ евангельскіе подвиги близкимъ къ Богу, блаженный Митрополитъ всѣхъ привлекалъ къ Богу, воодушевлялъ на евангельскіе подвиги, такъ какъ, чѣмъ ближе человѣкъ къ Богу, тѣмъ ближе онъ и къ людямъ. Когда магнитъ благодати могущественно влечетъ душу въ горніе міры, тогда человѣкъ превращается въ молитвенную стрѣлу, которая молніеносно проходитъ пространства и вѣка. Громъ благодати ударяетъ въ сердцѣ лишь по многихъ подвигахъ и трудахъ и наполняетъ душу чудотворной любовью и святостью. Такой громъ ударилъ въ христоревностное сердцѣ смиреннаго Митрополита и онъ силой сострадательной любви евангельски привлекалъ людей къ себѣ, или лучше сказать: ко Христу въ себѣ. Благодатными подвигами онъ претворилъ свое сердце въ храмъ Святаго Духа и на немъ самомъ исполнилось слово, сказанное имъ на своей хиротоніи: первая и главная задача пастыря состоитъ въ томъ, чтобы онъ въ /с. 5/ своемъ сердцѣ всегда пріуготовлялъ храмъ Духу Святому черезъ духовные подвиги.

Тайна личности митрополита Антонія — тайна всѣхъ великихъ монаховъ. Здѣсь человѣкъ отрекается отъ себя ради Христа для того, чтобы черезъ Христа вновь соединиться съ собой; отрекается міра ради Христа для того, чтобы черезъ Христа вновь соединиться съ міромъ; отрекается отъ людей ради Христа для того, чтобы черезъ Христа вновь соединиться съ людьми. Нѣтъ ничего болѣе страшнаго для человѣка, чѣмъ быть непосредственно съ самимъ собой; и ничего нѣтъ непріятнѣе для человѣка, чѣмъ быть непосредственно съ людьми; и ничего нѣтъ печальнѣе для человѣка, чѣмъ быть непосредственно съ міромъ. Только, когда человѣкъ приметъ Господа Христа, какъ Посредника между собой и людьми, между собой и міромъ, между собой и самимъ собой, тогда его печаль претворяется въ радость, отчаяніе въ восхищеніе и смерть въ безсмертіе; тогда горькая тайна міра претворяется въ сладкую тайну Божію. Поэтому въ душѣ человѣка создается молитвенное отношеніе не только къ Богу, но и по отношенію къ многострадальной твари. Поэтому Христовъ человѣкъ долженъ быть воодушевленный молитвенникъ. Таковъ былъ блаженный Митрополитъ. Вездѣ онъ былъ въ молитвенномъ настроеніи и къ Богу, и къ людямъ, и къ міру.

Умиленный сострадательной любовью къ міру, нашъ святой Владыка получилъ отъ Бога даръ слезъ. Онъ плакалъ отъ умиленія, плакалъ отъ печали, плакалъ отъ радости. Этотъ міръ полонъ причинъ для плача и скорби. Всегда молитвенно настроенный, блаженный Владыка особенно лилъ слезы, совершая святую литургію. А когда приходилось ему въ проповѣди коснуться нѣкоей евангельской притчи или событія слезы его душили и спазмы задерживали теченіе рѣчи. Въ своей всеобъемлющей сострадательной любви онъ плакалъ за насъ и вмѣсто насъ, плакалъ за всѣхъ и за вся и тѣмъ привтекалъ ко Христу, Христу порабощалъ. Въ этомъ отношеніи онъ много былъ похожъ на великихъ и святыхъ печальниковъ человѣческаго рода: Ефрема Сирина, Исаака Сирина, Симеона Новаго Богослова.

Въ новѣйшее время никто не оказалъ такого сильнаго вліянія на православную мысль, какъ блаженный митрополитъ Антоній. Онъ православную мысль перевелъ со схоластическо-раціоналистическаго пути на благодатно-подвижническій путь. Онъ непобѣдимо показалъ и доказалъ, что сила и безсмертіе православной мысли въ святоотечествѣ. Только Святители — дѣйствительные просвѣтители и тѣмъ и дѣйствительные богословы. Вѣдь они опытно переживали евангельскія истины, какъ существо своей жизни и мышле/с. 6/нія. Всѣ же догматическія истины даны намъ для того, чтобы мы претворили ихъ въ жизнь и въ духъ нашего духа, такъ какъ онѣ, по словамъ Спасителя, духъ, истина и жизнь. Поэтому богомудрый Владыка писалъ: «Истина Божія постигается не иначе, чѣмъ путемъ постепеннаго усовершенствованія въ вѣрѣ и добродѣтели. Поэтому это познаніе по существу связано съ нашимъ внутреннимъ перерожденіемъ съ совлеченіемъ ветхаго человѣка и съ облеченіемъ въ новаго» (Кол. 3, 9) .

Съ безсмертнымъ Хомяковымъ нашъ святой Владыка оживилъ святоотеческое богословіе и показалъ, что Православіе является Православіемъ только святоотеческой святостью и апостольствомъ. Ничто такъ не чуждо Православію, какъ безжизненный схоластизмъ и ледяной раціонализмъ. Православіе прежде всего и больше всего благодатная жизнь и опытъ, а черезъ это благодатное богопознаніе и благодатное человѣкопознаніе. Православная Церковь охватываетъ всю жизнь во всей ея сложности, только въ ней нѣтъ мѣста для злобы и грѣха. Святой Владыка пишетъ: «Церковь обнимаетъ собой всѣ стороны человѣческой жизни, только злоба и грѣхъ ею не вмѣщаются. Вся наша жизнь должна быть продолженіемъ тѣхъ богослужебныхъ молитвъ, которыя всѣмъ намъ такъ дóроги» .

Только молитвенная жизнь въ Богѣ даетъ правильное мышленіе о Богѣ. Эту великую истину Православія блаженный Владыка позналъ въ молитвенномъ единеніи со всѣми святыми. И вмѣстѣ съ ними пережилъ въ себѣ, какъ свой собственный опытъ, вселенскій опытъ, — чувство и сознаніе Церкви — превосходящую все любовь Христову. (ср. Ефес. 3, 18-19). Да, только великій монахъ можетъ стать великимъ іерархомъ, такъ какъ великій монахъ при помощи благодати Божіей можетъ совладать со своими страстями и богомудро владѣть своею душою. Это даетъ ему силу и могущество, и умѣнье и любовь, и право евангельски владѣть человѣческими душами. «Сущность христіанства, — говоритъ нашъ великій Іерархъ и великій монахъ, — есть отреченіе отъ житейскихъ наслажденій; оно замѣчается въ стремленіи къ чистотѣ, въ готовности страдать за истину, въ достиженіи чувства постоянной любви къ Богу и къ людямъ и въ прощеніи врагамъ обидъ» . «Постоять за истину невозможно безъ /с. 7/ скорбей и лишеній» .

Въ Православіи и теперь имѣетъ полную силу все то, что было во времена св. Григорія Богослова, который предписываетъ: «Надо сперва очистить себя, а затѣмъ очищать другихъ, надо сперва себя наполнить мудростію, а затѣмъ другихъ учить мудрости, надо сперва самому стать свѣтомъ, а затѣмъ уже другихъ просвѣщать, надо сперва себя приблизить къ Богу, а затѣмъ и другихъ приближать, нужно прежде всего освятить себя, а затѣмъ уже и другихъ освящать» .

А нашъ блаженный Владыка пишеть о себѣ. «Мое учебное дѣланіе не было системой по строго опредѣленнымъ принципамъ, — это была самая внутренняя жизнь моя, это было самое дыханіе моей духовной жизни, это было мое хожденіе передъ Богомъ, низведеніе и созерцаніе Его всесильной» благодати» . То, что святой Владыка сказалъ о своемъ другѣ, епископѣ Михаилѣ, прежде всего относится къ нему самому: «То былъ духъ великій, духъ апостольскій, который простирался далеко за предѣлы своей личной жизни и въ стремительномъ порывѣ любви и состраданія желалъ всѣхъ людей, всю вселенную охватить собою и, очищая всѣхъ молитвеннымъ пламенемъ, вознести ко Христу. Поистинѣ, преосвященный Михаилъ былъ однимъ изъ тѣхъ немногихъ людей, которые едва замѣчаютъ окружающую внѣшнюю дѣйствительность жизни и, обращаясь среди нея, исполняя дѣла своего званія, на самомъ дѣлѣ бываютъ заняты всегда одною мыслію, однимъ чувствомъ, скорбью за грѣшный міръ, пламеннымъ желаніемъ общаго спасенія и блага, которые желаютъ «всѣмъ быти вся, да всяко нѣкія спасутъ». Это тѣ избранные сосуды, которые вмѣстѣ съ Христомъ могли бы сказать: «Огня пріидохъ воврещи на землю, и что хочу, аще уже возгорѣся» (Лук. 12, 49). Это тѣ, которые, скорбя о людскихъ порокахъ, о неправдѣ и нестроеніяхъ церковныхъ, взываютъ въ сердцѣ своемъ: «жалость дому Твоему снѣде Мя» (Іоан. 2, 17) и потому могутъ повторить о себѣ слова божественнаго Павла: «свидѣтельствуюсь совѣстью моею, что я всякій день умираю» (1 Кор. 15, 31)» . Идеалъ пастыря, который великій іерархъ изображаетъ, нашелъ свое полное осуществленіе въ немъ самомъ: пастырское служеніе состоитъ въ полномъ сліяніи пастырской души съ нравственной жизнью каждаго человѣка, въ пережи/с. 8/ваніи сострадательной любовью нравственной жизни, нравственной борьбы своей паствы, въ скорбяхъ о грѣхахъ своей паствы, какъ о своихъ личныхъ грѣхахъ, въ молитвахъ за свою паству . Для такого пастырскаго подвига даетъ силы и возможность Самъ Пастыреначальникъ — Господь Христосъ.

II.

Подвижническая личность блаженнаго митрополита Антонія имѣетъ огромное значеніе для всего православного міра. Чѣмъ именно? Тѣмъ, что онъ — единственное святоотеческое явленіе въ наши дни и что онъ святоотечески воспринялъ вселенскость Православія. Основаніе его жизни и трудовъ было Православіе прежде всего и надъ всѣмъ. Ему одинаково были близки и дороги и православные Сирійцы, и православные Греки, и православные Болгары, и православные Румыны, и православные Сербы. Въ его огромной душѣ находилось мѣсто для всѣхъ православныхъ. И онъ всѣхъ привлекалъ своей безграничной любовію. Для всѣхъ онъ былъ всѣмъ, чтобы спасти по крайней мѣрѣ нѣкоторыхъ. Апостольская и православная истина: народъ имѣетъ цѣнность только черезъ Православіе и въ Православіи. Безъ этого народъ — безъ вѣчной цѣнности. Или больше: народъ безъ Православія ничто другое, какъ только вереница ходячихъ труповъ. Никто изъ нашихъ современниковъ такъ евангельски, такъ святоотечески, такъ православно не воспринялъ соотношеніе Православія къ народностямъ, какъ нашъ святой владыка митрополитъ Антоній. Народъ существуетъ для того, чтобы онъ былъ освященъ и просвѣщенъ вѣчной истиной и вѣчной жизнью Православія. То, что велико и вѣчно во всякомъ народѣ, — это Православіе и въ немъ Господь Христосъ.

Россія велика Православіемъ — это основное положеніе великаго Іерарха русской земли. Православіе самая высшая цѣнность Россіи, единственный смыслъ Россіи, возвышеннѣйшая ея миссія; Россія вѣчна Православіемъ. То, что Достоевскій о Россіи и о Православіи пророчествовалъ, то нашъ великій святитель внутри Церкви осуществлялъ. Тайна и сила Россіи въ Православіи. Въ этомъ тайна и сила всего православнаго Славянства. «Идея вселенской церкви» Достоевскаго обрѣла въ святомъ Митрополитѣ своего геніальнаго осуществителя. Изъ вселенскаго Православія русскій народъ черпаетъ свое безграничное человѣколюбіе и свою евангельскую способность перевоплощаться въ другіе народы, не теряя при этомъ свою русскость. Въ чемъ вѣра русскаго наро/с. 9/да? — Въ томъ, отвѣчаетъ святой Владыка, что народъ принялъ къ сердцу двѣ главныя всеобъемлющія заповѣди Евангелія: смиренномудріе и сострадательную любовь; и эти заповѣди сдѣлали близкимъ русскому сердцу всѣ православные народы и затѣмъ и все человѣчество. Сила этой убѣжденности великая и она захватываетъ собою всякаго искренняго человѣка, сближающагося съ народомъ .

Вотъ, на нашихъ глазахъ исполнилось пророчество Достоевскаго о русскомъ всечеловѣкѣ — христоносцѣ. Исполнилось въ смиренномъ христоносцѣ блаженномъ митрополитѣ Антоніи. Вѣдь кто такъ могъ перевоплощаться въ другихъ людей, входить въ ихъ душу, страдать ихъ страданіями, печалиться ихъ печалью, болѣть ихъ скорбями? Это могъ только онъ, великій въ смиреніи Іерархъ земли русской, исполненный безграничной сострадательной любовью евангельской. Христоподобная всечеловѣчность есть драгоцѣннѣйшій даръ православной Россіи — Славянству и всему человѣчеству. Это она получила за свое смиреніе отъ Господа Христа, Который воплотился въ человѣка и тѣмъ показалъ свою безграничную любовь. Характеристика и сила богочеловѣчной любви — способность воплощаться въ возлюбленнаго, чтобы спасти его отъ грѣха и смерти.

Православная вселенскость пронизываетъ до дна русское народное самосознаніе. Русское народное самосознаніе, заявляетъ святой Митрополитъ, является самосознаніемъ не расовымъ, не племеннымъ, но вѣроисповѣднымъ и религіознымъ . Патріотизмъ русскаго народа по преимуществу религіозный и православный. Народъ любитъ Россію «какъ хранительницу божественной истины, какъ служительницу евангельскаго благочестія» . «Россію мы любимъ потому, заявляетъ блаженный Владыка, что она хранитъ въ себѣ русскую идею, русскую духовную природу, русскій бытъ. Эта идея есть царство Божіе, эта природа есть стремленіе къ святости, этотъ бытъ выражаетъ собой усиліе семисотлѣтней жизни страны и девятисотлѣтней жизни народа водворять на землѣ праведность евангельскую, отвергнуться всего, чтобы найти Христа, ставить Его волю, каноны Его Церкви закономъ общественной жизни» .

Святая Россія — не сонъ и не фантазія, но живой идеалъ, который осуществляется въ исторической жизни русскаго народа. «Наша Родина, изъявляетъ блаженный Владыка, есть /с. 10/ воплощающееся въ народномъ бытѣ и характерѣ Евангеліе, вополощающееся царство Божіе. Наша Русь не есть только юридическое цѣлое или государство, нѣтъ — это всемірная, всеобъемлющая идея. Ее любить, ее разумѣть, ее проводить въ нашу душу и въ зависящія отъ каждаго изъ насъ отрасли жизни, вотъ въ чемъ нашъ долгъ, вотъ въ чемъ наша искренняя радость, вотъ въ чемъ примиреніе всѣхъ и съ жизнью вообще и со своимъ жребіемъ» .

Что мы, православные Славяне, ожидаемъ отъ нашихъ братьевъ православныхъ Русскихъ? Ведите насъ путемъ православной Христовой истины; будьте нашими неутомыми вождями въ осуществленіи вѣчныхъ евангелъскихъ истинъ; ведите насъ къ небу и къ небесной правдѣ. Вы это можете, такъ какъ святая Россія дала множество чудесныхъ осуществленій и дивныхъ выраженій вѣчныхъ православныхъ истинъ. По словамъ святаго Митрополита: «Святая Русь должна объединить всѣ восточные народы и быть ихъ вождемъ къ небу» .

Если наше время имѣетъ великаго и святого проповѣдника, апостола и пророка религіознаго вселенскаго церковнаго патріотизма, то это великій Іерархъ великой русской земли блаженный митрополитъ Антоній. По его истолкованію отдѣльные національные патріотизмы имѣютъ смыслъ и цѣнность лишь постолько, посколько они черпаютъ свой смыслъ и свою цѣнность изъ религіознаго вселенскаго церковнаго патріотизма . Славянофильство нашего Владыки не расовое, не племенное шовинистическое, но православное и евангельское. Поэтому онъ во имя такого Славянофильства зоветъ всѣхъ къ служенію другимъ и къ смиренію предъ Богомъ и людьми .

Славянофильство не есть цѣнность само по себѣ, но какъ носитель и проводникъ Православія. Это основная мысль нашего Владыки и Достоевскаго. Православіе и есть то новое слово, которое Славянство, во главѣ со святой Русью, должно огласить міру. И это огласить смиренно, служа всѣмъ народамъ въ кротости и въ евангельской правдѣ. Поэтому настоящіе православные никогда не могутъ быть шовинистами. Помню, однажды, въ разговорѣ со мной въ 1926 г., блаженнопочившій Митрополитъ разсказалъ мнѣ слѣдующее: «На Аѳонѣ существуетъ обычай — монахъ, который не прощаетъ обидъ, наказывается тѣмъ, что при чтеніи молитвы Господней долженъ пропускать слова: «и остави намъ дол/с. 11/ги наши, якоже и мы оставляемъ должникомъ нашимъ», — до тѣхъ поръ, пока не проститъ нанесенной ему обиды. «И я самъ рекомендовалъ, прибавилъ великій Святитель, — шовинистамъ націоналистамъ не читать девятаго члена символа вѣры».

Евангельскій патріотизмъ Господа Христа должно считать самой высокой цѣнностью своего народа и единственнымъ истиннымъ смысломъ его существованія. Ибо «что можетъ замѣнить народу Господа Христа» — спрашиваетъ блаженный Митрополитъ. «Развѣ ему можетъ замѣнить ничтожное существованіе государства, которое лишено всякаго разумнаго смысла, если оно основывается. только на народномъ самолюбіи и становится чуждымъ религіозной идеи? То уже не народъ, но гніющій трупъ, который свое гніеніе считаетъ жизнью. Въ дѣйствительности у него нѣтъ жизни, но живутъ на немъ и въ немъ только одни кроты, черви и отвратительные насѣкомые, которые радуются тому, что тѣло умерло и тлѣетъ, ибо въ живомъ тѣлѣ не было бы для нихъ жизни и они не могли бы удовлетворить свою жадность» .

То, что имѣетъ значеніе для духовной жизни каждой личности въ отдѣльности, то важно и для народной коллективной духовной жизни, Евангельскіе законы тѣ же въ одномъ и въ другомъ случаѣ. Поэтому святой Митрополитъ совѣтуетъ и поучаетъ: «Какъ отдѣльная личность человѣка останавливается въ своемъ развитіи и становится пустой и пошлой, когда человѣкъ самъ себя дѣлаетъ предметомъ своей дѣятельности; такъ и собирательная личность народа лишь въ томъ случаѣ достигаетъ полнаго развитія своихъ дарованій, когда является не цѣлью для себя, а средствомъ для безкорыстнаго выполненія Божественныхъ предначертаній» .

Если эту мысль Владыки конкретизируемъ, она будетъ гласить: народы русскій и сербскій и болгарскій могутъ быть великими только въ томъ случаѣ, если цѣлью ихъ существованія будетъ коллективное осуществленіе евангельскихъ заповѣдей. Безъ этого и «сербскость» и «русскость» и «болгарскость» превращаются въ безсмысленный и пагубный шовинизмъ. Если «сербскость», силой евангелъсхихъ подвиговъ, не подымется до православной вселенскости, она должна задохнуться въ своемъ эгоистическомъ шовинизмѣ. Что дѣйственно для сербства, то дѣйственно и для остальныхъ православныхъ народностей. Народы преходятъ, Евангеліе вѣчно. Насколько народъ наполнится вѣчной евангель/с. 12/ской истиной и правдой, настолько и самъ существуетъ и самъ становится и остается вѣчнымъ. Только такой патріотизмъ можетъ быть оправданъ съ евангельской православной точки зрѣнія. Это патріотизмъ святыхъ Апостоловъ, святыхъ Мучениковъ, святыхъ Отецъ. Когда царь мучитель спросилъ святыхъ мучениковъ: Акиндина, Пигасія и Анемподиста, откуда они, — они отвѣтили: «Спрашиваешь ли насъ царь, объ отечествѣ нашемъ? «Наше отечество и жизнь наша есть Пресвятая, Единосущная и Нераздѣльная Троица: Отецъ, Сынъ и Святый Духъ, одинъ Богъ» .

Блаженный митрополитъ Антоній самый одаренный современный представитель русскаго православнаго націонализма, націонализма освященнаго и просвѣщеннаго Христомъ; націонализма, по которому — всѣ люди братья во Христѣ; націонализма, по которому сильные должны служить слабымъ, мудрые — немудрымъ, смиренные — гордымъ, первые — послѣднимъ. Выросши изъ святоотеческаго православнаго вселенскаго патріотазма, блаженный Владыка можетъ быть правильно оцѣненъ только изъ той же апостольской святоотеческой перспективы. Къ нему можно примѣнить то, что св. Григорій Нисскій сказалъ о своемъ братѣ, святомъ Василіи, послѣ его смерти: «Въ чемъ состоитъ благородство происхожденія Василія? Каково его отечество? Происхожденіе его — сродство съ Божествомъ, а отечество — добродѣтелъ» .

Вслѣдствіе своихъ евангельскихъ добродѣтелей и особенно вслѣдствіе своей православной вселенскости великій и святой владыка блаженный Митрополитъ Антоній близокъ и дорогъ и намъ, сербамъ, какъ и вамъ, русскимъ. Онъ наша общая драгоцѣнность, нашъ общій святитель и просвѣтитель, нашъ общій вождь и руководителъ. Разрѣшите мнѣ исповѣдываться передъ вами — блаженный Митрополитъ Антоній былъ дѣйствительнымъ владыкой моей души, подлиннымъ епископомъ и блюстителемъ моего сердца, въ его лицѣ я имѣлъ самого дорогого моего духовника. Всегда всеправославно настроенный онъ насъ, иностранныхъ православныхъ, собиралъ подъ широкія крылья своей великой русской души, какъ кокошъ собираетъ птенцовъ своихъ подъ крылья. Много разъ я ощущалъ силу его всеправославной любви: для него мы, сербы, были такъ же дороги, какъ и русскіе. Изъ него исходила нѣкая умилительная всеобъемлющая сила. Я бы назвалъ ее — православная вселенскость. Если хотите, онъ въ дѣйствительности былъ современнымъ всеправославнымъ патріархомъ. Своей подвижнической /с. 13/ жизнью онъ сталъ и навсегда остался — правило вѣры и образъ кротости, архіереевъ боговдохновенное удобреніе и усердный молитвенникъ о душахъ нашихъ. Въ этомъ мірѣ онъ всегда жилъ въ молитвенномъ единствѣ «со всѣми святыми». Нѣтъ сомнѣнія, что теперь и въ другомъ мірѣ онъ живетъ со всѣми святыми тамъ, «идѣже празднующихъ гласъ непрестанный и безконечная сладость зрящихъ лица Христову доброту неизреченную».

* * *

Имѣя предъ собою чудесную и чарующую личность святаго и блаженнаго Митрополита Антонія, что остается намъ сербамъ? До земли поклонимся великому Іерарху и святителю земли русской, который и сербскую землю освятилъ и оправославилъ своимъ долголѣтнимъ на ней пребываніемъ. Мы молитвенно кланяемся и смиренно повергаемся долу передъ святымъ и славнымъ Митрополитомъ. Кланяемся ему за его безграничное христолюбіе и трогательное человѣколюбіе, кланяемся ему за его кротость, за его смиреніе, за его милосердіе, за его молитвенность, за его жизнь во Христѣ за его страданія за Христа. Повергаемся передъ нимъ вслѣдствіе его неустанной любви къ намъ, ничтожнымъ и малымъ. Мы кланяемся великому русскому народу за то, что онъ далъ Православію такого великаго и святого Іерарха, который своимъ евангельскимъ свѣтомъ озарилъ и нашу измученную землю сербскую. Онъ вашъ — въ этомъ ваша радость и ваше восхищеніе; но онъ и нашъ. О! я знаю, что мы, сербы, ни въ чемъ не можемъ сравниться съ великимъ русскимъ народомъ, тѣмъ измученнымъ христоносцемъ и богоносцемъ. Ни въ чемъ не можемъ состязаться съ вами. Однако, разрѣшите и намъ, какъ вашимъ послѣднимъ и наименьшимъ братьямъ, все-таки состязаться съ вами въ одной вещи — въ своей безмѣрной любви къ великому Святителю земли русской блаженному Митрополиту Антонію и въ молитвенномъ почитаніи его, ибо и мы, какъ и вы, молимся ему, падая ницъ передъ нимъ, чтобы онъ передъ престоломъ сладчайшаго Господа Іисуса денно-ношно молился не только за великій многострадалъный русскій народъ, но и за народъ сербскій, за измученную землю сербскую.

Архимандритъ Іустинъ.

Примѣчанія:

Нравственная идея догмата Пресв. Троицы, стр. 11. Сборникъ избранныхъ сочиненій блаж. Антонія, Митрополита Кіевскаго и Галицкаго. Бѣлградъ 1935 г.

Рѣчь на молебнѣ Безплотнымъ Силамъ, стр. 182-183. Сборникъ.

Слово въ честь св. Вмч. Варвары, стр. 242. Сборникъ.

Слово на молебнѣ, стр. 221. Сборникъ.

Orat. 11, 71; P. gr. t. 35, col. 480 B.

«Посланіе къ студентамъ Казанской Духовной Акадеіміи, стр. 280. Сборникъ.

Слово при погребеніи Преосв. епископа Михаила, стр. 268-269. Сборникъ.

Рѣчь при вступленіи въ управленіе Уфимской епархіей, стр. 302-303. Сборникъ.

«Русскій народъ и русское общество», стр. 332. Сборникъ.

О націонализмѣ и патріотизмѣ, стр. 253. Сборникъ.

Тамъ же.

Слово въ день четырехъ московскихъ Святителей, стр. 206. Сборникъ.

Тамъ же.

Слово о Страшномъ судѣ, стр. 209-210; Сборникъ.

Сборникъ..., стр. VI.

Тамъ же.

Вселенская церковь и народности, стр. 41, Пол. собр. соч. т. II.

Тамъ же стр. 247.

Ноября 2-ой день Минея Четья.

In lahdem fratris Basilii; Mg. P. gr. t. 46, col. 816 B.

Архимандрит Иустин (серб. Јустин; в миру Благое Попович, серб. Благоје Поповић; 25 марта 1894 - 25 марта 1978, Монастырь Челие, Сербия) - священнослужитель Сербской православной церкви, доктор богословия, архимандрит.

Родился 6 апреля 1894 года в Варне в семье священника. В честь рождения в день Благовещения Пресвятой Богородицы при крещении был наречён именем Благое. В 1905 - 1914 годы обучался в семинарии святого Саввы Сербского в Белграде.

1 января 1916 года принял монашеский постриг с именем Иустин в честь священномученика Иустина Философа. После принятия монашества был направлен в Санкт-Петербург для обучения в Духовной академии. В июне 1916 года Иустин уехал в Англию, где поступил в Оксфордский университет (обучался в нём до 1919 года). Из Англии Иустин уехал в Афины где на Богословском факультете Афинского университета работал над докторской диссертацией «Проблема личности и знания по святому Макарию Египетскому» (защитил её в 1926 году). С 1921 года преподавал в семинарии в Сремских Карловцах Священное Писание Нового Завета, догматическое богословие и патрологию.

В 1922 году был рукоположен во иеромонаха. В 1930 году был назначен помощником епископа Битольского Иосифа, начал миссионерскую деятельность в прикарпатских городах (Ужгороде, Хусте, Мукачеве). Был кандидатом в епископы возрождённой Мукачевской епархии, но отказался. С 1932 года профессор Битольской семинарии, преподавал догматическое богословие. В 1934 году стал доцентом догматического богословия Белградского университета. Стал одним из основателей, созданного в 1938 году Сербского философского общества.

В мае 1948 года стал духовником женского монастыря Челие близ Валево, где прожил до конца своих дней. Отец Иустин скончался в 1978 году в праздник Благовещения. В 2010 году канонизирован Сербской православной церковью.

Книги (4)

Достоевский о Европе и славянстве

Книга «Достоевский о Европе и славянстве» написана великим сербским богословом XX века преподобным Иустином (Поповичем). В ней через прозрения Ф.М. Достоевского он раскрывает тайну религиозного призвания России и всеславянства как исповедников истинной веры Христовой в конце мировой истории.

Православная Церковь и экуменизм

Книга выдающегося сербского богослова преподобного Иустина (Поповича) «Православная Церковь и экуменизм» может быть названа лучшей из того, что написано об экуменизме и против экуменизма на основе святоотеческого Предания.

Преподобный Иустин, сопоставляя постулаты экуменизма с православным вероучением, приходит к очевидному и нелицеприятному выводу: экуменизм отторгает человека из ограды единой истинной Церкви, в которой всецело пребывает Богочеловек Христос, совершающий Своей благодатью и Таинствами спасение человека. Экуменизм подменяет вечно-живого Богочеловека Христа смертным человеком; обожествляет человека; делает из человека кумира, изгоняя таким образом из его души Бога.

Толкование на 1-ое соборное послание святого апостола Иоанна Богослова

«Иустин повторяется, когда говорит о Христе и Его делах. Но его повторение является лепетом ребенка, обращенным к его любимой матери.

Это повторение есть повторение любви: чем больше мы любим кого-либо, тем чаще произносим слова нашей любви, и нас нисколько не утомит повторять каждую секунду и непрерывно те же самые слова. Так для о. Иустина не было обременительным повторять имя Господа Бога и Спасителя нашего, изливать перед Ним свои скорби и радости, приносить Ему свою любовь, как благоуханную жертву, и через нее - всю свою жизнь.

Такой «благоуханной жертвой любви» является, без сомнения, и этот предлагаемый вниманию читателей его труд - толкование на 1-ое соборное послание св. апостола и евангелиста Иоанна Богослова». Амфилохий

Философские пропасти

Русский перевод цикла философско-лирических очерков выдающегося сербского богослова ХХ века архимандрита Иустина (Поповича. Автор прослеживает пути человеческой мысли к обретению истины о мире и человеке, проложенные, с одной стороны, гуманистической философией, а с другой - православной философией Богочеловека.

Эти два пути архимандрит Иустин открывает читателю в учениях римокатолической и православной Церкви, философии Матерлинка и Достоевского, идеологии западного человека и русских и сербских святых. Удивительный сплав богословия, философии, художественного повествования и лирики, вылитый в особом языке и стиле, имеет немного аналогов в современной христианской литературе.