Имя: Святослав Рихтер (Svyatoslav Richter)

Возраст: 82 года

Деятельность: пианист, народный артист СССР

Семейное положение: был женат

Святослав Рихтер: биография

Он мечтал стать дирижером, но оказался гениальным пианистом. Стал первым в СССР обладателем премии «Грэмми». Чудом уцелел в горниле сталинских чисток и пережил предательство самого близкого человека. Он и сегодня считается одним из самых выдающихся исполнителей XX века. Он – Святослав Рихтер.

Детство и юность

Святослав Теофилович родился 20 (или 7, по старому стилю) марта 1915 года в городе Житомире в семье обрусевших немцев. Когда мальчику исполнился год, семья перебралась в Одессу. Отец преподавал в Одесской консерватории и был талантливым музыкантом – играл на фортепиано и органе. Мама Рихтера, Анна Павловна, в девичестве носила фамилию Москалёва и происходила из дворянского рода.

Музыке мальчика начали обучать уже с 3-летнего возраста. Отец Святослава сначала совмещал должность преподавателя с игрой на органе в лютеранской кирхе, но затем коллеги обвинили Теофила в «служении культу», которое не подобает преподавателю в стране победившего атеизма. Рихтеру-старшему пришлось уйти из кирхи и заняться частными уроками.

Для обучения сына времени не оставалось, поэтому в плане музыкального воспитания Святослав во многом был предоставлен себе. Живой интерес к музыке привел к тому, что юный Рихтер просто-напросто начал играть все партии, ноты к которым находил дома.

Уровень его таланта не требовал академических знаний – закончив десятилетку, Святослав, ни одного года не проучившийся в музыкальной школе, стал концертмейстером Одесской филармонии. В этот период он много аккомпанировал выездным бригадам, расширяя собственный репертуар и набирая опыт.

Первый концерт юноша дал в мае 1934 года в возрасте 19 лет. В программе выступления были произведения – композитора, чей ноктюрн стал первой пьесой, которую Рихтер научился играть. Вскоре после дебюта Святослав Теофилович был принят в Одесский оперный театр на должность аккомпаниатора.

Несмотря на объективные успехи, о профессиональных навыках Рихтер не задумывался. Поступать в Московскую консерваторию он приехал лишь в 1937 году, и этот шаг был авантюрой – у юноши все еще не было никакого музыкального образования. Генриха Нейгауза, великолепного пианиста, у которого Святослав потом учился, студенты буквально уговорили прослушать талантливого одессита.

Исполнительский талант Рихтера впечатлил преподавателя – говорят, тогда он вполголоса признался ученице, что видит перед собой гениального музыканта. Святослава приняли в консерваторию, но почти сразу отчислили – он отказался изучать общеобразовательные дисциплины.

Восстановился он только после того, как на этом настоял Нейгауз, но учился с перерывами – диплом об окончании консерватории Святослав получил только в 1947 году. Преподаватель и Рихтер были очень близки – первое время юноша даже жил у учителя дома. Уважение к пианисту и восхищение им оказались настолько велики, что и спустя много лет Святослав Теофилович не включал в программы Пятый концерт – считал, что лучше Нейгауза его никому не сыграть.

Первый концерт в столице Рихтер сыграл 26 ноября 1940 года. Тогда в Малом зале консерватории музыкант исполнял Шестую сонату , что до него делал только сам автор.

Затем началась война, и пианист был вынужден осесть в Москве, ничего толком не зная о судьбе родителей, оставшихся в Одессе. При каждой возможности музыкант давал концерты, а в 1942 году и вовсе возобновил деятельность. За время войны он исколесил с выступлениями почти весь СССР, играл даже в блокадном Ленинграде, а в это время в Одессе разворачивалась трагедия его семьи.

Отцу и матери Рихтера было предложено эвакуироваться из города – враг наступал, и оккупация Одессы становилась вопросом времени. Анна Павловна уезжать отказалась. Впоследствии выяснилось, что у женщины был роман на стороне с неким Кондратьевым, за которым она ухаживала еще до войны – мужчина якобы болел костной формой туберкулеза и не мог себя обслуживать.

На деле все обстояло иначе – Кондратьев происходил из семьи царского чиновника и имел немало претензий к Советам, впрочем, как и они к нему. Мужчина планировал дождаться немцев и затем уйти вместе с ними. Теофил Рихтер не решился оставить жену в одиночестве и также отказался от эвакуации. В то время для властей это значило одно – немец ждет захвата города фашистами и метит в коллаборационисты.

Рихтера-старшего арестовали по статье 54-1а УК УССР за измену Родине и приговорили к расстрелу и конфискации имущества. За 10 дней до взятия города Теофила Даниловича расстреляли. Мать Святослава осталась с Кондратьевым и, когда Одессу освободили, ушла вместе с оккупантами. Затем женщина уехала в Румынию, после – в Германию и на протяжении 20 лет никак не общалась с сыном.

Музыка

Музыка всегда была основой жизни пианиста, возможно, благодаря ей Святослав Теофилович, при своих биографии и национальности, уцелел в обеих волнах сталинских чисток. Великий вождь был не чужд музыке, а его дочь часто ставила пластинки с исполнением Рихтера. Уважение к работнику искусства могло стать причиной того, что Святослава – и немца, и интеллигента – ни разу не арестовывали.

Когда война закончилась, к Рихтеру пришла настоящая популярность. Он победил на Третьем Всесоюзном конкурсе исполнителей, а слава ведущего пианиста была признана по всему СССР. Казалось бы, пришло время выступлений на Западе, но этого Святославу не дозволяли – сказывалась дружба с неугодными государству людьми. Например, когда в опалу попал Сергей Прокофьев, Рихтер упорно продолжал играть пьесы композитора.

Более того, единственный опыт выступления Рихтера в качестве дирижера был посвящен творению Прокофьева – Симфонии-концерту для виолончели с оркестром.

Министр культуры пожаловалась Рихтеру на – мол, у него на даче живет опальный . Святослав Теофилович ее горячо поддержал, согласившись, что это безобразие – у Мстислава ужасно тесная дача, Солженицыну лучше жить у самого Рихтера. Пианист просто не знал, в чем дело и почему такое высказывание опасно.

Репертуар музыканта был огромен – от произведений эпохи барокко до современных композиторов. Критики отмечали поразительную технику исполнения в сочетании с личным подходом к творчеству. Каждое произведение, которое исполнял Рихтер, превращалось в цельный, законченный образ. Публика внимала Рихтеру затаив дыхание.

Личная жизнь

О личной жизни Рихтер не рассказывал ничего, хотя о его ориентации ходили небезопасные для гражданина СССР слухи.

Музыкант был женат на оперной певице Нине Дорлиак, отношения с которой начались с того, что Святослав предложил ей выступить вместе. Впоследствии они не раз давали совместные концерты. От этих выступлений осталось много трогательных фото. Впоследствии пара зарегистрировала брак, в котором Рихтер и Дорлиак прожили 50 лет. Однако на пересуды это никак не повлияло.

Вера Прохорова, с которой музыкант дружил много десятков лет, в воспоминаниях и интервью утверждала, что брак был фиктивным. Подозрения эти оправданы – отношения между супругами были далеки от стандартов. Они спали в разных комнатах, обращались друг к другу исключительно на «вы», детей у них не было.

Прохорова нелестно отзывалась о Нине Львовне, считая ее домашним тираном. Якобы Дорлиак отнимала у Рихтера деньги, и когда Святослав Теофилович хотел помочь Елене Сергеевне, вдове , ему якобы пришлось занимать у друзей.

Тем не менее, всю жизнь Рихтер прошел рука об руку с женой и говорил о Нине с искренней теплотой, называя не диктатором, а принцессой.

Личной трагедией Святослава стало предательство матери, которая была для него как ближайшим человеком, так и морально-этическим мерилом. Встретив Анну Павловну после 20 лет разлуки, он так и не смог ее простить, хотя и не отказывал в помощи. Но друзьям говорил просто и однозначно, что мамы больше нет – одна маска.

Смерть

В старости Рихтера мучила депрессия. Здоровье подводило музыканта, не давая концертировать и заниматься музыкой даже для себя – пианисту не нравилась собственная игра. После нескольких лет жизни в Париже, в 1997 году Святослав Теофилович вернулся в Россию.

Рихтер умер на родине 1 августа 1997 года, меньше чем через месяц после возвращения. Причиной смерти стал сердечный приступ, а последними словами великого пианиста стала фраза:

Похороны прошли на Новодевичьем кладбище.

Дискография

• 1971 - «Бах И. С. (1685-1750). Хорошо темперированный клавир. Часть I.»
• 1973 - «Бах И. С. (1685-1750). Хорошо темперированный клавир. Часть II»
• 1976 - «Мусоргский М. П. (1839-1881). Картинки с выставки: Прогулка»
• 1981 - «Чайковский П. И. (1840-1893). Концерт № 1 для ф-но с оркестром си бемоль минор, соч. 23»
• 1981 - «Шуберт Ф. П. (1797-1828). Сонаты № 9, 11 для фортепиано»

Учитель Рихтера, Генрих Густавович Нейгауз , рассказал однажды о первой встрече со своим будущим учеником: «Студенты попросили прослушать молодого человека из Одессы, который хотел бы поступить к консерваторию в мой класс.
- Он уже окончил музыкальную школу?- спросил я.
- Нет, он нигде не учился.
Признаюсь, ответ этот несколько озадачивал. Человек, не получивший музыкального образования, собирался в консерваторию!.. Интересно было посмотреть на смельчака.
И вот он пришел. Высокий, худощавый юноша, светловолосый, синеглазый, с живым, удивительно привлекательным лицом. Он сел за рояль, положил на клавиши большие, мягкие, нервные руки и заиграл.
Играл он очень сдержанно, я бы сказал, даже подчеркнуто просто и строго. Его исполнение сразу захватило меня каким-то удивительным проникновением в музыку. Я шепнул своей ученице: «По-моему, он гениальный музыкант». После Двадцать восьмой сонаты Бетховена юноша сыграл несколько своих сочинений, читал с листа. И всем присутствующим хотелось, чтобы он играл еще и еще...
С этого дня Святослав Рихтер стал моим учеником» (Нейгауз Г. Г. Размышления, воспоминания, дневники // Избр. статьи. Письма к родителям. С. 244-245.) .

Так, не совсем обычно начинался путь в большом искусстве одного из крупнейших исполнителей современности Святослава Теофиловича Рихтера. В его артистической биографии вообще было много необычного и не было многого из того, что вполне обычно для большинства его коллег. Не было до встречи с Нейгаузом повседневной, участливой педагогической опеки, которая другими ощущается сызмальства. Не было твердой руки руководителя и наставника, планомерно организованных занятий на инструменте. Не было каждодневных технических экзерсисов, кропотливо и долго разучиваемых учебных программ, методичного продвижения со ступеньки на ступеньку, из класса в класс. Была страстная увлеченность музыкой, стихийные, никем не контролируемые поиски за клавиатурой феноменально одаренного самоучки; была нескончаемая читка с листа самых разнообразных произведений (преимущественно оперных клавиров), настойчивые попытки сочинять; со временем - работа аккомпаниатора в Одесской филармонии, затем в театре оперы и балета. Была заветная мечта сделаться дирижером - и неожиданная ломка всех планов, поездка в Москву, в консерваторию, к Нейгаузу.

В ноябре 1940 года состоялось первое выступление 25-летнего Рихтера перед столичной аудиторией. Оно имело триумфальный успех, специалисты и публика заговорили о новом, ярком явлении в пианизме. За ноябрьским дебютом последовали еще концерты, один примечательнее и удачнее другого. (Большой резонанс, например, имело исполнение Рихтером Первого концерта Чайковского на одном из симфонических вечеров в Большом зале консерватории.) Ширилась известность пианиста, крепла слава. Но неожиданно в его жизнь, в жизнь всей страны вошла война...

Эвакуировалась Московская консерватория, уехал Нейгауз. Рихтер остался в столице - голодной, полузамерзшей, обезлюдевшей. Ко всем трудностям, выпадавшим на долю людей в те годы, у него прибавились свои: не было ни постоянного пристанища, ни собственного инструмента. (Выручали друзья: одной из первых должна быть названа давняя и преданная поклонница рихтеровского дарования, художница А. И. Трояновская). И все же именно в эту пору он трудился за роялем настойчивее, упорнее, чем когда-либо прежде.

В кругах музыкантов считается: пяти-, шестичасовые упражнения ежедневно - норма внушительная. Рихтер работает чуть ли не вдвое больше. Позднее он скажет, что «по-настоящему» начал заниматься с начала сороковых годов.

С июля 1942 года возобновляются встречи Рихтера с широкой публикой. Один из биографов Рихтера так описывает это время: «Жизнь артиста превращается в сплошной поток выступлений без отдыха и передышки. Концерт за концертом. Города, поезда, самолеты, люди... Новые оркестры и новые дирижеры. И опять репетиции. Концерты. Полные залы. Блистательный успех...» (Дельсон В. Святослав Рихтер.- М., 1961. С. 18.) . Удивителен, впрочем, не только тот факт, что пианист играет много ; удивляет, сколь многое выносится на эстраду им в этот период. Рихтеровские сезоны - если оглянуться на начальные этапы сценической биографии артиста - поистине неиссякаемый, ослепительный в своем многоцветье фейерверк программ. Труднейшие пьесы фортепианного репертуара осваиваются молодым музыкантом буквально за считанные дни. Так, в январе 1943 года им была исполнена в открытом концерте Седьмая соната Прокофьева. У большинства его коллег на предварительную подготовку ушли бы месяцы; некоторые - из особо даровитых и опытных - возможно, справились бы за недели. Рихтер выучил прокофьевскую сонату за... четыре дня.

К концу сороковых годов Рихтер - одна из самых заметных фигур в великолепной плеяде мастеров советского пианизма. За его плечами победа на Всесоюзном конкурсе музыкантов-исполнителей (1945), блестательное окончание консерватории. (Редкостный случай в практике столичного музыкального вуза: государственным экзаменом Рихтеру был засчитан один из его многочисленных концертов в Большом зале консерватории; «экзаменаторами» в данном случае выступили массы слушателей, чья оценка была высказана со всей ясностью, определенностью и единодушием.) Вслед за всесоюзной известностью приходит и мировая: с 1950 года начинаются поездки пианиста за рубеж - в Чехословакию, Польшу, Венгрию, Болгарию, Румынию, позднее в Финляндию, США, Канаду, Англию, Францию, Италию, Японию и другие страны. Все внимательнее всматривается в искусство артиста музыкальная критика. Множатся попытки проанализировать это искусство, уяснить его творческую типологию, специфику, главнейшие особенности и черты. Казалось бы, чего проще: фигура Рихтера-художника так крупна, рельефна в очертаниях, самобытна, несхожа с остальными... Тем не менее задача «диагностиков» от музыкальной критики оказывается на
поверку далеко не простой.

Есть множество определений, суждений, утверждений и т. д., которые могли бы быть высказаны о Рихтере как концертирующем музыканте; верные сами по себе, каждое в отдельности, они - если сложить их воедино - образуют, сколь ни удивительно, картину, лишенную всякой характерности. Картину «вообще», приблизительную, расплывчатую, маловыразительную. Портретной достоверности (это - Рихтер, и никто другой) с их помощью не добиться. Возьмем такой пример: рецензентами неоднократно писалось об огромном, поистине безбрежном репертуаре пианиста. Действительно, Рихтер играет практически всю фортепианную музыку, от Баха до Берга и от Гайдна до Хиндемита. Однако он ли один? Коль уж заводить разговор о широте и богатстве репертуарных фондов, то обладали ими и Лист, и Бюлов, и Иосиф Гофман, и, конечно же, великий учитель последнего - Антон Рубинштейн, исполнивший в своих знаменитых «Исторических концертах» свыше тысячи трехсот (!) произведений, принадлежавших семидесяти девяти авторам. По силам продолжить этот ряд и некоторым из современных мастеров. Нет, сам факт, что на афишах артиста можно встретить едва ли не все, предназначенное роялю, еще не делает Рихтера - Рихтером, не определяет сугубо индивидуального склада его творчества.

Не приоткрывает ли его тайны великолепная, безукоризненно отграненная техника исполнителя, его исключительно высокое профессиональное мастерство? И вправду, редкая публикация о Рихтере обходится без восторженных слов относительно его пианистической искусности, полного и безоговорочного владения инструментом и т. д. Но, если рассуждать объективно, берутся же подобные высоты и некоторыми другими. В век Горовица, Гилельса, Микеланджели, Гульда вообще затруднительно было бы выделить абсолютного лидера в фортепианном техницизме. Или, выше говорилось о поразительном трудолюбии Рихтера, его неиссякаемой, ломающей все привычные представления работоспособности. Однако и тут он не единствен в своем роде, найдутся люди в музыкальном мире, способные поспорить с ним и в этом отношении. (О молодом Горовице рассказывали, что он даже в гостях не упускал возможности поупражняться за клавиатурой.) Говорят, Рихтер почти никогда не бывает удовлетворен собой; извечно терзались творческими колебаниями и Софроницкий, и Нейгауз, и Юдина. (А чего стоят известные строки - без волнения их читать невозможно,- содержащиеся в одном из писем Рахманинова: «Нет на свете критика, более во мне сомневающегося, чем я сам...») В чем же тогда разгадка «фенотипа» (Фенотип (phaino - являю тип) - сочетание всех признаков и свойств индивидуума, сформировавшихся в процессе его развития.) , как сказал бы психолог, Рихтера-художника? В том, что отличает одно явление в музыкальном исполнительстве от другого. В особенностях духовного мира пианиста. В складе его личности . В эмоционально-психологическом содержании его творчества.

Искусство Рихтера - искусство могучих, исполинских страстей. Есть немало концертантов, игра которых нежит слух, радует изящной отточенностью рисунков, «приятностью» звуковых колоритов. Исполнение Рихтера потрясает, а то и ошеломляет слушателя, выводит из привычной сферы чувствований, волнует до глубин души. Так, к примеру, потрясали в свое время интерпретации пианистом «Аппассионаты» или «Патетической» Бетховена, си-минорной сонаты или «Трансцендентных этюдов» Листа, Второго фортепианного концерта Брамса или Первого Чайковского, «Скитальца» Шуберта или «Картинок с выставки» Мусоргского, ряда произведений Баха, Шумана, Франка, Скрябина, Рахманинова, Прокофьева, Шимановского, Бартока... От завсегдатаев рихтеровских концертов можно слышать иной раз, что ими испытывается странное, не совсем обычное состояние на выступлениях пианиста: музыка, издавна и хорошо знакомая, видится словно бы в укрупнении, увеличении, в изменении масштабов. Все становится как-то больше, монументальнее, значительнее... Андрей Белый как-то сказал, что люди, слушая музыку, получают возможность пережить то, что чувствуют и переживают великаны; рихтеровской аудитории прекрасно известны ощущения, которые имел в виду поэт.

Таким был Рихтер смолоду, так выглядел в пору расцвета. Когда-то, в далеком 1945 году, он играл на Всесоюзном конкурсе «Дикую охоту» Листа. Один из московских музыкантов, присутствовавший при этом, вспоминает: «...Перед нами был исполнитель-титан, казалось, созданный для воплощения могучей романтической фрески. Предельная стремительность темпа, шквалы динамических нарастаний, огненный темперамент... Хотелось схватиться за ручку кресла, чтобы устоять перед дьявольским натиском этой музыки...» (Аджемов К. X. Незабываемое.- M., 1972. С. 92.) . Несколько десятилетий спустя Рихтер сыграл в одном из сезонов ряд прелюдий и фуг Шостаковича, Третью сонату Мясковского, Восьмую Прокофьева. И опять, как в былое время, впору было бы писать в критическом отчете: «хотелось схватиться за ручку кресла...» - настолько силен, яростен был эмоциональный смерч, бушевавший в музыке Мясковского, Шостаковича, в финале прокофьевского цикла.

Вместе с тем Рихтер всегда любил, мгновенно и полностью преобразившись, увести слушателя в мир тихих, отрешенных звукосозерцаний, музыкальных «нирван», сосредоточенных раздумий. В тот таинственный и труднодоступный мир, где все сугубо материальное в исполнительстве - фактурные покровы, ткань, вещество, оболочка - уже исчезает, растворяется без остатка, уступая место лишь сильнейшему, тысячевольтному духовному излучению. Таков у Рихтера мир многих прелюдий и фуг из «Хорошего темперированного клавира» Баха, последних фортепианных творений Бетховена (прежде всего, гениальной Ариетты из опуса 111), медленных частей шубертовских сонат, философской поэтики Брамса, психологически утонченной звукописи Дебюсси и Равеля. Интерпретации этих произведений дали основание одному из зарубежных рецензентов написать: «Рихтер - пианист удивительной внутренней концентрации. Порой кажется, что весь процесс музыкального исполнения происходит в нем самом» (Дельсон В. Святослав Рихтер.- М., 1961. С. 19.) . Критиком подобранны действительно меткие слова.

Итак, мощнейшее «фортиссимо» сценических переживаний и завораживающее «пианиссимо»... Испокон веку было известно: концертирующий артист, будь то пианист, скрипач, дирижер и т. д., интересен лишь постольку, поскольку интересна - широка, богата, разнообразна - палитра его чувствований. Думается, величие Рихтера-концертанта не только в интенсивности его эмоций, особенно заметной у него в молодости, равно как и в период 50-60-х годов, но и в их подлинно шекспировской контрастности, гигантской масштабности перепадов: неистовство - углубленная философичность, экстатический порыв - успокоение и греза, активное действие - напряженный и сложный самоанализ.

Любопытно отметить в то же время, что есть и такие цвета в спектре эмоций человека, которых Рихтер как художник всегда чуждался и избегал. Один из наиболее проницательных исследователей его творчества, ленинградец Л. Е. Гаккель однажды задался вопросом: чего в искусстве Рихтера нет ? (Вопросом на первый взгляд риторическим и странным, по сути же - вполне правомерным, ибо отсутствие чего-то характеризует иной раз артистическую личность ярче, нежели наличие в ее облике таких-то и таких-то черт.) В Рихтере, пишет Гаккель, «...нет чувственного обаяния, обольстительности; в Рихтере нет ласки, лукавства, игры, ритм его лишен каприччиозности...» (Гаккель Л. Для музыки и для людей // Рассказы о музыке и музыкантах.-Л.; М.; 1973. С. 147.) . Можно было бы продолжить: Рихтер не слишком склонен к той задушевности, доверительной интимности, с которой иной исполнитель распахивает свою душу перед аудиторией,- вспомним хотя бы Клиберна. Как артист Рихтер не из «открытых» натур, в нем нет чрезмерной общительности (Корто, Артур Рубинштейн), нет того особого качества - назовем его исповедальностью,- коим было отмечено искусство Софроницкого или Юдиной. Чувства музыканта возвышенны, строги, в них и серьезность, и философичность; чего-то другого - сердечности ли, нежности, участливого тепла...- им порой недостает. Нейгауз в свое время написал, что ему «иногда, правда, очень редко» не хватало «человечности» в Рихтере, «несмотря на всю духовную высоту исполнения» (Нейгауз Г. Размышления, воспоминания, дневники. С. 109.) . Не случайно, видимо, встечаются среди фортепианных пьес и такие, с которыми пианисту, в силу его индивидуальности, сложнее, чем с прочими. Есть авторы, путь к которым для него всегда был непрост; рецензентами, например, издавна дебатировалась «проблема Шопена» в рихтеровском исполнительском творчестве.

Иногда спрашивают: что же доминирует в искусстве артиста - чувство? мысль? (На этом традиционном «оселке» испытывается, как известно, большинство характеристик, выдаваемых исполнителям музыкальной критикой). Ни то и ни другое - и это тоже примечательно для Рихтера в лучших его сценических созданиях. Он всегда был одинаково далек как от импульсивности художников романтического толка, так и от хладнокровной рассудочности, с которой возводят свои звуковые конструкции исполнители-«рационалисты». И не только потому, что равновесие и гармония - в природе Рихтера, во всем, что является делом его рук. Тут еще и иное.

Рихтер - художник сугубо современной формации. Как и у большинства крупных мастеров музыкальной культуры XX века, его творческое мышление являет собой органический синтез рационального и эмоционального. Одна лишь существенная деталь. Не традиционный синтез горячего чувства и трезвой, уравновешенной мысли, как это часто встречалось в прошлом, а, напротив, единение пламенной, добела раскаленной художественной мысли с умными, содержательными чувствами . («Чувство интеллектуализировано, а мысль накаляется до такой степени, что становится острым переживанием» (Мазель Л. О стиле Шостаковича // Черты стиля Шостаковича.- М., 1962. С. 15.) ,- эти слова Л. Мазеля, определяющие одну из важных сторон современного мироощущения в музыке, кажутся порой сказанными прямо о Рихтере). Понять этот кажущийся парадокс - значит понять нечто очень существенное в интерпретациях пианистом произведений Бартока, Шостаковича, Хиндемита, Берга.

И еще одна отличительная примета рихтеровских работ - четкая внутренняя огранизованность. Ранее говорилось, во всем, что делается людьми в искусстве - писателями, художниками, актерами, музыкантами,- всегда сквозит их чисто человеческое «я»; homo sapiens проявляется в деятельности, просвечивает в ней . Рихтер, каким его знают окружающие, непримирим к любым проявлениям небрежности, неряшливого отношения к делу, органически не терпит того, что могло бы ассоциироваться с «между прочим» и «кое-как». Любопытный штрих. За его плечами тысячи публичных выступлений, и каждое бралось им на учет, фиксировалось в специальных тетрадях: что игралось, где и когда . Та же врожденная склонность к строгой упорядоченности и самодисциплине - в интерпретациях пианиста. Все в них детально спланировано, взвешено и распределено, во всем абсолютная ясность: в намерениях, приемах и способах сценического воплощения. Особенно рельефна рихтеровская логика организации материала в произведениях крупных форм, числящихся в репертуаре артиста. Таких, как Первый фортепианный концерт Чайковского (знаменитая запись с Караяном), Пятый Прокофьева с Маазелем, Первый бетховенский с Мюншем; концерты и сонатные циклы Моцарта, Шумана, Листа, Рахманинова, Бартока и других авторов.

Люди, хорошо знакомые с Рихтером, рассказывали, что во время своих многочисленных гастролей, бывая в разных городах и странах, он не упускал случая заглянуть в театр; особенно близка ему опера. Он страстный поклонник кино, хороший фильм для него - настоящая радость. Известно, Рихтер давний и горячий любитель живописи: сам рисовал (специалисты уверяют, что интересно и талантливо), часами простаивал в музеях перед понравившимися ему картинами; его дом часто служил для вернисажей, выставок работ того или иного художника. И еще: с юных лет его не оставляло увлечение литературой, он благоговел перед Шекспиром, Гете, Пушкиным, Блоком... Непосредственное и близкое соприкосновение с различными искусствами, огромная художественная культура, энциклопедический кругозор - все это освещает особым светом исполнительство Рихтера, делает его явлением .

В то же время - еще один парадокс в искусстве пианиста!- персонифицированное «я» Рихтера никогда не претендует на роль демиурга в творческом процессе. В последние 10-15 лет это особенно заметно, о чем, впрочем, речь впереди. Вернее всего, думается подчас на концертах музыканта, было бы сравнить индивидуально-личностное в его трактовках с подводной, невидимой частью айсберга: в ней многотонная мощь, она - основание тому, что на поверхности; от сторонних взоров, однако, она скрыта - и полностью... Критики не раз писали об умении артиста без остатка «растворяться» в исполняемом, о «неявности» Рихтера-интерпретатора - этой явной и характерной черте его сценического облика. Рассказывая о пианисте, один из рецензентов сослался как-то на знаменитые слова Шиллера: высшая похвала художнику - сказать, что мы забываем о нем за его созданиями; они словно бы адресованы Рихтеру - вот кто действительно заставляет забыть о себе за тем, что он делает... Видимо, здесь дают о себе знать какие-то природные особенности дарования музыканта - типология, специфика и т. д. Кроме того, здесь и принципиальная творческая установка.

Отсюда-то и берет начало еще одна, едва ли не самая удивительная способность Рихтера-концертанта - способность к творческому перевоплощению. Откристаллизовавшаяся у него до высших степеней совершенства и профессиональной искусности, она ставит его на особое место в кругу коллег, даже самых именитых; по этой части он почти не знает себе равных. Нейгауз, относивший стилистические трансформации на выступлениях Рихтера к разряду высочайших достоинств артиста, писал после одного из его клавирабендов: «Когда он заиграл Шумана после Гайдна, все стало другим: рояль был другой, звук другой, ритм другой, характер экспрессии другой; и так понятно почему - то был Гайдн, а то был Шуман, и С. Рихтер с предельной ясностью сумел воплотить в своем исполнении не только облик каждого автора, но и его эпохи» (Нейгауз Г. Святослав Рихтер // Размышления, воспоминания, дневники. С. 240.) .

Нет необходимости говорить о постоянных успехах Рихтера, успехах тем больших (порадокс очередной и последний), что публике не дано обычно полюбоваться на рихтеровских вечерах всем тем, чем привыкла она любоваться на вечерах многих прославненных «асов» пианизма: ни в щедрой на эффекты инструментальной виртуозностью, ни роскошным звуковым «декором», ни блестящей «концертностью»...

Это всегда было характерно для исполнительской манеры Рихтера - категорический отказ от всего внешне броского, претенциозного (семидесятые - восьмидесятые годы лишь довели эту тенденцию до максимума возможного). Всего, что могло бы отвлечь аудиторию от основного и главного в музыке - сфокусировать внимание на достоинствах исполнителя , а не исполняемого . Играть так, как играет Рихтер,- для этого, наверное, мало одного лишь сценического опыта - сколь бы велик он ни был; одной лишь художественной культуры - даже уникальной по масштабам; природного дарования - хотя бы и гигантского... Тут требуется иное. Некий комплекс чисто человеческих качеств и черт. Люди, близко знающие Рихтера, в один голос говорят о его скромности, бескорыстии, альтруистическом отношении к окружающему, жизни, музыке.

Вот уже несколько десятилетий Рихтер безостановочно идет вперед. Идет, казалось бы, легко и окрыленно, на деле же - прокладывая себе путь нескончаемым, беспощадным, нечеловеческим трудом. Многочасовые занятия, о которых рассказывалось выше, по-прежнему остаются нормой его жизни. С годами тут мало что изменилось. Разве что еще больше времени уделяется работе за инструментом. Ибо Рихтер считает, что с возрастом надо не уменьшать, а увеличивать творческие нагрузки - если поставить себе целью сохранить исполнительскую «форму»...

В восьмидесятых годах в творческой жизни артиста произошло немало интересных событий и свершений. Прежде всего, нельзя не вспомнить «Декабрьские вечера» - этот единственный в своем роде фестиваль искусств (музыки, живописи, поэзии), которому Рихтер отдает массу энергии и сил. «Декабрьские вечера», проходящие с 1981 года в Государственном музее изобразительных искусств имени А. С. Пушкина, ныне стали традиционными; благодаря радио и телевидению они обрели самую широкую аудиторию. Тематика их разнообразна: классика и современность, русское искусство и зарубежное. Рихтер, инициатор и вдохновитель «Вечеров», вникает в ходе их подготовки буквально во все: от составления программ и отбора участников до самых незначительных, казалось бы, деталей и мелочей. Впрочем, мелочей для него практически не существует, когда дело касается искусства. «Мелочи создают совершенство, а совершенство не мелочь» - эти слова Микеланджело могли бы стать прекрасным эпиграфом и к исполнительству Рихтера, и ко всей его деятельности.

На «Декабрьских вечерах» раскрылась еще одна грань дарования Рихтера: вместе с режиссером Б. Покровским он принял участие в постановке опер Б. Бриттена «Альберт Херринг» и «Поворот винта». «Работал Святослав Теофилович с раннего утра до поздней ночи,- вспоминает директор Музея изобразительных искусств И. Антонова.- Провел огромное количество репетиций с музыкантами. Занимался с осветителями, сам проверял буквально каждую лампочку, все до мельчайших подробностей. Сам ездил с художником в библиотеку подбирать английские гравюры для оформления спектакля. Не понравились костюмы - поехал на телевидение и несколько часов рылся в гардеробной, пока не отыскал то, что его устраивало. Вся постановочная часть была продумана им».

Рихтер по-прежнему очень много гастролирует как в СССР, так и за рубежом. В 1986 году, например, он дал около 150 концертов. Цифра прямо-таки ошеломляющая. Едва ли не вдвое превышающая обычную, общепринятую концертную норму. Превышающая, кстати, «норму» самого Святослава Теофиловича - ранее он не давал, как правило, более 120 концертов в год. На редкость впечатляюще выглядели и сами маршруты рихтеровских гастролей в том же 1986 году, охватившее чуть ли не полмира: все началось с выступлений в Европе, потом последовало длительное турне по городам СССР (европейская часть страны, Сибирь, Дальний Восток), затем - Япония, где у Святослава Теофиловича было 11 сольных клавирабендов,- и опять концерты на родине, только теперь уже в обратном порядке, с востока на запад. Нечто в этом роде было повторено Рихтером и в 1988 году - та же длинная череда больших и не слишком больших городов, та же цепь непрерывных выступлений, те же бесконечные переезды с места на место. «Почему столько городов и именно эти?- спросили однажды Святослава Теофиловича.- Потому что я еще не играл в них,- ответил он.- Мне хочется, очень хочется посмотреть страну. [...] Вы знаете, что меня влечет? Географический интерес. Не «охота к перемене мест», а именно это. Вообще я не люблю засиживаться на одном месте, нигде... В моей поездке нет ничего удивительного, никакого подвига, это просто мое желание.

Мне интересно , в этом есть движение . География, новые созвучия, новые впечатления - это тоже своего рода искусство. Поэтому я счастлив, когда покидаю какое-то место и дальше будет что-то новое . Иначе не интересно жить» (Рихтер Святослав: «В моей поездке нет ничего удивительного.»: Из путевых записей В. Чемберджи // Сов. музыка. 1987. № 4. С. 51.) .

Все большую роль в сценической практике Рихтера играет в последнее время камерно-ансамблевое музицирование. Он всегда был прекрасным ансамблистом, любил выступать с певцами и инструменталистами; в семидесятые - восьмидесятые годы это стало особенно заметным. Святослав Теофилович часто играет с О. Каганом, Н. Гутман, Ю. Башметом; среди его партнеров можно было видеть Г. Писаренко, В. Третьякова, Квартет имени Бородина, молодежные коллективы под управлением Ю. Николаевского и др. Близ него образовалось своего рода содружество исполнителей различных специальностей; критики стали говорить, не без некоторого пафоса, о «рихтеровой галактике»... Естественно, что творческая эволюция музыкантов, находящихся рядом с Рихтером, проходит во многом под его непосредственным и сильным влиянием - хотя он скорее всего не предпринимает для этого решительно никаких усилий. И однако же... Не может не заражать, свидетельствуют близкие пианиста, его колосальная самоотдача в работе, его творческий максимализм, его целеустремленность. Общаясь с ним, люди начинают делать то, что, казалось бы, выше их сил и возможностей. «У него стерта грань между занятием, репетицией и концертом,- рассказывает виолончелистка Н. Гутман.- Большинство музыкантов сочло бы на каком-то этапе, что произведение готово. Рихтер именно в этот момент только начинает над ним работать».

Многое поражает в «позднем» Рихтере. Но, может быть, более всего - его неистощимая страсть к открытию нового в музыке. Казалось бы, с его огромными репертуарными накоплениями - зачем выискивать ранее не исполнявшееся им? Надо ли?... И тем не менее в его программах семидесятых - восьмидесятых годов можно встретить ряд новых, прежде не игранных им произведений - например, Шостаковича, Хиндемита, Стравинского, некоторых других авторов. Или такой факт: свыше 20 лет подряд участвовал Рихтер в музыкальном фестивале в городе Туре (Франция). И ни разу за это время не повторился в своих программах...

Изменилась ли за последнее время манера игры пианиста? Его концертно-исполнительский стиль? И да, и нет. Нет, поскольку в главном Рихтер остался самим собой. Основы его искусства слишком устойчивы и мощны для сколько-нибудь существенных видоизменений. В то же время некоторые из тенденций, свойственных его игре в прошлые годы, получили сегодня дальнейшее продолжение и развитие. Прежде всего - та «неявность» Рихтера-исполнителя, о которой уже говорилось. Та характерная, неповторимая особенность его исполнительской манеры, благодаря которой у слушателей возникает чувство, будто они напрямую, лицом к лицу, встречаются с авторами исполняемых произведений - без какого-либо толкователя и посредника. И это производит впечатление столь же сильное, сколь и необычное. Сравниться со Святославом Теофиловичем тут не в силах никто...

Вместе с тем нельзя не видеть, что подчеркнутая объективность Рихтера как интерпретатора - незамутненность его исполнения какими-либо субъективными примесями - имеет следствием и побочный эффект. Факт есть факт: в ряде трактовок пианиста семидесятых - восьмидесятых годов ощущается порой некоторая «дистиллированность» эмоций, какая-то «внеличностность» (быть может, правильнее сказать «над-личностность») музыкальных высказываний. Иной раз дает о себе знать внутренняя отстраненность от аудитории, воспринимающей среды. Бывало, в отдельных своих программах Рихтер выглядел чуть-чуть абстрактно как художник, не позволяя себе ничего,- так, во всяком случае, казалось со стороны - что выходило бы за рамки хрестоматийно точного воспроизведения материала. Мы помним, Г. Г. Нейгаузу не хватало когда-то «человечности» в своем всемирно известном и прославленном ученике - «несмотря на всю духовную высоту исполнения». Справедливость требует заметить: то, о чем говорил Генрих Густавович, отнюдь не исчезло со временем. Скорее, наоборот...

(Не исключено: все, о чем сейчас речь, есть следствие многолетней, непрерывной и сверхинтенсивной сценической деятельности Рихтера. Не сказаться сие не смогло даже на нем.)

Собственно, и раньше иные из слушателей откровенно признавались, что испытывают на рихтеровских вечерах такое чувство, будто пианист пребывает где-то поодаль от них, на некоем высоком пьедестале. И раньше Рихтер представлялся многим наподобие горделивой и величественной фигуры артиста-«небожителя», олимпийца, недосягаемого для простых смертных... Сегодня эти ощущения, пожалуй, еще сильнее. Пьедестал выглядит еще внушительнее, грандиознее и... отдаленнее.

И еще. На предыдущих страницах отмечалась склонность Рихтера к творческому самоуглублению, интроспекции, «философичности». («Весь процесс музыкального исполнения происходит в нем самом»...) В последние годы он, случается, парит в столь высоких слоях духовной стратосферы, что публике, во всяком случае, какой-то части ее, довольно нелегко уловить непосредственный контакт с ними. И восторженные овации после выступлений артиста этого факта никак не меняют.

Все вышесказанное - не критика в обычном, общеупотребительном смысле слова. Святослав Теофилович Рихтер слишком значительная творческая фигура, и вклад его в мировое искусство слишком велик, дабы подходить к нему со стандартными критическими мерками. В то же время отворачиваться от каких-то особых, ему лишь присущих черт исполнительского облика тоже ни к чему. Тем более, что в них обнаруживаются определенные закономерности его многолетней эволюции художника и человека.

В завершение разговора о Рихтере семидесятых - восьмидесятых годов нельзя не обратить внимание, что еще более точным и выверенным сделался ныне Художественный Расчет пианиста. Еще яснее и четче стали грани звуковых конструкций, сооружаемых им. Наглядное подтверждение тому - и последние концертные программы Святослава Теофиловича, и сделанные им грамзаписи, в частности пьесы из «Времен года» Чайковского, этюды-картины Рахманинова, а также Квинтет Шостаковича с «бородинцами».

Гениальный пианист и великий одессит .

20 марта 2006г исполнился 91 год со дня рождения Святослава Рихтера . В родном городе великого музыканта почтили возложением цветов и теплыми воспоминаниями.

20 марта мировая музыкальная общественность отмечает день рождения великого пианиста Святослава Рихтера. Возложением цветов к мемориальной доске и теплыми воспоминаниями память великого музыканта почтили и в родном городе – Одессе.

Святослав Рихтер – человек со сложной судьбой и пианист с мировой славой, доказавший, что гениальность - это огромный талант, помноженный на титанический труд. Его выступления всегда пользовались успехом: зрителя привлекал мощный исполнительский стиль и широта репертуара.

Гения в Рихтере признавали не только критики, но и коллеги. Великий одессит – один из плеяды музыкальных звезд нашего города – поддерживал тесную дружбу с Давидом Ойстрахом; они нередко выступали вместе.


Юрий Дикий, глава миссии Д. Ойстраха и С. Рихтера, говорит:
"В ХХ веке есть три имени - как Рихтер, Гиллельс, Ойстрах, это триада величайших имен! А если говорить об исторической, человеческой, профессиональной взаимосвязи двух великих музыкантов - Рихтера и Осйтраха, то у них была и взаимосвязь даже семейных традиций"...

Вскоре в Одессе должен появиться памятник Святославу Рихтеру.
А в 2007 году – к 10-летию со дня смерти пианиста – одесские музыканты планируют организовать Третий международный Рихтер-фэст. Мероприятие обещает быть масштабным, говорит Юрий Дикий, однако подробности держатся в тайне.

Анастасия Межевчук, Вести-Одесса.

Святославу Рихтеру - 100 лет

Пианист-виртуоз родился в Житомире, провел юность в Одессе, рисовал картины и был два раза отчислен из консерватории за неуспеваемость

Летом 1937 года пианист и педагог Московской консерватории Генрих Нейгауз спешил на прослушивание 23-летнего юноши из Одессы. Святослав Рихтер - так звали молодого человека, который приехал поступать в класс легендарного педагога. Генриху Густавовичу уже сообщили, что Святослав не учился в музыкальной школе и вообще не имеет соответствующего музыкального образования. Нейгаузу стало очень интересно посмотреть на храбреца.

«И вот он пришел, худощавый юноша с живым, привлекательным лицом, - вспоминает Генрих Нейгауз. - Он сел за рояль и заиграл Бетховена, Шопена и несколько своих сочинений. Я шепнул ученикам: по-моему, он гениальный музыкант ». Нейгауз был прав. Рихтер стал величайшим пианистом ХХ века - виртуозом, охватившим огромнейшую часть мирового фортепианного репертуара. Именно сегодня, 20 марта, мир празднует столетие со дня его рождения.

«Мои три учителя - это Нейгауз, мой папа и Вагнер» (за роялем Святослав Рихтер, крайний справа - Генрих Нейгауз)

Чудачества

Гении часто бывают эксцентричными, чудаковатыми, порой безумными или, как минимум, странными. Святослав Рихтер всегда оставался человеком высокоинтеллигентным, скромным, принципиальным в отношениях с людьми и глубоко преданным искусству - но и у него были свои музыкальные странности.

Любой пианист понимает, насколько гаммы, этюды и упражнения необходимы в становлении профессионального музыканта. Скорее всего, Рихтер тоже это понимал - но не принимал. Ему была чужда вся эта формальная сторона пианизма. С этим, кстати, никак не мог смириться отец Святослава Теофил - пианист, органист и композитор. Упражнениям и гаммам его сын предпочел сразу же играть великих композиторов - Фредерика Шопена и Рихарда Вагнера. Остается лишь поражаться виртуозности Святослава Рихтера. Наверное, не последнюю роль здесь сыграл прирожденный дар, унаследованный от отца. И дедушка Святослава Даниил Рихтер также имел отношение к музыке - он был мастером по фортепиано, чинил и настраивал инструменты. Такая «генно-музыкальная» почва была идеальной для появления гениального пианиста.

С детства Святослава Рихтера не особо интересовали какие-либо знания, которые не касались музыки и искусства. Еще в школе классная руководительница Святослава ругала своих учеников: «Вы все до одного лодыри! Но особенно Рихтер, от него так и несет ленью! ». Позже Святослава дважды отчисляли из консерватории из-за общеобразовательных дисциплин. Но зато он с жадностью поглощал все знания из области искусства и даже учился рисовать.

Со времен Ференца Листа признаком хорошего тона считается игра музыкальных произведений по памяти. Но Рихтер не считал это правило обязательным - и отнюдь не из-за плохой памяти. Память у пианиста была великолепной, хоть он и часто жаловался на нее, потому что помнил разные ненужные подробности и бытовые мелочи. И все-таки Рихтер вторую половину своей концертной деятельности играл по нотам. В интервью он говорил, что, не считая камерной музыки, его репертуар охватывает 80 концертных программ, которые он когда-то исполнял по памяти, но играть по нотам - это честнее, все видишь и играешь действительно так, как написано.

Одним из концертных условий Святослава Теофиловича было особенное освещение в зале. Дело в том, что свет следовало направлять лишь на пюпитр с нотами, а вся остальная часть сцены должна была находиться в темноте. Рихтер считал, что это помогает сконцентрировать внимание слушателей на произведении и композиторском замысле.

К еврейскому вопросу

Святославу Рихтеру очень не повезло с фамилией - из-за нее отца маэстро вполне могли убить нацисты, но по злой иронии он был расстрелян в застенках одесского НКВД как «немецкий шпион» в октябре 1941 года. За Святославом тоже приходили, спросили «Лихтер? ». «Я не Лихтер », - ответил Рихтер и, не мешкая, переселился на другую улицу. Так чья-то ошибка спасла жизнь будущего виртуоза.

Рихтер жил в еврейских городах - Житомире и Одессе, написано много статей о его дружбе с такими выдающимися евреями, как Давид Ойстрах, Наталья Гутман и Борис Мессерер. Но евреем Рихтер себя не считал, его предки по отцовской линии были немцами. Женой маэстро была, естественно, еврейка: оперная певица Нина Дорлиак, дочь финансиста Льва Дорлиака и певицы Ксении Фелейзен. Как-то раз Святослав Теофилович не на шутку обиделся на австрийского дирижера Герберта фон Караяна, когда сказал ему: «Я - немец », на что последовало: «Ну да, а я - китаец! ». Но об обидах Рихтера - позже.

Концертная деятельность

Слава Рихтера-пианиста начала расти после переезда в Москву: множество успешных выступлений, знакомство с Прокофьевым и исполнение его фортепианных сочинений, первая премия на третьем Всесоюзном конкурсе пианистов и огромное количество концертов по территории Советского Союза.

Наконец слава о пианисте распространилась и за рубежом. «Когда же к нам приедет Рихтер? » - спрашивали у музыкантов из России. «Почему же он не выступает в наших залах? » - волновались в Европе и Америке. После смерти Сталина пианист смог свободнее покидать границы Союза. И начались гастроли - Америка, Канада, Франция, Англия, Италия, Германия… Много раз Рихтер приезжал в Украину, навещая Киев, Львов и Житомир - город, в котором он родился.

Эти приезды всегда вызывали ажиотаж вокруг продажи билетов и столпотворение возле места, где должен был проходить концерт. Однажды в апреле 1985 года люди пытались пробраться на концерт через окна и пожарную лестницу киевской филармонии - и все ради того, чтобы послушать живую легенду. Часто билеты на Рихтера можно было купить только через знакомых, а о приезде маэстро публика знала задолго до развешанных по городу афиш.

Чем же Рихтер так завораживал слушателей? Безукоризненное профессиональное исполнение, сосредоточение в музыке и глубокое проникновение в замысел композитора - вот, пожалуй, главный его секрет. На эту тему также рассуждает современник Рихтера, один из величайших пианистов ХХ века Глен Гульд.

Рихтер и его женщины

В среде музыковедов бытует мнение, что Рихтер любил по-настоящему только сам себя. Ему даже приписывают гомосексуальность. Поговаривали о том, что на своей супруге Нине Дорлиак музыкант женился исключительно из-за квартиры. Основания для слухов были: до свадьбы Рихтер не имел жилья в Москве и долго спал под роялем в комнате своего учителя Генриха Нейгауза. И мало кто знает, что на протяжении всей жизни рядом с Рихтером физически и духовно была еще одна женщина - Вера Прохорова, которая влюбилась в маэстро в 19 лет и оставалась верной музыканту до самой смерти. Другой музой Рихтера была поэтесса Белла Ахмадулина.

Обиды Рихтера

В 70-80 годах ХХ столетия, на пике своей славы, музыкант мог позволить себе выстраивать гастрольную карту, исходя из принципа «обиделся - не обиделся». А обижался Рихтер часто.

Будучи уже знаменитостью мирового масштаба, Рихтер в повседневной жизни часто сталкивался с «синдромом вахтера». Как-то раз маэстро, поглощенный своими мыслями, гулял по коридорам львовской консерватории и наткнулся на безымянного охранника.

Вы хто такий? - грозно спросил хранитель ключей.

Я, - растерялся музыкант… - я - Рихтер.

И шо? А я - вАхтер! - ответил охранник.

Рихтеру пришлось спешно удалиться.

После случая с вахтером музыкант стал более требовательным к приему во Львове. Он долго объяснял принимающей стороне, что любит в одиночестве гулять по музыкальным ВУЗам, садиться за фортепиано, играть там. Но к консерватории подвозить его надо на машине, звезды не ездят на трамваях. Кстати, из аэропорта встречать тоже, естественно, на «Волге». Скромный райдер, но в советское время даже он не всегда соблюдался. В том самом злополучном Львове Рихтера как-то встретил представитель концертной администрации с водителем. По словам Рихтера, мужчины были пьяны и постоянно отвлекали музыканта ненужными расспросами. «Это была худшая поездка моей жизни », - признался Рихтер.

Как-то раз Святославу Теофиловичу не дал репетировать в своем кабинете какой-то деятель киевской филармонии. Рихтер надолго запомнил обиду, исключив киевскую филармонию из гастрольных туров на два года.

В 1970 году Святослав Рихтер давал со своим близким другом, выдающимся скрипачом Давидом Ойстрахом, концерт в Карнеги-Холле (США). Выступление было нарушено криками протестующих против ущемления советских евреев. Рихтер был очень опечален инцидентом: как можно с одной стороны поддерживать евреев, с другой стороны срывать концерты с их участием? Пианист после этого долго не хотел возвращаться в Штаты несмотря на все уговоры американских промоутеров.

Кино и Рихтер

Угадайте, кто играет роль пианиста Ференца Листа в фильме о композиторе Глинке? Это, наверное, тот редкий случай, когда оператору не приходится снимать отдельно руки «подставного» пианиста и отдельно самого исполнителя. Картинка целостная, и Рихтер блестяще импровизирует, исполняя марш Черномора из оперы «Руслан и Людмила» Михаила Глинки.

В жизни Святослава Рихтера было немало трагических и комических эпизодов, о которых он сам повествует в телевизионных интервью. Но главное - это музыка, которая осталась в записях. Она приникает в сердца и покоряет новые поколения слушателей.
_________________________________________________________________________________________________________

(1915-1997) русский пианист

Жизнь Святослава Теофиловича Рихтера мало напоминает биографии других артистов. Он шел к успеху совершенно особым путем. Детские годы будущего пианиста прошли в Одессе. Его отец - Теофил Данилович - преподавал в консерватории и был известным в городе музыкантом. В свое время он закончил Венскую Академию музыки, и именно он дал своему сыну первые уроки игры на фортепиано еще тогда, когда мальчику было только пять лет.

Однако постоянно заниматься с сыном отец не мог, поскольку был вынужден все свое время отдавать занятиям с учениками. Поэтому уже с девяти-десяти лет Святослав был практически предоставлен самому себе. Лишь в течение недолгого времени он брал уроки у пианистки А. Атль, одной из учениц его отца. И эту свободу действий мальчик использовал весьма оригинально: он начал играть все ноты, которые были в доме. Особенно его заинтересовали оперные клавиры. Постепенно Рихтер научился играть любую музыку с листа и стал квалифицированным аккомпаниатором.

С пятнадцати лет он уже помогает отцу, а вскоре начинает работать самостоятельно: становится аккомпаниатором в музыкальном кружке при Доме моряка. После окончания школы он несколько лет работал концертмейстером в Одесской филармонии. В это время Святослав разъезжал с концертными бригадами, аккомпанируя различным музыкантам, и набирался опыта.

В 1932 году он переходит на работу в Одесский оперный театр и становится помощником дирижера С. Столермана. Святослав Рихтер помогает ему на репетициях и в работе с певцами, постепенно расширяя собственный репертуар. В мае 1934 года пианист дает первый клавирабенд - сольный концерт - в Одесском доме инженеров, исполняя произведения Фредерика Шопена . Концерт прошел с большим успехом, но в то время юноша еще не задумывался о том, чтобы профессионально учиться музыке.

Только через пять лет, весной 1937 года, Святослав Рихтер наконец отправляется в Москву, чтобы поступать в консерваторию. Это был достаточно смелый шаг, поскольку молодой исполнитель не имел никакого музыкального образования. На приемном экзамене его услышал выдающийся пианист нашего времени Г. Нейгауз. С этого дня Рихтер становится его любимым учеником.

Нейгауз принял Святослава Рихтера в свой класс, но никогда не учил его в общепринятом смысле этого слова. Как позже писал сам Нейгауз, учить Рихтера было нечему - нужно было только развивать его талант. Рихтер на всю жизнь сохранил благоговейное отношение к своему первому учителю. Интересно то, что, переиграв чуть ли не всю мировую фортепианную классику, он никогда не включал в программу Пятый концерт Бетховена, считая, что не сможет сыграть его лучше своего учителя.

В ноябре 1940 года состоялось первое публичное выступление Рихтера в Москве. На этом первом концерте в Малом зале консерватории он выступал вместе со своим учителем. А через несколько дней дал собственный сольный концерт в Большом зале консерватории, и с этого времени началась его долгая жизнь музыканта-исполнителя.

Во время войны Святослав Теофилович Рихтер находился в Москве. При малейшей возможности выступал с концертами. И ни на день не прекращал занятий. С июня 1942 года он возобновляет концертную деятельность и буквально начинает «осыпать» публику новыми программами. Одновременно начинаются его гастроли по различным городам. За два последних военных года он объехал почти всю страну. Даже государственный экзамен в консерватории он сдавал в форме концерта в Большом зале консерватории. После этого выступления комиссия постановила выгравировать имя Рихтера золотыми буквами на мраморной доске в фойе Малого зала консерватории.

В 1945 году Святослав Рихтер стал победителем всесоюзного конкурса музыкантов-исполнителей. Любопытно, что он долго не хотел заявлять о своем участии в нем. Дело в том, что Рихтер всегда считал несовместимыми понятия музыки и соревнования. Но участвовать в конкурсе стал для того, чтобы укрепить преподавательскую репутацию своего учителя Г. Нейгауза. В дальнейшем он не участвовал ни в каких конкурсах. Кроме того, всегда отказывался от председательствования в жюри многих международных конкурсов.

В послевоенные годы Святослав Теофилович Рихтер продолжает постоянно гастролировать, и слава его как исполнителя растет. В 1950 году он выезжает на первые зарубежные гастроли в Чехословакию. Потом следуют поездки в другие страны. Только после этого руководство «выпускает» Рихтера в Финляндию. Его концерты проходят, как всегда, с триумфом, и в том же году пианист совершает большую поездку по США и Канаде. И везде ему рукоплещут переполненные концертные залы.

Секрет стремительного взлета Рихтера следует видеть не только в том, что он обладал уникальной широтой репертуара (с одинаковым успехом играл Баха и Дебюсси , Прокофьева и Шопена), но и в том, что из любого музыкального произведения он создавал неповторимый и цельный образ. Любая музыка звучала в его исполнении так, будто он сочинил ее на глазах у зрителя.

В отличие от других пианистов, Святослав Рихтер умел раствориться в исполняемой им музыке. В ней в полной мере раскрывалась его гениальность. Сам же маэстро говорил, когда журналисты обращались к нему с просьбой об интервью (а на контакт с прессой он шел весьма и весьма неохотно): «Мои интервью - мои концерты». А выступать перед публикой музыкант считал святой обязанностью.

На протяжении многих лет рядом с Святославом Рихтером находилась его жена - певица Нина Львовна Дорлиак. Когда-то она выступала с собственными концертами, но оставила сцену и стала известным музыкальным педагогом. Сам Рихтер никогда не имел учеников. Вероятно, у него просто не было времени, а может быть, причина в том, что гениальности научить нельзя.

Разносторонность таланта, напоминающая гениев эпохи Возрождения, сказывалась и в увлечении Рихтера живописью. Всю жизнь он собирал картины и даже сам писал маслом. В Музее частных коллекций хранятся несколько авторских работ Рихтера. Что же касается основной коллекции, то большая ее часть также передана в музей. Надо сказать также, что в шестидесятые-семидесятые годы Святослав Рихтер устраивал в своем доме художественные выставки представителей неформальных течений. Особенно интересными оказались экспозиции Е. Ахвледиани и В. Шухаева.

Святослав Теофилович Рихтер был организатором и бессменным участником регулярных летних музыкальных фестивалей во Франции, а также знаменитых Декабрьских вечеров в московском Музее изобразительных искусств им. Александра Пушкина , в Итальянском дворике которого в августе 1997 года Москва прощалась с величайшим пианистом XX века.

Святослав Рихтер, один из крупнейших пианистов ХХ века, родился 20 марта 1915 года в городе Житомир Российской империи (в настоящее время - Украина).
Его имя вписано в историю музыки, как имя пианиста, не только виртуозно исполнявшего классические музыкальные произведения, но и создавшего их авторские интерпретации, в свою очередь ставшие классикой.

Святослав Рихтер. Краткая биография

1915 - родился в семье немецкого пианиста и композитора, преподавателя Одесской консерватории Теофила Рихтера и русской дворянки Анны Москалёвой.

1930-1932 - Святослав Рихтер работал пианистом-концертмейстером в Одесском Доме моряка, а после этого - в Одесской филармонии.

1934 - первый сольный концерт Рихтера , на котором пианист исполнил сочинения Шопена, после чего он получил место аккомпаниатора в Одесском оперном театре.

1937-1947 - обучался в Московской консерватории в классе фортепиано Генриха Нейгауза, был отчислен после отказа изучать общеобразовательные предметы, но воследствии восстановился, диплом получил в 1947 году.

1940 - первое выступление Святослава Рихтера в Москве, в Малом зале консерватории - Рихтер сыграл Шестую сонату Сергея Прокофьева, впервые после самого Прокофьева.

1960 - гастроли в США, премия «Грэмми» (первый советский пианист, удостоенный «Грэмми»).

1960-1980 - многочисленные гастроли в разных странах, более 70 концертов в год.

1990-е - проживал в Париже.

1997 - ушел из жизни.

Святослав Рихтер - виртуозный пианист и мастер фортепианной интерпретации

Исполнение Святослава Рихтера отличается легкостью и техническим совершенством, авторским подходом к произведению, тонким музыкальным чувством.

Сохранилось достаточно мало студийных записей Рихтера , однако есть много обычных записей с концертов, в том числе, достаточно многие можно прослушать и увидеть на Youtube. Записи, на первый взгляд, производят впечатление глубоко любительских и даже некачественных, и причина тому - темнота, бывшая на сцене во время выступлений Рихтера , когда лампой освещались только ноты, стоящие на пюпитре фортепиано. По мнению пианиста, это давало публике возможность сконцентрироваться на музыке, не отвлекаясь на второстепенные моменты.

на фото: портрет Святослава Рихтера

Святослав Рихтер вместе с легендарным директором музея имени Пушкина в Москве придумали музыкальный фестиваль «Декабрьские вечера», который проводится в музее с 1981 года. Особенностью фестиваля является проведение объединённых одной темой концертов и удожественных выставок в залах музея.

«Он очень любил кинематограф, - вспоминает президент ГМИИ имени Пушкина Ирина Антонова. - Прекрасно знал кино. У меня есть письмо, где он пишет из Парижа: "В этом месяце случилось что-то необычное. Я видел 40 фильмов". То есть, были дни, когда он ходил по два раза в кино. Он очень много посещал театры. Его видели в театрах всегда».

Рояль, когда-то подаренный Рихтеру , стоит сейчас в Пушкинском музее. В своё время тяжелый инструмент не прошел в дверной проем квартиры пианиста. Возможно было задействовать кран, но в итоге сделали проще - Рихтер подарил его музею, так как все равно играл там часто.