Семен Франк - Смысл жизни. Бессмысленность жизни. Цитаты. Последние просьбы о помощи

Что жизнь, как она фактически есть, бессмысленна, что она ни в малейшей мере не удовлетворяет условиям, при которых ее можно было бы признать имеющей смысл - это есть истина, в которой нас все убеждает: и личный опыт, и непосредственные наблюдения над жизнью, и историческое познание судьбы человечества, и естественнонаучное познание мирового устройства и мировой эволюции.

Бессмысленна, прежде всего - и это, с точки зрения личных духовных запросов, самое важное - личная жизнь каждого из нас. Первое, так сказать, минимальное условие возможности достижения смысла жизни есть свобода ; только будучи свободными, мы можем действовать «осмысленно», стремиться к разумной цели, искать полноты удовлетворенности; все необходимое подчинено слепым силам необходимости, действует слепо, как камень, притягиваемый землею при своем падении. Но мы со всех сторон связаны, окованы силами необходимости. Мы телесны и потому подчинены всем слепым, механическим законам мировой материи; спотыкаясь, мы падаем, как камень, и если

случайно это произойдет на рельсах поезда или перед налетающим на нас автомобилем, то элементарные законы физики сразу пресекают нашу жизнь, а с ней - все наши надежды, стремления, планы разумного осуществления жизни. Ничтожная бацилла туберкулеза или иной болезни может прекратить жизнь гения, остановить величайшую мысль и возвышеннейшее устремление. Мы подчинены и слепым законам, и силам органической жизни: в силу их непреодолимого действия срок нашей жизни даже в ее нормальном течении слишком краток для полного обнаружения и осуществления заложенных в нас духовных сил; не успеем мы научиться из опыта жизни и ранее накопленного запаса знаний разумно жить и правильно осуществлять наше призвание, как наше тело уже одряхлело и мы приблизились к могиле; отсюда неизбежное даже при долгой жизни трагическое чувство преждевременности и неожиданности смерти - «как, уже конец? а я только что собирало; жить по-настоящему, исправить ошибки прошлого, возместить зря потерянное время и потраченные силы!» - и трудность поверить в свое собственное старение. И вдобавок мы и изнутри обременены тяжким грузом слепых стихийно-биологических сил, мешающих нашей разумной жизни Мы получаем по наследству от родителей страсти и пороки, которые нас мучают и на которые бесплодно растрачиваются наши силы; в лице нашей собственной животной природы мы обречены на пытку и каторгу, прикованы к тачке, бессмысленно терпим наказание за грехи наших отцов или вообще за грехи,

на которые нас обрекла сама природа. Лучшие и разумные наши стремления либо разбиваются о внешние преграды, либо обессиливаются нашими собственными слепыми страстями. И притом слепая природа так устроила нас, что мы обречены на иллюзии, обречены блуждать и попадать в тупик и обнаруживаем иллюзорность и ошибочность наших стремлений лишь тогда, когда они причинили нам непоправимый вред и наши лучшие силы уже ушли на них. Один растрачивает себя на разгул и наслаждения и, когда физическое и духовное здоровье уже безнадежно потеряно, с горечью убеждается в пошлости, бессмысленности всех наслаждений, в неутолимости ими жизненной тоски; другой аскетически воздерживается от всех непосредственных жизненных радостей, закаляя и сберегая себя для великого призвания или святого дела, чтобы потом, когда жизнь уже клонится к концу, убедиться, что этого призвания у него совсем нет, и это дело совсем не свято, и в бессильном раскаянии жалеть о бесплодно упущенных радостях жизни. Кто остается одинок, боясь обременить себя тягостями семьи, страдает от холода одинокой старости и скорбит о уже недостижимом уюте семьи и ласке любви; кто, поддавшись соблазну семьи, оказался обремененным тягостями семейных забот, погруженный в мелочную суету семейных дрязг и волнений, бесплодно кается, что добровольно продал свою свободу за мнимые блага, отдал себя в рабство подневольного труда и не осуществил своего истинного призвания. Все наши страсти и сильнейшие влечения обманчиво выдают себя за что-то

абсолютно важное и драгоценное для нас, сулят нам радость и успокоение, если мы добьемся их удовлетворения, и все потом, задним числом, когда уже поздно исправить ошибку, обнаруживают свою иллюзорность, ложность своего притязания исчерпать собою глубочайшее стремление нашего существа и дать, через свое удовлетворение, полноту и прочность нашему бытию. Отсюда неизбежное для всех людей меланхолическое, втайне глубоко и безысходно трагическое сознание выражаемое французской поговоркой: «si jeunesse savait, si vieillesse pouvait», - сознание обманутых надежд, недостижимости истинного счастья на земле. Гете, прозванный «баловнем судьбы», проживший исключительно долгую, счастливую и плодотворную жизнь, обладатель редчайшего дара - умения сочетать творческую энергию, безмерное трудолюбие и могучую, самообуздывающую силу воли с жаждой и способностью испытать все жизненные наслаждения, упиться всеми радостями жизни - этот избранник человечества под конец своей жизни признавался, что за 80 лет своей жизни он изведал лишь несколько дней полного счастья и удовлетворения; и он испытал на себе всю неизбежную трагику человеческой жизни, он поведал, что сущность жизни узнает лишь тот, кто в слезах ест свой хлеб и в тоске и кручине проводит бессонные мучительные ночи, и что судьба утешает нас лишь одним неустанным припевом: «терпи лишения» (Entbehren sollst du, sollst entbehren!). Если такова жизненная мудрость избранного счастливца человечества, то какой итог должны подвести своей

жизни все остальные, менее удачливые и одаренные люди, со всей их немощностью, со всей тяжестью их жизненной участи, со всеми изнутри раздирающими их противоречиями и затуманивающими их пути духовными слабостями?

Все мы - рабы слепой судьбы, слепых ее сил вне нас и в нас. А раб, как мы уже знаем и как это ясно само собой, не может иметь осмысленной жизни. Древние греки, так ярко чувствовавшие гармонию и космическую налаженность стройность мировой жизни, вместе с тем оставили нам вечные, незабвенные образцы трагического сознания, что человеческим мечтам и надеждам нет места в этой гармонии. Народное сознание верило, что боги завидуют человеческому счастью и всегда принимают меры к тому, чтобы покарать и унизить счастливца, чтобы возместить случайную человеческую удачу горькими ударами судьбы; и, с другой стороны, оно верило, что даже блаженные боги подчинены, как высшему началу, неумолимой слепой судьбе. Более очищенное религиозное сознание их мудрецов учило; что по законам мировой гармонии никто не должен захватывать слишком много для себя, чрезмерно перерастать общий уровень, что человек должен знать свое скромное место и что даже сама индивидуальность человека есть греховная иллюзия, караемая смертью; лишь в добровольном признании себя служебным, зависимым звеном мирового целого, лишь в смиренном приятии своей рабской зависимости от космоса и своего космического ничтожества человек покоряется божественной воле, исполняет свое един-

ственное назначение и может надеяться не загубить себя. Итог обоих воззрений - один и тот же. И потому уже наивный Гомер говорит, что

«... из тварей, которые дышат и ползают в прахе,

Истинно в целой вселенной несчастнее нет человека».

И все греческие поэты согласно вторят ему в этом. «И земля, и море полны бедствий для человека», - говорит Гесиод. «Слаба жизнь человека, бесплодны его заботы, в краткой его жизни скорбь следует за скорбью» (Симонид). Человек в этом мировом целом - лишь «дуновение и тень» - или, еще менее, «сон тени » (Пиндар). И вся античная философия, от Анаксимандра, Гераклита и Эмпедокла до Платона, Марка Аврелия и Плотина, во всем другом расходясь с учениями поэтов и борясь с ними, в этом пессимизме, в этом горьком признании безнадежной суетности, слабости и бессмысленности земной жизни человека сходится с греческой поэзией. С нею совпадает и вся живая мудрость остального человечества - Библия и Махабхарата, вавилонский эпос и могильные надписи древнего Египта. «Суета сует, - сказал Екклесиаст, - суета сует - все суета! Что пользы человеку от всех трудов его, которыми трудится он под солнцем?... Участь сынов человеческих и участь животных - участь одна; как те умирают, так умирают и эти, и одно дыхание у всех, и нет у человека преимущества перед скотом: потому что все - суета!... И ублажил я мертвых, которые давно умерли, более живых, которые живут доселе; а блаженнее их обоих тот, кто еще

не существовал, кто не видал злых дел, какие делаются под солнцем. И обратился я, и видел под солнцем, что не проворным достается успешный бег, не храбрым - победа, не мудрым - хлеб, и не у разумных - богатство, и не искусным - благорасположение, но время и случай для всех их» (Еккл 1, 1-2; 3, 19; 4, 2 - 3, 9, 11).

Но допустим даже, что мудрость всех времен и народов не права. Допустим, что возможна подлинно счастливая жизнь, что все желания наши будут удовлетворены, что кубок жизни будет для нас полон одним лишь сладким вином, не отравленным никакой горечью. И все же жизнь, даже самая сладостная и безмятежная, сама по себе не может удовлетворить нас; неотвязный вопрос: «Зачем? для чего?» даже в счастье рождает в нас неутолимую тоску. Жизнь ради самого процесса жизни не удовлетворяет, а разве лишь на время усыпляет нас. Неизбежная смерть, равно обрывающая и самую счастливую, и самую неудачную жизнь, делает их одинаково бессмысленными. Наша эмпирическая жизнь есть обрывок: сама для себя, без связи с неким целым, она так же мало может иметь смысл, как обрывок страницы, вырванный из книги. Если она может иметь смысл, то только в связи с общей жизнью человечества и всего мира. И мы уже видели, что осмысленная жизнь неизбежно должна быть служением чему-то иному, чем она сама, как замкнутая в себе личная жизнь, что лишь в испод нении призвания, в осуществлении какой-либо сверхличной и самодовлеющей ценности человек мо-

жет найти самого себя, как разумное существо, требующее разумной, осмысленной жизни. Ближайшим целым, с которым мы связаны и часть которого мы составляем, является жизнь на рода или человечества; вне родины и связи с ее судьбою вне культурного творчества, творческого единства с прошлым человечества и его будущим, вне любви к людям и солидарного соучастия в их общей судьбе мы не можем осуществить самих себя, обрести подлинно осмысленную жизнь. Как лист или ветвь дерева, мы питаемся соками целого, расцветаем его жизнью и засыхаем и отпадаем в прах, если в самом целом нет жизни. Для того чтобы индивидуальная жизнь имела смысл, нужно поэтому, чтобы имела смысл и жизнь общечеловеческая, чтобы истории человечества была связным и осмысленным процессом, в котором достигается какая-либо великая общая и бесспорно ценная цель. Но и здесь, при беспристрастном и честном рассмотрении эмпирического хода вещей, нас ждет новое разочарование, новое препятствие для возможности обрести смысл жизни.

Ибо, как бессмысленна каждая единичная личная жизнь человека, так же бессмысленна и общая жизнь человечества. История человечества, если мы ищем смысла имманентного ей и ей самой внутренне присущего, так же обманывает наши ожидания, как и наша личная жизнь. Она есть, с одной стороны, набор бессмысленных случайностей, длинная вереница коллективных, всенародных и международных событий, которые не вытекают разумно одно из другого, не ведут ни к

какой цели, а случаются, как итог стихийного столкновения и скрещения коллективных человеческих страстей; и, с другой стороны, поскольку история есть все же последовательное осуществление человеческих идеалов, она есть вместе с тем история их крушений неуклонное разоблачение их иллюзорности и несостоятельности, бесконечно длинный и мучительный предметный урок, в котором человечество обучается усматривать тщету своих надежд на разумное и благое устроение своей коллективной жизни. Вера в прогресс, в неустанное и непрерывное совершенствование человечества, в неуклонное без остановок и падений, восхождение его на высоту добра и разума - эта вера, которая вдохновляла множество людей в продолжение последних двух веков, в настоящее время разоблачена в своей несостоятельности с такою очевидностью, что нам остается только удивляться наивности поколений, ее разделявших. Человечество в своей эмпирической исторической жизни совсем не движется «вперед»; поскольку мы мним обосновать нашу жизнь на служении общественному благу, осуществлению совершенного общественного строя, воплощению в коллективном быте и человеческих отношениях начал правды, добра и разума, мы должны с мужественной трезвостью признать, что мировая история совсем не есть приближение к этой цели, что человечество теперь не ближе к ней, чем век, два или двадцать веков тому назад. Даже сохранение уже достигнутых ценностей для него оказывается невозможным. Где ныне эллинская мудрость и красота, одно воспоминание о которой наполняет

нам душу грустным умилением? Кто из нынешних мудрецов, если он не обольщает себя самомнением, может достигнуть своей мыслью тех духовных высот, на которых свободно витала мысль Платона или Плотина? Близки ли мы теперь от того умиротворения и правового упорядочения всего культурного мира под единой властью, которого мир уже достиг в золотую пору Римской империи с ее pax Romana? Можем ли мы надеяться на возрождение в мире тех недосягаемых образцов глубокой и ясной религиозной веры, которую являли христианские мученики и исповедники первых веков нашей эры? Где теперь богатство индивидуальностей, цветущая полнота и многообразие жизни средневековья, которые высокомерная пошлость убогого просветительства назвала эпохой варварства и которое, как несбыточная мечта, манит теперь к себе все чуткие души, изголодавшиеся в пустыне современной цивилизации? Поистине, надо очень твердо веровать в абсолютную ценность внешних технических усовершенствований аэропланов и беспроволочных телеграфов, дальнобойных орудий и удушливых газов, крахмальных воротничков и ватер-клозетов - чтобы разделять веру в непрерывное совершенствование жизни. И самый прогресс эмпирической науки - бесспорный за последние века и во многом благодетельный - не искупается ли он с избытком той духовной слепотой, тем небрежением к абсолютным ценностям, то пошлостью мещанской самоудовлетворенности, которые сделали такие удручающие успехи за последние века и как будто неустанно продолжают прогрессиро-

вать в европейском мире? И не видим ли мы, что культурная, просвещенная, озаренная научным разумом и очищенная гуманитарными нравственными идеями Европа дошла до бесчеловечной и бессмысленной мировой войны и стоит на пороге анархии, одичания и нового варварства? И разве ужасно историческая катастрофа, совершившаяся в России и сразу втоптавшая в грязь, отдавшая в руки разнузданной черни то, что мы в ней чтили как «святую Русь», и то, на что мы уповали и чем гордились в мечтах о «великой России», не есть решающее обличение ложности «теории прогресса»?

Мы научились понимать - и в этом отношении непосредственные жизненные впечатления совпадают с главными достижениями объективной исторической науки за последние сто лет - что непрерывного прогресса не существует, что человечество живет сменой подъемов и падений и что все великие его достижения во всех областях жизни - государственной и общественной, научной и художественной религиозной и нравственной - имеют свой конец и сменяются периодами застоя и упадка, когда человечеству приходится учиться наново и снова подыматься из глубин. «Все великое земное разлетается, как дым - нынче жребий выпал Трое, завтра выпадет другим». Под влиянием этого сознания один из самых тонких, чутких и всесторонне образованных исторических мыслителей нашего времени - Освальд Шпенглер учит, что «всемирная история есть принципиально бессмысленная смена рождения, расцветания, упадка и смерти отдельных культур».

И когда мы, неудовлетворенные этим выводом, ищем за этой бессмысленной сменой всплесков и замираний духовных волн исторической жизни какую-либо связанность и последовательность, когда мы стараемся разгадать ритм мировой истории и через него - ее смысл, то единственное, чего мы достигаем, есть уяснение ее смысла, как общечеловеческого религиозного воспитания через ряд горьких разочарований, обличающих суетность всех земных человеческих упований и мечтаний. История человечества есть история последовательного крушения его надежд, опытное изобличение его заблуждений. Все человеческие идеалы, все мечты построить жизнь на том или ином отдельном нравственном начале взвешиваются самою жизнью, находятся слишком легкими и жизнью отбрасываются, как негодные. Как индивидуальная человеческая жизнь в ее эмпирическом осуществлении имеет только один смысл - научить нас той жизненной мудрости, что счастье неосуществимо, что все наши мечты были иллюзорны и что процесс жизни, как таковой, бессмыслен, так и всечеловеческая жизнь есть тяжкая опытная школа, необходимая для очищения нас от иллюзий всечеловеческого счастья, для обличения суетности и обманчивости всех наших упований на воплощение в этом мире царства добра и правды, всех наших человеческих замыслов идеального общественного самоустроения.

Да и может ли быть иначе? Когда мы думаем об истории, об общей судьбе человечества, мы как-то забываем, что история человечества есть лишь обрывок

и зависимая часть космической истории, мировой жизни, как целого. Та плененность - извне и изнутри - случайными, слепыми чуждыми нашим заветным чаяниям космическими силам», которую мы усмотрели, как роковое состояние единично человеческой жизни - эта плененность присуща в такой же, если не в большей мере и жизни общечеловеческой. С всех сторон человечество окружают слепые силы и роке вые, слепые необходимости космической природы. Уже то обстоятельство, что человеческая жизнь, индивидуальна и коллективная, в такой огромной мере сводится на ту самую борьбу за существование, на беспрерывную, самоубийственную драку за средства пропитания, которая господствует во всем животном мире, что, несмотря на все технические усовершенствования, с размножением человеческого рода все относительно меньше становится на земле плодородной почвы, угля, железа и всего, что нужно людям, и борьба за обладание ими становится все ожесточеннее, уже одно это есть достаточное свидетельство того как стихийные условия космической жизни сковывают человеческую жизнь и заражают ее своей бессмысленностью. А в нашей груди - и именно в особенности в душе человечества, как коллективного целого, в сердцах народных масс - живут страсти и влечения, которые столь ж» слепы и убийственны, как все остальные космические силы; и если отдельный человек легко может впасть в само обман, считая себя свободным от слепоты космически сил, то именно народные массы и всяческие исторически коллективы являют нам в своей

жизни столь разительны» образцы подчиненности слепым инстинктам и грубым стихийным страстям, что в отношении их этот самообман не возможен или гораздо менее простителен. Представим себе хоть на мгновение с полной реалистической ясностью то положение человечества, которое соответствует подлинной действительности, поскольку мы берем жизнь в ее эмпирическом составе. В каком-то уголке мирового пространства кружится и летит комочек мировой грязи, называемый земным шаром; на его поверхности копошатся, кружась и летя вместе с ним, миллиарды и биллионы живых козявок, порожденных из него же, в том числе двуногие, именующие себя людьми; бессмысленно кружась в мировом пространстве, бессмысленно зарождаясь и умирая через мгновение по законам космической природы, они в то же время, движимые теми же слепыми силами, дерутся между собой, к чему-то неустанно стремятся, о чем-то хлопочут, устраивают между собой какие-то порядки жизни. И эти-то ничтожные создания природы мечтают о смысле своей общей жизни, хотят достигнуть счастья, разума и правды. Какая чудовищная слепота, какой жалкий самообман!

Чтобы понять это, мы даже совсем не должны идти так далеко, как того требует господствующее естественнонаучное понятие о мире, совсем не должны представлять себе мир, как мертвый хаос, как механизм безжизненных физических и химических сил. Это воззрение, которое многим еще доселе представляется высшим достижением точного научного

знания, есть лишь свидетельство узости, бездушия и научной тупости, до которого дошло все «прогрессирующее» человечество. Древние греки лучше нас знали, что мир - не мертвая машина, а живое существо, что он полон живых и одушевленных сил. К счастью, тот духовный кризис, который переживает в настоящее время человечество, уже раскрыл многим наиболее проницательным естествоиспытателям нашего времени глаза и дал им понять убожество и ложность чисто-механического, естественнонаучного миросозерцания. Со всех сторон - в новейшей критике механической физики Галилея и Ньютона, в новейших физико-механических открытиях, разлагающих косную материю на заряды сил, в критике дарвинистических учений об эволюции, в усмотрении виталистических анти-механистических начал органической жизни - всюду возрождаются и вновь открываются человеческому взору признаки, свидетельствующие, что мир есть не мертвый хаос косных материальных частиц, а нечто гораздо более сложное и живое. Тот упрек, который русский поэт посылал современным людям:

«Они не видят и не слышат,

Живут в сем мире, как впотьмах,

Для них и солнце, знать, не дышит

И жизни нет в мирских волнах»

этот упрек повторяют теперь уже и многие представители научного знания. Мир не есть мертвая машина или хаос косной материи, «не слепок, не бездушный лик»;

мир есть великое живое существо и вместе с тем единство множества живых сил.

И все же мир не есть зрячее и разумное существо. Он слепой великан, который корчится в муках, терзаете своими собственными страстями, от боли грызет самого себя и не находит выхода своим силам. И поскольку человек входит в его состав, есть только его ничтожная часть порождение, ничтожная клеточка или молекула его тела, и поскольку сама душа человека есть лишь частица это космической души, подчинена ее силам и обуреваема ими человек все же безнадежно окован, захвачен в плен могучими слепыми силами космоса и вместе с ним обречен корчиться в бессмысленных муках, бессмысленно рождаться, куда-то стремиться и бесплодно гибнуть в слепом процесс неустанного круговорота мировой жизни. И мы уже видели, что древние греки, восхищаясь красотой и живою стройностью космического целого, с горечью и безысходны отчаянием сознавали безнадежность, тщету и бессмысленность в нем человеческой жизни.

Куда бы мы ни кинули наш взор, с какой бы стороны не посмотрели на жизнь - поскольку мы стараемся честно постигнуть эмпирическое, объективно данное нам существо жизни - всюду и через все мы убеждаемся в ее роковой бессмысленности. Мы видели условия достижимости смысл жизни: существование Бога, как абсолютного Блага, вечной Жизни и вечного света Истины и божественность человека возможность для него приобщиться к этой истинной, божественной жизни, на ней утвердить, ею всецело заполнить свою

собственную жизнь. Но мир не есть Бог, и его жизнь - не божественная жизнь; противоположное утверждение пантеизма может разве отвлеченно соблазнить кого-либо, в живом же опыте мы слишком ясно сознаем несовпадение того и другого: в мире царит смерть, он подчинен всеуничтожающему потоку времени, он полон тьмы и слепоты. И если таков мир - вправе ли мы от него, по крайней мере, умозаключать о существовании Бога? Все попытки человеческой мысли таким путем дойти до признания Бога оказывались и оказываются тщетными. Как бы мы ни восхищались стройностью и грандиозностью мироздания, красотой и сложностью живых существ в нем, как бы мы ни трепетали перед безмерностью его глубины - и созерцая звездное небо, и сознавая свою собственную душу, - но одна наличность страданий, зла, слепоты и тленности в нем противоречит его божественности и не позволяет нам в нем, как он есть и непосредственно нам дан, усмотреть решающее свидетельство наличия всеведущего, всеблагого и всемогущего Творца. Как говорит один проницательный современный немецкий религиозный мыслитель (Макс Шеллер): «Если бы мы должны были от познания мира умозаключить о существовании Бога, то наличие в мире хотя бы одного червя, извивающегося от боли, было бы уже решающим противопоказанием». Рассматривая мир, как он есть, мы неизбежно приходим в вопросе о его первопричине или о действии Бога в нем к дилемме. Одно из двух: или Бога совсем нет, и мир есть творение бессмысленной слепой силы, или же Бог, как всебла-

гое и всеведующее существо, есть, но тогда он не всемогущ и не есть Творец и единодержавный Промыслитель мира. Первый вывод делает ныне господствующее мировоззрение; второй, более глубокий, по чисто религиозным мотивам был утверждаем гностиками и в новейшее время был снова сделан рядом мыслителей, искавших Бога на чисто интеллектуальном пути. Но и в том и другом случае - и если Бога нет, и если Он не в силах нам помочь и нас спасти от мирового зла и бессмыслия - наша жизнь одинаково бессмысленна. Но как мы видели, даже и существования Бога мало для обретения смысла нашей жизни: для этого нужна возможность нашего, человеческого соучастия в свете и жизни Божества, нужна вечность, совершенная просветленность и покой удовлетворенности нашей собственной, человеческой жизни. А это условие - независимо от трудности его во всех остальных отношениях - абсолютно неосуществимо, поскольку человек есть часть и порождение мировой, космической природы со всей ее слепотой, несовершенством и тленностью. Для того, чтобы уверовать в достижимость смысла жизни, мы как будто вынуждены отрицать этот бесспорный факт плененности и пронизанности человека силами природы, мы должны идти против очевидности неотменимого факта. Не значит ли это, что положительное решение вопроса о смысле жизни, реальное обретение этого смысла невозможно и что мы обречен лишь бессильно мечтать о нем, ясно усматривая абсолютную неосуществимость нашей мечты?

Бессмысленность жизни открылась не со вчерашнего дня; как мы уже видели, ее утверждала древняя мудрость пожалуй, с большей силой и ясностью, чем это доступно современному человеку, утратившему целостное восприятие жизни и потому склонному опьяняться иллюзиями. И все же человечество издавна имело религиозное сознание, верило в Бога и возможность спасения человека, и тем утверждало осуществимость смысла жизни. Есть ли это одна простая непоследовательность, неумение или боязнь сделать последний вывод из неоспоримых фактов? Такое суждение было бы с нашей стороны поспешным и легкомысленным заключением. Мы должны, наоборот, сами глубже вдуматься в дело, полнее оценить мотивы, руководящие религиозным сознанием человечества, и поставить теперь себе вопрос: есть ли умозаключение от эмпирической природы мира и жизни достаточный и единственный критерий для решения вопроса о смысле жизни?

____________

Что жизнь, как она фактически есть, бессмысленна, что она ни в малейшей мере не удовлетворяет условиям, при которых ее можно было бы признать имеющей смысл, – это есть истина, в которой нас все убеждает: и личный опыт, и непосредственные наблюдения над жизнью, и историческое познание судьбы человечества, и естественнонаучное познание мирового устройства и мировой эволюции.

Бессмысленна, прежде всего, – и это, с точки зрения личных духовных запросов, самое важное – личная жизнь каждого из нас. Первое, так сказать, минимальное условие возможности достижения смысла жизни есть свобода , только будучи свободными, мы можем действовать «осмысленно», стремиться к разумной цели, искать полноты удовлетворенности; все необходимое подчинено слепым силам необходимости, действует слепо, как камень, притягиваемый землею при своем падении. Но мы со всех сторон связаны, окованы силами необходимости. Мы телесны и потому подчинены всем слепым, механическим законам мировой материи; спотыкаясь, мы падаем, как камень, и если случайно это произойдет на рельсах поезда или перед налетающим на нас автомобилем, то элементарные законы физики сразу пресекают нашу жизнь, а с ней – все наши надежды, стремления, планы разумного осуществления жизни. Ничтожная бацилла туберкулеза или иной болезни может прекратить жизнь гения, остановить величайшую мысль и возвышеннейшее устремление. Мы подчинены и слепым законам и силам органической жизни: в силу их непреодолимого действия срок нашей жизни даже в ее нормальном течении слишком краток для полного обнаружения и осуществления заложенных в нас духовных сил; не успеем мы научиться из опыта жизни и ранее накопленного запаса знаний разумно жить и правильно осуществлять наше призвание, как наше тело уже одряхлело и мы приблизились к могиле; отсюда неизбежное даже при долгой жизни трагическое чувство преждевременности и неожиданности смерти – «как, уже конец? а я только что собирался жить по-настоящему, исправить ошибки прошлого, возместить зря потерянное время и потраченные силы!» – и трудность поверить в свое собственное старение. И вдобавок, мы извнутри обременены тяжким грузом слепых стихийно-биологических сил, мешающих нашей разумной жизни. Мы получаем по наследству от родителей страсти и пороки, которые нас мучают и на которые бесплодно растрачиваются наши силы; в лице нашей собственной животной природы мы обречены на пытку и каторгу, прикованы к тачке, бессмысленно терпим наказание за грехи наших отцов или вообще за грехи, на которые нас обрекла сама природа. Лучшие и разумные наши стремления либо разбиваются о внешние преграды, либо обессиливаются нашими собственными слепыми страстями. И притом слепая природа так устроила нас, что мы обречены на иллюзии, обречены блуждать и попадать в тупик и обнаруживаем иллюзорность и ошибочность наших стремлений лишь тогда, когда они причинили нам непоправимый вред и наши лучшие силы уже ушли на них. Один растрачивает себя на разгул и наслаждения и, когда физическое и духовное здоровье уже безнадежно потеряно, с горечью убеждается в пошлости, бессмысленности всех наслаждений, в неутолимости ими жизненной тоски; другой аскетически воздерживается от всех непосредственных жизненных радостей, закаляя и сберегая себя для великого призвания или святого дела, чтобы потом, когда жизнь уже клонится к концу, убедиться, что этого призвания у него совсем нет и это дело совсем не свято, и в бессильном раскаянии жалеет о бесплодно упущенных радостях жизни. Кто остается одинок, боясь обременить себя тягостями семьи, страдает от холода одинокой старости и скорбит о уже недостяжимом уюте семьи и ласке любви; кто, поддавшись соблазну семьи, оказался обремененным тягостями семейных забот, погруженный в мелочную суету семейных дрязг и волнений, бесплодно кается, что добровольно продал свою свободу за мнимые блага, отдал себя в рабство подневольного труда и не осуществил своего истинного призвания. Все наши страсти и сильнейшие влечения обманчиво выдают себя за что-то абсолютно важное и драгоценное для нас, сулят нам радость и успокоение, если мы добьемся их удовлетворения, и все потом, задним числом, когда уже поздно исправить ошибку, обнаруживают свою иллюзорность, ложность своего притязания исчерпать собою глубочайшее стремление нашего существа и дать, через свое удовлетворение, полноту и прочность нашему бытию. Отсюда неизбежное для всех людей меланхолическое, втайне глубоко и безысходно трагическое сознание, выражаемое французской поговоркой: «si jeunesse savait, si vieillesse pouvait» – сознание обманутых надежд, недостижимости истинного счастья на земле. Гете, прозванный «баловнем судьбы», проживший исключительно долгую, счастливую и плодотворную жизнь, обладатель редчайшего дара – умения сочетать творческую энергию, безмерное трудолюбие и могучую самообуздывающую силу воли с жаждой и способностью испытать все жизненные наслаждения, упиться всеми радостями жизни, – этот избранник человечества под конец своей жизни признавался, что за 80 лет своей жизни он изведал лишь несколько дней полного счастья и удовлетворения; и он испытал на себе неизбежную трагику человеческой жизни, он поведал, что сущность жизни узнает лишь тот, кто в слезах ест свой хлеб и в тоске и кручине проводит бессонные мучительные ночи, и что судьба утешает нас лишь одним неустанным припевом: «терпи лишения» (Entbehren sollst du, sollst entbehren!). Если такова жизненная мудрость счастливца человечества, то какой итог должны подвести все остальные, менее удачливые и одаренные люди, со всей их немощностью, со всей тяжестью их жизненной участи, со всеми извнутри раздирающими их противоречиями и затуманивающими их пути духовными слабостями?

Все мы – рабы слепой судьбы, слепых ее сил вне нас и в нас. А раб, как мы уже знаем и как это ясно само собой, не может иметь осмысленной жизни. Древние греки, так ярко чувствовавшие гармонию и космическую налаженность, стройность мировой жизни, вместе с тем оставили нам вечные, незабвенные образцы трагического сознания, что человеческим мечтам и надеждам нет места в этой гармонии. Народное сознание верило, что боги завидуют человеческому счастью и всегда принимают меры к тому, чтобы покарать и унизить счастливца, чтобы возместить случайную человеческую удачу горькими ударами судьбы; и, с другой стороны, оно верило, что даже блаженные боги подчинены, как высшему началу, неумолимой слепой судьбе. Более очищенное религиозное сознание их мудрецов учило, что по законам мировой гармонии никто не должен захватывать слишком много для себя, чрезмерно перерастать общий уровень, что человек должен знать свое скромное место и что даже сама индивидуальность человека есть греховная иллюзия, караемая ; лишь в добровольном признании себя служебным зависимым звеном мирового целого, лишь в смиренном приятии своей рабской зависимости от космоса и своего космического ничтожества человек покоряется божественной воле, исполняет свое единственное назначение и может надеяться не загубить себя. Итог обоих воззрений – один и тот же. И потому уже наивный Гомер говорит, что

...из тварей, которые дышат и ползают в прахе,

Истинно в целой вселенной несчастнее нет человека

и все греческие поэты согласно вторят ему в этом. «И земля, и море полны бедствий для человека», говорит Гесиод. «Слаба жизнь человека, бесплодны его заботы, в краткой его жизни скорбь следует за скорбью» (Симонид). Человек в этом мировом целом – лишь «дуновение и тень» – или еще менее – «сон тени » (Пиндар). И вся античная философия, от Анаксимандра, Гераклита и Эмпедокла до Платона, Марка Аврелия и Плотина, во всем другом расходясь с учениями поэтов и борясь с ними, в этом пессимизме, в этом горьком признании безнадежной суетности, слабости и бессмысленности земной жизни человека сходится с греческой поэзией. С нею совпадает и вся живая мудрость остального человечества – Библия и Махабхарата, вавилонский эпос и могильные надписи древнего Египта. «Суета сует, – сказал Екклесиаст, суета сует – все суета! Что пользы человеку от всех трудов его, которыми трудится он под солнцем?.. Участь сынов человеческих и участь животных – участь одна; как те умирают, так умирают и эти, и одно дыхание у всех, и нет у человека преимущества перед скотом: потому что все – суета!.. И ублажил я мертвых, которые давно умерли, более живых, которые живут доселе; а блаженнее обоих тот, кто еще не существовал, кто не видал злых дел, какие делаются под солнцем. И обратился я, и видел под солнцем, что не проворным достается успешный бег, не храбрым – победа, не мудрым – хлеб, и не у разумных – богатство, и не искусным благорасположение, но время и случай для всех их» (Еккл., 1, 1–2; III, 19; IV, 2–3; IX, II).

Но допустим даже, что мудрость всех времен и народов неправа. Допустим, что возможна подлинно счастливая жизнь, что все желания наши будут удовлетворены, что кубок жизни будет для нас полон одним лишь сладким вином, не отравленным никакой горечью. И все же жизнь, даже самая сладостная и безмятежная, сама по себе не может удовлетворить нас; неотвязный вопрос «зачем? для чего?» даже в счастье рождает в нас неутолимую тоску. ради самого процесса жизни не удовлетворяет, а разве лишь на время усыпляет нас. Неизбежная смерть, равно обрывающая и самую счастливую, и самую неудачную жизнь, делает их одинаково бессмысленными. Наша эмпирическая жизнь есть обрывок: сама для себя, без связи с неким целым, она так же мало может иметь смысл, как обрывок страницы, вырванный из книги. Если она может иметь смысл, то только в связи с общей жизнью человечества и всего мира. И мы уже видели, что осмысленная жизнь неизбежно должна быть служением чему-то иному, чем она сама, как замкнутая в себе личная жизнь, что лишь в исполнении призвания, в осуществлении какой-либо сверхличной и самодовлеющей ценности человек может найти самого себя как разумное существо, требующее разумной, осмысленной жизни. Ближайшим целым, с которым мы связаны и часть которого мы составляем, является жизнь народа или человечества; вне родины и связи с ее судьбою, вне культурного творчества, творческого единства с прошлым человечества и его будущим, вне любви к людям и солидарного соучастия в их общей судьбе мы не можем осуществить самих себя, обрести подлинно осмысленную жизнь. Как лист или ветвь дерева, мы питаемся соками целого, расцветаем его жизнью и засыхаем и отпадаем в прах, если в самом целом нет жизни. Для того чтобы индивидуальная жизнь имела смысл, нужно поэтому, чтобы имела смысл и жизнь общечеловеческая, чтобы история человечества была связным и осмысленным процессом, в котором достигается какая-либо великая общая и бесспорно ценная цель. Но и здесь, при беспристрастном и честном рассмотрении эмпирического хода вещей, нас ждет новое разочарование, новое препятствие для возможности обрести смысл жизни.

Ибо, как бессмысленна каждая единичная личная жизнь человека, так же бессмысленна и общая жизнь человечества. История человечества, если мы ищем смысла имманентного ей и ей самой внутренне присущего, так же обманывает наши ожидания, как и наша личная жизнь. Она есть, с одной стороны, набор бессмысленных случайностей, длинная вереница коллективных, всенародных и международных событий, которые не вытекают разумно одно из другого, не ведут ни к какой цели, а случаются как итог стихийного столкновения и скрещения коллективных человеческих страстей; и, с другой стороны, поскольку история есть все же последовательное осуществление человеческих идеалов, она есть вместе с тем история их крушений, неуклонное разоблачение их иллюзорности и несостоятельности, бесконечно длинный и мучительный предметный урок, в котором человечество обучается усматривать тщету своих надежд на разумное и благое устроение своей коллективной жизни. Вера в прогресс, в неустанное и непрерывное совершенствование человечества, в неуклонное, без остановок и падений, восхождение его на высоту добра и разума – эта вера, которая вдохновляла множество людей в продолжение последних двух веков, в настоящее время разоблачена в своей несостоятельности с такой очевидностью, что нам остается только удивляться наивности поколений, ее разделявших. Человечество в своей эмпирической исторической жизни совсем не движется «вперед»; поскольку мы мним обосновать нашу жизнь на служение общественному благу, осуществлению совершенного общественного строя, воплощению в коллективном быте и человеческих отношениях начал правды, добра и разума, мы должны с мужественной трезвостью признать, что мировая история совсем не есть приближение к этой цели, что человечество теперь не ближе к ней, чем век, два или двадцать веков тому назад. Даже сохранение уже достигнутых ценностей для него оказывается невозможным. Где ныне эллинская мудрость и красота, одно воспоминание о которой наполняет нам душу грустным умилением? Кто из нынешних мудрецов, если он не обольщает себя самомнением, может достигнуть своей мыслью тех духовных высот, на которых свободно витала мысль Платона или Плотина? Близки ли мы теперь от того умиротворения и правового упорядочения всего культурного мира под единой властью, которого мир уже достиг в золотую пору римской империи с ее pax Romana ? Можем ли мы надеяться на возрождение в мире тех недосягаемых образцов глубокой и ясной религиозной веры, которую являли христианские мученики и исповедники первых веков нашей эры? Где теперь богатство индивидуальностей, цветущая полнота и многообразие жизни средневековья, которое высокомерная пошлость убогого просветительства назвала эпохой варварства и которое, как несбыточная мечта, манит к себе чуткие души, изголодавшиеся в пустыне современной цивилизации? Поистине, надо очень твердо веровать в абсолютную ценность внешних технических усовершенствований – аэропланов и беспроволочных телеграфов, дальнобойных орудий и удушливых газов, крахмальных воротничков и ватерклозетов, – чтобы разделять веру в непрерывное совершенствование жизни. И самый прогресс эмпирической науки – бесспорный за последние века и во многом благодетельный – не искупается ли он с избытком той духовной слепотой, тем небрежением к абсолютным ценностям, той пошлостью мещанской самоудовлетворенности, которые сделали такие удручающие успехи за последние века и как будто неустанно продолжают прогрессировать в европейском мире? И не видим ли мы, что культурная, просвещенная, озаренная научным разумом и очищенная гуманитарными нравственными идеями Европа дошла до бесчеловечной и бессмысленной мировой войны и стоит на пороге анархии, одичания и нового варварства? И разве ужасная историческая катастрофа, совершившаяся в России и сразу втоптавшая в грязь, отдавшая в руки разнузданной черни и то, что мы в ней чтили как «святую Русь», и то, на что мы уповали и чем гордились в мечтах о «великой России», не есть решающее обличение ложности «теории прогресса»? Мы научились понимать – и в этом отношении непосредственные жизненные впечатления совпадают с главными достижениями объективной исторической науки за последние сто лет, – что непрерывного прогресса не существует, что человечество живет сменой подъемов и падений и что все великие его достижения во всех областях жизни – государственной и общественной, научной и художественной, религиозной и нравственной – имеют свой конец и сменяются периодами застоя и упадка, когда человечеству приходится учиться наново и снова подыматься из глубин. «Все великое земное разлетается как дым – нынче жребий выпал Трое, завтра выпадет другим» . Под влиянием этого сознания один из самых тонких, чутких и всесторонне образованных исторических мыслителей нашего времени – Освальд Шпенглер – учит, что «всемирная история есть принципиально бессмысленная смена рождения, расцветания, упадка и смерти отдельных культур».

И когда мы, не удовлетворенные этим выводом, ищем за этой бессмысленной сменой всплесков и замираний духовных волн исторической жизни какую-либо связанность и последовательность, когда мы стараемся разгадать ритм мировой истории и через него – ее смысл, то единственное, чего мы достигаем, есть уяснение ее смысла как общечеловеческого религиозного воспитания через ряд горьких разочарований, обличающих суетность всех земных человеческих упований и мечтаний. История человечества есть история последовательного крушения его надежд, опытное изобличение его заблуждений. Все человеческие идеалы, все мечты построить жизнь на том или ином отдельном нравственном начале взвешиваются самою жизнью, находятся слишком легкими и жизнью отбрасываются как негодные. Как индивидуальная человеческая жизнь в ее эмпирическом осуществлении имеет только один смысл – научить нас той жизненной мудрости, что счастье неосуществимо, что все наши мечты были иллюзорны и что процесс жизни, как таковой, бессмыслен, – так и всечеловеческая жизнь есть тяжкая опытная школа, необходимая для очищения нас от иллюзий всечеловеческого счастья, для обличения суетности и обманчивости всех наших упований на воплощение в этом мире царства добра и правды, всех наших человеческих замыслов идеального общественного самоустроения.

Да и может ли быть иначе? Когда мы думаем об истории, об общей судьбе человечества, мы как-то забываем, что история человечества есть лишь обрывок и зависимая часть космической истории, мировой жизни как целого. Та плененность – извне и извнутри – случайными, слепыми, чуждыми нашим заветным чаяниям космическими силами, которую мы усмотрели как роковое состояние единичной человеческой жизни, – эта плененность присуща в такой же, если не большей мере и жизни общечеловеческой. Со всех сторон человечество окружают слепые силы и роковые, слепые необходимости космической природы. Уже то обстоятельство, что человеческая жизнь, индивидуальная и коллективная, в такой огромной мере сводится на ту самую борьбу за существование, на беспрерывную, самоубийственную драку за средства пропитания, которая господствует во всем животном мире, – что, несмотря на все технические усовершенствования, с размножением человеческого рода все относительно меньше становится на земле плодородной почвы, угля, железа и всего, что нужно людям, и борьба за обладание ими становится все ожесточеннее, – уже одно это есть достаточное свидетельство того, как стихийные условия космической жизни сковывают человеческую жизнь и заражают ее своей бессмысленностью. А в нашей груди – и именно в особенности в душе человечества как коллективного целого, в сердцах народных масс – живут страсти и влечения, которые столь же слепы и убийственны, как все остальные космические силы; и если отдельный человек легко может впасть в самообман, считая себя свободным от слепоты космических сил, то именно народные массы и всяческие исторические коллективы являют нам в своей жизни столь разительные образцы подчиненности слепым инстинктам и грубым стихийным страстям, что в отношении их этот самообман невозможен или гораздо менее простителен. Представим себе хоть на мгновение с полной реалистической ясностью то положение человечества, которое соответствует подлинной действительности, поскольку мы берем жизнь в ее эмпирическом составе. В каком-то уголке мирового пространства кружится и летит комочек мировой грязи, называемый земным шаром; на его поверхности копошатся, кружась и летя вместе с ним, миллиарды и биллионы живых козявок, порожденных из него же, в том числе двуногие, именующие себя людьми; бессмысленно кружась в мировом пространстве, бессмысленно зарождаясь и умирая через мгновение по законам космической природы, они в то же время, движимые теми же слепыми силами, дерутся между собой, к чему-то неустанно стремятся, о чем-то хлопочут, устраивают между собой какие-то порядки жизни. И эти-то ничтожные создания природы мечтают о смысле своей общей жизни, хотят достигнуть счастия, разума и правды. Какая чудовищная слепота, какой жалкий самообман!

Чтобы понять это, мы даже совсем не должны идти так далеко, как того требует господствующее естественнонаучное понятие о мире, совсем не должны представлять себе мир как мертвый хаос, как механизм безжизненных физических и химических сил. Это воззрение, которое многим еще доселе представляется высшим достижением точного научного знания, есть лишь свидетельство узости, бездушия и научной тупости, до которого дошло все «прогрессирующее» человечество. Древние греки лучше нас знали, что мир – не мертвая машина, а живое существо, что он полон живых и одушевленных сил. К счастью, тот духовный кризис, который переживает в настоящее время человечество, уже раскрыл многим наиболее проницательным естествоиспытателям нашего времени глаза и дал им понять убожество и ложность чисто механического естественнонаучного миросозерцания. Со всех сторон – в новейшей критике механической физики Галилея и Ньютона, в новейших физико-механических открытиях, разлагающих косную материю на заряды сил, в критике дарвинистических учений об эволюции, в усмотрении виталистических антимеханистических начал органической жизни – всюду возрождаются и вновь открываются человеческому взору признаки, свидетельствующие, что мир есть не мертвый хаос косных материальных частиц, а нечто гораздо более сложное и живое. Тот упрек, который русский поэт посылал современным людям:

Они не видят и не слышат,

Живут в сем мире, как впотьмах,

Для них и солнце, знать, не дышит

И жизни нет в морских волнах, –

этот упрек повторяют теперь уже и многие представители научного знания. Мир не есть мертвая машина или хаос косной материи, «не слепок, не бездушный лик»; мир есть великое живое существо и вместе с тем единство множества живых сил.

И все же мир не есть зрячее и разумное существо. Он – слепой великан, который корчится в муках, терзается своими собственными страстями, от боли грызет самого себя и не находит выхода своим силам. И поскольку человек входит в его состав, есть только его ничтожная часть и порождение, ничтожная клеточка или молекула его тела, и поскольку сама душа человека есть лишь частица этой космической души, подчинена ее силам и обуреваема ими, – человек все же безнадежно окован, захвачен в плен могучими слепыми силами космоса и вместе с ним обречен корчиться в бессмысленных муках, бессмысленно рождаться, куда-то стремиться и бесплодно гибнуть в слепом процессе неустанного круговорота мировой жизни. И мы уже видели, что древние греки, восхищаясь красотой и живою стройностью космического целого, с горечью и безысходным отчаянием сознавали безнадежность, тщету и бессмысленность в нем человеческой жизни.

Куда бы мы ни кинули наш взор, с какой бы стороны ни посмотрели на жизнь – поскольку мы стараемся честно постигнуть эмпирическое, объективно-данное нам существо жизни, – всюду и через все мы убеждаемся в ее роковой бессмысленности. Мы видели условия достижимости смысла жизни: существование Бога как абсолютного Блага, вечной Жизни и вечного света Истины, и божественность человека, возможность для него приобщиться к этой истинной, божественной жизни, на ней утвердить, ею всецело заполнить свою собственную жизнь. Но мир не есть и его жизнь – не божественная жизнь; противоположное утверждение пантеизма может разве отвлеченно соблазнить кого-либо, в живом же опыте мы слишком ясно сознаем несовпадение того и другого: в мире царит смерть, он подчинен всеуничтожающему потоку времени, он полон тьмы и слепоты. И если таков мир – вправе ли мы от него, по крайней мере, умозаключать о существовании Бога? Все попытки человеческой мысли таким путем дойти до признания Бога оказывались и оказываются тщетными. Как бы мы ни восхищались стройностью и грандиозностью мироздания, красотой и сложностью живых существ в нем, как бы мы ни трепетали перед безмерностью его глубины – и созерцая звездное небо, и сознавая свою собственную душу, – но одна наличность страданий, зла, слепоты и тленности в нем противоречит его божественности и не позволяет нам в нем, как он есть и непосредственно нам дан, усмотреть решающее свидетельство наличия всеведущего, всеблагого и всемогущего Творца. Как говорит один проницательный современный немецкий религиозный мыслитель (Макс Шелер): «если бы мы должны были от познания мира умозаключить к существованию Бога, то наличие в мире хотя бы одного червя, извивающегося от боли, было бы уже решающим противопоказанием». Рассматривая мир как он есть, мы неизбежно приходим в вопросе об его первопричине или о действии Бога в нем к дилемме. Одно из двух: или Бога совсем нет и мир есть творение бессмысленной слепой силы, или же Бог, как всеблагое и всеведущее существо, есть, но тогда он не всемогущ и не есть Творец и единодержавный Промыслитель мира. Первый вывод делает ныне господствующее мировозрение, второй, более глубокий, по чисто религиозным мотивам был утверждаем гностиками и в новейшее время был снова сделан рядом мыслителей, искавших Бога на чисто интеллектуальном пути. Но и в том и в другом случае – и если Бога нет, и если Он не в силах нам помочь и нас спасти от мирового зла и бессмыслия – наша жизнь одинаково бессмысленна. Но как мы видели, даже и существования Бога мало для обретения смысла нашей жизни: для этого нужна возможность нашего человеческого соучастия в свете и жизни Божества, нужна вечность, совершенная просветленность и покой удовлетворенности нашей собственной, человеческой жизни. А это условие – независимо от трудности во всех остальных отношениях – абсолютно неосуществимо, поскольку человек есть часть и порождение мировой, космической природы со всей ее слепотой, несовершенством и тленностью. Для того чтобы уверовать в достижимость смысла жизни, мы как будто вынуждены отрицать этот бесспорный факт плененности и пронизанности человека силами природы, мы должны идти против очевидности неотменимого факта. Не значит ли это, что положительное решение вопроса о смысле жизни, реальное обретение этого смысла невозможно и что мы обречены лишь бессильно мечтать о нем, ясно усматривая абсолютную неосуществимость нашей мечты?

Бессмысленность жизни открылась не со вчерашнего дня; как мы уже видели, ее утверждала древняя мудрость, пожалуй, с большей силой и ясностью, чем это доступно современному человеку, утратившему целостное восприятие жизни и потому склонному опьяняться иллюзиями. И же все человечество издавна имело религиозное сознание, верило в Бога и возможность спасения человека и тем утверждало осуществимость смысла жизни. Есть ли это одна простая непоследовательность, неумение или боязнь сделать последний вывод из неоспоримых фактов? Такое суждение было бы с нашей стороны поспешным и легкомысленным заключением. Мы должны, наоборот, сами глубже вдуматься в дело, полнее оценить мотивы, руководящие религиозным сознанием человечества, и поставить теперь себе вопрос: есть ли умозаключение от эмпирической природы мира и жизни достаточный и единственный критерий для решения вопроса о смысле жизни?

В этой статье я постараюсь осветить тему бессмысленности жизни , и одновременно ответить на вопрос о том, в чем смысл жизни заключается. Парадоксально? Все дело в том, что человек – явление относительное. А жизнь как таковая – абсолютна. Попробуем осветить тему бессмысленности и смысла жизни, как в относительном, так и в абсолютном плане.
Почему собственно человеческая жизнь бессмысленна? Потому, что она проходит. Все – быстротечно, мимолетно, преходяще. Мы живем сейчас и переживаем мириады «важных» событий и состояний. И все это спустя сотню лет станет ничем. До нас жили миллиарды людей. Все, чем они страдали и чему радовались ушло безвозвратно. Кто о них помнит? Известны единицы, но и тех мы знаем лишь по слухам. Возможно, по этой причине человек жаждет славы. Благодаря этой иллюзии он продлевает свой век. Однако на планетарном и космическом уровне даже столетия – лишь краткий миг. На фоне вечности – вообще ничто. В чем смысл жизни , если она неизбежно уходит в небытие? Печально? Вот и напрасно! Движемся дальше.

Чтобы не ходить вокруг да около, я поставлю прямой вопрос. Существует ли у жизни объективный смысл? Или же бессмысленность – единственная истина, с которой мы вынуждены мириться? Ответ на оба вопроса, с моей точки зрения, – положительный.

Все, что мы знаем – это наши о реальности. У каждой мысли, концепции, идеи – есть смысл. Понимание возникает, когда мы постигаем смысл идеи. Что, собственно говоря, вообще представляет собой смысл? Это – сама сущность мысли. Смысл – это значение переменной, которой является наша мысль. Можем ли мы назвать мысль реальной? Ведь человек не способен ее удержать. Сама природа мышления отражает собой мимолетность жизни. Как только мысль приходит – ее уже нет. И все, что мы знаем – лишь наши мысли о мире. Смысл жизни существует на уровне мысли, и на этом же уровне он растворяясь проявляется в бессмысленности .

Люди склонны верить, что чем, серьезней они воспринимают жизнь, тем ближе такое восприятие к действительности. На деле же эта серьезность, которую выражает космическая печаль нашей унылой личности – словно детская гримаса, которую мы по наивности воспринимаем всерьез, как нечто реальное, важное и заслуживающее доверия. Ребенок плачет и он серьезен. Он не осознает, насколько беспочвенна его . Наши взрослые детские игры заставляют нас переживать и принимать всерьез происходящее. Этот бесценный опыт необходим, чтобы со временем увидеть, что мы от него свободны, и никогда по-настоящему не были им связаны.

В чем смысл жизни человека ? Ведь мы люди, и относительно нас, возможно, правильно вопрос должен звучать иначе. Для чего нужен человек? И если мир так ограничен, как его видит , тогда человек – явление случайное, и тогда нет никакого смысла. Мы были рождены нашими родителями. Однако нам повезло, и родители не оказались столь эгоистичными, чтобы считать ребенка своим творением, которое было создано исключительно для их целей. Ведь и они сами были рождены и воспитаны также, и позволяют нам стать самостоятельными. В социальном обществе человек взрослея, начинает осознавать, что теперь он сам может решать, как и ради чего ему жить. И это переживание самостоятельности намекает нам на бессмысленность жизни , потому что смысл может существовать лишь, когда мы живем не ради себя, но ради чего-то превосходящего нашу маленькую личность.

Если человек был сотворен Богом, значит, смысл жизни связан с целью Творца. В таком случае, смысл, который заложен в нашу жизнь, это причина, по которой нас создали. И раз уж все самое лучшее внутри нас проявляется по мере душевного развития, возможно и цель нашего существования проявляется в его плодах. Возможно, любовь, которую без всяких пошлых оттенков мы ставим во главу всех переживаний – и есть тот заветный ответ. В любом случае с этого ракурса, смысл жизни – в развитии сознания . .

Однако если говорить о жизни как таковой, на абсолютном уровне в ней нет ни смысла, ни болезненной бессмысленности . Все это – лишь работа ума. Жизнь как таковая – имеет самое непосредственное отношение к тому, . Чем ближе мы к осознанию реальности, тем глубже понимание того, что ни в смысле, ни в его отсутствии нет ни хорошего, ни дурного. В этом нет реальной двойственности. Все это – работа нашего ума здесь и сейчас.

Бессмысленность – такая же иллюзия, как и смысл, потому что без смысла она не может существовать. Если бы бессмысленность реально существовала, нам просто было бы не о чем говорить. Реальна ли дырка от бублика? Можно ли сказать, что дырка от бублика – это такое тяжелое, обреченное состояние космической печали? Можно ли сказать, что она равносильна нирване? Можно ли сказать, что она хоть что-то собой представляет? А может, это – спасательный круг? Когда мы говорим о бессмысленности , все, что мы реально имеем ввиду – растворяющийся смысл. Он еще есть, хоть и растворяется в нашем уме, поэтому пока есть о чем говорить. Но как только он растворился, наступает катарсис, свобода и облегчение!

Бессмысленность – это просто разрушение нашей привязанности, обесценивание, или расставание с тем, что делало нашу жизнь осмысленной в тот или иной момент. Нам тяжело пока привязанность рушится. В это время мы переживаем печаль, потерю и пустоту, на месте которой когда-то были объекты нашей привязанности. Но, когда привязанность уже разрушена, мы обретаем свободу. Теряя, мы переживаем потерю, но, когда мы отпускаем смысл окончательно, боль проходит. Мы освобождаем себя от бремени смысла и от тяжести его растворения, которая мерещилась нам бессмысленностью. Когда привязанность разрушена, приходит облегчение. На фоне вечности все хорошее проходит. Проходит и все плохое! Мы – вечные странники, вечные зрители, вечные игроки. И даже если у Вас в это нет веры, и жизнь кончается после смерти тела, переживания по этому поводу не имеют никакого смысла. Приблизит ли тоска счастье?

Отрывок из романа Виктора Пелевина «Т»:

«Линь-Цзы в ответ на вопрос о природе Будды, говорил, что это дыра в отхожем месте. Соловьев считал, что это самое точное объяснение, которое может быть дано. Представьте себе, говорил он, грязный и засранный нужник. Есть ли в нем хоть что-нибудь чистое? Есть. Это дыра в его центре. Ее ничего не может испачкать. Все просто упадет сквозь нее вниз. У дыры нет ни краев, ни границ, ни формы - все это есть только у стульчака. И вместе с тем весь храм нечистоты существует исключительно благодаря этой дыре. Эта дыра - самое главное в отхожем месте, и в то же время нечто такое, что не имеет к нему никакого отношения вообще. Больше того, дыру делает дырой не ее собственная природа, а то, что устроено вокруг нее людьми: нужник. А собственной природы у дыры просто нет - во всяком случае, до того момента, пока усевшийся на стульчак лама не начнет делить ее на три каи».

Пример – грубоватый. Но достаточно яркий и во многом точный. Чем больше мы ищем смысл жизни , тем дальше мы от реального осознания смысла происходящего здесь и сейчас. Мы сами наделяем происходящее смыслом. И когда ощущение бессмысленности будет пережито достаточно интенсивно и глубоко, мы можем интуитивно выбирать, что и как сделать осмысленным, «важным», а что обесценить и оставить забытым в прошлом. Эта гибкость – награда за прожитый опыт.

В то время как жизнь очень и очень многих на планете смысла не имеет. Не имеет по той причине, что сами люди не осмысливают свою жизнь. Эти люди не понимают, зачем живут и это их нисколько не тревожит.

Почему некоторых людей не интересует их смысл жизни? Им абсолютно всё равно, зачем они живут, почему они живут, с какой стати они живут? Ну, живут и живут, чего ещё-то надо? Вот вопрос.

Обратите внимание, что я сейчас задался вопросом не о смысле жизни, но о том, что этот смысл мало кому нужен.

Мне скажут, дескать, что проку в поисках смысла жизни, когда его всё равно не найти. Мне скажут, что тысячелетиями люди пытаются ответить на этот вопрос, но так и не могут этого сделать.

Именно так мне и говорят.

“Почему вы думаете, что ответ не найден? – спрашиваю я. – С чего вы взяли, что те люди, кто искал смысл своего существования, его не нашёл?”

Возьмём, к примеру, меня, я его для себя нашёл. И меня сразу просят рассказать о том, в чём смысл моей жизни. Но я груб и я в резком тоне отвечаю, что вас это не касается. Какое вам дело до моего смысла жизни? Вы свой ищите, а не мой рассматривайте и рассуждайте о том, подходит ли он вам или нет. Это так я говорю им.

На меня смотрят с удивлением. Многим непонятно, что смысл жизни мало того, что не один для всех, а они думали, что он для всех одинаковый, но, кроме того, кроме всего прочего, и умирает вместе с тем, кому он был предназначен.

Мне хочется думать, что я не совсем прав. Мне очень хочется верить, что каждый человек думает о смысле своей жизни. Только он не хочет в этом сознаться. И я поверил бы в это. Поверил бы в то, что каждый человек задумывается о смысле своей жизни, или, по крайней мере, большинство людей о нём думают. Но мне мешает поверить в это то, что я вижу и с чем сталкиваюсь ежедневно. Это – бессмысленность в сознании людей.

Какую женщину можно воспитать, если с детских лет внушать ей идею, что основное для неё - это стать матерью и женой. Люди, опомнитесь! Какой женой, и какой матерью.

Но ладно. Девочек хоть этому учат. С мальчиками обстоит всё намного хуже. Намного хуже. Их вообще ничему не учат. А когда неженатые мальчики сообщают своим родителям, что их девочки ждут от них ребёнка, то родители настаивают на аборте.

Вы говорите, что не все родители на этом настаивают? Да какая разница, что не все. Ещё не хватало, чтобы на этом настаивали все. Конечно, не все родители, но есть такие, кто настаивает. Или вы полагаете, что их не так много? Уверяю вас, что их предостаточно.

И вот ещё что примечательно в ситуации с абортами: именно матери в большей степени настаивают на том, чтобы девочка их неженатого сына сделала аборт. Они, таким образом, заботятся о своём сыне.

Я сейчас не хочу долго комментировать эту и подобные ситуации. Скажу одно, что это – преступление. Кто его совершает? Совершает его бессмысленность матери и жены. Ведь девочку ничему более не учили, как только стать хорошей матерью и женой. Одно плохо, сын - наркоман, а муж - алкоголик и с телевизором разговаривает. Вот вам: получили, чего хотели: стали хорошей матерью и женой.

В пятьдесят лет бессмысленные мужчины бросают свои семьи и заводят новые. В пятьдесят. А она не понимает, как такое могло произойти, ведь она всю себя ему отдала и своим детям, которых единственное что в этом огорчает, что наследство теперь придётся делить с новыми братиками и сестричками.

А мать вынуждена подавать на алименты для детей, поскольку у неё, в прямом смысле слова, жрать нечего. Она всю жизнь жила на иждивении мужа. А дети только зубами скрепят от злости и матерят своих родителей, на чём свет стоит. Вот вам и стала девочка хорошей матерью и женой.

Единичный пример, скажите? Далеко не единичный? Вы просто плохо знаете жизнь. И не рискуйте пренебрегать тем, что я сейчас говорю, а говорю я о том, что всему виной людская бессмысленность.

Ни водка, ни наркотики, а именно бессмысленность толкает людей к этому.

Учителя, я сейчас к вам обращаюсь. Почему в школах нет предмета, обучающего тому, как найти смысл своей жизни? Не отвечайте. Я и без вас знаю. Нет его по той причине, что все наши школы, все, без какого-либо исключения, бессмысленны. Наши школы - бессмысленны, а потому дети в них начинают курить и пить.

И учатся наши дети плохо по той причине, что всё это бессмысленно, чему там учат. Сами учителя не видят смысла в своей деятельности, чего уж дальше–то спрашивать и с кого? С министра образования?

Реформы - говорите? Никакие это не реформы. А то говорят, что, мол, сегодня в школе проводят какие-то реформы. Всё это курам на смех. Это метаморфозы, а не реформы. Самые настоящие метаморфозы.

Мне говорят, что, мол, так надо пока. Надо, мол, воспитать некое новое сознание, а после уже эти новые люди создадут нечто грандиозное.

Шиш с маслом они вам создадут. Посмотрите на США, и вы увидите, что именно они смогут создать.

Бессмысленность отцов и матерей заставляет их искать смысл в своих детях и тогда происходит очень страшная вещь. Дети перестают принадлежать себе, но становятся собственностью своих матерей и отцов.

И ведь что примечательно. Ладно бы то дело было сложное. Какое? Искать и найти смысл своей жизни. Но нет. Вы только попробуйте, заикнитесь кому-нибудь, в ком вы явно видите абсолют бессмысленности. Вы тем самым не просто испортите ему, или ей настроение, но вы вызовите серьёзное раздражение, переходящее в гнев, в ярость.

Не любит человек, когда ему такое говорят. Ты скажи ему что угодно, но только не обвиняй его в бессмысленном существовании. Признай он это и ему придётся согласиться со множеством безумных поступков, которые им совершены.

- Но почему? Почему люди не ищут смысл своей жизни? - спрашиваю я.

- А некогда людям. Некогда, дел много: посуда не мыта, на рыбалку надо, вот сейчас весна на дворе, так скоро картошку сажать, - отвечают мне, и продолжают, - смысл чего вы говорите? Жизни? Давайте потом как-нибудь. Сперва картошку, яхту, дом, девочка моего мальчика аборт должна сделать, папа вот подошьётся, на пару недель не плохо бы и в Египет. Потом - о смысле. Вы идите, но оставьте свою визитку. Мы обязательно с вами свяжемся. Сейчас не до вас. Сейчас мне надо подумать над другим. Сейчас я думаю над тем, какую мне в этом году машину купить, - вот такой ответ я слышу от них.

Если вы действительно хотите достичь многого, то начните с того, что будете искать смысл своей жизни. Я не говорю, что вы найдёте его сразу. Но это не имеет значения. Находиться в поиске смысла жизни можно перманентно и при этом уже начинать что-то другое. Пусть это будет и яхта, и дворцы, и мысли о беременных девочках сына, и машины, и деньги, но … с одним условием, что при этом, вы думаете о смысле вашей жизни.

В определенный момент, вы обязательно найдёте то, что ищете, и это изменит вас. Вы обретёте уверенность, которой у вас нет, но которая вам необходима, если вы поставили себе большие цели. Настоящую уверенность даёт только смысл жизни и больше ничего. Всё остальное, что вам кажется похоже на уверенность, в действительности, не более чем безрассудство.

Смысл вашей жизни не убережёт вас от проблем, но он даст вам возможность решать проблемы единственно верным способом. Представляете, что это такое – знать единственно верный способ решения проблемы. И вот здесь я вам скажу, что и аборт может быть единственно верным решением, и развод, и яхта и дворцы и всё прочее, если это верное решение подсказано смыслом вашей жизни.

И не надо мне или кому-то говорить о том, что ваши поступки и так продиктованы смыслом вашей жизни. Скажите это себе. А ещё лучше пусть сами поступки ваши говорят тем, что именно через них и осмысливается ваша жизнь. Но это будет только в том случае, когда вы нашли смысл своей жизни. Это не сложно. Попробуйте. Уверен, что лет тридцать, не более, и вы найдёте то, что ищете. Удачи вам.

Вы спросите, для кого я это всё пишу? Вы прозорливы. Я действительно пишу это не для всех. Я пишу это для . И всё, что я пишу, я пишу только для них.

Желаю Вам здоровья, любви и творческих успехов. С уважением, © 2011

Подпишись и получай новые статьи на Ваш e-mail: Ссылка на Подписку
(По ссылке Вы перейдёте на сервис FeedBurner’s, впишите Ваш e-mail, затем проверьте свою почту, найдите письмо от FeedBurner’s и подтвердите подписку)

Если жизнь бессмысленна, пора становиться дураком. Странная связь?

Философские вопросы, в том числе тема о смысле жизни, — это проблема умных людей. Рано или поздно думающий человек углубляется в мысли о предназначении, высшей миссии, конечной цели. Возможно, даже хорошо, что эта дилемма остается неразрешенной, ведь, достигнув своего пика, что делал бы человек дальше? Лучше ли быть радостным дураком, не думающем о чем-то глобальном? И как научиться быть счастливым, если смысл земных радостей никак не хочет обнаруживаться?

Поспорить с собой

Это один из психологических приемов. Психотерапевт оборачивает ситуацию так, что пациент начинает противоречить себе, искать опровержение собственным мыслям. Однако такую методику можно проводить самостоятельно, без помощи специалиста. Как это сделать? Несколько шагов:

1. сформировать начальную фразу, отправную точку, от которой будет дальше вершиться диалог. В данном случае это слова “Жизнь бессмысленна”;
2. добавить аргумент в пользу основного высказывания, например: “Моя жизнь не имеет смысла, потому что я не приношу пользу этому миру”;
3. мысленно создать себя-оппонента, который верит в противоположную точку зрения;
4. найти контраргумент к начальной фразе, к примеру: “Я полезен, ведь помогаю людям / делаю кого-то счастливым / вношу свою часть в развитие страны (+ описание конкретного примера)”;
5. продолжать строить диалог по схеме “аргумент — контраргумент”, поочередно становясь на сторону обоих личностных мнений.

Прелесть такого метода состоит в том, что все ответы находятся в себе, собственном подсознании. При этом особые навыки, сложные духовные искания здесь не понадобятся. Главное — начать, а мысль поплывет рекой. Подобные практики также проводятся с друзьями, когда кто-то из близких отстаивает мнение о бессмысленности, а сама личность пытается убедить знакомого в обратном. Можно записывать диалог в блокнот или на диктофон, но устные практики без запоминания не менее эффективны.

Стать очевидцем прекрасного

Жить ради красоты, добра, не видя реальных проявлений этих качеств, вряд ли получится. Прежде чем впадать в депрессию, ставить на своем существовании крест, лучше увидеть все это вживую. Что подразумевается под прекрасным:

• чья-то искренняя радость;
• проявления доброты, реакция на нее;
• выражение родительского инстинкта — как у людей, так и у животных;
• распускание бутонов, цветение, особенно весной;
• природные пейзажи, нетронутые человеком;
• завершение шедевра мастером;
• изменения во внешности и внутреннем мире человека в лучшую сторону;
• выздоровление или получение чего-то долгожданного и т. д.

Возможно, смысл жизни, это не точка, а процесс. И кто-то найдет его именно в созидании или создании красоты, добра. Стать частью чего-то хорошего, прекрасного, активно это поддерживать, развивать — чем не осмысленная жизнь?

Повысить запросы

Андрей — выпускник университета, уверенный в себе, не видящий преград. Его главная цель — стать адвокатом. Через полгода после выпуска он устраивается в юридическую контору помощником. Еще через полгода за хорошее выполнение обязанностей ему выдают первое дело. Сбылась мечта — парень стал адвокатом. Что дальше? А дальше новобранец ставит другую цель — выиграть первое дело. Вскоре и это стремление воплощается в реальность.

Признание, благодарности клиента, новое дело. Следующая задача — успешно закрыть более сложное слушание. Сразу или нет, но юноша справляется и с этим. Что потом?

А ничего, рутина, тоска, серый день сменяется аналогичным. Плана нет, установок тоже, зато появляется мысль, что все вокруг бессмысленно, а жить незачем. Как быть в таких случаях?

Ставить планку выше. Юрист может пожелать получить государственную награду, выехать на работу за границу, стать героем статьи в газете. Чем сложнее осуществить план, тем больше ценится жизнь со всеми победами.

Провести “инвентаризацию” прошлого

Кажется, будто все прожитые годы прошли зря? Однако не бывает такого, чтобы век был прожит, а след не оставлен. За каждым человеком тянется цепочка его шагов, некоторые из них добрые, хорошие. Вспомнить их — значит усомниться в теории о бессмысленности своего существования. Как это сделать:

1. создать спокойную удобную обстановку — приглушить свет, включить тихую приятную музыку, зажечь аромапалочки. Позаботиться о том, чтобы ничто и никто не отвлекал;
2. принять удобную позу. Лучше лечь, расслабив мышцы, но также можно отдохнуть полусидя;
3. выбросить из головы лишние мысли — ежедневные заботы, проблемы, чувство вины, ревности и т. п.;
4. начать вспоминать свои хорошие поступки, проговаривая их вслух, благодаря себя за их свершение;
5. продолжать в том же духе, называть, что первое приходит в голову, даже самое нелепое на первый взгляд.

Можно благодарить себя за помощь другим, большие, щедрые шаги. А можно быть благодарным себе даже за то, что в детстве хорошо кушал кашу, не доставляя хлопот родителям. Важна любая мелочь. Первые 5-10 поступков будет легко вспомнить, следующая десятка дастся в разы сложнее. Зато затем мысли сами начнут изливаться наружу, удивляя своего хозяина. Если столько было сделано, значит жизнь прошла не зря. А с такими мыслями можно и дальше приносить миру пользу.

Изучить чужие смыслы

Если свой повод для существования никак не находится, почему бы не подглядеть в щелочку за другими? Далеко не все окружающие задумываются над смыслом, однако их цели видны сразу. Чаще всего это такие стремления:

• семья, дети, домашний очаг;
• любовь, совместная долгая жизнь с возлюбленным партнером;
• материальная обеспеченность на многие годы;
• популярность, высокий статус в обществе, власть;
• самореализация в карьере или хобби, признание;
• добро, духовное обогащение, служение идее или людям;
• непрерывное саморазвитие;
• удовольствие.

Неплохо бы пропустить эти категории сквозь себя, прочувствовать их. Нет, не нужно усыновлять ребенка, развешивать плакаты самопиара или бросать все, чтобы целыми днями пить вино, заедая его благородными сырами. Можно уделить больше времени любимому человеку или его поискам, посидеть с маленькими племянниками, устроить небольшую благотворительную акцию. Этого будет достаточно. Зато такие пробы помогут узнать о своем восприятии разных аспектов жизни. Эксперимент подскажет, к чему лежит душа.

Смыслы могут переплетаться между собой. Нередко человек стремится к двум и более целям — семье и любви, работе и самореализации, деньгам и удовольствию. Найти баланс между этими частями — сложная, но важная задача.

Сделать шаг назад

Если бессмыслие переплетает дни нынешнего и грядущего, это не значит, что оно было в прошлом. Люди с утраченным интересом к текущему, будущему времени когда-то были счастливы. Не рождаются младенцы с выражением бессмысленности на лице. Это приобретенная “болезнь”.

Если так, значит лучше вспомнить года, когда вся казалось нужной, ценной. Что случилось потом, каков был переломный момент? Вариантов несколько:

• психологическая травма;
• разочарование в людях или собственной цели;
• осознание недостижимости мечты;
• утрата человека, важной вещи, мотива;
• критика, препятствия;
• лень или усталость.

Спотыкаясь о такие преграды, человек начинает задумываться, стоило ли вообще начинать борьбу, к чему она ведет. Появляется второе дыхание, удача, счастливый случай, помощь — и он выкарабкивается. Но везет не всем.

Если переломный момент действительно был, его лучше попытаться преодолеть, продолжить движение вперед. Несколько загвоздок на пути сделает добычу еще более желанной. Справиться с моральным упадком помогут близкие, единомышленники или психологи.

Перестать искать смысл

Может, ну его, этот смысл? Зачем задавать вопросами, на которые заведомо нельзя получить однозначный ответ? Иногда тяжелые раздумья — признаки развивающейся депрессии. Избавившись от нее, можно вновь зажить благополучно.

Поход в салон красоты, заказ суши, прогулка с любимой собакой не могут быть смыслами жизни, но дарят кучу радостей. Возможно, ощущение этих мелких частиц счастья и есть главная цель человеческого существования. А о большем позаботится Вселенная.

Если кажется, что , жизнь бессмысленна, это не повод опускать руки, проявлять равнодушие к себе или окружающим. Не видится смысл сейчас? Кто даст гарантию, что он не появится через год, месяц или даже минуту? Можно продолжать искать поводы для того, чтобы просыпаться по утрам. Эти поиски уже станут отвлекающим занятием, дадут какую-то цель. А можно просто плыть по течению, не ломая голову над философскими вопросами, наслаждаться каждым мгновением, которое дарит непредсказуемая судьба.