Утраченные иллюзии балет. Утраченные иллюзии. Большой театр. Пресса о спектакле. В Большом театре состоялась мировая премьера балета "Утраченные иллюзии"

В отношении премьеры в Большом театре балета «Утраченные иллюзии» на музыку Леонида Десятникова в постановке Алексея Ратманского справедливо первое – утрата иллюзий драмбалета как музыкально-театрального жанра. Причем, речь вовсе не об иллюзии этой утраты, а о самой что ни на есть ее реальности. Она заключается в том, что творческие достижения «отцов»-создателей сего хореографического шедевра со всей очевидностью выявили весьма слабую художественность той самой «распиаренной» продукции, ставка на которую делалась очень серьезная и основательная. Еще бы: мировая премьера – шутка ли! «Интерес» к событию подогревался, пожалуй, главным рекламным тезисом – неустанным напоминанием о том, что в постановочной команде – не иначе как по иронии судьбы! – собрались все трое «бывших главных», когда-то стоявших во главе художественного руководства оперы или балета Большого театра. К двум названным именам с печалью и унынием приходится добавлять «всем памятное» и поистине роковое имя дирижера Александра Ведерникова, стараниями которого и его команды некогда великий русский оперный театр в одночасье превратился в легкодоступную площадку для массового проката на ней весьма сомнительных оперных экспериментов. А Леонид Десятников оказался на редкость «хорошим» преемником – и в результате опера Большого театра сегодня оказалась на репертуарно-постановочном пепелище, на котором свой зловещий танец теперь лихо отплясывают «Воццек» с «Летучей мышью»…

Процессы, протекающие внутри такой «гремучей творческой смеси» совершенно непредсказуемы, разве лишь только в отношении того, что возлагать особые надежды на результаты этого союза крайне опрометчиво. Безусловно, самым безобидным ее «реагентом» выступает фигура хореографа, личные творческие достижения которого на этом поприще явно и весьма пафосно преувеличены имиджмейкерами нашей и зарубежной прессы. Однако нельзя отрицать: в то время, что Алексей Ратманский возглавлял балетную труппу, Большой балет действительно процветал – и его профессиональный уровень до сих пор находится на впечатляющей высоте. Дело же совсем в другом – в том, что после ухода из Большого театра Юрия Григоровича просто не было в его стенах по-настоящему значимой балетмейстерской фигуры, того, кто мог бы встать вровень с ним… Увы, не было: всё очень банально и просто. Поэтому и нынешняя премьера сколь-нибудь заметным и волнующим событием в музыкальной жизни Москвы так и не стала. Мы увидели зрелище более чем скромное, безо всяких художественных притязаний, лишь в меру приятное, но «потрясающе скучное», непонятно зачем и для чего появившееся на свет. От музыки этой весьма продолжительной постановки веет мертвенным холодом и нарочито искусственной клишированной «немузыкальностью». Но что особенно удручает, так это ее абсолютная «нетанцевальность»: партитура балета словно клонирована из нехитрых композиторских запасов ее создателя, словно появилась из пробирки того самого доктора Розенталя, ради вывода которого на сцену Большого театра в свое время композитор Десятников и дирижер Ведерников «положили свои творческие жизни». Поистине, это была их идея-фикс, энергия, потраченная на осуществление которой, могла бы найти более достойное применение!

В ситуации, когда «оригинальная» – слов нет, даже более чем! – музыка и «оригинальная» примитивно-однообразная хореография, основанная на рутинном наборе классических па и иллюстративности балетной пантомимы, существуют сами по себе, не будучи осененными творческим вдохновением ни композитора, ни дирижера, ни балетмейстера, на первый план в этой постановке выходит ее художник. Выписанный с этой целью из Франции Жером Каплан сочетает в себе сразу две ипостаси – сценографа и художника по костюмам. Именно эта фигура и является тем единственным более-менее вразумительным оправданием «реанимации» в XXI веке драмбалета по уже когда-то постановочно отработанному либретто художника Владимира Дмитриева, созданному им еще в первой половине XX века. Как известно, он написал его на основе одноименного романа Оноре де Бальзака и – в постановке 1936 года на музыку Бориса Асафьева на сцене Мариинского театра – выступил ее художником. Несомненно, брать что-то готовое всегда проще, чем создавать свое новое, оригинальное, хотя о весьма сомнительной «оригинальности» этой премьеры в отношении музыки и хореографии уже и было сказано. Но лишь подлинная оригинальность сценографии и театрального гардероба этой постановки не имеет налета иронической двусмысленности.

Безусловно, французский художник XXI века не может (да и не должен) мыслить в духе советского балетного сценографического реализма XX века. И в свое сценографическое ощущение Парижа времен Бальзака (для нас, как правило, романтическое) он вносит как черты ретро (стиль пожелтевших фотографий, явное увлечение техникой сепии), так и черты едва уловимого импрессионизма, зиждущегося, тем не менее, на реалистическом базисе, немалая роль в котором отведена прекрасным исторически стилизованным костюмам. Очень важный романтический элемент оформления – живописные «парижские» облака, опять же, в стиле сепии. В создании удивительно гармоничного визуального облика спектакля Жерому Каплану помогал его французский коллега Венсан Милле (художник по свету). В итоге сценография «парижской» жизни предстает весьма интересной, но на контрасте с ней потрясающе эффектно (и, в известной степени, как пародия на балетную пышность того времени) смотрятся «буйно живописные» цветовые пятна, воссоздающие декорации «балетов в балете». Согласно либретто, это «Сильфида» и «В горах Богемии», Люсьен – их безвестный композитор, а вся сюжетная интрига разворачивается вокруг музыки этих балетов, его отношений с двумя прима-балеринами Парижской оперы (Корали и Флориной) и его иллюзорных мечтаний о славе, деньгах и настоящей любви. Эстетика классического драмбалета требует помпезной тяжеловесности сценографии, но Жером Каплан создал нечто принципиальное новое, свое, уникальное. Если бы не примитив хореографии Алексея Ратманского, заключенной в безнадежно старомодные рамки ХХ века, и не беспомощность музыкального языка Леонида Десятникова, которого во время создания партитуры ни разу так и не посетила Муза мелодического вдохновения , то возможно, результат и был бы иным. Но имеем то, что имеем – и над этим, как говорится, и плачем…

Несомненно, разовая широкая публика, далекая от мира театра и мира балета, придя на спектакль, конечно же, воскликнет: «Боже! Как красиво!» Что ж, по-своему, она даже будет права, ведь «картинка» и впрямь красива… Но найдут ли в этой постановке что-то интересное для себя балетоманы, истинные знатоки театральных подмостков? Если и найдут, то совершенно очевидно, что ходить на этот спектакль они будут не чтобы смотреть что-то и не чтобы – Боже упаси! – слушать нечто, напоминающее музыку , а лишь для того, чтобы исключительно смотреть на кого-то . Слава Богу, смотреть на сцене Большого театра и вправду есть на кого! На премьере 24 апреля был задействован следующий состав основных исполнителей: Люсьен – Иван Васильев, Корали – Наталья Осипова, Флорина – Екатерина Крысанова, Первый танцовщик (имеется в виду, Парижской оперы) – Артем Овчаренко. Этот же состав вышел на сцену и на спектакле 26 апреля, «спецпоказе», не значившемся в афише театра и состоявшемся непосредственно в рамках фестиваля «Черешневый лес» – и всё, о чем идет речь в настоящих заметках, связано именно с этим показом.

Конечно же, «царицей бала» в этот вечер была Наталья Осипова, балерина невероятно легкая, пластичная, наивно-трогательная. Я всё думал, что с ее крепкой виртуозной техникой делать в этом не на шутку затянувшемся трехактном балетном экзерсисе? Да, в общем-то, и нечего… Блеснуть техникой здесь точно нельзя, поэтому остается только играть… И при этом – вот что значит актерское перевоплощение! – создавалась вполне «реальная иллюзия», что в своей роли балерина и вправду не танцует, а просто живет на сцене! Это просто нельзя было не отметить, и это, пожалуй, всё же может служить еще одним веским основанием даже для такой явно неудачной «оригинальной реанимации» драмбалета XX века. К сожалению, любимцу московской публики «балетному силовику» Ивану Васильеву амплуа мечтательного поэта (в спектакле – композитора) не годится ни по каким статьям: в чисто артистическом плане этот образ терпит сокрушительное фиаско. Там, где надо прыгнуть, танцовщик прыгнул, там, где надо поддержать партнершу – поддержал, но там, где нужна галантность и утонченность манер, всё выглядело очень нарочито искусственно и крайне принужденно . А вот Екатерина Крысанова и Артем Овчаренко в своих полуклассических-полухара ктерных ролях оказались весьма и весьма убедительными.

Самый главный вопрос, который я задаю себе после посещения обсуждаемой премьеры, звучит так: «А нужен ли вообще этот балет “Черешневому лесу”?» Задаю и понимаю, что ответа на него – правильного ответа – я не знаю. «Созвучие созидания – созидание созвучия», – именно так звучит фестивальный девиз нынешнего года… «Ощущение пустоты – пустота ощущения», – именно эти «крамольные мысли» навязчиво преследуют меня после обсуждаемой мировой премьеры в Большом… Безусловно, фестиваль «Черешневый лес» созвучен созиданию , однако на этот раз созидание созвучия со стороны Большого и есть та самая иллюзия, которая и была реально утрачена : после этого утрачивать стало уже просто нечего. Но понять это можно было, только прийдя в театр, а прийти в театр можно было, если бы эта премьера состоялась. Принято считать (и всегда хочется в это верить!), что любая премьера – сама по себе праздник, но так бывает, увы, далеко не всегда. По-видимому, Большой театр – в который уже раз! – снова решил нам об этом напомнить. Либо же постоянное ощущение творческой пустоты, поселившееся в этих стенах отнюдь не сегодня, для главной музыкальной площадки страны стало настолько привычным, что на полном серьезе давно уже ассоциируется в самом театре с состоянием «нескончаемого праздника»…

Борис Асафьев

Либретто В. Дмитриева. Балетмейстер Р. Захаров. Первое представление: Ленинград, Театр оперы и балета им. С. М. Кирова, 3 января 1936 г.

Пролог Утренний Париж. Площадь перед театром «Гранд- Опера» живет своей повседневной жизнью - открываются магазины, парижане спешат на работу, прогуливаются... На площади появляется группа молодых людей, среди которых начинающий композитор Люсьен. В сопровож-дении друзей он направляется к театру. Бережно прижимая к груди ноты, Люсьен полон надежд, мечтает о постановке на сцене прославленного театра своих сочинений. Не сразу решаясь переступить заветный порог, с волнением следит он за появляющимися в дверях театра актерами. Наконец Люсьен открывает желанную дверь и входит в театр.

Действие первое

Картина первая . Артистическое фойе «Гранд-Опера». Идет урок. Кордебалет и солистки под руководством балетмейстера проделывают экзерсисы. К концу занятий в репетиционное фойе входит группа балетоманов - меце-натов, репортеров, жуиров. Они чувствуют себя здесь хо-зяевами, дающими искусству средства к существованию, «заказчиками», определяющими его тон и направление. Среди завсегдатаев - банкир Камюзо, финансирующий театр, и герцог, покровитель искусств и светский бонвиван. Они сопровождают премьерш театра, Корали и Флорину, представляя как бы две соперничающие внутри театра партии: Камюзо содержит «звезду» балета Корали, герцог поддерживает Флорину, ее соперницу. С появлением главных покровителей театра и солис-ток труппы начинается репетиция. Приезжий знаменитый итальянский танцовщик исполняет сольную вариацию, за которой следует эпизод-пантомима «Парис и три богини». В перерыве между репетициями в зал несмело входит Люсьен. Под любопытными и недоверчивыми взглядами присутствующих смущенный молодой композитор теряется. Его усаживают за рояль и предлагают исполнить свое сочинение. Люсьен начинает играть - сначала робко, затем все более увлеченно. Но его музыка - страстная, полная романтической устремленности - оказывается чуждой слушателям. Группы гостей и танцовщиков, окружившие было композитора, расходятся. Люсьен не замечает этого и с вдохновением заканчивает исполнение. Только теперь он видит, что его никто не слушает. Становится ясно, что исход испытания предрешен - ведь директор театра прислу-шивается к мнению всемогущих покровителей. Надежды Люсьена рушатся. Отчаявшийся, упавший духом, он уже готов уйти, но его останавливает Корали. Ее глубоко взволновала музыка молодого композитора, покорила своей искренностью и благородством. Пользуясь своим влиянием на Камюзо и директора, Корали добивается заказа для Люсьена: ему поручают написать музыку к балету «Сильфида», создаваемому специально для Корали.

Картина вторая. В мансарде Люсьена. Он за роялем, вдохновенно работает над сочинением балета. В момент импровизации в комнату входит Корали. Увлеченный своим замыслом, композитор заражает энтузиазмом танцовщицу, и они вместе начинают искать образы будущего балета. Духовная близость рождает пока неосознанное чувство взаимного влечения. В разгар работы в мансарде появляется банкир Камюзо. Раздосадованный затянувшимся визитом Корали, он уводит ее с собой. Но Люсьен не огорчен: он слишком поглощен своим творчеством. Найдена главная тема балета, наконец-то обретен женский образ, воплощающий его мечту. Люсьен отдается мыслям о том, какой блестящий успех ждет его сочинение.

Картина третья . Афиши на парижских улицах извещают о премьере балета «Сильфида». В театр съезжа-ется публика. Закулисные дельцы занимаются своими махинациями. Король клаки торгуется с «покровителями» талантов - от него во многом зависит успех или провал премьеры. Герцог, по наущению Флорины, сговаривается с клакой о том, чтобы освистать новое произведение, его ав-торов и исполнителей. Начинается спектакль. Балет открывается полетом сильфид - они словно видимые образы звучащей музыки. Их танец прерывается появлением человека - это путник- романтик, бегущий от жизни, ищущий счастья. Сильфиды при его приближении разлетаются, но одну из них юноша успевает поймать. Развертывается романтическая сцена любовного объяснения, окрашенного в элегические тона: разлука неизбежна. Сильфида должна исчезнуть - ей не-доступна земная любовь. Как легко ускользающая мечта, она улетает. Юноша предается отчаянию... Успех балета Люсьена огромен. Несмотря на попытки герцога и подкупленной части завсегдатаев высмеять «Сильфиду», все рукоплещут молодому автору и Силь- фиде-Корали. Флорина полна зависти, и герцог предпри-нимает еще один шаг против новой постановки - заказы-вает одному из услужливых журналистов разгромную рецензию. Между сторонниками и противниками спектакля про-исходит стычка. Клака неистовствует, но молодежь востор-женно подхватывает счастливых Люсьена и Корали на руки и выносит из театра. Камюзо озадачен: Корали не осталась с ним. Флорина и герцог зовут его с собой.

Действие второе

Картина первая. Корали в своей комнате. Вбегает радостный Люсьен. Успех «Сильфиды» принес им не только славу, но и любовь. Счастье влюбленных было бы полным, если бы обстановка в доме Корали не напоминала о том, что все здесь принадлежит ее покровителю банкиру, что она не свободна. Внезапно слышатся шаги Камюзо. Он не должен видеть Люсьена, и Корали прячет возлюбленного. Банкир, довольный успехом Корали, готов на все, чтобы угодить ей. Он рисует перед ней заманчивые перспективы - новая квартира, экипаж, туалеты. Вдруг Камюзо видит цилиндр, забытый на столе Люсьеном. Напрасно Корали старается выдать его за часть своего концертного костюма: надетый на голову, цилиндр соскальзывает со лба и целиком закрывает лицо танцовщицы. Камюзо требует объяснений. Корали, не желая больше лгать, выводит Люсьена из укрытия и открыто говорит о своей любви к нему. Камюзо остается только уйти. Однако банкир уверен, что жизнь снова отдаст Корали в его руки. Корали и Люсьен счастливы: словно гора свалилась с плеч - они свободны. Появляются их молодые друзья: художники, поэты, музыканты - артистическая богема Па-рижа. Шумно и радостно празднуется успех балета. Автору и исполнительнице преподносятся памятные дары - стихи, оды, портреты. Люсьен импровизирует. В разгар веселья появляются герцог и Флорина. Герцог пришел лично пригласить композитора к себе на маскарад. Правда, держится он сухо. Но Люсьен упоен новыми для него знаками внимания и не скрывает своего восторга. С уходом герцога веселье вспыхивает с новой силой.

Картина вторая. Костюмированный бал у герцога. Среди танцующих - группа заговорщиков: Камюзо, герцог и Флорина. Последняя - не без умысла - в костюме Силь-фиды и в маске. Недавно соперничавших покровителей объединило желание подчинить композитора своей воле, сделать его послушной пешкой. Замысел заговора прост: завлечь юношу, ослепить его блеском славы и денег и заставить написать балет для Флорины. На балу появляется Люсьен. Он неузнаваемо изменился - черный фрак, белые перчатки, небрежные жесты и лихорадочное возбуждение. Люсьен сразу попадает в вихрь серпантина и конфетти, и в угарном маскарадном веселье, среди красивых женщин и нарядных мужчин, юноша теряет голову. Вот он, увлеченный незнакомкой в костюме Сильфиды, настойчиво преследует ее. Сорвав с нее маску, Люсьен поддается обаянию молодой женщины. По приглашению герцога молодой человек садится за карточный стол. Люсьен играет, и все подстроено так, что удача сопутствует ему. Раз за разом около него растет гора золота, и сила незнакомых страстей опьяняет его. Наконец свершилось желанное: Париж у его ног; деньги, женщины, слава - все принадлежит ему. В момент высшего напряжения игры на карточном столе появляется танцовщица. Это Флорина. В четких ритмах, зажигательно исполняет она модный танец качучу. Обольстительная страстность головокружительного та:нца Флорины окончательно покоряет юношу, и он падает к ее ногам. Заговор удался, Люсьен во власти Флорины, и герцог не может скрыть своего удовлетворения.

Картина третья . Корали в своей комнате. Возвра-тившись из театра, она не застает Люсьена. Его длительное отсутствие вызывает беспокойство Корали, ее охватывают тревожные предчувствия. Друзья Люсьена, пришедшие их навестить, напрасно стараются утешить и развеселить Корали. Вскоре приходит Люсьен, но он не один - с ним гер-цог. Люсьен находится в крайне возбужденном состоянии. Пригоршнями выгребает он из карманов золото - свой выигрыш. Теперь удача, счастье, признание, любовь долж-ны сопутствовать ему в жизни всегда. Опьяненный успехом и вином, он не замечает печали и тревоги подруги. Внезап-но появляется Флорина и легко уводит Люсьена за собой. Уход Люсьена переживается Корали как духовная смерть, как утрата прекрасных иллюзий жизни. Корали замечает оставленное Люсьеном на столе золото. Это вы-зывает у нее взрыв отчаяния, оскорбленного самолюбия. Она швыряет монеты в окно, неистовствует. Друзья, невольные свидетели драматической сцены, тщетно пытаются успокоить ее. Служанка выпроваживает гостей, но на смену им яв-ляется Камюзо. Корали гонит его, но он предъявляет свои права: все в комнате принадлежит ему. Доведенная до ис-ступления, Корали начинает бить и сокрушать окружающие ее предметы. Камюзо уходит торжествующий, уверенный в том, что он остается хозяином положения. Взрыв отчаяния сменяется оцепенением. Корали с грустью смотрит на медальон с портретом Люсьена и про-щается со своим возлюбленным, с надеждой на счастье.

Действие третье

Картина первая. Комната Флорины. Люсьен у ее ног, но в каждом его движении сквозит разочарование и угне-тенность. Как будто достигнув желаемого, он потерял сво-боду и творческую независимость. Герцог и директор театра заказали ему балет для Флорины, и балерина заставляет Люсьена приступить к работе. Молодой композитор за роялем пытается импровизи-ровать, но его импровизации сразу же отвергаются - сна-чала Флориной, а затем и герцогом. Им нужен покорный со-чинитель банальных бойких мотивчиков, необходимых для эффектного, но пустого балета о танцовщице, покорившей своим талантом разбойников. Флорина и герцог вульгари-зируют мелодии Люсьена. Негодующий композитор пыта-ется уйти, но Флорина, пуская в ход свою власть над ним, заставляет его вернуться. Сдаваясь, Люсьен возобновляет импровизацию и, уступая настояниям заказчиков, пишет требуемую музыку. Незаметно для себя юноша перестает быть творцом и превращается в ремесленника.

Картина вторая. В театре «Гранд-Опера» идет пре-мьера нового балета Люсьена «В горах Богемии», написан-ного им уже для Флорины. В балете торжествуют баналь-ность и формализм. Сцена представляет собой ущелье в горах Богемии. Разбойники с пистолетами в руках ожидают проезжих на большой дороге. Появляется карета, в которой едет балери-на (Флорина) со своей служанкой. Разбойники останавли-вают карету и угрожают путешественникам смертью, но чары балерины укрощают их. В то время как они пляшут вокруг нее, является полиция, вызванная расторопной служанкой. Зрители в восторге от Флорины. Особенно им понра-вилась воинственная полька, написанная Люсьеном на мо-тивчик, заказанный Флориной. Все рукоплещут балерине. Люсьен - в толпе поздравляющих. Однако его оттесняют в сторону, и он остается в одиночестве. К Люсьену подходит Камюзо и, иронически-любезно раскланиваясь, сует в руки композитора деньги. Отрезвевший юноша вдруг отчетливо осознает степень своего падения как художника и человека. Друзья, отвернувшиеся от него, насмешливо насвистывают пошлые темы из его нового балета. В ужасе от свершенного им пре-дательства Люсьен убегает из театра.

Картина третья. Набережная Сены в густом тумане. Сюда прибежал Люсьен с мыслью о самоубийстве. Но уме-реть не хватает сил. В смятенном сознании юноши возникает образ Корали - единственного человека, искренне любившего его. Вернуться к ней, вернуть себя, искупив свое предательство,- с такими мыслями он устремляется к Корали.

Картина четвертая. У Корали. Комната балерины пуста - все вещи распроданы за долги. Корали складывает свои театральные костюмы. При виде костюма Сильфиды ее охватывают воспоминания о надеждах и радужных иллюзиях, утраченных навсегда. Со вздохом прячет она тунику в картонку. В комнату уверенным шагом входит Камюзо. Он делает вид, что все забыл и пришел отговорить Корали от безрассудной поездки в неизвестность. Как опытный делец он рассчитал верно. Корали уже безразлична к своей судьбе: смерть или возвращение к Камюзо - в этом для нее теперь нет никакой разницы. Она уходит с Камюзо. В опустевшую комнату вбегает Люсьен, но поздно. Корали нет. Лишь на полу он замечает упавшие крылышки от костюма Сильфиды. И Люсьен с болью осознает, что утраченные иллюзии никогда не вернутся

Утраченные иллюзии (значения) - Утраченные иллюзии: Утраченные иллюзии роман Оноре де Бальзака Утраченные иллюзии балет на музыку Бориса Асафьева Утраченные иллюзии балет на музыку Леонида Десятникова Утраченные иллюзии (That Uncertain Feeling) фильм… … Википедия

Утраченные иллюзии (Асафьев) - У этого термина существуют и другие значения, см. Утраченные иллюзии (значения). Утраченные иллюзии Утраченные иллюзии Композитор Борис Асафьев Автор либретто Владимир Дмитриев … Википедия

Утраченные иллюзии (Десятников) - У этого термина существуют и другие значения, см. Утраченные иллюзии (значения). Утраченные иллюзии Утраченные иллюзии Композитор Леонид Десятников Автор либретто Владимир Дмитриев и Гийом Гальен … Википедия

Балет - (франц. ballet, от итал. balletto, от позднелат. ballo танцую) вид сценич. иск ва; спектакль, содержание к рого воплощается в муз. хореографич. образах. На основе общего драматургич. плана (сценария) Б. соединяет музыку, хореографию… … Музыкальная энциклопедия

Бахчисарайский фонтан (балет) - У этого термина существуют и другие значения, см. Бахчисарайский фонтан (значения). Бахчисарайский фонтан Композитор Борис Асафьев Автор либретто Николай Волков Источник сюжета поэма « … Википедия

Золушка (балет) - У этого термина существуют и другие значения, см. Золушка (значения). Золушка Золушка Композитор Сергей Прокофьев Автор либретто Николай Волков Источник сюжета … Википедия

Ночь на Лысой горе (балет) - Ночь на лысой горе – одноактные балеты на музыку одноимённой симфонической поэмы М. П. Мусоргского (1867 г.) в инструментальной обработке Н. А. Римского Корсакова. Сюжеты различных постановок сильно отличаются. Содержание 1 Балет А.А. Горского 2… … Википедия

Тарас Бульба (балет) - У этого термина существуют и другие значения, см. Тарас Бульба (значения). Тарас Бульба Тарас Бульба Композитор Василий Соловьёв Седой Автор либретто Семён Каплан … Википедия

Слава — товар невыгодный. Стоит дорого, сохраняется плохо.
Оноре Бальзак

И вот теперь, мой друг, томит меня тревога:
От тех минут вдвоем какой остался след?
Обрывок мысли, взгляд... Увы, совсем немного!
И было ли всё то, чего уж больше нет?
Фрагмент стихотворения Ф.И. Тютчева (пер. с французского Михаила Кудинова). Использовано в музыке "Утраченных иллюзий".

Тем, кто не в курсе, о каком балете идет речь, рекомендую свеженаписанную Борисом Тарасовым . От себя добавлю, что в основу спектакля положен сюжет Бальзака — центральный роман трилогии «Отец Горио» — «Утраченные иллюзии» — «Блеск и нищета куртизанок». Певец французского романтизма как-то вышел у нас из моды, и совершенно напрасно. Трилогия гениальна!

Бальзак с хладнокровием прозектора препарирует живой труп французского общества периода Реставрации, однако вся эта патанатомия обнаруживается при вскрытии и нашего с вами социума: бал правит всё тот же Капитал, отравляющий мозг и душу, развращающий и опошливающий даже самые чистые сердца, звенящий монетой в подмену истинным ценностям.

Иван Васильев в партии Люсьена. Фото Дамира Юсупова.

Трагическая судьба одаренного юноши-поэта, который, стремясь выбиться из провинциальной серости, пытает счастье в Париже, не может оставить равнодушным ни одного читателя. Сначала наивный Люсьен пытается применить свой писательский талант, но вскоре сталкивается с жестокой реальностью большого города, жизнь и помыслы обитателей которого подчинены Мамоне. Честолюбивый Люсьен слаб духом, но несмотря на отсутствие внутреннего стержня, плесень суетного стяжательства и жажда славы не сразу овладевает его душой. И все же, проникнув в самый ее тайник, разложение необратимо завладевает юношей. Нищета и унижение добивают остатки самолюбия, и на грани последнего отчаяния Люсьен попадает в лапы аббата Карлоса Эрреры (он же Вотрен в «Отце Горио» и Жак Коллен в «Куртизанках»). Этот «Отец, Сын и Святой Дух», своего рода тримурти, созданный Бальзаком, — связующий элемент всех трех романов. «Макиавелли каторги», как называет его сам автор, и хладнокровный убийца попадает под очарование юного Люсьена, и отдает этой страсти все свои помыслы и действия в «Куртизанках». Интересно, что Бальзак не морализирует над «порочной природой» такой привязанности, но кладет ее в основу сюжета, как закваску в тесто — смело для того времени! Но вернемся к балету.

Алексей Ратманский (выдающийся хореограф наших дней, руководивший балетной труппой Большого с 2004 по 2008 годы, а ныне, увы нам, работающий хореографом в Американском балетном театре) перекроил бальзаковский сюжет и поставил удивительно смыслоёмкую хореографию так, что весь дух гениальной трилогии передается в двух с половиной часах балета. Либретто пересказывать не стану, заинтересовавшиеся могут прочесть его .

Хореография Ратманского исключительно сложна, особенно для мужских партий. Казалось бы, нет здесь витиеватых классических па, однако от танцовщиков требуется исполнять множество «мелких движений», изматывающих связки и мышцы. Леонид Десятников специально по заказу Большого (в кои-то веки!) написал оригинальную партитуру, и, скажу я вам, музыка на редкость свежа и проникновенна и, несмотря на всю ее многослойную сложность, уже полгода не желает покидать моих ушей.

Ратманский вводит в балет своего тройственного героя. Премьер Парижской оперы, Джеймс во вставке из «Сильфиды» и Разбойник, исполняемые одним танцовщиком, связывают весь балет, гениальным образом компенсируя отсутствие в спектакле Жака Коллена. Как именно это сделано, не берусь даже описать — надо смотреть спектакль!

Перескажу лишь центральную задумку. Люсьен (в спектакле он не поэт, а композитор) пишет партитуру «Сильфиды», премьера которой проходит с большим успехом. Во время этой премьеры в образе Джеймса (главного героя «Сильфиды») Люсьен видит как бы идеализированного себя. Он присоединяется к танцующим Джеймсу и Сильфиде, но так, что зритель понимает, что действие проворачивается как бы в мыслях Люсьена — Джеймс и Сльфида полностью поглощены друг другом, не замечают незримого присутствия автора и в то же время Джеймс всякий раз словно уводит у Люсьена свою Сильфиду - его Корали. Затем происходит диалог Люсьена с Джеймсом. При этом их танец строго зеркален: они то сближаются, то отталкиваются, и в итоге возникает эффект тени, но тени — не темной стороны сознания Люсьена, а напротив — отражения самых чистых его помыслов.

В финале те же Джеймс и Сильфида появятся вновь за полупрозрачным занавесом, иллюстрируя собою осколки "иллюзий" Люсьена. Эта сцена неимоверно берет за душу, особенно если оба танцовщика двигаются синхронно в тот момент, когда Люсьен бежит с протянутой рукой к ускользающей Сильфиде-Корали вслед за Джеймсом (и вновь цели достигает один лишь Джеймс).

Чтобы правильно станцевать такие сюжеты, артисты должны быть тщательно подобраны по фактуре и по характеру. Мало того, что к ним предъявляются высокие хореографические требования, — их мимика, пластика, взгляды должны передавать тонкие нюансы драматургии балета.

Именно такими я увидел их на премьере «УИ» прошлой весной. Тогда Люсьена танцевал , а тройственного героя — . Ребята отлично взаимодействовали на сцене, диалог их в «Сильфиде» четко читался, и зритель хорошо переваривал непростое для восприятия действо.

Слава всегда будил во мне интерес своим безукоризненным исполнением самых трудных хореографических элементов. Его танец приковывает взгляд своими амплитудами, порывистой стремительностью, безупречными позициями и выраженной маскулинностью. Однако Славины внешность и фактура диссонировали в моем сознании с бальзаковским Люсьеном и, честно говоря, на спектакль я шел в некотором сомнении. И вот, лишний раз убедился, что не стоит заранее себя настраивать, опираясь лишь на свой предыдущий зрительский опыт — меню из давно переваренных блюд, приготовленных и сервированных кем-то другим по его личному разумению и вкусу. Сковывая свое восприятие предубеждением, мы лишаемся шанса открыть для себя новую грань актера, фиксируем его в прокрустовом ложе сложившегося в нашем представлении амплуа. В итоге же могу засвидетельствовать, что Слава блестяще проговорил не только хореографический текст спектакля, придав ему оттенок собственной личности, но и тонко передал драматургическую составляющую своего образа.

То ли оттого, что Настю/Корали он любит не только по сюжету спектакля, но и в жизни (ребята женаты), Слава несколько модифицировал роль, смягчив предательство своего героя. Будучи исключительно скромным человеком в жизни, он и на сцене создает образ застенчивого юноши. По сюжету ему требовалось перевоплотиться во втором действии из робкого поэта в парвеню с небрежными жестами и налетом новоприобретенной напыщенности. Однако Слава оставался собой до конца и это ничуть не повредило спектаклю. Своей мимикой и пластикой он мастерски изображал сомнения, не отпускавшие Люсьена ни на минуту. Душа его так и не заскорузнет окончательно, и даже в своей измене Корали он предстает на суд зрителя скорее жертвой непреоборимых обстоятельств.

Не менее, если не более, поразила меня сегодня и Анастасия Сташкевич. Ну не ожидал я от юной танцовщицы такого зрелого актерского мастерства! Настолько ее амплуа инженю уже замылило глаз, что я даже не представлял, на что способна эта хрупкая девушка. С какой драматической мощью передавалось зрителю горе и отчаяние её героини! Как она неволилась, изламывалась под уговорами Камюзо! Да всего и не перечислить — целый калейдоскоп образов и чувств.

Хорош был и тройственный герой в исполнении Андрея Болотина. Не могу назвать себя его поклонником, но на сегодняшнем спектакле впечатлил, отлично справился со всеми тремя партиями.

Молодцы, ребята!

Слава Лопатин и Настя Сташкевич в "Монологах о себе" на Культуре:

Либретто В. Дмитриева. Балетмейстер Р. Захаров.

Действующие лица

Корали, балерина «Гранд-Опера». Флорина, балерина «Гранд-Опера». Камюзо, банкир, покровитель Корали. Герцог, покровитель Флорины. Люсьен, молодой композитор. Директор «Гранд-Опера». Балетмейстер театра. Премьер, итальянский танцовщик. Режиссеры театра. Щеголи. Дирижер театра. Жюли. Танцовщицы, изображающие богинь: Венеру, Диану, Афродиту. Товарищи Люсьена: поэт Пьер, художник, скульптор. Берениса, служанка Коралл, Король клаки. Щеголи, балетоманы, клакеры, журналисты, артисты и артистки балета.

Действие происходит в Париже в 30-е годы XIX века

Утренний Париж. Площадь перед театром «Гранд-Опера» живет своей повседневной жизнью - открываются магазины, парижане спешат на работу, прогуливаются...

На площади появляется группа молодых людей, среди которых начинающий композитор Люсьен. В сопровождении друзей он направляется к театру. Бережно прижимая к груди ноты, Люсьен полон надежд, мечтает о постановке на сцене прославленного театра своих сочинений. Не сразу решаясь переступить заветный порог, с волнением следит он за появляющимися в дверях театра актерами. Наконец Люсьен открывает желанную дверь и входит в театр.

Действие первое

Картина первая. Артистическое фойе «Гранд-Опера». Идет урок. Кордебалет и солистки под руководством балетмейстера проделывают экзерсисы. К концу занятий в репетиционное фойе входит группа балетоманов - меценатов, репортеров, жуиров. Они чувствуют себя здесь хозяевами, дающими искусству средства к существованию, «заказчиками», определяющими его тон и направление. Среди завсегдатаев - банкир Камюзо, финансирующий театр, и герцог, покровитель искусств и светский бонвиван. Они сопровождают премьерш театра, Корали и Флорину, представляя как бы две соперничающие внутри театра партии: Камюзо содержит «звезду» балета Корали, герцог поддерживает Флорину, ее соперницу.

С появлением главных покровителей театра и солисток труппы начинается репетиция. Приезжий знаменитый итальянский танцовщик исполняет сольную вариацию, за которой следует эпизод-пантомима «Парис и три богини».

В перерыве между репетициями в зал несмело входит Люсьен. Под любопытными и недоверчивыми взглядами присутствующих смущенный молодой композитор теряется. Его усаживают за рояль и предлагают исполнить свое сочинение. Люсьен начинает играть - сначала робко, затем все более увлеченно. Но его музыка - страстная, полная романтической устремленности - оказывается чуждой слушателям. Группы гостей и танцовщиков, окружившие было композитора, расходятся. Люсьен не замечает этого и с вдохновением заканчивает исполнение. Только теперь он видит, что его никто не слушает. Становится ясно, что исход испытания предрешен - ведь директор театра прислушивается к мнению всемогущих покровителей. Надежды Люсьена рушатся. Отчаявшийся, упавший духом, он уже готов уйти, но его останавливает Корали. Ее глубоко взволновала музыка молодого композитора, покорила своей искренностью и благородством. Пользуясь своим влиянием на Камюзо и директора, Корали добивается заказа для Люсьена: ему поручают написать музыку к балету «Сильфида», создаваемому специально для Корали.

Картина вторая. В мансарде Люсьена. Он за роялем, вдохновенно работает над сочинением балета. В момент импровизации в комнату входит Корали. Увлеченный своим замыслом, композитор заражает энтузиазмом танцовщицу, и они вместе начинают искать образы будущего балета. Духовная близость рождает пока неосознанное чувство взаимного влечения.

В разгар работы в мансарде появляется банкир Камюзо. Раздосадованный затянувшимся визитом Корали, он уводит ее с собой. Но Люсьен не огорчен: он слишком поглощен своим творчеством. Найдена главная тема балета, наконец-то обретен женский образ, воплощающий его мечту. Люсьен отдается мыслям о том, какой блестящий успех ждет его сочинение.

Картина третья. Афиши на парижских улицах извещают о премьере балета «Сильфида». В театр съезжается публика. Закулисные дельцы занимаются своими махинациями. Король клаки торгуется с «покровителями» талантов - от него во многом зависит успех или провал премьеры. Герцог, по наущению Флорины, сговаривается с клакой о том, чтобы освистать новое произведение, его авторов и исполнителей.

Начинается спектакль. Балет открывается полетом сильфид - они словно видимые образы звучащей музыки. Их танец прерывается появлением человека - это путник-романтик, бегущий от жизни, ищущий счастья. Сильфиды при его приближении разлетаются, но одну из них юноша успевает поймать. Развертывается романтическая сцена любовного объяснения, окрашенного в элегические тона: разлука неизбежна. Сильфида должна исчезнуть - ей недоступна земная любовь. Как легко ускользающая мечта, она улетает. Юноша предается отчаянию...

Успех балета Люсьена огромен. Несмотря на попытки герцога и подкупленной части завсегдатаев высмеять «Сильфиду», все рукоплещут молодому автору и Силь-фиде-Корали. Флорина полна зависти, и герцог предпринимает еще один шаг против новой постановки - заказывает одному из услужливых журналистов разгромную рецензию.

Между сторонниками и противниками спектакля происходит стычка. Клака неистовствует, но молодежь восторженно подхватывает счастливых Люсьена и Корали на руки и выносит из театра. Камюзо озадачен: Корали не осталась с ним. Флорина и герцог зовут его с собой.

Действие второе

Картина первая. Корали в своей комнате. Вбегает радостный Люсьен. Успех «Сильфиды» принес им не только славу, но и любовь. Счастье влюбленных было бы полным, если бы обстановка в доме Корали не напоминала о том, что все здесь принадлежит ее покровителю банкиру, что она несвободна. Внезапно слышатся шаги Камюзо. Он не должен видеть Люсьена, и Корали прячет возлюбленного.

Банкир, довольный успехом Корали, готов на все, чтобы угодить ей. Он рисует перед ней заманчивые перспективы - новая квартира, экипаж, туалеты. Вдруг Камюзо видит цилиндр, забытый на столе Люсьеном. Напрасно Корали старается выдать его за часть своего концертного костюма: надетый на голову, цилиндр соскальзывает со лба и целиком закрывает лицо танцовщицы. Камюзо требует объяснений. Корали, не желая больше лгать, выводит Люсьена из укрытия и открыто говорит о своей любви к нему. Камюзо остается только уйти. Однако банкир уверен, что жизнь снова отдаст Корали в его руки.

Корали и Люсьен счастливы: словно гора свалилась с плеч - они свободны. Появляются их молодые друзья: художники, поэты, музыканты - артистическая богема Парижа. Шумно и радостно празднуется успех балета. Автору и исполнительнице преподносятся памятные дары - стихи, оды, портреты. Люсьен импровизирует. В разгар веселья появляются герцог и Флорина. Герцог пришел лично пригласить композитора к себе на маскарад. Правда, держится он сухо. Но Люсьен упоен новыми для него знаками внимания и не скрывает своего восторга. С уходом герцога веселье вспыхивает с новой силой.

Картина вторая. Костюмированный бал у герцога. Среди танцующих - группа заговорщиков: Камюзо, герцог и Флорина. Последняя - не без умысла - в костюме Сильфиды и в маске. Недавно соперничавших покровителей объединило желание подчинить композитора своей воле, сделать его послушной пешкой. Замысел заговора прост: завлечь юношу, ослепить его блеском славы и денег и заставить написать балет для Флорины.

На балу появляется Люсьен. Он неузнаваемо изменился - черный фрак, белые перчатки, небрежные жесты и лихорадочное возбуждение. Люсьен сразу попадает в вихрь серпантина и конфетти, и в угарном маскарадном веселье,

среди красивых женщин и нарядных мужчин, юноша теряет голову. Вот он, увлеченный незнакомкой в костюме Сильфиды, настойчиво преследует ее. Сорвав с нее маску, Лю-сьен поддается обаянию молодой женщины.

По приглашению герцога молодой человек садится за карточный стол. Люсьен играет, и все подстроено так, что удача сопутствует ему. Раз за разом около него растет гора золота, и сила незнакомых страстей опьяняет его. Наконец свершилось желанное: Париж у его ног; деньги, женщины, слава - все принадлежит ему. В момент высшего напряжения игры на карточном столе появляется танцовщица. Это Флорина. В четких ритмах, зажигательно исполняет она модный танец качучу. Обольстительная страстность головокружительного танца Флорины окончательно покоряет юношу, и он падает к ее ногам.

Заговор удался, Люсьен во власти Флорины, и герцог не может скрыть своего удовлетворения.

Картина третья. Корали в своей комнате. Возвратившись из театра, она не застает Люсьена. Его длительное отсутствие вызывает беспокойство Корали, ее охватывают тревожные предчувствия. Друзья Люсьена, пришедшие их навестить, напрасно стараются утешить и развеселить Корали.

Вскоре приходит Люсьен, но он не один - с ним герцог. Люсьен находится в крайне возбужденном состоянии. Пригоршнями выгребает он из карманов золото - свой выигрыш. Теперь удача, счастье, признание, любовь должны сопутствовать ему в жизни всегда. Опьяненный успехом и вином, он не замечает печали и тревоги подруги. Внезапно появляется Флорина и легко уводит Люсьена за собой.

Ухбд Люсьена переживается Корали как духовная смерть, как утрата прекрасных иллюзий жизни. Корали замечает оставленное Люсьеном на столе золото. Это вы- i зывает у нее взрыв отчаяния, оскорбленного самолюбия.^ Она швыряет монеты в окно, неистовствует. Друзья, невольные свидетели драматической сцены, тщетно пытаются успокоить ее.

Служанка выпроваживает гостей, но на смену им является Камюзо. Корали гонит его, но он предъявляет свои права: все в комнате принадлежит ему. Доведенная до исступления, Корали начинает бить и сокрушать окружающие ее предметы. Камюзо уходит торжествующий, уверенный в том, что он остается хозяином положения.

Взрыв отчаяния сменяется оцепенением. Корали с грустью смотрит на медальон с портретом Люсьена и прощается со своим возлюбленным, с надеждой на счастье.

Действие третье

Картина первая. Комната Флорины. Люсьен у ее ног, но в каждом его движении сквозит разочарование и угнетенность. Как будто достигнув желаемого, он потерял свободу и творческую независимость. Герцог и директор театра заказали ему балет для Флорины, и балерина заставляет Люсьена приступить к работе.

Молодой композитор за роялем пытается импровизировать, но его импровизации сразу же отвергаются - сначала Флориной, а затем и герцогом. Им нужен покорный сочинитель банальных бойких мотивчиков, необходимых для эффектного, но пустого балета о танцовщице, покорившей своим талантом разбойников. Флорина и герцог вульгаризируют мелодии Люсьена. Негодующий композитор пытается уйти, но Флорина, пуская в ход свою власть над ним, заставляет его вернуться. Сдаваясь, Люсьен возобновляет импровизацию и, уступая настояниям заказчиков, пишет требуемую музыку. Незаметно для себя юноша перестает быть творцом и превращается в ремесленника.

Картина вторая. В театре «Гранд-Опера» идет премьера нового балета Люсьена «В горах Богемии», написанного им уже для Флорины. В балете торжествуют банальность и формализм.

Сцена представляет собой ущелье в горах Богемии. Разбойники с пистолетами в руках ожидают проезжих на большой дороге. Появляется карета, в которой едет балерина (Флорина) со своей служанкой. Разбойники останавливают карету и угрожают путешественникам смертью, но чары балерины укрощают их. В то время как они пляшут вокруг нее, является полиция, вызванная расторопной служанкой.

Зрители в восторге от Флорины. Особенно им понравилась воинственная полька, написанная Люсьеном на мотивчик, заказанный Флориной. Все рукоплещут балерине. Люсьен - в толпе поздравляющих. Однако его оттесняют в сторону, и он остается в одиночестве. К Люсьену подходит Камюзо и, иронически-любезно раскланиваясь, сует в руки композитора деньги.

Отрезвевший юноша вдруг отчетливо осознает степень своего падения как художника и человека. Друзья, отвернувшиеся от него, насмешливо насвистывают пошлые темы из его нового балета. В ужасе от свершенного им предательства Люсьен убегает из театра.

Картина третья. Набережная Сены в густом тумане. Сюда прибежал Люсьен с мыслью о самоубийстве. Но умереть не хватает сил. В смятенном сознании юноши возникает образ Корали - единственного человека, искренне любившего его. Вернуться к ней, вернуть себя, искупив свое предательство,- с такими мыслями он устремляется к Корали.

Картина четвертая. У Корали. Комната балерины пуста - все вещи распроданы за долги. Корали складывает свои театральные костюмы. При виде костюма Сильфиды ее охватывают воспоминания о надеждах и радужных иллюзиях, утраченных навсегда. Со вздохом прячет она тунику в картонку.

В комнату уверенным шагом входит Камюзо. Он делает вид, что все забыл и пришел отговорить Корали от безрассудной поездки в неизвестность. Как опытный делец он рассчитал верно. Корали уже безразлична к своей судьбе: смерть или возвращение к Камюзо - в этом для нее теперь нет никакой разницы. Она уходит с Камюзо.

В опустевшую комнату вбегает Люсьен, но поздно. Корали нет. Лишь на полу он замечает упавшие крылышки от костюма Сильфиды. И Люсьен с болью осознает, что утраченные иллюзии никогда не вернутся.