В новогодние каникулы показывают многие славные советские фильмы. Вот и двухсерийная музыкальная кинолента «Летучая мышь» (Ленфильм, 1979, реж. Ян Фрид) пришлась весьма кстати. Юрий и Виталий Соломины, замечательные Максакова и Удовиченко, Шурик – Александр Демьяненко в эпизодической роли, Филиппов, Ольга Волкова (стрельба глазами), Олег Видов, еще не эмигрировавший в Штаты, Весник, Дмитриев, Светин…

Фальк - в "Летучей мыши"

Многих из этого великолепного актерского ансамбля уже нет с нами. Как и одного из главных героев ленты – Виталия Мефодьевича Соломина. Жизнь мне подарила две встречи с этим глубоким человеком и актером. В прошлом декабре ему бы исполнилось 70 лет…

***
Когда я договаривался об интервью с Виталием Соломиным (это было самое начало мая 1999 года), он предложил мне приехать рано утром в аэропорт, где собирался проводить Ирину Розанову, игравшую у него и вместе с ним в антрепризном спектакле «Сирена и Виктория» (обкатка до премьеры в Москве). Дело в том, что гримерку Ирины накануне, во время спектакля в латвийском Художественном театре, в антракте навестил вор под видом электрика - к счастью, унес только деньги, но не документы… Поэтому Виталий Мефодьевич во избежание недоразумений решил проводить удрученную актрису на рейс лично. Мы проговорили некоторое время за чашкой кофе в аэропорту, проводили Ирину, и Соломин, поняв, что я настроен на серьезный разговор, пригласил меня продолжить его уже в гостиничном номере. Мы возвратились в Ригу и проговорили около двух часов. Предлагаю фрагменты нашей беседы, набранные мною по сохранившейся вырезке из рижской газеты «СМ». В Интернете, понятное дело, этого интервью до сих пор не было…

Proficinema.ru

НОВЫЕ РУССКИЕ

Виталий Мефодьевич, в отличие от антрепризных спектаклей, где обходятся одной тумбочкой или надувным матрацем для создания интерьера, у вас очень богатые декорации, не говоря уже о прекрасных актерах. Расписанные свисающие с потолка ткани, стол и кресла, которые по ходу действия « со смыслом» вдруг взмывают вверх…

Зритель соскучился по настоящим декорациям, расписанным задникам. У нас центральная героиня – «новая русская». Сама по себе тема для меня скучная. Мне совсем неохота разбираться, что это такое, кто это придумал. Но тем не менее мы попытались придумать, как может выглядеть квартира нувориша. Ведь по тексту наша новая русская живет почти на самой Красной площади. От буквальной символики – светящихся звезд на заднике – мы решили, в конце концов, отказаться. А для создания образа придумали парящие в воздухе стол и кресла – уж такого, наверное, точно ни у кого нет.

По ходу спектакля к тому же все постоянно пьют из кубков – разных, случайных. Я в жизни такого человека встречал, хотя подобный идиотизм есть везде, в любой стране. Когда деньги начинают главенствовать, все уродство и вылезает. А люди интеллигентные, ученые – они не приспособлены к этому. Поэтому когда одна из героинь пытается приспособиться, то сразу теряет в уровне, как, кстати, все уезжающие за границу.

Вот этот идиотизм есть и в спектакле, когда доктор наук стрижет фокстерьеров. Но у нашей новой русской, с ее природным нахальством и отсутствием образования и культуры, не все потеряно.

Хорошо, что вы не сделали ее полной идиоткой…

Так в этом смысл. Она становится чуть другой от общения с умными людьми. Это вселяет надежду. Поэтому нам надо всем напрячься и сделать такое же маленькое движение друг к другу. В этом весь смысл жизни. Тем более для России, когда сейчас всеми средствами воспитывается страх друг перед другом, враждебность, неуважение. Когда государство обманывает, постоянно оскорбляет народ, унижает его нищенством, озлобляет.

Но, к счастью, в отличие от вашего героя, вы фокстерьеров не стрижете…

Вообще, надо бы актеру национального театра нигде больше не работать, все силы отдавать лишь своему делу. Тем более, что впереди остаются считанные годы…

(Как страшно и пророчески это звучит сейчас! Заслуженный артист РСФСР и народный артист России Виталий Мефодьевич не скрывал горечи, обиды на театр и брата – художественного руководителя Малого театра – Авт.)

Юрий Соломин и Виталий Соломин rusactors.ru

Когда ты тридцать с лишним лет проработал в этом театре, у тебя должны быть определенные планы на несколько лет. Чтобы готовиться к серьезным ролям, чего, увы, не существует. Очень хочется сделать спектакль в Малом театре. Но два года на все мои предложения не отвечают. Никаким образом. Такое своего рода хамство. Но я в таком возрасте, что на них не обижаюсь.

Театр мне предложил поставить только один спектакль – «Свадьбу Кречинского» (Виталий Соломин скончался в Москве 27 мая 2002 года от инсульта, случившегося с ним 24 апреля на сцене в первом акте «Свадьбы Кречинского» - Авт.). Теперь два года опять стою, как будто мне 20 лет. Придется вернуться к тому, с чего начинал, - делать самостоятельную работу, вне планов, вне времени. Понимаю, что при этом не будут учитывать занятость актеров у меня, а может, и специально выдергивать их на другие спектакли. Ну, найду что-нибудь похитрее. Но мне очень не хочется искать деньги. Я уже этим занимался для того же «Кречинского» и для фильма…

- …«Охота»?

Да. Но думаю, что кончится все тем, что я найду деньги на спектакль, и тогда можно будет заняться плановой работой. У меня есть пьеса, которую я очень хочу поставить. Я не могу долго ждать, иначе по возрасту не сыграю в этом спектакле. Не буду называть автора, но он очень непростой. Я долго – лет 20 – к этому подбирался. А теперь уже знаю.

Перед тем, как я начинаю репетировать, у меня уже весь спектакль сочинен, я могу его рассказать, проиграть все роли, чтобы знать, как сделать, чтобы это было интересно, чем можно удивить в этой пьесе, найти то новое, из-за чего стоит ее делать.

Возвращаясь к антрепризе. Почему вы обратились именно к пьесе Галина?

Один пожилой режиссер, работавший в Александринке, ему сейчас 90 (это мой тесть), мне как-то посоветовал: «Виталик, обрати внимание, это хорошая пьеса!» Он до сих пор все пьесы читает и перелопатил, кстати, больше меня. Но я не очень люблю комедии, не смеюсь, когда их читаю. Мне и «Двенадцать стульев» не смешно – так дочитать и не смог.

Галина сперва тоже проскочил. Потом перечитал, стал перепроверять на близких. У жены, кстати, очень хороший вкус. Ей пьеса понравилась. Она мне сказала: «Я вначале так смеялась, а потом заплакала.» Вот это для меня было решающим. Тогда я в третий раз взялся за «Сирену и Викторию» и увидел, как можно все сделать, каких артистов пригласить, чтобы было не только смешно, но и со смыслом.

А вы не сомневались, когда приглашали на роль Ларису Удовиченко, прежде в театре никогда не игравшую?

Дело в том, что я работал с ней во многих кинофильмах. Не сомневался, что у нее получится. Хотя существует закономерность, что киноактеры, приходящие на работу в театр, тускнеют, теряются. Поэтому мы репетировали полгода, не спеша, пока Лариса все не прочувствовала. Но у нее самой есть вкус именно к Малому театру, ей нравится, как здесь говорят, как речь – она наполненная, не собачья, когда нет гласных. А в гласных весь смысл.

Лариса очень хотела сыграть на сцене и многое для этого освоила. Она и в кино необыкновенно индивидуальна – с романтической хрупкой внешностью и при этом весьма прагматична. Вот и в спектакле она очень расчетливо как актриса строит свою роль. Это редкое соединение – и лиричности, и комедийности, и даже фарсовости, что есть у нее и в киноработах. У Ларисы очень большой диапазон, и актрис такого плана очень мало.

Лариса Удовиченко и Виталий Соломин в фильме "Летучая мышь"

Повезло и с Розановой. Я никогда с ней не работал и очень рад тому, что вместе с продюсерской группой не ошибся. Ведь могут быть и глубина, и сила характера, а юмор отсутствовать. Ира владеет и тем и другим.

А как складываются ваши творческие, да и не только, отношения с Юрием Мефодьевичем – по-братски или?..

Об этом я не хотел бы говорить, потому что он как раз и является руководителем Малого театра.

Когда же было легче: когда брат был министром культуры или сейчас?

Мне все равно, кем он когда становится. Потому что я всю жизнь живу сам по себе, вообще ни от кого не завишу. Конечно, каждый актер мечтает, как женщина, чтобы его заметили. У меня были очень сложные отношения с Михаилом Ивановичем Царевым, который руководил Малым театром. Но он во мне видел актера-лидера. И, несмотря на конфликтные отношения, понимал, что Чацкого смогу сыграть только я. И срежиссировать, и сыграть. Он мне давал очень большую свободу. При нем, как ни странно, я почти весь свой репертуар сыграл.

ЗА ЧТО БОРОЛИСЬ?

Кадр из знаменитой "Зимней вишни"

Чернуха в жизни, в прессе. Не потому ли таким успехом пользуются старые советские фильмы? За что боролись? Не сожалеете о том, что стояли на баррикадах в 1991-м?

Да нет, это вообще не надо сравнивать. У нас было в принципе преступное государство. Оно сейчас, правда, тоже преступное, но в другом плане.

Поменяли шило на мыло?

Что значит поменяли? Это процесс. Вдруг никто никем не становится. Из этого нашего свинства надо выйти всем. И никакой дядя Ельцин или еще кто-то один никогда ничего не сделает.

Могут быть благоприятные или неблагоприятные условия, но все же от людей зависит. Нашего даже очень богатого человека, одетого хоть от Версаче, все равно в любой загранице отличишь. У нас у всех беспокойные глаза. Но это пройдет, надо только устоять. Вот Малый театр правильную политику ведет, сохраняет классику, и зрители возвращаются, приводят своих детей, чтобы они увидели настоящую пьесу, настоящих актеров, а не эти американские боевики с фокусами и фортелями.

Вам не предлагали заняться профессионально политикой?

Я не подаю для этого никаких сигналов и надежд. Это совсем не мое дело. Мне это неинтересно. Хотя я думаю, что у каждого в жизни может наступить такой момент, когда надо будет выйти на трибуну или баррикаду и сказать: ну, хватит! И в шею погонят этих всех как будто бы профессиональных политиков. Это же совершеннейшее безобразие! Жиреют, глаза сальные, хватают квартиры, миллионные счета за границей, виллы здесь и там. Не разбазарить бы то, что еще не разбазарено. Преступно расхватали всю страну, и несколько человек качают себе состояния!

Нужно ведь систему создать экономическую, чтобы не разваливать производство и не восстанавливать его. Теперь мы, как послевоенная Германия или Япония, имеем возможность сразу сделать огромный скачок. Не восстанавливать старое, а сделать все новое, ввести новые технологии. И мы сможем выскочить из этой ямы довольно быстро.

Когда становится особенно тяжело, многие обращаются к Богу. Скажите, а вы соблюдаете какие-то церковные каноны?

Я не крещен, такие времена были, когда я родился. А дети мои крещены. Их крестный – мой ближайший друг. Я очень этому рад, у меня появилась уверенность, что, даже если меня не будет, о моих детях есть, кому позаботиться.

Для себя я давно понял, что независимо от того, веришь ты или не веришь в Бога, христианам необходимо посещать церковь. Ведь из звериного состояния человечество способно выйти благодаря тем же десяти заповедям.

Так же в стране: нужно несколько законов, которые должны выполняться, даже если ты президент. Нельзя врать, что у дочери не строится дача на Николиной горе. Там же люди живут рядом, есть строители, наконец, я сам был там и видел. Это огромный участок с семиметровыми заборами. Человек, единожды совравши, своровавши, не может пользоваться доверием. Нельзя, например, чтобы люди из охраны лагерей ГУЛага повышались в чине и вдруг становились работниками ФСБ. Надо сказать, что партия, которая 70 лет возглавляла страну, - преступная партия! Ее нужно осудить, и она не должна существовать.

Шерлок Холмс и доктор Ватсон

А вы сами были коммунистом?

Нет, никогда, чем и горжусь. Меня и обрабатывали, и хотели, чтобы я вступил в партию: мол, ведущий актер театра не может быть беспартийным. Но я ушел от этого. Мне и звания заслуженного и народного присваивали потом значительно позже, чем другим актерам моего возраста.

Где вы чувствуете себя защищенным от всего происходящего вокруг?

В нашей стране никто нигде не может себя чувствовать защищенным. Только сознание, что у меня есть друзья, позволяет более или менее чувствовать какую-то опору. Это единственное, что нас поддерживает, защищает и помогает устоять.

Семья – это другое. Семью надо защищать. И друзей, впрочем, тоже. Такая круговая порука. Есть кто-то, кто за меня пойдет, даже тогда, когда я буду неправ.

Конечно, мы собираемся с друзьями, ходим в Сандуны, выпиваем. Такой способ снять стресс, нервное напряжение, чувство страха за своих близких, за самого себя. Никто из моих друзей, высококлассных профессионалов в разных областях, не имеет запасов средств. Если, допустим, заболеешь, перестанешь работать, то нет никакой надежды выжить. Это у всех мужиков сидит в голове. Да и за свою машину страх постоянный – угонят, спалят, и ты ничего ни от кого не добьешься. Вторую купить с ходу я завтра не смогу.

НЕРОМАНТИЧНЫЙ РОМАНТИК

История вашего знакомства с супругой на съемках «Городского романса» словно сюжет из романтического кино. Вы без малого уже 30 лет вместе. Скажите, романтика в отношениях осталась или все тайны друг о друге давно известны?

Forum.xvid.ru

Я вообще не романтик. Одно дело, когда у нас роман происходил. Маша снималась в Одессе, я в Москве в это время находился. Вот я копил деньги и летел к ней в Одессу на столько, на сколько у меня хватало денег – на три, на четыре дня. Потому получалось так, что она прилетала в Москву, а наш театр отправлялся на гастроли в ту же Одессу. Оттуда я уже летал в Москву. Можно это назвать романтикой, а можно романом с ограниченными средствами. Мы начинали с того, что у нас не было жилья. Поэтому первый год она продолжала жить с родителями в Ленинграде, а я в Москве строил кооператив. Он так и не достроился, и я перевез ее в общежитие Малого театра, в котором жил. В нашей коммуналке жили еще две дворничихи и один артист, у которого на четвертом этаже в комнате стоят мотоцикл с коляской. Он его собрал сам, спустить вниз не мог, но время от времени, когда был выпивши, заводил.

Я перевел Марию в текстильный институт, перевез в Москву и в тот же день уехал в Армению на месяц на гастроли. Вот она и осталась, а там одна дворничиха матерщинницей страшной была – не то, чтобы злобная, просто других слов не знала, а мысли выражала только матом. Меня она стеснялась, и поэтому молчала вообще. А когда я уехал, моя жена наслушалась за месяц всего – 70 процентов, правда, не понимала. Потом меня спрашивала иногда прямо на улице: а что означает вот это?.. Люди резко оборачивались и не понимали, что происходит.

Мы эту очень непростую бытовую жизнь прошли вместе. Жена – художник-модельер, с внешностью идеальной лирической героини. Она одеться может лучше всех – новых, старых русских и прочих. И она, естественно, хочет этого как женщина. Но она также понимает, может ли она себе это позволить, есть у меня средства или нет.

Я работаю всегда и много. Потому что Малый театр никогда не мог меня содержать. Мизерные зарплаты, что при социализме, что при капитализме. Я там только из-за того, что это – Малый театр. Приходится постоянно работать параллельно. Это довольно тяжелый труд. Но самое главное, что и жена, и обе дочери все прекрасно понимают, очень переживают и следят за моим творчеством. Особенно когда наступает период ожидания работы, когда я ее сам себе придумываю, не сплю ночами, мучаюсь.

С женой мне повезло. Она любит то, что я делаю, она этим гордится, считает, что у меня много еще неосуществленного. Очень переживает, что в Малом театре все происходит таким образом, что я оказываюсь ненужным. Волновалась и за «Сирену и Викторию». Дожидалась, пока мы не выпустим этот спектакль, не говорила, что у нее проблемы со здоровьем. У нее образовался тромб на ноге, и как закончен был спектакль, в тот же день мы отправились в больницу. Ей тут же сделали операцию, потому что дольше медлить было нельзя.

У вас две дочери, внук – Кирилл. У старшей – Насти – своя семья, а младшая – Лиза – пока учится в школе. Кто, на ваш взгляд, продолжит актерскую династию Соломиных?

Настя уже продолжает, хоть и не напрямую. Ей 25 лет, она танцует в ансамбле Моисеева. Я думаю, она вполне могла бы быть очень хорошей актрисой, у нее природный талант. Если возникла бы возможность, я с удовольствием сделал бы спектакль или фильм, рассчитанный на Настю. Она очень артистична и одновременно комедийна. Она так точно помнит реплики и так точно показывает ту же Раневскую или каких-то знакомых! К тому же, постоянно танцуя, она сохраняет прекрасную форму. Хотя я предполагаю. Что мои недоброжелатели могут ударить по ней, если я сниму ее в главной роли – мол, проталкиваю дочь.

Младшая, в 9-м классе, она сейчас в поисках, чему себя посвятить. Пока усиленно занимается математикой.

В кругу семьи

Вы сказали: недоброжелатели. Их у вас много?

Есть, а как же без них. Сейчас московский театральный бомонд, критики вымещают на Малом театре всю накопившуюся желчь. Такое впечатление, что Малый пытаются вообще исключить из театральной жизни. Нас обходят премиями, почти не приглашают на фестивали. Подобное переносится на меня. А потом, я человек достаточно прямой в отношениях – могу и обидеть. Не люблю всякие подонистые вещи, бездарность, которая нахально лезет вперед. Многие меня поэтому побаиваются. Я могу и в лоб дать…

ЗА ДВА МЕСЯЦА ДО…

Через три года Виталий Соломин показывал в Риге премьеру другой антрепризы – спектакля «Мышеловка» с большим звездным актерским составом и традиционно богатыми декорациями, которые не у всякого стационарного театра найдешь в наличие. На фуршете после премьеры Виталий Мефодьевич смешно, оттопыривая уши, показывал своего полугодовалого второго внука Федора, рассказывал о старшем Кирилле – большом фантазере… Я тогда в конце небольшого интервью спросил у актера:

Вы поставили «Иванова» по Чехову в своем Малом театре, играете в антрепризах, взяли курс погибшего Ромашина во ВГИКе… Работа на износ?

Почему на износ? – вопросом на вопрос ответил мне великий актер. – Преподавать мне нравится. Я прихожу и вижу молодых энергичных людей, которые все хотят познать, все им интересно. Так что это – одно удовольствие. Но, конечно, на все нужны время и силы. Когда двенадцатый час беспрерывной работы идет, некоторая усталость появляется. Но пока есть силы, я буду этим заниматься. Мне это нравится…

… А через два месяца организм не выдержал таких нечеловеческих нагрузок. Виталий Мефодьевич дорвался до любимой работы, от которой его так долго отстраняли. И – надорвался…

Карен Маркарян.
(снимки из открытых источников в нете)

Имя: Виталий Соломин (Vitaliy Solomin)

Возраст: 60 лет

Место рождения: Чита

Место смерти: Москва

Деятельность: актер, режиссер

Семейное положение: был женат

Виталий Соломин - биография

Визитной карточкой в актерской биографии Виталия Соломина стала роль сдержанного доктора Ватсона, он и в жизни был таким - большую часть времени. Но иногда наружу прорывалась гусарская часть души актера, и тогда он закатывал грандиозные банкеты для друзей, заваливал жену цветами и устраивал феерические розыгрыши.

Виталий Соломин прожил яркую жизнь, в его актерской биографии сыграно десятки незабываемых ролей. И последний, смертельный удар встретил как настоящий актер -на сцене. Еще до начала спектакля он почувствовал: сил почему-то совсем нет, голова кружится. Первый акт доиграл до конца, а потом потерял сознание. Со сцены артиста унесли на руках...

Виталий Соломин -детство и юность

Виталий Соломин родился в Чите в семье музыкальных родителей. Актерская судьба нашла Виталия сама: ему даже не пришлось ехать из далекой Читы в Москву, чтобы поступить в театральный. В 1959 году, когда он закончил школу, Щепкинское училище набирало курс в его родном городе. За несколько лет до этого старший брат Юрий Соломин поступил в то же училище, а после окончания стал работать в Малом театре. Виталий тоже подумывал об актерской профессии, но если бы не выпавший шанс, он бы, возможно, выбрал другой путь.

Родители видели Виталия пианистом и отдали в музыкальную школу, где он пять лет играл гаммы и разучивал пьесы. Мальчик с первого дня всей душой возненавидел фортепиано и мечтал только о том, что оно сгорит в пожаре или развалится на части от старости. В конце концов, родители осознали, что Рахманинова из сына не noлучится, и разрешили бросить музыкальную школу.

Это был самый счастливый день в его жизни. Теперь он мог делать все, что захочет! Виталий поочередно записывался во все секции и кружки родной Читы, ему хотелось попробовать как можно больше разных занятий. Задержался только в секции бокса. Настоящий мужской спорт пришелся подростку по душе, и он с остервенением боксировал по груше. Вот только ударить человека во время боя для него оказалось проблемой.

Виталий Соломин театр

Виталий начал выходить на сцену еще в студенчестве и нисколько не тушевался рядом с признанными «зубрами» Малого театра. Актерский талант сразу заговорил в нем в полную силу. Соломин и в кино снимался, хотя руководство вуза этого не одобряло. Бегал на съемки тайком, играл в массовке и эпизодах: старался набраться опыта.

Виталий Соломин - биография личной жизни

Невероятно обаятельный, высокий, с неотразимой улыбкой, Виталий смог покорить даже признанную красавицу Малого театра Наталью Рудную. Влюбленные решили долго не ждать и через пару месяцев отправились в загс устраивать свою личную жизнь. Соломин думал, что совместная жизнь - это уют, вкусные обеды, вечера вдвоем... Но у жены были другие представления о семейном быте.

Начинающая актриса пропадала на съемках, любила шумные компании. Молодой муж надеялся, что со временем все изменится, даже купил кооперативную квартиру на первые крупные гонорары за фильмы. Уютного гнезда не получилось: Виталий узнал, что у жены появился другой мужчина. Не говоря ни слова, он собрал чемодан и ушел. Не стал даже претендовать на квартиру - имущественные дрязги считал ниже своего достоинства.

После этого Соломин дал себе зарок больше не жениться и все силы направил на актерскую карьеру. А она потихоньку двигалась в гору. Первая слава в биографии Соломина пришла после фильма «Женщины», где он сыграл романтичного влюбленного юношу. Потом было много других ролей, но особенно запомнились зрителям «Летучая мышь», «Зимняя вишня» с актрисой Еленой Сафоновой и, конечно, знаменитый цикл о приключениях Шерлока Холмса и доктора Ватсона.

Режиссеры работали с Виталием с удовольствием, только один раз его сняли с роли - в фильме «Городской романс».

Виталий попал на съемки этой картины благодаря актрисе, игравшей главную героиню. Когда режиссер Петр Тодоровский спросил, кого бы она хотела видеть своим партнером, та сразу назвала Виталия Соломина. На самом деле Маша Леонидова даже не была профессиональной актрисой. В кино она попала в буквальном смысле с улицы: ассистентка Тодоровского подошла к ней и пригласила на съемки «Городского романса». Студентка текстильного института сразу покорила режиссера - он заявил, что будет снимать только ее.

Виталий влюбился в Марию Леонидову с первого взгляда, да и невозможно было не потерять голову от этого юного ангела с огромными наивными глазами. Он надеялся, что за время съемок они смогут узнать друг друга поближе, но... Ему объявили, что он не подходит для этой неоднозначной роли, слишком положительная внешность. Соломин понимал, что неопытная красавица, только что попавшая в мир кино, - это легкая добыча для искушенных сердцеедов. У самого Соломина намерения были самые серьезные. «Я сразу понял, что такую, как она, больше никогда не встречу», - признавался впоследствии актер в своей биографии.

Он начал атаку: цветы, рестораны, признания, стихи и песни под гитару. Устоять она не смогла. А как же быть с зароком больше не жениться? Виталий решил внести в него поправку - не жениться на актрисе. Маше сразу сказал: если хочешь быть со мной, забудь об актерской карьере. Та согласилась.

Соломин обожал свою жену: она подарила ему душевное тепло, семейный уют и двух замечательных дочек. При этом Виталий был ревнив. Однажды он ударил пылкого кавказца, который говорил его супруге слишком фривольные комплименты. В другой раз чуть не набросился на Александра Абдулова - ему показалось, что его поцелуй после банкета был не совсем дружеским. А однажды, когда Мария пришла домой позже обещанного, просто не пустил ее ночевать.

Мария никогда не жалела, что выбрала обыкновенное женское счастье. Характер у мужа был непростой, но она принимала и любила его таким, какой он есть. Нет, он никогда не обижал ее, даже не повышал голос. Но у Соломина часто наступали периоды погруженности в себя, когда он неделями отчужденно молчал, готовясь к новой роли, и предавался размышлениям.

Коллеги Соломина тоже знали об этой особенности и не обижались. Если он проходил мимо, не отвечая на приветствия, значит, снова ушел в свои мысли. Зато когда Виталий «возвращался», начинался настоящий праздник. Он мог повести труппу в ресторан, купить всем дамам цветы, заказать фейерверк. Однажды устроил Новый год... в апреле. В Малом театре до сих пор вспоминают этот феерический праздник.

Виталий Соломин - последний спектакль

В конце 1980-х годов у актера впервые в жизни наступил период застоя. Ролей не предлагали ни в кино, ни в театре. В такие моменты даже семейное благополучие не могло компенсировать ощущение ненужности. К счастью, этот период в его биографии продлился недолго. Знаменитая «Зимняя вишня» получила два продолжения, появились и другие фильмы, где требовался талант Виталия Соломина.

Работы было много: съемки, спектакли, преподавание во ВГИКе. Виталий занимался любимым делом, не обращая внимания на тревожные симптомы: у него все чаще болела голова, отдавая в виски, поднималось давление. В апреле 2002 года, прямо на сцене, 60-летнего актера сразил инсульт. Виталий Соломин целый месяц находился между жизнью и смертью, то впадая в кому, то снова приходя в сознание. Жена и дочери до последнего момента не теряли надежды, что он выкарабкается. Чуда не случилось... 27 мая 2002 года актер ушел из жизни.

Среди многочисленных пар Холмсов и Ватсонов. которых за историю мирового кино набралось несколько десятков, сами англичане признают только своих собственных и... русских. Василий Ливанов и Виталий Соломин кажутся жителям туманного Альбиона "своими в доску". Но это - только на экране. В жизни же Соломин на благовоспитанного и хладнокровного англичанина похож мало. Он родом из Читы. где летом - изнуряющая жара, а зимой - такие лютые морозы, какие англичанам и не снились...

"Одно из ярких воспоминаний детства - окна в нашем доме. Между двойными рамами закладывали вату, украшенную осколками елочных игрушек. Окна не по-сибирски большие - ведь мороз там жуткий! Идешь за водой - не дай Бог ее разлить и наступить в лужу. Нога тут же примерзнет", - вспоминает Виталий Мефодьевич. Кстати, деревянный дом в Чите, где квартировала семья Соломиных, был построен для врача, приехавшего лечить ссыльных декабристов.

Когда старший брат Юрий уехал в Москву поступать в театральный, Виталию было одиннадцать лет. Вечерами он любил сидеть, положив ноги на горячую печку, с книжкой и стаканом сладкого чая. Одним из любимых писателей был, конечно, Конан Дойл. Кстати, доктор Ватсон представлялся тогда Виталию пузатым и низеньким человеком, никак не похожим на него самого - рослого и подтянутого.

Не было такого спортивного кружка в Чите, где бы не занимался Соломин-младший: волейбольная секция, баскетбольная, гимнастика, легкая атлетика, бокс... Правда, ударить человека Виталий не мог очень долго. Лет этак до сорока пяти - и то потребовался серьезный повод: лучший друг Виталия Мефодьевича хирург Евгений Матякин был смертельно оскорблен одним из московских художников. Обидчик оказался первым человеком, испробовавшим на себе силу соломинского удара правой, - и надолго запомнил это. А тогда, в Чите, Соломин колошматил исключительно боксерскую грушу, а на ринге только уходил от ударов, молча выслушивая замечания от тренера за неведение боя.

Родители - Мефодий Викторович и Зинаида Ананьевна, музыканты - мечтали сделать из сына пианиста. Пять лет Виталий барабанил по клавишам, мечтая только о том, чтобы ненавистный рояль развалился на куски. Однажды, в лютый мороз, он, держа под мышкой огромную нотную папку, -подошел к порогу музыкальной школы, и - о чудо! - дверь не открылась. Просто ее заклинило от холода. Мальчик вернулся домой совершенно счастливым и заявил, что школу... закрыли. Поняв, что в Рихтеры их сын отнюдь не рвется, родители махнули на него рукой и позволили поступать так, как ему вздумается.

Версий о том, что заставило Виталия ехать в Москву штурмовать Щепкинское училище, две. Первая - подействовал авторитет старшего брата. Вторая - решающую роль сыграл фильм "Судьба человека". Однажды Виталий забрел на дневной сеанс в кинотеатр, где кроме него оказалось только двое зрителей... "Нам троим этот фильм оказался очень нужен для решения каких-то жизненно важных вопросов. И я подумал, что очень здорово заниматься тем, что жизненно важно хотя бы для троих". Словом, Виталий отправился в Москву, напутствуемый комментарием отца: "Все правильно, сын. Падать - так с белого коня!" Почему именно в Щепкинское училище? Просто мальчик из Читы не знал о существовании каких-то других московских театров, кроме Малого, а в Малый попадают выпускники Щепкинско

го - именно так туда попал брат Юрий.

Виталий не из тех, кто мечется по жизни. Раз и навсегда влюбившись в Малый театр - с его традициями, атмосферой, наполненной присутствием нескольких великих актерских поколений, - он был верен ему и в дни громкого успеха (а успех принесли роли в спектаклях "Ревизор". "Горе от ума", "Живой труп"), и в годы затяжного простоя. Малому Соломин "изменил" лишь однажды: устав от вечных разногласий с руководством, он на два года ушел в Театр им. Моссовета. "Очень быстро я понял, что везде одно и то же. Нет никакого смысла менять свой театр на чужой", - вспоминает Соломин. Словом, когда худруком Малого в 1990 году стал Юрий Мефодьевич Соломин, Виталий Мефодьевич поддался уговорам брата и вернулся на родную сцену. И сейчас, накануне своего шестидесятилетия, не жалеет об этом, хотя новых ролей не было уже несколько лет, режиссерские работы пробиваются с трудом, а успешный мюзикл "Свадьба Кречинского", поставленный Соломиным на сцене филиала Малого театра, руководство упорно отказывается вывозить на гастроли.

Впрочем, Соломин не стал годами ждать у моря погоды. Прочитав пьесу Александра Галина "Сирена и Виктория", он нашел частную антрепризу, которая взялась организовать постановку. Уговорив киноактрису Ларису Удовиченко впервые в жизни выйти на театральную сцену и заручившись согласием Ирины Розановой, режиссер Соломин поставил спектакль "на троих актеров". Третьим, разумеется, стал он сам. Нынешним летом "Сирена" собирала аншлаги в гастрольном туре по России, а сейчас спектакль вернулся в Москву...

Шестидесятые годы принесли актеру Виталию Соломину настоящую популярность. Он прославился даже быстрее Юрия - фильмы "Женщины", "Старшая сестра" вышли раньше, чем "Адъютант его превосходительства". И нет ничего удивительного, что в партнеры по фильму "Городской романс" начинающая актриса Маша Леонидова потребовала именно его, Виталия Соломина.

Собственно, актрисой Маша тогда и не была. Ее, двадцатилетнюю студентку текстильного института, ассистентка режиссера Петра Тодоровского заприметила на улице. Тодоровскому так понравилась Леонидова, что он позволил ей самой выбрать себе партнера. Двадцативосьмилетний Соломин был обаятелен, импозантен и уверен в себе. Словом, Маше он нравился, и актерский дуэт обещал быть очень удачным. Да только Тодоровский вдруг засомневался: а не слишком ли Виталий с его открытым лицом "положительный" для этой роли? Может, нужен кто-то, в чьей внешности есть некая червоточинка? Промучившись пару недель в сомнениях, Петр Ефимович решил заменить Соломина на Киндинова - это был первый и последний случай, когда Виталия сняли с роли.

Маша страшно переживала и боялась показаться Соломину на глаза. Выручил звукооператор фильма - встретив Виталия, он сказал: "Что же ты не позвонишь Леонидовой? Она ждет!"

Тот позвонил, и первое, что услышал от нее: "Когда же мы встретимся?!" "Какая удивительная девушка! Пусть роль я потерял, но уж ее-то я не упущу", - решил он.

Ухаживал Соломин с размахом - цветы, рестораны, шумные компании и, конечно, походы в Малый театр... "Я никогда не видела такого талантливого, светского, остроумного и щедрого человека, как Виташа в то время, - рассказывает Марья Антоновна. - Правда, через год мы поженились, и тут все изменилось. Виталий оказался довольно замкнутым, иногда неделями молчал и думал о чем-то своем. Шумные компании и рестораны тоже прекратились". Но почему-то такой - погруженный в себя, сосредоточенный и угрюмый - он понравился ей еще больше. Может быть, дело в том, что Маша по своей природе очень уживчивый и понимающий человек. Недаром же Виталий, вовсе не собиравшийся жениться в ближайшие десять лет (неудачный опыт первого брака с актрисой плюс бытовая неустроенность), встретив Машу, решил: "Придется жениться сейчас. Такую мне больше не встретить".

Первый год супружества прошел в разъездах между Москвой и Ленинградом, где жила Маша. Потом она переехала к мужу - в его комнату в общежитии Малого театра. Но тут ей пришлось столкнуться со всеми прелестями коллективного проживания. В одной соседней комнате кто-то из актеров держал мотоцикл и заводил его по вечерам. В другой жила дворничиха - страшная матерщинница. Домашняя девушка Маша впервые оказалась в такой богемной обстановке. Тем более что муж, едва пристроив чемодан супруги в своем жилище, отбыл на гастроли в Ереван, Чуть не весь заработанный им гонорар ушел на междугородние переговоры - Маша растерялась и не знала, как наладить жизнь в новых условиях. Совет и поддержка Виталия требовались во всем. Впрочем, вскоре супруга актера так поднаторела в налаживании быта, что у нее появилась настоящая мания регулярно менять место жительства и перестраивать квартиры. Виталий Мефодьевич едва успевал оформлять нужные бумаги, разрешающие сломать стену или передвинуть ее, как Машу снова охватывала охота к перемене мест... Квартира на Остоженке, в которой нынче проживает семья, - шестая по счету.

Женившись на Маше, Виталий поставил ей условие: "Никакого кино!" Аргументы были такими: "Станешь сниматься - нужно будет куда-то ехать. В поездах женщин мало, а мужчины настырны. Целое купе актрисе никто не купит, а значит, чтобы я был спокоен, мне придется доплачивать за три места из своих денег. Дальше - поселят тебя в гостинице. Вечером выйти никуда нельзя - красивая женщина, одна. Да и было бы ради чего сниматься - платят копейки, а выкладываться приходится по максимуму"...

И Маша несколько лет отказывалась от режиссерских предложений. Правда, в одной из серий "Шерлока Холмса" - по рассказу "Пестрая лента" - муж все-таки разрешил ей сняться. Во-первых, на съемки они поехал

в одном купе, а во-вторых, в Ленинграде (а сериал снимался на "Ленфильме") не было нужды жить в гостинице, ведь у Маши там родители...

Спорить с Виталием Мефодьевичем бесполезно. Не тот характер. "Каменный цветок", - говорил о нем Андрон Кончаловский, снимавший Соломина в "Сибириаде". Своей категоричностью Соломин нажил немало недоброжелателей и проблем, но что поделаешь... Чуть ли не самым страшным грехом он считает... необязательность. Для организаторов театральных гастролей Соломин - настоящее наказание. Не дай Бог какие-то накладки, задержки с гонораром или что-то подобное! Он может и вообще отказаться выйти на сцену - а уж о дальнейшем сотрудничестве не может быть и речи. Не слишком гладкие отношения сложились у Виталия и со старшим братом - нынешним художественным руководителем Малого театра. Что не поделили братья, даже в театре никто точно не знает.

Меньше всего Виталий Соломин похож на своего знаменитого персонажа из "Зимней вишни" - человека слабовольного, нерешительного, склонного к вечным компромиссам. Хотя сам актер считает, что между ними все же есть нечто общее. "Любовь к двум женщинам сразу - это не так уж и ненормально, только очень тяжело". Впрочем, его собственная семейная лодка благополучно миновала и эти рифы. Маша оказалась на редкость понимающей женой: "В жизни мужчины-актера бывает всякое. Творческий человек всегда должен находиться в состоянии любви - и те, кто считает, что это любовь к чему-то абстрактному, очень ошибаются. В партнершу по сцене актеры влюбляются, а вовсе не в пейзаж за окном. И в итоге все это только укрепляет брак, если, конечно, речь идет о настоящей любви, - считает Марья Антоновна. - Жить с Виташей - настоящее счастье. Он не перестает меня удивлять! Недавно он взял и написал для меня поэму! Хотя до этого никогда ничего не сочинял. И в этой поэме было что-то очень настоящее - это ощущение настоящего есть во всем, что он делает"...

Соломин не ездит на фестивали, не посещает кинотусовок, редко появляется на экране телевизора. Просто он слишком хорошо чувствует вкус частной жизни...

Место, в котором легко застать Виталия Соломина, - ресторан Дома журналистов. Дело в том, что там работают официанты из бывшего ВТО, с которыми актер знаком добрых три десятка лет. Они знают все про его жизнь, а он - все про них. Когда Марья Антоновна попала в больницу, именно эти официанты собирали ей обеды из нескольких вариантов блюд - на выбор. А накануне пятидесятилетнего юбилея они отвели Соломина к шеф-повару, попросив того повнимательнее отнестись к заказу. И повар порадовал гостей на славу - курником. Это довольно сложное блюдо, по виду напоминающее торт, состоит из блинов с самой разной начинкой - от курицы до кураги. Когда кто-то потом попросил повторить этот кулинарный шедевр, повар даже возмутился: "Вы что, такое д

лается только раз в жизни!" Просто для Соломина приятно сделать что-то, что делается только раз в жизни, ведь он как никто умеет это оценить.

"Праздники - это целый ритуал. Не нужно никакой нарочитой роскоши. Главное, чтобы все было душевно, с любовью, с фантазией. Очень важно, с каким настроением тебя угощают. Я как-то спросил свою старшую дочь, что такое жизнь. Она ответила: "Это наш круг на Земле". Это очень точно. Сцена Малого, мои близкие - все это мой круг на Земле. И те места, где меня встречают с любовью, - тоже мой круг".

В Малом Соломин славится своим умением праздновать. Премьер его спектаклей ждут все - и не только ради самих спектаклей, но и ради банкетов. Что-нибудь Виталий Мефодьевич всегда придумает - то раздобудет гигантского осетра, которого вносят в обеденный зал восемь человек, то фейерверк устроит. Лишь бы ощущение "своего круга" не уходило, лишь бы вкус жизни не пропадал... Скучновато стало в театре к концу сезона - так нужно устроить Новый год! Не важно, что на дворе апрель! Елка, Дед Мороз со Снегурочкой, а главное - капустник, для которого свой номер приготовят все-от режиссера до пожарника - и людям станет немного легче жить. И не беда, что на следующий день Соломину ничего не стоит, погрузившись в свои мысли, забыть поздороваться со вчерашними товарищами по празднику жизни... Коллеги в театре ему прощают и рассеянность, и подчас тяжелый нрав.

"Свой круг" для Соломина - это и жизнь на даче. Он купил старую, 37-го года, с огромными яблонями в саду, березами, зарослями малины, смородины, черемухи. "Там какие-то закоулочки, старые скамейки, сараи, а в них - старинные лампы, пишущие машинки конца XIX века, оплетенные бутылки. Красивые творения человеческих рук. Во всем этом есть ощущение присутствия людей. Плотная атмосфера". Чтобы научить внука Кирилла чувствовать эту атмосферу, Виталий Мефодьевич трудится над обустройством специального сарая - с инструментами, верстаком, а главное - с колесом наподобие того, что крутили Тимур и его команда: чтобы все звенело, дребезжало, жило... А чтобы Кирилл знал, что такое земля и как на ней что-то произрастает, Виталий Мефодьевич, совершенно равнодушный к садоводству и огородничеству, поставил парник для огурцов. Вскапывали землю вдвоем с Кириллом - оба по пояс голые, чумазые, рыжеволосые, курносые, упрямые, вредные...

Рядом с Соломиными купил дом и его друг Матякин - тот самый, за честь которого Виталий вступил в рукопашный бой. Не важно, что поселок расположен слишком близко от аэропорта Шереметьево и рев самолетов не дает заснуть. Зато близко к другу! Этой дружбе скоро стукнет тридцать лет, и Соломин задумал официально отпраздновать это событие - организовать несколько костров, пригласить симпатичных людей... Справлять тридцатилетие дружбы - это тоже проходить свой круг на Земле.

Елизавета Соломина раскрыла семейные тайны известного актера.

С каждым годом я нахожу в себе все больше папиных качеств. В оценке людей и поступков у меня, как и у него, нет полутонов - только черное и белое.

Тяжелее всего было просыпаться. Во сне горе отступало, размывалось, а утро ставило перед фактом: папы больше нет. Но подсознание никак не хотело с этим мириться, и я машинально набирала его номер, чтобы сказать, что задерживаюсь или что меня нужно откуда-то забрать. Надевала его домашнюю кофту - она пахла папой, и это создавало ощущение, что он где-то рядом. А его записка «Ушел гулять с Ромой. Скоро буду» несколько лет висела у меня над кроватью.

Одно из первых воспоминаний - мы идем по улице, я держусь за папу, и он говорит:

Какая маленькая у тебя ладошка... Скоро вырастешь и перестанешь брать меня за руку...

В детскую поликлинику - сдавать кровь и к зубному врачу - меня всегда водил только папа. Видимо, щадил маму. Пока я сидела в кресле стоматолога, стоял рядом и рассказывал истории, которые на ходу придумывал: главной задачей было отвлечь мое внимание от манипуляций доктора.

Сегодня мама утверждает, что я была «абсолютно беспроблемным» ребенком, и эта избирательность ее памяти меня очень веселит. В школьные годы, во всяком случае до восьмого класса, я была сущим наказанием и для учителей, и для родителей. Тем, что было мне неинтересно, просто не занималась. Учителя возмущались: «Соломина, я с тобой разговариваю, а ты будто не слышишь! Смотришь сквозь меня!» На родительские собрания ходила мама и потом несколько дней рыдала: «О боже! Так стыдно!» Жаловалась папе, просила вмешаться, пригрозить. Он обещал, но почти никогда этого не делал. Когда признавалась:

Пап, мне снова по математике двойку поставили, - вздыхал:

Ты только маме не говори.

Другое дело, если его самого вызывали в школу... Однажды я так разгневала англичанку, что она потребовала: «Завтра придешь с отцом!» Беседы их не слышала, но папа не разговаривал потом со мной несколько дней. Я не плакала, не просила прощения - гордость не позволяла, однако периодически пыталась как бы между делом задать ему вопрос. Если он молча смотрел поверх моей головы, делала вывод: «Ага, бойкот еще не окончен. Ну ничего, подождем...» Подолгу сердиться папа не мог. Накричать под горячую руку, рыкнуть так, что в буфете задрожит посуда, это - пожалуйста. Он вел по телефону какой-то важный разговор, а я ходила вокруг и канючила: «Ты же обещал...» (что именно - уже и не вспомню). Вдруг папа повернул ко мне багровое лицо и диким голосом рявкнул: «Молчать!!!» На цыпочках удалилась в свою комнату и пару часов не показывала оттуда носа. Пережидала.

Извиняться было не в его обыкновении - в этом мы похожи. Но чувствуя за собой вину, папа всегда находил способ ее искупить. Однажды перед Новым годом я опять как-то проштрафилась. Папа, разозлившись, гаркнул, я уползла к себе переживать: «Если сильно разозлился, то, может, теперь и елки не будет?» В расстроенных чувствах задремала. Уже ночью меня разбудил запах хвои. Дико уставший после спектакля, папа объехал пол-Москвы и купил где-то елку.

Я не помню, чтобы папа отдыхал. После тяжелых спектаклей, где приходилось много двигаться, танцевать, он, придя домой, включал музыку и ложился на пол в гостиной. Ровно на пятнадцать минут. В этом заключалась реабилитация. Чего ему стоил каждый выход в главной роли в «Свадьбе Кречинского», уже потом, когда папы не стало, рассказывали его студенты, игравшие в массовке: «После каждого спектакля мы просто валились с ног. В прямом смысле - падали на диван за сценой и вырубались. А у Виталия Мефодьевича оставались силы еще и фуршет для нас накрыть, и разбудить-собрать по разным углам, и истории смешные рассказывать, чтобы народ напряжение сбросил. Мы поражались его энергии».

Выбираясь на дачу, папа тут же начинал что-то мастерить за верстаком, косил траву, возил воду из скважины в огромных бутылях. Представить его в белых штанах, шляпе, дремлющим в кресле - невозможно. Потный, красный, в трусах и каждую минуту занятый делом - вот это точно он. На море мы были всего два или три раза, и то когда папу приглашали на кинофестивали. Через пару дней он начинал маяться и рвался в Москву.

Работал на износ. Снимался, играл в Малом театре и в антрепризе, сам ставил спектакли, читал сценарии, искал пьесы для новых постановок. Видя, как отец загружен, я старалась лишний раз не лезть со своими проблемами. Когда в девятом классе начали проходить «Горе от ума», учительница русского и литературы спросила: «Лиза, а мы не могли бы пригласить Виталия Мефодьевича на урок? Чтобы он рассказал нам об этой пьесе». Несколько дней не спрашивала, наконец решилась, тут же добавив:

- Ну хочешь, я скажу, что ты занят или ничего особенного не знаешь?

Как это «не знаю»?! - возмутился папа. - Столько лет в театре Чацкого играл! Передай: приду.

Это был настоящий спектакль одного актера и одновременно - профессиональная лекция с литературными и историческими экскурсами. Сильное впечатление, особенно на мальчишек, произвел его комментарий к известному четверостишию из монолога Чацкого:

Когда из гвардии,

Иные от двора

Сюда на время приезжали, -

Кричали женщины: ура!

И в воздух чепчики бросали!

Чепчик, - объяснял папа, - был едва ли не последним предметом туалета, который снимала с себя приличная женщина. Остаться простоволосой в ту пору означало только одно: дама в патриотическом порыве готова на все.

Прозвенел звонок на перемену, но никто не тронулся с места. Учительница деликатно напомнила:

Спасибо вам огромное, у ребят сейчас математика, - и провожая, сказала: - Знаете, Лиза в последнее время стала гораздо лучше учиться.

Вот что значит сила сокрушительного папиного обаяния! Никакого улучшения не было: только вчера, отдавая мне сочинение, где за содержание, как всегда, стояла пятерка, а за грамотность - «пара», она возмущалась: «Соломина, у тебя опять все страницы красные!»

Еще больше проблем у меня было с точными науками. В шестом или седьмом классе папа решил сам заняться со мной математикой. Окончив в свое время математическую школу, задачки и примеры из учебника решил в пять секунд. Но необходимость разложить это решение как полагается довела его до исступления. Забыв про меня, он исписал формулами гору листков, перечеркивал, комкал, рвал. В конце концов вскипел - швырнул учебник и ушел. А я осталась один на один с домашним заданием. И так бывало не раз.

Разобраться в математике и даже полюбить ее помог папин старинный друг - конструктор-строитель Владимир Ильич Травуш, один из авторов центра «Москва-Сити» и моста «Багратион». Благодаря ему я стала видеть в формулах и теоремах логику. А английский перестал быть проблемой после летней международной языковой школы. Уезжая в первый раз, рыдала как ненормальная - так страшно было расставаться с домом и родителями. Когда приехала в Англию, поревела еще два дня, а потом ничего, привыкла. Мобильные были не в ходу, и раз в неделю родителям разрешалось звонить на стационарный. Разговаривал со мной всегда папа - мама боялась расплакаться.


По той же причине только он приходил ко мне в больницу, куда я загремела с гастритом. Чтобы поддержать морально, приезжал каждое утро. Однажды принес ролики, уговорил врача, и я каталась на них полчаса во дворе клиники. Это был сюрприз, ни о чем таком мы не договаривались.

А к моей старшей сестре, когда та лежала в роддоме, папа ездил даже два раза в день. Обоих сыновей Настя носила тяжело, мучаясь диким токсикозом. Папа привозил йогурты, творожки, фрукты, надеясь, что уж такую вкусноту дочка сможет съесть. «А меня тошнило при виде любой еды, - вспоминала Настя. - Но сказать об этом папе не могла - он так старался...»

Хочу привести историю, в которой очень ярко проявился папин характер. Одним из его близких друзей был хирург-онколог Евгений Матякин. В тот вечер Евгений Григорьевич и папа с мамой поехали в гости к Алимовым, с которыми тесно общались. Сергей - один из лучших художников-мультипликаторов, график, иллюстратор. Наташа - искусствовед. Хозяева только что сделали умопомрачительный ремонт и решили по этому поводу собрать народ - показать интерьеры. Среди приглашенных был довольно известный художник (имени называть не буду), который принялся ни с того ни с сего отпускать в адрес Матякина не совсем безобидные шутки. Причем делал это так, чтобы слышали дамы: моя мама, Наташа Алимова и Белла Ахмадулина. Последняя острота, видимо, была совсем с перебором, потому что когда родители с Матякиным собрались уезжать, он, садясь в машину, сказал: «Меня сейчас смертельно оскорбили». И назвал имя этого художника. Папа промолчал. Доехали до Никитского бульвара, и он скомандовал маме: «Ты иди домой, а мы вернемся».

Дверь Соломину и Матякину открыл хозяин квартиры. По их лицам он сразу сообразил:

Бить пришли?

Давайте. Только аккуратней - стены не забрызгайте.

Наташа Алимова и Белла Ахмадулина тоже все поняли и, думая, что драться будет Евгений, повисли у него на руках. Живо представляю себе картину: гигант Матякин и пытающиеся удержать его миниатюрные женщины... Папа, подскочивший к обидчику, так «хукнул» ему в челюсть, что художник, пролетев несколько метров, приземлился возле двери в кухню. Не могу утверждать, но, кажется, и папа, и Матякин с ним потом прекрасно общались. Евгений Григорьевич - человек, который не помнит дурного и всегда готов к примирению, а папа хоть и был другим, но тут, видимо, посчитал, что исполнил свой долг, заступился за товарища, и потому тема закрыта.

Я еще не рассказала о папином детстве. Его родители - Зинаида Ананьевна и Мефодий Викторович - были музыкантами и, обнаружив у младшего сына хороший слух, решили развивать его способности. Сначала уроки игры на фортепиано пыталась давать Виталику мама, но он залезал под инструмент, и извлечь его оттуда стоило большого труда. Отдали в музыкальную школу. В течение осени Виталик кое-как посещал уроки, но зимой обучение закончилось. Однажды, безуспешно подергав примерзшую дверь, он вернулся домой и радостно объявил: «Школу закрыли! Совсем!» Жалеть о том, что не учился музыке, папа начал, поступив в театральное училище. И до конца бабушкиных дней укорял ее, что не настояла.

Мне и старшей сестре Насте эти упреки казались нелепыми. Баба Зина была с нами такой доброй и мягкой - хоть веревки вей. Разве она смогла бы настоять? Вскоре после моего рождения бабушка стала жить с нами и выполняла все прихоти внучек. Обнаружив в себе талант стилиста, Настя делала ей всевозможные стрижки и укладки, а из-за меня баба Зина по полдня проводила на кухне: я очень плохо ела. Вернувшись как-то с занятий в хореографической школе при ансамбле Игоря Моисеева, сестра застала такую картину: я лежу под столом, развалясь на диванных подушках, а бабушка стоит рядом на коленях и кормит меня с ложки. Настя тут же отвесила мне подзатыльник, а бабушка получила нагоняй за попустительство.

Старшая дочь Виталия Соломина Настя и его мама Зинаида Ананьевна

Сценический талант папа и его старший брат, без всякого сомнения, унаследовали от матери, которая была очень артистична. Я не помню, но Настя, которая старше на одиннадцать лет, уморительно изображает, как баба Зина ходила в магазин во времена дефицита и огромных очередей. Дойдя бодрым шагом до крыльца, на первой ступеньке наша бабуля вдруг оседала, срывала с себя платок, распахивала пальто и вползала в продмаг с хриплым стоном: «Мне дурно...» Ее тут же пропускали к прилавку. Баба Зина тыкала пальцем в то, что ей было нужно, не забывая приговаривать: «Ой, как же мне дурно... Заверните это, пожалуйста, и еще вон то...» «Если, проходя мимо магазина, видела на крыльце знакомый платок, шла скорее мимо, - вспоминает Настя. - Знала: наша БэЗэ (так мы между собой звали бабулю) сейчас дает там представление...»

Свекровью бабушка оказалась не самой милой. И то, что с женой младшего сына у нее были хорошие отношения, - целиком мамина заслуга. Наши паркетные полы бабушка мыла так, будто это палуба. Выплескивала ведро воды, а потом гоняла ее по углам шваброй. И сколько мама ни умоляла оставить уборку квартиры ей, баба Зина только фыркала: «Сама справлюсь!» Переезжая к нам, она привезла старое расстроенное фортепиано, которое стояло у них еще в Чите. Вскоре выяснилось, что вернуть к жизни его невозможно, и родители, пока бабушки не было дома, попросили дворников вынести инструмент на помойку. Однако через пару часов он снова занял свое место.

Видимо, БэЗэ очаровала каких-то молодых людей и те подняли его наверх. К очаровыванию у нее был особый талант: время от времени бабуля рассказывала, что плохо себя почувствовала на улице и один молодой человек проводил ее до дома. Слушая, мы поражались столь большому числу любезных молодых людей на улицах Москвы... Но закончу историю про инструмент. Следующие несколько попыток избавиться от фортепиано тоже потерпели фиаско: оно перекочевывало с помойки обратно в квартиру. Еще баба Зина никогда не признавалась, если что-то разбила. Сметет осколки веничком, сложит в бумажку и быстренько - в мусоропровод. Если мама спрашивала:

Зинаида Ананьевна, а где голубая шкатулка (статуэтка, чашка...)? - бабушка делала возмущенное лицо:
- Понятия не имею!

Мама всегда хорошо готовила, но ни разу не слышала и слова похвалы.

Зинаида Ананьевна, вы борщ ели?

Вкусный?

Но! - отвечала бабушка.

К отрицанию на английском это не имело никакого отношения: иностранных языков БэЗэ не знала, но иногда вставляла в речь словечки из собственного диалекта.

Не обижаться на подобное могла только наша мама - великий миротворец, специалист по сглаживанию острых углов. Папа очень любил и уважал свою мать, но, случалось, и она попадала под горячую руку. Баба Зина плохо слышала и могла переспросить о чем-то раз, два, три. У мамы хватало терпения повторять, а папа, особенно после спектакля или тяжелых съемок, когда от усталости едва ворочал языком, срывался:


- Мать, если спрашиваешь, то слушай, что я отвечаю!!!

Зачем ты кричишь? - недоуменно пожимала плечами бабушка. - Я тебя прекрасно слышу.

Но вообще примочки и закидоны бабы Зины его не столько раздражали, сколько умиляли. Не ревновал он мать и к старшему брату, хотя баба Зина никогда не скрывала, что Юру любит больше. Помню, как папа с юмором рассказывал про ее реакцию на записку, которую мама передала из роддома после моего появления на свет: «Когда прочитал: «Девочка - красавица. Вылитая Виташа!» - мать состроила скептическую мину и сплюнула: «Тьфу ты! Тоже мне, красавица!»

Красавцем для нее, конечно же, был Юра. После смерти бабушки, разбирая ее вещи, мы наткнулись на альбом, который на три четверти был заполнен фотографиями старшего сына.

Юрия Мефодьевича я видела в нашем доме, только пока была жива бабушка. После ее смерти - ни разу. Наверняка в театре папа и старший брат как-то общались, но не семьями. Почему так случилось и кто из них был виноват - не знаю, дома это не обсуждалось. Возможно оба, поскольку характеры у них были сложные. Допускаю, что между Соломиными была и некая братская, замешанная на амбициях конкуренция. Но что сейчас гадать? Когда папа был жив, меня эти вопросы мало занимали - знала, что есть дядя, Юрий Мефодьевич, который тоже живет и работает в Москве, и этого было довольно. Сегодня я многое хотела бы с папой обсудить, в том числе и отношения с его братом. Хотя совсем не факт, что он стал бы со мной этим делиться...

В детстве старший брат был для младшего кумиром. Папа любил вспоминать, как они росли, как Юра катал его на санках, помогал делать уроки, а однажды, уже готовясь к поступлению в театральное училище, привлек к осуществлению своего первого режиссерского замысла. «Усадил меня и соседскую девчонку в сани и заставил целоваться. Впрочем, - смеясь, добавлял папа, - я не особо сопротивлялся, девочка мне нравилась».

А вот воспоминания об отце всегда были для папы болезненными. Он очень жалел, что не успел с ним проститься. Когда бабушка прислала телеграмму, что Мефодий Викторович плох, папа, который учился на первом курсе, тут же выехал в Читу. Поезд шел четыре дня, и в живых он своего отца уже не застал...


По рассказам папы и бабы Зины, дед Мефодий был очень талантливым музыкантом, мог на слух подобрать любую мелодию. Наверняка мечтал о большой сцене, но вынужден был довольствоваться руководством детского хора в Доме пионеров и взрослого - в ДК железнодорожников. От того, что стал рабом обстоятельств, не сумел полностью реализоваться, дед стал сильно выпивать. Из-за этого в семье случались скандалы.

«В тот раз отец опять пришел домой пьяным, - вспоминал папа, - и я его ударил. Не сильно, а так, чтобы привести в чувство, но он вдруг сжался в комок и посмотрел беззащитным взглядом. До сих пор помню это ощущение: удар кулака в живот отца и никакого сопротивления с его стороны... Вскоре я уехал учиться в Москву, а через полгода пришла телеграмма от мамы...»

После этого разговора я поняла, почему папа не жалеет времени на долгие беседы с нашим соседом по лестничной клетке. Дядя Коля был пьяницей, нигде не работал, дни напролет тусовался во дворе с бомжами и вряд ли мог поведать что-то интересное, но папа всегда его выслушивал, что-то рассказывал, давал советы, понимая, что и таким, как Коля, нужно участие. Так он старался искупить свою вину перед отцом. В молодости мы много чего не понимаем, а потому не умеем прощать. А когда исправить уже ничего нельзя, корим себя, мучаемся. Я тоже могла бы проводить с папой больше времени. Не тратить его в таком количестве на любовные страдания, вечеринки с друзьями, походы по ночным клубам.

Если папа был дома, обязательно дожидался меня. Мама привыкла засыпать не позднее десяти вечера, а он бдел. Открыв дверь, первым делом обнюхивал.

Пап, ну что ты, в самом деле!

Знаю я эти ваши клубы. Там и спиртное, и сигареты, и даже наркотики!

Успокойся: я не курю, не пью и не закидываюсь.

А энергетические напитки? В них тоже добавляют наркотики! Не думай, что я такой темный, - все знаю.

Эту гадость я не пью.

Ну и хорошо. Иди ложись - завтра в школу.

От школы до дома было две остановки на троллейбусе. В младших классах меня, как правило, будила и отвозила на уроки мама. Особо не церемонилась - открывала дверь в комнату и командовала: «Вставай!» Зимой, когда за окном темно и холодно, вытаскивать себя из теплой постели было особенно мучительно: я зависала около батареи или в ванной, держа руки под струей теплой воды. Мама сердилась: «Одевайся немедленно! Мы опоздаем!» Совсем по-другому будил папа, правда, может быть, потому что это ему редко приходилось делать.


Виталий Соломин в роли Астрова в спектакле Малого театра «Дядя Ваня». В роли Войницкого - его брат, Юрий Соломин

Садился на край кровати, гладил по голове: «Рыбонька моя, Лизочек, пора...», рассказывал какую-нибудь смешную историю. Потом, прогрев заранее машину, вез в школу. Случалось, мы проезжали мимо: папа, задумавшись, держал курс на Малый театр, а я сидела сзади как мышка и радовалась про себя: «Как здорово: пока мы катаемся, уже начался первый урок!»

В детстве я была очень стеснительной, зажатой, и каждое публичное выступление - концерт или экзамен в музыкальной школе - оборачивалось пыткой. Папа пытался меня раскрепостить: «Ты думай о том, что члены экзаменационной комиссии - обычные люди, которые ходят в туалет. Выйдешь на сцену и представь, что они слушают тебя, сидя на унитазах. Вот увидишь - страх как рукой снимет». Рассказывал о своей борьбе с комплексами: «Когда начал вести дневник, вдруг понял, что не позволяю себе быть откровенным. Будто пишу для посторонних людей. Тогда взял и исписал половину страниц матерными словами. Знаешь, помогло!»

Иногда у нас бывали и практические занятия. В середине девяностых в Москве стали открываться элитные продуктовые магазины. Отправляясь туда, папа одевался по принципу «Чем бомжеватее, тем лучше»: в треники с вытянутыми коленками, старую дачную куртку, вязаную шапку, которую напяливал до бровей. И звал меня с собой. Персонал в магазине бросал на странную парочку косые взгляды, разодетые в пух и прах покупатели шарахались от нас, я сжималась, а папа хихикал: «Что, Лизочек, стыдно тебе за отца?» Потом его, конечно, узнавали, просили автографы. Подобные мини-спектакли папа разыгрывал не только в воспитательных целях - они приносили ему удовольствие.

А еще он использовал любой повод, чтобы поднять мою самооценку. До четырнадцати лет я была самой маленькой в классе (на физкультуре стояла последней) и страшно по этому поводу переживала. Узнав о моих страданиях, папа будто мимоходом обронил: «Миниатюрная хрупкая девушка - это так замечательно». А когда вдруг за короткое время вымахала до ста семидесяти пяти сантиметров, не уставал повторять: «Какая же ты высокая и стройная! Просто модель».

Помню, посмотрела один из первых его фильмов - «Крепкий орешек».

Пап, я так смеялась! Суперский фильм, и ты в нем такой классный!

Тебе правда понравилось?! - обрадовался он.

Да, очень!

А ведь эту картину страшно критиковали! Совет ветеранов «Мосфильма» даже требовал снять с проката - «за профанацию подвига советского народа в Великой Отечественной войне». Я тоже люблю этот фильм, у нас все-таки абсолютно одинаковое чувство юмора!

С каждым годом я нахожу в себе все больше папиных качеств. В оценке людей и поступков у меня, как и у него, нет полутонов - только черное и белое. Я могу быть резкой, категоричной, жестко рублю концы. Мне трудно просить прощения (эту черту характера я в себе особенно не люблю и пытаюсь с ней бороться). Настя похожа на маму - она всему найдет оправдание, ее так же очень легко растрогать, задеть, обидеть. В своей беззащитности они очень обаятельны, но живется им гораздо тяжелее.

При всей своей безапелляционности отец никогда не позволял себе говорить плохо даже о тех, с кем рвал отношения. Человек просто переставал звонить и бывать у нас дома. Возможно, маме это как-то объяснялось, но мне и Насте приходилось довольствоваться коротким: «Так надо». Впрочем, случалось подобное нечасто и почти всегда по поводу работы - отец не выносил даже намека на халтуру и, сам выкладываясь на сто процентов, требовал того же от других. Не терпел необязательности. Однажды уволил игравшего в его антрепризе актера за то, что тот опоздал на десять минут на репетицию. Я тоже как-то получила серьезный урок.

Мы с родителями отдыхали на даче. В воскресенье, отпуская меня погулять с подружкой, папа предупредил: «Вечером - спектакль, выезжаем в Москву ровно в три. Чтобы к этому времени вернулась». Я примчалась в пять минут четвертого. Родителей не было, на двери висел замок. Пришлось идти к соседям, просить взаймы денег и возвращаться домой на электричке. Наверняка и мама, и отец переживали, как я - четырнадцатилетняя девочка - буду добираться из Подмосковья одна, но непунктуальность требовала наказания.

Другой случай произошел незадолго до моего семнадцатилетия, которое я собиралась отпраздновать с друзьями на даче. Родители должны были уехать в Москву, оставив меня хозяйкой. В день их отъезда парень, с которым накануне познакомилась в стоматологической клинике, пригласил меня в ресторан. Это был мой первый поход в ресторан с кавалером. Первое серьезное свидание. Когда он повез меня обратно, мы заблудились. Я набрала номер мобильного Насти и попросила сориентировать на местности. Говорила, что вижу справа, что слева. Сестра терпеливо строила маршрут, ни словом не обмолвившись, что рядом с ней стоит папа. Дома меня ждал разнос: «Никакого дня рождения тебе не будет! Возвращаешься в Москву вместе с нами! И чтобы этого парня я рядом с тобой больше не видел!»


Виталий Соломин с женой Марией и дочкой Елизаветой

Расстроилась страшно. Не из-за парня, к которому особых чувств не испытывала. Обидно было, что накрылась дачная тусовка. «Ты не представляешь, что папа пережил! - отчитывала меня сестра. - Когда я с тобой разговаривала, на нем лица не было. Думал, тебя нарочно завезли в глушь и могут сделать все, что угодно». Разжалобить слезами отца было невозможно. Я это знала, потому и не пыталась. Пришлось возвращаться в Москву и устраивать вечеринку под присмотром взрослых.

Папа не был сентиментальным и не терпел, когда кто-то другой, как он говорил, «размазывает сопли по тарелке». Но однажды маму положили в больницу, предстояла небольшая операция. Мы с папой были дома вдвоем. Войдя на кухню, увидела, что он стоит лицом к окну. О чем-то спросила - папа, не обернувшись, ответил. Голос был такой, что я сразу поняла: он плачет... Вышла, тихо прикрыв дверь. Спустя какое-то время папа заглянул ко мне: «Ты очень чуткий человек, Лиза. Спасибо».

Сам он тоже не раз проявлял деликатность. Вспоминаю один нелепый случай. Мы сидели у меня дома с подругой и двумя мальчишками, с которыми только познакомились. Все было целомудренно: слушали музыку, дурачились, хохотали. Но когда папа, вернувшись неожиданно рано, позвонил в дверь, я почему-то дико испугалась. Собрав у порога обувь гостей, забросила ее в свою комнату, велела всем «умереть» - и только потом пошла открывать. Пропищала:


- Привет, пап!

Привет, - он взглянул на меня, снял плащ и сказал: - Я в душ.

Никогда прямо с порога папа в ванную не отправлялся. Сначала расспрашивал о делах, гладил кокер-спаниеля Ромку, пил чай... А тут, почувствовав мое смятение, явно дал возможность «замести следы». Гости выбежали к лифту на цыпочках, неся в руках кроссовки, а я быстренько вымыла чашки и бокалы. Выйдя из душа, папа не стал ни о чем расспрашивать.

Сейчас подумала: а чего я, в самом деле, тогда испугалась? Друзья и подруги - из класса, со двора, из музыкальной школы - бывали у меня постоянно. И очень радовались, если заставали папу. Он обязательно что-то рассказывал, шутил, по-особому заваривал чай, строгал горы бутербродов, жарил яичницу на самой большой сковороде. Те, с кем я дружу с младших классов школы, часто вспоминают, как ходили с ним кататься с горки у церкви, что на Новом Арбате. Папа ложился на ледянку или санки лицом вниз, мы плюхались ему на спину и летели чуть ли не до проезжей части.

Он был очень веселым. К каждой премьере в Малом театре обязательно делали капустник, отец был его режиссером и ведущим, в театральном буфете накрывали шикарный стол. В конце театрального сезона, в мае, папа устраивал в Малом новогоднее представление. Поскольку праздник был не совсем ко времени (мягко говоря!), то и название у него было соответствующее - «Здравствуй, жопа, Новый год!» В фойе ставили и наряжали огромную елку, готовили концерт и подарки. Видя, как народ веселится, отец был по-настоящему счастлив, громче всех смеялся и аплодировал. Правда, на следующий день, как утверждают некоторые актеры, мог пройти мимо и не поздороваться, но таким уж он был - очень зависел от настроения. Не все же ему петь и танцевать...

Кстати, пел папа замечательно. Старинные романсы, песни из кинофильмов, бардовские и даже куплеты собственного сочинения, например:

Это не джаз, это не джаз,

Это два негра несут унитаз!

В хорошем расположении духа мог подхватить маму и, распевая «У самовара я и моя Маша», начинал с ней отплясывать. Иногда, вернувшись вечером домой, я заставала их танцующими под какую-нибудь лирическую мелодию. Чаще всего под песню Feelings, которую папа очень любил и, не зная английского языка, очень проникновенно исполнял.


Виталий Соломин с женой Марией и дочками Настей и Елизаветой

К маме он относился с большой нежностью. В годовщину свадьбы, в дни рождения - ее, мой и Настин - рано утром покупал огромный букет и клал на подушку. Мог прийти и заявить с порога: «Маша, собирайся! Мы идем на премьеру! У тебя есть полчаса!» Если предстояли гастроли или съемки в каком-нибудь красивом старинном городе, часто брал маму с собой. Публично проявлять чувства было не в его правилах, но случая поднять любимую Машу на пьедестал он не упускал. Не только нам с Настей и друзьям, но даже своим студентам рассказывал, какое у мамы поразительное мышление и образный язык, приводил в пример разные истории.

Вот одна из них: «Представляешь, Лизок, попали сегодня в пробку на маленькой улочке. Я уже начинаю психовать, а мама сидит с невозмутимым видом и вдруг говорит: «Виташ, ну какая же улица узкая, как кишечник!» - «Как кишечник» - представляешь?! Это ж надо было подобрать такое точное сравнение!»

Бывало, что он над мамой подтрунивал, но совсем не зло. Вот в ожидании гостей она раскладывает на скатерти многочисленные салфеточки, приборы, а папа комментирует: «Ну где нам, сермяжным сибирякам, со всем этим разобраться! А ты у меня - сразу видно: из питерских интеллигентов. Эстетка до мозга костей, знаток этикета».

Или забавно изображает, как мама встречает его после спектакля: «Выходит в прихожую в пижамке, улыбается сонная:

Виташа, ты ужинать будешь?

Глаза изумленно распахиваются, и Маша жалобно тянет:

Бу-удешь?!

Ладно, - смеюсь, - иди спи. Сам справлюсь».

Зная, что маме это приятно, рассказывал всем, как однажды на рынке их приняли за папу и дочку: «Я ничуть не удивился. Маня у меня - самая молодая и красивая!»

Нежность, с которой отец относился к маме, вовсе не гарантировала ей права без спросу пойти куда-нибудь с подружкой. Или не дай бог вернуться позже, чем договаривались. Однажды мама заговорилась с актрисой «Ленкома» Леной Шаниной и забыла о времени. Папа метался по квартире как дикий зверь. Наконец звонок в дверь. Он открывает, видит на пороге запыхавшуюся маму, отпихивает ее на лестничную площадку и захлопывает дверь. Когда он в гневе, лучше не приставать, но мне очень жалко маму, и я решаюсь робко спросить:


- Папа, а почему ты маму домой не пускаешь?

Так надо! - на ходу бросает он и закрывается в своей комнате.

Переночевав у Шаниной, утром мама приходит домой, и мы всей семьей как ни в чем не бывало садимся завтракать. Урок дан - урок получен. И никакого выяснения отношений или долгих разбирательств, которые отец ненавидел.

Право не отчитываться, куда идет и когда вернется, папа оставлял за собой. Вот он вечером или в выходной одевается в прихожей. Молча. Мама смотрит вопросительно:

Виташа, а ты...

Я по делам, - бросает он и скрывается за дверью.

Однажды пошел выбрасывать мусор и пропал на четыре часа. Мама несколько раз обежала наш и соседние дворы, обзвонила всех друзей и уже собиралась обратиться в милицию, когда папа вернулся. Увидев его, она заплакала:

Виташа, ну так же нельзя... Я ведь уже в морги звонить собиралась...

Нечего было волноваться, - ответил папа. - Все нормально. Вот, возьми ведро.

Сегодня мне такое кажется странным, в моей собственной семье подобные ситуации невозможны. Глеб всегда говорит, куда едет и когда его ждать. Я в любую минуту могу позвонить мужу на мобильный, и он ответит. А папа, когда у него появился сотовый, держал «трубку» в багажнике машины. Есть люди, которые считают, что мобильник - как поводок для собаки, за который в каждую минуту можно дернуть, и им это неприятно.

Он был очень разным. Педант в работе, в обычной жизни любил всевозможные сюрпризы и спонтанности. Мог, проснувшись утром, решить, что сегодня должен купить машину. Ехал и покупал - как правило, подержанную, у кого-то из друзей. Точно так же в нашем доме появился кокер Рома. Я долго просила у родителей щенка, таскала из библиотеки книги про разные породы, зачитывала вслух места, где говорилось про роль собак в воспитании у детей ответственности и доброты. Все зря - пса не покупали. И вот однажды возвращаюсь после каникул от питерской бабушки, а в прихожей меня встречает лаем маленький кокер-спаниель персикового цвета. Папа купил его накануне: встал ни свет ни заря, поехал в питомник - и привез! Но щенок хозяином выбрал папу, а не меня - умный, сразу понял, кто в доме главный. И на него одного никогда не огрызался при всем своем строптивом нраве. Любовь была взаимной: папа его кормил, гулял, вычесывал и первое время, пока Ромка боялся оставаться дома один, таскал всюду с собой: на лекции в училище, в театр на репетиции. Как-то они вместе заявились ко мне в школу. Вот радости-то было: сам доктор Ватсон пришел, да еще и с собакой в сумке!


Елизавета Соломина с мужем Глебом Орловым и сыном Ваней

У папы были гастроли в Питере, и прощаясь с ним в прихожей, я начала ныть:

Тебе хорошо: спектакль только вечером, весь день можешь гулять по Невскому. А мне завтра в школу...

Так поедем со мной, - неожиданно предложил он. - На сборы пять минут.

Мне хватило трех. И вот мы уже сидим в купе: я, папа и актрисы из его спектакля «Сирена и Виктория» Лариса Удовиченко и Ирина Розанова. Выпив чаю, открываю роман Сэлинджера «Над пропастью во ржи».

Как я тебе завидую, - говорит папа, бросив взгляд на обложку. - Читаешь эту замечательную книгу в первый раз.

Почему в первый? - возразила я. - В третий.

Да? - смотрит он с уважением.

Проведенный в Питере день помню едва ли не до минуты. Как гуляли и папа показывал места, где снимались эпизоды «Приключений Шерлока Холмса и доктора Ватсона»: дачу княгини Салтыковой, дворец великого князя Владимира Александровича, летнюю резиденцию императора Николая и его жены Александры Федоровны. Потом поехали навестить бабушку Олю, мамину маму, которую в нашей семье звали Кисой - видимо, в противовес железному характеру. Мужа Ольга Николаевна держала в ежовых рукавицах, пилила по каждому поводу и вообще была лидером, привыкшим к беспрекословному подчинению и выполнению заведенных ею порядков. Однако с зятем у Кисы вышел облом.

Согласно семейной легенде, симпатией к актеру Виталию Соломину Ольга Николаевна прониклась, увидев его в фильме «Женщины». Будто бы сказала: «Вот бы нашей Маше такого мужа!» И когда мама с папой познакомились, гордилась, что жених, приезжая на несколько дней («Только чтобы побыть с Машей!»), возит невесту на такси и водит по лучшим ресторанам. Потом папа не раз со смехом рассказывал о тех своих визитах в Ленинград: «Ну мне же нужно было поддерживать имидж! Получу гонорар - и сразу к Маше. За три дня спущу все деньги, потом возвращаюсь в Москву - зарабатывать по новой».

Скорее всего, вначале Киса пыталась и папу заставить плясать под свою дудку, но быстро поняла бесплодность этих стараний. Летом бабушка жила на нашей подмосковной даче - присматривала за мной во время каникул. В ее присутствии Роме категорически запрещалось заходить в дом, где Киса поддерживала идеальный порядок и стерильную чистоту. Набегавшийся по лужам кокер должен был спать на террасе. Но стоило бабуле отлучиться на кухню, как папа приоткрывал дверь и впускал Рому внутрь. Пес, радостно виляя хвостом, тут же растягивался у его ног в гостиной. Увидев эту идиллию, Киса восклицала возмущенно: «Виталий!!!» Папа с недоуменным видом смотрел на нее: мол, в чем дело, уважаемая Ольга Николаевна? Вступать в открытый конфликт бабушка не решалась и, закатив глаза к потолку, удалялась в свою комнату.


Открытие мемориальной доски Виталию Соломину. На фото его жена Мария Соломина и брат Юрий Соломин

Иногда слышу или читаю, что Виталий Соломин был человеком высокомерным. Неправда. Сама видела, как доброжелательно и просто отец общался с людьми, которые останавливали его на улице, просили вместе сфотографироваться. Даже назойливых поклонниц, дежуривших у служебного входа в театр, старался не обижать. Улыбался, благодарил, говорил, что ценит их художественный вкус. Но фамильярности не выносил. Если кто-то требовал:

О! Доктор Ватсон! Распишись-ка мне вот тут! - резко бросал:

Извините, вы ошиблись, - и шел мимо.

Талант и обаяние мужчины всегда притягивают женщин. Недостатка в поклонницах у отца не было. Помню, однажды мы с ним и с мамой сидели в ресторане. Официантка - молодая, красивая - отчаянно строила папе глазки и, ставя перед ним очередную тарелку, подсунула под нее листок с номером своего телефона. Обнаружив записку, папа тут же продемонстрировал ее маме, которая осталась совершенно спокойной. Зато у меня внутри все просто клокотало: «Что за наглость!!!»

Наверное, родители ревновали друг друга, но сцен по этому поводу я не помню. Можно было что-то поймать в интонациях, взглядах - но и только. В реанимационной палате за папой ухаживала женщина-врач. Не отходила от него, оставалась после дежурств и в выходные. И мама к этой докторше папу ревновала. Он уже не двигался и не мог говорить, а она обняла его и спросила: «Виташа, ты меня любишь? - папа прикрыл глаза, и заплаканная мама улыбнулась: - Значит, да - любишь...»

Вечером двадцать четвертого апреля 2002 года в Малом театре давали мюзикл «Свадьба Кречинского». Еще перед началом спектакля папа почувствовал себя плохо, но отыграл первый акт. Со сцены друзья и коллеги унесли его на руках. Врачи «скорой» диагностировали обширный инсульт и не могли поверить, что в таком состоянии актер мог танцевать и садиться на шпагат.

В больницу папу сопровождал актер Александр Потапов. Он и позвонил нам домой. Спустя полчаса я, мама и Настя уже были в больнице. Врачи сказали, что состояние тяжелое, но не безнадежное - главное, чтобы не было повторного кровоизлияния. В коридоре нас встретила медсестра: «Пока был в сознании, беспокоился о вас. Просил передать, чтобы взяли деньги в его кошельке».

Придя в себя, папа тут же начал разминать парализованную руку, старался четко выговаривать слова и очень переживал, что не получалось. Однажды протянул листок, на котором русскими буквами был написан текст песни «Филлингс». Мы принесли диск и оставили в палате. Не знаю, включал ли его папе кто-то из персонала, но мы не решились - боялись расплакаться.

Одиннадцатого мая случилось то, чего опасались врачи, - повторное кровоизлияние. Было принято решение об экстренной операции. Мы с мамой и Настей разрыдались прямо в палате. Нас тут же выпроводили: «Нельзя его расстраивать. Поезжайте домой - вам позвонят».

Я никогда не была атеисткой, в шесть лет сама попросила родителей меня покрестить, но в церковь ходила нечасто. До той поры, пока с папой не случилась беда. Во время операции была в храме на Остоженке. На коленях просила, чтобы Господь не просто сохранил ему жизнь, но и поднял на ноги. Внутри все кричало: «Я не хочу, чтобы папа оставался таким, потому что для него самое страшное - быть беспомощным!» Сколько молилась, не помню - час, два... Служители меня не торопили, хотя храм пора было закрывать.

Узнав, что операция прошла успешно и папа будет жить, мама с Настей очень обрадовались, а я боялась верить, что все позади, меня мучила мысль, что папа останется прикованным к кровати, а для него это хуже смерти.

Он умер двадцать седьмого мая. Через две недели после того как мне исполнилось восемнадцать. Гражданскую панихиду и отпевание помню плохо - от стресса поднялась температура. Людей было очень много. Людмила Зыкина запела любимую папину песню:

Сронила колечко
Со правой руки.
Забилось сердечко
О милом дружке.
Ушел он далёко,
Ушел по весне,
Не знаю, искать где,
В какой стороне...

Закончить не смогла - заплакала. И у всех вокруг на глазах тоже были слезы.

Уход папы стал для меня ударом, выбил почву из-под ног и одновременно освободил от страхов. Теперь я ничего не боялась, даже смерти. Думала совершенно спокойно: «Ну умру - и что? Зато буду с папой».

В другой ситуации ни за что бы не посмела бросить университет - я заканчивала первый курс искусствоведческого факультета. А тут решила поступать во ВГИК, на режиссерский. Меня приняли, причем на бюджетное отделение. Такой вот жизнь сделала подарок в то страшное время. Вторым подарком стало то, что мастером моего курса оказался Игорь Федорович Масленников, у которого папа снимался в «Приключениях Шерлока Холмса и доктора Ватсона» и в «Зимней вишне».

Мария Соломина и Лариса Удовиченко

Учеба помогла справиться с горем. Настю спасали дети: Кирюше было пять, Феде - годик. А маму вытаскивали друзья. Лариса Удовиченко, вдруг решив, что ее квартире требуется ремонт, попросила маму взять на себя дизайнерскую работу. Матякины, Травуши и Алимовы тоже постоянно были рядом. Они и сейчас в любую минуту готовы прийти на помощь и всегда находятся с ней на связи.

Сейчас мама живет за городом. У нее появилась куча новых приятельниц, друзей, они устраивают субботники и пикники, вместе ходят в кино. В этом кругу ее воспринимают как самостоятельную личность, а не как жену Виталия Соломина. Маме так легче, потому что на встречах со старыми друзьями все обязательно вспоминают Виташу и на нее опять наваливается тоска...

Ассистентом режиссера я начала работать уже со второго курса. Первый опыт получила на «Анне Карениной» у Сергея Соловьева, потом ассистировала Никите Михалкову на картинах «12» и «Утомленные солнцем 2». После ВГИКа ушла из ТРИТЭ, чтобы заняться своими проектами. Сняла как режиссер несколько документальных фильмов, одну из трех новелл для художественной картины «Сказка. Есть», делала сюжеты для телепрограммы «Галилео». Сейчас моему сыну Ване три года, а дочке Верочке - пять месяцев. Подожду, когда дети немного подрастут, - и обязательно вернусь в кино. Возможно, буду работать самостоятельно, возможно - с мужем, режиссером Глебом Орловым, который снял фильм «Поддубный» с Михаилом Пореченковым.

Папы нет уже тринадцать лет, но хотите - верьте, хотите - нет, он и сейчас в трудную минуту приходит на помощь. Перед началом съемок фильма «Сказка. Есть» мне предложили стать еще и сопродюсером. Ехала на переговоры в сомнениях - соглашаться или нет. Вдруг в голове возникло папино лицо и тут же пришло решение: «Откажусь. Категорически». Так и сделала. Время показало, что поступила правильно: на фильме возникла неприятная ситуация из-за денег.


Елизавета Соломина с мужем Глебом, сыном Ваней и дочкой Верочкой

Еще один случай. Ваня был совсем маленьким, мы с мужем впервые взяли его с собой в отпуск. Пограничники нашли какие-то нестыковки в документах ребенка и битых полчаса что-то выясняли, куда-то звонили. Уже объявили посадку на самолет. Глеб нервничает, уставший Ванька капризничает. Вдруг пришло ощущение, что папа где-то рядом, и в ту же секунду услышала голос Глеба: «Все в порядке, проходим».

Ванька появился на свет через десять лет после смерти деда - двадцать первого мая 2012 года. Двадцать второго мая открывали мемориальную доску на нашем доме, и мама приехала на Никитский бульвар прямо из роддома, где впервые увидела внука. Газеты потом ее цитировали: «У нашей младшей дочки Лизы сегодня родился сын! Так что мы с Виталием Мефодьевичем трижды бабушка и дедушка! Малыш очень похож на Виташу - уже сейчас видно, что вырастет рыжим и неугомонным!»

Рыжей мастью Ванька может быть обязан и своему отцу Глебу, но характер у него точно дедов: гордый, независимый, упрямый и одновременно - веселый и дурашливый. А еще Иван любит петь и танцевать. Не скажу, что мы с мужем сильно обрадуемся, если сын пойдет в актеры, но препятствовать не станем. Папа мечтал ставить мюзиклы «не хуже бродвейских» и играть в них главные роли. Ему не было отпущено на это времени. Так, может, у внука получится?

Как уходили кумиры. Последние дни и часы народных любимцев Раззаков Федор

СОЛОМИН ВИТАЛИЙ

СОЛОМИН ВИТАЛИЙ

СОЛОМИН ВИТАЛИЙ (актер театра, кино: «Женщины» (1966), «Старшая сестра» (1967), «Бабье царство», «Крепкий орешек» (оба – 1968), «Салют, Мария!» (1971), «Даурия» (1972), «Открытие» (1974), «Прыжок с крыши» (1978), «Сибириада» (1979), «Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона» (1980–1983), «Зимняя вишня» (1986) и др.; скончался 27 мая 2002 года на 61-м году жизни).

Соломин давно страдал гипертонией, но свою болезнь всерьез не воспринимал. Будучи человеком активным, он продолжал работать в полную силу: снимался в кино, играл в родном Малом театре. Именно на сцене последнего и случилась беда. 23 апреля 2002 года Соломин был занят в спектакле «Свадьба Кречинского» (филиал Малого театра на Большой Ордынке), который требовал от него больших физических затрат – артисту приходилось не только говорить, но и много петь и танцевать. В тот день, казалось, ничто не предвещало беду. Соломин выглядел как обычно: перед началом спектакля разминался, распевался и даже рассказывал коллегам анекдоты. Но во время первого акта (около 20.00) актеру внезапно стало плохо, но, превозмогая боль в сердце, он все-таки доиграл первое действие. А выйти во втором уже не смог. Зрителям объявили, что исполнитель главной роли плохо себя чувствует, и попросили расходиться по домам. А Соломина в срочном порядке доставили в Институт скорой помощи имени Склифосовского (в 23.35). Там ему поставили диагноз: ишемический инсульт. Врачи были сильно удивлены, как он с первыми признаками этой болезни продержался на сцене больше часа. Ведь в подобной ситуации многие лежат в коме.

Соломин не приходил в сознание чуть меньше двух недель. В начале мая газета «Жизнь» ссылалась на слова одного из врачей, который заявил: «Сейчас состояние Виталия Мефодьевича критическое. Если оно, не дай бог, еще ухудшится, мы вынуждены будем пойти на операцию. Хорошо уже и то, что на данный момент он не в коме и время от времени приходит в сознание. Хотя какие-либо прогнозы относительно его самочувствия пока делать рано…»

В интервью другому изданию – газете «Московский комсомолец» (номер от 8 мая) врачи Склифа отмечали: «Долгое время Виталий Соломин находился без сознания, только недавно пришел в себя. Его состояние оценивается как критическое. Аппарат искусственного дыхания сняли. Но говорить Виталий Мефодьевич не может. Инсульт в стволе головного мозга – это один из тяжелейших случаев в медицине…»

Между тем 11 мая Соломина прооперировали. Врачи вскрыли черепную коробку артиста, чтобы удалить большую гематому (сгусток крови), которая продолжала увеличиваться. Была сделана пункция: с помощью тонкой длинной иглы хирурги откачали кровь. Операция длилась три часа. После нее состояние Соломина несколько улучшилось, однако в сознание он так и не пришел. А потом у него случился второй инсульт. На сей раз – самый опасный, геморрагический. По словам врачей, последствия такого инсульта необратимы – нарушается дыхание, парализует конечности. Выживают после него единицы. Соломин в это число не попал. Как заявили в те дни врачи Склифа: «То, что Соломин плох, мы знали давно, шансы на выживание были невелики. Его могли спасти, если бы вовремя перевели в другую клинику с современным оборудованием и дорогими лекарственными препаратами…»

На протяжении последующих двух недель Соломин в сознание не приходил. В понедельник, 27 мая, наступила развязка – актер скончался. Газета «Жизнь» так описывала последние часы В. Соломина: «Утром в понедельник состояние актера резко ухудшилось. Знаменитого пациента взяли под усиленное наблюдение. В его боксе неотлучно находился лучший нейрохирург Москвы Владимир Крылов.

О том, что Виталию Мефодьевичу стало хуже, профессор сообщил по телефону жене артиста Марии Соломиной. Она тут же приехала в Склиф и все время находилась недалеко от реанимации – в бокс к мужу ее не пускали. Владимир Крылов лишь изредка выходил к обеспокоенной и обессилевшей от свалившихся на нее переживаний женщине, чтобы сообщить неутешительные сведения об изменениях в состоянии Виталия Мефодьевича.

С каждым часом актеру становилось все хуже. У него развился отек мозга с последующим вклинением в черепно-мозговую ямку, что и привело к гибели мозга. Но сердце продолжало биться.

В 22 часа дежурный реаниматолог срочно вызвал к знаменитому пациенту всех специалистов. Для консультации пригласили нейрохирургов, кардиореаниматологов. Специалисты осмотрели актера и провели консилиум. Врачи боролись за жизнь актера около двух часов. Проводились все необходимые для данного случая реанимационные мероприятия, вводились кардиотоники, адреномиметики. Их кололи прямо в сердце. Эти препараты заставляли сокращаться сердечную мышцу. Но все было тщетно. Медики констатировали смерть Виталия Соломина в 12 часов ночи.

После полуночи, когда дверь реанимации открылась и начали выходить врачи, супруга актера бросилась прямо в бокс. Никто не решился ее остановить. Следом к столу, на котором лежало тело, прошли две медсестры и стали уговаривать безутешно рыдающую женщину покинуть бокс. К счастью, прибегать к сильнодействующим успокоительным средствам не пришлось. Мария Соломина попросила только воды. Через некоторое время ее проводили к выходу: Мария поехала домой.

Близкие родственники настояли на том, чтобы оставить тело Виталия Соломина без вскрытия, и заключение о смерти писали на основании медицинской карты больного».

На следующий день после смерти мужа Мария Соломина в сопровождении старшей дочери Насти и адвоката Натальи Яцкевич приехала на Ваганьковское кладбище, чтобы обговорить с руководством церемонию похорон. Ими был выбран гроб из дубового шпона за 165 тысяч рублей, заказаны два десятка венков из искусственных цветов. Три венка от самых близких людей были из живых крупных ярко-красных гвоздик. Даже там, где по образцу в оформление венка должны были входить белые розы, Мария Соломина попросила заменить их на алые гвоздики. Свою просьбу она мотивировала одной фразой: «Это любимые цветы Виталика».

Прощание с В. Соломиным состоялось 31 мая в Малом театре. Вот как освещали это событие центральные СМИ.

К. Пряник («Московский комсомолец»): «Панихида в Малом театре была назначена на 11 часов, но люди стали собираться возле театра с самого раннего утра. К началу траурной церемонии зал уже не мог вместить всех желающих проститься с любимым актером: толпа под завязку заполнила партер, бельэтаж, балконы и ложи. А на улице народ все прибывал и прибывал. Милиционеры были сдержанны и корректны, километровая очередь терпеливо ждала – большая ее часть так и простояла несколько часов на улице. Его любили, любили по-настоящему.

В полумраке перед входом в зал – необыкновенно светлый портрет: голубая рубашка, голубые глаза, незабываемая лукавая улыбка. Такая живая… «Как поверить? Как?» – только и твердили пожилые женщины из очереди, прижимая к груди букетики сирени и ландышей. «Я всегда дочке своей говорила, – шепчет одна. – Вот бы тебе такого мужа, такого, как он: веселого, обаятельного, надежного. Мы фильмы с его участием всегда всей семьей смотрели, переживали за него. И даже в „Зимней вишне“ мне его героя жальче всех было…»

На сцене рядом с гробом – друзья, коллеги, соратники по театру. Жена Мария Антоновна, дочери Настя и Лиза, брат Юрий – белый, осунувшийся, почти неузнаваемый. Речи, обрывки воспоминаний, слезы… Какие найти слова, если слышно, как текут слезы…»

Е. Гусева: («Жизнь»): «Рядом с гробом находились самые близкие: жена Маша, дочери Лиза и Настя, Владимир Меньшов, Вера Алентова, Александр Калгин, поддерживавший свою рыдающую жену Евгению Глушенко. Элина Быстрицкая за всю панихиду ни разу не присела:

– Великих провожают стоя…

Брат Виталия Юрий Соломин старался держаться в тени, практически ни с кем не разговаривал и украдкой вытирал глаза под стеклами очков.

Василий Ливанов стоял с каменным лицом, сзади его поддерживала жена. Когда Ивар Калныньш (который с Виталием Соломиным играл в «Зимней вишне») вышел для прощания с другом и встал перед гробом на колени, Юрий Мефодьевич не выдержал и зарыдал.

Гражданскую панихиду открыл Виктор Коршунов – он зачитал телеграмму, пришедшую из Читы, родного города Соломина:

– Скорбим о смерти своего кружковца.

И лишь потом зачитывали соболезнования от первых лиц России и других государств.

Людмила Зыкина принесла огромный букет, бросила его к ногам Соломина. Затем подошла к гробу, прочитала молитву и поцеловала руку актера. Развернулась к его близким и заплакала:

– Скорблю…

Успокоившись, попыталась спеть Виталию Мефодьевичу его любимую песню «Сронила колечко»:

– Когда я ее записывала, Виталий плакал. Он говорил, что в этой песне вся жизнь…

Зыкина смогла пропеть лишь один куплет, потом ее голос сорвался. Она стояла, глотая слезы, почти минуту. Зал замер и ждал продолжения. Но Людмила Георгиевна махнула рукой:

– Все, не могу петь…

В конце гражданской панихиды близкие актера подошли к гробу, чтобы последний раз поцеловать покойного. Первой была жена Маша, затем – дочери и зять. Юрий Мефодьевич склонился над братом последним. Быстро поцеловал и повернулся к залу спиной. К нему поспешила его жена Ольга Николаевна, сочувственно сжала руку мужа.

Когда гроб выносили со сцены, весь зал встал. Раздалась овация – великий актер уходил со сцены. Навсегда…»

Отпевание В. Соломина прошло в церкви святителей Афанасия и Кирилла в Большом Афанасьевском переулке. Там присутствовали только родные и близкие покойного. Похоронили актера на Ваганьковском кладбище.

Смерть В. Соломина комментировали многие его коллеги. Жестче всех высказался Евгений Жариков: «Теперь госчиновники будут кричать: „Ах, умер во цвете лет!“. А ведь ничего удивительного в этом нет. Актеры в нашей стране вынуждены буквально выживать, разрываясь между театром, антрепризой, всевозможными халтурами и подработками. Если бы замечательный актер Виталий Соломин получал хотя бы один процент с выручки за показ фильма „Шерлок Холмс и доктор Ватсон“, ему не надо было бы работать на износ. Что же говорить о простых актерах, которые зарабатывают тысячу рублей в месяц!.. Так что смерть Виталия Соломина – это преднамеренное государственное убийство!».

В смерти В. Соломина можно найти и мистические моменты. Например, его последним фильмом стал телесериал «За кулисами». Ровно за неделю до того, как актера сразил инсульт, он снимался в своей последней сцене в этом фильме, которая происходила… в больнице.

Из книги Как уходили кумиры. Последние дни и часы народных любимцев автора Раззаков Федор

СОЛОМИН ВАСИЛИЙ СОЛОМИН ВАСИЛИЙ (боксер, первый советский чемпион мира (1974 год), бронзовый призер Олимпиады-76; скончался 28 декабря 1997 года на 45-м году жизни).Рассказывает Ю. Подшивалов: «В конце декабря 1997 года я пригласил Василия в Пермь – хотелось как следует отметить его

Из книги Звездные трагедии автора Раззаков Федор

СОЛОМИН ВИТАЛИЙ СОЛОМИН ВИТАЛИЙ (актер театра, кино: «Женщины» (1966), «Старшая сестра» (1967), «Бабье царство», «Крепкий орешек» (оба – 1968), «Салют, Мария!» (1971), «Даурия» (1972), «Открытие» (1974), «Прыжок с крыши» (1978), «Сибириада» (1979), «Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона»

Из книги Досье на звезд: правда, домыслы, сенсации, 1962-1980 автора Раззаков Федор

За решеткой – первый чемпион мира Виталий СОЛОМИН Из всех советских спортсменов больше всех за решеткой побывали боксеры. Достаточно вспомнить такие имена, как Виктор Агеев, Олег Коротаев, Виталий Соломин. О последнем и пойдет речь.Слава пришла к Соломину в 1974 году, когда

Из книги Нежность автора Раззаков Федор

Юрий СОЛОМИН Ю. Соломин родился 18 июня 1935 года в Чите. Его родители были профессиональными музыкантами и с детских лет прививали своим сыновьям любовь к искусству (12 декабря 1941 года родится Виталий Соломин - ныне тоже очень известный актер). У матери нашего героя был

Из книги Знаменитые Стрельцы автора Раззаков Федор

Виталий СОЛОМИН В первый раз Соломин женился в середине 60-х, вскоре после того как окончил «Щепку». Его женой стала молодая актриса Наталья Рудная. Но их брак распался довольно быстро (позднее Рудная вышла замуж за режиссера Андрея Смирнова и сыграла главную роль в его

Из книги Память, согревающая сердца автора Раззаков Федор

Юрий СОЛОМИН Со своей единственной женой Ольгой будущий «адъютант его превосходительства» познакомился в 1953 году, когда поступил учиться в Театральное училище имени Щепкина. Ольга была его однокурсницей и среди всех девушек выделялась роскошной длинной косой. Когда

Из книги Свет погасших звезд. Они ушли в этот день автора Раззаков Федор

Виталий СОЛОМИН В. Соломин родился в Чите 12 декабря 1941 года (Стрелец-Змея). Читаем в гороскопе:«Металлическая Змея (ее год длился с 27 января 1941 по 14 февраля 1942 года; повторяется каждые 60 лет) тиха, незаметна и особенно независима, отдает предпочтение работе в одиночку и

Из книги Кумиры. Тайны гибели автора Раззаков Федор

СОЛОМИН Василий СОЛОМИН Василий (боксер, первый советский чемпион мира (1974 год), бронзовый призер Олимпиады-76; скончался 28 декабря 1997 года на 45-м году жизни). Рассказывает Ю. Подшивалов: «В конце декабря 1997 года я пригласил Василия в Пермь – хотелось как следует отметить

Из книги Вся премьерская рать автора Руденко Сергей Игнатьевич

СТАРУХИН Виталий СТАРУХИН Виталий (футболист, игрок «Спутника» (Минск; 1966–1967), «СКА (Одесса; 1968–1970), «Шахтера» (Донецк; 1973–1981), серебряный призер чемпионата СССР (1975, 1979), обладатель Кубка СССР (1980); скончался от двустороннего воспаления легких 9 августа 2000 года на 52-м году

Из книги С. Михалков. Самый главный великан автора Биографии и мемуары Коллектив авторов --

27 мая – Виталий СОЛОМИН За свою долгую карьеру в кинематографе этот актер снялся более чем в сорока фильмах, многие из которых можно было смело назвать шедеврами. Однако в благодарной памяти зрителей он навсегда запечатлелся одной ролью, которая в течение более двадцати

Из книги В спецслужбах трех государств автора Голушко Николай Михайлович

Виталий СОЛОМИН За свою долгую карьеру в кинематографе Виталий Соломин снялся более чем в сорока фильмах, многие из которых можно смело назвать шедеврами. Однако в благодарной памяти зрителей он навсегда запечатлелся одной ролью, которая более двадцати лет была его

Из книги автора

Из книги автора

Хомутынник Виталий Виталия Хомутынника считают «любимчиком» Виктора Януковича. В 2004 году лидер молодежной организации Партии регионов отвержено боролся за президентство Януковича, представляя его интересы в ЦИК. В 2006 году его прочили на пост министра по делам молодежи,

Из книги автора

Виталий Максимов Он всегда был в моей жизни.Так, наверное, может утверждать любой из нас, кто с детства был знаком с творчеством Сергея Михалкова. Мы, рожденные в СССР, – точно.Личное знакомство произошло в 1995 году на юбилее его младшего сына, который отмечался в

Из книги автора

Виталий Никитченко По свидетельству современников, под руководством Виталия Федоровича Никитченко, первого председателя КГБ Украинской ССР, удалось успешно решить задачи перехода от послевоенных репрессивных методов работы органов госбезопасности, диктуемых

Из книги автора

Виталий Федорчук Чекистские биография и карьера Виталия Васильевича Федорчука богаты реальными событиями и легендами. Он - выходец из бедной украинской семьи, уважаемой среди односельчан. Когда я, будучи депутатом Верховного совета республики, посещал входивший в