Русские добровольцы в сербии. Русские добровольцы в югославской войне

Русско-сербские отношения имеют долгую историю. Даже если опустить события многовековой давности, ещё в Полтавской битве среди русских полков был особый сербский, позже сформированный как Сербский гусарский полк. Императрица Елизавета Петровна заложила на территории Новороссии две области - Новую Сербию и Славяносербию, где разместились и впоследствии совершенно ассимилировались переселенцы из Сербии и других балканских регионов. До сих пор на Балканах любят и помнят русских солдат и Царя-Освободителя, избавивших славян от многовекового османского ига в русско-турецкую войну, но ещё до официального её начала около 3000 русских волонтёров из России (в т.ч. 700 офицеров) прибыли в Сербию. Сербской армией командовал русский национальный герой - генерал Михаил Григорьевич Черняев. Похолодание государственных отношений во времена правления Сталина и Тито практически не сказалось на отношении сербов лично к русским.

В конце 1980-х начале 1990-х в Югославии происходили процессы, схожие с теми, что происходили в СССР - экономические проблемы (впрочем, не такие серьёзные, как в других соцстранах), нарастание межнациональных противоречий, тенденции к «уходу» из страны некоторых республик. Первыми ласточками стали Словения и Хорватия, провозгласившие независимость в 1991 году. Проблема была в том, что внутренние границы Югославии, проведённые коммунистами, не учитывали особенности расселения народов внутри страны. Так, на территории сербской Воеводины оказался ряд хорватских поселений, а в Хорватии и Боснии оказалось значительное число сербского населения, которое провозгласило автономии - Республику Сербская Краина в Хорватии и Республику Сербскую в Боснии. Война в Хорватии началась в 1991-м, в Боснии - в 1992-м году. Первые русские добровольцы появились в стремительно расползающейся Югославии в 1992 году.

Русский добровольческий отряд - РДО. Так называлось воинское подразделение в составе войска Республики Сербской, сформированное в Герцеговине в сентябре девяносто второго. Его основу составили добровольцы, приехавшие из Петербурга при помощи охранной фирмы «Рубикон» Юрия Беляева. Отряд возглавил бывший морпех Валерий Власенко. Так сложилось, что уже к концу года, спустя пару месяцев боёв против хорватов, отряд распался. Всего в нём было около пятнадцати человек.

В ноябре того же года под Вышеградом (город на Дрине в Восточной Боснии) был сформирован РДО-2. Костяк отряда составили добровольцы, прошедшие войну в Приднестровье - во главе отряда встал 27-летний Александр Мухарев, более известный как «Ас», воевавший под Кицканами и Бендерами. Его заместителем был другой ветеран Приднестровья - Игорь Иванович Стрелков, герой Новороссии. В воспоминаниях Михаила Поликарпова («Русские волки», 1997) он неоднократно упоминается под именем «Игорь-Монархист». (Кстати, в то время, когда автор начал собирать информацию для этого текста, он и представить не мог, что через месяц-другой увидит Игоря-Монархиста во главе ополчения Новороссии.) В основном отряд действовал против Гораждинской группировки мусульман, причём операции, как правило, носили диверсионный и разведывательных характер. В воспоминаниях добровольцев такие операции имеют сербское название «акции». Мусульман же сербы называли «турки», хотя внешне они могли никак не отличаться от православных сербов. Вообще же разделение на сербов-хорватов-боснийцев имеет скорее религиозных характер, нежели какие-то чёткие этнические рамки. Разница между сербами и хорватами - чуть больше, чем, например, между великороссами и белорусами.

В феврале-марте РДО-2, также известный как «Царские волки», действовал против Тузлинской группировки в Прибое (Лопаре, северо-восток БиХ). В конце марта отряд переместился в Илиджу (пригород Сараево), но вскоре уехал и оттуда, на этот раз в Подграб, где в составе гарнизона Прачи провёл несколько удачных акций против мусульман. Командовал отрядом опытный майор-афганец Эдуард, в прошлом - начальник артиллерийской дивизии ВДВ. В мае его сменил другой офицер (тоже афганец, тоже десантник), капитан Михаил Трофимов. Михаил погиб в июне при попытке взять языка. Войдя в обманчиво мирный дом, он оказался в ловушке - «турок» катнул гранату в комнату, в которой, кроме Михаила, находились также две женщины-мусульманки. Один из бойцов отряда в ходе боя тогда пропал без вести. Как оказалось позже, его взяли в плен и запытали до смерти мусульмане.

12 апреля 1993 года добровольцы участвовали в самом страшном своём сражении - бою за гору Заглавак. В этой битве около сотни бойцов выдержали атаку двух-трёхкратно превосходящих сил бошняков. Последние потеряли в этом сражении около восьми десятков солдат. Русские потеряли троих - Владимира Сафонова (уроженец Семипалатинска, капитан 3-го ранга), Дмитрия Попова (уроженец Санкт-Петербурга) и Константина Богословского (уроженец Памира, москвич, во время боя защищал знаменосную позицию). Ещё трое оказались тяжелоранеными. В принципе, в истории русского оружия бой за Заглавок вполне может встать в один ряд с обороной крепости Осовец, Сталинградской битвой, боем у высоты 776 в Чечне и обороной Славянска. Оборонявшихся спасли подошедшие отряды казаков, разблокировавшие высоты. Казаки, кстати, прибывали на войну большими и организованными группами, воевали охотно, но отношения между ними и добровольцами были напряжённые. Дело иногда доходило до стрельбы в воздух.

Примерно в это же время в Скелани (посёлок ниже Вишеграда по течению Дрины) действовала группа, состоящая из казаков и русских добровольцев. Командовал ею старший лейтенант-артиллерист Александр Александров, ветеран Приднестровья и Нагорного Карабаха. Его группа действовала против «турок», укрепившихся в Сребренице. В январе 93-го он был ранен в грудь, когда вдвоём с казаком отбил у мусульман танк Т-34-85. Во время диверсионного рейда 21 мая 1993 года Александр погиб, подорвавшись на мине-растяжке.

«Царские волки» приостановили свою деятельность в августе 1993 года, во время очередного перемирия. Всего за восемь месяцев существования они уничтожили несколько десятков бойцов противника, потеряв четырёх человек убитыми. Чёрно-жёлтое-белое знамя «волков» было сдано на хранение в русский храм Святой Троицы в Белграде. В этом же храме, кстати, 6 октября 1929 года был перезахоронен барон Пётр Николаевич Врангель. Также в храме была установлена мраморная доска с именами десяти погибших русских. Правда, к тому времени, их было уже больше.

После этого массовое участие русских в войне закончилось. Отдельные группы добровольцев воевали непрерывно до самых Дейтонских соглашений. Наибольшую известность получил РДО-3, возглавляемый Александром Шкрабовым, прапорщиком морской пехоты и ветераном Абхазии. Шкрабов был опытным бойцом и одарённым командиром. Он никогда не упускал возможности устроить «акцию», иногда даже в одиночку. Он погиб 4 июня 1994 года, в бою под Мошевичко-Брдо (Моховая гора). Так сложилось, что носить бронежилеты среди бойцов было не принято - гораздо лучше иметь большую подвижность, чем таскать на себе броню, слабо защищающую от пули. К Шкрабову в то время приехала жена. Из-за этого в бой он надел броню - перестраховался. Пуля пробила ворот жилета у выреза. Его смерть - спустя ровно год после смерти Михаила Трофимова, командира РДО-2 - стала тяжёлой потерей как для русских, так и для сербов, которые звали его Саша-Рус. Александр похоронен на кладбище Дони-Милевичи, вместе с другими русскими добровольцами. Одним из тех, кто давал прощальный салют над его могилой, был его семилетний сын.

Впоследствии русские добровольцы воевали в составе отряда «Белые волки» - сербского спецназа, возглавляемого Срджаном Кнежевичем. Упоминавшийся выше Олег Валецкий был бойцом этого отряда. В Югославии он провёл шесть лет, с 1993 по 1999 гг., начав войну в Боснии и закончив в Косово.

Чем же руководствовались люди, отправлявшиеся воевать далеко от своей страны, в чужой гражданской войне? Очевидной причиной можно было бы назвать чувство близости к братскому славянскому народу, однако это будет слишком поспешным выводом. Да, такие мотивы были у многих, но попробуйте провести несколько месяцев, участвуя в акциях и защищая положаи (позиции) на одном только «чувстве общности». Хотя твёрдый моральный стимул всё же должен был быть. Человеку нужна причина, чтобы стать воином, нужен стержень. Были и те, кто приезжал по «политическим причинам». Достоверно известно о, как минимум, одном неонацисте, который приехал в Боснию ради своих идей. Сербы к ним отнеслись равнодушно, воюет - и ладно. Были и те, кто приехал с конкретной целью стать военным, ибо в России эта карьера была по каким-то причинам для них закрыта. Так, например, Олег Валецкий получил в ходе войны большой опыт и вплоть до 2008 года работал в различных ЧВК. Его книги и статьи по Югославской войне представляют собой кладезь бесценной информации как для интересующихся историей, так и для увлекающихся военным делом.

Возможно, сказалось чувство справедливости, присущее русским. Россия в то время переживала множество проблем. Распалась огромная страна, её обломки захлестнул криминал и этнические конфликты. Назревал и набухал чеченский гнойник. Политики же не прилагали достаточных усилий для разрешения проблем. А там, на далёких Балканах - братский славянский народ, страдающий от схожих проблем. И у этого народа - враги, но какие-то ненастоящие, игрушечные - с точки зрения русского-народа гиганта. Надо только махнуть мечом-кладенцом - все враги попадают, разбегутся в страхе. И кстати, примерно так русских и воспринимали, несмотря на утрированность вышеизложенного. Как правило, при формировании отрядов на несколько сербов старались выделить одного-двух русских - как знамя. Вражеская же пропаганда рассказывала о тысячах свирепых русских наёмников, не ведающих жалости к врагам. Хотя русские действовали по правилам чести, пленных не добивали и не унижали.

Что же можно сказать о самой войне? У сербов, определённо, были обоснованные претензии к другим народам стремительно разбегающейся Югославии. На территории Хорватии и Боснии были большие сербские анклавы, которые вовсе не желали стать частью другого государства. Однако эти интересы явно не были главными у тех, кто принимал решения. Одни использовали войну для того, чтобы нажиться, другие - для карьерного роста. Часто бывало, что наступления сербских войск останавливались, когда следовало развивать успех. Объявленные перемирия не означали полного прекращения огня - на деле их использовали противники сербов, чтобы накопить силы и подготовиться к новым боевым действиям. Однако и сами сербы оказались слишком легкомысленными. Зачастую многие участники сербских подразделений ленились ходить в акции, предпочитая им поглощение ракии и горячо любимого среди сербов кофе, по-сербски «кафа». Кроме того, играла роль местная специфика. Многие подразделения формировались только по той причине, что для местной общины было престижно иметь свой отряд. Плюс часто происходили конфликты между добровольцами и военной полицией. К этому стоит прибавить достаточно большое самомнение сербов. Пример: один русский доброволец, надо сказать, довольно тучный, решил перейти из «Белых волков» в другой отряд. Однако очень быстро он оттуда вернулся - сербы его засмеяли. В результате их отряд не получил опытного бойца. И таких примеров неадекватного восприятия сербами военной обстановки было множество.

Да, сказывалось и то, что противникам сербов явно оказывалась помощь со стороны «миротворческого контингента». И сербов, и русских невероятно бесило, что под видом гуманитарной помощи бошняки получали оружие и патроны со стороны западных войск. Во время войны на Космете (1999) авиация НАТО и вовсе действовала по наводке албанцев-косоваров. Однако это не отменяет того, что в ходе войны сербы действовали не как единая нация, а как множество разрозненных анклавов. Жена Милошевича обвиняла Россию в том, что Сербия проиграла войну. Действительно, минимум поддержки (если не прямым вмешательством, так хоть организацией коридора для добровольцев - в одной только Москве в 1996 году пожелали уехать на Балканы до 50 тысяч человек), оказываемый Москвой, сообразно повлиял на ход событий. Сербы, кстати, на полном серьёзе спрашивали у русских: «Ельцин - хорват и католик?». Однако надо учесть, что в самой России тогда были куда более серьёзные проблемы.

А простые русские люди - бывшие военные, выпускники истфаков, медики, даже один монах - оказали дружественному народу достаточную для своих сил помощь, достойно проявив себя. Безусловно, их вклад ещё будет оценён по достоинству, когда Россия всерьёз и надолго вернётся на Балканы.

Безусловно самым ярким примером боевого опыта русских добровольцев с афганскими частями боснийских вооруженных сил, был бой за высоты Заглавак и Столац, в Восточной Боснии, 12 августа 1993 года. Он сравним с подвигом псковских десантников в Чечне весной 2000 года. Тогда десяток русских добровольцев защищая ключевые высоты, выдержали серию отчаянных атак мусульман.

Утром начался бой. Мусульмане подкрались к укрытию, бункеру. Этот блиндаж был объектом зависти для русских, оставшихся на Заглаваке. Но, казалось бы надежное убежище, бункер стал смертельной ловушкой для его защитников. Скрытые предрассветным сумраком, мусульмане открыли огонь по входу в бревенчатое укрытие. Из троих защитников бункера в живых остался только один.

Затем бой переместился к соседней высоте - горе Заглавак. Основная масса русских покинула высоту, осталась одна «*мужицкая» смена - десять человек при большом количестве оружия и боеприпасов. «Мужиками» на Балканах называли «настоящих» казаков.

На десятерых русских обрушился огонь гаубиц и минометов. Вжавшись в землю, за каменными брустверами, горстка добровольцев приняла бой.

Озверевшие от крови и близости победы моджахеды неоднократно бросались на позиции русских. Мусульмане буквально засыпали неприступную высоту минометными минами. Российский флаг, поднятый над Заглаваком, действовал на противника как красная тряпка на быка. В течение 6 часов отряд, неся потери, вел бой под артиллерийским и минометным огнем до подхода подкрепления, имея ограниченную огневую поддержку сербской артиллерии. Волна за волной озверевшие и жаждущие мести мусульмане накатывали на Заглавак. Но все эти волны как о каменный утес кровавыми брызгами разбивались о мужество нескольких русских парней. Имея много патронов, добровольцы поддерживали непрерывный огневой ливень. Когда стволы пулеметов раскалялись, бойцы брали в руки автоматы...

Бой тянулся час за часом, а помощи из тыла все не подходило. Солдаты продолжали стрелять, делая перерыв лишь для того, чтобы быстро переснарядить рожки патронами. Позади гремела сербская артиллерия, посылая снаряды в сторону врага. Русские находились в полуокружении, при желании можно было бы отойти, спасая свои жизни. Но никто из парней не отступил.

Выручили их свои. Сербские ополченцы в этот ад предпочли не соваться. На помощь пришли казаки и «мужики» с Околишты. Появление русского подкрепления разблокировало защитников высоты. Мусульманам пришлось бежать.

Несмотря на то, что противник был обескровлен и отошел, по приказу сербского командования высоту оставили. После этого Заглавак на какое-то время заняли мусульмане, но эта схватка обескровила их отборные отряды. Окончательно высота была захвачена сербами спустя три недели.

Перевод
Заканчивался 1993 год. Для Третьего русского добровольческого отряда (3-й РДО) он заканчивался успешно. После трехдневных октябрьских боев на Дебелом Брло (гора над Сараевской котловиной) со всего двумя ранеными отряд действовал как разведгруппа отряда четников Славко Алексича, посланного из сербского Сараево для участия в наступлении на неприятельский город Олово. За успешное выполнение боевого задания разведгруппа получила благодарность от командующего Сараевско-Романийским корпусом генерала Милошевича.
Новосараевский четнический отряд под командованием воеводы (четнический чин) Алексича, имевшего и чин капитана Сербского войска Республики Сербской, представлял собою скорее роту, носившую название противотанковой, но отличавшуюся от остальных четырех пехотных рот лишь большим количеством тяжелого вооружения (82-мм минометы, 20-мм пушки, безоткатные орудия). Использовалась рота для обороны особо важного участка сербской линии фронта - района старого, уже закрытого Еврейского кладбища и бывших казарм Босут (узла связи Югославской народной армии).
Три взвода, входивших в роту, состояли в основном или из сербов, живших в этом районе до войны, или из сербов, бежавших из мусульманской зоны Сараево. Эти взводы несли боевое дежурство в несколько смен на постоянных боевых позициях роты. Еще один взвод - интервентный - в общем-то и делал отряд четническим. В первый год войны функцию интервентного взвода выполняли местные, в основном молодые сербы. С сентября 1993 года эти функции перешли к прибывающим русским добровольцам, а также добровольцам из Сербии и Черногории.

Мусульмане атакуют
Район группы Алексича был застроен двух-, трехэтажными домами индивидуальной постройки. Полуразрушенные и сожженные на первой линии обороны, они постепенно сменялись жилыми, так что уже на удалении 100 - 150 м почти все было заселено. Внутри самой горы находились многокилометровые туннели, построенные бывшей ЮНА как стратегический центр связи и управления и подготовленные к возможности нанесения ядерного удара. Расстояние до противника колебалось от 20 до 60 метров.
В начале войны тактика мусульман была подвержена влиянию теории исламского джихада. При отсутствии достаточного количества командных кадров и какого-либо боевого опыта, это вырождалось в бессмысленные лобовые атаки с криками «Аллах акбар» на сербские позиции. Ислам в народе не имел достаточно сильных позиций исторически, к тому же здесь привыкли к западному образу жизни, и большие потери (примерно 10 - 20 погибших солдат армии правительства Боснии и Герцеговины на одного убитого серба), при отсутствии положительного результата, не лучшим образом отражались на боевом духе.
Позднее, в 1994 - 1995 годах под руководством нового командующего армией Боснии и Герцеговины генерала Расима Лелича была проведена военная реформа. Армию разделили на мобильные части и бригады территориальной обороны. Первые были лучше оснащены и обучены, укомплектованы проверенными людьми; вторые включали весь остальной личный состав. В соответствии с законами военного положения, введенного в начале войны, когда была объявлена война всей Югославии, военная полиция получила право расстреливать дезертиров и отказников. Ввели жесткий контроль над расходом боеприпасов.
Была изменена и тактика. Ударные группы по несколько десятков человек пробивали брешь в нескольких участках линию фронта, а за ними шли остальные подразделения - «мрави» (муравьи). Но неплохая в идеале тактика в жизни часто срывалась из-за слабости командного звена и низкого боевого духа солдат.
Группы прорыва зачастую чрезмерно увеличивались (до 100 человек), посылались слишком далеко в отрыв от своих основных сил. Основная часть войска больше думала о спасении собственной жизни, чем о победе. Большие потери деморализовывали солдат. Командование старалось исправить положение, но с 1993 по середину 1995 года оно оставалось неудовлетворительным.
Фактором, ослаблявшим позиции Армии Боснии и Герцеговины в Сараево, были мусульмано-хорватский конфликт в Средней Боснии и в Герцеговине. В самом Сараево на левом берегу реки Миляцка, напротив сербских позиций, находились позиции бригады ХВО (Хорватского Вече Обороны - вооруженные силы боснийских хорватов) «Краль Твртко». С ней у сербов было негласное соглашение о неведении активных боевых действий: в бригаде было много сербов, не желавших быть в мусульманских частях и не сумевших вовремя бежать в сербское Сараево.

Война без военного положения
При уходе Югославской Народной Армии в Югославию из сербских офицеров ЮНА, добровольцев из Югославии, из групп, подобных группе Алексича, и остального населения Боснии и Герцеговины было сформировано войско Республики Сербской под командованием генерала ЮНА Ратко Младича, начавшего боевой путь подполковником бывшей военной зоны ЮНА в Хорватии.

Сербское войско было достаточно хорошо подготовлено. Состоявшее из местных уроженцев, оно хорошо знало театр боевых действий: большинство сельского населения бывшей Боснии и Герцеговины были сербы. Однако проблемой было отсутствие военного положения в Республике Сербской. Из-за политических игр с Сербией, нежелания гражданских чиновников, полиции и местных политиков дать большую власть армии, здесь до середины 1995 года не было провозглашено военное положение, а следовательно, не было ни законов военного времени, ни военного управления, ни централизованного снабжения и распределения. Несколько десятков тысяч сербов из Боснии и Герцеговины с началом войны уехало в Югославию. Лица призывного возраста, образовывая целый «Белградский корпус» дезертиров, пробили немалую брешь в составе сербской армии.
В этой армии не был проблемой переход из одного подразделения в другое. Можно было, найдя вескую причину, отказаться и от участия в боевой акции. И можно было лишь удивляться мужеству бойцов, добровольно подвергающих себя смертельной опасности, хотя многие из них имеют по несколько ранений: воевать целым, живым и здоровым все время в первых рядах - невозможно.

Отряд растет
Русские добровольцы в 3-м РДО не всегда стремились вникать в ситуацию в Боснии. Некоторые просто хотели отдохнуть здесь от своих житейских проблем, некоторые не нашли себе места дома, кто-то попал транзитом, направляясь на Запад. Республика Сербская им подходила потому, что здесь они были кому-то необходимы, они были чем-то ценны, они сильно рисковали, но чувствовали себя героями. Разумеется, далеко не все и впрямь становились героями, но все хотели показать себя с лучшей стороны.
Никакие внутренние конфликты, если они, конечно, не переходили определенные рамки, не могли помешать внутренней солидарности между всеми русскими добровольцами, проведшими хотя бы несколько месяцев в боях. Единственное, что портило положение - отсутствие отрегулированного механизма отчисления из отряда лишнего или ненужного человека, приносящего постоянные проблемы.
Несмотря на плату в один-два доллара в месяц, такую же, как и у остальной массы солдат-сербов, повышенную, правда, в феврале 1994 аж до 20 - 30 долларов, и несмотря на порядком надоевшую фасоль в ротной кухне и консервы «Икар», производимые в Италии, вероятно, для собак, а сюда приходившие с гуманитарной помощью ООН, - несмотря на все это, отряд из одного красноярца Олега С, а потом троих в июне вырос к декабрю 1993 года до пятнадцати человек.
Прослышав об отряде, в него начали отправляться одиночки - порой по самым запутанным маршрутам. В самом отряде граждан России было порою меньше, чем граждан других республик бывшего Советского Союза (Украины, Казахстана, Белоруссии, Молдавии). Русские, украинцы, белорусы, было двое российских немцев. Потом примкнули и трое болгар - из Болгарии. Некоторые из них приехали в 1993-м, некоторые приедут в 1994-м, кто-то уедет через пару месяцев, кто-то вообще никогда не уедет. В декабре 1993 года для тех, кто тогда был в отряде, это было еще впереди.
Русские никогда особо не стремились участвовать во внутрисербских конфликтах. Все это было настолько запутано, что выяснить истину зачастую не представлялось возможным. Тем более, что попасть в элитное подразделение русскому добровольцу, имеющему, как правило, пару опасных акций в прошлом и хотящему воевать, было несложно. Попадалось немало, конечно, людей бесполезных - мутных интриганов с планами быстрого обогащения или политических комбинаций, но на них не стоит ориентироваться. Русские воевали хорошо и порою отдельные подонки прикрывались кровью ребят, проливаемой практически задаром и порою не дожидаясь простого «спасибо». Впрочем, в той же ситуации были и сами сербы. Таковы были правила на этой войне, такие же, как и во многих других современных войнах, где жизнь солдат дешевле бумаги, на которой пишут договора.

Декабрьские бои
В декабре 1993 года сербы провели серию небольших, но чувствительных для противника ночных ударов. В этих акциях участвовали вместе с сербами и русские добровольцы.
В один из декабрьских дней воевода Алексич разделил несколько десятков человек на несколько групп, вооруженных автоматами Калашникова югославского производства, югославскими версиями СВД, пулеметами М-84 (русский ПК, в обиходе зовется «перестройка»), М-53 {немецкий, времен 2-й мировой воины «М6») и «Бравингер» 12,7-мм калибра (американская лицензия), усилив их пятнадцатью гранатометчиками с трофейными китайскими РПГ-7, югославскими «Осами» (аналог советских, калибра 120 мм) и 67-мм гранатометами РБ югославского производства (12 кг весом, дальность действия до 500 - 600 метров). Гранатометчики вышли на крыши многоэтажек и под прикрытием автоматного огня дали несколько залпов из гранатометов по позициям неприятеля.
Вдохновителем и организатором многих подобных акций был Аркан - минер, снайпер, умевший обращаться с гранатометами, безоткатными орудиями, минометами, НУРСами, следивший за техническим состоянием пулеметов, постоянно находящихся на позициях. Аркан был личностью весьма незаурядной. Сын офицера ЮНА, он с детства изучал военные учебники и энциклопедии, хорошо разбирался в радиоаппаратуре, не раз ходил в горы. Успев выехать на своем красном «Рено-5» из мусульманской части Сараево вместе со своей матерью еще во время первых, еще только поставленных обеими сторонами баррикад, он сразу взялся за оружие. Аркан прошел несколько бригад Сараевско-Романийского корпуса, в каждой из которых был в интервентных подразделениях. На Еврейском кладбище, проползая по нейтральной зоне в 15 - 20 метрах от неприятеля, он умудрялся ставить минные заграждения. Имея три ранения, Аркан не успевал съездить на лечение в Белградскую Военно-Медицинскую академию, чтобы вытащить засевшую в ноге пулю. Не имея довольно для себя с матерью ни денег, ни продуктов, он с приходом русских старался помочь им чем мог, делясь также и военным опытом, что случалось далеко не всегда в этой войне. Его последующая смерть была большой утратой для многих.
С ноября 1993 по июнь 1994 года командиром 3-го РДО был назначен бывший мичман спецназа ВМФ Александр Шкрабов, до этого воевавший в Анголе и Грузии. (Он погибнет 7 июня 1994 года на горе Мошевичкое Брдо через две недели после приезда к нему жены и сына). В декабре 1993 года, став известным после командования русско-сербской разведгруппой при наступлении на Олово, он вместе с воеводой Алексичем задумал штурм траншеи противника на Златиште.

«Анжина куча»
Рядом с дорогой Луковица-Пале над позициями противника на обрыве стоял полностью сгоревший отель «Осьмица» - большая двухэтажная бетонная коробка. Метрах же в двухстах впереди, по приказу командира 3-го батальона, была вырыта траншея, ведущая от сербских позиций на дороге к неприятельским позициям, находившимся метрах в ста. Сербская траншея была перпендикулярна дороге и огибала с левой стороны сожженный одноэтажный частный дом - «Анжину кучу».

В дозоре. Игман, декабрь 1994 г.

Бойцы из местной роты не спешили занять новые позиции. На эту траншею и положил глаз Шкрабов. С ним добровольно отправились: Толик Астапенков - бывший морпех и каратист из Перми, воевавший с марта 1993 года в нескольких русских и сербских группах Виктор Десятов - уральский казак, воевавший в Боснии с марта 1993 года, а перед этим бывший в Приднестровье и тоже позднее погибший; Коля П. из Кишинева, прапорщик разведбата, из-за полученного позднее ранения ставший инвалидом; Саша П. - ставропольский казак, воевавший с начала 1993 года в Сербской Крайне.
Витя, взяв снайперскую винтовку, залез на чердак «Анжиной кучи» прикрывать ребят, поползших к траншее противника. Закидав траншеи противника ручными гранатами, Шкрабов, Астапенков, Саша и Коля заскочили в первую. Здесь было пусто, и в русских полетели гранаты, правда, весьма неточно. Десятов открыл огонь, остальные начали швырять гранаты в сторону противника.
После получаса такого сидения в окопе, увидев, что кроме них никто не проявляет инициативы, группа возвратилась назад из этой спонтанно возникшей акции.

Аппетит приходит во время еды
Воодушевившись таким результатом, командование стало готовить более масштабную акцию в этом районе. Карты, схемы пересматривались несколько раз, к месту будущего удара подъезжали командирские машины, велись совещания, на которых договаривались о вооружении, средствах связи, у местного портного шилась белая униформа.
Была собрана интервентная группа. В ее составе были участники первой разведакции, а также: москвич Саша С, позднее погибший; Игорь А. по прозвищу Хозяин, ветеран войны в Карабахе, приехавший в Боснию в январе 1993 года и прошедший несколько русских добровольческих отрядов; Саша Т., воевавший до этого в отряде в Праче; Валера Б., до этого бывший в Вышеграде и Праче (в 3 РДО он пробыл недели две, а после перешел в танковый батальон, где и погиб), и автор этих строк. В эту группу также вошло не больше десятка четников. Двое из них - восемнадцатилетний серб по прозвищу Мунгос и тридцатилетний серб, приехавший из Италии, ветеран Французского иностранного легиона по прозвищу Итальянец - начиная с Олово были фактически в составе 3-го РДО. Общее командование ходом акции осуществлял воевода Алексич, командование группой, долженствующей первой войти в неприятельские траншеи, - Шкрабов.
Подъехав к «Анжиной куче» на грузовике в часов 11 - 12 дня, группа разделилась. Воевода и большинство четников распределились по дороге и в отеле «Осьмица» для прикрытия и огневой поддержки. С ними были Валера Б. и Саша Т. Десятов, вооруженный снайперской винтовкой, занял чердак «Анжиной кучи», а Саша С, Саша П., Мунгос и Итальянец заняли нижнюю сербскую траншею. Остальные русские сгруппировались в ее конце для быстрого броска.

Операция: начало
Зима стояла мягкая, и отдаленные участки траншеи были по колено заполнены водой и глиняной жижей, от которой белые маскхалаты становились коричневыми. Тяжелый гранатомет югославского производства, уже заряженный гранатой, неуклюже болтался у меня за спиной. Толик нес одноразовый гранатомет «Зелю» - югославский аналог «Мухи». А у Шкрабова из «лифчика» топорщились хвостики трамблонов - винтовочных гранат, выстреливаемых при помощи холостого патрона на расстояние 200 - 300 метров.

При постоянном использовании трамблонов спусковой механизм автомата и, главное, его газовая трубка под давлением газов расшатывались, и поэтому для стрельбы мы использовали карабин «паповка», уже снаряженный магазином с холостыми патронами. Помимо этого, каждый имел при себе с десяток ручных фанат и семь-восемь магазинов для автомата. Это был необходимый минимум.
Поступила команда на продвижение. Одновременно из отеля начал работать пулемет, а с дороги - два гранатомета.
Пользуясь маленьким холмиком в полметра высотой и густым кустарником, основная группа по-пластунски выползла на небольшую полянку перед противником. До него оставалось шесть-семь метров. Швырнув гранату со слезоточивым газом и несколько обычных, сначала Шкрабов, а затем все остальные ввалились в траншею. Это был блиндаж, покрыть который противник не успел. Параллельно ему находился короткий уисток в два-три метра с закрытым блиндажом: бункером, как это принято называть у сербов. Траншея, соединяющая их, была наполовину завалена, пройти по ней было невозможно.
В соседнем бункере были слышны голоса: противник, не видя русских, вероятно, ничего еще не понял. Прикрываемый Хозяином из автомата, Шкрабов в упор выстрелил в неприятельский бункер из «паповки» трамблоном, облепленным пластичной взрывчаткой и обмотанным изолентой. Противник справа ответил ручными гранатами и плотным автоматно-пулеметным огнем. Заработали его минометы.
Штурмовая группа была слишком близко к неприятелю, чтобы он мог накрыть ее из минометов, а пули шли над нашими головами. Однако ручные гранаты рвались одна за одной в опасной близости с траншеей. Одна разорвалась в метре от лежащего на бруствере Хозяина, не причинив ему, однако, никакого вреда. Каким-то чудом гранаты падали в метре-полуметре от края траншеи, но не попадая в нее. Заброшенный в траншею взрывом гранаты, камень заставил всех уже проститься с жизнью.

Операция: конец
Тем временем в траншею заполз Саша С. Он сказал, что никто из сербов не думает как-то помочь русским. Бойцы из местной роты большей частью просидели на своих позициях, не сделав ни одного выстрела.
Бой тем временем продолжался. Находясь на позиции, немного возвышающейся над траншеями противника, русские имели некоторое преимущество. У противника гранаты летели не столь быстро и точно, как у русских. Сначала их у нас кидали все, но после того, как несколько гранат, отскочив от деревьев, едва не возвратились к нам же, кидать стали только двое - я и Саша С. Постепенно противник начал отвечать только автоматно-пулеметным огнем, ведущимся не очень прицельно, с двадцати-тридцати метров. Однако и с сербской стороны была слышна лишь Витина винтовка и пулемет из отеля. Возник вопрос - «Что же дальше?»; план акции был никому не известен, кроме Шкрабова. который сейчас и сам не мог ничего сказать. Было ясно и идиоту, что противник ждал, когда мы пойдем по этому единственному ходу, который он мог и заминировать, и без проблем закидать фанатами.
Ребята начали нервничать. Шкрабов пополз к сербской траншее для совещания с воеводой. Тем временем подполз один четник, Драгиша Никич, неплохой парень, до этого бывший в Вышеграде, где познакомился с русскими, но порою слишком горячий до безрассудности. Он уже был ранен на Игмане и сейчас постоянно сопровождал воеводу. Драгиша хотел идти вперед вместе с русскими.
Возвратился Шкрабов, но ничего конкретного он сказать не мог. Тут Драгиша открытым текстом через радиостанцию «Моторола» попросил у воеводы разрешения продвигаться вперед. Шкрабов окончательно взбесился. Вырвав «Моторолу» у Драгиши из рук и переговорив по ней с воеводой, он дал приказ на отход.
Все это напоминало стадион с игроками и зрителями. Создавалось впечатление, что именно русским было надо это Златиште.

Потери
Выйдя на дорогу и скинув с себя грязные маскхалаты, мы пошли на свою базу - две трехкомнатные и одну двухкомнатную квартиры и маленькую каптерку. Особого комфорта в них не было, как, впрочем, и многих коммунальных услуг. После конца акции приехал начальник штаба корпуса, и между ним и воеводой произошел конфликт: кто дал приказ русским на отход? (хотя «приказ» тогда было понятие несколько относительное). Приказ часто не мешал одной части с интересом наблюдать за действиями другой части, не предпринимая абсолютно ничего.
В это время произошел инцидент, значительно повлиявший на будущее развитие событий на Грбовице. Из тюрьмы «Кула» в сербском селении Касиндол был выпущен и разменен с неприятельской стороной известный полицейский, хорват по национальности, командир спецподразделения полиции правительства Боснии - Йозо. В начале войны Йозо командовал расстрелами сербов в Грбовице на Еврейском кладбище. Он был арестован в середине 1993 года, когда пытался проехать по сербской территории на автомобиле миротворческих сил ООН.
Когда о предстоящей размене стало известно в Сербском Сараево, сотня человек с воеводой во главе и двумя танками добровольно пришли с Грбовицы к зданию тюрьмы, чтобы не допустить размен. Между ними и подразделением специальной полиции «Кулы» едва не началась перестрелка. Чтобы как-то успокоить ситуацию и провести размен, пришлось из Пале приезжать председателю парламента Республики Сербской Краишнику.
Йозо был все-таки разменен, передан неприятельской стороне. Там он был поставлен командиром специальной полицейской единицы «Ласте».
В ночь с пятого на шестое января подразделения «Ласте» заняли пустующий до этого склон Дебелого Брдо, нависавшего над районом Еврейского кладбища, и, выкопав там пару ячеек, поставили пулемет с оптическим прицелом. Что касается инженерной подготовки, то она всегда была поставлена у противника лучше, чем у сербов.
Главный свой улар противник нанес в районе транзитной дороги в районе Еврейского кладбища. Заняв несколько пустующих подъездов в домах и гаражи на транзитной дороге, еще продвинуться «Ласте» не сумели. Дальше все потенциальные укрытия были уничтожены, а преодолеть десяток метров открытого пространства противник не смог.
Очередью из пулемета, поставленного на склоне Дебелого Брдо, были убиты шестидесятилетний серб Тушевляк и работавшая в военной столовой женщина Мира, которая ждала ребенка. Муж Миры пытался вытащить ее, но, получив пулю в бедро, остался лежать на дороге. Пытавшийся пробраться к ним Витя Десятов был убит: пуля попала ему прямо в сердце. Были ранены Борис Н., позднее погибший, и Саша С. - одному пуля чиркнула вскользь по голове, а другому пробила голень ноги. Николай П. пострадал тяжелее. Пуля, ударившись об автоматный магазин в его «лифчике», начала гулять по телу. В больнице после операции он потерял селезенку и еще два месяца находился в больницах Касиндола и Белграда.
В тот момент русские, не дожидаясь приказов, обороняли позиции сербов на Еврейском. Творился настоящий хаос, стало не хватать боеприпасов. Высшее командование предпочитало экономить их. К вечеру, однако, противник выдохся и наступление было отбито. На следующий день сербы, чтобы окончательно отбить охоту противника к нападениям, решили продолжить вести огонь. Аркан и Ранко установили самодельную одноствольную ракетную установку для стрельбы 57-мм НУРСами и отправились на склад за ракетами. На обратном пути, толкая двухколесную коляску с ракетами, Аркан решил проскочить злополучный перекресток. Но в самом конце перекрестка Аркана и Ранко накрыл пулеметчик. Ранко повезло, а Аркан упал, сраженный пулей, на дорогу. Подползя к нему Ранко за руку стащил Аркана к обочине дороги, прикрытой высоким каменным бордюром и побежал за машиной. Так умер Младен Савич по прозвищу Аркан. Через день его в деревянном гробу отправили в последний путь на родину город Пирот в Южной Сербии.

Первые русские волонтеры из числа наших соотечественников потянулись на помощь "братушкам" еще в период войн за независимость, которые вели южные славяне против Османской империи. Их преемники — добровольцы, которые появились на Балканах в начале 90-х, после развала Югославии, вынуждены были волей не волей соответствовать высоким ожиданиям сербов. И в этом смысле наибольшую известность приобрело действовавшее в составе армии Республики Сербской в Боснии подразделение РДО-2 (русский добровольческий отряд), известный также под поэтическим названием "Царские волки".
Русские под чужими флагами — не такая уж и редкость. Хотя в отличии, скажем, от Швейцарии, где на протяжении столетий наемничество являлось важнейшим отхожим промыслам, в России к "солдатам удачи" всегда относились насторожено, боевая география наших соотечественников впечатляет. Освободительные войны в обеих Америках, кровавая англо-бурская эпопея, бесконечные конфликты и революции в странах старушки-Европы, — ни одна из сколько-нибудь заметных драк за последние два столетия не обошлась без наших соплеменников. Но, разумеется, наибольшую известность наши ландскнехты приобрели, сражаясь на Балканах. В годы второй мировой войны русские в Югославии оказались в противоборствующих лагерях: те, кому посчастливилось бежать из плена, воевали в отрядах партизан-коммунистов Тито. А белоэмигранты дрались как в отрядах сербских монархистов-четников, так и в подразделениях Охранного корпуса, сформированного немцами. Но все они, вне зависимости от политических пристрастий и цвета флага, под которым сражались, имели репутацию абсолютно бесстрашных бойцов.

"Царский" дебют
Хотя первые "дикие гуси" с советскими паспортами приняли участие в боевых действиях в Хорватии весной и летом 1992 г., но по настоящему волонтеры проявили себя в боснийских событиях. Вот как говорил об этом один из бойцов русского добровольческого отряда: "Наше подразделение выполняло функции резерва командования, летучего отряда, который использовался на самых опасных участках фронта. Нами "затыкали дыры", так же мы часто действовали как диверсионные группы, или как фронтовая разведка. Вскоре я понял, что перебрасывают нас в самое пекло вовсе не потому, что нами не дорожат. Скорее наоборот — русские отряды, использующиеся как ударные части, вызывали такой подъем боевого духа у сербов, что зачастую одного только факта нашего появления было достаточно для удачного завершения операции. Обычная картина: измотанная, истекающая кровью сербская "чета" (рота), уже готова бросить позиции и отступить. Но увидев пришедшее русское подкрепление, на глазах обретает "второе дыхание", и с криками "С нами Русы!" бросается в атаку."
Но это было чуть позже, начиналось все гораздо скромнее.
К осени 1992 г. в России и Украине появилось довольно много людей — участников приднестровских событий, успевших повоевать, но не успевших навоеваться. Многим из них было попросту некуда себя девать, они жаждали новых приключений. "После того, как боевые действия в Приднестровье почти полностью прекратились, мы ходили лишь в караулы и охранение, ужасно скучали. Как-то я, размышляя вслух, сказал, что, мол, надо ехать воевать в Югославию. И ребята за эту мысль тотчас ухватились," — вспоминает первый командир "Царских волков" Александр Мухарев. — «Тогда я не мог предположить, что эта фраза определит на жизнь на несколько лет вперед. Мы почти ничего не знали об истории балканских государств, и решение воевать за сербов для многих было интуитивным".
1 ноября в сербском городе Вишеграде появились пятеро русских парней. Этот день принято считать днем рождения РДО-2 (РДО-1 короткое время действовал в Сербской Краине, в Хорватии), более известного как «Царские волки». Название отряд получил из-за монархических убеждений нескольких его участников. Во главе «волков» встал 27-летний Александр Мухарев (позывной "Ас", по инициалам), получивший боевой опыт в Приднестровье весной-летом 1992 г. в боях под Кицканами и Бендерами. Добровольцы были встречены всеобщим ликованием, ракия (местная водка) лилась рекой. Судя по всему, вишеградцы были убеждены, что победу теперь уже можно считать делом решенным, и судьба их родины — в надежных руках.
Между тем обстановка вокруг этого небольшого городка на реке Дрине в Восточной Боснии была довольно тяжелая. Город в упор расстреливался мусульманской артиллерией ("мусульманами" именуются противники сербов, этнические славяне, принявшие во времена турецкого владычества ислам), а его окрестности подвергалась безжалостным карательным акциям. Во всяком случае, прибывших добровольцев вечером повезли на банкет, под непрерывным минометным обстрелом с другого берега Дрины. А само торжество проходило при свечах, из-за светомаскировки.
"После того, как все несколько захмелели, сербы выразили пожелание, что бы мы немедленно отправились вырезать мусульманский пост. Мы возразили, что даже еще не успели получить оружие, сербы удивились: неужели русские не справятся с одними ножами? Кое-как мы договорились отложить дело до утра. Примечательно, что сами сербы практически никогда не ходили в тыл к неприятелю. По крайней мере, при нас они этого точно не делали", — вспоминает Ас.
Боевые действия в Боснии носили своеобразный характер. Армии в классическом понимании этого слова ни у одной из противоборствующих сторон: хорватов сербов и боснийских мусульман не было. Костяком будущих вооруженных сил каждой из религиозных общин стали отряды ополченцев и полиция. Но наиболее ярким явлением в Боснии стали так называемые ударные отряды. В их составе были сплошь "пассионарии" — кадровые офицеры, отчаянные бойцы-авантюристы, добровольцы из "Большой" Сербии и Черногории. Именно они главным образом и воевали, в то время как полиция и ополченцы обычно ограничивались пассивной обороной. Соответственно и потери "ударники" несли самые большие. В составе этих отрядов, как правило, действовали и русские, поражавшие сербов как своей храбростью, так и... способностью в огромных количествах поглощать спиртное.
Силы противника, боснийских мусульман подразделялись на войска (также территориальные) и МОС — мусульманскую милицию, куда входили радикальные исламисты и приезжие добровольцы. Моджахедов из стран Азии и Африки было много, давала о себе знать традиция «джихада» — священной войны, а также серьезная финансовая поддержка. Отношения между регулярными частями и «идейными» были далеко не безоблачными.
Бои в Боснии, как правило, велись в горной лесистой местности. Сплошная линия фронта часто отсутствовала, укреплялись лишь населенные пункты. Все остальное пространство безжалостно минировалось. Городки и села и были основными объектами боевых действий: "беспокоящих" обстрелов, диверсионных рейдов; карательных операций или "этнических чисток", имевших целью вытеснение населения противника. И, наконец, длительная осада городов с массированными артиллеристскими обстрелами, и настоящим снайперским террором, как это было в Сараево.
Главными особенностями боснийского конфликта были слабая дисциплина и четкое разделение по религиозному признаку. В результате война очень быстро приобрела характер массовой вендетты.

Первая кровь
Всю ночь после банкета во дворе Вишиградской школы, где поселили русских, рвались мусульманские мины. Поначалу добровольцы нервничали, ожидая попадания в само здание, но, рассудив, что миномет едва ли пробьет два бетонных перекрытия, спокойно уснули.
На следующий день, после ряда недоразумений и ругани с сербскими каптерами, пытавшимися, по обязательной привычке всех тыловиков "зажать" лучшее, Ас одел и вооружил свое воинство. При этом, когда делили автоматы, ему достались "ствол" и штык-нож с одинаковыми номерами, последними цифрами которого были три шестерки. С тех пор, за Мухаревым укрепилась слава, что он "ходит под дьяволом". Этим же и объясняли его последовавшие вскоре боевые успехи.
Снабдив "волков" двумя проводниками и картами, отпечатанными на ксероксе, сербы отправили их "шугануть" снайперов. Но буквально через двести метров местные проводники струхнули и отказались идти дальше. Ни увещевания, ни пинки, ситуацию не решили. Выход оказался сорванным, единственно, что удалось сделать добровольцам, — это найти снайперскую позицию мусульман и заминировать ее. В последующие рейды русские стали выходить без проводников.
В один из выходов они наткнулись на мусульманскую деревню, не обозначенную на карте, и в возникшей перестрелке уничтожили нескольких неприятельских солдат. Вроде бы ничего особенного, но эта деревня находилась в глубоком тылу босняков, куда до этого никто из сербов не рисковал забираться. Среди неприятеля началась паника, появились слухи о "целой бригаде русских наемников". Тем более, что первый успех окрылил "волков", и их рейды следовали один за другим, придавая действиям сербов, наступательный агрессивный характер, до того им не свойственный.
За последние два месяца 1992 г. отряд провел серию удачных диверсионных и разведывательных операций. Подразделение участвовало в боях как автономно, так и совместно с сербами. 1 декабря «Царские волки» понесли первые потери: был убит одессит Андрей Нименко, еще один боец — тяжело ранен. В тот день была проведена крупная наступательная операция, в результате которой мусульман выбили с господствовавшей над городом гряды. В ходе боя группа добровольцев попала в окружение. Оказавшийся в их тылу снайпер начал расстреливать парней, как мишени в тире...
Но слава "Царских волков" росла, а вместе с ней и численность РДО. К Новому году в их рядах уже было полтора десятка человек, на вооружении — даже два миномета. Отряд благополучно пережил болезнь роста и внутреннюю борьбу за власть. Надо сказать, что Ас, повар по образованию, даже не служивший в армии, впервые взял в руки автомат в Приднестровье. Это обстоятельство вызывало недоверие у некоторых добровольцев из числа бывших офицеров, пытавшихся оспорить у Мухарева его "командирство". Такие эксцессы неизбежны, в подобных структурах, где добровольцы сами себе выбирают командира, доверяя ему свои жизни.

Новые добровольцы
По тропинке проторенной "волками" в Боснию потянулись новые "дикие гуси". С января 1993 г. в Вишеграде параллельно с РДО-2 действовал казачий отряд — так называемая Первая казачья сотня численностью более 30 человек, имевшая на вооружении даже боевую разведывательно-дозорную машину. Казаки действовали, как и РДО-2, в качестве ударного отряда пехоты.
В то же время в Скелани, небольшом поселке при ГЭС ниже Вишеграда по течению Дрины, появилась еще одна русская группа под командой старшего лейтенанта артиллериста Александра Александрова, волонтера со стажем. Ранее он воевал в Приднестровье и Карабахе. Даже среди добровольцев "старлей" отличался своей безумной храбростью. Так, в январе 1993 г. он получил ранение в грудь, когда вдвоем с казаком в ходе боя отбил у мусульман танк. 21 мая 1993 г. Александров погиб во время рейда, подорвавшись на мине-растяжке.
В Вишеграде отношения казаков и "волков" не сложились, их совместные операции успеха не имели. Казачий командир Загребов как профессиональный военный и командир более крупного отряда, претендовал на командование всеми добровольцами. «Царских волков» такая ситуация не устраивала. Взаимная неприязнь едва не переросла в вооруженное столкновение, после того, как кто-то из «волков» ранил Загребова. Кульминацией стала безуспешная попытка разоружить РДО-2 силами сербской Рудовской бригады. Но здравый смысл в конце концов все же восторжествовал, и поссорившиеся добровольцы заключили соглашение, согласно которому "волки" передислоцировались в Прибой, город в северо-восточной Боснии. Ас был страшно разочарован возникшим инцидентом, сложил с себя командование и остался в Вишеграде в качестве частного лица.
В начале весны 1993 г. Мухарев вновь возглавил Вишеградский сводный сербо-русский отряд, куда вошли казаки и вновь прибывшие из России добровольцы. Они провели ряд удачных наступательных операций, значительно укрепив общее положение сербов в этом районе. 30 марта Ас уехал, сопровождая в Россию тяжелораненого бойца.
А 12 апреля этому отряду довелось участвовать в самом тяжелом бою выпавшим на долю добровольцев — за гору Заглавак. Десять русских и несколько сербов, защищая эту важную в стратегическом плане высоту, выдержали множество мусульманских атак. В этот день погода испортилась, началась самая настоящая метель. Под ее прикрытием, мусульмане стянули к подножию горы свои лучшие части укомплектованные иностранными "борцами за веру". В пелене снежной бури озверевшие от крови и близости победы моджахеды волна за волною накатывались на позиции добровольцев. В перерывах между атаками, неприятель буквально засыпали неприступную высоту минами. Российский флаг, поднятый над Заглавком, действовал на противника как красная тряпка на быка.
Бой длился четыре часа. Добровольцы понесли тяжелые потери: трое бойцов было убито, трое — получили тяжелые ранения. Мусульмане потеряли более 70 солдат и офицеров. По меркам боснийской войны это были колоссальные потери. Высота была разблокирована подошедшими казаками, и оборонявшиеся русские получили возможность отойти. После этого Заглавак на какое-то время был занят мусульманами, но схватка обескровила их отборные отряды: на этом участке фронта надолго воцарилось затишье...
Всего в Вишеграде сейчас девять могил русских добровольцев, одна из улиц города названа в честь казаков — улица Казачка.

В Прибое
В течение февраля и марта 1993 г. в Прибое «Царские волки» действовали в ряде тактических наступательных операций против Тузлинской группировки мусульман. В этот период отряд возглавил кадровый офицер-«афганец» Эдуард (фамилия неизвестна), кавалер ордена "Красной звезды" и медали "За отвагу". Под его руководством "волки" сражались весьма успешно, практически без потерь.
Исключением стал бой 10 марта за село Преловина, в котором погиб москвич Дмитрий Чекалин. В прошлом альпинист-спасатель, участник Приднестровских событий, он отличался запредельной отвагой. Некоторые из его товарищей даже утверждали, что он искал смерти в бою. Как бы то ни было, но Дмитрий всегда оказывался на самом опасном участке, вызывая огонь на себя. В тот день он бросился вперед, чтобы зайти в тыл неприятеля и отсечь ему пути к отступлению. После боя товарищи нашли его иссеченное осколками тело, в автомате был пустой магазин, а на пальце — кольцо от гранаты. Что случилось, останется неизвестным. Скорее всего, Дмитрий, не успев сменить магазин в автомате, подорвал себя гранатой, избегая плена.
В мае "Царские волки" перебрались в Подграб, где отряд вошел в состав гарнизона Прачи. Тогда же произошла смена руководства: В мае Эдуарда сменил другой «афганец» — капитан десантник Михаил Трофимов, имевший две "Красные Звезды". Только что приехавший в Боснию и сразу избранный командиром, Михаил погиб 7 июня 1993 г., в первом же своем бою. Попытка взять языка закончилась неудачей. Вошедший в якобы мирный дом командир оказался в ловушке: босниец-боевик кинул гранату в комнату, где кроме Трофимова, были две женщины-мусульманки, которых офицер закрыл своим телом. В ходе боя еще один доброволец пропал без вести, как выяснилось позже — был захвачен мусульманами и замучен.
В августе 1993 г., во время очередного перемирия, РДО-2 прекратил свое существование. Монархическое черно-желто-белое знамя отряда "волки" сдали на хранение в Храм Святой Троицы в Белграде (в котором захоронен барон Врангель). Тогда же, летом 1993 г., в храме была установлена мраморная доска с именами десяти русских, погибших за Сербию. Правда, реально, к этому моменту, погибших было уже больше...

На той войне «Царские волки» были, пожалуй, самым удачливым русским добровольческим отрядом — за восемь месяцев боев они провели множество боевых операций, уничтожив несколько десятков бойцов противника и потеряв при этом четырех человек убитыми. Сербы пытались продолжить традицию отряда, создав свое подразделение спецназа "Белые волки", в составе которого также сражались русские добровольцы.

Именно в РДО-2 сложились своеобразные "правила игры", ставшие в дальнейшем стержнем для всех русских добровольцев в Боснии. Они включали и неписаный кодекс чести, не допускавший, например, убийства пленных или женщин. Было принято обязательно выносить с поля боя раненых, мстить за павших. Группы добровольцев не превышали 7-15 человек. Более крупные отряды вскоре неизбежно раскалывались, бойцы группировались вокруг новых лидеров. Причем военный опыт и образование не являлись определяющими факторами при выборе командира. Гораздо большее значение имели их организаторские качества, умение увлечь за собой людей, словом, наличие "харизмы" вождя. Примером является Ас, который сумел удачно организовать взаимодействие русских добровольцев с сербскими формированиями и силой своего авторитета, решать внутренние проблемы. Ему подчинялись даже старшие офицеры Советской Армии.
С роспуском "Царских волков" закончился период массового участия русских в той войне. С осени 1993 г. боевые действия в Боснии перешли в вялотекущую фазу. В дальнейшем количество русских в Республике Сербской значительно уменьшилось. Однако они — те кто остался и вновь прибывавшие — в разных подразделениях провоевали там до конца войны, до осени 1995 г.

В марте 1999 года авиация НАТО начала бомбардировку Югославии, выступив на стороне албанских сепаратистов в Косовской войне. «Ридус» побеседовал о тех событиях с русским добровольцем, который приехал на помощь сербам и стал свидетелем развернувшейся трагедии.
Русские добровольцы появились на Балканах еще в 1991 году, когда началась кровопролитная война между сербами, хорватами и боснийскими мусульманами (бошняками). Единый некогда народ, разделенный верой и менталитетом, развязал бойню на осколках Югославии, отвоевывая каждый для себя независимость и жизненное пространство. Запад в этом конфликте поддержал хорватов и бошняков, а сербы остались без поддержки России, которая в это время переживала тяжелейший период в своей новейшей истории.
Тогда и устремились на помощь сербам добровольцы из России и Украины. Одним из них стал Александр Кравченко, который в 20 лет в 1992 году прилетел в Белград, чтобы оттуда отправится на войну в Боснии на стороне Войска Республики Сербской. Он сражался бок о бок с сербами в составе Второго и Третьего Русских добровольческих отрядов.
В 1993 году на высоте Заглавк Александр был тяжело ранен в голову и в ногу, и после окончания войны остался жить в Республике Сербской (федерация в составе Боснии и Герцеговины), поселившись в городе Пале, в 10 километрах от боснийской столицы Сараева.Когда 24 марта 1999 года начались бомбежки Белграда, Приштины, Подгорицы, Краугеваца, Нови Сада, Панчево и других сербских городов, Александр вновь поехал на помощь сербам. Эти несколько месяцев изменили его жизнь и, когда война была проиграна, а Югославия уничтожена, он вернулся в Россию.
Мы встретились с Александром у строящегося Собора Московских Святых в Бибиреве, где расположено одно из отделений Ассоциации военно-патриотических клубов «Стяг». Наша беседа проходила в затерявшейся в полуподвальных помещениях храма комнате, где стоят флагштоки с российскими знаменами, а на стенах висят портреты героев белогвардейского движения. Как выяснилось, все это тоже следствие событий пятнадцатилетней давности. Но обо всем по порядку.
В 1992 году Александр только что закончил срочную службу в рядах Советской Армии и вернулся в свой родной Казахстан, где стал участвовать в работе по возрождению Сибирского казачьего войска. Во время командировки в Санкт-Петербург он познакомился с людьми, которые были уполномочены от имени правительства Республики Сербской набирать добровольцев, и через два месяца уже был в Белграде.
«Решение пришло практически сразу. Руководство России в то время, по сути, предало сербов, и мне хотелось личным примером показать, что русский народ, как я мог это сформулировать для себя в 20 лет, был и остается братом сербскому. Кроме того, будучи казаком, я был склонен к военной организации, и первое для казака – воинская служба», - говорит Александр.
На первом этапе добровольцев искали в среде казачьих и патриотических организаций, поэтому взгляды у них были во многом схожи. Это были советские люди, вчерашние комсомольцы, которые недавно познакомились с идеями монархизма, православного патриотизма и национализма, и находились на одной политической волне.
Так, Второй Русский добровольческий отряд (РДО-2) «Царские волки» использовал в качестве боевого знамени имперский флаг. По словам Александра, сделано это было не «в пику» бело-сине-красному флагу, и оба русских флага воспринимались большинством добровольцев одинаково положительно.
«Название "Царские волки" среди добровольцев не прижилось и осталось только в газетных статьях и книгах. Мы себя так не называли. Как-то это было… пафосно что ли. Да и смешно это было в тех условиях. Название должно быть выстрадано, как например, корниловцы, дроздовцы – это определенный путь, определенный лидер. Зато прижился черный берет, который носили участники РДО-2», - говорит Александр.
Также среди добровольцев в Боснии было много людей из Украины, в том числе радикально настроенных националистов, многие из которых носили шевроны с трезубцем. Но большинство из них по своим воззрениям были русскими монархистами или советскими патриотами.
Были и интересные случаи. Один из украинских добровольцев, имя которого Александр называть не стал, поехал на Балканы, чтобы воевать на стороне хорватов, поскольку они ему казались ближе по духу. Но хорваты его не приняли, потому что у него не оказалось ста марок для прохода через границу, и он поехал к сербам.
«На противоположной стороне у хорватов и боснийских мусульман, насколько мне известно, русских и украинских добровольческих формирований не было – только отдельные специалисты. Хорватам просто не приходило в голову искать поддержки в России и на Украине, и мне это вполне понятно. Ведь и перед нами не стоял выбор, за кого идти воевать», - поясняет Александр.
Добровольческие отряды входили в состав Войска Республики Сербской и получали довольствие и вооружение на общих основаниях. Денег заработать, воюя за сербов, было невозможно – в лучшие периоды 1994 года им платили по 50 немецких марок (для сравнения билет из Москвы до Белграда стоил 100-150 марок). По другую сторону баррикад, дела обстояли лучше, что привлекало наемников из Европы.
Всего в Боснийской войне на стороне сербов приняли участие несколько сотен русских добровольцев, более сорока из них сложили на Балканах свои головы. По окончании войны Александр Кравченко был награжден золотой медалью «За храбрость», которую получил из рук президента Республики Сербской Радована Караджича и которую и сейчас носит на военной рубашке.
Между тем в Союзной Республике Югославии было не спокойно, и с 1996 года в Косово и Метохии (именно так звучит полное название региона, из которого албанцы вторую часть убрали) шла партизанская война. Обострение конфликта, который, по сути, представлял собой контртеррористическую операцию, произошло в 1998 году. И в Косово устремились первые русские добровольцы. Когда 24 марта 1999 года на стороне албанских террористов выступили силы НАТО, в край хлынул поток людей, в том числе участников Боснийской войны, желающих поддержать сербов. Уже к началу апреля граница была перекрыта, но за эти несколько дней в Косово и Мтеохию успели приехать около 200 бойцов, больше половины из которых были родом из Украины.
Некоторые из тех, кто прошел Боснийскую войну, пробирались в край и после закрытия границы, но их были единицы. Однако в этот раз сербы добровольцев принимать и брать на довольствие не стали. В итоге они не были организованы в отряды и были распылены по всему Косово – от границ с Албанией до внутренних районов. Многие также вошли в состав элитных сербских подразделений, к примеру, «Тигров» Аркана. «Тигры» усиленно тренировались для отражения агрессии со стороны американцев и НАТО, но в бой в этот раз так и не вступили.
Александр Кравченко 24 марта был в Боснии и видел, как авиация Североатлантического Альянса шла на Белград. Он говорит, что до последнего не верил, что будут бомбить – считал, что американцы ограничатся актом устрашения. О том, что сербская столица подверглась бомбежке, он узнал от своего боевого товарища, который позвонил ему из Болгарии. Через четыре-пять дней Александр с группой других добровольцев оказался в Белграде, откуда через Крагуевац направился в Приштину, чтобы вступить в добровольческий отряд, но этого сделать не удалось из-за позиции сербских военных.
Неизгладимое впечатление на него произвел ночной Белград под бомбежкой: гул вражеских самолетов в ночном небе, трассера мелкокалебирных зениток и взрывы бомб.
«События 1999 года, несмотря на то, что я до этого воевал, стали для меня определяющими в жизни, - говорит Александр. – Я осознал, что против нас ведется война, единственная цель которой наше уничтожение – сербов, русских, православных – как угодно. До 1999-ого года я был, не то чтобы либералом, но считал Америку не такой уж плохой страной, а Запад – хорошим примером для подражания по организации общества. Но тогда я понял, что кто-то нас так люто ненавидит, что готов добиваться своей цели любыми средствами. Это не просто конфликт мировоззрений, это война против жизни».
Военная операция НАТО «Союзная сила», проведенная вопреки международному праву без мандата ООН, продлилась без малого три месяца. За это время жертвами конфликта стали 1700 гражданских лиц, том числе 400 детей, еще около 10 тысяч людей получили серьезные ранения. Инфраструктура Союзной Республики Югославии была практически полностью уничтожена, без воды остались около миллиона человек, 500 тысяч потеряли работу, тысячи семей лишились крова. По сербскому краю Косово и Метохия прокатилась волна этнических чисток сербов, черногорцев, цыган и турок. Сотни тысяч человек вынуждены были бежать из региона. Албанский террор в крае с молчаливого согласия НАТО продолжился и после окончания Косовской войны.
Впервые в истории бомбежке подверглись химические объекты, что привело к загрязнению крупных рек, в том числе Дуная, озер и даже Адриатического моря. От радиации пострадали районы, в которых войска НАТО применили снаряды с обедненным ураном. Древнейшие христианские храмы и монастыри, внесенные ЮНЕСКО в список всемирного наследия человечества, были уничтожены. Все это на Западе назвали «гуманитарной интервенцией».
К 10 июня война была закончена, и Косово перешло под управление международного контингента KFOR. В этом конфликте погибли, по меньшей мере, трое русских добровольцев.
Вскоре албанцы при поддержке Аль-Каиды решили провернуть подобный косовскому вариант на территории Македонии, и в 2001 году уже в этой стране начались межэтнические столкновения с албанцами. Сюда тоже потянулись русские добровольцы, в основном те, кто прошел Боснию и Косово, сформировав боевой отряд. Конфликт закончился Охридским соглашением между правительством Македонии и албанскими политическими силами, подписанный под давлением мирового сообщества. Но мир на севере Македонии установился довольно шаткий.
Александр Кравченко в 2000 году вернулся в Россию, поскольку после разгрома Югославии оставаться на Балканах было психологически тяжело. Но связи с сербами он не разорвал, а наоборот создал движение «Косовский фронт», которое занимается оказанием помощи косовским сербам, и портал Сербска.ру, посвященный Балканам.
А что же сербы? Как только ситуация в Крыму начала накаляться и было еще не ясно, начнется ли военный конфликт, и как поведет себя Россия, сербские добровольцы, в том числе четники, поехали на полуостров на помощь русским и украинцам. Некоторые из них обратились к Александру и другим русским добровольцам, которые в свою очередь также выдвинулись в Тавриду. И обращались люди не только из Сербии, но также из Македонии и Словении.
Александр сам несколько дней назад вернулся из Крыма, где виделся с сербами, которые вступили в силы самообороны Крыма. Они оказали неоценимую моральную поддержку местным жителям, и хорошо, что ни им, ни самим крымчанам не пришлось брать в руки оружие.
«Как и множество русских патриотов, казаков, которые приехали в Крым, и составили костяк местных сил самообороны, сербские добровольцы приняли решение сразу. Для сербов Россия и Украина примерно одно и тоже. Почему они выступили не на стороне Правого сектора? У сербов мироощущение близко к русскому, но их ощущение неправды, ощущение свой-чужой даже превосходит наше. Для них было сразу очевидно, что Евромайдан явление антирусское и русофобское, а там где русофобское, там и антисербское. Поэтому им было даже проще, чем нам, определить где кто. Тем более сами они уже через «евромайданы» в Сербии прошли, и они знают, чем это грозит Украине и всему русскому народу. У них не могло быть выбора, как его не могло быть и у нас в Боснии», - говорит Александр.
Впрочем, по словам Александра, и на Евромайдане была целая группа сербов, в том числе некоторые лидеры сербских прозападных организаций. Около 20 человек принимали непосредственное участие в столкновениях с «Беркутом» в качестве боевиков, но их Александр квалифицирует скорее как наемников, а не добровольцев. Грань межу этими понятиями тонкая, но для самих добровольцев она очевидна.
Война НАТО против Югославии закончилась пятнадцать лет назад, но борьба для Александра не закончилась.
«Я для себя решил, что всю оставшуюся жизнь, сколько хватит сил, будут активно противодействовать тому злу, воплощение которого я увидел 15 лет назад. Все, что я сегодня делаю, в том числе в рамках патриотических клубов, родом оттуда, из 1999 года. Мои действия направлены на укрепление духовного и физического здоровья нашего народа, и в первую очередь, молодежи», - резюмирует Александр.
Феномен добровольческого движения на Балканах органично вписался в традицию русского воинства. Эти люди не просто пришли на помощь братскому народу в тяжелую минуту, но и отстояли честь своей страны и своего народа, продемонстрировав всему миру, что русские своих на войне не бросают.