Стендаль и его романы. Жизнь и творческий путь фредерика стендаля, биография

Стендаль
фр. Stendhal
250px Содермарк . Портрет Стендаля ()
Имя при рождении:	Мари-Анри Бейль
Псевдонимы:	Стендаль
Полное имя
Дата рождения:
Дата смерти:	Ошибка Lua в Модуль:Infocards на строке 164: attempt to perform arithmetic on local "unixDateOfDeath" (a nil value).
Место смерти:
Гражданство (подданство):	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Род деятельности:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Годы творчества:	с Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). по Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Направление:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Жанр:
Язык произведений:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Дебют:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Премии:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Награды:
Подпись:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
[[Ошибка Lua в Модуль:Wikidata/Interproject на строке 17: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |Произведения]] в Викитеке
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).

Ошибка Lua в Модуль:CategoryForProfession на строке 52: attempt to index field "wikibase" (a nil value).

Биография

Ранние годы

Анри Бейль (псевдоним Стендаль) родился 23 января г. в Гренобле в семье адвоката Шерюбена Бейля. Генриетта Бейль, мать писателя, умерла, когда мальчику исполнилось семь лет. Поэтому его воспитанием занимались тётка Серафи и отец. С ними отношения у маленького Анри не сложились. Тепло и внимательно к мальчику относился лишь его дед Анри Ганьон. Позже в автобиографии «Жизнь Анри Брюлара» Стендаль вспоминал: «Я был всецело воспитан моим милым дедом, Анри Ганьоном. Этот редкостный человек в своё время совершил паломничество в Ферней, чтобы повидать Вольтера , и был им прекрасно принят…» Анри Ганьон был поклонником просветителей и познакомил Стендаля с творчеством Вольтера, Дидро и Гельвеция . С тех пор у Стендаля зарождается отвращение к клерикализму. Из-за того, что Анри в детстве столкнулся с иезуитом Райяном, который заставлял его читать Библию , он всю жизнь испытывал ужас и недоверие к священнослужителям.

Учась в гренобльской центральной школе, Анри следил за развитием революции , хотя вряд ли понимал её важность. Он проучился в школе всего три года, освоив, по его собственному признанию, только лишь латынь. Кроме того, он увлекался математикой, логикой, занимался философией, изучал историю искусств.

В 1802 году, постепенно разочаровавшись в Наполеоне, он подаёт в отставку и живёт на протяжении последующих трёх лет в Париже, занимаясь самообразованием, изучая философию, литературу и английский язык. Как следует из дневников того времени, будущий Стендаль мечтал о карьере драматурга, «нового Мольера ». Влюбившись в актрису Мелани Луазон, молодой человек последовал за ней в Марсель . В 1805 году он снова вернулся на службу в армию, но на этот раз в качестве интенданта. В должности офицера интендантской службы наполеоновской армии Анри побывал в Италии, Германии, Австрии. В походах он находил время для размышлений и писал заметки о живописи и музыке. Он исписывал своими заметками толстые тетради. Часть этих тетрадей погибла при переправе через Березину .

Выхлопотав себе продолжительный отпуск, Стендаль провёл в Париже плодотворные три года с 1836 по 1839. За это время были написаны «Записки туриста» (опубликованы в 1838) и последний роман «Пармская обитель » . (Стендаль если не придумал слово «туризм », то первым ввёл его в широкий оборот) . Внимание широкой читающей публики к фигуре Стендаля в 1840 году привлёк один из популярнейших французских романистов, Бальзак , в своём «». Незадолго до смерти дипломатическое ведомство предоставило писателю новый отпуск, позволивший ему в последний раз вернуться в Париж.

Последние годы писатель находился в очень тяжелом состоянии: болезнь прогрессировала. В своём дневнике он писал, что принимает для лечения препараты и иодид калия и что моментами он настолько слаб, что с трудом держит перо, и потому вынужден диктовать тексты. Препараты ртути известны многими побочными эффектами. Предположение, что Стендаль умер от сифилиса не имеет достаточных подтверждений. В XIX веке отсутствовала релевантная диагностика этого недуга (так, например, гонорея считалась начальным этапом заболевания, отсутствовали микробиолоигические, гистологические, цитологические и иные исследования) - с одной стороны. С другой - целый ряд деятелей европейской культуры считались умершими от сифилиса - Гейне , Бетховен , Тургенев и многие другие. Во второй половине XX века эта точка зрения была пересмотрена. Так, например, Генрих Гейне сейчас рассматривается как страдавший одним из редких неврологических недугов (точнее говоря, редкой формой одного из недугов).

23 марта 1842 года Стендаль, потеряв сознание, упал прямо на улице и через несколько часов скончался. Смерть, вероятнее всего, наступила от повторного инсульта . Двумя годами ранее он перенёс первый инсульт, сопровождавшийся выраженной неврологической симптоматикой, включая афазию.

В завещании писатель просил написать на могильной плите (исполнили на итальянском):

Арриго Бейль

Миланец

Писал. Любил. Жил.

Произведения

Художественная проза составляет малую толику написанного и опубликованного Бейлем. Чтобы заработать себе на хлеб, на заре своей литературной деятельности он в большой спешке «создавал жизнеописания, трактаты, воспоминания, мемуары, путевые очерки, статьи, даже своеобразные „путеводители“ и написал книг такого рода значительно больше, чем романов или новеллистических сборников» (Д. В. Затонский) .

Его путевые очерки «Rome, Naples et Florence» («Рим, Неаполь и Флоренция»; ; 3 изд. ) и «Promenades dans Rome» («Прогулки по Риму», 2 т. ) на протяжении всего XIX века пользовались успехом у путешествующих по Италии (хотя основные оценки с позиций сегодняшней науки представляются безнадёжно устаревшими). Стендалю принадлежат также «История живописи в Италии» (т. 1-2; ), «Записки туриста» (фр. «Mémoires d"un touriste» , т. 1-2, ), известный трактат «О любви» (опубликован в ).

Романы и повести

• Первый роман - «Арманс » (фр. «Armance» , т. 1-3, ) - о девушке из России, которая получает наследство репрессированного декабриста , успеха не имел.
• «Ванина Ванини » (фр. «Vanina Vanini» , ) - повесть о роковой любви аристократки и карбонария , экранизированная в 1961 г. Роберто Росселлини
• «Красное и чёрное » (фр. «Le Rouge et le Noir» ; 2 т., ; 6 ч., ; русский перевод А. Н. Плещеева в «Отечественных записках », ) - важнейшее произведения Стендаля, первый в европейской литературе роман карьеры ; получил высокую оценку крупных литераторов, включая Пушкина и Бальзака , но у широкой публики успеха поначалу не имел.
• В авантюрном романе «Пармская обитель » («La Chartreuse de Parme» ; 2 т. -) Стендаль даёт увлекательное описание придворных интриг при маленьком итальянском дворе; к этому сочинению восходит руританская традиция европейской литературы.

Незаконченные художественные произведения

• Роман «Красное и белое», или «Люсьен Левен » (фр. «Lucien Leuwen» , - , опубликован ).
• Посмертно опубликованы также автобиографические повести «Жизнь Анри Брюлара» (фр. «Vie de Henry Brulard» , , изд. ) и «Воспоминания эготиста» (фр. «Souvenirs d"égotisme» , , изд. ), неоконченный роман «Ламьель » (фр. «Lamiel» , - , изд. , полностью ) и «Чрезмерная благосклонность губительна» ( , изд. -).

Итальянские повести

Издания

• Полное собрание сочинений Бейля в 18 томах (Париж, -), как и два тома его переписки () издал Проспер Мериме .
• Собр. соч. под ред. А. А. Смирнова и Б. Г. Реизова, т. 1-15, Ленинград - Москва, 1933-1950.
• Собр. соч. в 15 тт. Общая ред. и вступ. ст. Б. Г. Реизова, т. 1-15, Москва, 1959.

Характеристика творчества

Своё эстетическое кредо Стендаль выразил в статьях «Расин и Шекспир» (1822, 1825) и «Вальтер Скотт и „Принцесса Клевская “» (1830). В первой из них он трактует романтизм не как конкретно-историческое явление, присущее началу XIX века, а как бунт новаторов любой эпохи против условностей предыдущего периода. Эталон романтизма для Стендаля - Шекспир , который «учит движению, изменчивости, непредсказуемой сложности мировосприятия» . Во второй статье он отказывается от вальтер-скоттовского тяготения к описанию «одежды героев, пейзажа, среди которого они находятся, черт их лица». По мнению писателя, куда продуктивнее в традиции мадам де Лафайет «описывать страсти и различные чувства, волнующие их души» .

Как и другие романтики, Стендаль жаждал сильных чувств, но не мог закрывать глаза на торжество мещанства, последовавшее за свержением Наполеона . На смену веку наполеоновских маршалов - фигур по-своему столь же ярких и цельных, как кондотьеры Возрождения, - пришли «утрата личности, усыхание характера, распад индивида» . Подобно тому, как другие французские писатели XIX века искали противоядие от пошлой обыденности в романтическом побеге на Восток, в Африку, реже на Корсику или в Испанию, Стендаль создал для себя идеализированный образ Италии как мира, сохранявшего, в его представлении, прямую историческую преемственность с дорогой его сердцу эпохой Возрождения .

Значение и влияние

В то время, когда Стендаль сформулировал свои эстетические взгляды, европейская проза находилась всецело под обаянием Вальтера Скотта . Передовые писатели предпочитали неспешное развёртывание повествования с обстоятельной экспозицией и пространными описаниями, призванными погрузить читателя в среду, где происходит действие. Подвижная, динамичная проза Стендаля опередила своё время. Он сам предсказывал, что его смогут оценить не ранее 1880 года . Андре Жид и Максим Горький характеризовали стендалевские романы как «письма в будущее».

И действительно, возрождение интереса к Стендалю пришлось на вторую половину XIX века. Поклонники Стендаля вывели из его произведений целую теорию счастья - т. н. бейлизм , который «предписывал не упускать ни одной возможности насладиться красотою мира, а также жить в ожидании неожиданного, находиться в постоянной готовности к божественной непредвиденности» . Гедонистический пафос творчества Стендаля унаследовал один из крупных французских писателей Андре Жид , а доскональный анализ психологических мотивировок и последовательная дегероизация военного опыта позволяют считать Стендаля непосредственным предшественником Льва Толстого .

Психологические воззрения Стендаля не потеряли своего значения до наших дней. Так его теория «кристаллизации любви» представлена в 1983 году в виде выдержек из его текста (книги) «О любви» в «Хрестоматии по психологии эмоций», вышедшей под редакцией Ю. Б. Гиппенрейтер .

Высказывания Стендаля

«Извинить бога можно только за то, что его не существует».

См. также

Напишите отзыв о статье "Стендаль"

Примечания

Ссылки

• Науменко В. Г. // Информационный гуманитарный портал «Знание. Понимание. Умение ». - 2012. - № 4 (июль - август) () .

Ошибка Lua в Модуль:External_links на строке 245: attempt to index field "wikibase" (a nil value).

Просмотр этого шаблона Произведения Стендаля Романы Итальянские хроники Прочее

Отрывок, характеризующий Стендаль

– Не хочу больше это смотреть... – шёпотом произнесла Стелла. – Вообще не хочу больше видеть ужас... Разве это по-людски? Ну, скажи мне!!! Разве правильно такое?! Мы же люди!!!
У Стеллы начиналась настоящая истерика, что было настолько неожиданным, что в первую секунду я совершенно растерялась, не находя, что сказать. Стелла была сильно возмущённой и даже чуточку злой, что, в данной ситуации, наверное, было совершенно приемлемо и объяснимо. Для других. Но это было настолько, опять же, на неё не похоже, что я только сейчас наконец-то поняла, насколько больно и глубоко всё это нескончаемое земное Зло ранило её доброе, ласковое сердечко, и насколько она, наверное, устала постоянно нести всю эту людскую грязь и жестокость на своих хрупких, ещё совсем детских, плечах.... Мне очень захотелось обнять этого милого, стойкого и такого грустного сейчас, человечка! Но я знала, что это ещё больше её расстроит. И поэтому, стараясь держаться спокойно, чтобы не затронуть ещё глубже её и так уже слишком «растрёпанных» чувств, постаралась, как могла, её успокоить.
– Но ведь есть и хорошее, не только плохое!.. Ты только посмотри вокруг – а твоя бабушка?.. А Светило?.. Вон Мария вообще жила лишь для других! И сколько таких!.. Их ведь очень и очень много! Ты просто очень устала и очень печальна, потому что мы потеряли хороших друзей. Вот и кажется всё в «чёрных красках»... А завтра будет новый день, и ты опять станешь собой, обещаю тебе! А ещё, если хочешь, мы не будем больше ходить на этот «этаж»? Хочешь?..
– Разве же причина в «этаже»?.. – горько спросила Стелла. – От этого ведь ничего не изменится, будем мы сюда ходить или нет... Это просто земная жизнь. Она злая... Я не хочу больше здесь быть...
Я очень испугалась, не думает ли Стелла меня покинуть и вообще уйти навсегда?! Но это было так на неё не похоже!.. Во всяком случае, это была совсем не та Стелла, которую я так хорошо знала... И мне очень хотелось верить, что её буйная любовь к жизни и светлый радостный характер «сотрут в порошок» всю сегодняшнюю горечь и озлобление, и очень скоро она опять станет той же самой солнечной Стеллой, которой ещё так недавно была...
Поэтому, чуточку сама себя успокоив, я решила не делать сейчас никаких «далеко идущих» выводов, и подождать до завтра, прежде чем предпринимать какие-то более серьёзные шаги.
– А посмотри, – к моему величайшему облегчению, вдруг очень заинтересованно произнесла Стелла, – тебе не кажется, что это не Земная сущность? Та, которая напала... Она слишком не похожа на обычных «плохих земных», что мы видели на этом «этаже». Может потому она и использовала тех двоих, земных чудищ, что сама не могла попасть на земной «этаж»?
Как мне уже показалось ранее, «главное» чудище и правда не было похожим на остальных, которых нам приходилось здесь видеть во время наших каждодневных «походов» на нижний «этаж». И почему было бы не представить, что оно пришло откуда-то издалека?.. Ведь если приходили хорошие, как Вэя, почему так же не могли придти и плохие?
– Наверное, ты права, – задумчиво произнесла я. – Оно и воевало не по земному. У него была какая-то другая, не земная сила.
– Девочки, милые, а когда мы куда-то пойдём? – вдруг послышался тоненький детский голосок.
Сконфуженная тем, что нас прервала, Майя, тем не менее, очень упорно смотрела прямо на нас своими большими кукольными глазами, и мне вдруг стало очень стыдно, что увлечённые своими проблемами, мы совершенно забыли, что с нами здесь находятся эти, насмерть уставшие, ждущие чей-нибудь помощи, до предела запуганные малыши...
– Ой, простите, мои хорошие, ну, конечно же, пойдём! – как можно радостнее воскликнула я и, уже обращаясь к Стелле, спросила: – Что будем делать? Попробуем пройти повыше?
Сделав защиту малышам, мы с любопытством ждали, что же предпримет наш «новоиспечённый» друг. А он, внимательно за нами наблюдая, очень легко сделал себе точно такую же защиту и теперь спокойно ждал, что же будет дальше. Мы со Стеллой довольно друг другу улыбнулись, понимая, что оказались в отношении него абсолютно правы, и что его место уж точно было не нижний Астрал... И, кто знал, может оно было даже выше, чем думали мы.
Как обычно, всё вокруг заискрилось и засверкало, и через несколько секунд мы оказались «втянутыми» на хорошо знакомый, гостеприимный и спокойный верхний «этаж». Было очень приятно вновь свободно вздохнуть, не боясь, что какая-то мерзость вдруг выскочит из-за угла и, шарахнув по голове, попытается нами «полакомиться». Мир опять был приветливым и светлым, но пока ещё грустным, так как мы понимали, что не так-то просто будет изгнать из сердца ту глубокую боль и печаль, что оставили, уходя, наши друзья... Они жили теперь только лишь в нашей памяти и в наших сердцах... Не имея возможности жить больше нигде. И я наивно дала себе слово, что буду помнить их всегда, тогда ещё не понимая, что память, какой бы прекрасной она не являлась, заполнится позже событиями проходящих лет, и уже не каждое лицо выплывет так же ярко, как мы помнили его сейчас, и понемногу, каждый, даже очень важный нам человек, начнёт исчезать в плотном тумане времени, иногда вообще не возвращаясь назад... Но тогда мне казалось, что это теперь уже навсегда, и что эта дикая боль не покинет меня навечно...
– Я что-то придумала! – уже по-старому радостно прошептала Стелла. – Мы можем сделать его счастливым!.. Надо только кое-кого здесь поискать!..
– Ты имеешь в виду его жену, что ли? У меня, признаться, тоже была такая мысль. А ты думаешь, это не рано?.. Может, дадим ему сперва здесь хотя бы освоиться?
– А ты бы не хотела на его месте увидеть их живыми?! – тут же возмутилась Стелла.
– Ты, как всегда, права, – улыбнулась подружке я.
Мы медленно «плыли» по серебристой дорожке, стараясь не тревожить чужую печаль и дать каждому насладиться покоем после всего пережитого в этот кошмарный день. Детишки потихонечку оживали, восторженно наблюдая проплывавшие мимо них дивные пейзажи. И только Арно явно был от нас всех очень далеко, блуждая в своей, возможно, очень счастливой памяти, вызвавшей на его утончённом, и таком красивом лице, удивительно тёплую и нежную улыбку...
– Вот видишь, он их наверняка очень сильно любил! А ты говоришь – рано!.. Ну, давай поищем! – никак не желала успокоиться Стелла.
– Ладно, пусть будет по твоему, – легко согласилась я, так как теперь уже и мне это казалось правильным.
– Скажите, Арно, а как выглядела ваша жена? – осторожно начала я. – Если вам не слишком больно об этом говорить, конечно же.
Он очень удивлённо взглянул мне в глаза, как бы спрашивая, откуда вообще мне известно, что у него была жена?..
– Так уж получилось, что мы увидели, но только самый конец... Это было так страшно! – тут же добавила Стелла.
Я испугалась, что переход из его дивных грёз в страшную реальность получился слишком жестоким, но «слово не птичка, вылетело – не поймаешь», менять что-то было поздно, и нам оставалось только ждать, захочет ли он отвечать. К моему большому удивлению, его лицо ещё больше осветилось счастьем, и он очень ласково ответил:
– О, она была настоящим ангелом!.. У неё были такие дивные светлые волосы!.. И глаза... Голубые и чистые, как роса... О, как жаль, что вы её не увидели, мою милую Мишель!..
– А у вас была ещё дочь? – осторожно спросила Стелла.
– Дочь? – удивлённо спросил Арно и, поняв, что мы видели, тут же добавил. – О, нет! Это была её сестра. Ей было всего шестнадцать лет...
В его глазах вдруг промелькнула такая пугающая, такая жуткая боль, что только сейчас я вдруг поняла, как сильно страдал этот несчастный человек!.. Возможно, не в силах перенести такую зверскую боль, он сознательно отгородил себя стеной их былого счастья, стараясь помнить только светлое прошлое и «стереть» из своей памяти весь ужас того последнего страшного дня, насколько позволяла ему это сделать его раненая и ослабевшая душа...
Мы попробовали найти Мишель – почему-то не получалось... Стелла удивлённо на меня уставилась и тихо спросила:
– А почему я не могу её найти, разве она и здесь погибла?..
Мне показалось, что нам что-то просто мешало отыскать её в этом «этаже» и я предложила Стелле посмотреть «повыше». Мы проскользнули мысленно на Ментал... и сразу её увидели... Она и вправду была удивительно красивой – светлой и чистой, как ручеёк. А по её плечам золотым плащом рассыпались длиннющие золотые волосы... Я никогда не видела таких длинных и таких красивых волос! Девушка была глубоко задумчивой и грустной, как и многие на «этажах», потерявшие свою любовь, своих родных, или просто потому, что были одни...
– Здравствуй, Мишель! – не теряя времени, тут же произнесла Стелла. – А мы тебе подарок приготовили!
Женщина удивлённо улыбнулась и ласково спросила:
– Кто вы, девочки?
Но ничего ей не ответив, Стелла мысленно позвала Арно...
Мне не суметь рассказать того, что принесла им эта встреча... Да и не нужно это. Такое счастье нельзя облачить в слова – они померкнут... Просто не было, наверное, в тот момент счастливее людей на всём свете, да и на всех «этажах»!.. И мы искренне радовались вместе с ними, не забывая тех, кому они были обязаны своим счастьем... Думаю, и малышка Мария, и наш добрый Светило, были бы очень счастливы, видя их сейчас, и зная, что не напрасно отдали за них свою жизнь...
Стелла вдруг всполошилась и куда-то исчезла. Пошла за ней и я, так как здесь нам делать больше было нечего...
– И куда же вы все исчезли? – удивлённо, но очень спокойно, встретила нас вопросом Майя. – Мы уже думали, вы нас оставили насовсем. А где же наш новый друг?.. Неужели и он исчез?.. Мы думали, он возьмёт нас с собой...
Появилась проблема... Куда было теперь девать этих несчастных малышей – я не имела ни малейшего понятия. Стелла взглянула на меня, думая о том же самом, и отчаянно пытаясь найти какой-то выход.
– Придумала! – уже совсем как «прежняя» Стелла, она радостно хлопнула в ладошки. – Мы им сделаем радостный мир, в котором они будут существовать. А там, гляди, и встретят кого-то... Или кто-то хороший их заберёт.
– А тебе не кажется, что мы должны их с кем-то здесь познакомить? – пытаясь «понадёжнее» пристроить одиноких малышей, спросила я.
– Нет, не кажется, – очень серьёзно ответила подружка. – Подумай сама, ведь не все умершие малыши получают такое... И не обо всех здесь, наверное, успевают позаботиться. Поэтому будет честно по отношению к остальным, если мы просто создадим им здесь очень красивый дом, пока они кого-то найдут. Ведь они втроём, им легче. А другие – одни... Я тоже была одна, я помню...
И вдруг, видимо вспомнив то страшное время, она стала растерянной и печальной... и какой-то незащищённой. Желая тут же вернуть её обратно, я мысленно обрушила на неё водопад невероятных фантастических цветов...
– Ой! – засмеялась колокольчиком Стелла. – Ну, что ты!.. Перестань!
– А ты перестань грустить! – не сдавалась я. – Нам вон, сколько ещё всего надо сделать, а ты раскисла. А ну пошли детей устраивать!..
И тут, совершенно неожиданно, снова появился Арно. Мы удивлённо на него уставились... боясь спросить. Я даже успела подумать – уж не случилось ли опять чего-то страшного?.. Но выглядел он «запредельно» счастливым, поэтому я тут же отбросила глупую мысль.
– А что ты здесь делаешь?!.. – искренне удивилась Стелла.
– Разве вы забыли – я ведь детишек должен забрать, я обещал им.
– А где же Мишель? Вы что же – не вместе?
– Ну почему не вместе? Вместе, конечно же! Просто я обещал... Да и детей она всегда любила. Вот мы и решили побыть все вместе, пока их не заберёт новая жизнь.
– Так это же чудесно! – обрадовалась Стелла. И тут же перескочила на другое. – Ты очень счастлив, правда же? Ну, скажи, ты счастлив? Она у тебя такая красивая!!!..
Арно долго и внимательно смотрел нам в глаза, как бы желая, но никак не решаясь что-то сказать. Потом, наконец, решился...
– Я не могу принять у вас это счастье... Оно не моё... Это неправильно... Я пока его не достоин.
– Как это не можешь?!.. – буквально взвилась Стелла. – Как это не можешь – ещё как можешь!.. Только попробуй отказаться!!! Ты только посмотри, какая она красавица! А говоришь – не можешь...
Арно грустно улыбался, глядя на бушующую Стеллу. Потом ласково обнял её и тихо, тихо произнёс:
– Вы ведь несказанное счастье мне принесли, а я вам такую страшную боль... Простите меня милые, если когда-нибудь сможете. Простите...
Стелла ему светло и ласково улыбнулась, будто желая показать, что она прекрасно всё понимает, и, что прощает ему всё, и, что это была совсем не его вина. Арно только грустно кивнул и, показав на тихо ждущих детишек, спросил:
– Могу ли я взять их с собой «наверх», как ты думаешь?
– К сожалению – нет, – грустно ответила Стелла. – Они не могут пойти туда, они остаются здесь.
– Тогда мы тоже останемся... – прозвучал ласковый голос. – Мы останемся с ними.
Мы удивлённо обернулись – это была Мишель. «Вот всё и решилось» – довольно подумала я. И опять кто-то чем-то добровольно пожертвовал, и снова побеждало простое человеческое добро... Я смотрела на Стеллу – малышка улыбалась. Снова было всё хорошо.
– Ну что, погуляешь со мной ещё немножко? – с надеждой спросила Стелла.
Мне уже давно надо было домой, но я знала, что ни за что её сейчас не оставлю и утвердительно кивнула головой...

Настроения гулять у меня, честно говоря, слишком большого не было, так как после всего случившегося, состояние было, скажем так, очень и очень «удовлетворительное... Но оставлять Стеллу одну я тоже никак не могла, поэтому, чтобы обоим было хорошо хотя бы «посерединушке», мы решили далеко не ходить, а просто чуточку расслабить свои, почти уже закипающие, мозги, и дать отдохнуть измордованным болью сердцам, наслаждаясь тишиной и покоем ментального этажа...
Мы медленно плыли в ласковой серебристой дымке, полностью расслабив свою издёрганную нервную систему, и погружаясь в потрясающий, ни с чем не сравнимый здешний покой... Как вдруг Стелла восторженно крикнула:
– Вот это да! Ты посмотри только, что же это там за красота такая!..
Я огляделась вокруг и сразу же поняла, о чём она говорила...
Это и правда было необычайно красиво!.. Будто кто-то, играясь, сотворил настоящее небесно-голубое «хрустальное» царство!.. Мы удивлённо рассматривали невероятно огромные, ажурные ледяные цветы, припорошенные светло-голубыми снежинками; и переплёты сверкающих ледяных деревьев, вспыхивающих синими бликами при малейшем движении «хрустальной» листвы и высотой достигавших с наш трёхэтажный дом... А среди всей этой невероятной красоты, окружённый вспышками настоящего «северного сияния», гордо возвышался захватывающий дух величавый ледяной дворец, весь блиставший переливами невиданных серебристо голубых оттенков...
Что это было?! Кому так нравился этот холодный цвет?..
Пока почему-то никто нигде не показывался, и никто не высказывал большого желания нас встречать... Это было чуточку странно, так как обычно хозяева всех этих дивных миров были очень гостеприимны и доброжелательны, за исключением лишь тех, которые только что появились на «этаже» (то есть – только что умерли) и ещё не были готовы к общению с остальными, или просто предпочитали переживать что-то сугубо личное и тяжёлое в одиночку.
– Как ты думаешь, кто живёт в этом странном мире?.. – почему-то шёпотом спросила Стелла.
– Хочешь – посмотрим? – неожиданно для себя, предложила я.
Я не поняла, куда девалась вся моя усталость, и почему это я вдруг совершенно забыла данное себе минуту назад обещание не вмешиваться ни в какие, даже самые невероятные происшествия до завтрашнего дня, или хотя бы уж, пока хоть чуточку не отдохну. Но, конечно же, это снова срабатывало моё ненасытное любопытство, которое я так и не научилась пока ещё усмирять, даже и тогда, когда в этом появлялась настоящая необходимость...
Поэтому, стараясь, насколько позволяло моё измученное сердце, «отключиться» и не думать о нашем неудавшемся, грустном и тяжёлом дне, я тут же с готовностью окунулась в «новое и неизведанное», предвкушая какое-нибудь необычное и захватывающее приключение...
Мы плавно «притормозили» прямо у самого входа в потрясающий «ледяной» мир, как вдруг из-за сверкавшего искрами голубого дерева появился человек... Это была очень необычная девушка – высокая и стройная, и очень красивая, она казалась бы совсем ещё молоденькой, почти что если бы не глаза... Они сияли спокойной, светлой печалью, и были глубокими, как колодец с чистейшей родниковой водой... И в этих дивных глазах таилась такая мудрость, коей нам со Стеллой пока ещё долго не дано было постичь... Ничуть не удивившись нашему появлению, незнакомка тепло улыбнулась и тихо спросила:
– Что вам, малые?
– Мы просто рядом проходили и захотели на вашу красоту посмотреть. Простите, если потревожили... – чуть сконфузившись, пробормотала я.
– Ну, что вы! Заходите внутрь, там наверняка будет интереснее... – махнув рукой в глубь, опять улыбнулась незнакомка.
Мы мигом проскользнули мимо неё внутрь «дворца», не в состоянии удержать рвущееся наружу любопытство, и уже заранее предвкушая наверняка что-то очень и очень «интересненькое».
Внутри оказалось настолько ошеломляюще, что мы со Стеллой буквально застыли в ступоре, открыв рты, как изголодавшиеся однодневные птенцы, не в состоянии произнести ни слова...
Никакого, что называется, «пола» во дворце не было... Всё, находящееся там, парило в искрящемся серебристом воздухе, создавая впечатление сверкающей бесконечности. Какие-то фантастические «сидения», похожие на скопившиеся кучками группы сверкающих плотных облачков, плавно покачиваясь, висели в воздухе, то, уплотняясь, то почти исчезая, как бы привлекая внимание и приглашая на них присесть... Серебристые «ледяные» цветы, блестя и переливаясь, украшали всё вокруг, поражая разнообразием форм и узорами тончайших, почти что ювелирных лепестков. А где-то очень высоко в «потолке», слепя небесно-голубым светом, висели невероятной красоты огромнейшие ледяные «сосульки», превращавшие эту сказочную «пещеру» в фантастический «ледяной мир», которому, казалось, не было конца...
– Пойдёмте, гостьи мои, дедушка будет несказанно рад вам! – плавно скользя мимо нас, тепло произнесла девушка.
И тут я, наконец, поняла, почему она казалась нам необычной – по мере того, как незнакомка передвигалась, за ней всё время тянулся сверкающий «хвост» какой-то особенной голубой материи, который блистал и вился смерчами вокруг её хрупкой фигурки, рассыпаясь за ней серебристой пыльцой...
Не успели мы этому удивиться, как тут же увидели очень высокого, седого старца, гордо восседавшего на странном, очень красивом кресле, как бы подчёркивая этим свою значимость для непонимающих. Он совершенно спокойно наблюдал за нашим приближением, ничуть не удивляясь и не выражая пока что никаких эмоций, кроме тёплой, дружеской улыбки.

В семье адвоката Шерюбена Бейля. Генриетта Бейль, мать писателя, умерла, когда мальчику исполнилось семь лет. Поэтому его воспитанием занимались тётка Серафи и отец. С ними отношения у маленького Анри не сложились. Тепло и внимательно к мальчику относился лишь его дед Анри Ганьон. Позже в автобиографии «Жизнь Анри Брюлара» Стендаль вспоминал: «Я был всецело воспитан моим милым дедом, Анри Ганьоном. Этот редкостный человек в своё время совершил паломничество в Ферней, чтобы повидать Вольтера , и был им прекрасно принят…» Анри Ганьон был поклонником просветителей и познакомил Стендаля с творчеством Вольтера, Дидро и Гельвеция . С тех пор у Стендаля зарождается отвращение к клерикализму. Из-за того, что Анри в детстве столкнулся с иезуитом Райяном, который заставлял его читать Библию , он всю жизнь испытывал ужас и недоверие к священнослужителям.

Учась в гренобльской центральной школе, Анри следил за развитием революции , хотя вряд ли понимал её важность. Он проучился в школе всего три года, освоив, по его собственному признанию, только лишь латынь. Кроме того, он увлекался математикой, логикой, занимался философией, изучал историю искусств.

В 1802 году, постепенно разочаровавшись в Наполеоне, он подаёт в отставку и живёт на протяжении последующих трёх лет в Париже, занимаясь самообразованием, изучая философию, литературу и английский язык. Как следует из дневников того времени, будущий Стендаль мечтал о карьере драматурга, «нового Мольера ». Влюбившись в актрису Мелани Луазон, молодой человек последовал за ней в Марсель . В 1805 году он снова вернулся на службу в армию, но на этот раз в качестве интенданта. В должности офицера интендантской службы наполеоновской армии Анри побывал в Италии, Германии, Австрии. В походах он находил время для размышлений и писал заметки о живописи и музыке. Он исписывал своими заметками толстые тетради. Часть этих тетрадей погибла при переправе через Березину .

Выхлопотав себе продолжительный отпуск, Стендаль провёл в Париже плодотворные три года с 1836 по 1839. За это время были написаны «Записки туриста» (опубликованы в 1838) и последний роман «Пармская обитель » . (Стендаль если не придумал слово «туризм », то первым ввёл его в широкий оборот) . Внимание широкой читающей публики к фигуре Стендаля в 1840 году привлёк один из популярнейших французских романистов, Бальзак , в своём «». Незадолго до смерти дипломатическое ведомство предоставило писателю новый отпуск, позволивший ему в последний раз вернуться в Париж.

Последние годы писатель находился в очень тяжелом состоянии: болезнь прогрессировала. В своём дневнике он писал, что принимает для лечения препараты и иодид калия и что моментами он настолько слаб, что с трудом держит перо, и потому вынужден диктовать тексты. Препараты ртути известны многими побочными эффектами. Предположение, что Стендаль умер от сифилиса не имеет достаточных подтверждений. В XIX веке отсутствовала релевантная диагностика этого недуга (так, например, гонорея считалась начальным этапом заболевания, отсутствовали микробиолоигические, гистологические, цитологические и иные исследования) - с одной стороны. С другой - целый ряд деятелей европейской культуры считались умершими от сифилиса - Гейне , Бетховен , Тургенев и многие другие. Во второй половине XX века эта точка зрения была пересмотрена. Так, например, Генрих Гейне сейчас рассматривается как страдавший одним из редких неврологических недугов (точнее говоря, редкой формой одного из недугов).

23 марта 1842 года Стендаль, потеряв сознание, упал прямо на улице и через несколько часов скончался. Смерть, вероятнее всего, наступила от повторного инсульта . Двумя годами ранее он перенёс первый инсульт, сопровождавшийся выраженной неврологической симптоматикой, включая афазию.

В завещании писатель просил написать на могильной плите (исполнили на итальянском):

Арриго Бейль

Миланец

Писал. Любил. Жил.

Произведения

Художественная проза составляет малую толику написанного и опубликованного Бейлем. Чтобы заработать себе на хлеб, на заре своей литературной деятельности он в большой спешке «создавал жизнеописания, трактаты, воспоминания, мемуары, путевые очерки, статьи, даже своеобразные „путеводители“ и написал книг такого рода значительно больше, чем романов или новеллистических сборников» (Д. В. Затонский) .

Его путевые очерки «Rome, Naples et Florence» («Рим, Неаполь и Флоренция»; ; 3 изд. ) и «Promenades dans Rome» («Прогулки по Риму», 2 т. ) на протяжении всего XIX века пользовались успехом у путешествующих по Италии (хотя основные оценки с позиций сегодняшней науки представляются безнадёжно устаревшими). Стендалю принадлежат также «История живописи в Италии» (т. 1-2; ), «Записки туриста» (фр. «Mémoires d"un touriste» , т. 1-2, ), известный трактат «О любви» (опубликован в ).

Романы и повести

• Первый роман - «Арманс » (фр. «Armance» , т. 1-3, ) - о девушке из России, которая получает наследство репрессированного декабриста , успеха не имел.
• «Ванина Ванини » (фр. «Vanina Vanini» , ) - повесть о роковой любви аристократки и карбонария , экранизированная в 1961 г. Роберто Росселлини
• «Красное и чёрное » (фр. «Le Rouge et le Noir» ; 2 т., ; 6 ч., ; русский перевод А. Н. Плещеева в «Отечественных записках », ) - важнейшее произведения Стендаля, первый в европейской литературе роман карьеры ; получил высокую оценку крупных литераторов, включая Пушкина и Бальзака , но у широкой публики успеха поначалу не имел.
• В авантюрном романе «Пармская обитель » («La Chartreuse de Parme» ; 2 т. -) Стендаль даёт увлекательное описание придворных интриг при маленьком итальянском дворе; к этому сочинению восходит руританская традиция европейской литературы.

Незаконченные художественные произведения

• Роман «Красное и белое», или «Люсьен Левен » (фр. «Lucien Leuwen» , - , опубликован ).
• Посмертно опубликованы также автобиографические повести «Жизнь Анри Брюлара» (фр. «Vie de Henry Brulard» , , изд. ) и «Воспоминания эготиста» (фр. «Souvenirs d"égotisme» , , изд. ), неоконченный роман «Ламьель » (фр. «Lamiel» , - , изд. , полностью ) и «Чрезмерная благосклонность губительна» ( , изд. -).

Итальянские повести

Издания

• Полное собрание сочинений Бейля в 18 томах (Париж, -), как и два тома его переписки () издал Проспер Мериме .
• Собр. соч. под ред. А. А. Смирнова и Б. Г. Реизова, т. 1-15, Ленинград - Москва, 1933-1950.
• Собр. соч. в 15 тт. Общая ред. и вступ. ст. Б. Г. Реизова, т. 1-15, Москва, 1959.

Характеристика творчества

Своё эстетическое кредо Стендаль выразил в статьях «Расин и Шекспир» (1822, 1825) и «Вальтер Скотт и „Принцесса Клевская “» (1830). В первой из них он трактует романтизм не как конкретно-историческое явление, присущее началу XIX века, а как бунт новаторов любой эпохи против условностей предыдущего периода. Эталон романтизма для Стендаля - Шекспир , который «учит движению, изменчивости, непредсказуемой сложности мировосприятия» . Во второй статье он отказывается от вальтер-скоттовского тяготения к описанию «одежды героев, пейзажа, среди которого они находятся, черт их лица». По мнению писателя, куда продуктивнее в традиции мадам де Лафайет «описывать страсти и различные чувства, волнующие их души» .

Как и другие романтики, Стендаль жаждал сильных чувств, но не мог закрывать глаза на торжество мещанства, последовавшее за свержением Наполеона . На смену веку наполеоновских маршалов - фигур по-своему столь же ярких и цельных, как кондотьеры Возрождения, - пришли «утрата личности, усыхание характера, распад индивида» . Подобно тому, как другие французские писатели XIX века искали противоядие от пошлой обыденности в романтическом побеге на Восток, в Африку, реже на Корсику или в Испанию, Стендаль создал для себя идеализированный образ Италии как мира, сохранявшего, в его представлении, прямую историческую преемственность с дорогой его сердцу эпохой Возрождения .

Значение и влияние

В то время, когда Стендаль сформулировал свои эстетические взгляды, европейская проза находилась всецело под обаянием Вальтера Скотта . Передовые писатели предпочитали неспешное развёртывание повествования с обстоятельной экспозицией и пространными описаниями, призванными погрузить читателя в среду, где происходит действие. Подвижная, динамичная проза Стендаля опередила своё время. Он сам предсказывал, что его смогут оценить не ранее 1880 года . Андре Жид и Максим Горький характеризовали стендалевские романы как «письма в будущее».

И действительно, возрождение интереса к Стендалю пришлось на вторую половину XIX века. Поклонники Стендаля вывели из его произведений целую теорию счастья - т. н. бейлизм , который «предписывал не упускать ни одной возможности насладиться красотою мира, а также жить в ожидании неожиданного, находиться в постоянной готовности к божественной непредвиденности» . Гедонистический пафос творчества Стендаля унаследовал один из крупных французских писателей Андре Жид , а доскональный анализ психологических мотивировок и последовательная дегероизация военного опыта позволяют считать Стендаля непосредственным предшественником Льва Толстого .

Психологические воззрения Стендаля не потеряли своего значения до наших дней. Так его теория «кристаллизации любви» представлена в 1983 году в виде выдержек из его текста (книги) «О любви» в «Хрестоматии по психологии эмоций», вышедшей под редакцией Ю. Б. Гиппенрейтер .

Высказывания Стендаля

«Извинить бога можно только за то, что его не существует».

См. также

Напишите отзыв о статье "Стендаль"

Примечания

Ссылки

• Науменко В. Г. // Информационный гуманитарный портал «Знание. Понимание. Умение ». - 2012. - № 4 (июль - август) () .

Произведения Стендаля Романы Итальянские хроники Прочее

Отрывок, характеризующий Стендаль

– Да познакомьте же меня с вашими прелестными дочерьми, – сказала она, – весь город про них кричит, а я их не знаю.
Наташа встала и присела великолепной графине. Наташе так приятна была похвала этой блестящей красавицы, что она покраснела от удовольствия.
– Я теперь тоже хочу сделаться москвичкой, – говорила Элен. – И как вам не совестно зарыть такие перлы в деревне!
Графиня Безухая, по справедливости, имела репутацию обворожительной женщины. Она могла говорить то, чего не думала, и в особенности льстить, совершенно просто и натурально.
– Нет, милый граф, вы мне позвольте заняться вашими дочерьми. Я хоть теперь здесь не надолго. И вы тоже. Я постараюсь повеселить ваших. Я еще в Петербурге много слышала о вас, и хотела вас узнать, – сказала она Наташе с своей однообразно красивой улыбкой. – Я слышала о вас и от моего пажа – Друбецкого. Вы слышали, он женится? И от друга моего мужа – Болконского, князя Андрея Болконского, – сказала она с особенным ударением, намекая этим на то, что она знала отношения его к Наташе. – Она попросила, чтобы лучше познакомиться, позволить одной из барышень посидеть остальную часть спектакля в ее ложе, и Наташа перешла к ней.
В третьем акте был на сцене представлен дворец, в котором горело много свечей и повешены были картины, изображавшие рыцарей с бородками. В середине стояли, вероятно, царь и царица. Царь замахал правою рукою, и, видимо робея, дурно пропел что то, и сел на малиновый трон. Девица, бывшая сначала в белом, потом в голубом, теперь была одета в одной рубашке с распущенными волосами и стояла около трона. Она о чем то горестно пела, обращаясь к царице; но царь строго махнул рукой, и с боков вышли мужчины с голыми ногами и женщины с голыми ногами, и стали танцовать все вместе. Потом скрипки заиграли очень тонко и весело, одна из девиц с голыми толстыми ногами и худыми руками, отделившись от других, отошла за кулисы, поправила корсаж, вышла на середину и стала прыгать и скоро бить одной ногой о другую. Все в партере захлопали руками и закричали браво. Потом один мужчина стал в угол. В оркестре заиграли громче в цимбалы и трубы, и один этот мужчина с голыми ногами стал прыгать очень высоко и семенить ногами. (Мужчина этот был Duport, получавший 60 тысяч в год за это искусство.) Все в партере, в ложах и райке стали хлопать и кричать изо всех сил, и мужчина остановился и стал улыбаться и кланяться на все стороны. Потом танцовали еще другие, с голыми ногами, мужчины и женщины, потом опять один из царей закричал что то под музыку, и все стали петь. Но вдруг сделалась буря, в оркестре послышались хроматические гаммы и аккорды уменьшенной септимы, и все побежали и потащили опять одного из присутствующих за кулисы, и занавесь опустилась. Опять между зрителями поднялся страшный шум и треск, и все с восторженными лицами стали кричать: Дюпора! Дюпора! Дюпора! Наташа уже не находила этого странным. Она с удовольствием, радостно улыбаясь, смотрела вокруг себя.
– N"est ce pas qu"il est admirable – Duport? [Неправда ли, Дюпор восхитителен?] – сказала Элен, обращаясь к ней.
– Oh, oui, [О, да,] – отвечала Наташа.

В антракте в ложе Элен пахнуло холодом, отворилась дверь и, нагибаясь и стараясь не зацепить кого нибудь, вошел Анатоль.
– Позвольте мне вам представить брата, – беспокойно перебегая глазами с Наташи на Анатоля, сказала Элен. Наташа через голое плечо оборотила к красавцу свою хорошенькую головку и улыбнулась. Анатоль, который вблизи был так же хорош, как и издали, подсел к ней и сказал, что давно желал иметь это удовольствие, еще с Нарышкинского бала, на котором он имел удовольствие, которое не забыл, видеть ее. Курагин с женщинами был гораздо умнее и проще, чем в мужском обществе. Он говорил смело и просто, и Наташу странно и приятно поразило то, что не только не было ничего такого страшного в этом человеке, про которого так много рассказывали, но что напротив у него была самая наивная, веселая и добродушная улыбка.
Курагин спросил про впечатление спектакля и рассказал ей про то, как в прошлый спектакль Семенова играя, упала.
– А знаете, графиня, – сказал он, вдруг обращаясь к ней, как к старой давнишней знакомой, – у нас устраивается карусель в костюмах; вам бы надо участвовать в нем: будет очень весело. Все сбираются у Карагиных. Пожалуйста приезжайте, право, а? – проговорил он.
Говоря это, он не спускал улыбающихся глаз с лица, с шеи, с оголенных рук Наташи. Наташа несомненно знала, что он восхищается ею. Ей было это приятно, но почему то ей тесно и тяжело становилось от его присутствия. Когда она не смотрела на него, она чувствовала, что он смотрел на ее плечи, и она невольно перехватывала его взгляд, чтоб он уж лучше смотрел на ее глаза. Но, глядя ему в глаза, она со страхом чувствовала, что между им и ей совсем нет той преграды стыдливости, которую она всегда чувствовала между собой и другими мужчинами. Она, сама не зная как, через пять минут чувствовала себя страшно близкой к этому человеку. Когда она отворачивалась, она боялась, как бы он сзади не взял ее за голую руку, не поцеловал бы ее в шею. Они говорили о самых простых вещах и она чувствовала, что они близки, как она никогда не была с мужчиной. Наташа оглядывалась на Элен и на отца, как будто спрашивая их, что такое это значило; но Элен была занята разговором с каким то генералом и не ответила на ее взгляд, а взгляд отца ничего не сказал ей, как только то, что он всегда говорил: «весело, ну я и рад».
В одну из минут неловкого молчания, во время которых Анатоль своими выпуклыми глазами спокойно и упорно смотрел на нее, Наташа, чтобы прервать это молчание, спросила его, как ему нравится Москва. Наташа спросила и покраснела. Ей постоянно казалось, что что то неприличное она делает, говоря с ним. Анатоль улыбнулся, как бы ободряя ее.
– Сначала мне мало нравилась, потому что, что делает город приятным, ce sont les jolies femmes, [хорошенькие женщины,] не правда ли? Ну а теперь очень нравится, – сказал он, значительно глядя на нее. – Поедете на карусель, графиня? Поезжайте, – сказал он, и, протянув руку к ее букету и понижая голос, сказал: – Vous serez la plus jolie. Venez, chere comtesse, et comme gage donnez moi cette fleur. [Вы будете самая хорошенькая. Поезжайте, милая графиня, и в залог дайте мне этот цветок.]
Наташа не поняла того, что он сказал, так же как он сам, но она чувствовала, что в непонятных словах его был неприличный умысел. Она не знала, что сказать и отвернулась, как будто не слыхала того, что он сказал. Но только что она отвернулась, она подумала, что он тут сзади так близко от нее.
«Что он теперь? Он сконфужен? Рассержен? Надо поправить это?» спрашивала она сама себя. Она не могла удержаться, чтобы не оглянуться. Она прямо в глаза взглянула ему, и его близость и уверенность, и добродушная ласковость улыбки победили ее. Она улыбнулась точно так же, как и он, глядя прямо в глаза ему. И опять она с ужасом чувствовала, что между ним и ею нет никакой преграды.
Опять поднялась занавесь. Анатоль вышел из ложи, спокойный и веселый. Наташа вернулась к отцу в ложу, совершенно уже подчиненная тому миру, в котором она находилась. Всё, что происходило перед ней, уже казалось ей вполне естественным; но за то все прежние мысли ее о женихе, о княжне Марье, о деревенской жизни ни разу не пришли ей в голову, как будто всё то было давно, давно прошедшее.
В четвертом акте был какой то чорт, который пел, махая рукою до тех пор, пока не выдвинули под ним доски, и он не опустился туда. Наташа только это и видела из четвертого акта: что то волновало и мучило ее, и причиной этого волнения был Курагин, за которым она невольно следила глазами. Когда они выходили из театра, Анатоль подошел к ним, вызвал их карету и подсаживал их. Подсаживая Наташу, он пожал ей руку выше локтя. Наташа, взволнованная и красная, оглянулась на него. Он, блестя своими глазами и нежно улыбаясь, смотрел на нее.

Только приехав домой, Наташа могла ясно обдумать всё то, что с ней было, и вдруг вспомнив князя Андрея, она ужаснулась, и при всех за чаем, за который все сели после театра, громко ахнула и раскрасневшись выбежала из комнаты. – «Боже мой! Я погибла! сказала она себе. Как я могла допустить до этого?» думала она. Долго она сидела закрыв раскрасневшееся лицо руками, стараясь дать себе ясный отчет в том, что было с нею, и не могла ни понять того, что с ней было, ни того, что она чувствовала. Всё казалось ей темно, неясно и страшно. Там, в этой огромной, освещенной зале, где по мокрым доскам прыгал под музыку с голыми ногами Duport в курточке с блестками, и девицы, и старики, и голая с спокойной и гордой улыбкой Элен в восторге кричали браво, – там под тенью этой Элен, там это было всё ясно и просто; но теперь одной, самой с собой, это было непонятно. – «Что это такое? Что такое этот страх, который я испытывала к нему? Что такое эти угрызения совести, которые я испытываю теперь»? думала она.
Одной старой графине Наташа в состоянии была бы ночью в постели рассказать всё, что она думала. Соня, она знала, с своим строгим и цельным взглядом, или ничего бы не поняла, или ужаснулась бы ее признанию. Наташа одна сама с собой старалась разрешить то, что ее мучило.
«Погибла ли я для любви князя Андрея или нет? спрашивала она себя и с успокоительной усмешкой отвечала себе: Что я за дура, что я спрашиваю это? Что ж со мной было? Ничего. Я ничего не сделала, ничем не вызвала этого. Никто не узнает, и я его не увижу больше никогда, говорила она себе. Стало быть ясно, что ничего не случилось, что не в чем раскаиваться, что князь Андрей может любить меня и такою. Но какою такою? Ах Боже, Боже мой! зачем его нет тут»! Наташа успокоивалась на мгновенье, но потом опять какой то инстинкт говорил ей, что хотя всё это и правда и хотя ничего не было – инстинкт говорил ей, что вся прежняя чистота любви ее к князю Андрею погибла. И она опять в своем воображении повторяла весь свой разговор с Курагиным и представляла себе лицо, жесты и нежную улыбку этого красивого и смелого человека, в то время как он пожал ее руку.

Анатоль Курагин жил в Москве, потому что отец отослал его из Петербурга, где он проживал больше двадцати тысяч в год деньгами и столько же долгами, которые кредиторы требовали с отца.
Отец объявил сыну, что он в последний раз платит половину его долгов; но только с тем, чтобы он ехал в Москву в должность адъютанта главнокомандующего, которую он ему выхлопотал, и постарался бы там наконец сделать хорошую партию. Он указал ему на княжну Марью и Жюли Карагину.
Анатоль согласился и поехал в Москву, где остановился у Пьера. Пьер принял Анатоля сначала неохотно, но потом привык к нему, иногда ездил с ним на его кутежи и, под предлогом займа, давал ему деньги.
Анатоль, как справедливо говорил про него Шиншин, с тех пор как приехал в Москву, сводил с ума всех московских барынь в особенности тем, что он пренебрегал ими и очевидно предпочитал им цыганок и французских актрис, с главою которых – mademoiselle Georges, как говорили, он был в близких сношениях. Он не пропускал ни одного кутежа у Данилова и других весельчаков Москвы, напролет пил целые ночи, перепивая всех, и бывал на всех вечерах и балах высшего света. Рассказывали про несколько интриг его с московскими дамами, и на балах он ухаживал за некоторыми. Но с девицами, в особенности с богатыми невестами, которые были большей частью все дурны, он не сближался, тем более, что Анатоль, чего никто не знал, кроме самых близких друзей его, был два года тому назад женат. Два года тому назад, во время стоянки его полка в Польше, один польский небогатый помещик заставил Анатоля жениться на своей дочери.
Анатоль весьма скоро бросил свою жену и за деньги, которые он условился высылать тестю, выговорил себе право слыть за холостого человека.
Анатоль был всегда доволен своим положением, собою и другими. Он был инстинктивно всем существом своим убежден в том, что ему нельзя было жить иначе, чем как он жил, и что он никогда в жизни не сделал ничего дурного. Он не был в состоянии обдумать ни того, как его поступки могут отозваться на других, ни того, что может выйти из такого или такого его поступка. Он был убежден, что как утка сотворена так, что она всегда должна жить в воде, так и он сотворен Богом так, что должен жить в тридцать тысяч дохода и занимать всегда высшее положение в обществе. Он так твердо верил в это, что, глядя на него, и другие были убеждены в этом и не отказывали ему ни в высшем положении в свете, ни в деньгах, которые он, очевидно, без отдачи занимал у встречного и поперечного.
Он не был игрок, по крайней мере никогда не желал выигрыша. Он не был тщеславен. Ему было совершенно всё равно, что бы об нем ни думали. Еще менее он мог быть повинен в честолюбии. Он несколько раз дразнил отца, портя свою карьеру, и смеялся над всеми почестями. Он был не скуп и не отказывал никому, кто просил у него. Одно, что он любил, это было веселье и женщины, и так как по его понятиям в этих вкусах не было ничего неблагородного, а обдумать то, что выходило для других людей из удовлетворения его вкусов, он не мог, то в душе своей он считал себя безукоризненным человеком, искренно презирал подлецов и дурных людей и с спокойной совестью высоко носил голову.
У кутил, у этих мужских магдалин, есть тайное чувство сознания невинности, такое же, как и у магдалин женщин, основанное на той же надежде прощения. «Ей всё простится, потому что она много любила, и ему всё простится, потому что он много веселился».
Долохов, в этом году появившийся опять в Москве после своего изгнания и персидских похождений, и ведший роскошную игорную и кутежную жизнь, сблизился с старым петербургским товарищем Курагиным и пользовался им для своих целей.
Анатоль искренно любил Долохова за его ум и удальство. Долохов, которому были нужны имя, знатность, связи Анатоля Курагина для приманки в свое игорное общество богатых молодых людей, не давая ему этого чувствовать, пользовался и забавлялся Курагиным. Кроме расчета, по которому ему был нужен Анатоль, самый процесс управления чужою волей был наслаждением, привычкой и потребностью для Долохова.
Наташа произвела сильное впечатление на Курагина. Он за ужином после театра с приемами знатока разобрал перед Долоховым достоинство ее рук, плеч, ног и волос, и объявил свое решение приволокнуться за нею. Что могло выйти из этого ухаживанья – Анатоль не мог обдумать и знать, как он никогда не знал того, что выйдет из каждого его поступка.
– Хороша, брат, да не про нас, – сказал ему Долохов.
– Я скажу сестре, чтобы она позвала ее обедать, – сказал Анатоль. – А?
– Ты подожди лучше, когда замуж выйдет…
– Ты знаешь, – сказал Анатоль, – j"adore les petites filles: [обожаю девочек:] – сейчас потеряется.
– Ты уж попался раз на petite fille [девочке], – сказал Долохов, знавший про женитьбу Анатоля. – Смотри!
– Ну уж два раза нельзя! А? – сказал Анатоль, добродушно смеясь.

Следующий после театра день Ростовы никуда не ездили и никто не приезжал к ним. Марья Дмитриевна о чем то, скрывая от Наташи, переговаривалась с ее отцом. Наташа догадывалась, что они говорили о старом князе и что то придумывали, и ее беспокоило и оскорбляло это. Она всякую минуту ждала князя Андрея, и два раза в этот день посылала дворника на Вздвиженку узнавать, не приехал ли он. Он не приезжал. Ей было теперь тяжеле, чем первые дни своего приезда. К нетерпению и грусти ее о нем присоединились неприятное воспоминание о свидании с княжной Марьей и с старым князем, и страх и беспокойство, которым она не знала причины. Ей всё казалось, что или он никогда не приедет, или что прежде, чем он приедет, с ней случится что нибудь. Она не могла, как прежде, спокойно и продолжительно, одна сама с собой думать о нем. Как только она начинала думать о нем, к воспоминанию о нем присоединялось воспоминание о старом князе, о княжне Марье и о последнем спектакле, и о Курагине. Ей опять представлялся вопрос, не виновата ли она, не нарушена ли уже ее верность князю Андрею, и опять она заставала себя до малейших подробностей воспоминающею каждое слово, каждый жест, каждый оттенок игры выражения на лице этого человека, умевшего возбудить в ней непонятное для нее и страшное чувство. На взгляд домашних, Наташа казалась оживленнее обыкновенного, но она далеко была не так спокойна и счастлива, как была прежде.
В воскресение утром Марья Дмитриевна пригласила своих гостей к обедни в свой приход Успенья на Могильцах.
– Я этих модных церквей не люблю, – говорила она, видимо гордясь своим свободомыслием. – Везде Бог один. Поп у нас прекрасный, служит прилично, так это благородно, и дьякон тоже. Разве от этого святость какая, что концерты на клиросе поют? Не люблю, одно баловство!
Марья Дмитриевна любила воскресные дни и умела праздновать их. Дом ее бывал весь вымыт и вычищен в субботу; люди и она не работали, все были празднично разряжены, и все бывали у обедни. К господскому обеду прибавлялись кушанья, и людям давалась водка и жареный гусь или поросенок. Но ни на чем во всем доме так не бывал заметен праздник, как на широком, строгом лице Марьи Дмитриевны, в этот день принимавшем неизменяемое выражение торжественности.
Когда напились кофе после обедни, в гостиной с снятыми чехлами, Марье Дмитриевне доложили, что карета готова, и она с строгим видом, одетая в парадную шаль, в которой она делала визиты, поднялась и объявила, что едет к князю Николаю Андреевичу Болконскому, чтобы объясниться с ним насчет Наташи.
После отъезда Марьи Дмитриевны, к Ростовым приехала модистка от мадам Шальме, и Наташа, затворив дверь в соседней с гостиной комнате, очень довольная развлечением, занялась примериваньем новых платьев. В то время как она, надев сметанный на живую нитку еще без рукавов лиф и загибая голову, гляделась в зеркало, как сидит спинка, она услыхала в гостиной оживленные звуки голоса отца и другого, женского голоса, который заставил ее покраснеть. Это был голос Элен. Не успела Наташа снять примериваемый лиф, как дверь отворилась и в комнату вошла графиня Безухая, сияющая добродушной и ласковой улыбкой, в темнолиловом, с высоким воротом, бархатном платье.
– Ah, ma delicieuse! [О, моя прелестная!] – сказала она красневшей Наташе. – Charmante! [Очаровательна!] Нет, это ни на что не похоже, мой милый граф, – сказала она вошедшему за ней Илье Андреичу. – Как жить в Москве и никуда не ездить? Нет, я от вас не отстану! Нынче вечером у меня m lle Georges декламирует и соберутся кое кто; и если вы не привезете своих красавиц, которые лучше m lle Georges, то я вас знать не хочу. Мужа нет, он уехал в Тверь, а то бы я его за вами прислала. Непременно приезжайте, непременно, в девятом часу. – Она кивнула головой знакомой модистке, почтительно присевшей ей, и села на кресло подле зеркала, живописно раскинув складки своего бархатного платья. Она не переставала добродушно и весело болтать, беспрестанно восхищаясь красотой Наташи. Она рассмотрела ее платья и похвалила их, похвалилась и своим новым платьем en gaz metallique, [из газа цвета металла,] которое она получила из Парижа и советовала Наташе сделать такое же.

Фредерик Стендаль, биография

«Жизнь и творческий путь Фредерика Стендаля»

Настоящее имя писателя – Анри Мари Бейль. Он родился в Гренобле на юге Франции в семье адвоката. Когда писателю было 7 лет, он потерял мать. Отец был весьма черствым и грубым человеком, поэтому нежная натура мальчика тянулась к дедушке по материной линии, который прививал мальчику идеалы просвещения: тягу к знаниям и служению своей Родине, любовь к искусству и литературе.

В 13 лет мальчика отправили учиться в центральную школу Гренобля, где ему пророчили будущее инженера, т.к. были явно выражены способности к матиматике и прочим точным наукам. Большое влияние на юного Анри оказала личность Наполеона, который выбился из низов общества, этот пример сыграл главную роль в том, что юноша вступил в армию Наполеона, с которым прошел множество стран: Германию, Польшу, Австрию, Россию. После падения Наполеона начался период Реставрации: аристократы вернули себе власть, пытались возобновить старые порядки, т.е. свои привилегии. Они преследовали единомышленников Наполеона, поэтому Стендаль был вынужден покинуть Родину и эмигрировать в Италию, где и началась его литературная деятельность, сначала он писал книги об искусстве Италии. Хотя для Бейля эта страна и была чужой она стала для него еще одной Родиной, мало того в Италии происходит действие его крупнейших романов. Он был попросту восхищен этой страной: итальянская опера, музыка Чимарозы и живопись Корреджо. Стендаль был в восторге от итальянцев и их темперамента, считал его более естественным, нежели французский. Италия, в особенности Рим и Милан, так полюбились ему, что он даже предложил высечь на своем могильном камне слова: "Enrico Beyle, Milanese" ("Энрико Бейль, миланец"). А еще он любил итальянских женщин, с этого времени вся его жизнь это просто мемуары любовных приключений в Италии. Вернувшись во Францию, начинает писать художественные произведения: «Арманс», «Ванина Ванини» , «Красное и черное» . В 1830 г. Он вновь едет в Италию, уже как французский консул, в городок Чивита-Веккия, где продолжает писать роман «Пармский монастырь». Внезапная смерть от сердечного приступа 22 марта 1842 года помешала дописать два романа «Люсьен Левен» и «Ламьель».

Однако писатель не сразу стал известным и любимым, путь на вершину литературы был долгим и тернистым. Стендаль говорил, что пишет для единиц, и что слава придет к нему лишь после 1880. И оказался прав. Скорей всего основная его проблема была в несоответсвии стериотипам того литературного времени и жанра в которых он творил. Страсть к личностям ставящим себя в абсолют, типа Наполеона не соответствовала канонам того времени, но и романтистом его нельзя было назвать. Стендалю недоставало эпического размаха Гюго равно сентиментальности Ламартина. И только когда эти гении пера ушли со сцены стало явно видно, в чем состояла особенность произведений Стендаля, его коньком был психологический-реализм.

В творчестве Стендаля можно проследить две тематические линии:

1. Современная французская действительность после Великой Французской Революции (произведения: «Арманс», «Люсьен Левен», «Красное и черное».
2. Италия (книги об искусстве «Ванина Ванини», «Пармский монастырь»).

Возможно кроме биографии Стендаля Вас также заинтересует.

Изучая непростую, во многом противоречивую биографию Стендаля, становится ясно, что он был мужественным, стойким и страстным человеком.

Анри Мари Бейль появился на свет в Гренобле – прекрасном городе на юге-востоке Франции. Это событие в семействе юриста Шерюбена Бейль и его жены Аделаиды-Генриетты Бейль произошло 23 января 1783 года.

К сожалению, когда мальчику минуло 7 лет, его мать скоропостижно скончалась. Воспитание легло на плечи отца и родной тёти будущего писателя. Однако, по признанию самого Стендаля, главным человеком в его жизни был дедушка – Анри Ганьон. Только ему он был обязан своим воспитанием, образованием, обширными знаниями и, самое главное – способностью мыслить.

Получив достаточное домашнее образование, Стендаль пошёл учиться в местную Центральную школу. Там он пробыл недолго – всего три года, и после его отпустили в столицу Франции для поступления в Политехническую школу. Но стать студентом ему было не суждено. Осуществлению его планов помешал переворот 18 брюмера.

Вдохновленный смелостью и героизмом молодого Наполеона Бонапарта , который возглавлял тот заговор, он поступил на военную службу. В драгунском полке Стендаль прослужил два года и ушел в отставку с намерением вернуться в Париж и заниматься исключительно образованием и литературной деятельностью.

Париж

Французская столица встретила его благосклонно и подарила три года для получения настоящего образования. Он изучал английский язык, философию, историю литературы, много писал и читал. В этот же период он стал убежденным врагом церкви и всего, что связано с мистикой и потусторонним.

В 1805 году Стендаль вынужден был восстановиться на военную службу. С 1806-1809 года он участвовал во всех европейских сражениях наполеоновской армии. В 1812 году добровольно, по собственному побуждению отправился на войну с Россией. Он пережил Бородинское сражение, своими глазами наблюдал гибель Москвы и вместе с остатками некогда великой наполеоновской армии бежал через Березину.

Французский писатель всегда справедливо восхищался духом и доблестью русского народа. В 1814 году он переехал в Италию.

Творчество

В Милане писатель прожил семь лет. В краткой биографии Фредерика Стендаля отмечено, что именно в этот период он написал свои первые серьезные работы: «Жизнеописания Гайдна, Моцарта и Метастазио», «История живописи Италии», «Рим, Неаполь и Флоренция» и многие другие. Там же, в Италии, впервые его книги начали публиковаться под псевдонимом «Стендаль».

В 1821 году из-за царящей в Италии политики насилия и запугивания он вынужден был бежать на родину. В Париже, переживая сложное материальное положение, он работал в качестве литературного и художественного критика. Это не облегчало его участи, но помогало держаться на плаву.

В 1930 его назначили на государственную должность – французским консулом в Триесте. В этот же год в свет вышел самый известный его роман – «Красное и чёрное».

23 марта 1842 года классик французской литературы умер. Это случилось на улице во время прогулки.

Другие варианты биографии

• Буквально за пять месяцев до своей кончины он написал в дневнике, что, скорее всего, смерть настигнет его во время прогулки. Так и произошло.
• На следующий день после ухода из жизни французского писателя газеты написали, что состоялись похороны неизвестного в широких кругах немецкого поэта Фридриха Стендаля.
• В Италии Стендаль близко общался с великим английским поэтом

Подлинная слава пришла к автору «Красного и черного» лишь после его смерти. При жизни Стендаля книги его читали мало. Однако творчество этого прозаика ценили такие мастера слова, как Бальзак, Гете, Байрон, Пушкин. Биография писателя Стендаля изложена в этой статье.

Ранние годы

Анри-Мари Бейль родился в 1783 году в семье, принимавшей всерьез губительные дворянские и церковные предрассудки, которые оправдывали классовые привилегии. Католицизм весьма почитался отцом будущего писателя. Сам же Анри-Мари Бейль, повзрослев, возненавидел церковь.

Итак, создатель «Красного и черного» родился в семье зажиточных буржуа. Из детских воспоминаний он вынес образы двух домов. Первый был неприятный, с темными лестницами и невыносимой обстановкой. Второй - светлый, уютный. Первый дом принадлежал отцу Анри-Мари Бейля. Второй - деду будущего писателя, доктору Ганьону.

Шерюбен Бейль - отец нашего героя - сделал карьеру, имел хорошее положение в обществе. Служил прокурором, адвокатом в парламенте, что приносило ему неплохой доход. Он был душой и телом предан «старому режиму». Анри-Мари Бейль - единственный представитель своего уважаемого рода - стал республиканцем, в чем некоторую роль сыграл вышеупомянутый дед по материнской линии. Ганьон был человеком передовых взглядов, именно он познакомил внука с творчеством Вольтера и других просветителей. Доктор обладал редким педагогическим талантом.

В 1794 году улица, на которой находился родной дом будущего автора «Пармской обители» и других замечательных произведений, была переименована в честь Руссо - писателя, который здесь когда-то останавливался еще в шестидесятые. Бейль-старший был человеком далеко не праздным. Работал не покладая рук с семнадцати лет, одновременно учился, сдавал экзамены по праву, и только к 34 годам женился. Но речь не о нем, а о его гениальном сыне, который в детстве пережил тяжелую трагедию - смерть матери. Это событие стало ключевым в его жизни.

Смерть матери сделала из Анри безбожника и антиклерикала. Кроме того, ее уход спровоцировал неприязнь к отцу. Впрочем, Стендаль никогда не любил своего родителя, о чем не раз писал в своих мемуарах. Шерюбен практиковал довольно жесткие методы воспитания, любил его больше как продолжателя своей фамилии, нежели как сына.

Ненавистный учитель

Первым наставником Анри стал Жан Райан. Впрочем, до него был еще Пьер Жубер, но тот быстро умер. Райан был иезуитом, давал мальчику уроки латыни, заставлял читать Библию, чем вызвал еще большую неприязнь к церкви. «Он был маленьким, худым человеком с лживым взглядом», - одно из высказываний Стендаля о своем учителе.

Детство писателя пришлось на то время, когда церковь еще имела немалый вес в политике и общественной жизни. Райан преподносил своему ученику теории мироздания. Но только те, что были утверждены церковью, а они с наукой не имели ничего общего. На его уроках мальчик откровенно скучал. «Я становился злым, мрачным, несчастным», - так о своем детстве рассказывал французский писатель Стендаль. Только образованный и начитанный дед Ганьон пользовался расположением юного Анри.

С ранних лет Анри-Мари Бейль читал очень много. Он тайно проникал в отцовскую библиотеку и брал с самой верхней полки очередную «опасную» книгу. Стоит сказать, что среди запрещенной литературы значился и «Дон Кихот». В чем заключалась опасность произведения Сервантеса, сложно сказать. Возможно, книга великого испанца не соответствовала нравам католической церкви. Отец грозился изъять книгу о хитроумном идальго. Дед тем временем втайне советовал мальчику почитать Мольера.

Математика

В школе, расположенной в родном городе, Бейль освоил только латынь. По крайней мере, писатель так утверждал в своих воспоминаниях. Дополнительно занимался философией, математикой, логикой.

В 1799 году Бейль уехал в столицу, где намеревался продолжить образование. Смыслом жизни для него еще за несколько лет до переезда стала математика. Во-первых, поступить в Политехническую школу означало уехать из ненавистного отцовского дома. Во-вторых - математика лишена двусмысленности. Стендаль, книги которого стали с детства ненавидел лицемерие. Но в Политехническое училище он не поступил. Произошел государственный переворот, который увлек молодого человека в водоворот совсем других событий.

Париж

В ноябре 1797 году во Франции произошел переворот. Директория была лишена власти. Новое правительство возглавил Наполеон. Это событие ознаменовало конец революционного периода. Был установлен деспотический режим, Бонапарт объявил себя Первым Консулом. Анри Бейль, как и тысячи других молодых людей, был немало обеспокоен грандиозными историческими событиями.

По приезде в Париж он поселился в общежитии от Политехнического училища и уже спустя несколько дней понял, что столица ему ненавистна. Его раздражали многолюдные улицы, несъедобная пища, отсутствие привычных пейзажев. Бейль осознал, что учеба в парижском заведении его влекла лишь потому, что он видел в этом способ бежать из родительского дома. А математика была лишь средством. И он передумал поступать в Политехническое училище.

Бейль поступил на службу в действующую армию - в драгунский полк. Влиятельные родственники выхлопотали молодому человеку назначение в северную часть Италии. Эту страну будущий писатель полюбил всем сердцем.

Драматургия

Вскоре Бейль разочаровался в политике Наполеона. В 1802 году он подал в отставку и уехал в Париж, где прожил три года. В столице плотно занялся самообразованием: изучал философию, историю литературы, английский язык. В этот период у него появилась мечта стать драматургом. К слову, любовью к театральному искусству им овладела еще в отрочестве, во время проживания в отцовском доме. Однажды в его родной город с гастролями приехала парижская труппа. Анри не только не пропускал ни одного спектакля, но еще и влюбился в столичную актрису. Выслеживал ее, томился, грезил о встрече с ней, словом, познал неразделенную любовь.

Возвращение в армию

«Вторым Мольером» Бейль не стал. К тому же в Париже он снова влюбился, и опять в актрису. Будущий Стендаль последовал за ней в Марсель. А в 1825 году вернулся на службу в армию, что позволило ему побывать в Германии, Австрии. В походах офицер интендантской службы находил время на написание заметок. Часть из них была утеряна при переправе через Березину.

Удивительно, но боевого опыта у Стендаля не было. Только опыт наблюдателя, который впоследствии пригодился ему в литературном творчестве. Он побывал в Смоленске, Орше, Вязьме. Стал свидетелем Бородинского сражения. Видел горящую Москву.

Италия

После падения Наполеона герой сегодняшнего повествования уехал в край, где чувствовал себя всегда счастливым и одухотворенным. В Милане он провел семь лет. Здесь Стендаль написал свои первые произведения, среди них «История живописи в Италии». В это время он увлекался творчеством известного немецкого искусствоведа и даже взял псевдоним в честь его родного города.

В Италии Бейль сблизился с республиканцами. Здесь же встретил Матильду Висконти - женщину, которая оставила его душе глубокий след. Она была замужем за польским генералом. К тому же рано умерла.

В двадцатые годы в Италии начались преследования республиканцев, среди которых было немало друзей Стендаля. Ему пришлось вернуться на родину. которая была установлена на севере Италии, вызывала в нем острую неприязнь. Позже Стендаль отразит события, свидетелем которых стал в 20-е годы, в книге «Пармская обитель».

Творчество Стендаля

Париж встретил писателя неприветливо. Во французскую столицу уже проникли слухи о его связях с итальянскими республиканцами. Тем не менее он регулярно печатал свои произведения, хотя и под чужим именем. Автор этих заметок был определен лишь спустя сто лет. В 1823 году были опубликованы очерки «Расин и Шекспир», «О любви». К тому времени Стендаль приобрел репутацию остроумного спорщика: он посещал регулярно.

В 1827 году в свет вышел первый роман Стендаля - «Арманс». Было также создано несколько произведений в реалистическом духе. В 1830 году писатель завершил работу над романом «Красное и черное». Об этом произведении более подробно рассказано ниже.

Государственная служба

В 1830 году во Франции была установлена Положение Стендаля изменилось к лучшему: он поступил на службу в качестве консула в Триесте. Позже его перевели в Чивитавеккию, где он проработал до последних дней своей жизни. В этом небольшом портовом городе французскому литератору было одиноко и скучно. Чиновничья рутина мало времени оставляла на творчество. Впрочем, он нередко наведывался в Рим.

Во время продолжительного отпуска, проведенного в Париже, Стендаль написал несколько заметок и завершил свой последний роман. Его творчество привлекло знаменитого романиста Бальзака.

Последние годы

Относительно причины смерти писателя есть несколько версий. Согласно одной из них, Стендаль умер от сифилиса. Известно, что он долгое время болел, в качестве лечебных средств использовал иодид калия и препарат ртути. Порою он был настолько слаб, что не мог писать. Версия о сифилисе подтверждений не имеет. Стоит сказать, что до начала XX века диагностику этого недуга еще не разработали.

В марте 1842 году писатель потерял сознание на улице. Через несколько часов скончался. Скорее всего, Стендаль умер от инсульта. Похоронен классик мировой литературы на кладбище Монмартр.

Список произведений Стендаля:

• «Арманс».
• «Ванина Ванини».
• «Красное и черное».
• «Пармская обитель».

В этот перечень, конечно, не вошло огромное количество статей, посвященных искусству. Писатель выразил свое эстетическое кредо в работах о творчестве Шекспира, Расина, Вальтера Скотта.

«Красное и черное»

Вопрос о символичности цветов, вынесенных в заглавие, и по сей день открыт. Наиболее распространенное мнение: сочетание красного и черного означает выбор между карьерой в церкви и армии. В основе произведения - история, прочитанная Стендалем в газете. Книга «Красное и черное» приобрела широкую известность только в конце XIX века.

«Пармская обитель»

Роман опубликован в 1839 году. В начале произведения автор описывает восторг итальянцев, вызванный освобождением от Габсбургов, в чем главную роль сыграли соотечественники писателя. Но вскоре на севере страны начинаются преследования вольнодумцев и изменников, одним из которых является главный герой. В романе немало батальных сцен. Автор показал войну во всей ее абсурдности, что для того времени стало литературным новаторством.