Кубанские казачество в годы советской власти (гражданская война, годы репрессий). Почему белые винили казаков в своём поражении в Гражданской войне

Вечером 4 августа в Еланской станице Шолоховского района Ростовской области состоялось торжественное открытие мемориального комплекса "Донские казаки в борьбе с большевиками". Трудами многих казаков, прежде всего Владимира Петровича Мелихова, мемориал увековечил память семи главных административных и военных вождей Тихого Дона во время Гражданской войны. Шесть из этих вождей представлены бронзовыми барельефами: Е. А. Волошинов, В. М. Чернецов, А. М. Каледин, А. М. Назаров, С. В. Денисов и И. А. Поляков, седьмой увековечен в четырёхметровой бронзовой статуе с атаманским перначом в руках - генерал Пётр Краснов, атаман Всевеликого Войска Донского.

"ОДУМАЙТЕСЬ, ТОВАРИЩИ, КОМУ ПАМЯТНИК СТАВИТЕ?"

Для того, чтобы осознать, что открытие мемориального комплекса в станице Еланской не имеет никакого отношения к "открытию памятника Гитлеру", как поспешили заявить некоторые местные жители, надо всего лишь понять одну простую вещь. Хотя в мемориале представлены именно вожди Донского войска (и в этом качестве памятник - один из первых), прежде всего мемориал поставлен в память о трагедии всего Донского казачества. И такие же мемориалы надо поставить на землях всех казачьих войск, бывших в России накануне Гражданской войны. Потому что больше никакой осязаемой памяти казаки по себе, увы, не оставили. И не оставили не потому, что сами пожелали исчезнуть без следа, а потому, что им сильно "помогли" это сделать. Кто же именно?

В советской, а то и в российской историографии можно встретить точку зрения, что казаки сами оттолкнули от себя большевиков, которые всеми силами пытались интегрировать их в новую жизнь. Виной этому, мол, были отсталость казаков и их упорное нежелание порвать с "эксплуататорами". Поэтому, стало быть, если и получили, то по заслугам. Посмотрим, насколько справедлива эта точка зрения и что именно представляло из себя российское казачество накануне революции.

КЕМ КАЗАКИ БЫЛИ И ЧТО С НИМИ СДЕЛАЛИ

Общая численность казачества в 1917 году составляла не менее 4.4 миллиона человек (по некоторым данным, 6 7 миллионов). В строю при этом было несколько больше 300 тысяч казаков. Общая же численность населения Российской империи накануне революции оценивалась в 166 миллионов человек, а Императорской армии - в 10 12 миллионов человек. Из общей численности казаков Донское войско насчитывало более 2,5 млн. казаков, Кубанское - 1,4 млн., Терское - 250 тыс. Общая численность Амурского, Уссурийского, Сибирского и Забайкальского казачьих войск составляла чуть меньше 1 миллиона человек. Уральское казачество насчитывало более 150 тысяч человек, от которых после Гражданской войны не осталось и следа, что делает судьбу этого войска уникальной даже по меркам революционной России.

Казачество было одним из самых закрытых сословий Российской империи. Казаком нельзя было стать, им можно было только родиться - с 1811 года особым царским указом было запрещено выходить из казачества и записываться в казаки. Станичные и окружные Круги и Атаманы пользовались значительной самостоятельностью в расходовании средств: строили школы, гимназии, военные училища, назначали пенсии инвалидам войн и семьям погибших, строили мосты, чинили дороги и так далее. Каждый казак обязан был служить 20 лет, из них 4 года в кадровых частях, 7 лет - в запасе 1 й очереди. После этого он мог привлекаться в строй лишь в случае большой войны. Это значит, что, начиная службу в 21 год, он уже с 32 лет мог спокойно заниматься семьёй и хозяйством.

Казаки, наряду с крестьянством и духовенством, были одним из наиболее консервативных сословий в Российской империи. При этом они были отлично организованы, поголовно вооружены и превосходно обучены владеть оружием. Разумеется, любая власть обязана была считаться с ними и, по возможности, старалась привлечь их на свою сторону.

Не стала исключением и Советская власть. 7 декабря 1917 года II Съезд Советов выпустил "Обращение к трудовому казачеству". Интересно, чем же попытались привлечь казаков большевики? Казаки были консервативной, самоорганизующейся и вооружённой силой. Большевики же выступали за слом всего старого, за "диктатуру пролетариата", никак не совместимую с самобытным казачьим укладом, и за поголовное разоружение всех, кроме них самих и тех, кто согласится за них воевать. Казалось бы, никаких точек соприкосновения у казаков с большевиками не было и быть не могло.

Но нет, такая точка всё таки нашлась. Называлась она ровно так же, как и у нынешних идейных "национал демократов", почти ничем не отличающихся от идейных большевиков, даже национальной принадлежностью - "Долой труд!". В смысле - "Долой государственную службу!". И казачья молодёжь, особенно фронтовики, на это купилась.

Действительно, служба казаков государству была тяжела, даже в материальном отношении. Например, каждому молодому казаку его курень (то есть большая патриархальная семья) должен был купить коня, пику, шашку, винтовку, кинжал, два револьвера, по два комплекта летнего и зимнего обмундирования и так далее. И в мирное время, не говоря уже о военном, казак никуда не смел отлучаться более чем на трое суток без разрешения станичного атамана. Помимо обязанности выходить на войну, каждый казак должен был регулярно бывать на военных сборах, по своей серьёзности и напряжённости несопоставимых с теми, что проходили советские "партизаны".

А Ленин предложил казакам три популистских пункта, которые "старорежимникам" крыть было нечем:

1) Для казаков отменялась обязательная военная служба;
2) Все обязанности по обмундированию и вооружению служащих казаков брала на себя советская казна;
3) Всем казакам разрешалась свобода передвижения по стране, военные сборы отменялись.

Реальное же наполнение этих пунктов, как их понимали "про себя" большевики во главе с Лениным, было совершенно другое, и казакам вскоре пришлось в этом убедиться на своём горьком опыте:

1) Тех, кто не шёл в Красную армию воевать вдали от родных мест, расказачивали и переселяли в Центральную Россию или в Сибирь;
2) Для того, чтобы получить из казны оружие и снаряжение, казаки должны были сначала их туда сдать, за сокрытие оружия - расстрел;
3) Ходить и ездить можно было куда угодно, но только днём, даже в своей собственной станице: комендантский час, за его нарушение - расстрел.

И тогда, и сейчас коммунисты и их сторонники утверждали и утверждают, что главным в плане мотивации репрессий над казачеством был материально-классовый момент: так как большая часть казаков была зажиточной, то и попала под карающий меч расказачивания.

Это не совсем так. Главной мишенью репрессий был именно традиционный уклад. Справедливости ради, стоит сказать, что насаждавшаяся большевиками классовая ненависть вовсе не сводилась к принципу "грабь награбленное", хотя включала его как один из главных идеологических компонентов. Консервативные сообщества, более или менее лояльные старой России, истреблялись независимо от их благосостояния: просто по факту консервативности и лояльности.

"ДОЛЖНЫ БЫТЬ УНИЧТОЖЕНЫ ПОГОЛОВНО"

Гипотезу, что Советская власть изначально планировала уничтожение казачества как класса именно из за особенного уклада жизни, подтверждают, в первую очередь, сами советские документы. Например, решение Донского бюро РКП (б) "Об основных принципах в отношении к казачеству", датированное апрелем 1919 года:

"1. Существование донского казачества с его экономическим укладом жизни, остатками экономических привилегий, прочно укрепившимися реакционными традициями, воспоминаниями о политических привилегиях, пережитками патриархального строя, с доминирующим бытовым и политическим влиянием более богатых стариков и тесно сплоченной группы офицерства и чиновничества, стоит перед пролетарской властью неизменной угрозой контрреволюционных выступлений.

Эти выступления тем более опасны, что военная организация казачества входила неотъемлемой частью даже в его будничную мирную жизнь. Вообще, обучение военному искусству, которое делает каждого казака от 18 лет до возраста полной физической старости искусным воином, дает контрреволюции готовый кадр солдат (до 300 тыс. человек), которые очень быстро могут мобилизоваться (примеры всех бывших восстаний) и вооружиться (запрятанным с величайшей хитростью оружием).

Положению Советской власти, угроза успешного наступления на которую иностранного империализма далеко еще не устранена, наличность этого кадра живой силы контрреволюции грозит величайшей опасностью.

Все это ставит насущной задачей вопрос о полном, быстром и решительном уничтожении казачества как особой бытовой экономической группы, разрушении его хозяйственных устоев, физическом уничтожении казачьего чиновничества и офицерства, вообще всех верхов казачества, активно контрреволюционных, распылении и обезвреживании рядового казачества и о формальной ликвидации казачества.

2. Практическое проведение этой задачи в настоящий момент должно сообразоваться со стратегическим положением фронта, дабы не вызвать немедленными внутренними выступлениями осложнений для фронта и дабы неосмотрительными демонстративными репрессиями не приостановить разложения среди казаков, еще остающихся в рядах противника.

Применение репрессий, массового террора должно носить характер обоснованной кары за поведение отдельных лиц, хуторов, станиц (попытки восстания, противодействие Советской власти, шпионаж и т. п.).

По отношению к южному, наиболее контрреволюционному, казачеству должен быть проведен экономический террор (экономическое обескровление казачества). Мерами такого порядка должны явиться:

1. Обезземеливание многоземельного черкасского казачества, обезземеливание наиболее контрреволюционных групп других округов.

2. Упразднение войсковой собственности на землю (уничтожение войсковых, юртовых земель), наделение этой землей малоземельных местных крестьян и переселенцев с соблюдением, по возможности, форм коллективного землепользования.

3. Конфискация рыболовного имущества у казаков по Дону (владение которыми обусловливало одну из существующих привилегий казачества) и передача его рыболовным артелям и крестьянам-рыбакам.

4. Наложение контрибуций на отдельные станицы.

5. Проведение чрезвычайного налога с таким расчетом, чтобы он главной своей тяжестью, наряду с крупной буржуазией, лег на казачество..."

Ещё короче это можно сформулировать словами другого апрельского документа Донбюро: "само существование казачества с его укладом жизни, привилегиями и пережитками, а, главное, умением вести вооружённую борьбу представляет угрозу Советской власти. Донбюро предлагало ликвидировать казачество как особую экономическую и этнографическую группу путем его распыления и расселения за пределы Дона"

Истинную мотивацию столь жестоких действий в отношении казачества можно лучше понять из следующей мысли, высказанной Троцким: "Казаки - единственная часть русской нации, способная к самоорганизации. По этой причине они должны быть уничтожены поголовно". Отсюда становится ясной и неприличная для политика эмоциональность, которую высказывал Троцкий по поводу судьбы казаков: "Это своего рода зоологическая среда, и не более того. Стомиллионный русский пролетариат даже с точки зрения нравственности не имеет здесь права на какое то великодушие. Очистительное пламя должно пройти по всему Дону и на всех них навести страх и почти религиозный ужас. Старое казачество должно быть сожжено в пламени социальной революции... Пусть последние их остатки, словно евангельские свиньи, будут сброшены в Черное море..." Для расправы с пассионарными субэтносами русского народа, как видно отсюда, можно "притянуть за уши" даже ненавидимое всеми большевиками, а особенно "этническими", Евангелие - лишь бы натравить различные части русского народа друг на друга...

Итак, в 1918 году большевики развернули против казаков форменный террор, который был "законодательно" оформлен директивой ВЦИК от 24 января 1919 года "Об истреблении казачества" (!) - случай, не имевший прецедентов в российской истории, когда целые субэтносы русского народа подлежали истреблению в законодательном порядке: им надлежало, как выражался об этом Троцкий, "устроить Карфаген". После таких директив ожидать от простых донских, кубанских и терских казаков верности "единой и неделимой России", в советском обличье активно их истреблявшей, было бы как то странновато.

Сначала казаков подавляли силой, уничтожая не только всех, кто поднял оружие против Советской власти, но и всех подозрительных вообще, даже просто случайным образом.

"... Предлагаю к неуклонному исполнению следующее: напрячь все усилия к быстрейшей ликвидации возникших беспорядков путем сосредоточения максимума сил для подавления восстания и путем применения самых суровых мер по отношению к зачинщикам-хуторам:

А) сожжение восставших хуторов;
б) беспощадные расстрелы всех без исключения лиц, принимавших прямое или косвенное участие в восстании;
в) расстрелы через 5 или 10 человек взрослого мужского населения восставших хуторов;
г) массовое взятие заложников из соседних к восставшим хуторам;
д) широкое оповещение населения хуторов станиц и т. д. о том, что все станицы и хутора замеченные в оказании помощи восставшим, будут подвергаться беспощадному истреблению всего взрослого мужского населения и предаваться сожжению при первом случае обнаружения помощи; примерное проведение карательных мер с широким о том оповещением населения".

"Реввоенсовет 8 й армии приказывает в наикратчайший срок подавить восстание предателей, воспользовавшихся доверием красных войск и поднявших мятеж в тылу. Предатели донцы еще раз обнаружили в себе вековых врагов трудового народа. Все казаки, поднявшие оружие в тылу красных войск, должны быть поголовно уничтожены, уничтожены должны быть и все те, кто имеет какое либо отношение к восстанию и к противосоветской агитации, не останавливаясь перед процентным уничтожением населения станиц, сжечь хутора и станицы, поднявшие оружие против нас в тылу. Нет жалости к предателям. Всем частям, действующим против восставших, приказывается пройти огнем и мечом местность, объятую мятежом, дабы у других станиц не было бы и помысла о том, что путем предательского восстания можно вернуть красновский генеральско-царский режим".

Но довольно цитировать советские документы. Приведённых выше цитат более чем достаточно, чтобы понять общую их направленность. Перейдём к судьбам отдельных казачьих войск, погибших в Гражданской войне, большинству из которых, как показали реалии последних десятилетий, так и не суждено возродиться.

Будучи ограничены объёмом публикации, мы не можем рассказать обо всех исчезнувших казачьих войсках, например, об Астраханском, Уссурийском или Семиреченском казачестве, или о так и не обустроенном до конца Евфратском войске. Поэтому ограничимся лишь наиболее многочисленными казачьими войсками, в наибольшей степени оказавшими влияние на ход русской истории начала середины XX века.

ДОНСКОЕ, КУБАНСКОЕ И ТЕРСКОЕ КАЗАЧЕСТВО

Первый раз донские казаки приняли сторону большевиков в конце 1917 - начале 1918 года "из интереса" и из желания прекратить войну. Их надежды были сразу же жестоко обмануты. Уже в ответе ДонскомуКругу от командующего Северным отрядом Ю. В. Саблина, датированном 12 февраля 1918 года, утверждалось, что "казачество как таковое должно быть уничтожено с его сословностью и привилегией, это обязательно". Долго терпеть первую попытку "расказачивания" донцы не собирались, и уже 21 марта 1918 года в станице Суворовской вспыхнуло антикоммунистическое восстание, вскоре охватившее весь Дон. В начале мая 1918 года был собран Круг спасения Дона, который выбрал Атаманом генерала П. Н. Краснова и приступил к освобождению Дона от большевиков и к строительству собственной государственности - "до восстановления национального государства в общероссийском масштабе".

Второй раз донцы поддались на посулы большевиков в конце 1918 - начале 1919 года, когда авторитет Краснова и Круга Донского войска зашатался под ударами красных войск на фронте и добровольцев с "союзниками" - в тылу. Казаки под воздействием разлагающей Донское войско красной пропаганды, так и не дождавшись прибытия обещанных Деникиным "союзников", бросали фронт, надеясь "замириться с большевиками" по предложенному последними принципу: "Вы - сами по себе, и мы - сами по себе". Весна 1919 года показала, насколько обманывались казаки в своих наивных ожиданиях.

Третий и последний раз за Гражданскую войну донские казаки массово переходили на сторону красных уже в 1920 году - во время абсолютно позорной для добровольческого командования Новороссийской эвакуации и особенно во время капитуляции Кубанской армии на Черноморском побережье, когда красным сдались 2 донских и 4 кубанских корпуса, брошенных добровольцами. Большая часть сдавшихся пошла к красным не из любви к ним - красных они ненавидели давно и упорно - а только потому, что белых после этой капитуляции они ненавидели ещё больше. Как рассказывал в июне 1920 года бежавший из красного плена донец Гундоровского полка, "Братвы у них нашей - страсть. Есть донцы, есть и кубанцы... Видел я у них и своих станичников. Есть и офицеры, что попали в плен к красным в Черноморье. "Дудочки, - говорят, - чтобы мы когда нибудь опять стали служить белым. Зачем бросили нас на произвол судьбы в Новороссийске? Показали там себя господа генералы. Довольно тешить их превосходительства, будя с нас". Эти, которых захватили красные у моря, самые злющие. Свирепеют почём зря. Растуды твою так, говорят, ваше генеральё".

Трагическая участь Кубанского казачьего войска, второго по численности после Донского, помимо прочих обстоятельств, была обусловлена злополучной интригой политиканов из Кубанской Рады с "самостийностью". Эта "самостийность" достигла своего апогея осенью 1919 года, когда члены Рады заключили с горцами Кавказа договор, согласно которому кубанские войска отдавались в распоряжение горского правительства. В момент, когда на Московском направлении решалась судьба всей Белой борьбы, нельзя было назвать такой договор иначе, как изменой. Расправа над "самостийниками", которую учинил приехавший на Кубань генерал Врангель, окончательно подорвала дух многих кубанских казаков, наивно полагавших, что "Рада за нас заступается". Кубанцы массово стали бросать фронт, надеясь у себя дома договориться с большевиками. Нечего и говорить, что после эвакуации добровольцев из Новороссийска кубанцев в лучшем случае ждала Красная армия и польский фронт, в худшем и наиболее частом - северные и сибирские лагеря. Остатки осознававших свою идентичность кубанских казаков были добиты в конце 1920 х и в начале 1930 х годов: коллективизация, голодомор, "чёрные доски", неудачные восстания, подавленные карателями - обо всём этом в произведениях советского агитпропа, типа фильма "Кубанские казаки", не найти ни одного упоминания.

Терское казачье войско, самое малочисленное из трёх казачьих войск Юга России, вынуждено было сойти с исторической сцены самым первым. К моменту Октябрьской революции терских казаков в строю оставалось меньше 40 тысяч человек. Атаман Терского войска Михаил Александрович Караулов своим авторитетом и военно-административными способностями заставил считаться с Терским войском горцев, издавна враждебных терскому казачеству и окружавших его со всех сторон. Но 12 декабря 1917 года атаман Караулов был убит на станции Прохладная революционными солдатами, и горцы с терскими казаками сразу начали резать и отстреливать друг друга. Практически всю Гражданскую войну терцы провели, главным образом, на своей земле, истекая кровью под натиском многократно превосходящих сил горцев и поддерживавших их большевиков. Эвакуироваться из Новороссийска и, впоследствии, из Крыма, удалось лишь единицам во главе с последним Атаманом Терского войска Г. А. Вдовенко. Большая же часть выживших терских казаков подверглась "расказачиванию", а их земли и имущество были отданы чеченцам.

ОРЕНБУРГСКОЕ И УРАЛЬСКОЕ КАЗАЧЕСТВО

В Оренбурге и на Урале казачество было поляризовано по своим политическим взглядам куда больше, чем в Кубани и на Дону. Правда, противоположным образом. Если значительная часть Оренбургского казачьего войска, за исключением военного училища, высшего начальства и многих офицеров, почти сразу перешла на сторону красных, то уральцы практически поголовно заняли сторону белых.

Причин этому несколько: в частности, Оренбургское казачье войско было сравнительно "молодым" и в нём был огромный процент фронтовой молодёжи, поддавшейся пропаганде большевиков и пошедшей под начало главных оренбургских "червонных казаков" братьев Кашириных. Правда, после начавшихся репрессий на землях Оренбургского войска многие старшие казаки и даже фронтовики перешли к белым.

Уральское же казачье войско, напротив, имело давние традиции, существуя, как минимум, с XV века. К тому же большую часть Уральского войска составляли казаки староверы, которых приводили в мистический ужас перевёрнутые пентаграммы на кителях и фуражках красноармейцев (всю Гражданскую войну красные звёзды носились именно таким образом - в более поздний советский период зловещим напоминанием об этой "антихристовой печати" остался только орден Боевого Красного Знамени).

Собственно, большевики особо и не скрывали, что их целью на территории Уральского казачьего войска, как и везде, был именно геноцид казаков, уничтожение всего боеспособного казачества, способного поднять против них оружие. Очень показателен в этом плане роман Д. А. Фурманова "Чапаев": "Чапаев, такой чуткий и гибкий во всех своих действиях, так быстро всё улавливавший и ко всему применявшийся, понял здесь, в степях, что с казаками бороться надо уж не тем оружием, каким боролись недавно с мобилизованными насильно колчаковскими мужичками. Казаков на испуг не возьмёшь, захваченной территорией с толку их не собьёшь, территория казацкая - вся широкая степь, по которой будет он скакать вдоль и поперёк, в которой всюду найдёт привет казачьего населения, будет жить у тебя в тылу, будет неуловим и бесконечно вреден, - серьёзно, по настоящему опасен. Казацкие войска не гнать надо, не ждать надо, когда произойдёт у них разложение, не станицы у них отымать одну за другою, - это дело очень важное и нужное, но не главное. А главное дело - сокрушить надо живую силу, уничтожить казацкие полки. Если из пленных колчаковцев было можно восполнять поредевшие ряды своих полков, то из пленных казаков этого набора делать невозможно: тут - что казак, то и враг непримиримый. Во всяком случае, другом и помощником сделается он не скоро! Уничтожение живой неприятельской силы - вот задача, которую поставил Чапаев перед собою".

Так что после такой "генеральной диспозиции" Чапаевской дивизии возмущение Фурманова и его героев "жестокостями" со стороны уральских казаков, как минимум, непоследовательно. Война между уральскими казаками и чапаевцами шла бескомпромиссная - на взаимное истребление. Правда, после сдачи Уральска атаман Уральского казачьего войска 33 летний генерал-лейтенант Владимир Сергеевич Толстов сумел разработать план специальной операции, в ходе которой уральцы с ничтожными потерями смогли уничтожить штаб Чапаевской дивизии и убить самого Чапаева (всего было убито и взято в плен более 2500 красноармейцев), но эпидемия тифа в рядах уральских казаков и резкое увеличение численности 4 й Туркестанской армии вынудили их навсегда покинуть свою землю и отступить к Гурьеву, на берег Каспийского моря. Примерно 90 процентов личного состава Уральского войска погибло не в боях, а именно от занесённого пленными красноармейцами тифа, лечить который у казаков было нечем: практически во всех полках, имевших по 500 человек списочного состава, в строю осталось по 40 60 казаков.

5 января 1920 года генерал Толстов со своим штабом, беженцами и остатками последних двух полков Уральского войска (всего 15?000 человек) оставил Гурьев и проделал тяжелейший 700 километровый путь по "Голодной степи" на Форт-Александровский - по его собственному выражению, "от красных лап в неизвестную даль". Особенно тяжёлые потери уральцы понесли во время подъёма на плоскогорье Мангышлак и на самом плоскогорье, через которое даже местные киргизы пройти зимой считали невозможным. Уральцы прошли, но ценой огромных жертв: по свидетельству одного из кавалеристов каппелевцев, проделавших этот путь вместе с Уральским войском, "цепь трупов на верстах тридцати тянулась беспрерывно...". 13?000 человек замёрзли в дороге или были убиты "красными киргизами", которые грабили и убивали отставших. К счастью, часть казаков вошла в Форт-Александровский раньше прочих и прислала помощь каппелевцам и бывшим с ними уральцам. Сам Толстов после этого 5 апреля 1920 года покинул Форт-Александровский и вышел на Красноводск всего с 214 казаками.

22 мая, когда он перешёл границу с Персией, с ним было уже 162 казака. Из Персии Толстов перебрался во Францию, а оттуда в 1942 году переселился в Австралию. Вместе с ним были последние верные ему 60 казаков. Умер генерал Толстов в Сиднее, в 1956 году, в возрасте 72 лет. Вместе с ним навсегда закончилась история некогда великого и славного Уральского казачьего войска.

СИБИРСКОЕ, ЗАБАЙКАЛЬСКОЕ И АМУРСКОЕ КАЗАЧЕСТВО

Судьбы Сибирского и Забайкальского казачьих войск различаются по тому вкладу, который был внесён казаками каждого из этих войск в Гражданскую войну - и поразительно сходны в том, какая судьба ждала казаков обоих войск после того, как закончилась война.

Казаки Забайкальского войска, два полка которых (1 й Аргунский и 2 й Читинский) ещё в начале 1918 года заразились большевизмом, всю Гражданскую провели в боях у себя дома. Сибирские казаки, будучи индифферентны к пропаганде большевизма, остались столь же безразличны и к делу спасения от него Родины. Практически всё Сибирское войско в Гражданскую войну было больно ещё более тяжёлой болезнью, чем сам большевизм - так называемым "казачьим прагматизмом" и верой в то, что с большевиками можно договориться. Этому способствовало то, что настоящего большевизма сибирские казаки у себя ни разу не видели вплоть до падения власти Колчака. К тому же выборным атаманом Сибирского войска оказался бывший полицейский Иванов Ринов, известный на всю Сибирь своей "держимордовщиной". Поэтому участие Сибирского казачьего войска в боях против красных ограничилось, по большому счёту, одним-единственным крупным эпизодом - рейдом по тылам противника в начале осени 1919 года. Из-за бездарности и недисциплинированности Иванова-Ринова этот рейд, который мог спасти весь фронт колчаковской армии, существенных результатов не принёс. К 1921 году значительная часть сибирских, забайкальских и амурских казаков оказалась в изгнании, перейдя китайскую границу.

В отличие от европейских белоэмигрантов, сибирские и особенно забайкальские и амурские казаки, оказавшиеся в Китае, все 1920 е годы не прекращали борьбы против Советской власти. Почти каждый месяц несколько десятков, а то и сотен казаков прорывались через границу и устраивали рейды по приграничным городам и посёлкам. Целью налётов были отнюдь не простые рабочие и крестьяне, а местные партработники, высокопоставленные служащие и чекисты. У казаков была неплохо налаженная агентурная сеть на советском Дальнем Востоке, которая указывала им цели для нападений и карала вернувшихся из за китайской границы предателей.

Начало конца Забайкальского и Амурского казачьих войск наступило в 1928 году, когда в китайской провинции Синьцзян произошло восстание под марксистскими лозунгами против власти Чана Кайши. По уже обкатанному коммунистами в Финляндии и Закавказье "шаблону" в Северный Китай устремились "воины интернационалисты". К тому же именно 1928 1929 годы ознаменовались повышением активности белоказаков на восточной линии КВЖД - забайкальцы с боем прорывались к себе домой, переплывали Уссури и Амур, вырезали целые отряды и погранзаставы...

Поэтому Советское правительство сочло сентябрь-октябрь 1929 года удобным временем для того, чтобы вернуть хотя бы часть КВЖД в состояние на 1917 год. Заодно, разумеется, и жестоко поквитаться - не только с казаками, но и вообще со всеми русскими беженцами. Независимо от того, участвовали они в борьбе против Советской власти или нет. Независимо даже от пола и возраста. Каким именно образом это делалось, поведали те, кто уцелел и смог написать в города Китая, не тронутые резнёй:

"...30 го числа к нам привезли убитых - священника, его сына и семью Круглик из 6 ти человек (муж, жена и четверо детей).

Они были убиты и сожжены на масле, а еще убит с ними один возчик, у него здесь осталась жена и трое ребят. Вид убитых ужасный, священника можно узнать, лицо сохранилось. У жены Круглика лицо сохранилось и одна грудь, вот поэтому и узнали женщину, а у детей всё сгорело. Запаха от них нет, потому что они зажарились с кожей; для священника сделали гроб, для женщины и сына священника другой, а остальных шесть человек положили в один гроб".

В одном посёлке красные партизаны и бывший при них отряд комсомольцев убивали мужчин и женщин, а детей бросали живыми в реку или разбивали им головы о камни.

В другом поселке женщин и детей загнали в протоку и в воде расстреливали их, а оставшихся на берегу добивали кольями или бросали в разложенные костры.

Лишь в посёлках Аргунском, Комары и на хуторе Дамысово убито около 120 человек.

В посёлке Кацинор красные убили всех мужчин и много женщин.

При последнем налёте на Усль-Уровск 11 октября с. г. жители в отчаянии отстреливались от красных партизан из дробовых охотничьих ружей и старых берданок, красные окружили посёлок и открыли по нему огонь из пулёметов и из орудий стоявшей на р. Аргунь советской канонерской лодки. В результате этого налета перебито не менее 200 человек русского и китайского мирного населения.

Что к этому прибавить? Что убитый священник о. Модест Горбунов предварительно был подвергнуть пыткам, что его привязали за волосы к лошади, которая протащила его тело по земле. Что женщины и девушки, перед тем, как быть замученными или убитыми, были изнасилованы красными партизанами и комсомольцами.

Прибавим еще и то, что, по словам самих красных партизан (эти слова лично слышали некоторые бежавшие из Трёхречья) - они посланы советской властью с приказанием истребить всех без исключения русских переселенцев, живущих в Трёхречье, и уничтожить всё их имущество. В тех местах, где красные партизаны побывали, они точно исполнили этот приказ сатанинской власти и не их вина, если некоторым жертвам удалось бежать и передать нам точно всё, что они видели и слышали в эти ужасные дни..." ("Хлеб небесный", 1929 г., N 13, Харбин).

Так закончила своё существование большая часть ушедших в Северный Китай Забайкальского и Амурского казачьих войск. За "победу" над безоружными женщинами и детьми в "конфликте на КВЖД" красноармейцы и каратели ГПУ получали боевые ордена и наградное оружие. А в память о погибших беженцах до сих пор так и не было поставлено ни одного памятного знака, ни одной мемориальной доски. Памятником им остались лишь пламенные послания, которые писал в их защиту к христианам всего мира первоиерарх РПЦЗ митрополит Антоний (Храповицкий), да стихотворение поэтессы Забайкальского казачьего войска Марианны Колосовой "Казачат расстреляли":

Видно ты уснула, жалость человечья?!
Почему молчишь ты, не пойму никак.
Знаю, не была ты в эти дни в Трёхречье.
Там была жестокость - твой извечный враг.

Ах, беды не чаял беззащитный хутор...
Люди, не молчите - камни закричат!
Там из пулемёта расстреляли утром
Милых, круглолицых, бойких казачат...

У Престола Бога, чьё подножье свято,
Праведникам - милость, грешникам - гроза,
С жалобой безмолвной встанут казачата...
И Господь заглянет в детские глаза.

Скажет самый младший: "Нас из пулёмета
Расстреляли нынче утром на заре".
И всплеснет руками горестными кто то
На высокой белой облачной горе.

Выйдет бледный мальчик и тихонько спросит:
"Братья-казачата, кто обидел вас?"
Человечья жалость прозвенит в вопросе,
Светом заструится из тоскливых глаз.

Подойдут поближе, в очи ему взглянут -
И узнают сразу. Как же не узнать?!
"Был казачьих войск ты светлым Атаманом
В дни, когда в детей нельзя было стрелять".

И заплачут горько-горько казачата
У Престола Бога, чьё подножье свято.
Господи, Ты видишь, вместе с ними плачет
Мученик-Царевич, Атаман Казачий!

ВОЗРОДИТЬ ЛУЧШЕЕ

Накануне катастрофы 1917 года наиболее крепкими и ценными сословиями русского народа были - крестьянство, духовенство, купечество и казачество. Именно эти сословия большевики постарались уничтожить в первую очередь. Для этого им надо было натравить разные части русского народа друг на друга. Они и не скрывали этого - например, применительно к крестьянам это озвучил Я. М. Свердлов в мае 1918 года: "Только в том случае, если мы сможем расколоть деревню на два непримиримых враждебных лагеря, если мы сможем разжечь там ту же гражданскую войну, которая... шла в городах... мы и по отношению к деревне сделаем то, что смогли сделать для городов". Из всех сословий расколоть казачество большевикам удалось в наименьшей степени, но достигнутый ими общий раскол русского народа сделал это обстоятельство уже не столь важным. И раскол этот продолжается, в значительной мере, до сих пор.

Для того, чтобы излечить его, и ставятся памятники. Памятники нужны не погибшим. Они нужны нам самим - для исторической памяти и правильной идеологической оценки людей и событий. Никто не знает, возродится ли российское казачество. Очень уж основательно его уничтожали почти всю первую половину XX века. Но если памятников не будет - не будет исторической памяти. А в этом случае казачеству точно никогда не суждено больше возродиться.

Http://www.specnaz.ru/article/?1137

Причины, почему казаки всех казачьих областей в основной своей массе отвергли разрушительные идеи большевизма и вступили против них в открытую борьбу, причём совершенно в неравных условиях, не вполне ясны до сих пор и составляют загадку для многих историков. Ведь казаки в бытовом отношении были такие же земледельцы, как и 75% русского населения, несли те же государственные тяготы, если не больше, и находились под тем же административным контролем государства. С началом революции, наступившей после отречения государя, казаки внутри областей и во фронтовых частях переживали различные психологические стадии. Во время февральского мятежного движения в Петрограде казаки заняли нейтральную позицию и оставались сторонними зрителями развёртывавшихся событий. Казаки видели, что при наличии значительных вооружённых сил в Петрограде правительство не только не пользуется ими, но и строго запрещает применение их против мятежников. Во время предыдущего мятежа в 1905-1906 годах, казачьи войска были основной вооружённой силой, восстановившей порядок в стране, в результате в общественном мнении заслужили презрительное звание «нагаечников» и «царских сатрапов и опричников». Поэтому в поднявшемся в столице России мятеже казаки были инертны и предоставили правительству решать вопрос о наведении порядка силами других войск. После отречения государя и вступления в управление страной Временного правительства казаки посчитали преемственность власти законной и готовы были поддержать новое правительство. Но постепенно отношение это менялось, и, наблюдая полную бездеятельность власти и даже поощрение разнузданных революционных эксцессов, казаки начали постепенно отходить от разрушительной власти, и авторитетными для них становились указания Совета казачьих войск, действовавшего в Петрограде под председательством атамана Оренбургского войска Дутова.

Внутри казачьих областей казаки также не опьянели от революционных свобод и, произведя некоторые местные изменения, продолжали жить по-старому, не производя никаких экономических и тем более социальных потрясений. На фронте в войсковых частях приказ по армии, совершенно менявший основы войсковых порядков, казаки приняли с недоумением и продолжали в новых условиях поддерживать в частях порядок и дисциплину, чаще всего избирая своих прежних командиров и начальников. Никаких отказов в исполнении приказов не было и сведение личных счётов с командным составом также не происходило. Но напряжение постепенно нарастало. Население казачьих областей и казачьи части на фронте подвергались активной революционной пропаганде, что невольно должно было отражаться на их психологии и заставляло внимательно прислушиваться к призывам и требованиям революционных вождей. В области войска Донского одним из важных революционных актов было смещение наказного атамана графа Граббе, замена его выборным атаманом казачьего происхождения генералом Калединым и восстановление созыва общественных представителей на Войсковой Круг, по обычаю, существовавшему с древности, до царствования императора Петра I. После чего их жизнь продолжала идти без особых потрясений. Остро встал вопрос отношений с населением неказачьим, которое, психологически шло теми же революционными путями, что и население всей остальной России. На фронте среди казачьих войсковых частей велась мощная пропаганда, обвинявшая атамана Каледина в контрреволюционности и имевшая среди казаков известный успех. Захват власти большевиками в Петрограде сопровождался декретом, обращённым к казакам, в котором менялись лишь географические названия, и было обещано, что казаки будут освобождены от гнёта генералов и тяжести военной службы и во всём будут установлено равенство и демократические свободы. Казаки против этого ничего не имели.

Рис. 1 Область войска Донского

Большевики пришли к власти под антивоенными лозунгами и вскоре приступили к выполнению своих обещаний. В ноябре 1917 года Совнарком предложил всем воюющим странам приступить к мирным переговорам, но страны Антанты отказались. Тогда Ульянов отправил делегацию в оккупированный германцами Брест-Литовск, для сепаратных мирных переговоров с делегатами Германии, Австро-Венгрии, Турции и Болгарии. Ультимативные требования Германии повергли делегатов в шок и вызвали колебания даже у большевиков, не отличавшихся особым патриотизмом, но Ульянов условия эти принял. Был заключён «похабный Брестский мир», по которому Россия теряла около 1 млн. км² территории, обязывалась демобилизовать армию и флот, передать Германии корабли и инфраструктуру Черноморского флота, выплатить контрибуцию в размере 6 млрд. марок, признать независимость Украины, Белоруссии, Литвы, Латвии, Эстонии и Финляндии. Руки германцев для продолжения войны на западе были развязаны. В начале марта германская армия на всём фронте стала продвигаться для оккупации территорий, отдаваемых большевиками по мирному договору. Причём Германия в дополнение договора объявила Ульянову, что Украина должна считаться провинцией Германии, на что Ульянов также согласился. В этом деле есть факт, который широко не известен. Дипломатическое поражение России в Брест-Литовске было вызвано не только продажностью, непоследовательностью и авантюрностью петроградских переговорщиков. Ключевую роль здесь сыграл «джокер». В группе договаривающихся сторон внезапно появился новый партнёр - Украинская центральная рада, которая, при всей шаткости её положения, за спиной делегации из Петрограда 9 февраля (27 января) 1918 года подписала с Германией в Брест-Литовске отдельный мирный договор. На следующий день советская делегация с лозунгом «войну прекращаем, но мира не подписываем» прервала переговоры. В ответ 18 февраля германские войска начали наступление по всей линии фронта. Одновременно германо-австрийская сторона ужесточила условия мира. Ввиду полной неспособности советизированной старой армии и зачатков Красной Армии противостоять даже ограниченному наступлению германских войск и необходимости в передышке для укрепления большевистского режима 3 марта Россия также подписала Брестский мирный договор. После этого «независимую» Украину заняли немцы и за ненадобностью вышвырнули Петлюру «с трона», усадив на него марионеточного гетмана Скоропадского. Таким образом, незадолго до того как кануть в лету, Второй рейх под руководством кайзера Вильгельма II захватил Украину и Крым.

После заключения большевиками Брестского мира часть территории Российской империи превращалась в зоны оккупации Центральных стран. Австро-германские войска заняли Финляндию, Прибалтику, Белоруссию, Украину и ликвидировали там Советы. Союзники зорко следили за происходящим в России и также старались обеспечить свои интересы, связывающие их с прежней Россией. Кроме того, в России было до двух миллионов пленных, которые могли быть, с согласия большевиков, отправлены в свои страны, и для держав Антанты, важным было воспрепятствовать возвращению военнопленных в Германию и Австро-Венгрию. Для связи России с союзника¬ми служили порты, на севере Мурманск и Архангельск, на Дальнем Востоке Владивосток. В этих портах были сосредоточены большие склады имущества и военного снаряжения, доставляемого по заказам русского правительства иностранцами. Скопившихся грузов было свыше миллиона тонн стоимостью до 2 с половиной миллиардов рублей. Грузы бессовестно расхищались, в том числе местными ревкомами. Чтобы обеспечить сохранность грузов, эти порты союзниками были постепенно оккупированы. Так как заказы, ввозимые из Англии, Франции и Италии, направлялись через северные порты, они были заняты частями англичан в 12 ООО и союзников в 11 ООО человек. Ввоз из США и Японии шёл через Владивосток. 6 июля 1918 года Антанта объявила Владивосток международной зоной, и город был занят частями Японии в 57 ООО и частями других союзников в 13 000 человек. Но свергать большевистскую власть они не стали. Только 29 июля власть большевиков во Владивостоке была свергнута белочехами под руководством русского генерала М. К. Дитерихса.

Во внутренней политике большевиками издавались декреты, разрушавшие все общественные структуры: банки, национальную промышленность, частную собственность, земельное владение, а под видом национализации зачастую производился простой грабёж без всякого государственного руководства. В стране начиналась неизбежная разруха, в которой большевики винили буржуазию и «гнилых интеллигентов», и эти классы подверглись жесточайшему террору, граничившему с уничтожением. До сих пор до конца невозможно понять, каким образом в России пришла к власти эта всё разрушающая сила, если учесть, что власть была захвачена в стране, обладавшей тысячелетней и культурой. Ведь теми же мерами международные разрушительные силы надеялись произвести внутренний взрыв и в волнующейся Франции, переведя для этой цели во французские банки до 10 миллионов франков. Но Франция, к началу ХХ века уже исчерпала свой лимит на революции и устала от них. К несчастью дельцов революции, в стране нашлись силы, сумевшие разгадать коварные и далеко идущие замыслы вождей пролетариата и противостоять им. Об этом в Военном Обозрении более подробно писалось в статье «Как Америка спасала Западную Европу от призрака мировой революции».

Одной из главных причин, позволившей большевикам совершить государственный переворот, а затем довольно быстро захватить власть во многих областях и городах Российской империи, была поддержка расквартированных по всей России многочисленных запасных и учебных батальонов, не желавших идти на фронт. Именно обещание Лениным немедленного прекращения войны с Германией предопределило переход разложившейся за время «керенщины» русской армии на сторону большевиков, что и обеспечило им победу. В большинстве районов страны установление большевистской власти прошло быстро и мирным путём: из 84 губернских и других крупных городов только в пятнадцати Советская власть установилась в результате вооружённой борьбы. Приняв уже на второй день пребывания у власти «Декрет о мире» большевики обеспечили «триумфальное шествие Советской власти» по России в период с октября 1917 по февраль 1918 года.

Отношения казаков и правителей большевиков определялись декретами Союза казачьих войск и Советского правительства. 22 ноября 1917 года Союз казачьих войск представил постановление, в котором извещал Советское правительство, что:
- Казачество ничего для себя не ищет и ничего себе не требует вне пределов своих областей. Но, руководствуясь демократическими началами самоопределения народностей, оно не потерпит на своих территориях иной власти, кроме народной, образуемой свободным соглашением местных народностей без всякого внешнего и постороннего влияния.
- Посылка карательных отрядов против казачьих областей, в частности против Дона, принесёт гражданскую войну на окраины, где идёт энергичная работа по водворению общественного порядка. Это вызовет расстройство транспорта, будет препятствием доставке грузов, угля, нефти и стали к городам России и ухудшит продовольственное дело, приведя в расстройство житницу России.
- Казачество выступает против всякого введения посторонних войск в казачьи области без согласия войсковых и краевых казачьих правительств.
В ответ на мирную декларацию Союза казачьих войск, большевиками был издан декрет для открытия военных действий против юга, гласивший:
- Опираясь на Черноморский флот, провести вооружение и организацию Красной гвардии для занятия Донецко¬го угольного района.
- С севера из ставки Главнокоманду¬ющего двинуть сборные отряды к югу в исходные пункты: Гомель, Брянск, Харьков, Воронеж.
- Наиболее активные части двинуть из района Жмеринки на восток для оккупации Донбасса.

Этим декретом был создан зародыш братоубийственной гражданской войне Советской власти против казачьих областей. Для существования большевикам остро необходимы были кавказская нефть, донецкий уголь и хлеб южных окраин. Начавшийся массовый голод толкал Советскую Россию в сторону богатого юга. В распоряжении донского и кубанского правительств, для защиты областей хорошо организованных и достаточных сил не было. Возвращавшиеся с фронта части воевать не хотели, стремились разойтись по станицам, а молодые казаки-фронтовики вступили в открытую борьбу со стариками. Во многих станицах эта борьба приобрела ожесточённый характер, расправы с обеих сторон были жестокие. Но пришедших с фронта казаков было много, они были хорошо вооружены и горласты, имели боевой опыт, и в большинстве станиц победа осталась за фронтовой молодёжью, сильно заражённой большевизмом. Уже вскоре выяснилось, что и в казачьих областях прочные части можно создать только на основе добровольчества. Для поддержания порядка на Дону и Кубани их правительствами использовались отряды, состоявшие из добровольцев: учеников, кадетов, юнкеров и юношества. Формировать такие добровольческие (у казаков они называются партизанские) части вызвалось много казачьих офицеров, но в штабах это дело было налажено плохо. Разрешение на формирование таких отрядов давалось чуть ли не каждому просившему. Появилось много авантюристов, даже разбойников, которые с целью наживы просто грабили население. Однако главной угрозой для казачьих областей оказались полки, возвращавшиеся с фронта, так как многие вернувшиеся были за¬ражены большевизмом. Формирование добровольческих красных казачьих частей также началось сразу после прихода к власти большевиков. В конце ноября 1917 года на совещании представителей казачьих частей Петроградского военного округа было решено создать революционные отряды из казаков 5-й казачьей дивизии, 1, 4 и 14-го Донских полков и отправить их на Дон, Кубань и Терек для разгрома контрреволюции и установления Советской власти. В январе 1918 года в станице Каменская собрался съезд фронтового казачества с участием делегатов от 46 казачьих полков. Съезд признал Советскую власть и создал Донвоенревком, объявивший войну атаману войска Донского генералу А.М. Каледину, выступившему против большевиков. Среди командного состава донских казаков сторонниками большевистских идей оказались два штаб-офицера, войсковые старшины Голубов и Миронов, а ближайшим сотрудником Голубова был подхорунжий Подтёлков. В январе 1918 года на Дон с Румынского фронта вернулся 32-й Донской казачий полк. Избрав своим командиром войскового старшину Ф.К. Миронова, полк поддержал установление Советской власти, и принял решение не расходиться по домам до тех пор, пока не будет разгромлена контрреволюция во главе с атаманом Калединым. Но наиболее трагическую роль на Дону сыграл Голубов, который двумя полками распропагандированных им казаков в феврале занял Новочеркасск, разогнал заседавший Войсковой Круг, арестовал вступившего после смерти генерала Каледина в должность атамана Войска генерала Назарова и расстрелял его. Че¬рез непродолжительное время этот «герой» революции был пристрелен казаками прямо на митинге, а Подтёлков, имевший при себе большие денежные суммы, был схвачен казаками и по их приговору повешен. Судьба Миронова также была трагической. Он сумел увлечь за собой значительное количество казаков, с которыми сражался на стороне красных, но, не удовлетворившись порядками их, решил с казаками перейти на сторону сражающегося Дона. Миронов был красными арестован, отправлен в Москву, где и был расстрелян. Но это будет потом. А пока на Дону была великая неурядица. Если казачье население ещё колебалось, и лишь в части станиц благоразумный голос стариков взял перевес, то иногороднее (неказачье) население целиком встало на сторону большевиков. Иногороднее население в казачьих областях всегда завидовало казачеству, владевшему большим количеством земли. Становясь на сторону большевиков, иногородние надеялись принять участие в дележе офицерских, помещичьих казачьих земель.

Другими вооружёнными силами на юге были отряды формируемой Добровольческой армии, располагавшейся в Ростове. 2 ноября 1917 года генерал Алексеев прибыл на Дон, вошёл в связь с атаманом Калединым и просил у него разрешения на формирование отрядов добровольцев на Дону. Целью генерала Алексеева было воспользоваться юго-восточной базой вооруженных сил, чтобы собрать оставшихся стойкими офицеров, юнкеров, старых солдат и организовать из них армию, необходимую для водворения порядка в России. Несмотря на полное отсутствие денежных средств, Алексеев горячо взялся за дело. На Барочной улице помещение одного из лазаретов было превращено в офицерское общежитие, ставшее колыбелью добровольчества. Вскоре было получено первое пожертвование, 400 рублей. Это всё что в ноябре месяце выделило русское общество своим защитникам. Но люди шли просто на Дон, не имея никакого представления о том, что их ожидает, ощупью, во тьме, через сплошное большевистское море. Шли туда, где ярким маяком служили вековые традиции казачьей вольницы и имена вождей, которых народная молва связывала с Доном. Приходили измученные, голодные, оборванные, но не павшие духом. 6 (19) декабря, переодетый крестьянином, с подложным паспортом прибыл по железной дороге на Дон генерал Корнилов. Он хотел далее ехать на Волгу, а оттуда в Сибирь. Он считал более правильным, чтобы генерал Алексеев оставался на юге России, а ему бы дали возможность вести работу в Сибири. Он доказывал, что в этом случае они друг другу мешать не будут и ему удастся организовать в Сибири большое дело. Он рвался на простор. Но приехавшие в Новочеркасск из Москвы представители «Национального центра» настояли на том, чтобы Корнилов остался на юге России и работал совместно с Калединым и Алексеевым. Между ними было заключено соглашение, по которому генерал Алексеев принимал на себя заведование всеми финансовыми и политическими вопросами, генерал Корнилов принимал на себя организацию и командование Добровольческой армией, генерал Каледин продолжал формирование Донской армии и управление делами войска Донского. Корнилов мало верил в успех работы на юге России, где придётся создавать белое дело на территориях казачьих войск и зависеть от войсковых атаманов. Он говорил так: «Сибирь я знаю, в Сибирь я верю, там можно поставить дело широко. Здесь же с делом легко справится один Алексеев». Корнилов всей душой и сердцем рвался в Сибирь, хотел, чтобы его отпустили и к работе по формированию Добровольческой армии относился без особого интереса. Опасения Корнилова, что у него будут трения и недоразумения с Алексеевым, оправдались с первых дней их совместной работы. Принудительное оставление Корнилова на юге России было большой политической ошибкой «Национального центра». Но они считали, что если Корнилов уедет, то за ним уедут многие добровольцы и дело, начатое в Новочеркасске, может развалиться. Формирование Доброармии продвигалось медленно, в среднем в день записывалось 75-80 добровольцев. Солдат было мало, в основном записывались офицеры, юнкера, студенты, кадеты и гимназисты старших классов. на донских складах было недостаточно, приходилось его отбирать у солдат, едущих по домам, в проходивших через Ростов и Новочеркасск войсковых эшелонах, либо покупать через скупщиков в тех же эшелонах. Недостаток средств крайне затруднял работу. Формирование донских частей продвигалось ещё хуже. Генералы Алексеев и Корнилов понимали, что казаки не желают идти для водворения порядка в России, но они были уверены, что свои земли казаки защищать будут. Однако обстановка в казачьих областях юго-востока оказалась куда более сложной. Полки, возвращавшиеся с фронта, в происходящих событиях были совершенно нейтральными, даже проявляли склонность к большевизму, заявляя, что большевики ничего плохого им не сделали.

Кроме того, внутри казачьих областей велась тяжёлая борьба с иногородним населением, а на Кубани и Тереке ещё и против горцев. В распоряжении войсковых атаманов была возможность использовать хорошо обученные команды молодых казаков, готовившиеся для отправки на фронт, и организовать призыв очередных возрастов молодежи. Генерал Каледин мог бы иметь поддержку в этом со стороны стариков и фронтовиков, говоривших: «Мы своё отслужили, теперь других должны призывать». Формирование из призывных возрастов казачьей молодежи могло бы дать до 2-3 дивизий, что в те времена было достаточно для поддержания порядка на Дону, но сделано этого не было. В конце декабря в Новочеркасск прибыли представители британской и французской военных миссий. Они поинтересовались что сделано, что планируется сделать, после чего заявили, что смогут помочь, но пока лишь деньгами, в количестве 100 млн. рублей, траншами по 10 млн. в месяц. Первая получка ожидалась в январе, но так и не была получена, а затем обстановка совершенно изменилась. Первоначальные средства на формирование Доброармии складывались из пожертвований, но они были мизерны, главным образом по причине невообразимой для данных обстоятельств жадности и скупости российской буржуазии и других имущих классов. Следует сказать, что прижимистость и скаредность российской буржуазии просто легендарна. Ещё в 1909 году, в ходе дискуссии в Госдуме по вопросу о кулачестве, П.А. Столыпин произнёс пророческие слова. Он сказал: «…нет более жадного и бессовестного кулака и буржуя чем в России. Не случайно в русском языке в ходу словосочетания «кулак-мироед и буржуй-мироед». Если они не изменят тип своего социального поведения, нас ждут большие потрясения…». Он как в воду глядел. Социального поведения они не изменили. Практически все организаторы белого движения указывают на малую полезность их обращений за материальной помощью к имущественным классам. Тем не менее, к середине января получилась небольшая (около 5 тысяч человек), но очень боевая и сильная в моральном отношении Добровольческая армия. Совнарком требовал выдачи или разгона добровольцев. Каледин и Круг отвечали: «С Дона выдачи нет!». Большевики, для ликвидации контрреволюционеров, стали стягивать в район Дона верные им части с Западного и Кавказского фронтов. Они стали угрожать Дону со стороны Донбасса, Воронежа, Торговой и Тихорецкой. Кроме того, большевики усилили контроль на железных дорогах и приток добровольцев резко сократился. В конце января большевики заняли Батайск и Таганрог, 29 января конные части двинулись из Донбасса на Новочеркасск. Дон оказался беззащитен перед красными. Атаман Каледин растерялся, не захотел кровопролития и решил свои полномочия передать городской Думе и демократическим организациям, а затем покончил жизнь выстрелом в сердце. Это был печальный, но закономерный итог его деятельности. Первый донской Круг дал пернач выборному атаману, но не дал ему власти.

Во главе области поставлено было Войсковое правительство из 14 старшин, избранных от каждого округа. Их заседания носили характер провинциальной думы и не оставили в истории Дона никакого следа. 20 ноября правительство обратилось к населению с весьма либеральной декларацией, созывая на 29 декабря съезд казачьего и крестьянского населения для устроения жизни Донской области. В начале января было создано коалиционное правительство на паритетных началах, 7 мест было предоставлено казачеству, 7 иногородним. Привлечение в состав правительства демагогов-интеллигентов и революционной демократии окончательно привело к параличу власти. Атамана Каледина погубило его доверие к донским крестьянам и иногородним, его знаменитый «паритет». Он не сумел склеить разнородные куски населения Донской области. Дон при нём раскололся на два лагеря, казаков и донских крестьян вкупе с иногородними рабочими и ремесленниками. Последние за малым исключением были с большевиками. Донское крестьянство, составлявшее 48% населения области, увлечённое широкими посулами большевиков, не удовлетворилось мероприятиями донской власти: введением земств в крестьянских округах, привлечением крестьян к участию в станичном самоуправлении, широким приёмом их в казачье сословие и наделением тремя миллионами десятин помещичьей земли. Под влиянием пришлого социалистического элемента донское крестьянство требовало общего раздела всей казачьей земли. Численно наименьшая рабочая среда (10-11%) была сосредоточена в важнейших центрах, была наиболее беспокойной и не скрывала своих симпатий к Советской власти. Революционно-демократическая интеллигенция не изжила своей прежней психологии и с удивительным ослеплением продолжала разрушительную политику, которая привела к гибели демократии в общероссийском масштабе. Блок меньшевиков и эсеров царил во всех крестьянских, иногородних съездах, всевозможных думах, советах, профсоюзах и межпартийных собраниях. Не было ни одного собрания, где не выносилось бы резолюций о недоверии атаману, правительству и Кругу, протестов против принятия ими мер против анархии, уголовщины и бандитизма.

Они проповедовали нейтралитет и примирение с той силой, которая открыто объявила: «Кто не с нами, тот против нас». В городах, рабочих посёлках и крестьянских слободах восстания против казаков не утихали. Попытки ставить подразделения рабочих и крестьян в казачьи полки заканчивались катастрофой. Они изменяли казакам, уходили к большевикам и уводили с собой казачьих офицеров на муки и смерть. Война приобретала характер классовой борьбы. Казаки отстаивали свои казачьи права от донских рабочих и крестьян. Смертью атамана Каледина и оккупацией большевиками Новочеркасска оканчивается на юге период Великой войны и переход к войне гражданской.

Рис. 2 Атаман Каледин

12 февраля большевистские отряды заняли Новочеркасск и войсковой старшина Голубов в «благодарность» за то, что генерал Назаров когда-то спас его от тюрьмы, расстрелял нового атамана. Потеряв всякую надежду удержать Ростов, в ночь на 9(22) февраля Доброармия из 2500 бойцов вышла из города на Аксай, а затем двинулась на Кубань. После установления власти большевиков в Новочеркасске начался террор. Казачьи части были предусмотрительно раскиданы по всему городу небольшими группами, господство в городе оказалось в руках иногородних и большевиков. По подозрению в связях с Доброармией производились беспощадные расстрелы офицеров. Грабежи и разбои большевиков заставили казаков насторожиться, даже казаки голубовских полков заняли выжидательную позицию. В станицах, где власть захватили иногородние и донские крестьяне, исполкомы приступили к разделу казачьих земель. Эти бесчинства уже скоро вызвали восстания казаков в станицах, прилегавших к Новочеркасску. Руководитель красных на Дону Подтёлков и начальник карательного отряда Антонов бежали в Ростов, затем были пойманы и казнены. Занятие белоказаками в апреле Новочеркасска, совпало с занятием германцами Ростова, и возвращением Добровольческой армии в Донскую область. Но из 252 станиц войска Донского только 10 были освобождены от большевиков. Немцы прочно заняли Ростов и Таганрог и всю западную часть Донецкого округа. Аванпосты баварской конницы стояли в 12 верстах от Новочеркасска. В этих условиях перед Доном встали четыре основные задачи:
- немедленно созвать новый Круг, в котором смогли принять участие лишь делегаты освобождённых станиц
- установить отношения с германскими властями, выяснить их намерения и договориться с ними
- воссоздать Донскую армию
- установить взаимоотношения с Добровольческой армией.

28 апреля состоялось общее собрание Донского правительства и делегатов от станиц и войсковых частей, принимавших участие в изгнании советских войск из Донской области. Состав этого Круга не мог иметь претензии на решение вопросов за всё Войско, почему и ограничился в своей работе вопросами организации борьбы за освобождение Дона. Собрание постановило объявить себя Кругом спасения Дона. В нём было 130 человек. Даже на демократическом Дону это было самое народное собрание. Круг назвали серым, потому что на нём не было интеллигенции. Трусливая интеллигенция сидела в эту пору по погребам и подвалам, тряслась за свою жизнь или подличала перед комиссарами, записываясь на службу в Советы или стараясь устроиться в невинные учреждения по образованию, продовольствию и финансам. Ей было не до выборов в это смутное время, когда и избиратели и депутаты рисковали своими головами. Круг выбирался без партийной борьбы, было не до того. Круг выбирали и были избраны в него исключительно казаки, которые страстно желали спасти родной Дон и для этого готовы были и жизнь отдать. И это были не пустые слова, потому что после выборов, послав своих делегатов, сами выборщики разобрали оружие и пошли спасать Дон. Этот Круг не имел политической физиономии и имел одну цель - спасти Дон от большевиков, во что бы то ни стало и любой ценой. Он был истинно народным, кротким, мудрым и деловым. И этот серый, от шинельного и пальтового сукна, то есть истинно демократический, Круг спас народным разумом Дон. Уже ко времени созыва полного войскового Круга 15 августа 1918 года Донская земля была очищена от большевиков.

Второй неотложной задачей для Дона было урегулирование отношений с германцами, оккупировавшими Украину и западную часть земель войска Донского. Украина также претендовала на оккупированные германцами донские земли: Донбасс, Таганрог и Ростов. Отношение к немцам и к Украине были самым острым вопросом, и 29 апреля Круг постановил отправить к немцам в Киев полномочное посольство с целью выяснения причин появления их на территории Дона. Переговоры прошли в спокойных условиях. Германцы заявили, что они оккупировать область не собираются и обещали очистить занятые станицы, что вскоре и выполнили. В тот же день Круг постановил об организации настоящей армии, не из партизан, добровольцев или дружинников, а повинующейся законам и дисциплине. То, вокруг да около чего топтался почти год атаман Каледин со своим правительством и Кругом, состоящим из болтунов-интеллигентов, серый Круг спасения Дона порешил на двух заседаниях. Ещё Донская армия была лишь в проекте, а командование Добровольческой армии уже пожелало её подмять под себя. Но Круг ясно и конкретно ответил: «Верховное командование всеми без исключения военными силами, оперирующими на территории войска Донского, должно принадлежать войсковому атаману…». Такой ответ не удовлетворил Деникина, он хотел в лице донских казаков иметь большие пополнения людьми и материальной частью, а не иметь рядом «союзную» армию. Круг работал интенсивно, заседания шли утром и вечером. Он торопился восстановить порядок и не боялся упрёков в стремлении возвратиться к старому режиму. 1 мая Круг постановил: «В отличие от большевистских банд, которые никаких внешних знаков отличия не носят, всем частям, участвующим в защите Дона, немедленно принять свой воинский вид и одеть погоны и прочие знаки отличия». 3 мая в результате закрытого голосования 107 голосами (13 против, 10 воздержались) войсковым атаманом был избран генерал-майор П.Н. Краснов. Генерал Краснов не принял этого избрания до того, как Круг примет законы, которые он считает нужными ввести в войске Донском, для возможности исполнения задач, поставленных ему Кругом. Краснов сказал на Круге: «Творчество никогда не было уделом коллектива. Мадонну Рафаэля создал Рафаэль, а не комитет художников… Вы хозяева земли донской, я ваш управляющий. Всё дело в доверии. Если вы мне доверяете, вы принимаете предложенные мной законы, если вы их не примите, значит, вы мне не доверяете, боитесь, что я использую власть, вами данную, во вред войску. Тогда нам не о чём разговаривать. Без вашего полного доверия я править войском не могу». На вопрос одного из членов Круга, не может ли он предложить что-либо изменить или переделать в предложенных атаманом законах, Краснов ответил: «Можете. Статьи 48,49,50. Вы можете предложить любой флаг кроме красного, любой герб кроме еврейской пятиконечной звезды, любой гимн кроме интернационала…». Уже на следующий день Круг рассмотрел все законы, предложенные атаманом, и принял их. Круг восстановил старинный допетровский титул «Всевеликое войско Донское». Законы представляли из себя почти полную копию основных законов Российской империи, с тем отличием, что права и прерогативы императора переходили к … атаману. И тут было не до сантиментов.

Перед глазами Круга спасения Дона стояли окровавленные призраки застрелившегося атамана Каледина и расстрелянного атамана Назарова. Дон лежал в обломках, он не только был разрушен, но загажен большевиками, а немецкие кони пили воду Тихого Дона, священной для казаков реки. К этому привела работа прежних Кругов, с постановлениями которых боролись Каледин и Назаров, но победить не могли, потому что не имели власти. Но законы эти создали атаману много врагов. Как только изгнали большевиков, прятавшаяся по погребам и подвалам интеллигенция вылезла наружу и устроила либеральный вой. Не удовлетворили эти законы и Деникина, который увидел в них стремление к самостийности. 5 мая Круг разъехался, и атаман остался один править войском. В тот же вечер его адъютант есаул Кульгавов отправился в Киев с собственноручными письмами к гетману Скоропадскому и императору Вильгельму. Результатом письма было то, что 8 мая к атаману явилась немецкая делегация, с заявлением что германцы по отношению к Дону никаких завоевательных целей не преследуют и уйдут из Ростова и Таганрога, как только увидят что в Донской области восстановлен полный порядок. 9 мая Краснов встретился с кубанским атаманом Филимоновым и делегацией Грузии, а 15 мая в станице Манычской с Алексеевым и Деникиным. Встреча выявила глубокие расхождения донского атамана и командования Добрармии как в тактике, так и в стратегии борьбы с большевиками. Целью восставших казаков было освобождение от большевиков земли войска Донского. Они не имели в дальнейшем намерений вести войну вне пределов своей территории.

Рис. 3 Атаман Краснов П.Н.

Ко времени занятия Новочеркасска и избрания атамана Кругом спасения Дона все вооружённые силы состояли из шести пеших и двух конных полков разной численности. Младшие офицеры были из станиц и были хороши, но в сотенных и полковых командирах ощущался недостаток. Пережив во время революции много оскорблений и унижений, многие старшие начальники первое время имели недоверие к казачьему движению. Одеты казаки были в своё полувоенное платье, недоставало сапог. До 30% были одеты в опорки и лапти. Большинство носили погоны, на фуражках и папахах все носили белые полоски для отличия от красной гвардии. Дисциплина была братская, офицеры ели с казаками из одного котла, ведь они чаще всего были родственники. Штабы были маленькие, для хозяйственных целей в полках было несколько общественных деятелей из станиц, решавших все тыловые вопросы. Бой был скоротечен. Окопов и укреплений не строили. Шанцевого инструмента было мало, да и окапываться казакам мешала природная леность. Тактика была проста. На рассвете начинали наступление жидкими цепями. В это время замысловатым маршрутом двигалась обходная колонна во фланг и тыл противнику. Если противник был вдесятеро сильнее, это считалось нормальным для наступления. Как только появлялась обходная колонна, красные начинали отступать и тогда на них с диким, леденящим душу гиком бросалась казачья конница, опрокидывала и брала в плен. Иногда бой начинался с притворного отступления вёрст на двадцать (это старинный казачий вентерь). Красные бросались преследовать, а в это время обходные колонны смыкались за ними и противник оказывался в огневом мешке. Такою тактикой полковник Гусельщиков с полками в 2-3 тысячи человек громил и брал в плен целые дивизии Красной гвардии в 10-15 тысяч человек с обозами и артиллерией. Казачий обычай требовал, чтобы офицеры шли впереди, поэтому потери их были очень велики. К примеру, начдив генерал Мамантов был три раза ранен и всё в цепях. В атаке казаки были беспощадны, также беспощадны были к пленным красногвардейцам. Особенно суровы были к пленным казакам, которых считали изменниками Дону. Тут отец, бывало, приговаривал к смерти сына и не желал проститься с ним. Бывало и наоборот. В это время по территории Дона ещё продолжали двигаться эшелоны красных войск, бежавшие на восток. Но в июне железнодорожная линия была очищена от красных, а в июле, после изгнания большевиков из Хопёрского округа, вся территория Дона была освобождена от красных самими казаками.

В других казачьих областях положение было не легче, чем на Дону. Особенно сложное положение было среди кавказских племен, где было разбросано русское население. Северный Кавказ бушевал. Падение центральной власти вызвало здесь потрясение более серьёзное, чем где бы то ни было. Примирённое царской властью, но не изжившее вековой розни и не забывшее старых обид, разноплеменное население заволновалось. Объединявший его русский элемент, около 40% населения состоял из двух равных групп, Терских казаков и иногородних. Но эти группы были разъединены социальными условиями, сводили свои земельные счёты и не могли противопоставить большевистской опасности единства и силы. Пока был жив атаман Караулов, сохранилось несколько терских полков и некоторый призрак власти. 13 декабря на станции Прохладной толпа солдат-большевиков по приказанию владикавказского совдепа отцепила вагон атамана, отогнала на дальний тупик и открыла по вагону огонь. Караулов был убит. Фактически на Тереке власть перешла к местным советам и бандам солдат Кавказского фронта, которые непрерывным потоком текли из Закавказья и, не будучи в состоянии проникнуть дальше, в родные места, ввиду полной закупорки кавказских магистралей, оседали как саранча по Терско-Дагестанскому краю. Они терроризовали население, насаждали новые советы или нанимались на службу к существующим, внося повсюду страх, кровь и разрушение. Этот поток послужил наиболее могущественным проводником большевизма, охватившего иногороднее русское население (из-за жажды земли), задевшего казачью интеллигенцию (из-за жажды власти) и смутившего сильно терское казачество (из-за страха «идти против народа»). Что касается горцев, то они были крайне консервативны в своём укладе жизни, в котором весьма слабо отражалось социальное и земельное неравенство. Верные своим обычаям и традициям, они управлялись своими национальными советами и были чужды идеям большевизма. Но горцы быстро и охотно восприняли прикладные стороны центрального безвластия и активизировали насилия и грабёж. Путём разоружения проходивших войсковых эшелонов они имели много оружия и боеприпасов. На базе Кавказского туземного корпуса они сформировали национальные воинские формирования.

После гибели атамана Караулова, непосильной борьбы с заполнившими область отрядами большевиков и обострения спорных вопросов с соседями - кабардинцами, чеченцами, осетинами, ингушами - Терское Войско было превращено в республику, составлявшую часть РСФСР. Количественно терские казаки в Терской области составляли 20% населения, иногородние - 20%, осетины - 17%, чеченцы - 16%, кабардинцы - 12% и ингуши - 4%. Наиболее активны¬ми среди других народов были самые малочисленные – ингуши, выставившие сильный и отлично вооружённый отряд. Они грабили всех и держали в постоянном страхе Владикавказ, который в январе захватили и разграбили. Когда 9 марта 1918 года в Дагестане, как и на Тереке, установлена была Советская власть, Совнарком первой целью поставил сломить Терское казачество, уничтожив его особые преимущества. В станицы посылались вооруженные экспедиции горцев, производились грабежи, насилия и убийства, отнимались земли и передавались ингушам и чеченцам. В этой сложной обстановке Терское казачество пало духом. В то время как горские народы создавали свои вооружённые силы путём импровизации, природное казачье войско, имевшее 12 хорошо организованных полков, разлагалось, расходилось и разоружалось по требованию большевиков. Однако бесчинства красных привели к тому, что 18 июня 1918 года начинается восстание терских казаков под руководством Бичерахова. Казаки наносят поражение красным войскам и блокируют их остатки в Грозном и Кизляре. 20 июля в Моздоке казаки были созваны на съезд, на котором приняли решение о вооружённом выступлении против Советской власти. Терцами была установлена связь с командованием Добровольческой армии, терские казаки создали боевой отряд до 12 000 человек при 40 пушках и решительно стали на путь борьбы с большевиками.

Оренбургское Войско под начальством атамана Дутова, первое объявившее независимость от власти Советов, первое и подверглось нашествию отрядов рабочих и красных солдат, которые начали разбой и репрессии. Ветеран борьбы с Советами оренбургский казачий генерал И.Г. Акулинин вспоминал: «Неумная и жёстокая политика большевиков, их ничем не прикрытая ненависть к казакам, надругательство над казачьими святынями и, особенно, кровавые расправы, реквизиции, контрибуции и разбой в станицах - всё это открыло глаза на сущность советской власти и заставило взяться за оружие. Казаков большевики ничем не могли приманить. Землю казаки имели, а волю - в виде самого широкого самоуправления - они вернули себе в первые дни Февральской революции». В настроении рядового и фронтового казачества постепенно наступал перелом, оно всё активнее стало выступать против насилия и произвола новой власти. Если в январе 1918 года атаман Дутов, под давление советских войск, покинул Оренбург, и у него осталось едва три сотни активных бойцов, то в ночь на 4 апреля на спящий Оренбург был совершён налёт уже более 1000 казаков, а 3 июля в Оренбурге власть вновь перешла в руки атамана.

Рис.5 Атаман Дутов

В области уральских казаков сопротивление шло более успешно, несмотря на малочисленность Войска. Уральск большевиками занят не был. Уральские казаки с начала зарождения большевизма не приняли его идеологии и ещё в марте без труда разогнали местные большевистские ревкомы. Главными причинами было то, что среди уральцев не было иногородних, было много земли, и казаки были старообрядцы, более строго хранившие свои религиозные и нравственные принципы. Казачьи области азиатской России вообще занимали особое положение. Все они были немногочисленны по составу, большинство их исторически сложились в особых условиях государственными мерами, в целях государственной необходимости, и историческое их существование определялось незначительными сроками. Несмотря на то, что в войсках этих не было прочно установившихся казачьих традиций, устоев и навыков к формам государственности, все они оказались враждебными надвигавшемуся большевизму. В середине апреля 1918 года из Маньчжурии в Забайкалье перешли в наступление войска атамана Семёнова около 1000 штыков и сабель против 5,5 тысяч у красных. Одновременно началось восстание забайкальского казачества. К маю войска Семёнова подошли к Чите, но взять её сразу не смогли. Бои между казаками Семёнова и красными отрядами, состоявшими в основном из бывших политзаключённых и пленных венгров, в Забайкалье шли с переменным успехом. Однако в конце июля казаки нанесли поражение красным войскам и 28 августа взяли Читу. Вскоре амурские казаки выбили большевиков из своей столицы Благовещенска, а уссурийские казаки взяли Хабаровск. Таким образом, под начальством своих атаманов: Забайкальского - Семёнова, Уссурийского - Калмыкова, Семиреченского - Анненкова, Уральского - Толстова, Сибирского - Иванова, Оренбургского - Дутова, Астраханского - князя Тундутова они вступили в решительный бой. В борьбе с большевиками казачьи области вели борьбу исключительно за свои земли и правопорядок, и действия их, по определению историков, носили характер войны партизанской.

Огромную роль на всём протяжении сибирского железнодорожного пути играли войска чехословацких легионов, сформированные русским правительством из военнопленных чехов и словаков, численностью до 45 ООО человек. К началу революции чешский корпус стоял в тылу Юго-Западного фронта на Украине. В глазах австро-германцев легионеры, как бывшие военнопленные, были изменниками. При наступлении германцев на Украину в марте 1918 года, чехи оказывали им сильное сопротивление, однако большинство чехов не видело своего места в Советской России и желало возвращения на европейский фронт. По договору с большевиками эшелоны чехов были направлены в сторону Сибири для посадки на суда во Владивостоке и отправки их в Европу. Помимо чехословаков в России было много пленных венгров, которые в основном симпатизировали красным. С венграми у чехословаков была многовековая и лютая неприязнь и вражда (как в этой связи не вспомнить бессмертные произведения Я. Гашека). Из-за опасения нападений в пути венгерских красных частей, чехи решительно отказались подчиниться приказу большевиков сдать всё оружие, почему и решено было чешские легионы рассредоточить. Их разбили на четыре группы с дистанцией между группами эшелонов в 1000 километров, так что эшелоны с чехами растянулись на всю Сибирь от Волги до Забайкалья. Чешские легионы сыграли колоссальную роль в русской гражданской войне, так как после их мятежа борьба с Советами резко активизировалась.

Несмотря на соглашения, во взаимоотношениях чехов, венгров и местных ревкомов были немалые недоразумения. В результате 25 мая 1918 года 4,5 тысячи чехов восстали в Мариинске, 26 мая венгры спровоцировали восстание 8,8 тысяч чехов в Челябинске. Затем, при поддержке чехословацких войск, власть большевиков была свергнута 26 мая в Новониколаевске, 29 мая в Пензе, 30 мая в Сызрани, 31 мая в Томске и Кургане, 7 июня в Омске, 8 июня в Самаре и 18 июня в Красноярске. В освобождённых районах началось формирование русских боевых частей. 5 июля русские и чехословацкие отряды занимают Уфу, а 25 июля берут Екатеринбург. Сами чехословацкие легионеры в конце 1918 года начинают постепенный отход на Дальний восток. Но, участвуя в боях в армии Колчака, окончательно закончат отход и отправятся из Владивостока во Францию лишь в начале 1920 года. В таких условиях начиналось в Поволжье и Сибири русское белое движение, не считая самостоятельных дей¬ствий Уральского и Оренбургского казачьих войск, начавших борьбу с большевиками сразу же после прихода их к власти. 8 июня в освобождённой от красных Самаре был создан Комитет Учредительного собрания (Комуч). Он объявил себя временной революционной властью, которая должна была, распространившись на всю территорию России, передать управление страной законно избранному Учредительному собранию. Поднявшееся население Поволжья начало успешную борьбу против большевиков, однако в освобождённых местах управление оказалось в руках бежавших осколков Временного правительства. Эти наследники и участники разрушительной деятельности, образовав правительство, проводили ту же тлетворную работу. Вместе с тем Комуч создал собственные вооружённые силы - Народную армию. 9 июня в Самаре отрядом в 350 человек начал командовать подполковник Каппель. Пополненный отряд в середине июня берёт Сызрань, Ставрополь Волжский (ныне Тольятти), а также наносит тяжёлое поражение красным близ Мелекеса. 21 июля Каппель берёт Симбирск, разгромив превосходящие силы обороняющего город советского командира Гая. В результате, к началу августа 1918 года, территория Учредительного собрания простирается с запада на восток на 750 вёрст от Сызрани до Златоуста, с севера на юг на 500 вёрст от Симбирска до Вольска. 7 августа войска Каппеля, предварительно разгромив в устье Камы вышедшую навстречу красную речную флотилию, берут Казань. Там они захватывают часть золотого запаса Российской империи (650 млн. золотых рублей в монетах, 100 млн. рублей кредитными знаками, слитки золота, платины и другие ценности), а также огромные склады с вооружением, боеприпасами, медикаментами, амуницией. Это дало Самарскому правительству прочную финансовую и материальную базу. С взятием Казани в антибольшевистский лагерь в полном составе переходит находившаяся в городе Академия Генерального штаба во главе с генералом А. И. Андогским.

В Екатеринбурге было образовано правительство промышленников, в Омске - Сибирское правительство, в Чите правительство атамана Семёнова, возглавлявшего Забайкальское войско. Во Владивостоке господствовали союзники. Затем из Харбина прибыл генерал Хорват, и образовано было аж три власти: из ставленников союзников, генерала Хорвата и из правления железной дороги. Такая раздробленность антибольшевистского фронта на востоке требовала объединения, и в Уфе было созвано совещание для выбора единой авторитетной государственной власти. Положение в частях антибольшевистских сил было неблагополучно. Чехи не хотели сражаться в России и требовали отправки их на европейские фронты против германцев. К Сибирскому правительству и членам Комуча в войсках и у народа никакого доверия не было. К тому же представитель Англии генерал Нокс заявил, что пока не будет создано твёрдое правительство, доставка снабжения со стороны англичан будет остановлена. В этих условиях в состав правительства вошёл адмирал Колчак и осенью он совершил переворот и был провозглашён главой правительства и верховным командующим с передачей ему всей полноты власти.

На юге России события развивались следующим образом. После занятия красными в начале 1918 года Новочеркасска, Добровольческая армия отступила на Кубань. Во время похода к Екатеринодару армия, перенеся все трудности зимней кампании, прозванной впоследствии «ледяным походом», непрерывно вела бои. После смерти генерала Корнилова, убитого под Екатеринодаром 31 марта (13 апреля) армия опять пробилась с большим количеством пленных на территорию Дона, где к тому времени восставшее против большевиков казачество приступило к очистке своей территории. Армия только к маю попала в условия, позволившие ей отдохнуть и пополниться для дальнейшей борьбы с большевиками. Хотя отношения командования Добровольческой армии к германской армии было непримиримым, оно, не имея средств вооружения, слёзно молило атамана Краснова присылать Добровольческой армии вооружение, снаряды и патроны, получаемые им от германской армии. Атаман Краснов, по его красочному выражению, получая от враждебных германцев военное снаряжение, омывал их в чистых водах Дона и передавал часть Добровольческой армии. Кубань ещё была занята большевиками. На Кубани разрыв с центром, который на Дону произошёл в силу крушения Временного правительства, произошёл раньше и острее. Ещё 5 октября, при решительном протесте Временного правительства, краевая казачья рада приняла постановление о выделении края в самостоятельную Кубанскую республику. При этом право выбора в орган самоуправления было предоставлено лишь казачьему, горскому населению и крестьянам-старосёлам, то есть почти половина населения области была лишена избирательных прав. Во главе правительства из социалистов был поставлен войсковой атаман полковник Филимонов. Рознь между казачьим и иногородним населением принимала всё более острые формы. Против рады и правительства встало не только иногороднее население, но и фронтовое казачество. Большевизм пришёл в эту массу. Кубанские части, возвращавшиеся с фронта, не шли войной против правительства, не желали воевать с большевиками и не исполняли приказаний своей выборной власти. Попытка по образцу Дона создать правительство на основе «паритета» закончилась тем же, параличом власти. Повсюду, в каждом посёлке, станице собиралась красная гвардия из иногородних, к ним примыкала часть казаков-фронтовиков, плохо подчинявшаяся центру, но следовавшая точно его политике. Эти недисциплинированные, но хорошо вооружённые и буйные банды приступили к насаждению Советской власти, земельному переделу, изъятию хлебных излишков и социализации, а попросту к ограблению зажиточных казаков и обезглавливанию казачества – преследованию офицеров, небольшевистской интеллигенции, священников, авторитетных стариков. А прежде всего к разоружению. Достойно удивления, с каким полным непротивлением казачьи станицы, полки и батареи отдавали свои винтовки, пулемёты, орудия. Когда в конце апреля восстали станицы Ейского отдела, это было полностью безоружное ополчение. У казаков было не более 10 винтовок на сотню, остальные вооружились чем могли. Одни прикрепили к длинным палкам кинжалы или косы, другие взяли вилы, третьи остроги, а иные просто лопаты и топоры. Против беззащитных станиц выступили карательные отряды с… казачьим оружием. К началу апреля все селения иногородних и 85 из 87 станиц были большевистскими. Но большевизм станиц был чисто внешний. Зачастую менялись лишь названия: атаман становился комиссаром, станичный сход – советом, станичное правление – испокомом.

Где исполкомы захватывались иногородними, шёл саботаж их решений, переизбирая каждую неделю. Шла упорная, но пассивная, без воодушевления и подъёма, борьба векового уклада казачьей демократии и жизни с новой властью. Было желание сохранить казачью демократию, но не было дерзания. Всё это, вдобавок, было густо замешано на проукраинском сепаратизме части казаков, имевших днепровские корни. Стоявший во главе Рады проукраинский деятель Лука Быч заявлял: «Помогать Добровольческой армии – значит готовить вновь поглощение Кубани Россией». В этих условиях, атаман Шкуро собрал первый партизанский отряд, располагавшийся в районе Ставрополя, где заседал Совет, активизировал борьбу и предъявил Совету ультиматум. Восстание кубанских казаков быстро набирало силу. В июне 8 тысячная Добровольческая армия начала свой второй поход на поголовно восставшую против большевиков Кубань. На этот раз белым сопутствовала удача. Генерал Деникин последовательно разбил под Белой Глиной и Тихорецкой 30 тысячную армию Калнина, затем в ожесточённом сражении под Екатеринодаром 30 тысячную армию Сорокина. 21 июля белые занимают Ставрополь, а 17 августа Екатеринодар. Блокированная на Таманском полуострове, 30 тысячная группировка красных под командованием Ковтюха, так называемая «Таманская армия», вдоль побережья Чёрного моря с боями прорывается за реку Кубань, куда бежали и остатки разбитых армий Калнина и Сорокина. К концу августа территория Кубанского войска полностью очищается от большевиков, а численность белой армии достигает 40 тысяч штыков и сабель. Однако, вступив на территорию Кубани, Деникин издал указ на имя кубанского атамана и правительства, требуя:
- полного напряжения со стороны Кубани для скорейшего своего освобождения от большевиков
- все первоочередные части военных сил Кубани должны входить впредь в состав Добровольческой армии для выполнения общегосударственных задач
- в дальнейшем со стороны освобожденного кубанского казачества не должно быть проявлено никакого сепаратизма.

Такое грубое вмешательство командования Добровольческой армии во внутренние дела казаков Кубани сказывалось отрицательно. Генерал Деникин возглавлял армию, у которой не было определенной территории, подвластного ему народа и, что еще хуже, политической идеологии. Командующий Донской армией генерал Денисов в сердцах даже называл добровольцев «бродячими музыкантами». Идеи генерала Деникина ориентировались на вооружённую борьбу. Не имея достаточных средств для этого, генерал Деникин для борьбы требовал подчинения ему казачьих областей Дона и Кубани. Дон был в лучших условиях и совершенно не был связан указаниями Деникина. Германская армия воспринималась на Дону как реальная сила, содействовавшая избавлению от большевистского господства и террора. Правительство Дона вошло в связь с германским командованием и наладило плодотворное сотрудничество. Отношения с германцами вылились в чисто деловую форму. Установлен был курс германской марки в 75 копеек донской валюты, сделана была расценка русской винтовки с 30 патронами в один пуд пшеницы или ржи, заключены другие соглашения о поставках. От германской армии через Киев за первые полтора месяца было Донской армией получено: 11 651 винтовка, 88 пулеметов, 46 opудий, 109 тысяч артиллерийских снарядов, 11,5 миллионов ружейных патронов, из которых было передано в части Добровольческой армии 35 тысяч артиллерийских снарядов и около 3 миллионов ружейных патронов. При этом весь позор мирных сношений с непримиримым противником ложился исключительно на атамана Краснова. Что касается Верховного командования, то таковое по законам Донского Войска могло принадлежать только Войсковому атаману, а до его избрания - походному атаману. Расхождение это привело к тому, что Дон потребовал возвращения всех донцов из Доровольческой армии. Отношения между Доном и Добрармией стали не союзными, а отношениями попутчиков.

Помимо тактики были и большие расхождения в белом движении в стратегии, политике и целях войны. Целью казачьей массы было освободить свою землю от нашествия большевиков, установить в своей области порядок и предоставить возможность русскому народу устраивать свою судьбу по собственному желанию. Между тем формы ведения гражданской войны и организация вооружённых сил возвращали военное искусство в эпоху XIX столетия. Успехи войск тогда зависели исключительно от качеств начальника, непосредственно управлявшего войсками. Хорошими полководцами XIX столетия главные силы не разбрасывались, а направлялись к одной главной цели: захвату политического центра противника. С захватом центра происходит паралич управления страной и ведение войны осложняется. Совнарком, сидевший в Москве, находился в исключительно тяжёлых условиях, напоминавших положение Московской Руси XIV-XV столетий, ограниченной пределами рек Оки и Волги. Москва была отрезана от всех видов снабжения, и цели советских правителей сводились к добыванию элементарных средств питания и куска хлеба насущного. В патетических призывах вождей уже не было побудительных высоких мотивов, исходящих из идей Маркса, они звучали цинично, образно и просто, как звучали когда-то в речах народного вождя Пугачёва: «Идите, берите всё и уничтожайте всех, кто встанет на вашем пути». Наркомвоенмор Бронштейн (Троцкий) в своей речи 9 июня 1918 года указывал цели простые и ясные: «Товарищи! Среди всех вопросов, волнующих наши сердца, есть один простой вопрос - вопрос о хлебе насущном. Над всеми мыслями, над всеми идеалами нашими господствует сейчас одна забота, одна тревога: как пережить завтрашний день. Каждый невольно думает о себе, о своей семье... Моя задача вовсе не в том, чтобы вести среди вас только одну агитацию. Нам нужно серьезно поговорить о продовольственном положении страны. По нашей статистике, в 17 году избытка хлеба в тех местах, которые являются производящими и вывозящими хлеб, было 882 ООО ООО пудов. С другой стороны, в стране есть области, где своего хлеба не хватает. Если подсчитать, то окажется, что в них не хватает 322 ООО ООО пудов. Стало быть, в одной части страны имеется 882 ООО ООО пудов избытка, а в другой 322 ООО ООО пудов не хватает...

На одном Северном Кавказе сейчас имеется хлебных излишков не меньше как 140 000 000 пудов: нам же для того, чтобы утолить голод, нужно на всю страну 15 000 ООО пудов в месяц. Вот и прикиньте: 140 000 000 пудов излишка, находящегося только на Северном Кавказе, может хватить, стало быть, на десять месяцев для всей страны. ...Пусть каждый из вас сейчас обещает оказать немедленное практическое содействие тому, чтобы нам наладить поход за хлебом». Фактически это был прямой призыв к грабежу. Благодаря полному отсутствию гласности, параличу общественной жизни и полной раздробленности страны большевики выдвигали на руководящие посты людей, для которых в нормальных условиях существует одно место - тюрьма. В таких условиях задача белого командования в борьбе против большевиков должна была иметь кратчайшей целью захват Москвы, не отвлекаясь ни на какие другие второстепенные задачи. И для выполнения этой главной задачи нужно было привлечь самые широкие слои народа, прежде всего крестьян. В реальности всё было наоборот. Добровольческая армия вместо похода на Москву крепко увязла на Северном Кавказе, белые урало-сибирские войска никак не могли перебраться за Волгу. Все революционные изменения, выгодные крестьянам и народу, экономические и политические, белыми не признавались. Первым шагом их гражданских представителей на освобождённой территории был декрет, отменявший все распоряжения, издававшиеся Временным правительством и Совнаркомом, в том числе касающиеся имущественных отношений. Генерал Деникин, не имея абсолютно никакого плана установления нового порядка, способного удовлетворить население, сознательно или бессознательно, хотел вернуть Русь в её исходное дореволюционное положение, и крестьяне обязаны были заплатить за захваченные земли их прежним собственникам. После этого могли ли белые рассчитывать на поддержку их деятельности крестьянами? Конечно, нет. Казаки же отказывались выходить за пределы войска Донского. И они были правы. Воронежские, саратовские и другие крестьяне не только не воевали с большевиками, но и шли против казаков. Казаки не без труда смогли справиться со своими донскими крестьянами и иногородними, но победить всю крестьянскую центральную Россию они не могли и прекрасно это понимали.

Как показывает нам русская и нерусская история, когда требуются кардинальные изменения и решения, нужны не просто люди, а экстраординарные личности, которых к великому сожалению во время русского безвременья не оказалось. В стране необходима была власть, способная не только издавать указы, но и иметь ум и авторитет, чтобы эти указы народом выполнялись, желательно добровольно. Такая власть не зависит от государственных форм, а основывается, как правило, исключительно на способностях и авторитете лидера. Бонапарт, утвердив власть, не искал никаких форм, но сумел заставить подчиняться его воле. Он заставил служить Франции как представителей коро-левской знати, так и выходцев из санкюлотов. В белом и красном движении таких консолидирующих личностей не оказалось и это привело к невероятному расколу и ожесточению в наступившей гражданской войне. Но это уже совсем другая история.

Использованы материалы:
Гордеев А.А. - История казачества
Мамонов В.Ф. и др. - История казачества Урала. Оренбург-Челябинск 1992
Шибанов Н.С. – Оренбургское казачество XX века
Рыжкова Н.В. - Донское Казачество в войнах начала ХХ века-2008
Брусилов А.А. Мои воспоминания. Воениздат. М.1983
Краснов П.Н. Всевеликое войско донское. «Патриот» М.1990
Лукомский А.С. Зарождение Добровольческой армии.М.1926
Деникин А.И. Как началась борьба с большевиками на юге России.М.1926

Д. А. Сафонов

КАЗАЧЕСТВО В ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЕ: МЕЖДУ КРАСНЫМИ И БЕЛЫМИ

(Альманах «Белая гвардия», №8. Казачество России в Белом движении. М., «Посев», 2005, стр. 8-10).

Падение Временного правительства и установление власти большевиков поначалу не вызвали в казачестве серьезного отклика. Некоторые станицы принципиально отказались участвовать в происходившем — как было заявлено в наказе делегатам в Малый Войсковой Круг от ряда станиц Оренбургского казачьего войска, «впредь до выяснения дела о гражданской войне оставаться нейтральными».1 Однако, остаться нейтральными, не вмешиваться в начавшуюся в стране гражданскую войну казакам все же не удалось. Десятки тысяч вооруженных, обученных военному делу людей, представляли собой силу, не учитывать которую было невозможно (осенью 1917 г. в армии было 162 конных казачьих полка, 171 отдельная сотня и 24 пеших батальона). Острое противостояние красных и белых в итоге дошло до казачьих областей. В первую очередь это произошло на Юге и на Урале.

И та, и другая противоборствующие стороны активно старались перетянуть казаков к себе (или, по крайней мере, не пустить к противнику). Велась активная агитация словом и делом. Белые делали акцент на сохранении вольностей, казачьих традиций, самобытности. Красные - на общность целей социалистической революции для всех трудящиеся, товарищеских чувствах казаков-фронтовиков к солдатам. В.Ф. Мамонов обращал внимание на схожесть элементов религиозного сознания в агитации красных и белых, а также методов пропагандистской работы.2 Вообще же, искренними не были ни те, ни другие. Всех в первую очередь интересовал боевой потенциал казачьих войск.

В принципе, казачество однозначно не поддержало никого. Относительно того, насколько активно казаки присоединялись к тому или иному лагерю, обобщенных данных нет. Практически полностью поднялось Уральское войско, выставившее к ноябрю 1918 г. 18 полков (до 10 тыс. сабель). Оренбургское казачье войско выставило девять полков - к осени 1918 г. в строю было 10 904 казака. Тогда же, осенью 1918 г., в рядах белых было примерно 50 тыс. донских и 35,5 тыс. кубанских казаков.3 К февралю 1919 г. в Красной армии было 7-8 тыс. казаков, объединенных в 9 полков. В докладе казачьего отдела ВЦИК, составленном в конце 1919 г., делался вывод, что красное казачество составляло 20% общего числа, и от 70 до 80% казаков по разным мотивам было на стороне белых.4

Нейтралитет казаков не устраивал никого. Казачество было обречено на участие в братоубийственной войне. Воюющие стороны требовали от казаков выбора: и словом («Так знайте же, кто не с нами, тот против нас. Нам нужно окончательно договориться: или идите вместе с нами или берите винтовки и сражайтесь против нас» (председатель Оренбургского ВРК С. Цвиллинг на 1-м губернском съезде Советов 12 марта 1918 г.)5 и делом, стремясь силой заставить казаков присоединиться к борьбе.

В условиях, когда казачество выжидало, у коммунистов был реальный шанс привлечь его на свою сторону, но стереотипы представлений о казаках, политическая нетерпимость, ошибки в политике привели в итоге к кризису. Кризис назревал постепенно, поэтапно. Это хорошо видно на примере событий в Оренбуржье. В первые три дня после вхождения в Оренбург Красной гвардии несколько десятков станиц заявили о признании Советской власти. Рассылка по ближайшим станицам продотрядов вызвала возникновение партизанских отрядов самозащиты. ВРК 3 марта 1918 г. пригрозил, что если «какая-нибудь станица окажет содействие контрреволюционным партизанским отрядам приютом, укрывательством, продовольствием и пр., то станица такая будет уничтожаться беспощадно артиллерийским огнем».6 С 23 марта, по свидетельству очевидцев, в городе началась настоящая «охота на казаков».7 Совершались массовые убийства исключительно за принадлежность к казачьему сословию - это были преимущественно инвалиды, пожилые, больные люди. Как ответная мера - уничтожение нескольких продотрядов в казачьих станицах.

Следующий этап - набег партизанских отрядов на Оренбург в ночь с 3 на 4 апреля. Партизаны удерживали ряд улиц в течении нескольких часов, потом отошли. Ненависть и подозрительность, страх вновь всколыхнулись - как следствие, вновь начались расправы над казаками без суда, самосуды в казачьем Форштадте продолжались три дня. Начались облавы по близлежащим станицам, аресты священников казачьих приходов, расстрелы «враждебных элементов», контрибуции и реквизиции. Артиллерийским огнем было уничтожено 19 станиц. Станицы запаниковали. Потоком пошли протоколы станиц о желании начать мирные переговоры. В протоколе общего собрания станицы Каменно-Озерной было показательное замечание - «мы меж двух огней».8

Однако коммунистические власти ответили очередным ультиматумом, пригрозив «беспощадным красным террором» - «Виновные станицы» будут «без всякого разбора виновных и невиновных сметаться с лица земли».9 Даже в конце мая губисполком и ВРК принимали постановления, требуя прекратить продолжающиеся самосуды и разрушения станиц. Подобные действия оттолкнули казаков от советов, подтолкнули колеблющихся. Отряды самообороны стали основой армии Комуча.

Сходная ситуация имела место на Дону: в станице Вешенской в конце 1918 г. произошло восстание против белых. В ночь на 11 марта 1919 г. восстание вспыхнуло вновь, теперь же по причине недовольства политикой большевиков.

Несмотря на совершенно различные, казалось бы, цели, обе стороны действовали практически одними методами. В начале 1918 г. Оренбург в течении нескольких месяцев был под контролем красных, затем в город вступил атаман А.И. Дутов. Порядки, им устанавливаемые, были удивительным образом схожи с порядками, насаждаемыми коммунистическими властями. Современники подметили это почти сразу же — в меньшевистской газете «Народное дело» появилась статья с характерным названием «Большевизм наизнанку».10 Из местных органов власти были тут же изгнаны политические противники, введена цензура, налагались контрибуции. Происходили аресты по классовому признаку: красные арестовывали казаков и буржуазию, белые - рабочих и за «активное участие в шайке, именующей себя большевиками».

Симптоматично, что в равной мере от тех и других пострадали казаки, пытавшиеся вести диалог с властью - почти сразу после занятия Оренбурга красными была закрыта казачья газета, бывшая в оппозиции атаману Дутову, арестованы казаки, выступавшие за диалог с Советами. Распущен исполком Совета казачьих депутатов. Позднее эти же люди были репрессированы Дутовым. Свидетельством слабости можно считать готовность, с которой стороны относили свои провалы на счет успехов другой стороны. Большевики все более становились своеобразным «жупелом», которым атаманы запугивали казаков в своих интересах. Факт наличия у партизан, совершивших набег на Оренбург 4 апреля 1918 г., белых повязок был истолкован коммунистами как признак белой гвардии.

Обе стороны скрывали свою слабость в насилии, достаточно демонстративно перекладывая вину отдельных лиц на всю станицу. Дутовцы устраивали расправы над станицами, не подчинявшимися мобилизации. Аналогично поступали войска В.К. Блюхера.11 Расстрелы становились массовым явлением. За два месяца действия известной директивы на Дону было расстреляно не менее 260 казаков. На территориях Уральского и Оренбургского войск в это время были белые правительства - только в Оренбурге в январе 1919 г. за уклонение от службы в белой армии было расстреляно 250 казаков.

Хотели этого красные и белые или нет, но карательные меры одной стороны неизбежно подталкивали казаков на сторону противников. Генерал И.Г. Акулинин писал: «Неумелая и жестокая политика большевиков, их ничем не прикрытая ненависть к казакам, надругательства над казачьими святынями, и особенно кровавые расправы, реквизиции и контрибуции и разбои в станицах - все это открыло глаза казакам на сущность Советской власти и заставило взяться за оружие».12 Однако он умалчивал, что белые действовали аналогичным образом - и это тоже «открывало казакам глаза». Территории, побывавшие под одной властью, и хлебнувшие там лиха, сильнее желали другой в надежде на лучшее.

Как же поступали казаки, оказавшись между большевизмом слева и справа? Просто отсидеться в стороне оказалось невозможно - фронты проходили именно по войсковым территориям. Пассивной формой противодействия можно считать дезертирство. Другим способом было уклонение от мобилизации - постоянно возрастало число отказов, распространенными стали попытки увильнуть путем отказа от казачьего звания. В Оренбургском войске был издан специальный приказ, по которому «исключенные из войска Оренбургского казаки без всякого следствия и суда передавались в лагерь для военнопленных».13 С конца 1918 г. частыми явлениями стали отказы от ведения военных действий, массовые переходы на сторону РККА.

Особой формой противодействия стали казачьи партизанские отряды самообороны, которые стали создаваться в станицах для обороны от любой внешней угрозы. Упрощенная биполярная схема расстановки сил в Гражданской войне, господствовавшая в отечественной литературе на протяжении десятилетий, неизбежно относила казаков-партизан к одному из лагерей. Оренбургские партизаны, противодействовавшие реквизициям красных отрядов, стали восприниматься как белые; казачьи отряды (в т.ч. Ф.К. Миронова), встретившие летом 1918 г. белых на пути к Волге — красными. Однако все было значительно сложнее.

Как нам кажется, не совсем верно будет утверждать, что выступив в итоге на чьей-либо стороне, казаки тем самым однозначно становились красными или белыми. Традиционно принятые в советской литературе объяснения безусловного перехода «трудового казачества» на сторону красных в результате пропагандистской деятельности коммунистов и «кулаков» на сторону белых крайне упрощают сложную картину. Казаки сражаются на столько за кого-либо, сколько против кого-либо. Удаление со своей территории враждебных сил почти сразу влекло за собой спад военной активности. По мере того, как белые армии покидали войсковые территории, усиливался отток из них казаков. На наш взгляд, массовые переходы на сторону красных не есть результат идейного выбора, а просто возвращение домой. За пределы России, в эмиграцию, ушли, прежде всего, те, для кого не было дороги назад. Остальные же попытались приспособиться к новым условиям.

1. Гражданская война в Оренбуржье (1917-1919 гг.). Док-ты и мат-лы. Оренбург, 1958. С. 32.
2. История казачества азиатской России. Т.3. ХХ век. Екатеринбург, 1995. С. 71-72.

3. История казачества Урала. Под ред. В.Ф. Мамонова. Оренбург-Челябинск, 1992. С. 209; Машин М.Д. Оренбургское и уральское казачество в годы гражданской войны. Саратов, 1984. С. 38; Футорянский Л.И. Казачество в период гражданской войны. //Казачество в Октябрьской революции и гражданской войне. Черкесск, 1984. С. 54.

4. ГА РФ. Ф. 1235. Оп. 82. Д. 4. л. 98.

5. За власть Советов. Сб. восп. Чкалов, 1957. С. 145.

6. Войнов В. Атаман Дутов и трагедия Оренбургского казачества // Рифей. Уральский краеведческий сборник. Челябинск, 1990. С. 75.

7. Рабочее утро. № 41. 1918. 18(05).07.

9. Известия Оренбургского исполнительного комитета Совета казачьих, рабочих и крестьянских депутатов. № 49. 1918, 11.04(29.03).

10. Народное дело. № 7. 1918. 17.07.

11. Машин М.Д. Указ. соч. С. 58; Гражданская война в Оренбуржье. С. 137.

12. Акулинин И.Г. Оренбургское казачье войско в борьбе с большевиками. 1917-1920. Шанхай, 1937. С. 168.

13. Оренбургский казачий вестник. 1918. 24.08.

Гражданская война в Сибири имела свои особенности. Сибирь по территориальному пространству в несколько раз превосходила территорию европейской России. Особенностью сибирского населения было то, что оно не знало крепостного права, там не было крупных помещичьих земель, стеснявших владения крестьян, и не было земельного вопроса. В Сибири административная и экономическая эксплуатация населения была намного слабее уже потому, что центры административного влияния распространялись лишь вдоль линии сибирского железнодорожного пути. Поэтому на внутренний быт провинций, лежавших в удалении от линии железной дороги, такое влияние почти не распространялось, и народу нужен был только порядок и возможность спокойного существования. При таких патриархальных условиях революционная пропаганда могла иметь успех в Сибири лишь принудительно, что не могло не вызвать сопротивление. И оно неизбежно возникло. В июне казаки, добровольцы и отряды чехословаков очистили от большевиков весь сибирский железнодорожный путь от Челябинска до Иркутска. После этого между партиями началась непримиримая борьба, в результате которой преимущество утвердилось за властной структурой, образовавшейся в Омске, опиравшейся на вооружённые силы численностью около 40 ООО, среди которых половина была из уральских, сибирских и оренбургских казаков. Антибольшевистские повстанческие отряды в Сибири воевали под бело-зелёным флагом, так как «согласно постановлению чрезвычайного Сибирского областного съезда установлены были цвета флага автономной Сибири белый и зелёный - как символ снегов и лесов сибирских».

Рис. 1 Флаг Сибири

Следует сказать, что во время русской Смуты ХХ века автономию объявила не только Сибирь, имел место нескончаемый парад суверенитетов. То же было и у казаков. Во время распада Российской Империи и гражданской войны были провозглашены несколько казачьих государственных образований:
Кубанская Народная Республика
Всевеликое Войско Донское
Терская Казачья Республика
Уральская Казачья Республика
Оренбургский Казачий Круг
Сибирско-Семиреченская Казачья Республика
Забайкальская Казачья Республика.

Конечно, все эти центробежные химеры возникали, прежде всего, от бессилия центральной власти, что снова повторилось в начале 90-х годов. Кроме национально-географического разлома, большевикам удалось организовать и внутренний раскол: бывшее прежде единым казачество разделилось на "красных" и "белых". Часть казаков, прежде всего молодёжь и фронтовики, были обмануты посулами и обещаниями большевиков, и ушли сражаться за Советы.

Рис. 2 Красные казаки

На Южном Урале красногвардейцы, под руководством рабочего-большевика В.К. Блюхера, и красные оренбургские казаки братьев Николая и Ивана Кашириных вели бои в окружении и отступили с боями из Вехнеуральска в Белорецк, а оттуда, отражая атаки белоказаков, начали великий поход вдоль Уральских гор под Кунгур, на соединение с 3-ей Красной армией. Пройдя с боями по тылам белых более 1000 километров, красные бойцы и казаки в районе Аскино соединились с красными частями. Из них была сформирована 30-я стрелковая дивизия, командиром которой назначили Блюхера, заместителем и комбригом назначили бывших казачьих подъесаулов Кашириных. Все трое получают только что учреждённые ордена Красного Знамени, причём Блюхер получил его под №1. В этот период на стороне атамана Дутова воевало около 12 тысяч оренбургских казаков, за власть Советов сражались до 4 тысяч казаков. Большевики создавали казачьи полки зачастую на базе старых полков царской армии. Так, на Дону в большинстве своём ушли в Красную Армию казаки 1, 15 и 32-го Донских полков. В сражениях красные казаки проявляются как лучшие боевые части большевиков. В июне донские красные партизаны были сведены в 1-й социалистический кавалерийский полк (около 1000 сабель) во главе с Думенко и его заместителем Будённым. В августе этот полк, пополненный конницей Мартыно-Орловского отряда, развернулся в 1-ю Донскую советскую кавалерийскую бригаду во главе с теми же командирами. Думенко и Будённый были инициаторами создания в РККА крупных конных соединений. С лета 1918 года они настойчиво убеждали советское руководство в необходимости создания конных дивизий и корпусов. Их взгляды разделяли К.Е. Ворошилов, И.В. Сталин, А.И. Егоров и другие руководители 10-й армии. Приказом командующего 10-й армией К.Е. Ворошилова № 62 от 28 ноября 1918 года кавалерийская бригада Думенко была реорганизована в Сводную кавалерийскую дивизию. Командир 32-го казачьего полка войсковой старшина Миронов, также безоговорочно встал на сторону новой власти. Казаки избрали его военным комиссаром Усть-Медведицкого окружного ревкома. Весной 1918 года для борьбы с белыми Миронов организовал несколько казачьих партизанских отрядов, которые затем были объединены в 23-ю дивизию Красной Армии. Начдивом был назначен Миронов. В сентябре 1918 - феврале 1919 года он успешно и лихо громил белую конницу под Тамбовом и Воронежем, за что был удостоен высшей награды Советской республики - ордена Красного Знамени под №3. Однако большинство казаков воевало за белых. Большевистское руководство видело, что именно казаки составляют большую часть живой силы белых армий. Особенно характерно это было для юга России, где на Дону и Кубани сконцентрировались две трети всех российских казаков. Гражданская война в казачьих областях велась самыми жестокими методами, часто практиковалось уничтожение пленных и заложников.

Рис. 3 Расстрел пленных казаков и заложников

Из-за малочисленности красных казаков складывалось впечатление, что все казаки воюют с остальным неказачьим населением. К концу 1918 года стало очевидно, что почти в каждом войске примерно 80% боеспособных казаков сражается с большевиками и около 20% сражается на стороне красных. На полях вспыхнувшей гражданской войны белые казаки Шкуро рубились с красными казаками Будённого, красные казаки Миронова сражались с белыми казаками Мамантова, белые казаки Дутова воевали с красными казаками Каширина и так далее... Кровавая круговерть пронеслась над казачьими землями. Убитые горем казачки говорили: "Поделились на белых и красных и давай друг друга рубить на радость еврейским комиссарам". Большевикам и стоявшим за ними силам это было только на руку. Такая вот великая казачья трагедия. И для неё были свои причины. Когда в сентябре 1918 года в Оренбурге состоялся 3-й Чрезвычайный Круг Оренбургского казачьего войска, где были подведены первые итоги борьбы с Советами, атаман 1-го округа К.А. Каргин с гениальной простотой и очень точно охарактеризовал главные истоки и причины большевизма среди казаков. "Большевики в России и в войске явились следствием того, что у нас много бедных. И ни дисциплинарными уставами, ни расстрелами не устранить разлад, пока у нас будет голытьба. Устраните эту голытьбу, дайте ей возможность жить по-человечески - и все эти большевизмы и прочие "измы" исчезнут". Однако философствовать уже было поздно и на Круге были намечены крутые карательные меры против сторонников большевиков, казаков, иногородних и их семей. Надо сказать, они мало чем отличались от карательных акций красных. Пропасть среди казаков углублялась. Кроме уральских, оренбургских и сибирских казаков в армии Колчака были Забайкальское и Уссурийское казачьи войска, которые оказались под покровительством и при поддержке японцев. Первоначально образование вооружённых сил для борьбы против большевиков строилось на принципе добровольности, но в августе была объявлена мобилизация молодежи 19-20-летнего возраста, в итоге колчаковская армия стала насчитывать до 200 000 человек. К августу 1918 года только на Западном фронте Сибири были развернуты силы, насчитывавшие в своём составе до 120 000 человек. Части войск распределены были в три армии: Сибирская под начальством Гайды, порвавшего с чехами и произведённого адмиралом Колчаком в генералы, Западная под начальством славного казачьего генерала Ханжина и Южная под начальством атамана Оренбургского войска генерала Дутова. Уральские казаки, отбросившие красных, вели бои от Астрахани до Новониколаевска, занимая фронт протяжением в 500-600 вёрст. Против этих войск красные имели на Восточном фронте от 80 до 100 ООО человек. Однако, усилив войска насильственной мобилизацией, красные перешли в наступление и 9 сентября заняли Казань, 12-го Симбирск и 10 октября ими была занята Самара. К рождественским праздникам красными была взята Уфа, сибирские армии стали отходить на восток и занимать проходы Уральских гор, где армии должны были пополниться, привести себя в порядок и подготовиться к весеннему наступлению. В конце 1918 года Южная армия Дутова, сформированная в основном из казаков Оренбургского казачьего войска, также понесла большие потери, и в январе 1919 года оставила Оренбург.

На юге летом 1918 года было мобилизовано в Донскую армию 25 возрастов и в строю находилось 27 000 пехоты, 30 000 конницы, 175 орудий, 610 пулемётов, 20 самолётов, 4 бронепоезда, не считая молодой постоянной армии. К августу была закончена реорганизация армии. Пешие полки имели по 2-3 батальона, по 1000 штыков и 8 пулемётов в каждом батальоне, конные полки были шестисотенного состава при 8 пулемётах. Полки были сведены в бригады и дивизии, дивизии в корпуса, которые были поставлены на 3 фронта: северный против Воронежа, восточный против Царицына и юго-восточный у станицы Великокняжеской. Особую красу и гордость Дона составляла постоянная армия из казаков 19-20 летнего возраста. В её состав входили: 1-я Донская казачья дивизия - 5 тысяч шашек, 1-я пластунская бригада - 8 тысяч штыков, 1-я стрелковая бригада - 8 тысяч штыков, 1-й сапёрный батальон - 1 тысяча штыков, технические войска - бронепоезда, аэропланы, бронеотряды и пр. Всего до 30 тысяч отменных бойцов. Была создана речная флотилия из 8 судов. После кровопролитных боёв 27 июля донские части вышли на севере за пределы войска и заняли город Богучар Воронежской губернии. Войско Донское было свободно от Красной гвардии, но далее казаки идти категорически отказывались. С большим трудом атаману удалось провести постановление Круга о переходе границ войска Донского, которое было выражено в приказе. Но это была мёртвая буква. Казаки говорили: «Мы пойдём, если и русские пойдут». Но русская Добровольческая армия крепко завязла на Кубани и на север идти не могла. Деникин отказал атаману. Он заявил, что должен оставаться на Кубани, пока не освободит от большевиков весь Северный Кавказ.

Рис. 4 Казачьи области юга России

В этих условиях атаман внимательно смотрел на Украину. Пока на Украине был порядок, пока была дружба и союз с гетманом он был спокоен. Западная граница не требовала от атамана ни одного солдата. С Украиной шёл правильный товарообмен. Но не было твёрдой уверенности, что гетман устоит. У гетмана не было армии, немцы мешали ему её создавать. Была неплохая дивизия сечевых стрельцов, несколько офицерских батальонов, очень нарядный гусарский полк. Но это были парадные войска. Была куча генералов и офицеров, которые получили назначение командирами корпусов, дивизий и полков. Они одели оригинальные украинские жупаны, отпустили чубы-оселедцы, навесили кривые сабли, заняли казармы, издали уставы с обложками на украинском языке и содержанием на русском, но солдат в армии не было. Весь порядок обеспечивали немецкие гарнизоны. Их грозное «Halt» заставляло молчать всех политических шавок. Однако гетман понимал, что вечно опираться на германские войска невозможно и искал оборонительного союза с Доном, Кубанью, Крымом и народами Кавказа против большевиков. Немцы поддерживали его в этом. 20 октября гетман и атаман провели переговоры на станции Скороходово и обратились с письмом к командованию Добровольческой армии, изложив свои предложения. Но протянутая рука оказалась отвергнутой. Итак, цели Украины, Дона и Добровольческой армии имели существенные расхождения. Руководители Украины и Дона считали главной целью борьбу с большевиками, а определение устройства России откладывали до победы. Совершенно иной точки зрения придерживался Деникин. Он считал, что ему по пути только с теми, кто отрицает всякую автономию и безоговорочно разделяет идею о единой и неделимой России. Это было в условиях русской Смуты его громадной гносеологической, идеологической, организационной и политической ошибкой, что и определило печальную судьбу белого движения.

Атаман стоял перед фактом суровой действительности. Казаки отказывались выходить за пределы войска Донского. И они были правы. Воронежские, саратовские и другие крестьяне не только не воевали с большевиками, но и шли против казаков. Казаки не без труда смогли справиться со своими донскими рабочими, крестьянами и иногородними, но победить всю центральную Россию они не могли и прекрасно это понимали. У атамана было единственное средство заставить казаков идти на Москву. Нужно было дать им отдохнуть от боевых лишений и затем заставить их примкнуть к русской народной армии, наступающей на Москву. Он дважды просил об этом добровольцев и дважды получил отказ. Тогда он приступил к созданию новой русской южной армии на средства Украины и Дона. Но Деникин всячески препятствовал этому делу, называя это немецкой затеей. Однако эта армия нужна была атаману ввиду крайнего утомления войска Донского и решительного отказа казаков от похода в Россию. На Украине для этой армии были кадры. После обострения отношений Добровольческой армии с немцами и Скоропадским, немцы стали препятствовать перемещению добровольцев на Кубань и на Украине скопилось достаточно много людей готовых бороться с большевиками, но не имевших такой возможности. С самого начала основным поставщиком кадров для южной армии стал киевский союз «Наша родина». Монархическая направленность этой организации резко сужала социальную базу комплектования армии, так как монархические идеи были весьма непопулярны в народе. Благодаря пропаганде социалистов слово царь было всё ещё жупелом для многих людей. С именем царя крестьяне неразрывно связывали представление о суровом взымании податей, о продаже за долги государству последней коровёнки, о засилии помещиков и капиталистов, о золотопогонниках-офицерах и об офицерской палке. Кроме того они боялись возвращения помещиков и наказаний за разорение их усадеб. Простые казаки не желали реставрации, потому что с понятием монархии связывали поголовную, многолетнюю, принудительную воинскую повинность, обязанность снаряжаться за свой счёт и содержать строевых коней, не нужных в хозяйстве. Казачьи офицеры связывали царизм с представлениями о разорительной «льготе». Казакам нравился их новый самостоятельный строй, их тешило, что они сами обсуждают вопросы о власти, земле и недрах. Царь и монархия противопоставлялись понятию свобода. Что желала и чего опасалась интеллигенция сказать трудно, ибо она этого и сама никогда не знает. Она как та Баба-Яга, которая «всегда против». К тому же, южной армией взялся командовать генерал Иванов, также монархист, человек весьма заслуженный, но уже больной и пожилой. В результате из этой затеи мало что вышло.

А Советская власть, повсеместно терпя поражения, с июля 1918 года принялась за правильную организацию Красной армии. При помощи привлечённых в неё офицеров, разрозненные советские отряды были сведены в войсковые соединения. В полки, бригады, дивизии и корпуса были поставлены на командные посты специалисты военного дела. Большевикам удалось внести раскол не только среди казаков, но и среди офицерства. Оно разделилось примерно на три равные части: за белых, за красных, и ни за кого. Вот ещё одна великая трагедия.

Рис. 5 Трагедия матери. Один сын за белых, а другой за красных

Донской армии приходилось вести бои уже с организованным в военном отношении противником. К августу против Донской армии было сосредоточено более 70 000 бойцов, 230 орудий при 450 пулемётах. Численное превосходство противника в силах создавало тяжёлое положение для Дона. Это положение усугублялось политическими неурядицами. 15 августа после освобождения всей территории Дона от большевиков в Новочеркасске был созван Большой Войсковой Круг от всего населения Дона. Это был уже не прежний «серый» Круг спасения Дона. Интеллигенция и полуинтеллигенция, народные учителя, адвокаты, приказчики, конторщики, стряпчие вошли в него, сумели овладеть умами казаков и Круг разбился на округа, станицы, партии. На Круге с первых же заседаний открылась оппозиция атаману Краснову, имевшая корни в Добровольческой армии. Атаману ставились в вину его дружеские отношения с германцами, стремление к твёрдой самостоятельной власти и самостийности. И действительно, большевизму атаман противопоставил казачий шовинизм, интернационализму - казачий национализм, русскому империализму - донскую самостийность. Очень немногие понимали тогда значение донского сепаратизма, как переходного явления. Не понимал этого и Деникин. Его раздражало на Дону всё: гимн, флаг, герб, атаман, Круг, дисциплина, сытость, порядок, донской патриотизм. Он считал всё это проявлением сепаратизма и всеми методами боролся против Дона и Кубани. В результате рубил сук, на котором сидел. Как только гражданская война перестала быть национальной и народной, она стала классовой и не могла иметь для белых успеха из-за многочисленности беднейшего класса. Сначала крестьяне, а потом казаки отпали от Добровольческой армии и белого движения и оно погибло. Говорят об измене казаков Деникину, но это не так, а совсем наоборот. Если бы Деникин не изменил казакам, не оскорбил бы жестоко их молодого национального чувства, они не покинули бы его. Кроме того, принятое атаманом и Войсковым Кругом решение продолжить войну вне пределов Дона активизировало антивоенную пропаганду со стороны красных, и в частях казаков стали распространяться идеи, что атаман и правительство толкают казаков на чуждые им завоевания вне пределов Дона, на овладение которым большевики и не посягают. Казакам хотелось верить, что действительно большевики территории Дона не тронут и с ними можно договориться. Казаки резонно рассуждали: «Мы свои земли освободили от красных, дальнейшую борьбу против них пусть ведут русские солдаты и крестьяне, а мы можем лишь помочь им». Кроме того, для летних полевых работ на Дону требовались рабочие руки, и в силу этого пришлось освободить старшие возрасты и распустить их по домам, что сильно отразилось на численном составе и боеспособности армии. Казаки-бородачи своим авторитетом крепко сплачивали и дисциплинировали сотни. Но несмотря на происки оппозиции, народная мудрость и национальный эгоизм одержали верх на Круге над хитрыми выпадами политических партий. Политика атамана была одобрена, а сам он 12 сентября переизбран. Атаман твёрдо понимал, что Россию должна спасать сама Россия. Он не верил ни немцам, ни тем более союзникам. Он знал, что иностранцы едут в Россию не для России, а чтобы урвать с неё как можно больше. Он также понимал, что Германии и Франции, по противоположным причинам, нужна Россия сильная и могущественная, а Англии слабая, раздробленная на части, федеративная. Германии и Франции он верил, Англии он не верил нисколько.

Бои на границе Донской области к концу лета сосредоточились вокруг Царицына, который также не входил в Донскую область. Оборону там возглавлял будущий советский вождь И.В. Сталин, в организаторских способностях которого ныне продолжают сомневаться разве что самые невежественные и упёртые. Усыпляя казаков пропагандой бесполезности борьбы их вне границ Дона, большевики сосредоточили большие силы на этом фронте. Однако первое наступление красных было отбито, и они отошли к Камышину и на нижнюю Волгу. В то время когда Добровольческая армия в течение лета вела борьбу по очищению Кубанской области от армии фельдшера Сорокина, Донская армия обеспечивала её деятельность на всех фронтах против красных от Царицына до Таганрога. В течение лета 1918 года Донская армия понесла большие потери, до 40% казаков и до 70% офицерского состава. Количественное превосходство красных и обширное фронтовое пространство не давали возможности казачьим полкам покидать фронт и уходить в тылы на отдых. Казаки находились в постоянном боевом напряжении. Уставали не только люди, но изматывался и конский состав. Тяжёлые условия и отсутствие соответствующей гигиены начали вызывать заразные заболевания, в войсках появился тиф. К тому же части красных под командой Жлобы, разбитые в боях к северу от Ставрополя, вышли в сторону Царицына. Появление со стороны Кавказа недобитой добровольцами армии Сорокина составило угрозу с фланга и тылов Донской армии, ведшей упорную борьбу против гарнизона в 50 000 человек, занимавшего Царицын. При начавшихся холодах и общей усталости донские части начали от Царицына отходить.

А как же дела обстояли на Кубани? Недостаток вооружения и бойцов Добровольческой армии восполнялся воодушевлением и лихостью. По открытому полю, под ураганным огнём офицерские роты, поражая воображение противника, двигались стройными цепями и гнали в десять раз превосходившие по численности войска красных.

Рис. 6 Атака офицерской роты

Удачные бои, сопровождавшиеся захватом большого количества пленных, поднимали настроение в кубанских станицах, и казаки стали массово браться за оружие. Состав Добровольческой армии, нёсшей большие потери, пополнился большим количеством кубанских казаков, добровольцами, прибывавшими со всей России и людьми от частичной мобилизации населения. Необходимость единого командования всеми силами, боровшимися против большевиков, сознавалась всем командным составом. Кроме того, необходимо было вождям Белого движения учитывать и общероссийскую обстановку, сложившуюся в революционном процессе. К сожалению, ни один из вождей Добрармии, претендовавших на роль вождей в общероссийском масштабе, гибкостью и диалектической философией не обладал. Диалектика большевиков, которые, чтобы удержать власть, отдали германцам больше трети территории и населения европейской России, конечно, примером служить не могла, но и претензии Деникина на роль непорочного и непреклонного блюстителя «единой и неделимой России» в условиях Смуты могли быть только смешны. В условиях многофакторной и беспощадной борьбы «всех со всеми» он не обладал необходимой гибкостью и диалектикой. Отказ атамана Краснова подчинить Деникину управление Донской областью, было понято им не только как личное тщеславие атамана, но и как скрытая в этом самостийность казаков. Все части Российской империи, стремившиеся навести собственными силами у себя порядок, считались Деникиным врагами белого движения. Местные власти Кубани Деникина также не признавали, и против них, с первых дней борьбы, стали посылаться карательные отряды. Военные усилия распылялись, значительные силы отвлекались от главной цели. Основные части населения, объективно поддерживая белых, не только не включались в борьбу, но становились его противниками. Фронт требовал большого количества мужского населения, но приходилось считаться и с требованиями внутренних работ, и нередко из частей отпускались на известные сроки казаки, находившиеся на фронте. Кубанское правительство освободило некоторые возрасты от мобилизации, и генерал Деникин увидел в этом «опасные предпосылки и проявление суверенности». Армия питалась за счёт кубанского населения. Кубанское правительство оплачивало все расходы по снабжению Добровольческой армии, которая на снабжение питанием жаловаться не могла. Вместе с тем, по законам военного времени Добровольческая армия присвоила себе право на всё имущество, захватываемое у большевиков, грузы, идущие в части красных, право реквизиции и другое. Другими средствами пополнения казны Добрармии были контрибуции, налагаемые на селения, которые проявляли к ней враждебные действия. Для учёта и распределения этого имущества генерал Деникин организовал комиссию из общественных деятелей военно-промышленного комитета. Деятельность этой комиссии шла таким образом, что значительная часть грузов портилась, часть расхищалась, среди членов комиссии шла ругань, что комиссия составлена из лиц в большинстве не подготовленных, бесполезных, даже вредных и невежественных. Непреложный закон всякой армии состоит в том, что всё прекрасное, храброе, героическое, благородное идёт на фронт, а всё трусливое, уклоняющееся от боя, всё жаждущее не подвига и славы, а наживы и наружного блеска, все спекулянты собираются в тылу. Люди, не видевшие раньше и сторублёвого билета, ворочают миллионами рублей, у них кружится голова от этих денег, здесь продают «добычу», здесь свои герои. Фронт оборван, бос, наг и голоден, а здесь сидят люди в ловко сшитых черкесках, в цветных башлыках, френчах и галифе. Здесь пьют вино, звенят золотом и политиканствуют.

Здесь лазареты с врачами, санитарками и сёстрами милосердия. Здесь любовь и ревность. Так было во всех армиях, так было и в белых армиях. Вместе с идейными людьми в белое движение шли шкурники. Эти шкурники прочно оседали в тылу и наводняли Екатеринодар, Ростов и Новочеркасск. Их поведение резало зрение и слух армии и населения. Кроме того для генерала Деникина было непонятно, почему Кубанское правительство, освобождая область, ставило на места правителей тех же лиц, которые были и при большевиках, переименовывая их из комиссаров в атаманы. Он не понимал того, что деловые качества каждого казака определялись в условиях казачьей демократии самими казаками. Однако, не будучи в состоянии сам навести порядок в освобождённых от власти большевиков областях, генерал Деникин оставался непримирим к местным казачьим порядкам и к местным национальным организаци¬ям, жившим в дореволюционное время своими обычая¬ми. Они им зачислялись во враждебных «самостийников», и против них принимались карательные меры. Все эти причины не могли содействовать привлечению населения на сторону белой армии. При этом генерал Деникин и во время Гражданской войны, и в эмиграции много, но бесполезно, размышлял о совершенно необъяснимом (с его точки зрения) эпидемическом распространении большевизма. Мало того, Кубанское войско территориально и по происхождению, делилось на войско черноморских казаков, переселённых повелением императрицы Екатерины II после уничтожения Днепровского войска, и линейцев, население которых составляли переселенцы из Донской области и из общин волжских казаков.

Эти две части, составлявшие одно войско, были различны по характеру. В той и другой частях хранилось их историческое прошлое. Черноморцы были наследниками войска днепровских казаков и Запорожья, предки которых, вследствие своей много раз продемонстрированной политической неустойчивости, оказались как войско уничтоженными. Причём русские власти лишь завершили уничтожение Днепровского Войска, а начала его Польша, под властью королей которой днепровские казаки находились долгое время. Эта неустойчивая ориентация малороссов принесла в прошлом много трагедий, достаточно вспомнить бесславную судьбу и гибель их последнего талантливого гетмана Мазепы. Это буйное прошлое и другие особенности малороссийского характера налагали сильную специфику на поведение кубанцев в гражданской войне. Кубанская Рада разбилась на 2 течения: украинское и самостийное. Руководители Рады Быч и Рябовол предлагали слиться с Украиной, самостийники стояли за устройство федерации, в которой Кубань была бы совершенно самостоятельной. И те и другие мечтали и стремились освободиться от опёки Деникина. Он в свою очередь считал их всех изменниками. Умеренная часть Рады, фронтовики и атаман Филимонов держались за добровольцев. Они желали с помощью добровольцев освободиться от большевиков. Но атаман Филимонов имел у казаков мало авторитета, у них были другие герои: Покровский, Шкуро, Улагай, Павлюченко. Они очень нравились кубанцам, но их поведение было труднопредсказуемым. Ещё более непредсказуемым было поведение многочисленных кавказских народностей, что и определяло большую специфику гражданской войны на Кавказе. Прямо скажем, при всех их зигзагах и выкрутасах, красные использовали всю эту специфику гораздо лучше, чем Деникин.

Много надежд белых связывались с именем великого князя Николая Николаевича Романова. Великий князь Николай Николаевич жил всё это время в Крыму, не вступая открыто в политические события. Его сильно угнетала мысль, что он посылкой своей телеграммы государю с просьбой об отречении способствовал гибели монархии и разрушению России. Великий князь хотел загладить это и принять участие в боевой работе. Однако в ответ на пространное письмо генерала Алексеева Великий князь ответил одной лишь фразой: «Будьте покойны»… и генерал Алексеев 25 сентября скончался. Верховное командование и гражданская часть управления освобождаемых территорий полностью объединились в руках генерала Деникина.

Тяжёлые непрерывные бои истощали обе стороны воюющих на Кубани. У красных также велась борьба среди высшего командования. Командующий 11-й армией бывший фельдшер Сорокин был устранён, и командование перешло в Реввоенсовет. Не найдя поддержки в армии, Сорокин бежал из Пятигорска в направлении Ставрополя. 17 октября он был пойман, посажен в тюрьму, где и убит без всякого суда. После убийства Сор-кина, в результате внутренних склок среди красных вождей и от бессильной ярости на упорное сопротивление казаков, также желая запугать население, в Минеральных Водах была произведена показательная казнь 106 заложников. Среди казнённых был генерал Радко-Дмитриев, болгарин на русской службе, и генерал Рузский, так настойчиво убеждавший последнего русского Императора отречься от престола. После приговора генералу Рузскому был задан вопрос: «Признаете ли вы теперь великую российскую революцию?» Он ответил: «Я вижу лишь один великий разбой». К этому стоит добавить, что начало разбою было положено им же в штабе Северного фронта, где произведено было насилие над волей императора, вынужденного отречься от престола. Что же касается основной массы бывшего офицерства, находившегося на Северном Кавказе, то оно оказалось абсолютно инертно к происходящим событиям, не проявляя желания служить ни белым, ни красным, что и решило их судьбу. Почти все они были «на всякий случай» красными уничтожены.

На Кавказе классовая борьба была густо замешана на национальном вопросе. Среди многочисленных народов, его населявших, наибольшее политическое значение имела Грузия, а в экономическом смысле - кавказская нефть. В политическом и территориальном отношении Грузия оказалась, прежде всего, под давлением Турции. Советская власть, но Брестскому миру, уступила Турции Карс, Ардаган и Батум, что не могла признать Грузия. Турция независимость Грузии признала, но зато территориальные требования предъявила ещё более тяжёлые, нежели требования Брестского мира. Грузия выполнять их отказалась, турки перешли в наступление и заняли Карс, направляясь к Тифлису. Не признавая Советской власти, Грузия стремилась обеспечить независимость страны вооружённой силой и начала формирование армии. Но управлялась Грузия политическими деятелями, принимавшими деятельное участие после революции в составе Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов. Эти же лица теперь бесславно пытались построить грузинскую армию на тех же началах, которые в своё время привели русскую армию к разложению. С весны 1918 года началась борьба за кавказскую нефть. Германским командованием с болгарского фронта были сняты бригада кавалерии и несколько батальонов и переправлены в Батум и Поти, который был Германией заарендован на 60 лет. Однако в Баку первыми появились турки и там схлеснулись фанатизм турецкого магометанства, идеи и пропаганда красных, сила и деньги англичан и германцев. В Закавказье с древности существовала непримиримая вражда между армянами и азербайджанцами (тогда их называли турко-татары). После установившейся власти Советов вековая вражда была усилена религией и политикой. Были созданы два лагеря: советско-армянского пролетариата и турко-татар. Ещё в марте 1918 года один из советско-армянских полков, возвращавшийся из Персии, захватил власть в Баку и вырезал целые кварталы турко-татар, уничтожив до 10000 человек. Несколько месяцев власть в городе оставалась в руках красных армян. В начале сентября в Баку прибыл турецкий корпус под начальством Мурсал Паши, разогнал бакинскую коммуну и занял город. С приходом турок началась уже резня армянского населения. Мусульмане торжествовали.

Германия, после Брестского мира, укреплялась на берегах Азовского и Чёрного морей, в порты которых была введена часть их флота. В приморских городах Чёрного моря германские моряки, сочувственно следившие за неравной борьбой Добрармии с большевиками, предложили штабу армии свою помощь, которая Деникиным была презрительно отвергнута. Грузия, отделённая от России горным массивом, имела связь с северною частью Кавказа через узкую полосу побережья, составлявшую Черноморскую губернию. Присоединив к своей территории Сухумский округ, Грузия выдвинула к сентябрю вооруженный отряд под начальством генерала Мазниева в Туапсе. Это было роковым решением, когда в Гражданскую войну всыпали дрожжи национальных интересов только что возникших государств со всей их остротой и неразрешимостью. Против Добровольческой армии в сторону Туапсе грузины послали отряд в 3000 человек при 18 орудиях. На побережье грузинами стали возводиться укрепления фронтом на север, в Сочи и Адлере высадился небольшой германский десант. Генерал Деникин стал упрекать представителей Грузии за тяжёлое и унизительное положение русского населения на территории Грузии, расхищение русского государственного достояния, вторжение и оккупацию грузинами, совместно с немцами, Черноморской губернии. На что Грузия ответила: «Добровольческая армия - организация частная... При настоящем положении Сочинский округ должен войти в состав Грузии...». В этом споре вождей Добрармии и Грузии правительство Кубани оказалось всецело на стороне Грузии. У кубанцев с Грузией были дружественные отношения. В скором времени выяснилось, что Сочинский округ был занят Грузией с согласия Кубани и что между Кубанью и Грузией никаких недоразумений не существует.

Столь бурные события, развивавшиеся в Закавказье, не оставляли там никакого места для проблем Российской империи и её последнего оплота, Добровольческой армии. Поэтому генерал Деникин наконец обратил свой взгляд на Восток, где было образовано правительство адмирала Колчака. К нему было направлено посольство, а затем последовало признание со стороны Деникина адмирала Колчака как Верховного правителя национальной России.

Между тем, оборона Дона продолжалась на фронте от Царицына до Таганрога. Всё лето и осень Донской армией, без всякой посторонней помощи, велись тяжёлые и постоянные бои на главных направлениях со стороны Воронежа и Царицына. Против народной Донской армии вместо красногвардейских банд уже воевала только что созданная усилиями военспецов Рабоче-Крестьянская Красная Армия (РККА). К концу 1918 года в РККА уже было 299 регулярных полков, в том числе на восточном фронте против Колчака было 97 полков, на северном против финнов и германцев 38 полков, на западном против польско-литовских войск 65 полков, на южном 99 полков, из которых на донском фронте было 44 полка, на астраханском 5 полков, на курско-брянском 28 полков, против Деникина и Кубани 22 полка. Армией командовал Реввоенсовет во главе с Бронштейном (Троцким), во главе всех военных усилий страны встал Совет обороны во главе с Ульяновым (Лениным). Штаб Южного фронта в Козлове получил в октябре задание снести с лица земли донское казачество и занять, во что бы то ни стало, Ростов и Новочеркасск. Фронтом командовал генерал Сытин. Фронт состоял из 11-й армии Сорокина, штаб в Невинномысске, действовавшей против добровольцев и кубанцев, 12-й армии Антонова, штаб в Астрахани, 10-й армии Ворошилова, штаб в Царицыне, 9-й армии генерала Егорова, штаб в Балашове, 8-й армии генерала Чернавина, штаб в Воронеже. Сорокин, Антонов и Ворошилов были остатками прежней выборной системы, причём судьба Сорокина уже была решена, Ворошилову подыскивали замену, а все остальные командующие были бывшими штаб-офицерами и генералами императорской армии. Таким образом, положение на донском фронте слагалось весьма грозным образом. Атаман и командующие армиями генералы Денисов и Иванов отдавали себе отчёт, что времена, когда одного казака было достаточно на десять красногвардейцев прошли и понимали, что период «кустарных» операций миновал. Донская армия готовилась к отпору. Наступление было прекращено, войска отошли из Воронежской губернии и закрепились на укреплённой полосе вдоль границы войска Донского. Опираясь левым флангом на Украину, занятую германцами, а правым на труднодоступное Заволжье, атаман надеялся держать оборону до весны, за это время, усилив и укрепив свою армию. Но человек предполагает, а бог располагает.

В ноябре для Дона произошли исключительно неблагоприятные события общеполитического характера. Союзники одержали победу над Центральными державами, кайзер Вильгельм отрёкся от престола, в Германии началась революция и разложение армии. Германские войска стали покидать Россию. Немецкие солдаты не повиновались своим командирам, ими уже правили их Советы солдатских депутатов. Ещё совсем недавно грозным «Halt» суровые немецкие солдаты останавливали толпы рабочих и солдат на Украине, теперь же покорно давали себя обезоруживать украинским крестьянам. И тут Остапа понесло. Украина вскипела, забурлила восстаниями, в каждой волости появились свои «батьки» и гражданская война лихо покатилась по стране. Гетманщина, гайдаматчина, петлюровщина, махновщина…. Всё это было густо замешано на украинском национализме и сепаратизме. Об этом периоде написано множество произведений и снято десятки фильмов, в том числе невероятно популярных. Если вспомнить "Свадьбу в Малиновке" или "Красных дьяволят", то можно живо представить… будущее Украины.

А тогда Петлюра, соединившись с Винниченко, поднял мятеж сечевых стрельцов. Подавить мятеж было некому. У гетмана своей армии не было. Германский Совдеп заключил перемирие с Петлюрой, который подгонял эшелоны и германские солдаты грузились в них, побросав позиции и вооружение, и отправлялись на Родину. В этих условиях французское командование на Чёрном море пообещало гетману 3-4 дивизии. Но в Версале, на Темзе и Потомаке на это смотрели совсем иначе. Большие политики видели в единой России угрозу Персии, Индии, Ближнему и Дальнему Востоку. Они желали видеть Россию уничтоженной, раздробленной и сгорающей на медленном огне. В Советской России со страхом и трепетом следили за событиями. Объективно победа союзников была поражением большевизма. Это понимали и комиссары и красноармейцы. Как говорили донцы, что они не могут воевать со всей Россией, так и красноармейцы понимали, что не могут сражаться против всего мира. Но сражаться и не пришлось. В Версале не хотели спасения России, не хотели делиться с ней плодами победы, поэтому отложили помощь. Была и другая причина. Хотя англичане и французы говорили, что большевизм это болезнь побеждённых армий, а они победители и их армии не тронуты этой страшной болезнью. Но это было не так. Их солдаты уже не желали больше воевать ни с кем, их армии уже были разъедаемы той же страшной гангреной усталости от войны, что и другие. И когда союзники не пришли на Украину, у большевиков появилась надежда на победу. Защищать Украину и гетмана остались наскоро сформированные дружины из офицеров и юнкеров. Гетманские войска были разбиты, украинский Совет министров сдал петлюровцам Киев, выторговав себе и офицерским дружинам право на эвакуацию на Дон и Кубань. Гетман сбежал.

Возвращение Петлюры к власти красочно описал в романе «Дни Турбиных» Михаил Булгаков: хаос, убийства, насилие над русскими офицерами и просто над русскими в Киеве. И дальше упорная борьба против России, не только против красной, но и против белой. Петлюровцы на занятых территориях устроили жуткий террор, резню и геноцид русских. Советское командование, узнав об этом, двинуло на Украину армию Антонова, которая без труда одолела петлюровские банды и заняла Харьков, а потом и Киев. Петлюра бежал в Каменец-Подольск. На Украине после ухода немцев остались огромные запасы военного имущества, которые достались красным. Это дало им возможность сформировать девятую армию со стороны Украины и направить её против Дона с запада. С уходом германских частей с границ Дона и Украины положение Дона осложнялось в двух отношениях: армия лишалась пополнения вооружением и военным снабжением, и прибавился новый, западный фронд протяжением 600 вёрст. Для командования Красной Армии открывались широкие возможности для использования сложившихся условий, и они решили сначала разбить Донскую армию, а затем уничтожить Кубанскую и Добровольческую армии. Всё внимание атамана войска Донского теперь было обращено на западные границы. Но была вера, что союзники придут и выручат. Интеллигенция была настроена к союзникам любовно, восторженно и ожидала их с нетерпением. Благодаря широкому распространению англо-французского образования и литературы, англичане и французы, несмотря на удалённость этих стран, были ближе русскому образованному сердцу, нежели немцы. А уж тем более русские, ибо этот общественный слой традиционно и твёрдо убеждён, что в нашем Отечестве не может быть пророков по определению. У простого же народа, в том числе казаков, были иные приоритеты на этот счёт. Немцы пользовались симпатией и нравились простым казакам как серьёзный и трудолюбивый народ, на француза простые люди смотрели как на легкомысленное создание с некоторым презрением, на англичанина с большим недоверием. В русском народе крепко сидело убеждение, что в период русских успехов «англичанка завсегда гадит». Уже вскоре стало ясно, что вера казаков в союзников оказалась иллюзией и химерой.

У Деникина к Дону отношение было двойственное. Пока дела Германии были хороши, и в Доброармию снабжение шло из Украины через Дон, отношение Деникина к атаману Краснову были холодные, но сдержанные. Но как только стало известно о победе союзников, всё изменилось. Генерал Деникин стал мстить атаману за самостоятельность и показывать, что теперь всё находится в его руках. 13 ноября в Екатеринодаре Деникин собрал совещание представителей Доброармии, Дона и Кубани, на котором потребовал решить 3 главных вопроса. О единой власти (диктатуре генерала Деникина), едином командовании и едином представительстве перед союзниками. К соглашению совещание не пришло, и отношения обострились ещё больше, а с приездом союзников началась жестокая интрига против атамана и войска Донского. Агентами Деникина в среде союзников атаман Краснов давно был представлен как деятель «германской ориентации». Все попытки атамана изменить эту характеристику не имели успеха. Кроме того, при встрече иностранцев Краснов всегда распоряжался играть старый русский гимн. При этом он говорил: «У меня две возможности. Либо играть в таких случаях «Боже, царя храни», не придавая значения словам, либо похоронный марш. Я глубоко верю в Россию, потому похоронный марш играть не могу. Я играю русский гимн». Атамана за это за границей считали ещё и монархистом. Как следствие Дону не было никакой помощи от союзников. Но атаману было не до парирования интриг. Военная обстановка резко изменилась, войску Донскому угрожала гибель. Придавая особое значение территории Дона, Советская власть к ноябрю месяцу против Донской армии сосредоточила четыре армии численностью в 125 ООО бойцов при 468 орудиях и 1337 пулеметах. Тылы красных армий были надёжно прикрыты железнодорожными линиями, обеспечивавшими переброску войск и маневрирование, а части красных численно увеличивались. Зима выдалась ранней и холодной. С наступлением холодов развивались болезни, и начался тиф. 60-ти тысячная Донская армия начала численно таять и замерзать, а пополнений брать было негде. Ресурсы живой силы на Дону были совершенно исчерпаны, казаки были мобилизованы с 18 до 52 лет, а в качестве добровольцев были и старше. Было ясно, что с поражением Донской армии Добровольческая армия тоже прекратит свое существование. Но фронт донскими казаками держался, что позволяло генералу Деникину, пользуясь тяжёлым положением на Дону, вести через членов Войскового Круга подковёрную борьбу против атамана Краснова. В то же время большевики прибегли к своему испытанному средству - самым заманчивым обещаниям, за которыми не было ничего, кроме неслыханного вероломства. Но звучали эти обещания очень привлекательно и человечно. Большевики обещали казакам мир и полную неприкосновенность границ войска Донского, если последние сложат оружие и разойдутся по домам.

Указывали на то, что союзники помощи им не окажут, даже напротив, они помогают большевикам. Борьба против превосходящих в 2-3 раза сил противника угнетала моральный дух казаков, и обещание красных установить мирные отношения в некоторых частях стало находить сторонников. Отдельные части стали покидать фронт, обнажая его, и, наконец, полки Верхне-Донского округа решили вступить с красными в переговоры и прекратили сопротивление. Перемирие было заключено на основе самоопределения и дружбы народов. Многие казаки разошлись по домам. Через разрывы фронта красные проникали в глубокие тылы оборонявшихся частей и без всякого давления казаки Хопёрского округа покатились назад. Донская армия, оставив северные округа, отошла на линию Северского Донца, сдавая красным мироновским казакам станицу за станицей. У атамана не было ни одного свободного казака, всё было послано на оборону западного фронта. Угроза возникла над Новочеркасском. Положение могли спасти только добровольцы или союзники.

К моменту коллапса фронта Донской армии области Кубани и Северного Кавказа уже были освобождены от красных. К ноябрю 1918 года вооружённые силы на Кубани состояли из 35 тысяч кубанцев и 7 тысяч добровольцев. Эти силы были свободны, однако генерал Деникин не торопился оказывать помощь обессиленным донским казакам. Обстановка и союзники требовали единого командования. Но не только казаки, но и казачьи офицеры и генералы не хотели подчиняться царским генералам. Эту коллизию нужно было как-то решать. Под давлением союзников генерал Деникин предложил атаману и Донскому правительству собраться на совещание, с целью выяснения отношений Дона и командования Добрармии. 26 декабря 1918 года в Торговой собрались на совещание донские командиры Денисов, Поляков, Смагин, Пономарев с одной стороны и генералы Деникин, Драгомиров, Романовский и Щербачёв с другой. Заседание было открыто речью генерала Деникина. Начав с изложения широких перспектив борьбы с большевиками, он призвал присутствующих забыть личные обиды и оскорбления. Вопрос единого командования для всего командного состава являлся жизненной необходимостью, и всем было понятно, что все вооружённые силы, несравненно меньшие в сравнении с частями противника, должны быть объединёнными под одним общим руководством и направлены к одной цели: уничтожению центра большевизма и занятию Москвы. Переговоры шли очень тяжело и постоянно заходили в тупик. Между командованием Добровольческой армии и казаками было слишком много расхождений, в области политики, в тактике и в стратегии. Но всё-таки с огромным трудом и большими уступками Деникину удалось подчинить себе Донскую армию.

В эти тяжёлые дни атаман принимал военную миссию союзников во главе с генералом Пулем. Они осмотрели войска на позициях и в резерве, заводы, мастерские, конезаводы. Чем больше видел Пуль, тем больше понимал, что помощь нужна немедленная. Но в Лондоне было совсем другое мнение. После своего доклада, Пуль был отстранён от руководства миссией на Кавказе и заменён генералом Бриггсом, который ничего не делал без команды из Лондона. А команд о помощи казакам не поступало. Англии нужна была Россия ослабленная, измученная и погружённая в перманентную смуту. Французская миссия вместо помощи предъявила атаману и Донскому правительству ультиматум, в котором потребовала полного подчинения атамана и донского правительства французскому командованию на Чёрном море и полной компенсации всех убытков французских граждан (читай углепромышленников) в Донбассе. В этих условиях продолжалась в Екатеринодаре травля против атамана и войска Донского. Генерал Деникин поддерживал контакты и вёл постоянные переговоры с председателем Круга Харламовым и другими деятелями из оппозиции атаману. Однако, понимая всю серьёзность положения Донской армии, Деникин направил в район Мариуполя дивизию Май-Маевского и ещё 2 кубанские дивизии были эшелонированы и ждали приказа на выступление. Но приказа не было, Деникин ждал решения Круга относительно атамана Краснова.

Большой войсковой Круг собрался 1 февраля. Это был уже не тот круг, что был 15 августа в дни побед. Лица были те же, но выражение не то. Тогда все фронтовики были при погонах, орденах и медалях. Теперь все казаки и младшие офицеры были без погон. Круг в лице своей серой части демократизировался и играл под большевиков. 2 февраля Круг выразил недоверие командующему и начальнику штаба Донской армии генералам Денисову и Полякову. В ответ атаман Краснов оскорбился за своих соратников и сложил с себя должность атамана. Круг поначалу её не принял. Но в кулуарах доминировало мнение, что без отставки атамана помощи от союзников и Деникина не будет. После этого Круг отставку принял. На его место был избран атаманом генерал Богаевский. 3 февраля Круг посетил генерал Деникин, где был встречен бурными аплодисментами. Теперь Добровольческая, Донская, Кубанская, Терская армии и Черноморский флот были объединены под его командованием под названием Вооружённые Силы Юга России (ВСЮР).

Перемирие северодонских казаков с большевиками продолжалось, однако недолго. Уже через несколько дней после перемирия в станицах появились красные и начали производить среди казаков дикую расправу. Стали увозить хлеб, угонять скот, убивать непокорных и производить насилие. В ответ 26 февраля началось восстание, охватившее станицы Казанскую, Мигулинскую, Вешенскую и Еланскую. Поражением Германии, устранением атамана Краснова, созданием ВСЮР и восстанием казаков начинался новый этап борьбы с большевиками на юге России. Но это уже совсем другая история.

Использованы материалы:
Гордеев А.А. - История казачества
Мамонов В.Ф. и др. - История казачества Урала. Оренбург-Челябинск 1992
Шибанов Н.С. - Оренбургское казачество XX века
Рыжкова Н.В. - Донское Казачество в войнах начала ХХ века-2008
Брусилов А.А. Мои воспоминания. Воениздат. М.1983
Краснов П.Н. Всевеликое войско донское. «Патриот» М.1990
Лукомский А.С. Зарождение Добровольческой армии.М.1926
Деникин А.И. Как началась борьба с большевиками на юге России.М.1926

Гражданскую войну представляют, как правило, противостоянием «красных» и «белых». При том сторонники и тех, и других любят обвинять друг друга в развязывании конфликта. Выясняют, кто первым взялся за оружие и прибег к политике террора. Тем не менее, война началась бы, даже если белое движение не смогло бы возникнуть и было бы подавлено, скажем, в начале 1918 года. Или красные вдруг внезапно куда-то испарились. Ведь помимо вышеперечисленных ребят существовали и иные стороны конфликта. Например, национальные движения и региональные правительства, так называемые «зеленые», иностранные интервенты. Впрочем, была и еще одна сила, благодаря которой белогвардейцы сумели сформировать массовые армии. И имя ей - казаки.
Источник иллюстрации: http://lemur59.ru Недовольные новой властью, казаки составляли немалую долю большинства белогвардейских армий. Донские, кубанские и терские казаки в 1919 году составляли основную массу белой кавалерии ВСЮР на Южном фронте и немалую (до пятидесяти процентов) часть пеших формирований. В 1918 году именно казаки стали массовым, мобилизованным элементом в частях Донской и Добровольческой армий. Уральская казачья армия на Восточном фронте подчинялась адмиралу Колчаку, именно уральцами был уничтожен штаб дивизии знаменитого Василия Чапаева. Столь масштабное участие казаков в Гражданской войне было обусловлено несколькими причинами:
1. Стремление казаков к независимости, их относительно богатое существование в «старой-доброй» царской России.
2. Наличие у казаков не просто оружия, но и собственных военных организаций, которые насчитывали порой десятки (!) тысяч бойцов.
3. Сами казачье области, достаточно отдаленные от центра, обособленные.
Существовали, конечно, и «красные» казаки. Например, Червонное казачество, где было немало потомков запорожских казаков. Многие бедняки, «иногородние», бойцы разложившихся белых и повстанческих частей также шли на службу к большевикам. Но, тем не менее, по данным ВЦИК (законодательный орган молодой советской власти) на 1919 год лишь пятая часть казаков служила в Красной армии. Остальные же, до трех четвертей, поддерживали белых или состояли в повстанческих отрядах.
Источник иллюстрации: https://www.syl.ru Суть однако в том, что казаки, в немалой своей доле, заботились прежде всего о своих родных областях. Большевики однозначно превратились для них в угнетателей, в силу, что стремится лишить казачество старых прав и привилегий. Но цели белогвардейцев (масштабная война, поход на Москву, единая и неделимая Россия) казаков интересовали слабо, исключая часть офицеров. А вот их, казачий, сепаратизм имел серьезную поддержку в массах. Потому, даже если бы не было белых, казаки все равно выступили бы против большевиков, стремясь к независимости. Собственно, Вешенское восстание так и проходило, притом популярным лозунгом была на тот момент интересная фраза: «советы без коммунистов!» Ранее донские казаки также воевали отдельно от Добровольческой армии белых, ведомые атаманом Петром Красновым. На тот период (1918 год) казаки ориентировались на Германию, получая от нее снаряжение. В любом случае, казачьи области не могли мирно войти в состав нового советского государства, хотя бы ввиду большого количества собственников, не разделявших идей о перераспределении земли. Да и с оружием казачки расставаться не желали...