«Своеобразие сюжета пьес А. Вампилова «Старший сын» и «Утиная охота» Пьеса «Старший сын» строится как своеобразный психологический...»

Своеобразие сюжета пьес А. Вампилова

«Старший сын» и «Утиная охота»

Пьеса «Старший сын» строится как своеобразный психологический эксперимент. Автор как будто задается вопросом: «А что произойдет, если...». Если незнакомый молодой человек случайно попадет в чужую семью и по стечению обстоятельств выдаст себя за старшего сына. Бусыгин и Силь- ва – те два персонажа, которые неожиданно вторгаются в семью Сарафановых, совершают это неожиданно и для самих себя. Они провожали девушек, познакомившись с ними в кафе. Оказались в двадцати километрах от дома в тот момент, когда последняя электричка уже ушла. Ранняя весна. Холодно.

Ситуация, с которой начинается действие, – результат случайности, но случайности драматически подготовленной. Мотивированность здесь заключается в том, что зритель подготовлен к восприятию случайности в момент, когда она происходит, и, не сознавая того, ожидает ее. Это складывается из нескольких нейтральных, также случайных фактов и совпадений.

Вначале зритель еще не знает, как будет развиваться действие; и логика сюжета, связь между отдельными фактами, скрытая от него, понимается лишь с высоты конечного результата, задним числом. Первым эпизодом в цепи мотивировок становится рассказ Сильвы о своем отце. Сильва говорит о «почтенном родителе», а затем обращается к Бусыгину, с которым они только что познакомились: «А у тебя?». Выясняется, что у Сильвы разногласия с отцом, а у Бусыгина отца нет. Дальше они случайно подслушивают разговор старшего Сарафанова с Макарской и видят, как он зашел к ней в дом. Это истолковывается ими по-своему. Они заметили, откуда вышел Сарафанов, и что в освещенном окне квартиры была еще чья-то фигура.

Им нужно всего лишь где-то провести ночь, согреться, но кто же пустит в дом двух незнакомых парней, если не «соврать как следует». Они не против того, чтобы соврать, но что? Плана еще нет, и все получается спонтанно. Бусыгин выдает себя за старшего сына Сарафанова. Ситуация уже во многом оправдана, так как зритель знает два важных обстоятельства. Во-первых, у Бусыгина нет отца. Бусыгин сам напомнит об этом, отвечая на вопрос Сильвы, как он до этого додумался. Он скажет: «Случайно. Совершенно случайно. Я рос на алиментах, об этом нет-нет да и вспомнишь. Во мне проснулись сыновьи чувства».

Но и в первый раз, когда он сообщает факт, он не может остаться незамеченным, затеряться. Это была не случайно оброненная фраза, а целый яркий эпизод, который подводит к сообщению факта. Внимание зрителя активизируется на занятном рассказе Сильвы о своем родителе, который завершается совсем уж неожиданно: «На, говорит, тебе последние двадцать рублей, иди в кабак, напейся, устрой дебош, но такой дебош, чтобы я тебя год-два не видел!.. Ничего, а?»

Зритель ждет, что же дальше, каков выход. Может быть, аналогичная история у Бусыгина? Следует интригующая серия вопросов, и лишь на третий Бусыгин отвечает: «У меня нет отца». Драматически очень тонко построенный эпизод: то, что должно запомниться, не затеряться в памяти, подается по принципу обманутого ожидания, как антикульминация.

Второе обстоятельство, которое знает зритель, – визит Сарафанова-старшего к Макарской, – окажется в дальнейшем ложной мотивировкой, но пока что это не важно. Бусыгин уже произнес слово «сын». Сильва оценил его: «Я думаю, у него их много». И тут же они начинают жонглировать этим словом, пока что навязывая зрителю саму идею: «Все дело в том, что Андрей Григорьевич Сарафанов – мой отец».

Теперь остается последнее, но самое сложное: как устроить их встречу с Сарафановым-старшим. Первое действие пьесы – вживание Сильвы и Бусыгина в ситуацию – завершается удачно.

Бусыгин и Сильва неожиданно превращаются в свидетелей, наблюдателей чужой жизни, присутствуют при создании «сцены на сцене». Они случайно столкнулись с незнакомым миром отношений, конфликтов, но если Бусыгин постепенно становится его жителем, то функция второго персонажа в развитии действия – иная. Сильва так до конца и остается вне семейных отношений, а когда пробует «подыграть» Бусыгину, то находит лишь шаблонные, фальшивые фразы. Он исполняет роль своего рода барометра искусственности, придуманности ситуации, заставляя зрителя постоянно ощущать грань между миром действительных и драматически искусственных отношений. Само появление этих двух персонажей не создает конфликта, но становится условным приемом, позволяющим им вместе со зрителем стать свидетелями происходящего. Этот формальный прием не определяет смысл пьесы, а только помогает понять его.

Создается критическая ситуация. Она достаточно критична и сама по себе: Нина выходит замуж и собирается уезжать в Хабаровск, влюбленный Васенька совершает глупости и почти бросает школу и дом. Кто-то должен остаться с отцом. Здесь-то как раз и подвернулся «старший брат». Он выполняет в их отношениях роль катализатора, ускорителя реакции. Новый человек, которому излагают свои версии и поддержки которого добиваются. Так поступают и Нина, и отец, по просьбе которого Бусыгин ведет разговоры с Васенькой.

По мере того, как Бусыгин перестает быть чужим в этой семье, вживается в ее отношения, на месте прежней общности его с Сильвой обнаруживается противопоставление. На поверхностном, внешнем уровне между ними нет принципиальной разницы. Сильва – развязней, Бусыгин – мрачнее и недоверчивее. Именно ему принадлежит афоризм: «У людей толстая кожа, и пробить ее не так-то просто. Надо соврать как следует, только тогда тебе поверят и посочувствуют». И, следуя этому афоризму, именно Бусыгин придумывает историю со старшим сыном. Сильва в финале пьесы предупреждает Сарафановых, что они имеют дело с рецидивистом. Сам он в это почти верит. А еще в первом действии скромно оговаривался, что воровство – не его жанр. Разница между героями – в более глубоких, человеческих качествах, которые находит в себе Бусыгин и не находит Сильва.

Сильве в пьесе принадлежит слишком заметное место, чтобы можно было так просто отделаться от него, выставив в прогоревших штанах. Читатель легко принимает комическое снижение этого образа, но на протяжении всей пьесы симпатизирует ему, аплодируя исполнителю, но распространяя свое приязненное отношение и на улично-разговорное остроумие самого персонажа. В Сильве читатель находит обаяние современности, сегодняшнего дня и с удовольствием улавливает знакомые разговорные нотки.

Пьеса «Старший сын» первоначально называлась «Предместье». Может быть, такое название более связано со смыслом, чем новое, нейтральное. То, что действие происходит в предместье, немаловажно. Сюда волны «суеты», хотя и доходят, но уже затухая, принимая более тихие, семейные формы. «Суета» для героев Вампилова – это любая ситуация, в которой отношения выходят из-под власти человека, начинают диктовать ему свой повторяющийся ритм.

В пьесе “Утиная охота” происходит обратный переезд – из предместья в город.

Одна из героинь говорит: «Вчера, когда переезжали, сажусь в машину и думаю: ну, все. Привет вам, тети Моти и дяди Пети. Прощай, предместье, мы едем на Бродвей». На этом «Бродвее» довольно большого города, где есть центральное бюро технической информации, происходит действие. В бюро информации как раз и работает герой – Зилов. Туда, по крайней мере, он ходит на работу. От недостатка времени герои Вампилова не страдают. Правда, Зилов, получив от отца письмо, так и не смог выбраться в маленький город, но не потому, что оказался в цейтноте. Вот что он говорит: «От папаши. Посмотрим, что старый дурак пишет (читает). Ну-ну... О, боже мой. Опять он умирает. (Отвлекаясь от письма). Обрати внимание, раз или два в году, как правило, старик ложится помирать...».

На этот раз отец все-таки умер. Ритм предполагает упорядоченность, осмысленность движения. Герои пьесы «Утиная охота» пребывают в состоянии беспрестанного и беспредметного движения – «суеты». В этой пьесе Вампилов продолжил уже начатый ранее тип «драмы отношений», но здесь вживание героя происходит не в новую для него, а в хорошо обжитую, слишком привычную ситуацию. В пьесе Зилов, подобно Бусыгину, становится свидетелем событий, его отношение к которым меняется по ходу действия, но, в отличие от Бусыгина, он становится свидетелем событий не чужой, а собственной жизни.

Лишенная определенного сюжета, место которого занимает биографическая последовательность сцен из жизни Зилова, пьеса «Утиная охота» подчинена очень жесткой драматургии. Драматургическая жесткость пьесы не в точной и однозначной сюжетной схеме: что из чего вытекает, – а в определенности диалога и реакций всех персонажей в каждом отдельном эпизоде.

Может показаться, что общая логика пропадает, особенно в сцене, на первый взгляд, ничем не вызванного, не логичного скандала, который Зилов устраивает своим друзьям и без которого пьеса бы не состоялась. Действительно, чем оправдать эту внезапную и неадекватную раздражению реакцию героя? В одной из ремарок автор заранее предупреждает возможность очевидного, но не драматургического, случайного объяснения: «Несмотря на выпитое, Зилов пока что в трезвом уме и твердой памяти». И когда расходятся возмущенные гости, следует ремарка: «Только сейчас он окончательно пьянеет». Зилов устраивает скандал в здравом уме и твердой памяти, хотя, почему он это делает, он и сам не сможет наутро объяснить: «Скандал – да, скандал помню... Зачем устроил? Да вот и сам думаю – зачем? Думаю, не могу понять, – черт знает, зачем!..». Именно отсутствие объяснений и выводов в пьесе вообще и в каждом частном эпизоде создает впечатление случайности происходящего. Но случайное, необъясненное течение событий, и создает для человека ситуацию, которую Вампилов назвал «суетой». В пьесе случайны события, но они замыкаются в вызванном ими неслучайном эффекте. Напряжение каждой сцены не уходит в песок, не пропадает, а постепенно накапливается, передается герою и получает разрешение в финальном скандале, когда реакция кажется, на первый взгляд, ничем не обусловленной. Срыв Зилова происходит по совокупности мотивов, когда напряжение достигло критической точки и разрядка неизбежна, не требуется особого дополнительного повода.

«Утиная охота» – психологическая пьеса, но психологизм здесь особый. В пьесе нет прямого соответствия между внешним событием и психологической на него реакцией, вносящей коррективы в характер героя. Для этого событие должно стать поводом, должно быть осознано именно как повод. Здесь же герой сталкивается не с каждым отдельным событием, а с их нерасчлененным потоком. Это особенность «суеты», в которой индивидуальность человека или факта перестает существовать, перестает быть различимой. Отсюда ничем не пробиваемая неизменность характера, сохраняемая Зиловым до самого конца, несмотря ни на что. Он срывается именно по совокупности мотивов, когда из случайных событий складывается критическая ситуация, к которой он не в силах приспособиться, оставаясь неизменным. Ему необходима по крайней мере разрядка.

Действие пьесы начинается в квартире Зилова наутро после учиненного им скандала. Он толком не может вспомнить, что произошло, пробует что-то выяснить у официанта Димы по телефону. Но в любом случае ясно, что этот срыв так бы и остался для него эпизодом, необходимой разрядкой, оставленной без внимания, если бы не продолжение, которое получила его «шутка». «Что ж они, шуток не понимают?» – интересуется он у Димы, имея в виду своих вчерашних гостей. Но они сами отвечают на этот риторический вопрос, предложив свою шутку. В квартиру Зилова входит мальчик с венком, на ленте которого написано: «Незабвенному, безвременно сгоревшему на работе Зилову Виктору Александровичу от безутешных друзей».

Эту шутку с очевидной неохотой «понимает» сам Зилов, но она сыграла свою роль. Она напоминает Зилову, что пора бы подумать «о душе», заставляет раскручиваться ленту его памяти. Как воспоминание, прерываемое телефонными разговорами с Димой, развивается пьеса.

Напряжение случайных, на первый взгляд, эпизодов накапливается в действии, его смысловое направление подчеркнуто – в самом начале и под занавес – одной и той же сценой, но различной по своей идее. Зилов сразу же, как принесли венок, представляет себе реакцию различных родственников и знакомых на его смерть: «Поведение лиц, их разговоры в этой сцене должны выглядеть пародийно, шутовски, но не без мрачной иронии». Еще раз перед его взглядом проходит этот же эпизод, когда круг воспоминаний уже закончен вчерашним скандалом: «Поведение лиц и разговоры, снова возникшие в воображении Зилова, на этот раз должны выглядеть без шутовства и преувеличений, как в его воспоминаниях, то есть так, как если бы все это случилось на самом деле». Между этими двумя полюсами – комическим и драматическим, если не трагическим, – располагаются события.

Этой дважды повторенной сцене соответствует и двойная реакция героя. Вначале случайная и обыкновенная. Случайная – потому, что всякое событие воспринимается как эпизод. В потоке событий видится лишь последнее, заслоняя в памяти все, что ему предшествовало. Но после того, как воспоминание перед ним «свой длинный развивает свиток», случайная реакция сменяется знанием суммы, совокупности ей предшествовавших и ее вызвавших событий... Она становится осознанной и получает продолжение, чуть не закончившееся трагически – самоубийством Зилова. Все идет от комического полюса к трагическому и – к двусмысленному финалу, когда не понятно, плачет герой или смеется.

После повтора этой сцены Зилов, действительно, меняется. Сейчас наступает разрядка уже как прозрение героя. Он спешит отказаться от прежнего себя, спешит все отдать: квартиру, лодку... Ему больше ничего не нужно. Друзья в недоумении и растерянности. Просят его взять себя в руки. Он возьмет себя в руки, он поедет на утиную охоту. Его звонком Диме заканчивается пьеса: «Дима? Это Зилов... Да... Извини, старик, я погорячился... Да все правильно... Совершенно спокоен... Да, хочу на охоту... Выезжаешь?.. Прекрасно... Я готов... Да, сейчас выхожу».

Говоря об этой пьесе и отыскивая в ней положительное начало, нужно вспомнить о ее драматической условности. В отличие от обычной драмы, где система точек зрения персонажей создает впечатление объективности, здесь события проходят в восприятии одного человека как его воспоминания. Следовательно, в этой монологической драме выводы не претендуют на объективность, так как зависят только от смены отношения главного героя. Точнее говоря, не выводы, а результат развития действия. Если человек верит в нечто, полагая это нечто белым, и если, разочаровываясь, он решит отречься от своей веры, то, не задерживаясь на промежуточных оттенках, он часто объявляет это нечто черным! Отречение, как правило, связано с заменой одного полюса на другой, по крайней мере, в момент первой реакции.

Так и происходит с Зиловым. Но он с самого начала выделен, отмечен среди остальных. Точно так же, как Сарафанов видит свой шанс – не раствориться в «суете» («я сочиняю»), – Зилов, хотя и более условно, получает свой шанс перед лицом «суеты»: утиная охота. Это единственное, чего он хочет и к чему стремится. Его приятели тоже чего-нибудь добиваются, хотя и не очень рьяно: один – квартиры, другой – продавщицы Веры, которая всех подряд именует непонятным словом «алик». Зилову к этому не нужно стремиться. Он – везучий, к нему все приходит само, и когда он срывается, это кажется особенно удивительным: «Да что же все-таки случилось? В чем дело?.. Чем ты недоволен? Чего тебе не хватает? Молодой, здоровый, работа у тебя есть, квартира, женщины тебя любят. Живи да радуйся. Что тебе еще надо?» Он живет от отпуска до отпуска, когда может отправиться на утиную охоту. Разговор о ней звучит его постоянным рефреном. Сама навязчивость этой вроде бы простой мысли становится непонятной и раздражающей для остальных персонажей. С нее начинается первый скандал. Повод оказывается далеко не случайным по шкале ценностей Зилова. Сталкиваются два отношения: полная удовлетворенность «суетой», желания, ограниченные ее пределами, и... то, что в пьесе названо «утиная охота». Не в номинальном значении, а в символическом. Утиная охота – это просто мечта бездельника, заслонившая для него работу, помешавшая поехать к отцу: «Сентябрь – время неприкосновенное: охота». Для Зилова утиная охота совсем не хобби – его оскорбляет такое предположение. Не случайно в пьесе неоднократно говорят, что охотник, стрелок он совсем никудышный. Он и сам в этом признается, а его жена еще в самом начале предупреждает: «Главное – сборы да разговоры». Все эти отдельные замечания, поведение и повод в сцене скандала, совсем не охотницкий разговор с Димой – все это вместе, по ходу действия, подводит к мысли, что главное, действительно, не охота, а стремление на охоту. А, скорее, стремление куда-то и к чему-то. И то, что новое значение лишь частично потеснило первоначальное, а частично с ним соединилось, делает символ не идеально-отвлеченным, а соответствующим драматической ситуации, противоречивым в самом себе.

Круг друзей Зилова состоит не из просто случайных людей, а из его сослуживцев во главе с непосредственным начальником Кушаком. Два раза мы попадаем в их учреждение. В первый визит мы становимся свидетелями производственного обмана по инициативе Зилова, а во второй – раскрытия этого обмана. Но производственного конфликта в пьесе нет, так как нет и самой работы – никто ее всерьез не принимает. Надпись на венке – «безвременно сгоревшему на работе» – ироническая метафора, своеобразный эпиграф к пьесе.

«Гуморальная теория темпераментов Гипократа План Введение. Гипократ один из самых видных врачей Древней Греции. Теория темпераментов Гипократа. Конституциональная теория темпераментов.5. Заключение.6. Список использованной литературы. Введение. Темперамент (лат. temperamentum надлежащее соотношение черт от tempero смешиваю в надлежащем...»

«Творческие игры Развитие креативного мышления человека не может происходить только путем изучения специальных алгоритмов и правил поиска новых идей. Большое значение имеет практика. В данной статье представлены и...»

«Дружба бывает разная. Практически в каждом классе встречается пара приятелей, один из которых – защита и опора слабому, а тот – верный соратник своему покровителю. Отношения между ними можно определить, как дружба – служба. Сильный в этой паре как бы позволяет слабому с собой дружить, не снисходя до настоящего со...»

«Музыка и здоровье человека Музыка. Такая земная и неземная. Музыка – словно отражение иного пространства, иного времени, иных миров. Она звучит и в шуме водопада, и шелесте листьев, и пении птиц. Музыкой наполнены травы, тянущиеся к Солнцу, ибо Солнце – сама музыка. Cтарую советскую песенк...»

«Занятие по развитию речи в подготовительной группе "Прогулка в зимний лес"Цели: 1 Совершенствование грамматического строя речи: образование форм творительного падежа, согласование прилагательного с существительным, навыка словообразования, употребление притяжательных прилагательных.2. Развитие мышления и памяти, зр...»

Всеволод Сахаров

Судьба иркутского драматурга Александра Вампилова (1937-1972) во многих своих чертах как бы предвосхитила судьбу Василия Шукшина: ранняя гибель - и последовавший за нею стремительный рост интереса театров, критики и зрителей к вампиловским пьесам. В этом интересе заметна и неизбежная в таких случаях доля суетного любопытства, моды «на Вампилова», и в то же время ясно, что успех предопределил сам драматург, сумевший создать не просто несколько удачных пьес (в этом случае ему никакая мода не помогла бы), но нечто целостное - театр, стремительно развивающийся, подчиненный собственным законам, особой эстетике.

Вот, например, «Старший сын» - пожалуй, наиболее сценичная пьеса Вампилова. Присмотритесь к ней повнимательнее, и вы увидите, что в тесной коробке сцены разыгрываются, помогая одна другой, целых две пьесы. Зрителям трудно сразу разобраться, которая из них важнее. Но ясно, какая веселее, динамичнее, - конечно, комедия про лихого наглеца и сердцееда Сильву.

Этот клоун - любимец публики, человек-пружинка, исправно вращающий колесо действия. Он острит, играет на гитаре, поет и т. д., - словом, весь вечер на ковре. И если эту пьесу Вампилова можно назвать комедией, то главная тому причина - увеселяющие публику реплики и деяния Сильвы.

За Сильвой не всегда различимо то главное, чему он так усердно служит, - разговор об одиночестве и единении. Темы эти исключают друг друга, и их беспощадная борьба - основа драматургии Александра Вампилова.

В начале «Старшего сына» - холод, темнота, жестокий, пронизывающий ветер. И двое на ветру, окруженные заботливо занавешенными окошками и надежно замкнутыми дверьми. И студент Бусыгин спокойно говорит собирающемуся воззвать о помощи Сильве: «Кто ты такой, какое им до тебя дело?.. У людей толстая кожа, и пробить ее не так-то просто». На улице перед запертыми дверьми ощутима вся весомость этих избитых истин, указывающих, казалось бы, единственный выход из этой ситуации - путь зла, одиночества и недоверия.

В вампиловских пьесах путь этот всегда предлагается героям. Но одновременно им дана и возможность выбирать. В «Старшем сыне» Бусыгин и Сильва легко выбирают зло, и драматург подчеркивает всю бездумность этого деяния. Они вторгаются в чужую жизнь, в и без того неблагополучную, распадающуюся семью Сарафановых. Тут и начинается этот шальной, бесшабашный обман, жестокое самозванство: Сильва объявляет Бусыгина старшим сыном главы семьи, а студент соглашается на эту игру.

И вдруг в разговоре незваных гостей с растерянным Васенькой, младшим сыном Сарафанова, всплывает впервые это слово - «брат». «Что нам надо? Доверия... Человек человеку брат, надеюсь, ты об этом слышал... Брат страждущий, голодный, холодный стоит у порога, а он даже не предложит ему присесть», - укоряет Васеньку Бусыгин. И уже из самого тона ясно, что Слово «брат» давно уже потеряло для говорящего смысл и действенность, обратилось в затертый штамп, в риторику. Весь этот разговор - в сущности бесстыдная игра на доверии, непрерывный размен высоких слов и понятий, понижение духовных ценностей.

В «Старшем сыне» разговоры следуют за разговорами, появляются новые персонажи. Но главное событие уже произошло: двери отворились, и люди встретились. Слово «брат» произнесено, а в ответ звучит то же слово, но уже с иным смыслом: глава семьи Сарафановых всю жизнь пишет ораторию «Все люди - братья». И все дальнейшее действие пьесы посвящено воскрешению старого, вечного смысла этого слова - «брат».

Работа эта завершается благополучно: люди, ранее разобщенные, поглощенные бытом, мелочами, строившие жизнь свою по житейским прописям (вроде Нининой: «Мне Цицерона не надо, мне мужа надо»), в конце концов соединяются в дружную семью. Все хорошо - на то и комедия. Но вот убегает от этих людей Сильва, и вместе с ним уходит поверхностный, самоцельный комизм. Остается главная тема, выдержавшая испытание сценой. Зрители следили именно за нею, и трюки и шутки Сильвы, повеселив публику, тему эту отнюдь не заслонили.

Тема «Старшего сына» не нова: искусство человеческого общения, единения, духовного братства. Но Вампилов говорит здесь и о другом - о том, какой это тяжкий, кропотливый труд, как дорого стоит налаживание таких вот простых, повседневных отношений между людьми, совершенствование житейской этики. И тут уже нет никакой комедийной безоблачности, нет лиризации быта. Вампиловская комедия все время грозит обернуться трагедией, и в непрестанной борьбе е надвигающимися бедами потери иногда бывают серьезнее обретений. Маленькие победы даются неслыханно дорого, требуют постоянной духовной чуткости, а этическая глухота, напротив, в немалой мере упрощает, облегчает жизнь, указывая человеку дорогу готовых решений. Все вроде бы правильно в квадратном курсанте Кудимове, и все-таки он глубоко несимпатичен. А Бусыгин, который вначале ни холоден, ни горяч, входит в семью Сарафановых, становится братом и сыном, ибо он не, однозначен, хотя и неидеален. Он способен и на глубокую привязанность, и на новую веру в старые слова.

Но что же заставляет этих людей преодолеть душевный холод и одиночество и обрести единение и тепло? И кто же так бестрепетно потребовал с них немалую плату за столь обыденную, маленькую победу? Вампилов, конечно, мог тут сказать достаточно громких слов. Но его объяснение просто: «Кто что ни говори, а жизнь всегда умнее всех нас, живущих и мудрствующих. Да-да, жизнь справедлива и милосердна. Героев она заставляет усомниться, а тех, кто сделал мало, и даже тех, кто ничего не сделал, но прожил с чистым сердцем, она всегда утешит». Конечно, пьеса Вампилова - не об усомнившихся героях и не о маленьких людях. Она о людях обыкновенных, сумевших выдержать испытание и сплотиться. И жизнь заплатила им за это теплом, светом, чувством единения.

В «Старшем сыне» действием постепенно овладевает студент Бусыгин, умный, но уставший человек. Для Вампилова это главный, наиболее интересный тип личности, проходящий через все его пьесы. В комедию «Старший сын» этот юноша пришел из «Прощания в июне», пьесы ранней, во многом еще несовершенной. В «Старшем сыне» этот герой с помощью окружающих в конце концов побеждает. В «Прощании в июне» он сломлен.

Эта вампиловская пьеса при всей ее подчеркнутой «молодежности» - печальная история о компромиссе, разрушившем незаурядную личность. Героя этой грустной комедии студента Колесова подвела безоглядная вера а железную житейскую схему карьеры ученого: диплом, аспирантура, ученая степень и т. д. Он талантливый селекционер-ботаник и не мыслит жизни вне высокой науки, вне прекрасного мира трав и цветов. Но не случайно в пьесе Вампилова все время звучит песенка: «Это ландыши все виноваты...»

Ради своих трав и цветов Колесов вступает на путь компромисса и в конце концов приходит к предательству. Традиционно предаются дружба и любовь. В предательстве этом нет ничего ужасного, потрясающего - обыденный обман, где один предлагает диплом и аспирантуру, другой - человеческое достоинство. Это просто отвратительный торг, в который люди вступили по собственной воле. Здесь все ясно. Интересно другое: незащищенность Колесова, его готовность к подобному компромиссу.

Высокая наука не соединилась здесь с высокой этикой, и потому все свои предательства вампиловский герой совершает именно для науки. Характерны союзы, заключенные Колесовым с Репниковым и Золотуевым.

Ректор института Репников - несостоявшийся ученый, тешащий себя административной работой. Когда-то и он был сломлен, пошел на компромисс. Именно поэтому и не смог стать ученым. В Колесове Репников вдруг увидел себя, свою молодость и потому испытывает к нему странную симпатию, смешанную с ненавистью. Не случайно он говорит доверительно: «Согласитесь, у нас с вами есть нечто общее... Кто однажды крепко оступился, тот всю жизнь прихрамывает». И Репников прав: Колесов как бы повторяет его путь.

Другой приятель Колесова - старый циник Золотуев, спекулирующий цветами. «Честный человек - это тот, кому мало дают. Дать надо столько, чтобы человек не мог отказаться, и тогда он обязательно возьмет!», - вот его символ веры, и Колесов подтверждает своей судьбой это правило. Ему дали столько, что он не смог отказаться. Разумеется, это не вульгарные деньги, а тонкий духовный соблазн. И Колесов принимает решение: «Я не Ромео. Мне только показалось, что я Ромео... У меня на это нет времени...» И когда Золотуев спрашивает, сколько Колесов дал за диплом, тот отвечает: «Много дал... Много, дядя, вам столько и не снилось...» Действительно, человек не сумел устоять сломался. И, неясно, хватит ли у него сил, чтобы подняться. В финале пьесы Вампилов оставляет своего героя в красноречивой позе - с протянутой рукой, как бы вымаливающего малую толику тепла и участия.

В «Прощании в июне» личности устроено жестокое испытание, вина человека определена. И можно было бы оставить этого героя и перейти к другим людям и проблемам. Но Вампилов не успокоился и в «Старшем сыне» показал нам возрождение героя. Но у этой трудной судьбы есть и другой вариант. И дан он в «Утиной охоте», мало ставимой, вызывающей споры пьесе Александра Вампилова.

«Утиная охота» - пьеса в высшей степени странная. Она иногда кажется беспросветной, превращается в мрачный гротеск. Трудно, очень трудно увидеть за этим мраком свет и не впасть в разрушительный сарказм, в «черный» юмор. Выход тут, по-видимому, один: надо, играя эту пьесу Вампилова, выявлять весь ее замысел, а не обыгрывать отдельные реплики и сцены. И материал тогда сам поведет спектакль, не позволяя отклоняться от главной идеи.

А отклониться легко. Посмотрите, как смело, почти вызывающе Вампилов начинает. Главному персонажу очень серьезный мальчик приносит утром венок с надписью на траурной ленте: «Незабвенному безвременно сгоревшему на работе Зилову Виктору Александровичу от безутешных друзей». Что ж, жестокая шутка. Но ведь и Зилов не ангел. Все его поступки - это куда более жестокая игра с людьми.

«Утиная охота» до предела насыщена конфликтами, и каждый из них, сам по себе достаточно важный, ускоряет действие. Пьеса движется рывками, выявляя все подводные камни, все скрытые изъяны этих судеб. Удары нарастают: разрыв с женой, неприятности на работе, смерть отца, растущее раздражение друзей. И все это завершается грандиозным скандалом в кафе, где Зилов каждому из знакомых говорит то, что он о нем думает. «Ваши приличия мне опротивели», - кричит он с истерическим надрывом. И самое жуткое в этой сцене - то, что всем он говорит правду. Все они хороши, все одним миром мазаны, эти люди, числящиеся у Зилова в друзьях. Один из них говорит за всех: «Если разобраться, жизнь в сущности, проиграна...»

Но и Зилова незачем принимать за этакого современного Чацкого, увидевшего вокруг себя жуткие рожи монстров и восставшего. Все его поступки - это в сущности злые забавы безмерно скучающего, безразличного к жизни и людям человека. Зилов настолько овладел риторикой, поэзией пустых красивых слов, что иногда сам себе верит. В нем погибает великий артист, всю свою жизнь превративший в одну непрерывную пьесу. Есть у него и нечто вроде «Москвы» чеховских сестер - утиная охота, бесконечно далекая прекрасная жизнь, куда можно убежать от «свинцовых мерзостей» и монстров. Но все это игра, жестокий театр, который кончается ничем. Все произошло, все сказано. И все осталось по-прежнему.

Зачем же Вампилов показал нам этого малосимпатичного человека и его друзей? Почему не побоялся упреков в пессимизме? Ведь куда легче было бы написать светлую лирическую комедию о молодых влюбленных или бытовые сценки, повествующие о чужой жизни... Но Александр Вампилов пишет не милую историю, а жестокую, беспощадную к персонажам драму. Он указывает на явление жизни, показывает его таким, каково оно на самом деле. И это куда действеннее карикатур и насмешек.

Вампиловская пьеса - именно высокая сатира, преодоление изъянов души, ибо заставляет нас присмотреться не только к потерявшему опору Зилову, но и к самим себе.

Такой взгляд Вампилова на роль театра, помимо всего прочего, вернул драматургии ее силу и действенность. Все важно в этом тесном мире, и сила Вампилова именно в этом обостренном чувстве театра, которому все подчинено, в том числе и столь нравящийся актерам легкий, как бы летящий диалог.

Вампилов писал не сценарии, не тексты для театра, а именно драмы, которые оставалось только поставить и сыграть. И на эту постановку, на выявление вампиловского замысла уходили все силы режиссера и актеров. Тут нужен был профессионализм. Успех спектакля зависел от точности понимания пьесы. Естественно, что вампиловские пьесы не могли понравиться так называемому «режиссерскому» театру, в котором текст драматурга - всего лишь повод для очередной «интересной трактовки». В этом легко убедиться, взглянув на театральные афиши.

«Утиная охота» для многих оказалась слишком сложна, но у нее есть куда более легкий, комедийный вариант - «Провинциальные анекдоты». Комедия эта составлена из двух одноактных пьес, между написанием которых временной промежуток в восемь лет. Поэтому в ней трудно различить основную идею, как бы заслоненную блистательной комедийностью... Но тут нам помог сам Вампилов, поместивший в начале своей комедии эпиграф из Гоголя.

Вот первая из этих маленьких пьес - «История с метранпажем». Как же легко увидеть в ней остроумнейшую издевку над администратором Калошиным, этим железобетонным «бурбоном» и дураком, бродячим сводом казенных правил! Над сценой все время висит страшное, непонятное для Калошина слово «метранпаж», да и монолог администратора о своих работах и должностях прекрасно укладывается в такую трактовку. Налицо чисто гоголевская ситуация, где роль ревизора или ожившего носа играет мифический метранпаж. И можно было бы посмеяться над балбесом Калошиным и перейти ко второй пьесе, если бы не эпиграф.

Эпиграф этот взят из того самого Гоголя, на могиле которого было написано: «Горьким словом моим посмеюся». И в «анекдоте» Вампилова звучит не глумливое хихиканье, но именно горький смех. Сказано горькое, скорбное слово о человеке, постепенно терявшем себя и пришедшем к весьма трагическому финалу. И никакая ирония этому человеку не поможет. Более того, становится ясно, что в таких случаях ирония бессильна, ибо удовлетворяет самолюбие насмешника, но ничего не может поделать с реальным явлением жизни.

Вампилов выбирает другое: он разыгрывает всю эту историю с метранпажем в первую очередь для Калошина, показывает ему всю чудовищную нелепость его жизни. Драматург помогает поставившему себя в дурацкое положение человеку из этого положения выбраться. А для этого Калошин должен взглянуть на себя, на свою жизнь со стороны.

В «Истории е метранпажем» поражает сила веры Вампилова в человека, в его скрытые возможности. Кажется, уж настолько окостенел, позабыл себя Калошин, что ничем ему не поможешь. А ведь был он когда-то живой, веселый, умел чувствовать. Ведь говорит же он другу: «Эх, Борис! Только и было жизни, что в молодости... Помнишь, на реке работали?.. Буксир был «Григорий Котовский», помнишь?.. А «Лейтенант Шмидт»? (Плачет). От прошлого остались лишь названия пароходов, но ощущение неправильно прожитой жизни уже пришло. Калошин меняется, тянется к новой жизни. Правда, для этого пришлось ему испытать жестокую насмешку судьбы. Но, видно, нельзя было иначе.

И второй «анекдот» Вампилова - тоже о неимоверно трудной работе добра. Это именно драма, в своем трагизме не уступающая «Утиной охоте». Вампилов словно подчеркивает родство этих пьес, соединяя их одной красноречивой деталью: Зилов четыре года не видел своих родителей и опаздывает из-за своих ничтожных дел на похороны отца, а агроном Хомутов в «Двадцати минутах с ангелом» шесть лет не мог навестить мать и отдать ей деньги и успел лишь на ее похороны.

Этот-то Хомутов и есть ангел, в течение двадцати минут приведший обыкновенных клиентов гостиницы «Тайга» в состояние какого-то злого наваждения. Сто его рублей, скопленных для матери и великодушно подаренных прокутившимся командированным, становятся неким символом иного отношения к жизни и именно поэтому приводят всех в крайнее раздражение. Поступок Хомутова - вызов, безошибочно попадающий в цель упрек.

«Ангел» сообщает потрясенным командированным довольно-таки простые, общеизвестные истины: «Всем нам, смертным, бывает нелегко, и мы должны помогать друг другу. А как же иначе?.. Приходит час, и мы дорого расплачиваемся за свое равнодушие, за свой эгоизм». Это не новее сарафановского: «Все люди - братья». Но Хомутов заплатил за эти старые истины так дорого, что уже не может жить по-прежнему.

Именно поэтому само его присутствие нестерпимо для людей, закосневших в мелко плавающей обыденности, в упрямом недоверии к высоким истинам. Поэтому так жестоки они с внезапно появившимся среди них праведником, так упорно жаждут отыскать в нем и его поступке какую-то подоплеку, отвратительный изъян.

Тут опять-таки легко понять Вампилова превратно. Но если драматург поверил в Калошина, зачем же ему помещать рядом с этой великодушной историей пессимистический пассаж на тему «Все люди - подлецы»? Не лучше ли предположить, что во втором «анекдоте» та же тема веры и надежды продолжается иными, способами?

Задумаемся вот над чем: все эти разные люди бросили свои обыденные дела и собрались вокруг связанного «ангела». Они взбешены, они размахивают кулаками, переругались между собой, и каждый откровенно определяет собственную степень неверия в человека. Но все они задумались. Более того, они думают уже сообща. В этом скандале рождается нечто устойчивое, объединяющее и просветляющее.

Конечно, Вампилов и не собирался кончить пьесу братскими объятиями. Это было бы ложью со всех точек зрения. Он хотел показать и показал другое: ту трудную работу мысли и чувства, которая начинается во всех этих людях. Работа эта даст плоды не сегодня и не завтра. Но зерно брошено в землю. И Вампилов верит сам и нас заставляет поверить в благополучный исход.

«Провинциальные анекдоты» с их очень несмешной основой заставляют задуматься о жанровой природе вампиловских пьес. Что это - комедии, трагедии? Сам драматург тоже над этим думал, и в незаконченном водевиле «Несравненный Наконечников» появился восхитительный диалог о природе драмы. Артист Эдуардов учит будущего драматурга Наконечникова азам драматургии.

«Наконечников. Ходят, разговаривают... Один все молчал, а потом говорит: дальше, говорит, так жить нельзя, вы, говорит, не люди, а тушканчики, скучно, говорит. Я вас, говорит, в тюрьму пересажу и сам с вами сяду.

Эдуардов. Так. Это драма.

Наконечников. А другую видел, так там все больше смехом. И мужик веселый. Жену, говорит, вы у меня, конечно, отбили, сына, конечно, тоже увели, есть у вас, говорит, и другие недостатки, но теперь, говорит, дело прошлое и в целом, говорит, вы все же люди неплохие. Поэтому, говорит, давайте все вместе будем веселиться,

Эдуардов. А это комедия.

Здесь немало сарказма. Александр Вампилов словно предвидел спор о его драматургии и высказал как бы между прочим и свое мнение.

Последняя пьеса Александра Вампилова «Прошлым летом в Чулимске» - драма в полном смысле этого слова. Это ещё одна пьеса о сломленном человеке. Все здесь обращено к следователю Шаманову, все делается для него. Но сам он ничего не может дать взамен, ибо в нем давно уже нет ощущения силы и полноты, подлинности своей жизни. В Шаманове осталось только мертвенное, выжитое. Нет даже желания жить, и это особенно хорошо видно, когда он дает разъяренному Пашке свой пистолет и, в сущности, толкает его на убийство. Этот когда-то сильный и смелый человек теперь живой мертвец, повержен во прах. Кажется, так глубока принявшая его пропасть; что из нее нельзя подняться.

Однако завершается пьеса возрождением Шаманова. Но для этого жизнь, которой этот: незаурядный человек еще нужен, совершает жестокое деяние.

Рядом с Шамановым драматург создает Валентину, существо светлое и поэтичное. К этой девушке, несмотря на ее трагедию, никакая грязь не пристанет. Ее-то сломать невозможно, ибо здесь царят подлинность, органичность и сила чувств и жизненных ощущений. Наивная, безоглядная вера Валентины в людей даже погасшего Шаманова удивляет и заинтересовывает, хотя он и говорит ей скептически: «Ты возлагаешь на них слишком большие надежды».

Не случайно критики так увлеклись Валентиной, её спокойной верой, упрямым восстановление» всего разрушенного - от разоренного палисадника до надломленной судьбы следователя Шаманова. Не сразу становится ясно, что Валентина - символ мудрой, лечащей все раны жизни; спокойно существующей внутри беспощадной в своем бескомпромиссном реализме вампиловской драмы.

Но Вампилов создает высокую трагедию. В мировой драме трагедийность часто возникала там, где гибло ни в чем не повинное, светлое существо, символ добра. Гибель опустошенного Шаманова ничему не могла научить, не создала бы ощущения трагизма. Но когда несчастье настигает Валентину, возникает сильное чувство, потрясшее публику и вырвавшее Шаманова из его духовного сна. И снова Вампилов показывает, какой ценой приходится платить за возрождение человеческой личности. Его трагедия разыгрывается на таких высотах духа, что мы с самого начала забываем о заштатном Чулимске и думаем лишь об уроках человечности, заключенных в этой обыденной истории.

Драматург видят всю сложность жизни современного человека и верит в него, в его способность выстоять и победить. И потому пьесы Вампилова выстроены как аргументы в великом споре о человеке. Но в них нет всепрощения, оправдания всего человеческого. Здесь осуждается, беспощадно отсекается все неорганичное, злое, уводящее человека с главного пути. Театр этот предельно требователен к своим персонажам, ибо в нем неукоснительно осуществляется старый, еще Достоевским сформулированный принцип нашей литературы - «при полном реализме найти в человеке человека».

Говоря о драматургии Александра Вампилова, мы всегда должны помнить о незавершенности, недосоставленности его театра. Он хорошо начал, но по прекрасному началу трудно судить о целом. Тем не менее само движение драматургического материала указывает верное направление для дальнейших поисков. Вампилов оставил нам отличные пьесы, но они не должны закрывать главное - скрепляющую их идею нового театра. К этой идее мы, по-видимому, не раз будем возвращаться в наших спорах о современной драматургии.

Ключевые слова: Александр Вампилов, критика на творчество Александра Вампилова, критика на пьесы Александра Вампилова, анализ произведений Александра Вампилова, скачать критику, скачать анализ, скачать бесплатно, русская литература 20 в.

Алекса́ндр Валенти́нович Вампи́лов (19 августа 1937, Кутулик, Иркутская область - 17 августа 1972, Порт Байкал) - советский драматург.

За время литературной работы А. Вампиловым написано около 70 рассказов, сценок, очерков, статей и фельетонов. В 1962 году А. Вампилов пишет одноактную пьесу «Двадцать минут с ангелом». В 1963 году написана одноактная комедия «Дом окнами в поле». В 1964 году во время учебы написана первая большая пьеса - комедия «Прощание в июне» (к работе над ней драматург возвращался неоднократно: известны четыре варианта пьесы). В 1965 году А. Вампилов пишет комедию «Старший сын» (первое название «Предместье»). В 1968 году драматург заканчивает пьесу «Утиная охота». В начале 1971 года А. Вампилов завершает работу над драмой «Прошлым летом в Чулимске» (первое название «Валентина»).

«Случай, пустяк, стечение обстоятельств иногда становятся самыми драматическими моментами в жизни человека», - эту мысль Вампилов развил в своих пьесах. А. Вампилова глубоко волновали проблемы нравственности. Его произведения написаны на жизненном материале. Пробуждение совести, воспитание чувства справедливости, добра и милосердия - вот основные мотивы его пьес.

Тип героя времени – чудаки, странные люди, странные женщины, несущие праздник (Валентина в пьесе «Прошлым летом в Чулимске».

Звук. Музыкальных рядов нет – есть интересная речь персонажей. Важен случай – случайное обстоятельство эпизодов, случай является испытанием для героев. Личность героя проявляется через эпизоды драматически и трагические.

Во время учебы написал комедию Ярмарка (др. название Прощание в июне, 1964 ), которая получила высокую оценку драматургов А.Арбузова и В.Розова. Собственная тема Вампилова слышна как предвестие. Она еще не набрала силы, только прорезывается сквозь сюжет “студенческой комедии”, то слишком замысловатой, то чересчур простенькой, в стиле факультетского капустника. Тут еще много эффектных положений, они набросаны щедро и неразборчиво. Расстроившаяся свадьба, несостоявшаяся дуэль, герой, отбывающий пятнадцать суток на принудительных работах... Автор еще не вполне верит, что может удержать наше внимание очерком характера. А характер уже представлен, своя тема заявлена судьбой молодого Колесова.

Золотуев будто бы совсем вводное комическое лицо, но в замысле пьесы важнейшее. Нарушая все законы жанра, он произносит монолог на три страницы. Монолог этот - о беде старого взяточника, нарвавшегося на честного человека. Он все никак поверить не может, чтобы тот взяток не брал, - все берут, важно не промахнуться в предложенной цене. Золотуев обижается, негодует на его показную честность и, даже отсидев положенный срок, уверен, что сидел понапрасну: значит, мало давал.

Но при чем тут пенсионер Золотуев, когда нас интересует залихватски смелый, честный и обаятельный парень Колосов? В Колесове кипение сил молодых, неопасное озорство, но вообще-то он отличный малый и, когда его вышибают из института, большинство ребят на его стороне.

Беда приходит к молодому герою с другого бока: когда надо делать первый нешуточный жизненный выбор. Тут уж не кровушка по жилкам переливается, дело серьезное: институт или любовь?

Посмеявшись над Золотуевым, Колесов сам не замечает, как переходит в его веру: все продается и покупается, важна цена и цель. Бросить любимую девушку, как требует ее отец, и тяжело и подловато. Но если диплом горит? Если судьба на кону? Колесову было присуще все, что свойственно хорошему, честному юноше: рядом с восторженностью и поперек ей - скептическая поза, рядом с романтикой души недоверие к фразе, воспитательному нажиму, нравственным прописям, которыми вечно надоедают старшие. Отсюда, наверное, озорство, молодечество. Отсюда и демонстративная практичность, показной рационализм, немного смешной и еще безвинный в юном возрасте, но незаметно, как у Колесова, оправдывающий первые сделки с совестью.

В Колесове Просвечивает то негативное, что составит суть Виктора в «Утиной охоте». Превращение Колесова – колесо, предает девушку ради диплома, научной работы. Может покатиться и туда и туда. Зилов в «Утиной охоте» - грузовик Зил, идет по судьбам. Между этими героями 20 лет, победитель студент стал эгоистом и негодяем. 3 сюжета в «прощании в июне» - колесов и таня, студенческая свадьба и моно драма – человек, который все меряет за деньги.

В 1967 Вампилов написал пьесы Старший сын и Утиная охота , в которых в полной мере воплотилась трагическая составляющая его драматургии. В комедии Старший сын, в рамках мастерски выписанной интриги (обман двумя приятелями, Бусыгиным и Сильвой, семьи Сарафановых), шла речь о вечных ценностях бытия – преемственности поколений, разрыве душевных связей, любви и прощении близкими людьми друг друга. В этой пьесе начинает звучать «тема-метафора» пьес Вампилова: тема дома как символа мироздания. Сам драматург, потерявший отца в раннем детстве, воспринимал отношения отца и сына особенно болезненно и остро.

На первый план не любовные истории, а взаимоотношения отца и сына, хотя они не кровные родственники. Вспоминается возвращение блудного сына из библии. Тема сходить с ума или не сходить – они все сходят с ума от чувств. Все это перерастает в любовные взаимоотношения.

Фабула пьесы «Старший сын» несложна. Название пьесы «Старший сын» наиболее удачное, так как ее главный герой - Володя Бусыгин - вполне оправдал взятую на себя роль. Он помог Нине и Васеньке понять, как много значит для них отец, воспитавший обоих без матери, бросившей семью. Во всем проявляется мягкий характер главы семейства Сарафановых. Он все принимает близко к сердцу: стыдится перед детьми своего положения, скрывает, что ушел из театра, признает «старшего сына», старается успокоить Васеньку, понять Нину. Неудачником его назвать нельзя, так как в самый пик душевного кризиса Сарафанов выстоял, тогда как другие сломались. В отличие от соседа, отказавшего в ночлеге Бусыгину и Сильве, он пригрел бы ребят, даже если бы они не выдумали эту историю со «старшим сыном». Но самое главное - Сарафанов дорожит своими детьми и любит их. Дети же по отношению к отцу черствы.

Сильва, как и Володя, по сути тоже сирота: при живых родителях он воспитывался в интернате. Видимо, на его характере отразилась нелюбовь отца. Сильва рассказывал Володе о том, как отец «напутствовал» его: «На, говорит, тебе последние двадцать рублей, иди в кабак, напейся, устрой дебош, но такой дебош, чтобы я тебя год-два не видел». Вампилов не случайно сделал истоки судеб героев похожими. Этим он хотел подчеркнуть, как важен собственный выбор человека, не зависящий от обстоятельств. В отличие от сироты Володи, «сирота» Сильва - веселый, находчивый, но циничный. Подлинное его лицо открывается, когда он «разоблачает» Володю, заявляя, что тот не сын и не брат, а рецидивист. Жених Нины - Михаил Кудимов - человек непробиваемый. Такие люди встречаются и в жизни, но их не сразу поймешь. «Улыбается. Он и далее много улыбается. Добродушен», - говорит о нем Вампилов. На самом же деле ему дороже всего слово, которое он дал себе на все случаи жизни. Он равнодушен к людям. Этот персонаж занимает в пьесе незначительное место, однако представляет собой ярко выраженный тип «правильных» людей, которые создают вокруг себя удушающую атмосферу. Вовлеченная в семейную интригу Наташа Макарская показана порядочным, но несчастным и одиноким человеком. Вампилов глубоко раскрывает в пьесе тему одиночества, которое способно довести человека до отчаяния. В образе соседа Сарафановых выведен тип осторожного человека, обывателя, который всего боится («разглядывает их с опаской, подозрением», «удаляется молча и боязливо») и ни во что не вмешивается. Проблематика и главная идея пьесы заявлены в самом названии драматического произведения . Автор не случайно заменил первона чальное название «Предместье» на «Старший сын». Главное - не то, где происходят события, а то, кто участвует в них . Уметь думать, понимать друг друга, поддерживать в трудные минуты, проявлять милосердие - вот главная идея пьесы Александра Вампилова. Автор не определяет жанр пьесы. Наряду с комическим в пьесе немало драматических моментов, особенно в подтексте высказываний Сарафанова, Сильвы, Макарской.

Пьеса «Утиная охота» написана Вампиловым в 1968 году. Исследователи отмечают, что «"Утиная охота" – самая горькая, самая безотрадная пьеса Вампилова» . Как указывают критики, Александру Вампилову «удалось чутко уловить и передать утрату в будничной суете чувства доброты, доверия, взаимопонимания, духовного родства». «Писать надо о том, от чего не спится по ночам» , - утверждал Вампилов. «Утиная охота» - лично пережитое, прочувствованное, вымолченное. Действие пьесы «Утиная охота» происходит в конце 60-х гг. Перед глазами читателя – городская квартира главного действующего лица, Зилова. На протяжении пьесы воспоминания героя рисуют нам отдельные эпизоды его жизни. Зилову «около тридцати лет», как отмечает в ремарке автор. Несмотря на молодой возраст героя, ощутим его духовный упадок, отсутствие нравственных и сердечных сил. Вампилов указывает, что «и в походке, и в жестах, и в разговоре у него сквозят некие неуверенность и скука, происхождение которых невозможно определить с первого взгляда». По ходу пьесы читатель узнает, что внешнее благополучие и физическое здоровье Зилова – видимость. Героя что-то разрушает изнутри. Какая-то сила, взявшая над ним верх. Эта сила – сама жизнь, с которой Зилов не желает бороться. Он не живет – изживает себя. В какой-то момент судьба поглотила Зилова, обыденность и рутина жизни стали нормой, более того – привычкой, второй натурой. Тема «изживания себя», духовного упадка лейтмотивом проходит через все действие пьесы. Траурная музыка, похоронный венок, фраза «жизнь, в сущности, проиграна» - характерные детали, сопровождающие развитие действия. Самое страшное то, что Зилов давно уже смирился со своим падением. «Брось, старик, - говорит он Саяпину, - ничего из нас уже не будет… Впрочем, я-то еще мог бы чем-нибудь заняться. Но я не хочу. Желания не имею». Эта фраза – «желания не имею» - олицетворение всей внутренней и внешней жизни героя: его отношений с женой, женщинами, друзьями, коллегами, самим собой. Зилов добровольно сдается. Он вступает в порочный круг, где единственным действием оказывается бегство от самого себя. Зилова окружают люди, с которыми он может общаться без какого-либо усилия – сердечного ли, умственного ли. Вероятно, к такому существованию герой пришел после страшного потрясения. Исследователи отмечают, что «… за плечами Зилова <…> несомненное разочарование, душевный слом, вследствие которого он готов перестать верить в добро, порядочность, призвание, труд, любовь, совесть». Он превращается в циника, пережив внутреннюю катастрофу. Страданию противопоставляет равнодушие и отрицание. «Цинизм от страдания?... Думали ли вы когда-нибудь об этом?» . Однако именно цинизм позволяет Зилову сознавать, разуметь, определять. Все-таки он не живет в мире иллюзий. Как отмечал современник Александра Вампилова писатель Сергей Довлатов, «цинизм предполагает наличие общих идеалов» . Безусловно, идеалы у Зилова были. Но они не выдержали грубого прикосновения реальности, когда «бурная жизнь превратилась в скупую прозу». Сам образ вожделенной утиной охоты лишен романтической, идиллической окрашенности. Для Зилова утиная охота – небытие, тишина на охоте – «беззвучие вечного забвения, немота почти потустороннего мира»: «Знаешь, какая это тишина? Тебя там нет, ты понимаешь? Нет. Ты еще не родился. И ничего нет. И не было. И не будет». Чтобы вырваться из мрачного круга необходимо действие. Не декорации, не приготовления к действию, но – действие. В духовном отчаянии Зилов пытается покончить жизнь самоубийством. Но этот его поступок – игра с самим собой, мрачная ирония, издевка: «Уселся на стул, ружье поставил на пол, навалился грудью на стволы. Примерился к курку одной рукой, примерился другой. Поставил стул, уселся, ружье устроил так, что стволами оно уперлось в грудь, прикладом в стол. Отставил ружье, стянул с правой ноги сапог, снял носок, снова устроил ружье между грудью и столом. Большим пальцем ноги нащупал курок…». На наш взгляд, проблематику пьесы «Утиная охота» можно определить словами одного из современников Александра Вампилова – писателя Валентина Распутина: «Главный вопрос, который постоянно задет Вампилов: останешься ли ты человеком, человек? Сумеешь ли ты превозмочь все то лживое и недоброе …» . «Утиная охота» - трагическая кульминация основной темы театра Александра Вампилова: «поборет ли живая душа рутину жизни?» . И, может быть, для Зилова не все еще потеряно. Может быть, у героя откроется второе дыхание и он увидит, что «дождь за окном прошел, синеет полоска неба, и крыша соседнего дома освещена неярким предвечерним солнцем». Может быть, слова Зилова «Я готов. Да, сейчас выхожу» - настоящее действие, начало новой жизни. Вне всякого сомнения, Александр Вампилов обладал редким даром – даром драматического писателя. Его творчество – живое; чувство меры, талант, немалая доля гениальности – отличительные признаки драматургии Вампилова. В пьесе «Утиная охота» нет места неправде. Именно поэтому читается она свободно и в то же время обращает мысль в глубины человеческого бытия. Автору удалось превратить диалогическую речь действующих лиц в «сверкающий, напористый поток» . Правдивость и дар человеческой чуткости – вот что обеспечивает творчеству Александра Вампилова ни с чем не сравнимую притягательность.

В драме Прошлым летом в Чулимске (1972) Вампилов создал свой лучший женский образ – юной работницы провинциальной чайной Валентины. Эта женщина стремилась сохранить в себе «душу живу» с тем же упорством, с каким на протяжении всей пьесы пыталась сохранить палисадник, который то и дело вытаптывали равнодушные люди.

Почти все герои Вампилова молоды и беспечны. Они легко идут по жизни, совершая свои прекрасные глупости. Но наступает день, когда становится ясно, что беспечность, - это всего лишь игра, щит, прикрывающий ранимую сердцевину души. Наступает день, когда они должны проявить свое истинное "я", сделать выбор, от которого будет во многом зависеть их дальнейшая судьба. Говорят, что все мы живем для какого-то самого главного момента жизни, когда и придется высыпать из мешка своей жизни все, что мы в него положили, чтобы выбрать что-то самое главное, - то, что поможет нам в трудной ситуации не сломаться, но стать сильнее. Впрочем, для автора героем является не тот, кто не спотыкается, а тот, кто находит силы подняться и идти дальше.

Вообще особенность пьес Вампилова в том, что он не выносит своим героям последнего приговора. Автор предпочитает ставить многоточие. Такой финал мы видим и в последней пьесе автора "Прошлым летом в Чулимске". Эту пьесу по праву называют самой "чеховской" пьесой автора, из которой нельзя убрать даже запятой. Образ-символ этой пьесы - забор палисадника - является для героев пьесы индикатором на человечность. Большинство из них непрерывно разрушают калитку, искренне не понимая, зачем Валентина упорно продолжает ее чинить ("Ходит народ поперек и будет ходить").

«Утиная охота»

Пьеса А.В. Вампилова «Утиная охота», написанная в 1970 году, воплотила судьбу поколения «эпохи застоя». Уже в ремарках подчеркивается типический характер изображаемых событий: типовая городская квартира, обыкновенная мебель, бытовой беспорядок, свидетельствующий о неустроенности в душевной жизни Виктора Зилова, главного героя произведения.

Довольно молодой и физически здоровый человек (по сюжету ему около тридцати лет) чувствует глубокую усталость от жизни. Для него не существует никаких ценностей. Из первого же разговора Зилова с приятелем выясняется, что вчера он устроил какой-то скандал, суть которого он уже и не помнит. Оказывается, он обидел кого-то. Но его это не очень волнует. «Переживут, верно?» - говорит он приятелю Диме.

Неожиданно Зилову приносят похоронный венок с ленточкой, на которой написаны трогательные поминальные слова: «Незабвенному безвременно сгоревшему на работе Зилову Виктору Александровичу от безутешных друзей».

Первоначально это событие кажется неудачной шуткой, но в процессе дальнейшего развития событий читатель понимает, что Зилов действительно похоронил себя заживо: он пьет, скандалит и делает все, чтобы вызвать к себе отвращение людей, которым еще недавно был близок и дорог.

В интерьере комнаты Зилова есть одна важная художественная деталь - большой плюшевый кот с бантом на шее, подарок Веры. Это своеобразный символ нереализованных надежд. Ведь у Зилова с Галиной могла бы быть счастливая семья с детьми и уютным налаженным бытом. Не случайно после новоселья Галина предлагает Зилову завести ребенка, хотя понимает, что он ему не нужен.

Основной принцип отношений с людьми для Зилова --безудержное вранье, целью которого является стремление обелить себя и очернить других. Так, например, приглашая на новоселье своего начальника Кушака, который вообще сначала не хочет идти в гости без жены, Зилов сообщает Галине, что для него приглашена Вера, в которую тот якобы влюблен. На самом деле Вера - любовница самого Зилова. В свою очередь, Виктор подталкивает Кушака к ухаживаниям за Верой: «Ерунда. Действуйте смело, не церемоньтесь. Это все делается с ходу. Хватайте быка за рога».

Выразителен в пьесе образ жены Саяпина Валерии, идеал которой - мещанское счастье. Семейные узы она отождествляет с материальными благами. «Толечка, если через полгода мы не въедем в такую квартиру, я от тебя сбегу, я тебе клянусь» -- заявляет она мужу на новоселье у Зиловых.

Метко обрисован А.В. Вампиловым и другой выразительный женский образ пьесы - образ Веры, которая тоже, в сущности, несчастна. Она давно разуверилась в возможности найти себе надежного спутника жизни и всех мужчин называет одинаково (Аликами). На новоселье Верочка постоянно шокирует всех своей бестактностью и попыткой сплясать у Зилова на столе. Женщина старается казаться грубее и развязнее, чем есть на самом деле. Очевидно, это помогает ей заглушить тоску по настоящему человеческому счастью. Лучше всех это понимает Кузаков, который говорит Зилову: «Да, Витя, мне кажется, она совсем не та, за кого себя выдает».

В сцене новоселья используется важный композиционный ход. Все гости дарят Зиловым подарки. Валерия долго мучает хозяина дома, прежде чем сделать подарок, и спрашивает, что тот любит больше всего. Эта сцена играет большую роль для раскрытия образа Зилова. Галина в ней сознается в том, что давно уже не чувствует любви мужа. У него к ней потребительское отношение.

Вера, с усмешкой спрашивая про любовницу, тоже понимает, что Виктор к ней равнодушен и ее визит не доставляет ему особого удовольствия. В ходе разговора выясняется, что и свою работу инженера Зилов не жалует, хотя он еще может поправить свою деловую репутацию. Об этом свидетельствует реплика Кушака: «Деловой жилки ему не хватает, это верно, но ведь он способный парень...». Саяпины дарят Зилову снаряжение для охоты, о котором так мечтает герой. Образ утиной охоты в произведении, несомненно, носит символический характер. Его можно рассматривать как мечту о стоящем деле, на которое Зилов как раз оказывается неспособным. Неслучайно Галина, которая знает его характер глубже остальных, замечает, что для него главное - сборы и разговоры.

Своеобразным испытанием для Зилова оказывается письмо от отца, который просит его приехать к нему, чтобы повидаться. Выясняется, что Виктор уже давно не был у родителей и весьма цинично относится к слезным письмам старика-отца: «Разошлет такие письма во все концы и лежит, собака, ждет. Родня, дура, наезжает, ох, ах, а он и доволен. Полежит, полежит, потом, глядишь, поднялся, - жив, здоров и водочку принимает». При этом сын даже точно не знает, сколько отцу лет (помнит, что за семьдесят). У Зилова есть выбор: поехать в сентябре в отпуск к отцу или реализовать давнюю мечту об утиной охоте. Он выбирает второе. В результате несчастный старик так и умрет, не увидев сына.

На наших глазах Зилов разрушает последние надежды Галины на личное счастье. Он безучастно относится к ее беременности, и женщина, видя это, избавляется от ребенка. Устав от бесконечной лжи, она уходит от мужа к другу детства, который до сих пор любит ее.

Сгущаются неприятности и на работе: Зилов сдал начальнику статью с ложными сведениями, причем еще заставил и своего друга Саяпина ее подписать. Герою грозит увольнение. Но тот не очень и переживает об этом.

В кафе с сентиментальным названием «Незабудка» Зилов частенько появляется с новыми женщинами. Именно туда он приглашает молоденькую Ирину, которая искренне влюбляется в него. В кафе его с девушкой застает жена.

Узнав о желании Галины уйти от него, Зилов пытается ее удержать и даже обещает взять с собой на охоту, но, увидев, что к нему пришла Ирина, быстро переключается. Однако и другие женщины, которых он когда-то привлек к себе лживыми обещаниями, в итоге покидают его. Вера собирается замуж за Кузакова, который относится к ней серьезно. Неслучайно она начинает называть его по имени, а не Аликом, как остальных мужчин.

Только в конце пьесы зритель узнает, что за скандал устроил Зилов в «Незабудке»: он собрал там своих друзей, пригласил Ирину и начал оскорблять всех по очереди, грубо нарушая правила приличия.

В конце концов он обижает и ни в чем неповинную Ирину. А когда официант Дима, с которым герой и собирается на долгожданную утиную охоту, вступается за девушку, он оскорбляет и его, называя лакеем.

После всей этой отвратительной истории Зилов в действительности пытается покончить с собой. Его спасают Кузаков и Саяпин. Хозяйственный Саяпин, мечтающий о своей квартире, пытается хоть чем-то отвлечь Зилова. Он говорит, что пора ремонтировать полы. Виктор в ответ отдает ему ключи от квартиры. Официант Дима, несмотря на обиду, приглашает его ехать на утиную охоту. Тот разрешает ему взять лодку. Потом он прогоняет людей, которые хоть как-то пытаются бороться за его жизнь. В финале пьесы Зилов бросается на кровать и то ли плачет, то ли смеется. А скорее всего и плачет, и смеется над собой. Потом он все-таки успокаивается и звонит Диме, соглашаясь поехать с ним на охоту.

Какова же дальнейшая судьба героя? Совершенно очевидно, что ему нужно переосмыслить свое отношение к жизни в целом, к людям, с которыми он связан общением. Возможно, Зилов еще сможет преодолеть душевный кризис и вернуться к нормальной жизни. Но скорее всего герой обречен в скорости найти свою гибель, так как не может преодолеть собственный эгоизм и не видит цели, ради которой стоит продолжать жизнь. Утрата духовных и нравственных опор - типическая черта поколения периода застоя. Веками жизнь людей была подчинена нормам религиозной нравственности. В начале XX века общественной мыслью двигала идея создания светлого будущего, социально справедливого государственного устройства. В годы Великой Отечественной войны основной задачей была защита родной земли от захватчиков, потом - послевоенное строительство. В шестидесятые - семидесятые годы общественно-политических проблем такого масштаба не стояло. Возможно, поэтому сформировалось поколение людей, для которых характерна утрата родственных связей и смысла дружеских отношений. Влияние церкви на духовную жизнь человека к этому времени было утрачено. Нормы религиозной морали не соблюдались. А в идею построения светлого будущего уже мало кто верил. Причиной духовного кризиса Зилова является осознание никчемности своей жизни, отсутствие реальной цели, так как так называемая утиная охота, о которой он постоянно мечтает, это скорее попытка бегства от жизненных проблем, ’чем реальное дело, ради которого можно поступиться всем остальным.

Жанровое своеобразие драматургии А.В. Вампилова ("Прощание в июне", "Старший сын", "Утиная охота")

Пьеса "Прощание в июне" в контексте поисков А.В. Вампиловым жанровой формы

Литература шестидесятых годов - это литература молодых авторов и молодых героев.

Главным в существовании этого молодого героя был момент вступления в жизнь, в ее неупорядоченную, нехрестоматийную стихию, сразу же предъявлявшую молодым людям свои требования и заявлявшую на них свои права, - момент перехода от представлений о жизни к ней самой, от знания того, как надо жить, к практике, к практическому осуществлению этого знания.

"Основной проблемный интерес литературы был направлен на столкновение романтического героя с жизнью, с ее мощной и разнообразной и сложной эмпирикой", Ї отмечает А. Демидов . Поэтому естественно, что студенческая жизнь воспринимается в этом контексте как жизнь детская, наивная, простая и бесхитростная, а ее проблематика - как заведомо условная. В общем потоке молодежных пьес "Прощание в июне" оказалась едва ли не одной из наиболее студенческих пьес тех лет в полном смысле слова, в той же мере, в какой "Друг мой, Колька" или "Гусиное перо", например, были пьесами о школе.

Вампилов ищет героя и круг проблем, которые могли бы заинтересовать его самого как художника и человека. Поисков такого рода не было еще в прозе. Там ему было интересно и подвластно все.

По мнению Е. Гушанской, "прозу формировали, с одной стороны, врожденное чувство слова, наслаждение, упоение внезапно открывшейся способностью писать, брать темы из воздуха, строить интригу, плавно, но лихо завершать самый крутой или самый дурацкий сюжет, с другой - прагматика газетного задания, профессиональная необходимость. В драматургии было иное. Здесь Вампилов ищет свою тему, свою интонацию" .

Оказывается, его интересует не то, как вступают в жизнь, а то, что происходит с человеком при вступлении, что за штука такая жизнь? Не столько сама стихия и плоть ее, сколько нравственная конструкция жизни. Его интересует то, какие проблемы приходится решать при вступлении в нее. И Вампилов ищет ответ на свой вопрос в самом прямом, буквальном смысле слова, перебирая варианты. И главное здесь, наверное, не итог, а направление поисков.

Первой редакцией пьесы "Прощание в июне" можно считать текст, опубликованный в книге, вышедшей в Иркутске в 1972 году. Пьеса в этом издании значительно отличается ото всех других.

Второй редакцией являются тексты "Ангары", журнала "Театр", последний из которых вобрал в себя с небольшими разночтениями оба предшествующие.

Последняя каноническая редакция "Прощания в июне" вошедшая в "Избранное" и перепечатываемая во всех последующих изданиях Вампилова, была опубликована И. С. Граковой по рабочему экземпляру Театра имени К. С. Станиславского (упоминаемому в цитированном письме к Е. Л. Якушкиной) в соответствии с волей самого драматурга, но уже без его авторизации. (Сборник "Избранное" задумывался еще при жизни Вампилова.)

Основная направленность поисков Вампилова в работе над "Прощанием в июне" состояла в изменении проблематики пьесы, ее нравственного смысла и смысла личности главного героя.

"Положив в основу пьесы действительную историю, произошедшую в его бытность в университете, Вампилов с удивлением обнаружил, что острая и занимательная сама по себе, эта история драматургически бедна", - отмечает .

В подтексте драматических событий и образов не оставалось ничего. Все было предельно выведено наружу и где-то там, в неэвклидовой дали, стремилось к абсолютному равнодействию добра и зла. "При всей веселой легкости, которой была наделена речевая стихия пьесы, во второй редакции "Прощания в июне" ощущалось и по-своему безвоздушное пространство. Формула актерского мастерства: "играя злого, ищи, где он добрый" - реализовывалась здесь уже на уровне текста", Ї пишет В. Клименко .

Однако одно завоевание второй редакции было несомненным - это то, что в основе драматургии пьесы теперь лежал конфликт между Колесовым и Репниковым, разными полюсами человеческой натуры, а нравственное зло приобретало живые, жизненные, скользящие формы, и сделать вид, что ты с ним не знаком, что оно тебе совершенно чуждо, было невозможно.

В окончательную редакцию пьесы Репников, Колесов и Таня, на первый взгляд, перешли в тех самых обличьях, в каких сформировались во второй. Исчезла "предельность" качества каждого из них. Это касается и Репникова, и его жены, и, прежде всего, Колесова. Изменился и характер конфликта, положенного в основу пьесы.

В окончательной редакции, как уже говорилось, тема любви Колесова и Тани оказалась "смазанной", облегченной, а главное, побочной по отношению к основному конфликту, построенному на проблеме нравственного торга, духовного предательства. Это выразилось и в прямом уменьшении объема сценического действия, отпущенного героям, и в характере изображения их чувств.

Строя завязку пьесы, автор вернулся к первоначальному, иркутскому ее варианту. Не будучи влюбленным или будучи влюбленным "не слишком, а слегка", Колесов без особой душевной борьбы отказывался от Тани, то есть соглашался порвать с девушкой, которую видел-то три или четыре раза. Его увлечение наукой было явно сильнее чувства к ней. (Свойственные герою вначале черты отчаянного честолюбия Вампилов также убирает.) Если мы сравним ключевую сцену пьесы - объяснение-разрыв Колесова с Таней - во всех трех редакциях, то увидим, что различия в них весьма существенные.

В первом случае перед нами деловой человек, энергично выпроваживающий случайную знакомую, во втором - влюбленный, который гонит от себя Таню с надрывом и болью, мучительно переживает расставание с ней, и, наконец, в окончательном варианте эти темы сливаются воедино, переплавляются в драматическом конфликте пьесы. В третьем случае перед нами человек, который словно бы и сам не знает, чего он хочет. Вампилов добивается от своего героя искренности иного рода, чем требует прямая прагматика сюжета.

Колесов-II был ошалевшим от любви, страдающим пареньком, который честно боялся "испортить жизнь" - будущую обеспеченную, безмятежную жизнь ректорской дочки и был искренен в своем порыве ("Я проходимец без сигарет и рекомендаций, шалопай, преферансист с мечеными картами <...> я сижу на чужой даче и чищу ружье, из которого за десять лет убили одну сороку <...> Беги от меня без оглядки, я понятия не имею, что такое счастье" ("Театр") .

В третьем варианте дело обстояло сложнее. Драматическому действию оказалось свойственно некоторое "наползание" друг на друга моральных истин и причинно-следственных связей, некое странное равновесие различных инерционных сил сюжета. Колесова-III в этом кульминационном объяснении, в сущности, равно можно было принять и за малодушного влюбленного, поступившегося чувством, и за делового человека, отказавшегося от личного счастья ради цели.

Эта драматургическая особенность возникала в результате сознательных поисков автора. В пьесе происходило своего рода микширование характера героя. Речь шла о напряжении между поведением и самосознанием. Поведение выказывало расчетливого человека, самосознание - влюбленного. Герой был в растерянности, но автор торжествовал победу, ему удалось воссоздать психологическую ситуацию, в которой бы человек находился под влиянием множества разных противоречивых начал и явственно страдал от этого.

Автор предельно усложняет нравственную ситуацию. Молодой человек импульсивен и горяч, Таня - очаровательна, симпатична и любит героя, вина - мизерна, наказание - несправедливо сурово, тема манит не меньше, чем красивая девушка, тем более, что девушка бросается на шею, а научная работа ускользает из рук. Выбор, казалось бы, сделан в пользу того, что труднее, а, следовательно, был благороден. И в том, что делает Колесов, для него самого нет ничего такого, что могло бы выглядеть подлостью или предательством в его глазах. Но то, что он сделал , независимо от объективной оценки его поступка, все-таки оборачивалось нравственным преступлением. Так прокладывался путь к Зилову.

Пусть Колесов совершил нравственный проступок, на который сознательно не шел и последствий которого не предвидел. Но невзначай, походя, расплатившись Таниной любовью за возможность окончить институт, герой, как выяснилось, предал в первую очередь самого себя.

Выстраивая эту последнюю метаморфозу своего героя, Вампилов демонстрирует настоящее драматургическое мастерство. Возмездие настигало героя не в монологах и обличеньях, а в пластике действия, в тонких, едва заметных его нюансах.

Ничто не изменилось в жизни Колесова после получения диплома, но он, прежде бывший "душою общества", непременным центром притяжения и активного действия каждой сцены, неожиданно для себя становился персонажем фона: (ремарка) "Выпускной вечер в университете . <...> Из зала доносится смех. Шум, музыка. За одним из столиков сидит Колесов. Перед ним бутылка вина, несколько стаканов. Из зала выходят Букин и Гомыра. Останавливаются у двери, не замечая Колесова " . К такого рода построению Вампилов пришел только в последней редакции пьесы - во всех предыдущих место Колесова в композиции действия оставалось неизменно ведущим.

И хотя справедливость торжествовала во всех редакциях пьесы, и сама справедливость, и характер ее победы были различными. Последний финал подводил нас не "к счастливому воссоединению Колесова и Тани" (А. Демидов), а только к началу их любви в самом настоящем смысле слова, к началу их трудного жизненного пути.

В окончательном варианте пьесы перед нами оказывалась иная, нежели в начале работы писателя, нравственная коллизия, и самый конфликт пьесы на наших глазах претерпевал существенные изменения. Пьеса, задуманная как бесхитростная лирическая комедия (это относится и к первой, и ко второй ее редакции), оборачивалась едва ли не нравственно-психологической драмой, хотя мы отдаем себе отчет, что до таковой "Прощанию в июне" еще далеко.

Пьеса "Прощание в июне" сразу же принесла автору определенную, пока чисто профессиональную, известность (была опубликована в 1966 году одновременно в трех изданиях, рекомендована к постановке, отмечена в центральной прессе, начала ставиться на периферии, попадала в театральные обзоры и получала положительные рецензии).

Справедливо мнение М.И. Громовой, согласно которой "в контексте вампиловских пьес ее существование, ее роль чрезвычайно важны как наглядный пример поисков и выбора драматургом своего пути" .

Вопрос для Вампилова неожиданно оказывался в том, что в данном случае приходилось считать сделкой с совестью, что ради чего приходилось предавать. А это не такие простые вопросы, если подходить к жизни без готовых ответов.

Анализируя "Прощание в июне" в предисловии к "Избранному" Вампилова 1975 года, А. Демидов заметил, что "не следует переоценивать масштабы любви героев и искать в пьесе тему предательства чувства, драматического заблуждения, роковой ошибки. О любви героев в строгом смысле слова в пьесе нет речи, и счастливое воссоединение Тани и Колесова под занавес, от которого драматург справедливо отказался, лишь "смещало" авторский замысел" .

Тщательность, с которой Вампилов выстраивает конфликт пьесы, свидетельствует о том, что его внимание привлекает далеко не первый, самоочевидный пласт нравственной проблематики, заложенной в пьесе, а ее глубинные корни. Прежде всего, бросается в глаза, что в комедии происходит расподобление клише драматической ситуации и сути происходящего.

Сложность прочтения "Прощания в июне" заключается в парадоксальном соединении внешне традиционного комедийного сюжета с неоднозначным, небанальным, психологически сложным содержанием. Это не могло не отразиться на жанровой специфике пьесы.

А. Вампилов писал "комедию в двух действиях". Большинство исследователей творчества драматурга (С. Боровиков, А. Демидов, И. Зборовец, К. Рудницкий, Ю. Смелков, Н. Тендитник и др.) единодушны в своем признании выдающегося художественного успеха драматурга в "Прощании в июне", где драматург остается верен сложной жанровой природе лирической комедии, специфика которой заключается в слиянии лирического и комического, в органическом синтезе грустного, трогательного, печального со смешным и забавным.

А.В. Вампилов по-своему трансформировал этот "легкий" жанр: сократил лирические сцены, ограничил комические ситуации, значительно усилил элементы драматизма, психологизма (судьба Колесова и судьбы его "двойников" в пьесе); все сложные конфликты и острые противоречивые ситуации разрешил трагикомически: например, в критический момент дуэли между соперниками Фроловым и Букиным погибает ни в чем не повинная сорока (как они говорят, "хлопнули свидетельницу"); ввел образы, несущие философскую нагрузку (кладбище, альпийские луга).

Показательно, что в более поздней редакции пьесы (всего редакций 17, опубликовано - 4) А.В. Вампилов все больше отходил от внешних комических приемов, стремился тщательнее мотивировать противоречивые поступки главного героя, усилить драматическую ноту в его характере. За комизмом и юмором чувствуется глубокая авторская грусть от нескладности судеб героев, которых он изображает. А.В. Вампилов относится к персонажам и сложившимся в комедии ситуациям с печальным юмором, совмещая подчас фарсовость и драматизм, снижая комедийное мировосприятие психологизмом внутреннего конфликта, лиризмом повествования, превращая тем самым чисто комические элементы в трагикомические.

Просто комическое у А.В. Вампилова, как у каждого талантливого комедиографа, сложно по своей идейно-эстетической сути. Смех А.В. Вампилова возникает как результат понимания писателем противоречий действительности и потому имеет обобщающий в социальном и философском отношении смысл; его смех оценочен, интеллектуален.

Завоевания Вампилова как драматурга в "Прощании в июне" носят еще экстенсивный характер. Это по сути своей "открытия для себя", но открытия тем не менее немалые.

"Вампилов здесь превратил расхожий морально-дидактический конфликт, диктуемый весьма тривиальным сюжетом и незатейливой темой, в по-настоящему серьезный нравственный, а точнее, в нравственно-социальный, в конфликт, связанный с проблемами выбора человеком индивидуальной чести и общественной морали", Ї пишет М.И. Громова .

Спектакли по "Прощанию в июне" широко шли по стране. В пьесе привлекали житейски острые и драматургически знакомые ситуации, живые узнаваемые характеры, легкий остроумный диалог, привлекала, вероятно, и возможность весьма разнообразно и оригинально (если не сказать резче) трактовать комедию: в некоторых театрах она шла под названием "Любовь не прощает", прямо противоположным смыслу вампиловской пьесы.

Вторая половина шестидесятых - годы интенсивного и неуклонного изменения, социально-нравственного качества жизни. Непритязательный, но очень точно в историческом отношении выбранный конфликт комедии чутко, как сейсмограф, реагировал на перемены общего тона времени, и Вампилов как драматург, возможно, неосознанно старался запечатлеть эти "толчки действительности" в своей работе, зафиксировать, сохранить их в художественном мире пьесы.