Шерметьевы. Литературно-исторические заметки юного техника Граф шереметев николай петрович

Меценат, основатель Странноприимного дома в Москве, граф, сенатор, обер-камергер двора.

Происхождение и служба.

Будущий покровитель искусств родился в знатной семье графа Петра Борисовича Шереметева и Варвары Алексеевны, урожденной княгини Черкасской. Он младенцем был записан в Преображенский полк и в чине поручика в 1768 году перешел на придворную службу камер-юнкером. Получил блестящее домашнее образование и продолжил его четырехлетним заграничным путешествием: в 1771- 1772 году путешествовал и посещал театры Англии, Голландии, Швейцарии, учился в Лейденском университете в Голландии, во Франции обучался игре на виолончели. В царствование императрицы Екатерины II десять лет был директором Московского Дворянского банка. А в 1784 году был избран предводителем Московского уездного дворянства. Получил чин сенатора в 1786 году. 28 июня 1794 г. граф Шереметев награжден орденом Св. Александра Невского. Взошедший на престол Павел I делает графа Николая Шереметева командором мальтийского ордена в 1797 г. и обер-камергера в 1798 г. и назначает директором над театральными зрелищами.

Отставка и свадьба.

В 1800 г. граф Николай Петрович Шереметев выходит в отставку и 6 ноября 1801 года венчается в церкви Симеона Столпника на Поварской, на своей бывшей крепостной Прасковье Ивановне Ковалевой (театральный псевдоним Жемчугова), ведущей актрисе его театра. Юная Прасковья Ковалева (20 июня 1768 года, Кусково, Россия - 23 февраля 1803 года, Санкт-Петербург, Россия), дочка деревенского кузнеца, с 8 лет жила в графском доме, где получила музыкальное и актерское образование, выучила французский и итальянский языки. Ее дебют состоялся в опере Гретри «Опыт дружбы» и тогда же для нее граф выбрал театральный псевдоним - Жемчугова. Она получила вольную в 1798 году. Через 3 года все ее родственники были также отпущены на волю, а отец записан в московские купцы третьей гильдии. У супругов родился сын Дмитрий 3 февраля 1803 года - его мать скончалась от туберкулеза через 3 недели после родов.

Благотворительность.

После смерти супруги Николай Петрович Шереметев, выполняя волю умершей, посвятил свою жизнь благотворительности. Согласно завещанию Прасковьи Ивановны он пожертвовал часть капитала на помощь бедным невестам и ремесленникам, а также начал строительство в Москве Странноприимного дома, открытого уже по смерти его основателя, в 1810 году. В 1923 г. Странноприимный дом стал Институтом скорой помощи им. Склифосовского, позднее научно-исследовательским центром «Медицинский музей».

Указом 25 апреля 1803 года император Александр I повелел вручить графу Николаю Петровичу в общем собрании Сената золотую медаль с изображением на одной стороне его портрета, а на другой надписи: «в залог всеобщей признательности к столь изящному деянию и дабы память оного сохранилась и пребыла незабвенной в потомстве», и, кроме того, пожаловал его орденом Св. Владимира I степени.

Кроме того, на средства Шереметева были сооружены театрально-дворцовый комплекс в Останкино, театральные здания в Кусково и Марково, дома в Павловске и Гатчине, мыза Шампетр и Фонтанный дом в Петербурге. Не менее важна роль Шереметева и в возведении храмов: церкви Знамения Богородицы в Новоспасском монастыре, церкви Троицы при Странноприимном доме, Дмитриевского собора Спасо-Яковлевского монастыря в Ростове Великом и других.

Граф Николай Петрович Шереметев скончался 2 января 1809 года и похоронен в Петербурге в фамильной усыпальнице графов Шереметевых в Свято-Троицкой Александро-Невской Лавре в Санкт-Петербурге.

На самом деле в жизни графа женитьба и владение усадьбами – не самое главное. А может, и не самое любопытное.

В тусклый ноябрьский день 1796 года правительственный курьер из Петербурга на взмыленных лошадях промчался от Тверской заставы к Кремлю. И поползли по Москве шепотки да слухи:

– Знаете уже? Матушке-государыне Екатерине Алексеевне апоплексический удар приключился.

– Как! Как! Как! Вы это наверное знаете?

– О, да. Скажу и больше. При новом государе, Павле Петровиче, в большую силу входит граф Николай Шереметев. Наш, московский. Петра Борисовича сын.

Слухи подтверждались.

Императрица Екатерина еще дышала, когда наследник – цесаревич Павел расположился в покоях Зимнего дворца и отдал свое первое распоряжение:

– Обер-гофмаршалу Барятинскому сказать, чтоб он службу оставил, ехал домой, а во дворец отнюдь не являлся.

Лучшие дня

Призвав к себе обер-камергера графа Шереметева, Павел объявил:

– Будешь исправлять должность обер-гофмаршала.

Корни этой "смены караула" уходили в глубь ХVIII столетия. Барятинский в 1762 году участвовал в низложении государя Петра Ш, отца Павла. А с Николкой Шереметевым цесаревич Павел дружил с детства: вместе играли, учились, ухаживали за фрейлинами. Однажды в маскараде юный великий князь был одет шахом, а его приятель Николка – визирем. Странны пути судьбы. Теперь давняя детская игра обретала черты державной реальности. Павел становился императором (как бы шахом), а Николай – обер-гофмаршалом (как бы визирем), первым чином двора, распорядителем всей придворной жизни.

Такой поворот фортуны графа Николая Петровича не обрадовал.

По характеру своему был он добрый московский барин – театрал, хлебосол, созерцатель. Служил, конечно. Как же в России без службы? Но карьеру делать не старался и суеты придворной не любил. Изволь вседневно участвовать в церемониальных выходах, дежурствах, празднествах, литургиях. Насчет этого матушка-государыня Екатерина строга была. Чуть проманкируешь, скажешься больным, сейчас изволь платить крупный штраф: доктору на лечение, а священнику за молебен о здравии раба Божия камергера Шереметева.

А при дружочке-то Павле Петровиче придворные правила еще, пожалуй, построже будут. Эх, бросить бы сию холодную Северную столицу, удрать бы в милую Москву, в Кусково, в Останкино. Бродить бы по аллеям парков, вдыхать ароматы оранжерей, разучивать с актрисами роли на домашнем театре. Украшать и пестовать отечественный Версаль за московской заставой.

Нельзя. Служба.

Древний род Шереметевых который уж век стоит у трона царского. Дед, Борис Петрович, первый русский фельдмаршал. Любимец Петра Великого. Герой Полтавской виктории и других многих сражений. Однажды, отбив у шведов Ригу, Борис Петрович полюбил рижскую жительницу, литовскую крестьянку Марту Скавронскую, которую Петр I сделает потом императрицей. Не наследственная ли у нашего графа склонность к крестьянкам? Не тут ли причина его женитьбы на Параше?

Ничто не предвещало этакого мезальянса.

Прошел Николай Петрович все ступени благородного воспитания – хорошие манеры, танцы, знание европейских языков. Само собой – путешествие в чужие края: Голландия, Англия, Франция. В Париже он представлен будущему королю Людовику ХVI и его августейшей супруге Марии Антуанетте. Они веселятся, превращают жизнь в вечный праздник. И не знают, что там впереди великая революция – кровавая плаха ждет обоих.

Пока же молодой Шереметев в восторге от парижских театров, от волшебного царства Корнеля, Расина, Мольера. В багаже московского вельможи бессчетное множество парижских пьес, оперных либретто, нотных записей, эскизов театральных костюмов и рисунков декораций.

В театральных креслах Кускова, Останкина сиживали Екатерина Великая, Павел I, польский король Понятовский, сонм московских и петербургских вельмож, дипломатов, крупных сановников. Николай Петрович "угощал" своими спектаклями. Его крепостные актрисы, набранные по родовым деревням, получали настоящее образование и воспитание. Лучшие европейские наставники учили их не только сценическим искусствам, но и языкам иностранным, наукам, светскому обращению.

Немногие дамы-аристократки, пришедшие на останкинский спектакль, могли бы соперничать в образованности со вчерашними Акульками да Малашками, выступавшими перед ними на сцене.

5 ноября 1780 года двенадцатилетняя Параша Ковалева-Жемчугова впервые исполняет главную партию в комической опере "Колония". Знал ли тридцатилетний Шереметев, что это его судьба? Его счастье? Вряд ли. Параша – дочь горбатого кузнеца. Воспитанница. Актриса. И опять – странны, неисповедимы пути судьбы. Одна из ролей Параши – солдатская дочь Лоретта в одноименной опере композитора Демеро. Там оперный граф влюблялся в незнатную девушку и предлагал ей руку и сердце. Непритязательный, наивный спектакль. Но в жизни все вышло именно так, как на сцене: граф полюбил свою актрису из крестьянок. Тайна этой страсти хранилась долгие годы – в Кускове, в Москве, в Петербурге.

В краткое царствование Павла I прикован Николай Петрович к брегам Невы. Необходимые поездки в Москву и обратно тяжело переносит Параша. Петербургский климат ускоряет и без того скоротечную ее чахотку. В письме к сестрице, Варваре Петровне Разумовской, граф жалуется: "Находясь в беспрерывных заботах по должности, я не имею почти времени подумать о собственных делах. Крайне сожалею, что по известной Вам слабости здоровья, – едва силы имею".

И еще письмо – к управляющему имениями:

"Главное смотрение – над музыкантами, танцовщицами и прочими людьми. Остаются здесь в доме дети, немцы, итальянцы, которым в небытность мою делать удовольствия. Здесь же остаются девушки, актрисы, танцовщицы, за коими также смотрение – чтоб никаких не было неблагоразумностей. Певчим быть так же в послушании, не пьянствовать, по чужим церквам не петь".

Убийство Павла I в 1801 году пережил Николай Петрович тяжело. Сам граф в заговоре, конечно, не участвовал – Боже упаси. Но скорее всего знал о готовящемся злодеянии. О нем чирикали все петербургские воробьи на крышах. Николай Петрович, видимо, остался верен не столько Павлу, сколько своему правилу: быть в стороне, не замешиваться в придворные интриги.

Нового государя пятидесятилетний граф знавал еще мальчиком. Поэтому чувствовал себя при нем свободнее. После коронации Александр I уезжает в Петербург, а Николай Петрович наконец остается дома, в Москве.

Через несколько недель он женится. Без колокольного звона. Тихо, таинственно. Так, что даже московские маменьки и невесты ничего не узнали о свадьбе самого богатого в России жениха.

Свою свадьбу с Парашей Николай Петрович готовил загодя. Все-таки негоже графу идти под венец с простой девушкой из крепостных. Давно уж отпустил он свою возлюбленную на волю. А теперь – деньги-то всевластны – граф в глубокой тайне выправляет ей новые бумаги. Нет больше девки Парашки, нет больше театральной актриски Жемчуговой. Есть благородная польская дворянка Параскева Ковалевская.

6 ноября 1801 года свадебные кареты останавливаются у церкви. Только вот у какой церкви? Семейное предание Шереметевых и московская легенда гласят, будто это церковь Симеона Столпника, что на Поварской улице. И только недавно нашлась запись в церковной книге храма Николы Чудотворца, стоявшего когда-то на Сапожковской площади близ Троицких ворот Кремля. Там и совершалось таинство сего брака.

Счастье оказалось недолгим.

Всего через полтора года в Петербурге Параша умрет в родах, оставив Николаю Петровичу сына – Дмитрия. Глубоким трауром оделся шереметевский дворец на Фонтанке. В следующем веке об этом напишет обитательница дворца Анна Ахматова:

Что бормочешь ты, полночь наша?

Все равно умерла Параша,

Молодая хозяйка дворца.

Тянет ладаном из всех окон,

Срезан самый любимый локон,

И темнеет овал лица.

Вдовствовал Николай Петрович трудно, мучительно. Пренебрегал службой. Сторонился увеселений. Не ездил ко двору. Всё напоминало ему годы счастья – такого полного и такого короткого. Чистый голос Параши звучал для него в пустых залах и на оставленных сценах. И все снилась Москва, стены Странноприимного дома в строительных лесах.

Давно, еще в 1792 году, начал Николай Петрович возводить богадельню близ московской Сухаревой башни. Место называлось Черкасские огороды и когда-то принадлежало матери графа. За постройку приюта взялся архитектор Елевзой Назаров, из шереметевских крепостных. А довершал проект великий зодчий Джакомо Кваренги. Под его гениальным карандашом рождались дивная ротонда церкви, высокая белая колоннада, уверенный размах дворцовых крыльев.

Снаружи – дворец; внутри – убежище для больных, бездомных, увечных.

В нем, в Странноприимном доме, видел теперь граф смысл и оправдание всей своей жизни. Положил он на содержание богадельни огромный капитал – 500 тысяч рублей. Да завещал ей "в вечность" село Молодой Туд с деревнями в Тверской губернии – восемь тысяч душ. Из средств тех следовало кормить и обихаживать призреваемых, помогать семьям, попавшим в беду, давать приданое бедным невестам. Приданое присуждалось по 23 февраля, в годовщины смерти графини Прасковьи Ивановны.

Потом, уже за чертой земной жизни графа, в Странноприимном доме будут лечиться раненые – герои 1812 года, сражений на Шипке и у Плевны, защитники Порт-Артура.

1797 г. Обочины Крестовской дороги, ведущей к Останкино, освещают горящие бочки с просмолённым горохом. Император Павел I едет в новую усадьбу своего друга, графа Николая Шереметева , чтобы насладиться пьесой «Браки Самнитян», где блистала Прасковья Жемчугова . Граф выбрал пьесу неслучайно. Один раз «Браки» уже принесли любимой Пашеньке благосклонность царствующей особы. Тогда спектакль посетила Екатерина Великая . Была поражена сопрано девятнадцатилетней Прасковьи и подарила ей бриллиантовый перстень с собственной руки. Но сейчас, 10 лет спустя, всё намного серьёзнее. Цена вопроса — не побрякушки, а жизнь. И даже две. Граф надеялся, что император проявит монаршую милость и разрешит ему венчаться.

Деревенская Золушка

Впервые они встретились, когда Прасковье было 8 лет. Разумеется, молодой граф не обратил внимания на крепостную девочку, которую взяли в усадьбу Кусково, чтобы позабавить её пением престарелую княгиню Марфу Долгорукую , состоявшую у Шереметевых в благородных приживалках. За какие именно заслуги маленькая Прасковья удостоилась попасть из ярославской избы, из семьи, где пьяный отец-кузнец чуть ли не ежедневно устраивал скандалы, сразу в роскошный дом — неизвестно. Скорее всего, из прихоти — так подбирают на улице щенков. Прасковья к 12 годам уже знала французский и итальянский, музицировала на клавикордах и знала правила тогдашнего этикета. Но по-прежнему оставалась крепостной. И после смерти благодетельницы, Марфы Долгорукой, судьба девочки оказалась бы незавидной, точь-в-точь как у тех щенков, которых, наигравшись, вышвыривают на улицу. Отдали бы замуж в деревню за крепостного мужика, который «учил» бы «барыню» вожжами или кулаками. Но…

В дело вмешался случай, который развернул судьбу Прасковьи в сторону классического варианта Золушки. Правда, появился не принц, а всего лишь граф, Шереметев-младший. Николай Петрович долго путешествовал по Европе, где интересовался театром и музыкой, — по слухам, встречался с Моцартом и даже оказал ему финансовую помощь. Вернувшись домой, решил взяться за театр отца всерьёз и вывести его на европейский уровень. И заменил «мужицкие» фамилии актёров типа Ковалёвой или Шлыковой на Изумрудовых , Яхонтовых и Жемчуговых . А основную ставку сделал на последнюю — большеглазую некрасивую девочку, которая своим голосом вызвала в душе матёрого театрала восторг.

Неизвестно, когда именно граф без памяти влюбился в свою актрису. Скорее всего, когда Прасковье было 15 или 16 лет. Именно тогда Николай признался в одном из писем: «Не женюсь ни на ком, кроме неё». Открыто заявить о таком намерении в «просвещённом галантном веке» — уму непостижимо. Наследник крупнейшего состояния (одних крепостных насчитывалось 200 тыс. душ), самый завидный жених Москвы, по которому сохли аристократические красотки, вдруг собирается жениться на девке-мужичке, лапотнице, деревенской дуре — фу, какой моветон! Родственники пытались объявить его сумасшедшим. Остальные прекратили с ним почти всякое общение. Привыкший блистать в обществе, граф в глазах своей ровни оказался персоной нон-грата. На нервной почве Николай переболел горячкой, но намерения своего не оставил.

Тайное венчание

Жизнь в Кусково стала невыносимой. Граф опасался, что Пашеньку могут отравить, — накал в московском обществе был весьма велик, а аффектированные аристократки могли пойти и на душегубство. Николай решил выстроить новую усадьбу, а в ней — театр, специально для Пашеньки. Император Павел I оценил талант Прасковьи, но разрешения на брак с простолюдинкой не дал. Тогда Николай, заплатив стряпчему баснословные деньги, поручил выправить Прасковье фальшивые документы — якобы она потомок польского шляхтича Якуба Ковалевского, взятого русскими в плен ещё в 1667 г.

От переживаний у Прасковьи открылся туберкулёз. Пашенька теряет голос — то единственное, за что граф некогда её и полюбил. Николаю ещё не поздно одуматься — бросить чахоточную безголосую девку и вернуться в привычный мир. Но Николай не предал свою любовь. Более того — подписал вольную не только Пашеньке, но и всей её семье Ковалёвых, а в придачу подарил 50 тыс. руб. (гигантская сумма: крепостной стоил 200 руб.). Подоспели и «шляхетские» документы. Но напряжённая жизнь подорвала силы графа. Он слёг и, находясь при смерти, молил Бога оставить ему жизнь хотя бы ради любимой. Они ещё не были венчаны, и Николай слишком хорошо представлял себе, что случится с Пашенькой после его смерти. Едва встав на ноги, решился. На царский трон к тому времени взошёл Александр I , и графу надлежало спросить разрешения на брак у нового императора. Но любовь сильнее верноподданических чувств. Николай, не дожидаясь царского вердикта, тайно венчался с Прасковьей в московском храме Симеона Столпника.

Смертельно больная, Прасковья всё-таки подарила любимому сына. Родив младенца, названного Дмитрием , она через три недели умерла. Всё это время женщина находилась в бреду. Ей чудилось, что венчание признано недействительным и сын попадёт в категорию незаконнорождённых. А их, как правило, отнимали у матери и отдавали в глухие деревни, обрекая на смерть. Граф находился у постели своей любимой до самого последнего момента, уверяя, что с сыном не случится ничего плохого. И слово сдержал. Пережив жену на 6 лет, Николай добился у императора признания Дмитрия законным наследником и передал ему фамильный девиз: «Бог сохраняет всё». Но единственную любовь своей жизни Николай Петрович Шереметев сумел сохранить сам.

«Старичок с маленькой белой бородкой, служивший в скромной должности гитариста в Художественном театре, был до революции одним из богатейших людей Москвы – владельцем нескольких десятков огромных домов в центре города… В Малом театре спокойно переживала многочисленные бури советской эпохи Луиза Федоровна Александрова – бывшая статс-дама при императрице Александре Федоровне и бывшая симпатия императора Николая Второго. После того как ее близкие отношения с императором стали явными, ей пришлось покинуть Петербург и переселиться в Москву. Здесь Луиза Федоровна поступила в Малый театр актрисой на незначительные роли, и это спасло ей жизнь. В том же Малом театре в должности помощника заведующего монтировочной частью служил некий Владимир Александрович Шрамченко. До революции он был чиновником особых поручений при московском генерал-губернаторе в чине статского советника и заведовал отделом иностранных паспортов в московском отделении Министерства внутренних дел».

Одним из таких «бывших» был коллега Елагина по театру им. Вахтангова – скрипач и концертмейстер Николай Шереметев. Николай Петрович родился 1903 году и был внуком Сергея Дмитриевича Шереметева, известного историка, общественного деятеля и внука знаменитого Николая Петровича Шереметева и Прасковьи Жемчуговой.

Николай Петрович Шереметев

«Детство свое он провел в Шереметевском дворце в Петербурге. В гимназии он не учился, к нему на дом ходили лучшие учителя России. Знаменитый русский поэт Гумилев, расстрелянный большевиками в 1921 году, преподавал ему ассирийский язык. Его отец был большим любителем музыки и содержал даже свой собственный оркестр. Когда Николаше исполнилось семь лет, его стали учить играть на скрипке. Надо сказать, что в фамильном музее графов Шереметевых была великолепная коллекция старинных инструментов, один из которых – превосходная скрипка Амати – был подарен мальчику. Эта скрипка так и пережила годы революции и годы разрушения старой России, не расставаясь со своим хозяином, а теперь благополучно звучала в нашем оркестре. По счастливой случайности (которые так часты в бурные исторические годы), почти вся семья Шереметевых уцелела в годы революции, за исключением двух старших братьев Николая Петровича, погибших во время знаменитого Ледового похода белого генерала Корнилова на юге России».

Родные Николая Петровича эмигрировали, а он остался в Советской России. Как так получилось? Все дело было в том, что, как и его знаменитый предок, юный Николай влюбился в актрису. Однажды он попал на репетицию легендарной вахтанговской «Принцессы Турандот», увидел там исполнительницу главной роли, любимую ученицу Вахтангова Цецилию Мансурову и оказался сражен.

Цецилия Мансурова

Цецилия Львовна была замужем, да к тому же на 7 лет старше Николая, она считалась примой театра, а он был скромным скрипачом, однако настойчивость молодого человека сделала свое дело, и она стала отвечать поклоннику взаимностью. В 1924 году всей семье Шереметевых удалось получить разрешение на выезд за границу – в Париж. Николай Петрович тоже получил заграничный паспорт, но в самый последний момент… разорвал его. Семья Шереметевых уехала за границу, а Мансурова разошлась со своим первым мужем и вышла замуж за молодого графа Шереметева.

Однако только в сказках в этот момент говорится о том, что «жили они долго и счастливо». В течение последующих лет ОГПУ арестовывало Николая Петровича десять раз. И ни разу не сидел он в тюрьме более десяти дней. Его любящая жена обращалась за помощью к своим покровителям и графа освобождали из лубянских подвалов. Аресты повторялись и повторялись, но связи Цецилии Львовны были сильнее и Николай Петрович продолжал играть на скрипке в театре.

«Когда в Москве проходила паспортизация, пошел, конечно, получать паспорт и Николай Петрович. В районном паспортном отделе, куда он пришел вместе с другими вахтанговцами, сидел молодой милиционер. Проверив по списку и найдя фамилию Шереметева среди тех, кому надлежало паспорт выдать, милиционер усомнился на мгновение и, заподозрив ошибку, спросил:

– А не будете ли вы, гражданин, родственником графов Шереметевых?

– Я и есть сам граф Шереметев, – ответил Николай Петрович.

Милиционер опешил на минуту, потом сорвался с места и бросился в кабинет начальника паспортного отдела. Через довольно значительное время он возвратился обратно. Красное лицо его выражало крайнюю степень возбуждения. Он взволнованно говорил что-то своим товарищам по работе – другим милиционерам, находившимся в комнате. Все они встали из-за своих столов, подошли к барьеру, отделявшему их от посетителей, и уставились на настоящего живого графа Шереметева. Несколько секунд длилось абсолютное молчание. Потом пролетарское сердце паспортного чиновника не выдержало.

– Бери, бери паспорт, барское отродье, – прошипел он, побагровев и швыряя паспорт под ноги Шереметеву. Он прибавил еще самое сильное из всех ругательств, существующих на русском языке».

При этом в самом театре Вахтангова отношение к Николаю Петровичу было исключительно благожелательным.

«Вспоминая сейчас все его поведение, его манеру обращения с людьми и разговора, даже его характер, я не мог бы сказать о них ничего определенного. Я никогда в жизни не встречал людей, которые были бы так изменчивы, так многолики, как он – граф Николай Петрович Шереметев. Иногда он бывал простоват, даже груб, всеми манерами, разговором и даже костюмом напоминая простого рабочего. Кстати, наши рабочие сцены любили его чрезвычайно, и со многими из них он дружил. Иногда он производил впечатление человека скромного, молчаливого и незначительного. Иногда же он бывал блестящ и элегантен, выделяясь даже среди наших наиболее блестящих молодых актеров.

Когда театр принимал гостей из-за границы – писателей, артистов, режиссеров из Франции, Англии, Германии и других стран, – то Шереметева всегда выпускали вперед, так как он был единственный из всех нас, свободно говоривший на всех главных языках мира. И глядя на него, когда он – спокойный и непринужденный, в превосходно сшитом черном костюме – рассказывал главному режиссеру парижской «Comedie Franсaise» на безукоризненном французском языке о Вахтангове и об истории его театра, трудно было поверить, что это был тот же самый Николаша, который вчера в потертых брюках и в засаленной черной косоворотке обсуждал в рабочей «курилке» со своими приятелями рабочими планы будущей поездки на охоту. Охоту, теннис и водку он любил сильно. Пил много, но не пьянел. Разве что когда уж очень много выпьет, становился более разговорчивым, чем обычно. Это бывали единственные моменты, когда можно было от него услышать кое-что из его прошлого, да и то не много».

Писательница Анна Масс, дочь драматурга Владимира Масса и соседка Мансуровой и Шереметева по дому, вспоминала о своём детстве:

«Мы, дети, его обожали. Когда он выходил из подъезда с двумя своими рыжими весёлыми сеттерами, мы сбегались к нему со всех концов двора. На наших глазах дяди Колин большой палец отделялся от руки, описывал круг в воздухе, а потом снова прирастал; проглоченный шарик каким-то чудом оказывался в кармане Мишки Рапопорта или в ухе Ани Горюновой.

Его и взрослые все любили. Он был красив, элегантен, прекрасно знал этикет, свободно говорил на нескольких языках. И в то же время был прост, отзывчив и доступен как истинный аристократ. Когда в театр приезжали иностранные гости, Николая Петровича выпускали вперёд. Театр гордился своим представителем. И одновременно немного над ним подтрунивал. Копил анекдотические истории о столкновениях графа с советской действительностью - наподобие случая в милиции или, например, в керосиновой лавке, когда продавец осадил его:

Обождёшь! Не граф Шереметев!

В тридцатые годы театр получил в качестве дома отдыха бывший охотничий дом Шереметевых в Плёскове. Обслуживающий персонал, набранный из старых графских слуг, и жители окрестных деревень помнили „Николашу“ ещё ребёнком, и когда он впервые приехал в отпуск с женой, среди местных начался переполох. Повар готовил „их сиятельствам“ отдельно и подавал сам. Крестьяне являлись с подарками и отвешивали поясные поклоны. Цилюша, как истая графиня, выходила на балкон и принимала приветствия и подарки. Отдыхающие артисты наслаждались ситуацией и изощрялись в шутках».

В 1944 году Николай Петрович трагически погиб на охоте при невыясненных обстоятельствах. Цецилия Львовна, пережившая его на 32 года, больше замуж не вышла.

По материалам книги Юрия Елагина «Укрощение искусства» и

Шереметев, граф Николай Петрович

Д. т. советник, обер-камергер и сенатор, род. 28 июня 1751 г.; умер 2 января 1809 г., в Москве. Рано записанный в военную службу, Николай Петрович в 1768 г. был пожалован в камер-юнкеры к Высоч. двору, где бывал и раньше, как товарищ детства цесаревича Павла Петровича, а в следующем году отправился в заграничное путешествие. Четыре года провел он за границей, посетил Голландию, где, между прочим, слушал лекции в Лейденском университете, Англию, Францию, Швейцарию и Германию и, по возвращении в Россию, снова занял придворную должность, достигнув звания обер-камергера в 1798 г. Кроме того, Николай Петрович с 1777 г. состоял главным директором московского дворянского банка; в 1786-1794 гг. присутствовал в пятом департаменте Сената в Москве; в 1796-1800 гг. - в межевом департаменте сената, а в 1798 г. участвовал в особой комиссии, состоявшей из гр. Литта, гр. Н. И. Салтыкова, сенатора В. В. Энгельгардта и ген. прокурора П. В. Лопухина, и имевшей целью установление порядка принятия русских дворян в Орден Мальтийских рыцарей, гроссмейстером которых сделался в том же году Император Павел.

С выходом в отставку в 1800 г. он поселился в Москве и здесь своими пышными и блестящими приемами и празднествами затмил даже отцовские пиры, удивлявшие Екатерининских современников.

Скромный и добрый по природе, гр. Ш. был благодетелем очень многих. Знавшие его современники, которые почти все отзываются о нем весьма сочувственно, указывают на целый ряд его благодеяний. Так, между прочим, из писем Боголюбова к кн. Куракину узнаем, что он на одни пенсии раздавал ежегодно до 260 т. p., и эта раздача продолжалась, согласно завещанию, и после его смерти до совершеннолетия сына. Но самым главным благодеянием гр. Николая Петровича, создавшим памятник всему его роду, нужно считать основанный им в Москве "Странноприимный дом". Схоронив в 1803 г. свою любимую супругу Прасковью Ивановну, урожденную Ковалевскую, известную своими благотворениями, он тотчас же и принялся за исполнение завещанной покойницей мысли о благотворении несчастных. В том же году был утвержден Имп. Александром I план и устав "Странноприимного дома", окончательно отстроенного и открытого уже по смерти его основателя, в 1810 г. По уставу "Дом" состоит из богадельни на 100 престарелых и увечных лиц обоего пола и бесплатной больницы на 50 чел.; сверх того, из него ежегодно положено выдавать: 6000 p. на приданое 25 беспомощным и осиротелым девицам, по особому завещанию покойной графини; 5000 р. на вспоможение бедным семействам; 4000 p. на поддержание бедных ремесленников; 5000 p. на вклады в обители и церкви, и 2000 р. на составление в сохранной казне предохранительного капитала в пользу "Странноприимного дома". Для обеспечения всех расходов по дому были пожертвованы Николаем Петровичем 500 тыс. р. и 8441 душа крестьян с оброком в 50 тыс. р. Общий расход его по этому учреждению достигал более 3 милл. р. Указом 25 апр. 1603 г. Имп. Александр I повелел вручить гр. Николаю Петровичу в общем собрании Сената золотую медаль с изображением на одной стороне его портрета, а на другой надписи: "в залог всеобщей признательности к столь изящному деянию и дабы память оного сохранилась и пребыла незабвенной в потомстве", что и было исполнено в следующем году, и, кроме того, пожаловал его орденом Владимира I ст.

1) Домаш. арх. П. И. Баранова, принадл. Н. Семенову (форм. спис. придв. вед.; Выс. ук. Сен. Арх, кн. 123, л. 353; кн. 138, л. 7; кн. 140, л. 450; кн. 157, л. 561; кн. 161, л. 294 и 368, кн. 176, л. 217; кн. 177, л. 458; кн. 178, л. 436; кн. 184, л. 2; кн. 209, л. 5 и 6; кн. 210, л. 180; кн. 230, л. 45; кн. 257, л. 147-182; кн. 278, л. 344-353; кн. 278, л. 350). 2) I Полное Собр. Законов, № 20727. 3) Росс. Род. кн. Долгорукова, т. III, стр. 501-503. 4) Дневник Храповицкого, изд. 1874 г., стр. 604. 5) Словарь достопамятных людей Д. Н. Бантыш-Каменского, изд. 1836 г. 6) Списки кавалеров, изд. 1814 г. - его же. 7) Письма Боголюбова к кн. Куракину (Рус. Арх. 1893 г., т. III, стр. 303-304), 8) Письма E. P. Дашковой к гр. Н. П. Шереметеву (Русс. Стар. 1873 г., стр. 1908). 9) Архив кн. Воронцова, кн. VIII, стр. 167). 10) Петербургский Журнал - П. И. Бертенева, изд. 1883 г, стр. 149-150. 11) Цесаревич Павел Петрович - Кобеко, СПб. 1883 г. 12) Замечательные богатства частных лиц в России - Карновича, СПб. 1874. 14) Историческое описание Борисовской Тихвинской девичьей пустыни - арх. Леонида (Чт. М. О. Ист. и Др. Р. 1872, № 2). 14) Историческая записка о Странноприимном доме - Тарасенкова, 1860 г. 15) Статистическо-Историческое обозрение Странноприимного дома в Москве - Сергеева, 1843 г.

{Половцов}

. 2009 .

Смотреть что такое "Шереметев, граф Николай Петрович" в других словарях:

В Википедии есть статьи о других людях с такой фамилией, см. Шереметев. Граф Николай П … Википедия

- (1751 1809) граф, обер камергегер (1798). Сын П. Б. Шереметева. Владелец усадеб Кусково, Останкино. После смерти жены П. И. Жемчуговой основал в Москве Странноприимный дом … Большой Энциклопедический словарь

- (1751 1809), граф, обер камергер (1798). Сын П. Б. Шереметева. Владелец усадеб Кусково, Останкино. После смерти жены П. И. Жемчуговой основал в Москве Странноприимный дом. * * * ШЕРЕМЕТЕВ Николай Петрович ШЕРЕМЕТЕВ Николай Петрович (1751 1809),… … Энциклопедический словарь

Н. И. Аргунов. Портрет Н. П. Шереметева Шереметев, Николай Петрович (28 июня 1751 1 января 1809) граф, покровитель искусств. Учился в Лейденском университете, в 1771 1772 годах познакомился с театральной жизнью Англии, Голландии, Швейцарии.… … Википедия

- (Р. Lacy, Петерлесий, как подписывался он по русски) генерал фельдмаршал; род. 30 октября 1678 г., ум. 19 апреля 1751 г.; в 1697 г., служа во французской армии и участвуя в савойской войне, получил первый офицерский чин, в 1698 г. поступил в… … Большая биографическая энциклопедия

Шереметев, Шереметьев русская фамилия. Мужчины Шереметев, Александр Дмитриевич (1859 1931) российский меценат и музыкант любитель, первый председатель Российского Пожарного общества. Шереметев, Борис Николаевич (? ?) … Википедия