«800 тысяч россиян не знают, что больны ВИЧ»: Вадим Покровский — о новой эпидемии. Академик Покровский: чтобы победить эпидемию ВИЧ, нужно больше денег

ПОКРОВСКИЙ Вадим Евгеньевич

Рок-музыкант . Лидер петербургской группы "Два самолета". Гитарист, вокалист. Изначально в составе группы было два участника - Антон Белянкин и он. Летом 1988 года, они познакомились. Покровским, который в ту пору играл доморощенный арт-рок. Детские годы Вадим провел в Африке, что и предопределило их дальнейшую художественную эволюцию. Они начали репетировать под названием «ПЕРВЫЕ ПОЛЕТЫ НА ЛУНУ» и на протяжении следующего года сочинили огромное количество материала, инспирированного музыкой THE SMITH, TALKING HEADS и COCTEAU TWINS. К середине 1989 у них появилось название «ДВА САМОЛЕТА». Той же осенью место ушедшего в THE MEANTRAITORS барабанщика Евгения Беляева занял Михаил Синдаловский из поп-фанк-группы «БРИЛЛИАНТЫ ОТ НЕККЕРМАНА».

Первое заметное появление на публике рок-группы «ДВА САМОЛЕТА» состоялось 19 мая 1990 на фестивале «Новая музыка» в клубе Политехнического института.

Тем же летом в составе группы появился, но не закрепился экс-пианист «ОПАСНЫХ СОСЕДЕЙ» и «БУРАТИНО» Александр Спагетти, в сентябре мелькнул - по пути в Европу - экс-гитарист «БЕГЛЕЦА» Андрей Шелковников, а в октябре в группу пришел четвертый постоянный участник, бывший гитарист «ТОТАЛЬНОГО ДЖАЗА» Алексей Лозовский, который почти сразу сменил свой традиционный инструмент на экзотический (и до тех пор ему незнакомый) тенор-горн.

Наконец, в ноябре 1990 в группе начал играть саксофонист и клавишник «ПРЕПИНАКОВ» Денис Медведев. К этому моменту состав стабилизировался и - если не считать эпизодических появлений в сезоне 1990/91 тромбониста Сергея Здорова - не претерпевал изменений семь лет.

Начало 90-х годов стало для «САМОЛЕТОВ» временем бурной концертной жизни: в 1990 они принимали участие в фестивалях «Аврора-90» (Ленинград), «Липа» (Липецк), «Бабье Лето» (Пасвалис, Литва), на следующий год играли на десятилетии Ленинградского рок-клуба, фестивалях в Мирном (Якутия) и Москве («СыРок»), гастролировали в Риге, Вильнюсе, Таллине, Новгороде, Туле, Калининграде.

В октябре 1991 группа выступила в программе «Дни Ленинграда» на фестивале «Les Allumees» (Нант, Франция). В мае 1992 «ДВА САМОЛЕТА» были гостями фестиваля «Printemps de Bourges» (Бурж, Франция), после чего совершили тур по Франции (24 концерта). В 1992 году они записали на московском телевидении демо-альбом «Крошка Лу, пронзающая сердца», а следующей зимой на петербургской студии грамзаписи завершили первый профессиональный альбом «Когда поет далекий друг».

К середине 90-х годов, когда в Петербурге и Москве расцвела клубная сцена, «ДВА САМОЛЕТА» стали для нее идеальными исполнителями.

Они продолжали выезжать в Европу, записывались, хотя, особых изменений в их творческом методе не наблюдалось. В 1995 «САМОЛЕТЫ» открыли собственный клуб «Нора», а когда он закрылся новое заведение - «Грибоедов».

Весной 1997 группа неожиданно объявила, что на неопределенный срок уходит на каникулы, связанные с разрешением внутренних конфликтов. Каникулы, как и полагается, закончились 31 августа, когда «ДВА САМОЛЕТА» появились на сцене в обновленном составе: без Вадима Покровского, место которого занял гитарист «СТРАННЫХ ИГР», «ИГР», «ДЕЛЬФИНОВ» и «НАРОДНОГО ОПОЛЧЕНИЯ» Григорий Сологуб.

24 сентября на 37-м году жизни он умер. Это, пожалуй, первый случай, когда вина за смерть музыканта откровенно возлагается на наркотики. Вадим Покровский боролся с наркотической зависимостью и в 1997 году ушел из группы, пытаясь излечиться от нее. Группа "Два самолета" осталась без вокалиста почти на три года. Покровский вернулся в группу в 2000 году. Тогда вышел их русскоязычный альбом "Подруга подкинула проблем" . В последние годы Вадим не употреблял наркотиков, но здоровье его уже было подорвано. Весь сентябрь Вадим Покровский находился между жизнью и смертью в одной из московских больниц, только ненадолго приходя в себя.

26.09.2003, Дед ЗВУКАРЬ (ЗВУКИ РУ)

www.muzdb.info

Найти: на сайт Народ.Ру Яндексе

К концу января в России официально зарегистрирован миллион ВИЧ-инфицированных. Врачи говорят, что еще не менее 500 тысяч человек просто не знают о том, что тоже поражены вирусом. Болезнь больше не считается уделом маргиналов. ВИЧ вышел за пределы так называемых групп риска, и теперь его могут получить даже те, кто не употребляет наркотиков и хранит верность сексуальным партнерам. Можно ли победить СПИД, сражаясь за нравственность, или пора легализовывать проституцию? Насколько эффективны лекарства и велика ли вероятность подхватить вирус в больнице? На эти и другие вопросы «Ленте.ру» ответил руководитель федерального научно-методического центра по профилактике и борьбе со СПИДом, академик РАН, профессор Вадим Покровский.

«Лента.ру»: Это правда, что Россия по количеству ВИЧ-инфицированных обогнала европейские страны?

Да. Процент инфицированных у нас раза в три выше, чем в Евросоюзе. В два раза - чем во Франции, и в десять - чем в Германии.

Фото: Михаил Воскресенский / РИА Новости

Хороший темп, учитывая, что стартовали мы позже?

В России проблемой ВИЧ серьезно занимались где-то до 2011 года. А потом финансирование остановилось, и денег с трудом хватало только на лечение небольшой части ВИЧ-позитивных. В результате за последние пять лет количество зараженных увеличилось практически в два раза. Сегодня в зависимости от региона каждый двадцатый мужчина 21-40 лет заражен. Только сейчас встрепенулись. Видимо, напугала магическая цифра в миллион зараженных. В этом году запланировано двухкратное увеличение бюджетных расходов на ВИЧ/СПИД - до 41 миллиарда рублей.

Проблема только в финансировании?

Увы, нет. Кто-то решил, что достаточно просто укрепить нравственность, вести здоровый образ жизни, и все само пройдет. Но при этом не вдавались в детали, например, что такое «здоровый образ жизни» для 30-летнего неженатого мужчины. Как раз в этой группе признаком здоровья считается половая активность. Или какая нравственность может быть у наркомана, озабоченного только тем, где достать дозу?

Это правда, что ВИЧ вышел из групп риска и теперь доступен всем, как грипп?

С той лишь разницей, что от гриппа можно вылечиться, а от СПИДа пока - нет. Но болезнь действительно перестала концентрироваться в какой-то одной группе, выходит в широкие слои. Сейчас ВИЧ примерно у 20 процентов наркоманов и порядка 10 процентов мужчин-гомосексуалистов. Распространение инфекции среди них не вызывало особого беспокойства у «порядочных» людей. Мол, перемрут, меньше проблем. Но наркоманы живут половой жизнью. И довольно интенсивно. По итогам прошлого года зарегистрировано до 95 тысяч новых случаев ВИЧ-инфекции. И только половина из них связаны с употреблением наркотиков, остальные заразились половым путем при гетеросексуальных связях. Лишь полтора процента - гомосексуалисты.

Фото: Евгений Асмолов / Интерпресс / ТАСС

Где больше всего инфицированных?

Там, где крутились деньги в 90-е годы, где успешно работали крупные предприятия. В таких регионах активнее действовали наркодилеры: Иркутск, Екатеринбург, Самара. Очень прибыльным был Тольятти с его автозаводом. Теперь там инфицировано до трех процентов населения - один из самых высоких уровней заражения в стране. «Горячие точки» есть на Урале, Сибири, в Поволжье, Санкт-Петербурге и Ленинградской области.

Руководители этих регионов знают о ВИЧ?

Многие только прошлой осенью услышали неприятные для них новости на совещании у Дмитрия Медведева. Это связано с менталитетом чиновников. Проходя снизу вверх по их докладам, ситуация должна улучшаться. Чтобы не расстраивать руководителей, их информируют преимущественно в позитивном ключе.

Бывает и обратный эффект. В Томске применялись хорошие профилактические программы, и его постоянно ставили в пример. Но поскольку инфекции не было, эту работу свернули. В результате года два назад там произошла крупная вспышка ВИЧ-инфекции.

Москва не в «черном» списке? Денег тут всегда много было.

Мы точно не знаем, что происходит в столице. Мы ведем персонифицированную базу, куда включаются полные сведения о каждом больном, чтобы избежать повторов и точнее рассчитывать затраты. Но Москва уже три года не подает нам таких данных. Видимо, в городе плохо налажен сбор информации.

Столичные чиновники утверждают, что в городе удалось стабилизировать количество ВИЧ-инфицированных?

По данным мониторинга Роспотребнадзора, в 2013 году выявлено 4800 новых ВИЧ-инфицированных москвичей, в 2014-м - еще 5200. То есть идет по нарастающей. Для сравнения, во всем Соединенном Королевстве (Англия, Шотландия, Уэльс и Северная Ирландия) в 2014-м обнаружено 6150 больных. К концу прошлого года в Москве зарегистрировано 52 700 ВИЧ-позитивных горожан. Многие из них поступают в больницу уже в крайне тяжелом состоянии. А кроме москвичей, в городе было зарегистрировано еще до 50 тысяч иногородних ВИЧ-позитивных. И, вероятно, большинство из них никуда не уехали. Поэтому ситуацию с ВИЧ в Москве я лично считаю взрывоопасной.

Все инфицированные могут получить бесплатные лекарства?

Основной показатель - количество лимфоцитов в крови c маркером CD4. Согласно рекомендациям, которые действуют в нашей стране, лечение начинают при уровне менее 350 клеток. Но сейчас ввиду дефицита средств терапию назначают, когда лимфоцитов CD4 около 200. То есть когда у ВИЧ-инфицированного есть прямая угроза развития СПИДа.

На Западе иначе?

В мире это сейчас самая модная теория - выявить всех инфицированных и лечить с момента заражения. Ведь тот, кто получает правильное лечение, практически не заразен для половых партнеров. Предложение хорошее. Но на практике его трудно реализовать.

Нет денег?

Дело не только в деньгах. Нужно, чтобы все население обследовалось, а это непросто. Ведь не устроишь облаву на людей без справки. А молодые крепкие люди к медикам редко обращаются, поскольку думают, что не входят в группу риска. Следующий вопрос: как удержать всех на лечении до конца их жизни, то есть десятки лет? Будут плохо принимать лекарства - у вируса разовьется к ним устойчивость. Но самая главная проблема для России - что делать с наркопотребителями? Они ведь составляют до 60 процентов от всех зараженных.

Вы уже давно говорите о необходимости заместительной терапии, но многие считают это чуть ли не пропагандой наркомании.

Заместительная терапия одобрена ВОЗ и применяется повсеместно, включая такие жесткие страны, как Китай и Белоруссия. Для нас она интересна тем, что снижает передачу ВИЧ. Если препарат принимать через рот, а не инъекционно, то никакой роли в передаче вируса он не играет. Считается, что в Испании, Италии и Франции эта методика привела к тому, что ВИЧ больше не передается при употреблении наркотиков.

У Минздрава есть свои альтернативы заместительной терапии?

Наркологи разрабатывают свои, как они говорят, творческие методы лечения зависимости. Пока после такого курса лишь 50 процентов не употребляют наркотики в течение года, а пять лет держатся совсем немногие. ФСКН предлагает создать сеть лагерей по типу лечебно-трудовых профилакториев, существовавших в СССР. Но речь идет о принудительности, снижающей эффективность. У нас по оценкам ФСКН, только потребителей героина не меньше 1,5 миллионов. Как их искать? Заместительная терапия может дать больший охват, так как за бесплатными наркотиками они сами придут.

Но основное препятствие для заместительной терапии - вовсе не борцы за нравственность, а героиновая мафия. Это ударит по их рынку.

Кризис и импортозамещение как-то коснулись ВИЧ-инфицированных?

А как же. С 2011 года бюджет на терапию не рос, а количество людей, получающих лечение, увеличилось практически в четыре раза. Сказывается и переход на более дешевые препараты - дженерики из Индии, стран Юго-Восточной Азии и производимые в России.

Во Франции, Швейцарии, где используют только оригинальные препараты, лечение обходится в 5-7 тысяч евро в год. У нас сейчас самая дешевая схема стоит 20 тысяч рублей, средняя - 80-90 тысяч.

Фото: Геннадий Гуляев / «Коммерсантъ»

По качеству замещенные таблетки хуже оригиналов?

Вирус они подавляют. Но прямых сравнений с оригиналами по поводу частоты побочных эффектов не проводилось. К тому же за рубежом широко применяют комбинированные лекарства - в одной пилюле несколько действующих веществ. Человек глотает всего одну таблетку в день. А нашим больным приходится принимать десять, потому что комбинированные стоят дорого.

А еще лекарства надо менять. Дело в том, что ВИЧ постепенно привыкает к препаратам. Нужно искать им замену. А для этого требуется широкий выбор. Но обеспечивать разнообразие, опять же, дорого.

В марте презентуют национальную стратегию борьбы со СПИДом. Будет ли там что-то, что ранее не предлагалось?

Для нас не то что заместительная терапия, даже профилактика среди секс-работниц уже будет нестандартным подходом. По данным полиции, у нас около миллиона проституток. А чтобы их занятие было рентабельным, их услугами должны пользоваться не менее 10 миллионов человек. Многие проститутки употребляют наркотики, а за дополнительную плату предлагают секс без презерватива. Сами рискуют заразиться и могут заразить клиентов. Обучать их необходимо для общественного блага.

Ох! Так и до легализации проституции не далеко.

Необязательно. Во многих странах проституция формально запрещена, но программы по обучению проституток ведутся интенсивно. Легализация - это другой уровень. В Германии, например, чтобы заниматься этим бизнесом, нужно получить лицензию, платить налоги, соблюдать правила. В частности, обязательно пользоваться презервативами. В Германии вообще много рациональных решений. Скажем, такой житейский вопрос - сексуальные потребности инвалидов. Это неотъемлемая часть здорового образа жизни. Немцы оплачивают им услуги секс-работниц. А у нас здоровый образ жизни представляют совсем по-другому: пост и спорт.

Фото: Сергей Куликов / Интерпресс / ТАСС

Раньше в качестве основного средства борьбы с распространением инфекций, не только ВИЧ, рекламировали презервативы. Почему перестали?

Презерватив не укладывается в концепцию о нравственности. Он дает индульгенцию на внебрачные половые связи. Но я настоятельно рекомендую: пока не знаете статуса партнера, обязательно пользуйтесь презервативом. Если хотите продолжить отношения - вместе обследуйтесь. У нас ведь как считается: много половых партнеров, это когда с тремя одновременно. А когда вдвоем, вроде как неопасно. Поживут с одним три года, с другим - пять лет, и к 40 годам набегает десяток моногамных отношений. Если в эту цепочку попал один с ВИЧ, то все последующие партнеры под угрозой заражения.

Депутаты Госдумы предлагают не принимать заявления в ЗАГСе без справки о ВИЧ-статусе. Поможет?

Боюсь, будет меньше свадеб. Молодежь и так считает, что оформлять отношения необязательно. А тут новые бюрократические препоны. Куда-то тащиться сдавать кровь? Или покупать сертификат об отсутствии ВИЧ? В интернете просят 3200 рублей с доставкой.

К слову, об анализах. Насколько велика вероятность заразиться в медицинском учреждении?

За последние пять лет у нас есть данные о более чем десяти случаях внутрибольничного заражения. Регионы не называю, так как эти происшествия возможны повсюду. Речь идет о многократном использовании шприцов и другого медицинского оборудования, которое должно стерилизоваться перед применением. Все обнаруженные случаи связаны с детьми, но мы не исключаем, что и взрослые могли инфицироваться. Просто у детей легче исключить половой путь передачи. Крупная вспышка внутрибольничного заражения произошла в 1988 году в Элисте. После этого меры безопасности в медучреждениях усилились. Но врачи старой закалки сменились, настороженности нет, а количество ВИЧ-инфицированных выросло в сотни раз. И если сейчас медперсонал начнет экономить на безопасности или просто лениться - получим новую вспышку.

В.В. Покровский

Вадим Валентинович Покровский (род. 1955) - ведущий российский ученый, посвятивший 20 лет своей научной деятельности проблемам ВИЧ-инфекции. С 1988 года возглавляет Специализированную научно-исследовательскую лабораторию эпидемиологии СПИД ЦНИИЭ МЗ РФ. Деятельность Покровского В.В. посвящена организационно-методической работе в области реализации государственной стратегии противодействия эпидемии ВИЧ-инфекции на территории Российской Федерации, а также научным исследованиям в области эпидемиологии, клиники и профилактики ВИЧ-инфекции в России.

Приказом МЗ СССР № 239 (1989 г.) введен в состав Комитета по борьбе со СПИД при Минздраве СССР.

Приказом МЗ РФ №299/220 введен в состав Координационного совета по реализации Федеральной целевой программы по предупреждению распространения в Российской Федерации заболевания, вызываемого вирусом иммунодефицита человека (ВИЧ-инфекции) на 1996–1997 годы и на период до 2000 года «Анти-ВИЧ/СПИД».

При его участии разработано около 24 нормативных документов Министерства здравоохранения по проблеме ВИЧ-инфекции (7 методических рекомендаций, 6 правил и инструкций, 11 приказов). Принимал участие в подготовке «Федерального закона о санитарно-эпидемиологическом благополучии населения» и Федерального закона о предупреждении распространения в РФ ВИЧ-инфекции.

В 2000 году Покровский В.В. был удостоен Государственной премии Российской Федерации за внедрение в медицинскую практику терапии ВИЧ-инфекции отечественного препарата «Фосфазид ».

Покровский В.В принимает активное участие в развитии международных связей, сотрудничает с Европейским Центром по эпидемиологии мониторингу СПИД, являлся одним из руководителей Канадско-российского проекта «Российская сеть по борьбе с ВИЧ-инфекцией», сотрудничает с ТАСИС IMC по проекту «Профилактика и борьба с ВИЧ/СПИД, Фаза I», с Международной организацией труда ПР ООН, с Детским фондом ЮНИСЕФ (ООН). с Агентством по международному развитию США USAID, с Министерством международного развития Великобритании DIFID по проекту «Комплексный демонстрационный проект по профилактике и контролю ВИЧ в целевых группах населения в Российской Федерации», с Imperial College (London) по программе «Знания для противодействия ВИЧ/СПИД в Российской Федерации, с Всемирным банком - Фонд »Российское здравоохранение« по проекту »Профилактика, диагностика, лечение туберкулеза и СПИДа«.

В 2003 году приказом РАМН и МЗ РФ на базе Центра создана Проблемная комиссия «ВИЧ-инфекция» под руководством Покровского В.В.

Им опубликовано более 300 научных работ, 2 монографии, 2 книги и 4 учебных пособия, подготовлено 6 докторов и 15 кандидатов наук, является автором 6 изобретений. В руководимой им лаборатории разработано и внедрено в практику 9 тест-систем для диагностики таких заболеваний, как ВИЧ, гепатиты В, С, Д.

Вадим Валентинович Покровский – академик, руководитель Федерального научно-методического Центра по профилактике и борьбе со СПИДом ФБУН «ЦНИИ эпидемиологии» Роспотребнадзора Российской Федерации, ведущий российский ученый, посвятивший более тридцати лет своей научной деятельности проблемам ВИЧ-инфекции. Сегодня он занимается организационно-методической работой в области реализации госстратегии РФ по ВИЧ/СПИДу, а также научными исследованиями в области эпидемиологии, лечения и профилактики ВИЧ-инфекции в России.

Несмотря на очень плотный график пребывания на VI Международной конференции по ВИЧ/СПИДу (EECAAC 2018), Вадим Покровский нашел время, чтобы рассказать MinusVirus о том, почему в РФ пока не удалось остановить эпидемию ВИЧ/СПИДа, о CCR5, о проблемах сотрудничества государства и НПО, волонтёрстве и активизме, а также о своём отношении к публичным акциям и о том, когда эпидемия ВИЧ/СПИДа будет ликвидирована.

EECAAC 2018 набрала рекордное количество участников, тезисов, докладов. Вовлеченность в проблематику ВИЧ/СПИДа возрастает, но, тем не менее, вирус в России распространяется ещё большими темпами. Как вы считаете, в чем основная проблема?

Проблема заключается в том, что вирус, естественно, хочет распространяться, а мы недостаточно ему противимся. То есть, те мероприятия, которые у нас проводят, они недостаточны, это очевидно. Если бы они были достаточны, то не наблюдался бы прирост числа новых случаев ВИЧ-инфекции. Нельзя зацикливаться на чём-то одном, не лечением единым. Потому надо усилить и профилактику, и лечение, и одновременно лечение как профилактику. Чем больше мы охватим людей, тем больше будет профилактический эффект.

Я сомневаюсь, что количество нуждающихся в лечении ВИЧ не будет расти, если мы не остановим новые случаи. Поэтому надо, по возможности, использовать все доступные методы, только тогда мы остановим ВИЧ/СПИД. Ведь он очень легко находит лазейки, которые мы сами ему создаем.

Что необходимо изменить в сегодняшнем формате сотрудничества НПО и государственных структур?

Основная проблема сейчас в сложных бюрократических механизмах передачи государственных денег НПО. Надо облегчить этот процесс.

Это вопрос контроля использования средств, или дело в сложности самих бюрократических организмов?

Да, дело в самих бюрократических механизмах. У нас если и есть разработанные механизмы, то их всё равно все боятся и им не доверяют. По возможности этот процесс надо облегчить и упростить, чтобы люди его воспринимали, как нормальный. В принципе, все понимают необходимость этого. Вопрос ведь в том, как поддержать неправительственные организации, ведь в свое время, можно сказать, мы их загубили. Речь об организацииях, которые были созданы Глобальным Фондом. Мы не нашли способа и ресурса для их поддержки. В результате мы потеряли и организации и людей, многие их которых ушли в другие области, разъехались, разбежались и теперь многое надо заново восстанавливать.

Вы говорите о взаимовыгодном сотрудничестве государства и НПО? Какие должны быть условия для такого партнёрства?

Здесь необходима взаимная поддержка, важен взаимный интерес. А если взаимного интереса не будет, будет только так, как сейчас. Что бы НПО помогали решать задачи правительственных учреждений, к примеру, Центров СПИДа и т. д., а эти Центры, в свою очередь, поддерживали НПО, в том числе финансово. Некоторые думают, что неправительственные организации должны работать бесплатно. Это совершенно неправильно. Люди тоже должны получать адекватные зарплаты за свою работу.

Имеете в виду профессиональное волонтёрство, активизм?

Это слово «волонтёрство» мне не очень нравится, скорее активизм. Потому что волонтёры – это те люди, которые делают что-то бесплатно, ради идеи, не обязательно профессионально. А здесь надо, чтобы это были профессионалы, которые работают в тех областях, в которых Государственные организации не могут по той или иной причине.

Возможно, что-то уже получается. В конце прошлого года было выделено достаточно большое финансирование для НПО в РФ.

Да, постепенно опыт взаимодействия приходит. Финансирование начинает увеличиваться. Что-то у нас уже получается, во всяком случае, начинает получаться.

Как вы считаете, публичные акции действенны или бессмысленны? К примеру, на конференции , привлекая внимание к сокращению финансирования в стране, активисты пациентского движения , вместе поднявшись во время выступления с надписью на футболках «стоп перебои», а возле здания, где проходит конференция, ходили люди с протестными надписями на плакатах и т.д.

Акция СР на конференции EECAAC 2018. Фото: Оксана Малахова

Они как раз привлекают внимание к проблемам. Даже тот один человек, который стоял возле входа и выступал против конференции. На самом деле, это только интерес к конференции подогревает. Поэтому вот это все надо использовать, ведь даже самые неожиданные варианты привлечения внимания к проблеме могут быть полезными.

Разделяете ли вы точку зрения, что преодолеть эпидемию ВИЧ/СПИДа в России возможно только, если будут выделяться бюджетные средства? Будет финансирование – будет успех.

Как говорит американский философ Фрэнсис Фукуяма «Вопрос борьбы со СПИДом, это не только вопрос финансирования, а так же вопрос способности правительства решать ту или иную проблему».

И готовность правительства?

Да. Это способность проявить политическую волю. Хочешь – не хочешь, а надо решать.

К вопросу о вакцинах против ВИЧ, какие проблемы есть сегодня?

С вакцинами проблема простая. К ВИЧ-инфекции развивается приобретенный иммунитет. Это ясно, что если человек заразился ВИЧ, то он остается зараженным на всю жизнь, живёт с ВИЧ. Некоторые умирают от других причин, не от СПИДа. Значит приобретенный иммунитет у них очень низкий. Вот там вот люди говорят, что есть какие-то возможности его повысить. Решить проблему вакцины традиционным путем, как мы это делаем, нельзя, но есть же врожденный иммунитет. А вот использовать механизмы врожденного иммунитета – это уже другой вопрос.

Мы же сегодня можем даже гены переносить от одного человека к другому по устойчивости к ВИЧ-инфекции. В большинстве случаев мы называем это генной терапией, потому что это процесс лечения. По этому же принципу мы можем делать и профилактику. У некоторых людей есть измененные рецепторы CCR5-Δ32, они не восприимчивы к ВИЧ. Почему бы и не перенести это?

Очень интересное направление, на самом деле. Мы вмешиваемся в геном человека…

Это конечно звучит страшно, но мы во все вмешиваемся и, как говорится, пока что очень успешно. А время покажет.

Логичный вопрос: когда ВИЧ/СПИД будет побежден?

Когда умрет последний ВИЧ-инфицированный. Это совершенно ясно.

Под «побеждён» я имела виду то, когда появится лекарство, которое излечит от ВИЧ раз и навсегда?

Нет-нет, говорить, что эпидемия ликвидирована, мы сможем тогда, когда произойдёт именно то, что я уже сказал. Именно тогда мы сможем с полной уверенностью говорить, что эпидемия побеждена. На этом строится идея лечения сейчас. Мы лечим всех, и люди живут долго и счастливо, но со смертью последнего из них прекращается эпидемия.

Очень интересно, я такую трактовку не слышала ранее…

До конца просто не продумали ещё то, что происходит. Что будет дальше? Вот мы всех обеспечим лечением и что потом? Конечно же, мы все, к сожалению, не вечные люди. Поэтому, даже если мы не научимся излечивать от ВИЧ-инфекции, то с подавленным вирусом сегодня можно жить.

Текст: Инна Гаврилова

Интервью записано в рамках VI Международной Конференции по ВИЧ/СПИДу 2018, которая проходила в Москве.

Post Views: 1 062

СПИД. В Москве за 2017 год выявлено ВИЧ-инфицированных на 20% больше, чем в прошлом году. А в регионах эта цифра на порядок выше. Одной профилактики явно не хватает, признают эксперты. Как государство должно защищать россиян от ВИЧ? Спрашиваем руководителя лаборатории эпидемиологии и профилактики СПИДа ЦНИИ эпидемиологии и Федерального научно-методического центра по профилактике и борьбе со СПИДом Вадима Покровского.

Ольга Арсланова: Ну а мы продолжаем. Российские ВИЧ-инфицированные граждане пожаловались ООН на пытки и дискриминацию. В докладе говорится: «Пациентам в России отказывают в антиретровирусной терапии, в тестировании на иммунный статус и вирусную нагрузку». Чаще всего с отказами сталкиваются люди, которые содержатся под стражей и не имеют постоянной регистрации в городе проживания. Составители доклада отмечают: отказ в лечении и тестировании на ВИЧ противоречит статьям Конвенции против пыток. Этот доклад будут рассматривать на конференции ООН в Женеве этим летом.

Юрий Коваленко: Ну, теперь давайте посмотрим на общую статистику этого непростого заболевания. По данным Минздрава, в последние два года количество ВИЧ-инфицированных в стране не растет и составляет около 86 тысяч человек в год. Но в некоторых регионах рост все-таки происходит. Например, в Москве в 2017 году зарегистрировано на 20% больше случаев инфицирования вирусом иммунодефицита человека, чем в 2016-м. В 2016 было выявлено 2,4 тысячи случаев заболеваний, а в 2017-м - 2,9 тысячи. Правда, в справке отсутствует статистика по общему числу зараженных ВИЧ.

Ольга Арсланова: Давайте посмотрим на картину по другим регионам. В двух регионах рост случаев заболевания составил более 100% - в Чукотском автономном округе и Республике Тыва. Но надо учитывать, что население там небольшое, и это скорее эффект низкой базы. В Тамбовской области, в республиках Марий Эл, Карелии, в Ивановской области прирост составил от 50% до 66%. Серьезный рост заболеваемости Минздрав обнаружил в Ростовской, Иркутской, Новосибирской областях. И увеличилось также число ВИЧ-инфицированных в Пермском крае и Московской области. Этот рост можно назвать существенным. В еще одном традиционно проблемном регионе - в Свердловской области - число новых инфицированных не выросло.

Юрий Коваленко: Ну а общее количество зараженных ВИЧ в России превышает 1 миллион 221 тысячу человек. Антиретровирусную терапию получает лишь каждый третий житель страны. Также в министерстве сообщили, что каждый час инфекцией заражаются 10 человек.

Ольга Арсланова: Итак, эпидемия ВИЧ в России принимает все более серьезные масштабы. По данным ЮНЭЙДС, Россия стала третьей страной в мире по числу новых случаев ВИЧ-инфекции после ЮАР и Нигерии. Вот такая у нас компания. В Европе, США и других передовых странах в последние годы число зараженных людей постепенно сокращается, но по-прежнему рост отмечается в Африке (около 8% в год) и в нашей стране, в России.

Что происходит - обсудим прямо сейчас. Приветствуем в студии академика РАН, руководителя лаборатории эпидемиологии и профилактики СПИДа ЦНИИ эпидемиологии Федерального научно-методического центра по профилактике и борьбе со СПИДом Вадима Покровского. Вадим Валентинович, здравствуйте.

Юрий Коваленко: Здравствуйте.

Вадим Покровский: Доброго дня.

Ольга Арсланова: Давайте начнем с новости, которая пришла как раз в последние дни, о жалобе ВИЧ-инфицированных на то, что у них нет фактического доступа к лекарствам. Как вы можете это прокомментировать?

Вадим Покровский: Ну, здесь, конечно, факты эти надо проверять, но дыма без огня не бывает. С учетом того, что у нас в стране примерно треть от числа зарегистрированных больных ВИЧ-инфекцией получают терапию, то, конечно, обязательно должны быть случаи, когда лекарств не хватает. Если это происходит во ФСИН, то, конечно, это может расцениваться как дискриминация этих людей, именно среди заключенных. Но повторяю: все факты нуждаются в проверке. Хотя теоретически они возможны, страна очень большая, куда-то лекарства могут не дойти в срок. Ну и в связи с этим человек не получает лекарств и даже может умереть, если он их вовремя не получил.

Ольга Арсланова: Тем не менее в регионах, в которых происходит сейчас рост, где эпидемию не остановили, где она мультиплицируется и развивается, вероятно, в том же причина - люди не лечатся, не останавливают?

Вадим Покровский: Позиция совершенно неправильная. Число ВИЧ-инфицированных у нас растет. Дело в том, что от ВИЧ-инфекции люди не выздоравливают. И если заразилось 100 тысяч человек, то это прибавляется к тем 900 тысячам, которые уже были. А вычитают из этого числа только людей умерших.

Ольга Арсланова: Я так понимаю, что Минздрав говорит о том, что просто это распределено по регионам, но в целом рост…

Вадим Покровский: Нет, это речь идет о новых случаях, о новых только. Иногда это называют заболеваемостью, но это число новых случаев. И Минздрав называет только те случаи, которые встали на учет в медицинских учреждениях.

Юрий Коваленко: Кстати, по поводу официальной и неофициальной статистики. Есть ли возможность понять, сколько у нас неофициально?

Вадим Покровский: Официальная статистика у нас принадлежит Роспотребнадзору, не Минздраву, потому что за болезни инфекционные, за надзор отвечает Роспотребнадзор. И вот Роспотребнадзор… Кстати, и вице-премьер Голодец озвучила эту цифру в начале года - в прошлом году было выявлено 104 тысячи новых случаев ВИЧ-инфекции. Минздрав говорит - 86 тысяч. Кажется, это противоречит На самом деле - нет. То есть если мы от 104 отнимем 86, то мы получим около 30 тысяч - это те люди, которые не пришли в медицинские учреждения. И это очень важно, потому что есть люди с ВИЧ-инфекцией, которые, может быть, не знают про свой диагноз, но боятся прийти к врачам.

Ольга Арсланова: А у Роспотребнадзора откуда тогда информация?

Вадим Покровский: У Роспотребнадзора? Если где-то в любом медицинском учреждении выявлен случай ВИЧ-инфекции, обязательно информация о случае ВИЧ-инфекции, как и любой инфекции, сообщается в Роспотребнадзор. И вот эта разница, конечно, тоже очень важная, потому что надо найти этих людей и тут же обеспечить их лечение, потому что они, естественно, тоже участвуют в эпидемии.

Ольга Арсланова: Правильно ли я вас понимаю? Остановить этот рост в принципе невозможно, всегда будут появляться новые инфицированные, и вопрос в количестве?

Вадим Покровский: Да. Мы сейчас говорим о том, что рост идет, рост идет. Ну, остановить, в принципе, возможно. Поэтому задачи, которые ставят международные организации (ВОЗ, ООН-СПИД), - это ноль новых случаев. То есть если у нас 104 тысячи новых случаев, то нам надо довести до ноля число новых случаев. Вот какова задача на ближайшие пять лет.

Ольга Арсланова: А почему так много? То есть мы видим, что в Москве рост - 20%. Понятно, что есть диагностика…

Вадим Покровский: Это именно новых случаев, конечно.

Ольга Арсланова: Да. Но почему эти новые случаи появляются при том, что якобы предоставляется лечение?

Вадим Покровский: А дело в том, что вирус продолжает распространяться. Изначально у нас эпидемия была преимущественно связана с тем, что люди заражались, когда кололи наркотики внутривенно одним шприцем. А потом от этих людей стали заражаться половым путем. И сейчас примерно 55% новых случаев - это заражения половым путем, и только 45% - это заражения через наркотики.

Юрий Коваленко: Но ведь идет пропаганда.

Ольга Арсланова: Невозможно заразиться от человека практически, который принимает противовирусную терапию. Соответственно, люди, которые заражают других людей, по каким-то причинам…

Вадим Покровский: Ну, заразиться все-таки можно, если человек, допустим, плохо принимает лекарство.

Ольга Арсланова: И тем не менее - в чем корень проблемы, я пытаюсь понять?

Вадим Покровский: Ну и получают лекарства только треть от тех, кто у нас выявлен как ВИЧ-инфицированные. 380 тысяч сейчас получают на сегодняшний день из 975 тысяч живых ВИЧ-инфицированных. И еще 280 тысяч у нас умерших. Вот откуда цифра - 1 миллион 200 тысяч. Но вы спросили, сколько на самом деле. Ну, примерно от 300 до 500 тысяч еще не знают, что они инфицированные, то есть не прошли обследование. Поэтому речь идет у нас сейчас где-то о 1,3-1,5 миллиона. И конечно, от всех этих людей может кто-то заразиться ВИЧ-инфекцией. Вот почему эпидемия продолжается.

Юрий Коваленко: Но есть еще и тонкости диагностики ВИЧ: его можно не диагностировать сейчас, а он выйдет в анализе через полгода, а может, и через год.

Ольга Арсланова: До полугода.

Вадим Покровский: Да, это какой-то процент дает небольшой от числа пока незарегистрированных случаев. И эти люди, конечно, тоже передают ВИЧ-инфекцию. Почему подход: «Давайте у всех выявим ВИЧ-инфицированных и назначим им лечение - и это решит все проблемы»? Нет конечно. Как вы правильно сказали…

Ольга Арсланова: Это решит часть проблемы.

Вадим Покровский: Да. Надо заниматься пропагандой безопасного полового поведения, работать с наркопотребителями, раздавать им шприцы. Но это не главное. Обучить их: «Даже если ты не можешь отказаться от введения наркотика, делай это так, чтобы не заразиться».

Ольга Арсланова: Но тем не менее у нас абсолютно…

Вадим Покровский: Этим у нас не занимаются.

Ольга Арсланова: Вот! У нас абсолютно закрыт вопрос заместительной терапии - метадон для наркоманов.

Вадим Покровский: Кроме шприцев, есть еще заместительная терапия.

Ольга Арсланова: Но у нас не хотят об этом говорить.

Вадим Покровский: Знаете, что это такое?

Ольга Арсланова: Таблетка?

Вадим Покровский: Да. Если он колется, но если предложить пить тот же препарат в таблетке, то, может быть, он не будет колоться, во всяком случае меньше будет колоться? Значит, меньше будет распространять вирус.

Ольга Арсланова: А главное - он будет получать это бесплатно.

Вадим Покровский: Да, он будет приходить к медицинским работникам. А тут уже можно его завлечь и на лечение наркомании. То есть этот метод весьма эффективно работает в Европе.

Ольга Арсланова: А почему у нас всерьез это не обсуждается?

Вадим Покровский: Ну, здесь идет сопротивление. Я думаю, конечно, может, здесь и скрытое сопротивление героиновой мафии, потому что они потеряют тогда доходы от сбыта героина. Ну и многие наши наркологи говорят: «Наши методы лучше, чем заместительная терапия, мы всех вылечим». Но, к сожалению, эффективность их методик пока недостаточная.

Ольга Арсланова: Ну, с наркоманами…

Юрий Коваленко: Вот цифры последнего года…

Ольга Арсланова: Прошу прощения. С наркоманами разобрались, давайте поговорим тогда о пропаганде правильного какого-то полового поведения. Точно так же у нас закрыт вопрос о половом воспитании подростков. У нас закрыт вопрос о бесплатных контрацептивах для группы риска. Опять же, это вроде бы просто и недорого, и это работает в других странах. Почему у нас никто на это не смотрит?

Вадим Покровский: Ну, лет пять назад у нас, так сказать, преобладало консервативное мышление: если мы все запретим и перестанем школьников обучать безопасному половому поведению, то они вообще сексом не будут заниматься, а только после венчания в церкви, под надзором священника они будут вести половую жизнь. Ну, это нелепо, потому что и в Средневековье то не работало, люди все равно участвовали в распространении инфекционных болезней, так скажем, несмотря на то, что все якобы придерживались необходимых правил. Поэтому, конечно, эффективно именно обучение.

И здесь очень важен опыт Германии показательный, где в год регистрируется, ну, 5 тысяч новых случаев. По сравнению с нашими 100 тысячами, понимаете, это большая разница. Но там вот это обучение безопасному половому поведению обязательное, и ученики даже не могут отказаться от этого.

Юрий Коваленко: И все же за последний год цифры говорят о другом. А если мы берем пять лет этой консервативности, запрета и всего остального, и если посмотреть на статистику вступления в половые связи молодежи, то мы увидим, насколько сильно помолодело - от 12 до 15 лет.

Вадим Покровский: Это естественно. То есть те методы, которые сейчас применяются, они неэффективные, поэтому нам надо более эффективно внедрять обучение.

Юрий Коваленко: Что еще?

Вадим Покровский: В школе запрещено. Но тут оказалась интересная вещь, совершенно неожиданная: у нас люди заражаются чаще в возрасте старше 25 лет, до 40 и вплоть до 80 лет, потому что они уже после окончания института уходят из-под контроля родителей. Вот этот жесткий контроль исчезает, и многие пускаются во все тяжкие к этому времени, к 30 годам, и заражаются чаще всего.

Ольга Арсланова: А скажите, пожалуйста, коррелирует ли заболеваемость с уровнем жизни? Есть такое мнение, что в странах, где люди не очень себе представляют свое будущее, там граждане чаще идут на рискованное поведение ради сиюминутных удовольствий - просто потому, что не очень понимают, ради чего, собственно, долго и безопасно жить. Отсюда алкоголизм - из-за социальных этих факторов. Отсюда и ВИЧ.

Вадим Покровский: Мы тоже полагали, что это должно быть так. Но у нас ВИЧ-инфекция распространилась впервые больше в тех районах, где было в 90-е годы экономическое положение лучше, чем в других. Скажем, Тольятти, где работал автозавод, вот там сейчас до 3% населения инфицированные ВИЧ. И тоже многие районы индустриальной Сибири, где производство работало. Ну, это как раз было связано с наркоманией. Та же наркомафия предпочитала везти наркотики туда, где деньги есть.

Ольга Арсланова: Где могут купить.

Вадим Покровский: Поэтому, естественно, там больше людей вовлекали в потребление наркотиков. И когда вирус попал в среду наркоманов, именно эти районы и пострадали. То есть все это можно объяснить. Но сейчас - неприятный момент. Сейчас рост числа новых случаев среди сельского населения еще даже выше, чем среди городского. Вот это не очень понятно, потому что ВИЧ-инфекция - это болезнь городов. Но это может быть связано как раз с тем, что в сельских районах никакой профилактической работы не проводится, и информационная обеспеченность этих регионов хуже, и медицинская помощь хуже поставлена. То есть нужно работать еще и с сельским населением. Мы, к сожалению, запустили этот вопрос.

Ольга Арсланова: Послушаем наших зрителей. У нас на связи Тамара из Волгограда. Добрый вечер.

Зритель: Добрый вечер. Я хочу сказать, какая основная причина. Это цена презервативов. Если молодые люди получают в среднем 20 тысяч, а презерватив от 100 рублей, то много ли он их купит? И вторая причина. Когда началась болезнь эта в нашей стране, я была уже довольно-таки взрослой дамой. И очень много было просветительской работы, очень. Сейчас практически ничего не ведется, людям молодым ничего не рассказывают ни по телевизору, нигде ничего не слышно. Вот это основная… Я живу в городе, не в селе, а работы никакой не вижу. Спасибо.

Ольга Арсланова: Спасибо вам большое. Казалось бы, меры не самые дорогие.

Вадим Покровский: На сто процентов согласен с нашим зрителем. Почему? То есть меры профилактики - это, конечно, не просто выступил и сказал: «Товарищи, пользуйтесь презервативами». Конечно, надо и заботиться о том, чтобы они были доступные. Пользуйтесь, а в магазине их нет. Ну, сейчас появились в магазинах, их довольно много по сравнению с предыдущими годами, но цена, я бы сказал, даже выросла. И конечно, какой-нибудь учащийся ПТУ или даже студент подумает: покупать презерватив или бутылку пива? И тут как бы играет не в пользу презерватива…

Юрий Коваленко: Но это ведь правила рынка. Государство не может законодательно сделать дешевле.

Вадим Покровский: Может. Безусловно, может.

Ольга Арсланова: Может, по крайней мере, закупить.

Вадим Покровский: Потому что во всех странах, кроме России, этим занимаются.

Ольга Арсланова: Этим занимается государство? Или этим занимаются фонды?

Вадим Покровский: Этим занимается, конечно, государство. И оно проводит политику снижения цен: может быть, на импортные снижение тарифов таможенных, на внутренние - тоже какие-то налоговые льготы. А может быть, да, какие-то специальные закупки по низким ценам и раздача каким-то угрожаемым категориям.

Юрий Коваленко: Все познается в сравнении. Если мы говорим, что презерватив стоит 100 рублей, то сколько стоит лечение одного ВИЧ-инфицированного? Сколько примерно, вы знаете?

Вадим Покровский: А лечение ВИЧ-инфицированного - это пожизненно. Мы хотим и надеемся, что эти люди проживут до старости. А в год это в среднем 85 тысяч рублей стоит.

Юрий Коваленко: То есть, грубо говоря, в год, если вы говорите, что 30 лет… Ну, добавим 40 лет. И на 85… Это сумасшедшие миллионы!

Вадим Покровский: Безусловно.

Юрий Коваленко: Это гораздо дороже презервативов.

Вадим Покровский: И сейчас у нас в бюджете уже на этот год, по-моему, 21 или 22 миллиона… миллиарда заложено - солидная цифра. Но на профилактику там ничего не прибавили - 300 миллионов. По 1,5… по 2 рубля на человека - это, конечно, очень мало. И мы ничего не можем здесь организовать, какую-то серьезную каждодневную профилактику, которую требует ситуация.

Ольга Арсланова: Я правильно понимаю, что по ОМС любой ВИЧ-инфицированный имеет право получать терапию? Мы сейчас не будем говорить о ее качестве, какого поколения эти препараты. Но он обязан это получить в своем регионе. Почему так не получается на практике?

Вадим Покровский: Пока этих 22-23 миллиардов не хватает на всех, на половину даже не хватит, поэтому надо увеличивать, естественно, и бюджет на терапию.

Ольга Арсланова: Послушаем Людмилу из Санкт-Петербурга. Добрый вечер.

Зритель: Здравствуйте.

Юрий Коваленко: Здравствуйте.

Ольга Арсланова: Здравствуйте.

Зритель: Дело в том, что у меня сын находится в колонии - Ленинградская область, поселок Форносово, колония ИК-4. Там берут постоянно анализ на ВИЧ, но почему-то анализ не доходит, то есть то некому возить, то кровь свернулась. В общем, анализов уже несколько лет нет. Он сидит уже 10 лет, никакого лечения он не получает абсолютно. У них даже нет таблеток от головной боли. Как это вообще можно? А когда я сказала, позвонила в центр, они мне сказали так: «Если бы он сразу получал, тогда бы ему давали бы лекарство. А так как он не получал лекарство - значит, мы ему не можем давать лекарство». Значит, эти люди вообще там должны просто сгнить?

Юрий Коваленко: Бюрократический провал какой-то.

Ольга Арсланова: Спасибо. А вообще куда можно пожаловаться, если не получает человек терапию?

Вадим Покровский: Ну, здесь важный момент затронут. Дело в том, что не только лекарство стоит денег, но надо еще вложить средства в инфраструктуру, которая бы обеспечила, чтобы лекарство и диагностика была в любом районе страны обеспечена. Вот видите - тут не довозят, что-то портится по дороге, потому что нет инфраструктуры. Поэтому не только, конечно, лекарства, не только профилактика, но и серьезная инфраструктура. Вот что нужно.

А жаловаться надо в Роспотребнадзор. Он находится сейчас в системе ФСИН. Жаловаться руководству ФСИН, потому что специальная программа по борьбе с ВИЧ-инфекцией именно в системе исполнения наказания у нас существует. Ну, всегда можно прокурору жаловаться, про это надо помнить.

Юрий Коваленко: Но это жаловаться можно годами, а вот эта проблема системная уже долгие годы.

Вадим Покровский: Нужно больше - кроме чистого выделения денег на какие-то мероприятия, создать инфраструктуру. И в нашей стране еще в инфраструктуре один большой провал - нет руководителя, который всеми этими программами руководит, вместе взятыми. Вот видите - статистика вроде разная получается. И это связано с тем, что конкретно никто не назначил человека, ответственного за борьбу с ВИЧ-инфекцией.

Ольга Арсланова: Ну и последний, наверное, вопрос, очень важный, от наших зрителей. Мы понимаем, что, да, болезнь неизлечима, но с ней можно жить, и жить качественно. Важно вовремя распознать и узнать о том, что ты заражен. Спрашивают: «Есть ли возможность сейчас дешево, а лучше бесплатно протестироваться на ВИЧ, желательно анонимно?»

Вадим Покровский: У нас предусмотрено бесплатное тестирование даже в поликлиниках по месту жительства.

Ольга Арсланова: Но оно не анонимное.

Вадим Покровский: Да. Но здесь как раз денежный вопрос. Если вдруг приходит не гражданин России, надо убедиться, что это гражданин России. И вот почему анонимное за деньги. А хочешь бесплатно - все равно требуют паспорт для отчетности перед нашими фискальными органами.

Юрий Коваленко: Это же лукавство. Если у человека, допустим, положительный ВИЧ-статус, а он анонимно заказал, то врач должен…

Ольга Арсланова: Нет, не должен, он же анонимно сдал.

Вадим Покровский: Нет, у нас даже в законе написано, что может обследоваться и лечиться анонимно, но за свои деньги.

Юрий Коваленко: А может и не лечиться.

Вадим Покровский: Может, да. И даже есть у нас в Москве клиника, которая лечит, частная. И во многих регионах тоже можно лечиться бесплатно, но за все придется платить.

Ольга Арсланова: Спасибо вам большое за то, что ответили на наши вопросы. Напоминаем, у нас в гостях был Вадим Покровский, академик РАН, руководитель Федерального научно-методического центра по профилактике и борьбе со СПИДом. Большое спасибо.

Юрий Коваленко: Спасибо большое.

Вадим Покровский: Всего доброго!