Где жил штольц. Предыдущее

ОБЛОМОВ

(Роман. 1859)

Штольц Андрей Иванович - один из главных героев, друг Ильи Ильича Обломова, сын Ивана Богдановича Штольца, обрусевшего немца, управляющего имением в селе Верхлеве, что в пяти верстах от Обломовки. «Штольц был немец только вполовину, по отцу: мать его была русская; веру он исповедовал православную; природная речь его была русская: он учился ей у матери и из книг, в университетской аудитории и в играх с деревенскими мальчишками, в толках с их отцами и на московских базарах. Немецкий же язык он наследовал от отца да из книг».

Образование Ш. получил специфическое: «С восьми лет он сидел с отцом за географической картой, разбирал по складам Гердера, Виланда, библейские стихи и подводил итоги безграмотным счетам крестьян, мещан и фабричных, а с матерью читал священную историю, учил басни Крылова, разбирал по складам же Телемака». Воспитание, как и образование, было двойственным: мечтая о том, чтобы из сына вырос «добрый бурш», отец всячески поощрял мальчишеские драки, без которых ни дня не мог обходиться сын, исчезновения ребенка на полдня и больше с неизвестными целями в неизвестные места; Если же Андрей появлялся без подготовленного «назубок» урока, Иван Богданович отправлял сына туда, откуда пришел, - и всякий раз юный Ш. возвращался с выученными уроками.

Мать III., наоборот, стремилась воспитать истинного джентльмена, порядочного, чистенького мальчика с завитыми кудрями - «в сыне ей мерещился идеал барина, хотя выскочки, из черного тела, от отца бюргера, но все-таки сына русской дворянки». Из этого причудливого сочетания и сформировался характер Ш., о котором много и по-разному говорят не только персонажи романа - о нем составилась целая литература. Сам Гончаров в статье «Лучше поздно, чем никогда» писал: «...Я молча слушал тогда порицания, соглашаясь вполне с тем, что образ бледен, не реален, не живой, а просто идея».

Н. А. Добролюбов увидел в образе Ш. тип буржуазного дельца-предпринимателя, сосредоточенного лишь на устройстве личного счастья и благополучия: «...как мог Ш. в своей деятельности успокоиться от всех стремлений и потребностей, которые одолевали даже Обломова, как мог он удовлетвориться своим положением, успокоиться на своем одиноком, отдельном, исключительном счастье...» («Что такое обломовщина?»)
Несколько десятилетий спустя А. П. Чехов в письме к А. С. Суворину выразился более определенно, чем прежние критики, потому что оценка его не сводилась лишь к социальным критериям: «Штольц не внушает мне никакого доверия. Автор говорит, что это великолепный малый, а я не верю. Это продувная бестия, думающая о себе очень хорошо и собою довольная. Наполовину он сочинен, на три четверти ходулен».

О Ш. было много споров: вскоре после выхода романа он оценивался критиками и современниками Гончарова как фигура почти безусловно положительная, призванная разбудить сонное царство обломовых и воззвать его обитателей к полезной деятельности. Смущало то, что героем был избран не русский, а немец. «Инородство» Ш. вызывает неприятие его личности и некоторыми персонажами романа, в частности Тарантьевым, который говорит о нем откровенно враждебно не только потому, что Ш. развенчивает все его махинации. «Хорош мальчик! Вдруг из отцовских сорока тысяч сделал тысяч триста капиталу, и в службе за надворного перевалил, и ученый... теперь вот еще путешествует! Пострел везде поспел! Разве настоящий-то хороший русский человек станет все это делать? Русский человек выберет что-нибудь одно, да и то еще не спеша, потихоньку да полегоньку, кое-как, а то на-ко, поди! Нечисто! Я бы под суд таких!»

Иначе воспринимает своего друга Обломов: с ранних лет «юношеский жар Ш. заражал Обломова, и он сгорал от жажды труда, далекой, но обаятельной цели». Обломов привык жить по указке Ш. в самых мелких делах ему необходим совет друга. Без Ш. Илья Ильич не может ни на что решиться, впрочем, и следовать советам Ш. Обломов не торопится: слишком разное у них понятие о жизни, о труде, о приложении сил.
Не умеющий обходиться без посторонней помощи, Обломов именно в этой черте своего характера представляет полную противоположность Ш., который с раннего возраста был приучен отцом ни на кого ни в чем не рассчитывать. Он хочет заниматься одновременно всем: в равной степени интересуют Ш. коммерция, путешествия, сочинительство, государственная служба. Расставаясь с отцом, отправляющим его из Верхлева в Петербург, Ш. говорит, что непременно выполнит отцовский совет и зайдет к старинному приятелю Ивана Богдановича Рейнгольду - но только тогда, когда у него, Ш., будет, как у Рейнгольда, четырехэтажный дом. Подобная самостоятельность и независимость, а также уверенность в своих силах. - основа характера и мировосприятия младшего Ш., которую так горячо поддерживает его отец и которой так недостает Обломову.
Стихия Ш. - постоянное движение. В свои тридцать с небольшим лет он чувствует себя хорошо и привольно только тогда, когда ощущает свою нужность сразу во всех концах света. «Он весь составлен из костей, мускулов и нервов, как кровная английская лошадь. Он худощав; щек у него почти вовсе нет, то есть есть кость да мускул, но ни признака жирной округлости; цвет лица ровный, смуглый и никакого румянца; глаза хотя немного зеленоватые, но выразительные». Самое же главное в характере Ш. - «как в организме нет у него ничего лишнего, так и в нравственных отправлениях своей жизни он искал равновесия практических сторон с тонкими потребностями духа. Две стороны шли параллельно, перекрещиваясь и перевиваясь на пути, но никогда не запутывались в тяжелые, неразрешимые узлы».

Этот образ мог иметь частично своими истоками и старшего Берестова из пушкинской «Барышни-крестьянки», и «русского аристократа» из повести Н. Ф. Павлова «Миллион». Отголоски его слышатся в произведениях писателей - современников Гончарова: Щетинин из. «Трудного времени» В. А. Слепцова, Сипя-гин из «Нови» И. А. Тургенева, Беркутов из «Волков и овец»

Паратов из «Бесприданницы», Великатов из «Талантов и.поклонников» А. Н. Островского. Значительно важнее представляется то, что у самого Гончарова этот тип явился во всех трех романах: Петр Иванович Адуев в «Обыкновенной истории» предшествовал Ш., а Тушин в «Обрыве» во многом наследовал Андрею Ивановичу.

Ш. относится к тем героям, что, по словам Гончарова, распускают зонтик, пока идет дождь, «то есть страдал, пока длилась скорбь, да и страдал без особой покорности, а больше с досадой, с гордостью, и переносил терпеливо только потому, что причину всякого страдания приписывал самому себе, а не вешал, как кафтан, на чужой гвоздь... Мечте, загадочному, таинственному не было места в его душе... У него не было идолов, зато он сохранил силу души, крепость тела, зато он был целомудренно-горд, от него веяло какой-то свежестью и силой, перед которой невольно смущались и незастенчивые женщины».

Подобный человеческий тип, как в реальной жизни, так и в литературном воплощении, всегда несет в себе нечто двойственное: его положительность вроде бы несомненна, однако многое заставляет сопротивляться возникающим симпатиям, тем более что одной из важных составляющих философии Ш. является достижение цели любым путем, невзирая на преграды («выше всего он ставил настойчивость в достижении целей»). Именно эта черта скорее всего и заставила Гончарова сделать своего героя немцем, правда, с надеждой на то, что не сегодня завтра под русскими именами явятся новые Ш.

Из самых добрых побуждений Ш. знакомит Ильинскую и Обломова, чтобы, «привив» им, как оспу, любовь, пробудить 06-ломова к разумной деятельности. Когда этот эксперимент успехом не увенчивается, Ш. позволяет проявиться собственному чувству: он женится на Ольге, воспринимая ее не только как любимую женщину, жену, но и как ученицу. На ней Ш. словно проверяет свои собственные теории и философию отношения к жизни.

Здесь возможно одно биографическое сближение. Известно, что еще до своего путешествия на фрегате «Паллада» Гончаров познакомился с юной девушкой Елизаветой Толстой. Ее красота и душевные качества не произвели на писателя особенно сильного впечатления, но после возвращения в Петербург Гончаров словно новым взглядом увидел и оценил Толстую. Ей довелось стать единственной и безответной любовью Гончарова на всю жизнь. И хотя у Ш. с Ольгой роман завершается счастливо, линия развития их отношений напоминает эпизод биографии писателя.

ТТТ. страдает, насколько ему это доступно, но не в силах осознать происшедшей с Ольгой перемены. Он постепенно погружается в любовь, становясь для читателя все более и более человечным: «Все теперь заслонилось в его глазах счастьем... В его памяти воскресла только благоухающая комната его матери, ва-рьяции Герца... - Ольга - моя жена! - страстно вздрогнув, прошептал он». Полностью раскрывается характер HL, когда спустя годы он объяснит Ольге в ответ на ее беспричинные тоску и грусть: «Мы не Титаны с тобой... мы не пойдем, с Манф-редами и Фаустами, на дерзкую борьбу с мятежными вопросами, не примем их вызова, склоним головы и смиренно переживем трудную минуту, и опять потом улыбнется жизнь...»

Именно Ш. произносит слово, ставшее впоследствии одновременно оценкой и явлением: «обломовщина». Неизлечимость подобной болезни Ш. вряд ли осознает в полной мере. Он вынужден смириться после целого ряда попыток вытащить Обло-мова из той трясины, в которую тот почти добровольно попал. («Началось с неуменья надевать чулки и кончилось неуменьем жить», - произносит Ш. свой приговор.) Единственное, что остается Ш., - это взять после смерти Ильи Ильича на воспитание названного в его честь сына Обломова, Андрюшу.

Таким образом, иллюзорной оказывается мысль Обломова о том, что «Штольц - ум, сила, уменье управлять собой, другими, судьбой. Куда ни придет, с кем ни сойдется - смотришь, уж овладел, играет, как будто на инструменте...». Ш. с его попытками преодолеть привычный уклад жизни представляет, в частности, интерес расхождением между поставленной автором задачей и явленным результатом. Именно в силу сложности этого образа он столь широко и разнообразно толковался и толкуется до сих пор в русском литературоведении.

Абсолютная противоположность Обломову – Штольц, который становится воплощением расчета, деятельности, силы, решимости, целеустремленности. В немецком воспитании Штольца главным было развитие натуры самостоятельной, деятельной, целеустремленной. При описании жизни Штольца Гончаров чаще всего употребляет слова «твердо», «прямо», «шёл». И сама фамилия Штольца – резкая, отрывистая, и вся его фигура, в которой не было ни доли округлости и мягкости, как в облике Обломова, - всё это выявляет его немецкие корни. Вся его жизнь была прочерчена раз и навсегда, воображение, мечты и страсти не вписывались в его жизненную программу: «Кажется, и печалями, и радостями он управлял как движением рук». Наиболее ценимое качество в человеке для Штольца – «настойчивость в достижении цели», правда, при этом Гончаров добавляет, что от качества самой цели уважение к настойчивому человеку у Штольца не зависело: «Людям с этой настойчивостью он никогда не отказывал в уважении, как бы ни были не важны их цели».

Цель жизни Штольца, как он ее формулирует, - труд и только труд. На вопрос Обломова: «Для чего жить?» - Штольц, ни минуты не задумавшись, отвечает: «Для самого труда, больше ни для чего». Несколько настораживает это однозначное «больше ни для чего». Результаты труда Штольца имеют вполне ощутимый «материальный эквивалент»: «Он и в самом деле нажил дом и деньги». О характере деятельности Штольца Гончаров говорит весьма обтекаемо, вскользь: «Он участвует в какой-то компании, отправляющей товары за границу». Впервые в русской литературе появилась попытка показать положительный образ предпринимателя, который, не имея при рождении богатства, добивается его своим трудом.

Пытаясь возвысить своего героя, Гончаров убеждает читателя, что от матери – русской дворянки – Штольц воспринял умение чувствовать, ценить любовь: «он выработал сам себе убеждение, что любовь, с силой Архимедова рычага, движет миром». Однако в любви Штольца все подчинено рассудку, не случайно «разумный» Штольц так никогда и не понял, что произошло между Обломовым и Ольгой, что стало основой их любви: «Обломова! Не может быть! – прибавил опять утвердительно. – Тут есть что-то: вы не поняли себя, Обломова или, наконец, любви!», «Это не любовь, это что-нибудь другое. У вас до сердца и не доходило: воображение и самолюбие, с одной стороны, слабость – с другой». Штольц так и не понял, что любовь бывает разная, а не только такая, которую просчитал он. Не случайно это неумение принять жизнь в ее разнообразии, непредсказуемости в конце концов приводит к «обломовщине» и самого Штольца. Полюбив Ольгу, он уже готов остановиться, замереть. «Нашел свое, - думал Штольц. – Дождался!.. вот оно, последнее счастье человека! Всё найдено, нечего искать, некуда больше идти!» Уже став женой Штольца, испытывая к нему настоящую любовь, понимая, что она нашла в нем свое счастье, Ольга часто задумывается о будущем, ее страшит эта «тишина жизни»: «Что же это? – думала она. – Куда же идти? Некуда! Дальше нет дороги. Ужели нет, ужели ты совершила круг жизни? Ужели тут всё, всё?»

Многое может сказать о героях их отношение друг к другу. Обломов искренне любит Штольца, в нем по отношению к другу чувствуется истинное бескорыстие и великодушие, можно вспомнить, например, его радость счастью Штольца и Ольги. В отношениях со Штольцем проявляется красота души Обломова, его способность думать о смысле жизни, деятельности, о направленности её на человека. Обломов предстает как человек, который страстно ищет, хотя и не находит норму жизни. В Штольце по отношению к Обломову есть какое-то «недочувствие», он не способен на тонкие душевные движения: с одной стороны, искренне сочувствует Илье Ильичу, любит его, с другой – часто по отношению к Обломову оказывается не столько другом, сколько «грозным учителем». Штольц был для Ильи Ильича воплощением той бурной жизни, которая всегда пугала Обломова, от которой он пытался спрятаться. На горькое и досадное Обломова: «Жизнь трогает», Штольц тут же откликается: «И слава Богу!». Штольц искренне и настойчиво пытался заставить Обломова жить более активно, однако эта настойчивость иногда становилась жёсткой, а порой и жестокой. Не щадя Обломова и не считая, что имеет на это право, Штольц затрагивает самые болезненные воспоминания об Ольге, без малейшего уважения к жене друга говорит: «Да ты оглянись, где ты и с кем ты?» Сама фраза «теперь или никогда» грозная и неотвратимая, тоже была противоестественна мягкой натуре Обломова. Очень часто в разговоре с другом Штольц употребляет слова «я встряхну тебя», «ты должен», «надо жить иначе»». Штольц начертал план жизни не только себе, но и для Обломова: «Ты должен жить с нами, вблизи нас. Мы с Ольгой так решили, так и будет!» Штольц «спасает» Обломова от его жизни, от его выбора – и в этом спасении видит свою задачу.

Какова та жизнь, в которую он хотел вовлечь друга? Содержание недели, которую Обломов провел со Штольцем, по своей сути отличалось от сна на Гороховой улице. Были в этой неделе и какие-то дела, обед с золотопромышленником, чай на даче в большом обществе, однако Обломов очень точно назвал это суетой, за которой не видно человека. В свою последнюю встречу с другом Штольц сказал Обломову: «Ты знаешь меня: я давно задал себе эту задачу и не отступлюсь. До сих пор меня отвлекали разные дела, а теперь я свободен». Вот и проявилась основная причина – разные дела, которые отвлекали Штольца от жизни друга. И действительно, между появлениями Штольца в жизни Обломова – как провалы, как пропасти – проходят годы: «Штольц не приезжал несколько лет в Петербург», «год прошел со времени болезни Ильи Ильича», «пятый год пошел, как мы не виделись». Не случайно ещё при жизни Обломова между ним и Штольцем «отверзлась бездна», «воздвиглась каменная стена», причем эта стена существовала только для Штольца. И еще при жизни Обломова Штольц похоронил друга однозначным приговором: «Ты погиб, Илья!»

Отношение автора к Штольцу неоднозначно. Гончаров, с одной стороны, надеялся, что в скором времени «много штольцев явится под русскими именами», с другой – понимал, что в художественном отношении назвать образ Штольца удачным, полнокровным вряд ли возможно, признавался, что образ Штольца «слаб, бледен - из него слишком голо выглядит идея».

Проблема героя в романе «Обломов» связана с авторскими размышлениями о настоящем и будущем России, о родовых чертах русского национального характера. Обломов и Штольц – не просто разные человеческие характеры, это различные системы нравственных ценностей, разное мировосприятие и представление о человеческой личности. Проблема героя состоит в том, что ни Обломову, ни Штольцу автор не отдает предпочтения, за каждым из них оставляя свое право на истину и выбор жизненного пути.

У Гончарова Штольц таит в себе некую загадку. Нашему воспри-ятию, видимо, мешает то, что Обломов и Штольц не равнозначны, так сказать, с точки зрения художественной полнокровности и убе-дительности. Как только в романе речь заходит о Штольце, так появляется скороговорка. В ряде слу-чаев Гончаров не показывает Штольца, а расска-зывает о нем. Образ Обломова дан в саморазвитии, а Штольц оказался полностью во власти автора. Кстати, сам Гончаров впоследствии признавал, что Штольц «слаб, бледен — из него слишком голо вы-глядывает идея».

Объясняется это в значительной степени особен-ностями дарования писателя. Гончаров утверждал, что литература призвана изображать прежде всего то, что уже отстоялось, утвердилось, ясно обозна-чилось в жизни. А Штольц и ему подобные в русской действительности только-только появлялись; их жизненные позиции, их роль в развитии рус-ского общества еще не были ясны. Отсюда и неко-торая неопределенность образа Штольца в романе.

Эстетическая неполноценность Штольца может при-вести к неприятию этого героя или к искаженному его восприятию. А между тем, неплохо было бы проявить объективность и внимательнее к нему при-смотреться. Не надо забывать о том, что ведь и повествование в романе ведется в какой-то степени от имени Штольца. «А ты запиши: может быть, кому-нибудь пригодится», — говорит в конце романа Штольц автору. «И он рассказал ему, что здесь написано».

Именно Штольц произносит похвальную речь Об-ломову, столь восторженную, что непонятно даже, о каком Обломове написан роман? «Это хрустальная, прозрачная душа; таких людей мало; они редки; это перлы в толпе!.. Многих людей я знал с высокими качествами, но никогда не встречал сердца чище, светлее и проще...» — и т. д. Штольц один понимает, что такое Обломов, способен его защитить и оценить. «Протяни руку человеку», — вот он это и делает. Это его предназначение в романе. Ему же, Штольцу, автор передоверяет и некоторые свои мыс-ли об Обломове, идеи, взгляды. Например: «На-чалось с неумения надевать чулки, а кончилось неумением жить ».

Кто же такой Андрей Штольц? Делец, прагма-тик, рационалист. Он разрушает старую Обломовку и деятельно создает свою, новую. Повествуя о Штоль-це, автор нигде не сбивается на иронию. Но не вызывает ли у вас «положительность» Штольца своего рода подозрение? Штольцу все удается! В России! В предреформенные 50-е гг.! Да возможно ли такое? А в связи с этим сделаем небольшое отступ-ление.

Не удавались русским писателям образы капита-листов! Вот захотел же Гончаров создать положи-тельного Штольца — и не получилось! А другие даже и не мыслили увидеть в представителях бур-жуазии некое созидательное начало. Разрушительное видели, а созидательное — нет. Между тем, стала же Россия на рубеже XIX—XX вв. одной из промышленно развитых стран мира. Кто же это сде-лал? В любом случае, не Обломовы же.

В западной литературной традиции видим совсем другое. Бальзак, отчасти Диккенс, в XX в. Драйзер без всякого отвращения описывали радость и удо-вольствие обогащения, даже некую поэзию бирже-вой игры... Ничего подобного в русской литературе не было.

Вернемся, однако же, к роману. Материал с сайта

Узнав печальную повесть о жизни Ильи Ильича, не хочется ли вам воскликнуть: Обломов, сделайся Штольцем! Или иначе: вот если бы к обломовской душевности да Штольцеву деловитость, к чистосер-дечности и наивности Обломова прибавить практи-ческую рационалистичность Штольца... Только ни-чего из этого не получится! Не станет Обломов делаться Штольцем, и не только по причине глу-бокого отвращения ко всякому действию. Во-пер-вых, Обломов свой образ жизни считает совершенно нормальным. А во-вторых, не является ли вся де-ятельность Штольца тоже «выделкой покоя», тоже стремлением к «утраченному раю»?

Присмотритесь, как настойчиво писатель отмеча-ет в Штольце так называемое «естественное» стрем-ление прожить четыре времени года в течение жиз-ни, как сам Штольц строит модернизированную Обломовку вместе с Ольгой! Вот что написано в романе: «Вставали они хотя не с зарей, но рано; любили долго сидеть за чаем, иногда даже будто лениво молчали, потом расходились по своим углам или работали вместе, обедали, ездили в поля, за-нимались музыкой...» Как все, как мечтал и Обло-мов... Не обнаруживается ли некая тождественность сущностного содержания Обломова и Штольца?

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском

На этой странице материал по темам:

• обломов на выборгской стороне
• сочинения по обломову началось с неумения
• штольц у гончарова
• история жизни штольца кратко
• скороговорка про и.а. гончарова

Невозможно остаться равнодушным после прочтения романа Гончарова ”Обломов“. Главным героем является Илья Обломов. Н немаловажную роль в романе образ Андрея Штольца. Автор уделяет большое внимание данному персонажу.

Итак, Андрей Штольц – это лучший друг детства Ильи Обломова. Понять, кто он такой, мы можем практически в начале произведения. У Андрея довольно привлекательная внешность.

Сразу мы можем понять, что это человек, который не может просто лежать на диване целыми днями, как Обломов. Это человек дела.

У Штольца смешанная кровь: немецкая и русская. Сперва мы можем заметить, что его характер по большей части русский. Но со временем кровь немца дает о себе знать: он становится очень упорным в достижении желаемого. Он всегда готов к труду. Деятельность героя не заключается в чем-то определенном. Но он всегда старался быть первым, и если нужно было куда-то уехать по делу, он вызывался первым.

Для Штольца очень важно постоянство. В этом и заключалось счастье героя.

В образе Андрея Штольца Гончаров воплощает такого человека, который может заставить обломовых действовать.

Внимание!
Если Вы заметили ошибку или опечатку, выделите текст и нажмите Ctrl+Enter .
Тем самым окажете неоценимую пользу проекту и другим читателям.

Спасибо за внимание.

Произведение:

Штольц Андрей Иванович – друг Обломова, деловой человек.

Ш. получил своеобразное воспитание. Русская мать хотела видеть в нем воспитанного, благородного, романтичного юношу. Отец же воспитывал сына как сильного мужчину, способного постоять за себя и справиться со всеми трудностями.

Из такого сочетания и сформировался характер Ш.: «Вдруг из отцовских 40 тысяч сделал 300 тысяч капиталу, и в службе за надворного перевалил, и ученый…теперь вот еще путешествует!» - так отзывается о Ш. нелюбящий его Тарантьев.

Действительно, Ш. - очень активный человек, полная противоположность Обломова. Ш. самостоятелен, независим, уверен в себе. Кажется, он успевает все: зарабатывать деньги, быть в курсе всех новостей, заниматься благотворительностью. «Он весь составлен из костей, мускулов и нервов, как кровная английская лошадь».

Но, не смотря на все положительные качества, Ш. очень сильно не хватает душевной мягкости, теплоты, тонкости натуры. «Мечте, загадочному, таинственному не было места в его душе…У него не было идолов…»

Символично, что герой - полунемец по происхождению. Отсюда весь его педантизм, некоторая черствость, механичность: «выше всего он ставил настойчивость в достижении цели» любым путем.

Ш. знакомит Обломова с Ольгой Ильинской из самых лучших побуждений, чтобы пробудить в друге деятельность. Когда их отношения распадаются, Ш. сам женится на Ольге, воспринимая ее не только как любимую женщину, но и как свою ученицу. На ней Ш. проверяет свои философские и жизненные теории. Но и он не способен до конца понять стремления Ольги к другой жизни, полной подвигов, бурных волнений. Он говорит ей: «Мы не Титаны с тобой…склоним головы и смиренно переживем трудную минуту, и опять потом улыбнется жизнь…» Ш. смиряется с жизнью Обломова после нескольких неудачных попыток помочь другу измениться. Единственное, что он может сделать, - взять на воспитание его сына и привести в порядок дела в Обломовке, чтобы обеспечить будущее Обломову - младшему.

В первых главах второй части рассказа мы многое узнаем о детстве, воспитании Штольца. Мать его была русской, отец немец. Он исповедовал православную веру, родным языком был русский. Его необычный характер воспитали в нем жесткий, требовательный отец и добрая, мягкая к Штольцу мать. От Штольца старшего он получает "практическое воспитание", от матери же любовь к искусству, которую она так старательно вкладывала в него. Благодаря всем этим качествам, таким как любовь к работе, самостоятельность, упорство в целях и немецким повадкам, Штольц многого добивается во взрослой жизни. В Петербурге он "служил, вышел в отставку...", нажил себе дом и деньги, как и обещал отцу. Много путешествовал по всему миру, изучил Россию и Европу.

Штольц боялся мечтать, его счастье было в постоянстве. Он стал идеалом в "Обломове", все в нем было идеально. Штольц - абсолютная противоположность ленивому, скучному, никчемному Обломову. Это совершенно разные люди, живущие своей жизнью.

ШТОЛЬЦ - центральный персонаж романа И.А.Гончарова «Обломов» (1848-1859). Литературные источники образа Ш.- гоголевские Констанжонгло и купец Муразов (второй том «Мертвых душ»), Петр Адуев («Обыкновенная история»). Позднее тип Ш. Гончаров разрабатывал в образе Тушина («Обрыв»).

Ш.- антипод Обломова, положительный тип практического деятеля. В образе Ш., по замыслу Гончарова, должны были гармонично соединиться такие противоположные качества, как, с одной стороны, трезвость, расчетливость, деловитость, знание людей материалиста-практика; с другой - душевная тонкость, эстетическая восприимчивость, высокие духовные устремления, поэтичность. Образ Ш. создают, таким образом, две эти взаимоисключающие стихии: первая происходит от отца, педантичного, сурового, грубоватого немца («отец сажал его с собой на рессорную тележку, давал вожжи и велел везти на фабрику, потом в поля, потом в город, к купцам, в присутственные места»); вторая - от матери, русской, поэтичной и сентиментальной натуры («она бросалась стричь Андрюше ногти, завивать кудри, шить изящные воротнички и манишки, пела ему о цветах, о поэзии жизни мечтала с ним о высокой роли…»). Мать боялась, что Ш., под влиянием отца, станет грубым бюргером, однако помешало русское окружение Ш. («Вблизи была Обломовка: там вечный праздник!»), а также княжеский замок в Верхлеве с портретами изнеженных и гордых дворян «в парче, бархате и кружевах». «С одной стороны Обломовка, с другой -княжеский замок, с широким раздольем барской жизни, встретились с немецким элементом, и не вышло из Андрея ни доброго бурша, ни даже филистера».

Ш., в противоположность Обломову, пробивает дорогу в жизни сам. Недаром Ш.- выходец из мещанского сословия (его отец покинул Германию, странствовал по Швейцарии и осел в России, сделавшись управляющим имения). Ш. блестяще кончает университет, с успехом служит, выходит в отставку, чтобы заниматься собственным делом; наживает дом и деньги. Он член торговой компании, отправляющей товары за границу; как агент компании, Ш. ездит в Бельгию, Англию, по всей России. Образ Ш. строится на основе идеи равновесия, гармонического соответствия физического и духовного, разума и чувства, страдания и наслаждения. Идеал Ш.- мера и гармония в труде, жизни, отдыхе, любви. Портрет Ш. контрастен портрету Обломова: «Он весь составлен из костей, мускулов и нервов, как кровная английская лошадь. Он худощав, щек у него почти вовсе нет, то есть кость да мускул, но ни признака жирной округлости…» Идеал жизни Ш.- непрестанный и осмысленный труд, это - «образ, содержание, стихия и цель жизни». Этот идеал Ш. отстаивает в споре с Обло-мовым, называя утопический идеал последнего «обломовщиной» и считая его вредным во всех сферах жизни.

В отличие от Обломова, Ш. выдерживает испытание любовью. Он отвечает идеалу Ольги Ильинской: в Ш. сочетается мужественность, верность, нравственная чистота, универсальные знания и практическая хватка, позволяющие ему выходить победителем во всех жизненных испытаниях. Ш. женится на Ольге Ильинской, и Гончаров пытается в их деятельном, полном труда и красоты альянсе предста вить идеальную семью, подлинный идеал, который не удается в жизни Обломова: «работали вместе, обедали, ездили в поля, занимались музыкой как мечтал и Обломов… Только не было дремоты, уныния у них, без скуки и без апатии проводили они дни; не было вялого взгляда, слова; разговор не кончался у них, бывал часто жарок». В дружбе с Обломовым Ш. тоже оказался на высоте: заменил управляющего-жулика, разрушил козни Тарантьева и Мухоярова, обманом вынудивших Обломова подписать фальшивое заемное письмо.

Образ Ш., по мысли Гончарова, должен был воплотить новый положительный тип русского прогрессивного деятеля («Сколько Штольцев должно явиться под русскими именами!»), совмещающего в себе как самые лучшие западнические тенденции, так и русскую широту, размах, духовную глубину. Тип Ш. должен был обратить Россию на путь европейской цивилизации, придать ей подобающее достоинство и вес в ряду европейских держав. Наконец, деловитость Ш. не входит в конфликт с нравственностью, последняя, напротив, дополняет деловитость, дает ей внутреннюю мощь и силу.

Вопреки замыслу Гончарова, в образе Ш. ощутимы утопические черты. Рассудочность и рационализм, заложенный в образе Ш., наносит ущерб художественности. Сам Гончаров не вполне был доволен образом, считая, что Ш. «слаб, бледен», что «из него слишком голо выглядывает идея». Чехов выражался резче: «Штольц не внушает мне никакого доверия. Автор говорит, что это великолепный малый, а я не верю. Это продувная бестия, думающая о себе очень хорошо и собой довольная. Наполовину он сочинен, на три четверти ходулен» (письмо 1889 г.). Неудача образа Ш., возможно, объясняется тем, что Ш. художественно не показан в той масштабной деятельности, которой он с успехом занимается.