Крестьянин — представитель «безмолвствующего большинства» — не занимал сколько-нибудь заметного места в изобразительном искусстве до XIX века, до эпохи социальных революций и урбанизации, с которыми было связано фор--мирование современных наций и конструирование их мифологии. В ро-мантическую эпоху начала столетия культурный образ сельского жителя при-обрел в Европе специфическое значение: когда нация была понята как кол-лек-тивное тело, растущее из предвечной почвы, именно землепашец начал вос-при-ниматься как ее наиболее чистое, полноценное, беспримесное вопло-щение. Но в общественном сознании России XIX века крестьянство заняло совершенно особое место: оно стало фактически синонимом понятия «нация», а сельский труженик превратился в моральный эталон для различных полити-ческих и ин-теллектуальных движений. Наше искусство с небывалой нагляд-ностью вопло-тило этот процесс визуального самопознания страны и формиро-вания образа крестьянства как станового хребта России.

Надо сказать, что ко второй половине XVIII столетия европейская живопись знала лишь несколько основных моделей изображения крестьянства. Первая оформилась в Венеции в XVI веке. Ее появление санкционировала литературная традиция, восходящая к поэме «Георгики» римского поэта Вергилия, в котором тяжелый труд земледельцев выступал залогом гармонии с природой. Воздая-ни-ем за него служило согласие с установленными от века законами естествен-ного бытия, которого лишены обитатели городов. Второй модус сложился в урбанизированной Голландии XVII столетия: в многоречи-вых жанровых сценках крестьяне представали публикой забавной, порой грубой, невоздер-жан--ной и по--тому достойной веселой улыбки или злой насмешки, которые поднимали городского зрителя в собственных глазах. Наконец, в эпоху Про-свещения ро-дился еще один способ представления крестьянина как благород-ного чувстви-тельного поселянина, естественная нравственность которого про-истекала из бли-зости к природе и служила укором развращенному человеку цивилизации.

Иван Аргунов. Портрет неизвестной в русском костюме. 1784 год

Михаил Шибанов. Празднество свадебного договора. 1777 год Государственная Третьяковская галерея

Иван Ерменёв. Поющие слепцы. Акварель из серии «Нищие». 1764–1765 годы

В этом отношении пережившая Россия XVIII века не вы-де-лялась на европейском фоне. Мы можем найти отдельные примеры изо-бра-жения представителей низших социальных слоев, и обстоятельства создания некоторых произведений этого рода не всегда ясны. Таковы бес-хитростная «Портрет неизвестной в русском костюме» Ивана Аргунова (1784), исполненное спокойного благородства «Празднество свадебного договора» Михаила Шиба-нова (1777) или жестоко-правдивые изображения нищих Ивана Ерменёва. Визу-альное осмысление «народного» пространства России поначалу проходило в рам-ках этнографии. Атласы — описания империи были снабжены подроб-ными иллюстрациями, представляющими социальные и этнические типы: от крестьян европейских губерний до обитателей Камчатки. Естествен-но, что в центре внимания художника оказывались прежде всего своеобразные костюмы, прически, физиономические черты, подчеркивающие своеобычность изображаемых персонажей, и в этом отношении подобные гравюры незначите-льно отличались от иллюстраций к описаниям экзотических краев — Америки или Океании.

Положение изменилось в XIX веке, когда человек «от сохи» стал восприни-маться носителем духа нации. Но если во Франции или Германии той поры в образе «народа» как целого крестьянство занимало лишь определенную, хотя и важную долю, в России было два решающих обстоятельства, которые делали проблему его изображения ключевой. Первое — произошедшая при Петре вестернизация элиты. Драматическое социальное различие меньшинства и боль-шинства одновременно было различием культурным: дворянство жило «по-европейски» , а подавляющее большинство народа в той или иной мере следовало обычаям предков, что лишало две части нации общего языка. Вто-рой важнейший фактор — отмененное лишь 19 февраля 1861 года крепост-ное право, которое было свидетельством глубинного морального порока, лежав-шего в основе российской жизни. Таким образом, крестьянин-страдалец, крестьянин — жертва несправедливости становился носителем подлинных ценностей — общественных и культурных.

Поворотной точкой стала Отечественная война 1812 года, когда в борьбе с ино-земным нашествием Россия, по крайней мере в лице высших слоев, осознала себя единой. Именно патриотический подъем впервые поставил задачу зри-мого воплощения нации. В пропагандистских карикатурах Ивана Теребенёва и Алексея Венецианова побеждавший французов русский народ в большинстве случаев был представлен в образе мужика. Но ориентированное на универсаль-ный античный идеал «высокое» искусство было не в состоянии решить эту про-блему. В 1813 году Василий Демут-Малиновский создал статую «Русский Сцевола», которая воспроизводила малоправдоподобную историю, распростра-ненную патриотической пропагандой. Скульптура изображает крестьянина, который топором отсекает себе руку с наполеонов-ским клеймом и таким обра-зом следует примеру легендарного римского героя. Сельский труженик наде-лен здесь идеальным, равномерно развитым телом героев древнегреческого скульптора Праксителя. Верным знаком народности кажется курчавая борода, но даже беглое сравнение головы статуи с изображе-ниями римских императо-ров Луция Вера или Марка Аврелия разрушает эту иллюзию. Из очевидных признаков этнической и социальной принадлежности остаются лишь право-славный нательный крест и крестьянский топор.

«Русский Сцевола». Скульптура Василия Демут-Малиновского. 1813 год Государственная Третьяковская галерея

Новым словом на этом пути стала живопись Венецианова. Свободный от осно-ванной на античном каноне и предлагающей готовые решения академической школы, художник сделал героями своих полотен собственных крепостных. Крестьянки и крестьяне Венецианова по большей части лишены сентимен-тальной идеализации, которая свойственна, например, аналогичным образам Василия Тропинина. С другой стороны, они погружены в особый гармоничный мир, лишь отчасти связанный с реальностью. Венецианов часто изображает кре-стьян в минуты отдыха, порой совершенно не вяжущегося с их занятиями. Таковы, например, картины 1820-х годов «Спящий пастушок» и «Жнецы»: мать и сын с серпами в руках, замершие на мгновение, чтобы не спугнуть севших на руку крапивниц. На секунду замершая бабочка передает мимолетность оста-новленного мгновения. Но здесь важно, что Венецианов увековечивает своих тружеников в краткий момент отдыха, таким образом даруя им в глазах зри-теля привилегию свободного человека — досуг.

Алексей Венецианов. Спящий пастушок. 1823–1826 годы Государственный Русский музей

Алексей Венецианов. Жнецы. Конец 1820-х годов Государственный Русский музей

Важным рубежом в понимании крестьянина стали «Записки охотника» Тур-генева (1847-1852). В них мужик был увиден как равный, достойный столь же пристального взгляда и внимательного проникновения в характер, что и дво-рянские герои романов. Тенденция, постепенно разворачивавшаяся в русской литературе середины столетия, открывавшей народную жизнь, может быть описана словами Некрасова, известными по воспоминаниям современника:

«…Я увеличил материал, обрабатывавшийся поэзией, лично-стями крестьян… Передо мной никогда не изображенными стояли миллионы живых существ! Они просили любящего взгляда! И что ни человек, то му-че-ник, что ни жизнь, то трагедия!»

На волне общественного подъема, вызванного Великими реформами 1860-х го--дов (прежде всего освобождением крепостных), русское искусство вслед за литературой включило в поле своего зрения исключительно широкий круг явлений повседневности. Главное же — от нейтральной описательности оно перешло к социальной и нравственной оценке. Не случайно в эту пору в живо-писи отчетливо доминировал бытовой жанр. Он позволял художнику пред-ставлять разнообразные типажи и характеры, разыгрывать перед зрите-лями типичные ситуации из жизни различных слоев общества. Крестьянство было пока лишь одним из объектов интереса художников — правда, именно сцены из сельской жизни позволили появиться произведениям, в которых обличи-тельный пафос «шестидесятников» проявился с наибольшей отчет-ливостью.

Сельский крестный ход на Пасхе. Картина Василия Перова. 1861 год Государственная Третьяковская галерея

В 1862 году по настоянию Синода с постоянной выставки Общества поощрения художников была удалена картина лидера нового художественного поколения Василия Перова «Сельский крестный ход на Пасхе» (1861). Растянувшаяся под хмурым небом процессия, месящая ногами весеннюю грязь, позволяла пока-зать срез деревенского мира, где порок захватил каждого — от священника и зажиточных крестьян до последних бедняков. Если хорошо одетые участники процессии лишь порозовели от выпитого и съеденного, то другие персонажи демонстрируют более глубокие стадии деградации и профанации святынь: обор-ванец несет образ вверх ногами, а пьяный поп, шагая с крыльца, давит пасхальное яйцо.

В это же время в русскую живопись приходит новое, свободное от идеализа-ции изображение среды обитания крестьян. Наиболее впечатляющий при-мер — «Полдень в деревне» Петра Суходольского (1864). Это протокольно точное изображение конкретной местности — деревни Желны Мосальского уезда Ка-лужской губернии: разбросанные без видимого порядка избы и сараи с вечно дырявыми крышами (лишь на заднем плане различимо строительство нового дома), тощие деревья, заболоченный ручей. Летний зной застал обитателей за обыденными занятиями: бабы несут воду или стирают белье, дети играют у сарая, мужики спят на солнце, представляя собой такой же элемент пейзажа, как повалившаяся на бок пятнистая свинья, брошенная прямо в траву борона или воткнутый у непросыхающей лужи плуг.

Полдень в деревне. Картина Петра Суходольского. 1864 год Государственный Русский музей

От красоч-ных гоголевских описаний жаркого сельского дня этот вид отличает объектив-ный, лишенный видимой эмоции взгляд живописца. В определенном смыс-ле это изображение русской деревни даже более безотрадно, чем демон-стра-тив-но тенденциозная картина Перова. Между тем общество той поры с оче---вид-ностью было готово к подобному зрелищу: в 1864 году Суходольский получил за это полотно Большую золотую медаль Академии художеств, а в 1867-м оно было показано в русском отделе Всемирной выставки в Париже. Впрочем, надо отметить, что в более поздние годы русские живописцы писали деревню как таковую относительно редко, предпочитая представлять крестьян в ином окружении.

Изображение персонажей из народа в 1860-е годы отличалось, как правило, открыто заявленной позицией художника: это была востребованная обществом критика социальной несправедливости и морального упадка, главными жерт-вами которых были «униженные и оскорбленные». Пользуясь хорошо раз-работанным повествовательным инструментарием жанровой живописи, художник рассказывал «истории», близкие по своей риторике театральным мизансценам.

Следующее десятилетие принесло более многомерный образ народа, который все отчетливее начинает ассоциироваться именно с социальными низами. Вместо немого укора образованным классам «простой» человек становится моральным образцом для них. Эта тенденция на свой лад выразилась в рома-нах и публицистике Толстого и Достоевского. С ней связана и социалисти-ческая идеология народничества с ее идеализацией крестьянской общины как не только экономического, но и социально-этического стержня нации. Но хотя рус-ская живопись находилась в общем идейном контексте эпохи, буквальные параллели между ней, литературой или публицистикой далеко не всегда уместны. Так, например, реализм, исповедуемый членами самого влиятельного худо-жественного объединения второй половины XIX века — Това-рищества пере-д-вижных художественных выставок, — вряд ли может быть понят как прямая аналогия народническому пониманию крестьянства.

В течение столетий изображение человека из народа в европейском и русском искусстве предполагало дистанцию между персонажем и зрителем, который неизменно сохранял свое привилегированное положение. Теперь инструмен-тарий психологического анализа, выработанный литературой и наращиваемый реалистической живописью XIX века, должен был быть применен к простолю-дину. «…Внутренняя его сущность… не есть какая-то особенная и курьезная, а сущность общечеловеческая, почерпающая свою оригинальность исключи-тельно из внешней обстановки», — утверждал в 1868 году Салтыков-Щедрин. Сходным образом можно описать устремления передвижнического реализма 1870-80-х годов.

Илларион Прянишников. Калики перехожие. 1870 год Государственная Третьяковская галерея

Илларион Прянишников. Погорельцы. 1871 год Частное собрание / rusgenre.ru

Николай Ярошенко. Слепцы. 1879 год Самарский областной художественный музей

Иван Крамской. Созерцатель. 1876 год

Другой стороной индивидуализирующего взгляда было выстраивание психо-логической и социальной типологии народа. Иван Крамской писал в 1878 году: «…тип, и только пока один тип составляет сегодня всю историческую задачу нашего искусства». Поиск таких типов русская живопись вела все 1870-е годы. Среди них выделяются изображения людей, так или иначе оторванных от кор-ней, которые образом жизни или строем мысли отделяются от заведенного уклада жизни, — своего рода дети переворота, произведенного реформой 1861 го-да. Таковы «Калики перехожие» (1870) и «Погорельцы» (1871) Пряниш-ни-кова, «Бродяга» Шарвина (1872), «Слепцы» Ярошенко (1879) или «Созерца-тель» Крамского (1876), которого Достоевский использовал в «Братьях Карама-зовых» для характеристики Смердякова:

«…в лесу, на дороге, в оборванном кафта-нишке и лаптишках стоит один-одинешенек, в глубочайшем уединении забредший мужичонко… но он не думает, а что-то „созерцает“. <…> …Может, вдруг, накопив впе-чатлений за многие годы, бросит все и уйдет в Иерусалим, скитаться и спасаться, а может, и село родное вдруг спалит, а может быть, слу-чится и то и другое вместе».

Бурлаки на Волге. Картина Ильи Репина. 1872-1873 годы Государственный Русский музей

Перелом в отношении к народным образам связан с «Бурлаками на Волге» Ильи Репина (1872-1873), героями которых стали именно люди, с корнем вырванные из привычной почвы. Проследив, как менялось отношение худож-ника к драматургии его полотна, можно понять, как в живописи в целом про-исходил переход от жанровой повествовательности и покровительственно-жалеющего взгляда к образу, где народный организм становится самодоста-точным. Репин отказался от первоначальной мысли столкнуть городское «чистое» общество на пикнике с «промозглыми, страшными чудищами» — от изо-бражения эпизода, свидетелем которого он был сам. В окончательном варианте он создал полотно, парадоксальность которого ускользает от совре-менного зрителя. Перед нами большой холст, мгновенно останавливающий посетителя выставки: голубое небо, синева реки и песок волжских берегов создают исклю-чительно сильный цветовой аккорд. Но это не пейзаж и не жан-ровое полотно: Репин последовательно отказывается от тех решений компо-зиции, которые предполагают какую-то сюжетную завязку. Он выбирает момент, когда один-над-цать человек почти что остановились, словно позируя живописцу. Это фактически групповой портрет людей, находящихся на самом дне русского общества. Глядя на полотно, мы можем прочитать характеры и происхождение бурлаков: от стоического мудреца попа-расстриги Канина (коренника челове-ческой упряжки) до словно бы сопротивляющегося своей участи юного Ларьки (самая светлая фигура в центре этого мрачного ряда — молодой бурлак, по-прав-ляю-щий лямку). С другой стороны, одиннадцать чело-век, тянущих гро-мадную расшиву, превращаются в многоглавое существо, составляют еди-ное тело. Если мы учтем, что бурлаки представлены на фоне речного простора, за ними изображено влекомое ими судно (старый символ людского сообще-ства) под русским торговым флагом, то придется признать, что перед нами собирательный образ народа, предстающего одновременно в отчаянной нище-те и первозданной природной силе.

Показательна общественная реакция на «Бурлаков»: консервативная критика нарочито подчеркивала «тенденциозность» картины, полагая, что «это стихо-творение Некрасова, перенесенное на полотно, отражение его „гра-жданских слез“». Но столь различные наблюдатели, как Достоевский и Стасов, видели в «Бурлаках» объективный образ реальности. Достоевский писал:

«Ни один из них не кричит с картины зрителю: „Посмотри, как я несча-стен и до какой степени ты задолжал народу!“ …Два передовые бурлака почти смеются, по крайней мере вовсе не плачут и уж отнюдь не дума-ют о социаль-ном своем положении».

Своеобразный итог оценке полотна подвел великий князь Владимир Алексан-дро-вич, который приобрел его за 3000 рублей. В его дворце «Бурлаки» остава-лись до .

Василий Петров. Фомушка-сыч. 1868 год Государственная Третьяковская галерея

Илья Репин. Мужичок из робких. 1877 год Нижегородский государственный художественный музей

Илья Репин. Мужик с дурным глазом. 1877 год Государственная Третьяковская галерея

В 1870-е годы реалистическая живопись стремится не только к показу «обще-ственных язв», но и к обретению позитивного начала в русской жизни. В твор-честве художников-передвижников оно воплощается в пейзаже (Саврасов, Шиш-кин) и портретах интеллигенции (Крамской, Перов, Репин). Именно пор-третный жанр открывал возможность для сочетания типического и кон-крет-ного в народных образах, позволял сосредоточиться прежде всего на ха-рак-тере человека и принять его как равного. Таковы «Фомушка-сыч» Перова (1868), «Мужичок из робких» и «Мужик с дурным глазом» Репина (оба 1877 го-да). Но на выставках изображения конкретных крестьян не случайно именова-лись «этюдами»: портрет все еще сохранял статус социальной привилегии.

Полесовщик. Картина Ивана Крамского. 1874 год Государственная Третьяковская галерея

Далее всех продвинулся по пути создания сильного и независимого кресть-янского характера Крамской. Комментируя в письме к коллекционеру Павлу Третьякову этюд «Полесовщик» (1874), изображающий лесничего в простре-ленной шапке, Крамской писал:

«…один из тех типов… которые многое из социального и политического строя народной жизни понимают своим умом и у которых глубоко за-село неудовольствие, граничащее с ненавистью. Из та-ких людей в труд-ные минуты набирают свои шайки Стеньки Разины, Пуга-чевы, а в обык-но-венное время они действуют в одиночку, где и как придется, но ни-ко-гда не мирятся».

Иван Крамской. Крестьянин с уздечкой. 1883 год Національний музей «Київська картинна галерея»

Иван Крамской. Мина Моисеев. 1882 год Государственный Русский музей

Наиболее совершенным воплощением этого подхода к народному типу стал «Крестьянин с уздечкой» Крамского (1883). Это нечастый случай, когда мы зна-ем героя полотна — жителя поселка Сиверский под Петербургом. Предше-ст-ву-ю-щий картине всего на один год этюд носит имя модели — «Мина Моисе-ев». Человек с седой бородой и морщинистым загорелым лицом в повседнев-ной голубой рубахе скрестил руки на груди и подался вперед, словно участвует в беседе. Характерная поза, оставляющая ощущение вовле-ченности героя в какой-то внешний по отношению к картине процесс, и устремленный вовне и в сторону взгляд не дают отнести этот холст к пор-третам в строгом смысле слова. Напротив, название полотна, где образу Мины Моисеева придана до-стой-ная основательность, больше не содержит имени своего героя, представ-ляя теперь крестьянина как такового. Этот обобщенный характер образа осо-зна-вался самим Крамским. В письме к предпринимателю Терещенко, который позже приобрел картину, художник писал, что он пред-лагает «этюд „русского мужичка“ большой, в том виде, как они обсуждают свои деревенские дела».

Именно портрет-тип и создает Крамской: Мина Моисеев изображен выпрямив-шимся, в той же голубой ношеной рубахе. Поверх нее наброшен армяк, на лок-те левой руки висит уздечка. Крестьянин показан с нескрываемой симпатией, но вряд ли он сам согласился бы предстать перед потомками в таком виде: его волосы расчесаны наспех, ворот рубахи распахнут, а накинутая на плечи грубая одежда где-то порвана, а где-то залатана. Если бы герой полотна заказывал свое изображение сам, он был бы изображен с ухоженными волосами и боро-дой, одетым в лучший наряд и, ско-рее всего, с каким-нибудь знаком достатка, например самоваром: такими мы видим на фотографиях зажиточных крестьян той поры.

Конечно, адресатом этого полотна был образованный посетитель выставки, и именно на его визуальный опыт рассчитывал Крамской, создавая этот наро-чито аскетичный и благородный по колориту холст. Фигура крестьянина, изо-браженная по колени, превращается в пирамиду — простую монументаль-ную форму. Зритель смотрит на него словно немного снизу. Этот прием в его фор-сированном варианте применяли барочные портретисты, чтобы сообщить своим героям впечатление величавости. Палка в натруженных руках крестья-нина, которая вполне может быть черенком вил или лопаты, кажется посохом, то есть традиционным знаком авторитета, а дырявая бедная хламида предстает воплощением безыскусной простоты благородного человека. Этими лаконич-ными, но действенными средствами Крамской формирует образ своего героя как человека, наделенного ненарочитым чувством собственного достоинства и внутренней благожелательной силой, «здравым смыслом, ясностью и поло-жительностью в уме», как писал когда-то о свойствах русского мужика Белинский.

Приход колдуна на крестьянскую свадьбу. Картина Василия Максимова. 1875 год Государственная Третьяковская галерея

1870-е годы вывели жанровую картину на новый уровень. На VI передвижной выставке в 1875 году Василий Максимов показал полотно «Приход колдуна на крестьянскую свадьбу». Художник сам происходил из крестьянской семьи, хорошо знал сельскую жизнь, а в основу картины легло его детское воспомина-ние о появлении таинственного и несколько зловещего деревенского персо-нажа на свадьбе старшего брата. Эта многофигурная композиция, размером превышающая стандартную жанровую картину, придает крестьянским сюже-там новое измерение. Городской зритель сталкивается с ситуацией, где он пол-ностью чужой, у него нет ключа к происходящему, а крестьяне — молодые и ста-рые — выстроены в тонко нюансированную мизансцену, где всё — и раз-меренный ритуал праздника, и явление незваного гостя — неотъемлемо при-надлежит крестьянскому миру. Максимов организует свое повествование без явного действия, искусно создавая психологическое напряжение ситуации, смысл которой внешнему зрителю может быть не до конца ясен. Это собст-вен-ный мир крестьян, в котором они ведут себя подобающим образом, не ду-мая о стороннем наблюдателе. Максимов словно ответил ожиданию Щедрина:

Василий Максимов. Слепой хозяин. 1884 год Государственный Русский музей

Василий Максимов. Семейный раздел. 1876 год Государственная Третьяковская галерея

Владимир Маковский. На бульваре. 1886 год Государственная Третьяковская галерея

Эдгар Дега. Абсент. 1876 год Musée d"Orsay

Максимов не раз в дальнейшем обращался к деревенской жизни, наиболее заметные его произведения повествовали о тяжелой народной доле («Больной муж», 1881; «Слепой хозяин», 1884). В его «Семейном разделе» (1876), словно на театральной сцене, в присутствии представителей общины совершается семейная усобица — дележ имущества. Высказывались мнения, что столь нарочито разыгранный конфликт идет вразрез с традиционными способами решения споров внутри общины, но как бы то ни было, это полотно свиде-тельствует о том, что передвижническая живопись была способна оспорить идеальный образ крестьянского мира, конструируемый народнической интел-лигенцией. Другой конфликт, продиктованный социальными трансфор-мация-ми эпохи, представлен в картине Владимира Маковского «На бульваре» (1886). На скамейке сидят молодой празднично одетый подвыпивший масте-ровой с модной гармошкой и приехавшая к нему на свидание из деревни жена с мла-денцем: это одно из самых острых в русской живописи изображений необра-тимого взаимного отчуждения, вызывающее в памяти образы «одино-чества вдвоем» Эдгара Дега (например, его «Абсент», 1875-1876).

Илья Репин. Арест пропагандиста. 1892 год Государственная Третьяковская галерея

Провал «хождения в народ» — кампании революционной пропаганды в дерев-не, разгромленной правительством в 1877 году, — показал иллюзорность народ-нической надежды на социалистические и коллективистские начала русского крестьянства. Эта драматическая для оппозиционной интеллигенции история побудила Репина к работе над полотном «Арест пропагандиста», занявшей почти десятилетие. Естественно, что крестьяне должны были стать важными участниками сцены. Но если центральный образ картины — агита-тор, при-вязан-ный к столбу и потому вызывающий ассоциации с бичуемым Христом, — оставался композиционно практически неизменным, то персонажи, виновные в его поимке, коренным образом трансформировались. В ранних эскизах про-пагандист плотно окружен схватившими его местными жителями (один из них роется в чемодане с прокламациями). Но постепенно Репин фактически сни-мает с простолюдинов прямую вину за катастрофическое взаимное непонима-ние между крестьянством и интеллигенцией, которое стало основой провала народнической проповеди: в более поздних версиях компо-зиции крестьяне постепенно покидали авансцену, а в окончательном варианте полотна, завер-шенном в 1892 году, они практически полностью освобожда-ются от ответ-ственности за арест, присутствуя как молчаливые свидетели в дальнем углу избы. Лишь один из них помогает жандарму сдерживать яростного пленника, а обыск ведут чиновники и полицейские.

Илья Репин. Прием волостных старшин императором Александром III во дворе Петров-ского дворца в Москве 5 мая 1883 года. 1885-1886 годы Государственная Третьяковская галерея

Крестьянин занимал центральное место не только в народнических и славяно-фильских воззрениях, но и в идеологии православного царства Александра III. Государство еще не рассматривало искусство как средство пропаганды, и образ верноподданного крестьянства встречается в русской живописи нечасто. Но заслуживающим упоминания исключением является картина Репина «Прием волостных старшин императором Александром III во дворе Петров-ского дворца в Москве 5 мая 1883 года» (1885-1886), заказанная Министерст-вом импера-тор-ского двора. Хотя художник с недово-льством отнесся к тому, что на пышной раме полотна была помещена цитата из цар-ской речи, знаме-нующей начало реак-ции, картина успешно представляет базовый миф прав-ле-ния Александра III — мистический союз между само-держцем и землепашцами поверх голов элит. Государь возвышается здесь посреди залитого солнцем дво-ра, его окру-жа-ет внимающая толпа старшин, в которой воплощена вся импе-рия: велико-рос-сы, украинцы, татары и поляки. Все же остальные свидетели события, вклю-чая царскую семью, теснятся на заднем плане.

В этом русле находится и открытие художниками Абрамцевского кружка красоты крестьянского искусства и попытки обновить с его помощью город-скую культуру. Но одновременно они означают, что теперь крестьянский мир ста-новится для художников не столько социальным феноменом, сколько носи-телем вечных, универсальных художественных и национальных цен-ностей. Своей мощью и красотой он еще долго будет способен вдохновлять живо-писцев — от Филиппа Малявина до Казимира Малевича. Но его художе-ствен-ное осмысление теперь постепенно, но необратимо утрачивает ту обще-ствен-ную и политическую актуальность, которая позволила русской живописи 1860-80-х создать неповторимый образ русского крестьянина как носителя стержневых общественных и моральных ценностей.

ГЛАВА 2.ОБРАЗ КРЕСТЬЯНСТВА В РУССКОМ ИСКУССТВЕ 18 ВЕКА

2.1. Образ крестьянства в живописи

В 18 веке в русском искусстве на первый план русской живописи выдвигается светское искусство. В развитие русской живописи 18 века можно выделить несколько этапов. Первый этап - первая треть 18 века живописцы тогда изображали главным образом людей высокопоставленных чинов. В это время крестьян практически не изображают. Популярным жанром является портрет, пейзаж. Следующие два этапа - середина 18 века и вторая половина 18 века. Эти два этапа нас и интересуют, так как они отмечены дальнейшим расцветом русской национальной живописи, которое развивалось по пути реализма, но наша тема прослеживается больше во второй половине 18 века, поэтому мы будем говорить об этой половине.

18 век богат русскими художниками портретистами, но среди них есть и те которых заинтересовала тема крестьянства. К таким можно отнести Вишнякова А.И. , Шибанова М. , Ерменёва И.А. , Аргунова И.П. . Через картины этих художников мы можем увидеть быт, праздники и жизнь в общем крестьян.

Вишняков Александр Иванович - сын известного портретиста Вишнякова И.Я. , о нем не так много известно, он был художником-жанристом. Его картина « Крестьянская пирушка» (Рис 5) конец 1760-х - начало 1770-х гг. - одно из самых ранних изображений крестьянских трапез. Здесь мы видим гротеск, свойственный изображению грубой натуры характерный для голландских и фламандских картин мастеров XVII века, то есть здесь видим подражание русского художника этим мастерам, что не отображает самобытность русского народа и в общности крестьян.

Другой художник Михаил Шибанов - русский художник второй половины XVIII века, живописец из крепостных крестьян, с 1783 года - «вольный живописец». Его можно назвать зачинателем крестьянского бытового жанра в русском искусстве. Его картины уникальны для своего времени по тематике изображаемого – в 18 веке в изобразительном искусстве крестьян практически не один художник не изображал. Прежде всего, речь идет о двух полотнах изображающих сцены из жизни крестьян «Крестьянский обед» (Рис 6) и «Празднество свадебного договора».

Рисунок 5

В 1774 году Михаил Шибанов написал полотно «Крестьянский обед». Эта работа вышла во время пугачевского восстания. Эта тема была нова для русского общества, а также работы посвященные крестьянству считались даже скандальными. И хотя то, что изображено у Шибанова далеко от того чем была реальная жизнь крестьянства, но он изобразил их так не из-за того, что хотел приукрасить жизнь и быт крестьян, а потому как аристократию это могло оскорбить. Можно сказать, что Шибанов был помещен в определенные рамки и не мог полностью свое видение. Несмотря на праздничность одежды можно увидеть любовь матери к ребенку, задумчивость дедушки, плач русской души, здесь показан правдивый крестьянский быт.

Рисунок 6

Ещё одна картина этой тематики «Празднество свадебного договора» (Рис.6). В название говорится о том, что изображено на картине. Это действительно празднество. Некоторые женщины в украшенных нарядах, гости рады и счастливы за жениха и невесту, которые находятся в центре композиции. Эти сюжеты Шибанова изображены мастерски. Поражает и его смелость то, что он не побоялся поднять такую острую проблему.

Аргунов Иван Петрович русский портретист. Аргунов не был занят этой темой, но у него мы можем выделить одну картину «Портрет неизвестной крестьянки в русском костюме» (Рис 7) - одна из его известнейших работ. Портрет отображает интерес к теме крестьянства, появившийся в русском обществе. Аргунов, сам выходец из крепостных графа Шереметьева, старался показать в портретах красоту и достоинства вне зависимости от сословия.

Рисунок 7

Образ крестьянки на этой работе Аргунов передан с правдивостью, искренностью и уважением. Поскольку автор девушку обрядил в праздничный наряд, многие считают, что это была актриса. С этнографической точки зрения, мы видим на сколько точно передан костюм крестьянки Московской губернии. Также принадлежность к крестьянскому сословию легко определить у этой девушки по отсутствию манерности и бесхитростности. Мягкие черты девушки, легкая улыбка, спокойная поза указывают на скромность, открытость, доброту девушки из народа.

Ерменёв Иван Алексеевич русский живописец, также крепостной считалось, он сдружился с будущим великим князем, к которому был прикреплен в услужение. Известен своей серией из восьми акварелей «Нищие», а также акварелью «Обед (Крестьянский обед)». Чаще всего он изображал две фигуры в рост на фоне неба: нищая старушка и ребенок, нищий и поводырь или одинокая фигура нищего, но вот «Крестьянский обед» (Рис 8)выпадает из этой серии.

Рисунок 8

Многие исследователи считают, что эта картина отражает грозную силу обычных людей при такой тяжелой судьбе и жизни. Картины Ерменёва, особенно картины на тему крестьянства имеют трагический смысл, показывают безысходность и мрачность, что мы видим даже по цветам, выбранным для картины.

2.2. Образ крестьянства в литературе

Литература 18 века подготовила благодатную почву для развития литературы 19 века, поэтому нельзя говорить, что 18 столетие забвенно. Писатели этого времени пытались решить острые проблемы своей современности. Конечно, здесь многие из них не обошли крестьянский вопрос. Как и в живописи можно выделить ряд авторов интересующихся этой проблемой, к таким можно отнести Бахтина И. И. , Ломоносова М. В. , Радищева А. Н., Фонвизина Д. И. , Карамзин Н. М. .

Иван Иванович Бахтин – общественный деятель и писатель, в его творчестве преобладали сатирические темы. Наиболее смелой темой в творчестве Бахтина был крестьянский вопрос. В произведении «Сатира на жестокости некоторых дворян к их подданным» автор показал реальные черты крестьянского быта 18 века. В сказке « Господин и крестьянка» писатель также проявил сочувствие к крестьянам, как и некоторых других.

Фонвизин Денис Иванович русский писатель, который также поднял тему крестьянства в своем творчестве. Прежде всего, мы можем это проследить в его произведении «Недоросль». В этом произведении Фонвизин, видя корень всего зла в крепостном праве, высмеивает дворянскую систему и дворянское воспитание. Причем это можно заметить уже по фамилиям и именам главных персонажей, все эти фамилии говорят нам о внутренних качествах этих людей. Фонвизин во многих произведениях говорит о дворянстве и высмеивает их жизнь.

Другой писатель, которого интересовал крестьянский вопрос – Николай Михайлович Карамзин. В его творчестве мы видим развитие литературы и углубленный взгляд на отношение между помещиком и крестьянином. Данные тенденции можно наблюдать в произведении «Бедная Лиза». При условности фигуры Лизы это все-таки изображение индивидуальных переживаний девушки-крестьянки, ее личной драматической судьбы, в плане подчеркнутой симпатии и сочувствия к ней автора, что само по себе было новым и, безусловно, прогрессивным литературным фактом. Все это можно проследить в отрывке из произведения «Бедная Лиза»:

«Одна Лиза, которая осталась после отца пятнадцати лет,- одна Лиза, не щадя своей нежной молодости, не щадя редкой красоты своей, трудилась день и ночь - ткала холсты, вязала чулки, весною рвала цветы, а летом брала ягоды - и продавала их в Москве. Чувствительная, добрая старушка, видя неутомимость дочери, часто прижимала ее к слабо биющемуся сердцу, называла божескою милостию, кормилицею, отрадою старости своей и молила бога, чтобы он наградил ее за все то, что она делает для матери».Мы видим образ трудолюбивой, скромной девушки и как автор относится к ней. Карамзин в своих произведениях пытался отразить не только отношение к крестьянству и нарисовать реальный образ крестьянства, но и показать свое отношение к взаимоотношениям между крестьянами и помещиками, сам автор считал, что отношения должны перейти в другое русло, а настоящие отношения это пережитки прошлого.

Несмотря на то, что вышеупомянутые авторы интересовались, говорили и рассматривали образ крестьянство и его место в русской действительности, но более всех вклад в изучения этой проблемы внес Радищев Александр Николаевич. Данный автор за свои воззрения был арестован и сослан в Сибирь. Образ крестьянства Радищев отразил в произведениях «Путешествие из Петербурга в Москву», «Вольность».

Одним из самых значимых явлений русской литературы восемнадцатого века является произведение А. Н. Радищева «Путешествие из Петербурга в Москву». Оно написано в популярном в то время жанре путешествие. Главными героями является путешественник и русский народ. Путешественник на своем пути встретил представителей всех сословий и картина, которую рисует путешественник - неприглядна, он говорит о падении российского общества. Нравственная низость и грязь характерны для всех слоев общества, но хуже всего приходится крестьянам, как самым социально незащищенным людям: «крестьянин в законе мертв». Действительно, произвол помещиков переходит все нравственные рамки, а простым людям приходится его терпеть. Например, в главе «Любани» автор встречает крестьянина, занимающегося пахотой в воскресенье - святой день отдыха для православных:

« - Ты, конечно, раскольник, что пашешь по воскресеньям?

Нет, барин, я прямым крестом крещусь, - сказал он... - в неделе-то, барин, шесть дней, а мы шесть раз в неделю ходим на барщину...

Как же ты успеваешь доставать хлеба, коли только праздник имеешь свободным?

Не одни праздники, и ночь наша. Не ленись наш брат, то с голоду не умрет».

Путешественник на это грозит крепостникам. Кроме того автор говорит о том, что путешественник видит не только терпение и тяжелую жизнь угнетаемого крестьянства, но и спящую силу народа, которая в любой момент может проснуться. За это произведение писатель и был сослан.

ГЛАВА 3. ОБРАЗ КРЕСТЬЯНСТВА В РУССКОМ ИСКУССТВЕ 19 ВЕКА

3.1. Образ крестьянства живописи

Во второй главе уже говорилось об актуальности темы крестьянства в 18 веке и о том, что многие представители искусства начали поднимать эту тему в своем творчестве, но все же тема была не основной и не распространенной. В 19 веке русское искусство приобрело народное звучание, в живописи мы видим это в переходе от романтизма к реализму. В русской живописи ценился национальный акцент в творчестве, что говорит нам о том, что в этом периоде образ крестьянства прослеживается в наиболее яркой форме. Тема крестьянства прослеживается не только в более сложной форме, т. е. авторы произведений освещают проблемы в той острой форме, которая существовала на самом деле в российском обществе без цензуры, но и количество авторов, пишущих о крестьянском вопросе стало в разы больше, кроме того эта тема стала новой для русских художников. Все это связано с событиями, которые происходили в связи реформированием России и в первую очередь это касается реформы, которая отменяла крепостное право. Русские живописцы, которых эта тема заинтересовала – А. Г. Венецианов, В. А. Тропинин, П. А. Федотов – они же являются художниками первой половины 19 века. Во второй половине 19 века эта тема отражена в творчестве в первую очередь передвижников Г.Г. Мясоедова, И. Е. Репина, В. М. Максимова, С. А. Коровин и т. д. .

19 век можно разделить условно на 2 части. Первая часть 19 века представлена в творчестве таких художников как Венецианов А. Г., Тропинин В. А. , Федотов П. А. - здесь отражен крестьянский мир до отмены крепостного права, а вторая часть 19 века представлена в основном в творчестве передвижников - здесь видим крестьянский мир после отмены крепостного права.В начале 19 века тема крестьянства и народного быта была нова. Венецианов Алексей Гаврилович мастер жанровых сцен из крестьянской жизни, он не только привнес огромный вклад в культуру с помощью своих картин, но и воспитал множество крестьян, дав им образование и путь в иную жизнь. Несмотря на талант Венецианова в написании портретов, все же ему наибольшую известность принесли не портреты, а написание крестьянских образов. Хотя Венецианов не был первым, кто изображал крестьян, но он первый стал изображать их в поэтической форме. Художник писал крестьянских детей, девушек-крестьянок и конечно быт крестьянского народа. Ряд картин под названием «крестьянка» мы видим у живописца, которые отображают крестьянских девушек занятых в той или иной деятельности, на их лицах мы видим усталость и печальная устремленность взгляда в даль, их руки указывают на тяжелую ежедневную работу девушек, но вместе с тем говорит об их трудолюбие и скромности; кроме того конечно нельзя отдельно не выделить одни из его самых известных картин в этой тематике «Жнецы» (Рис 9) и «Гумно». На написание картины «Жнецы» художника вдохновили крестьяне, которые любовались природой и бабочкой, севшей на руку крестьянке. Эта картина одна из тех, которая отражает значимость образа русского крестьянства. Тема жатвы в творчестве Венецианова проследить можно на протяжении всей его художественной деятельности, что касается этой картины, на ней мы видим крестьянку с сыном, которые восхищаются природой, т. е. бабочками, присевшими на руку крестьянки. Также смотря невооруженным взглядом на картину, мы видим, что все действо происходит во время жатвы, их одежда пожелтела от тяжелой работы и пыли, а руки черны от только что выполненной работы. Как бы не было странно картина «Жнецы» все же не принесла такого успеха как работа «Гумно», которая была выполнена за огромную сумму денег. Здесь снова прослеживается тема жатвы, но на картине «Гумно» уже мы видим композицию, на которой изображено множество крестьян либо отдыхающих, либо готовящихся к тяжелой работе. Автор подчеркивает всю значимость крестьянского труда и его нелегкую направленность.

Рисунок 9

Не меньший вклад в передаче образа русского крестьянства внес и Федотов Павел Андреевич. Федотов заложил основы критического реализма в бытовом жанре, который и был для него главным в творчестве. Но если Венецианов показывал само крестьянство, то Федотов показывал высшие слои общества, показывая их бессмысленность существования, пустоту у них внутри. Художник с помощью сатиры показывает незначительность одних, и значимость других. Продолжать дело Венецианова и Федотова стали художники-передвижники, которые составляли колорит второй половины 19 века. Несмотря на то, что говоря о начале реализма и передаче образа русского крестьянства, мы говорим об именах Венецианова и Федотова, нельзя забывать упомянуть и Тропинина. Тропинин Василий Андреевич мастер романтического и реалистического портретов. Он писал людей разных сословий, пытаясь передать не принадлежность их к определенному классу, а показать конкретного человека, типичного для данного общества. Нам в творчестве Тропинина интересны такие работа как «Кружевница» (Рис 10), «Золотошвейка», где мы видим тяжелую ручную работу крестьянок. Эти картины хорошо были встречены критиками, так и зрителями. Картина «Кружевница» стала настоящей жемчужиной русского искусство. Это картина, как и «Золотошвейка» показывает нам девушку очень милую и непохожую на крепостную крестьянку. Автор этих работ хотел донести до зрителя образ тяжелой крестьянской работы, причем Тропинин показывает, что тяжелый труд, счастье и достоинство не идут в разрез. Все это демонстрирует художник на своей картине «Кружевница».В первой половине 19 века - тема крестьянства нова, но все же тема намного ярче проявляется во второй половине 19 века. Во второй половине 19 века в живописи можно выделить «передвижников», практически каждый из них внес свой вклад в формирование образа крестьянства. Мясоедов Григорий Григорьевич – наиболее яркий представитель русского реализма. Основная тема, к которой обращался Мясоедов – крестьянский быт. Эволюция творчества Мясоедова видна по его произведениям. Одна из картин, отражающих тему крестьянства, это «Земство обедает» (Рис 11). Картина написана в годы отмены крепостного права. Крестьяне находятся рядом с земством, видимо шли с каким-то делом, но они вынуждены сидеть на пороге. В окне виднеется слуга перемывший всю посуду, видимо крестьяне решили, что чины хорошо пообедали и их проблема не заинтересует. На картине видна новая реальность, которая показывает без прикрас русское общество.

Рисунок 10

Кроме того на картине мы видим новый прием автора, выражая тему он является критиком, который показывает правду русского общества, причем автор оставляет некую недосказанность, вопрос в своих работах, давая зрителю сделать выводы самостоятельно. Основной акцент в этой картине сделан на крестьян: их черты лица хорошо прорисованы, что показывает нам внутренний мир крестьян, которые тяжело сживались с новый свободной жизнью и не стали счастливее от реформ, принятых в сторону крестьянского вопроса. Их выражение лиц несчастное и уставшее от трудной работы, что призывает зрителя к сочувствию и жалости бедных крестьянских мужей.

Рисунок 11

В отличие от предыдущей картина «Косцы», написанная ещё перед «Земство обедает» демонстрирует нам лиричность образа крестьянства и говорит об их единстве и добродушие.

Другой известный художник-передвижник Максимов Василий Максимович все свое творчество посветил развития темы крестьянства. Одна из его главных работ, работа «Знахарь на деревенской свадьбе» показывает истинный вид русской деревни, здесь автор пытается раскрыть обаяние народных образов, крестьянского быта, но автор отразил не только быт крестьянских, но и описал образ русского крестьянства, на таких картинах как «Больной муж», «Семейный раздел» и др.

Внес свой вклад в развитие этой темы и такой художник как Архипов Абрам Ефимович. Об Архипове известно не так много, но зато много сказано об его творчестве. Главная тема творчества Архипова – крестьянская. Он написал множество картин о крестьянской жизни, к ним можно отнести такие «Пьяница», «Прачки» (Рис 12), «Северная деревня», «На Волге» и др. Все картины показывают правдивую жизнь крестьян после отмены крепостного права.

Рисунок 12

Каждая картина Архипова показывает сцену крестьянской жизни. Например, «Прачки» полотно показывает нам изнурительную, тяжелую работу. На этой картине мы можем проследить детализацию изображения, а также социальные мотивы. Социальные мотивы прослеживаются в изображении усталости от тяжелой работы и безвыходности своего положения женщин, а также душевная тоска, которая вызвана чувством безысходности.

В рассмотрение этого пункта нельзя забывать и таких художников как Перов и Репин. Репин Илья Ефимович – выдающийся художник, тема крестьянства для него не была основной, но его первая картина на эту тему стала всемирно известной. «Бурлаки на Волге» (Рис 13) именно это картина, которую мы знаем ещё со школы, она подчеркивает многие литературные произведения. Каждый на картине из бурлаков индивидуален, но все они показывают угнетение бедных. Картина призывает к милосердию по отношению к простым людям. Репин показал этим своим трудом приговор современному обществу и показал угнетение бесправных.

Рисунок 13

Подобно Репину Перов писал крестьянские сюжеты, но в отличие от него он уделял этой теме огромное значение. Он писал множество полотен на тему крестьянского притеснения и тяжелой крестьянской судьбы. Василий Перов, как и Репин написал картину подобную «Бурлаки на Волге», картину «Тройка». Смысл схож, но во втором труде Перов говорит не о бурлаках, а об обычных детях, которые тянут бочку с водой. Картина Перова говорит нам о нужде крестьян и крестьянских детей и об их тяжелом пути, последнее подчеркивает автор, показывая насколько холодно, на улице замерзает вода, поэтому мы можем представить, как холодно детям нести такую ношу.

Рисунок 14

Авторы, изображающие образы русского крестьянства выражают национальный характер русского народа. Художники в своих полотнах изображают реальную жизнь русского общества 19 века, но говоря о русском крестьянстве в искусстве нельзя забывать и о писателях, которые пытались достучаться до русского общества, поднимая актуальный вопрос закрепощения.

На днях барышень из благородных сословий всяких, теперь давайте глянем на деревенские. Почему на них обычно все хорошо и весело?

Смотрите, что интересно: там я повесила много картин про дворян, мещан и купцов, и на большинстве из них разворачивается какая-то драма: "Неравный брак", "Двоеженец", "Прерванное обручение". И я написала, что наших жанристов и особенно передвижников хлебом не корми, а дай написать что-нибудь печальное, душераздирающее и поучительное на сюжет свадьбы, используя эту тему для приложения идей о подчиненном положении женщины, беспощадной власти капитала и все такое прочее.

На что мои любимые внимательные и эрудированные читатели (правда, круто, что я забанила всех злобных троллей-топоходцев? такая комфортная атмосфера в комментариях, прямо приятно) совершенно справедливо стали писать, например, такое:

_mjawa : Слушала тут лекции Светланы Адоньевой о традициях русского Севера, и о свадьбе в частности. Узнала, что невеста не просто должна была символически всплакнуть перед свадьбой, а основательно, ритуально отплакать, отрыдать и отпричитать до двух недель кряду, оплакивая свое девичество, детство в родном доме и переход в новую незнакомую жизнь.
Осознать эмоционально, и отпереживать состояние перехода, прочувствовать как следует, что прежняя жизнь закончилась навсегда и бесповоротно, и что новую жизнь и новую семью нужно принять безусловно, какой бы она ни оказалась (негативные сценарии тоже проговаривались, проплакивались в символической форме в этот период).
Счастливая, веселая на свадьбе невеста - воспринималась как открытые ворота для сглаза, от которого ее всячески укрывали и окружали оберегами и амулетами, часто странными (например - держать всю свадьбу подмышкой кусочек мыла). Причем все эти рыдания, когда невесту ноги не держат, она причитает, падает-бьется об пол, срывает с себя девичьи ленты из кос - они в рассказах старых женщин об их собственном опыте "нарочитые", "по обычаю", как телесные психопрактики.
А у тех же русских писателей, все те же самые обряды, которые они то ли видели, то ли о которых слышали - воспринимаются всерьез и на голубом глазу - "вот ведь, ироды малограмотные, девку силой замуж выдают, а она плачет-убивается, болезная".

Это так, но основываясь на этой логике, картины про крестьянские свадьбы, где соблюдалась эта обрядность, должны были быть еще более слезовышибательные, чем в моем предыдущем материале, про барышень в белых кринолинах.
А вот нифига. Надрыва очень мало.
Давайте изучим.

Для начала те несколько (очень мало картин), в которых надрыв все-таки присутствует.

Сергей Грибков. "Благословение на свадьбу"

А. А. Бучкури. Свадебный поезд.

Следующая картина печальна - ну просто это Перов. Он без этого не может вообще, что бы ни писал.

В. Перов. Накануне девичника. Проводы невесты из бани

В следующей картине так сразу и не скажешь -- надрыв или нет, потому что мы сюжетик совершенно не прочитываем глубже первого уровня. На сайте Русского музея считают, что картина добрая: "В 1861 году Мясоедов обвенчался с дочерью помещика Елизаветой Михайловной Кривцовой. Это событие в какой-то степени повлияло на создание полотна. Прототипом молодой барыни послужила невеста художника. Художник любуется милой домашней сценой, персонажи которой погружены в атмосферу влюбленности".

Дополнительный аспект полотну в наших глазах придает факт, который Мясоедов подразумевать не мог: год создания. Сколько там осталось до отмены крепостного права? Еще чуть-чуть, и фиг вам будет, а не влезание в малейшие детали интимной жизни ваших крепостных рабов.

Григорий Мясоедов. Поздравление молодых в доме помещика. 1861.

Ну вот как бы и все надрывное, что мне удалось наскрести.

Все остальные картины написаны с совершенно иной художественной задачей.
Это вот примерно та же точка зрения, с какой взирали на свою натуру авторы вот этих картин -- красиво! интересно! бытописание чужого мира.

Видно, что в этих полотнах художников интересуют "чужие", деревенские, странные обычаи, необыкновенно красочные наряды. Некая посконность. Картин, при взгляде на которые мы думаем "блин, тут зашифрована какая-то серьезная драма, какая-то непонятная история, нравоучение", и нету.
Слез, надрыву нема.
Примерно таким же образом наш Верещагин взирал на индусов и тибетцев с их удивительными костюмами.

Зато все стадии обрядов, связанных со свадьбой, благодаря такой точке зрения, мы можем наблюдать.

Николай Пимоненко. Сваты.
Кажется, украинские крестьяне, или нет?


UPD (отсюда): Оказывается, в ряде областей Украины в XIX - начале XX века был зафиксирован обычай: если девушке нравилась предлагаемая сватами партия, она, сидя у печки, принималась колупать извёстку на ней, причём чем больше по душе был будущий жених, тем активней двигались пальчики. Дева на картине не то чтобы половину побелки пальцем сняла, но весьма сосредоточена на своём занятии. Она явно не против того хлопца, родители которого заслали сватов.

Внимание!
Если на картине явно свадьба, но девушка и окружающие в богатых кокошниках, жемчугах, сарафанах (типа такой), то нам сюда эта работа не годится. Потому что она принадлежит совсем к другому жанру, который назывался "как красиво жилось в допетровской Руси, а потом этот алкоголик и сифилитик все испортил". О свадьбах на подобных картинах тоже можем поговорить, если интересно, но в другой раз.

Пока же к нашим крестьянам возвращаемся, и жанровой документалистике.

Н. Петров. Смотрины невесты.

Николай Бекряшев. Выбор приданого
Невеста, наверно, которая с узелком в руках?

Следующая картина весьма интересна.
Она достаточно ранняя, первая четверть 19 века.
Этот автор еще не умеет "как Верещагин" документировать, он рисует романтически, ампирно, как это бы сделал Брюллов.
Герои стоят в благородных позах, аналогичным образом и Ахилл или Ифигения могли бы быть изображены.

Неизвестный художник. Благословение перед свадьбой.

Следующая картина 1889 года. Видите, какая эволюция пройдена?
Спокойно можно костюмы по этому полотну восстанавливать и идти на фестиваль исторической реконструкции.

Алексей Корзухин. "Девичник".
Из бани выглядывает полуобнаженная невеста.
UPD: _mjawa Невеста идет в шубку закутанная. А из бани на обеих картинах выглядывает-выбегает вслед основной процессии с невестой еще одна участница церемонии - то ли младшая сестра, то ли кто-то замещающий ее роль. Олицетворение оставляемой девичьей доли в родительском доме.

На следующей картине изображена украинская свадьба. Вообще на тему малороссийских обрядов тоже достаточно полотен, но я их специально не беру, только этот взяла, из-за композиции.
(Да, кого-то, как выяснилось, сильно волнует этот вопрос, так что отвечу тут: лично я -- не армянка, и не еврейка, а смесь кубанских и донских казаков, оттого так много доброты а-ля Нонна Мордюкова в моем взгляде, и рука такая тяжелая).

В. Маковский. Девичник

Вот, для чего понадобился пример композиции -- видите, как на картине выше девушки в углу сидят?
См. ниже: у Елены Киселевой (забытой ученицы Репина) должна была быть картина тоже многофигурная, но сохранился лишь вот такой проработаныный эскиз кусочка, с группой.

Елена Киселева. Невесты. Троицын день

UPD: _mjawa У Киселевой не просто невесты на выданье сидят. Это уже просватанные невесты, о чем говорят белые нитяные колпачки под красными платками-девичьими повязками. Они уже в переходном состоянии - еще не молодухи, но уже судьба определилась.

А сама композиция должна была быть такая

Следующая картина 1909 года.
Во второй половине XIX века, особенно к концу, и потом в начале ХХ века, "народную" тему подавали уже по-другому, Суриков показал, что так тщательно не надо, а надо эмоционально, с душой. При этом тема была достаточно модной, "крестьян" давали писать как задание в Академии художеств для диплома и т.д.

Иван Куликов Старинный обряд благословения невесты в городе Муроме

А вот опять более ранняя.

Карнеев. Сборы к венцу

Венцы надеты на голову, никто их не держит.
Свадьба двойная еще вдобавок?
И обратите внимание, понятное и простое венчание практически не интересует живописцев, за исключением этого автора.

Николай Богданов-Бельский. Венчание.

А вот целая серия открыток про обряды.

И.Львов. Выкуп дороги

И.Львов. Приезд молодого от родителей в дом тестя за свадебный пир

И. Львов. Свадебное гуляние

Вот это полотно из разряда must know.
Это один из первых образцов жанровой живописи в русском искусстве ВООБЩЕ.

Михаил Шибанов. Празднество свадебного договора. 1777

Описание картины Шибанова (отсюда):

На обратной стороне картины сохранилась авторская надпись, поясняющая выбранный Шибановым сюжет:
"Картина представляющая суздальской провинцы крестьянъ. празднество свадебного договору, писалъ в той же провинцы вселЪ татарове в. 1777. году. Михаилъ Шибанов".

О сущности этого празднества мы узнаем из старинных описаний русского крестьянского быта: "Сговор состоит в обменивании колец и в небольших подарках. Жених приезжает смотреть невесту. Сговор сей бывает свят и нерушим".
Этот торжественный момент в жизни крестьянской семьи и показан в картине Шибанова.

Действие происходит в избе, принадлежащей родителям невесты. В самом центре композиции помещена невеста, одетая в богатый национальный наряд. На ней застегнутая доверху полотняная рубашка, парчовый белый сарафан, вышитый цветами, и поверх него парчовая золотая с красным шитьем душегрея. На голове — девичий убор, состоящий из золотой расшитой повязки, и фата. Шея украшена жемчугом, на грудь спускается ожерелье из крупных каменьев, в ушах серьги. Рядом с невестой — жених в нарядном голубом кафтане, из-под которого видны зеленоватое полукафтанье и розовая вышитая рубаха.

Справа, позади невесты, теснятся приглашенные. Они тоже богато одеты: женщины в сарафанах и кокошниках, мужчины в длинных суконных зипунах. Шибанов проявил большое композиционное умение, ритмически расположив фигуры участников празднества и объединив их общим движением. Группа приглашенных замыкается фигурой молодого мужчины, широким жестом указывающего на жениха и невесту. Строгое ритмическое построение ни в какой мере не исключает ни живой естественности поз, ни их разнообразия. В левой части картины — стол, покрытый белой скатертью и уставленный всевозможной снедью. За столом — четыре крестьянина, по-видимому, отец невесты и ее старшие братья. Один из них привстал и обращается с речью к жениху и невесте. Фигура этого крестьянина, слегка наклоненная, с протянутой вперед рукой, необходима художнику для того, чтобы связать между собой две разобщенные группы действующих лиц. (по ссылке еще есть какие-то слова).

***
Картина ниже 1815 года, она тоже достаточно романтична и ампирна. Обратите внимание на платья девушек -- прям тот же покрой, что у Наташи Ростовой, художник таким образом воспринимал сарафаны. Жестикуляция тоже благородная, как на рельефах.

К сожалению, Венецианов, который жил тогда же, не писал на сюжет свадеб, я думаю, у него бы получилось лучше всего.

М. Теребенев. Крестьянская свадьба.

Наконец, пожалуй, самая известная картина 19 века на эту тему.

В. Максимов. Приход колдуна на крестьянскую свадьбу

Описание картины Максимова отсюда :

Художник был выходцем из деревни.
Работа о свадьбе была реализована благодаря детским воспоминаниям. Ему запомнился случай на женитьбе родного брата. Брачующиеся стояли, а все остальные не могли ими налюбоваться. В избу во время пированья вошел незнакомец в сопровождении своего пса, не снимая шапки, он остановился у порога. Сидящие всполошились и зашептали: колдун пришел. После незваному гостю вежливо подали чашу с питьем, отдали монету, и он отправился восвояси. На картине
изображен тот же сюжет, но несколько видоизмененный и очень подробный. С колдуном нет рядом собаки, он так же в головном уборе, при этом присыпанном снегом и с налипшими снежными комьями на сапогах и тулупе.

Пожилая женщина подошла к нему с хлебом. Проявленным гостеприимством мудрая женщина желает задобрить колдуна, дабы не накликать горя и услышать добрые напутствия. Остальные родственники и приглашенные встревожены, напуганы, дети - полны любопытства. Молодожены в углу избы все так же стоят под иконами.

Скрытый источник света ярким сиянием освещает их. Свет также падает на лица и одежды других персонажей, на суровые черты вошедшего старика. Часть фигур находятся в полутьме и отбрасывают тени. Это создает общее впечатление таинственности, мистичности.

А. Рябушкин. Ожидание новобрачных от венца в Новгородской губернии

А. Рябушкин. Крестьянская свадьба в Тамбовской губернии


Эскиз к ней

А вот самые мои любимые картины на тему русских крестьянских свадеб.
Это провинциальное наивное искусство, созданное не приезжими городскими живописцами, а самими же крестьянскими/купеческими художниками.

Девичник в купеческом доме. XVIII (?) век

Смотрины в XVIII веке в городе Торопце

Описание картины:

"Смотрины в XVIII веке в городе Торопце" - традиционное название картины конца XVIII века, которая была известна и вызывала интерес ешё в XIX столетии. Смысл обрядов, сохранявшихся в среде торопецкого купечества, традиции допетровской старины, разгадать уже тогда было невозможно
Очевидно, на картине изображена не свадьба, а девичник - празднование окончания девичьей жизни накануне свадьбы, когда "с ночи на утро", перед приходом жениха, девушки собирались в доме невесты. Они наряжены, с платками в руках, тогда как невеста одета в темный сарафан без нашивок и белую рубаху, в которых было положено везти к венцу.

Костюмы торопецких купчих славились своей красотой и необычностью, они объединяли элементы национального и европейского платья. Высокий кокошник женщины покрывали большим платком, в обиходе были веера-махальцы. Платком или веером замужние женщины на людях закрывали половину лица.

Обратите внимание, слева внизу барин пришел, в камзоле и парике

***
Вот, пожалуй, и все у меня.

Если кто видит в этих работах еще, по своей специальности, например, историки костюма, пишите плиз, очень интересно, добавлю.
Знаете еще картины про деревенские свадьбы?

• Мой т

Крестьянин:

1. Сельский житель, основным занятием которого является обработка земли.

Бесселендеевка состояла всего из двадцати двух душ крестьян. (Тургенев. Чертопханов и Недопюскин. )

2. Представитель низшего податного сословия в дореволюционной России.

Словарь русского языка. Москва. «Русское слово». 1982.

* * *

Крестьянин XVI века был вольный хлебопашец, сидевший на чужой земле по договору с землевладельцем; его свобода выражалась в крестьянском выходе или отказе, т. е. в праве покинуть один участок и перейти на другой, от одного землевладельца к другому. Первоначально право это не было стеснено законом; но самое свойство поземельных отношений налагало обоюдное ограничение как на это право крестьянина, так и на произвол землевладельца в отношении к крестьянину: землевладелец, например, не мог согнать крестьянина с земли перед жатвой, как и крестьянин не мог покинуть свой участок, не рассчитавшись с хозяином по окончании жатвы. Из этих естественных отношений сельского хозяйства вытекала необходимость однообразного, законом установленного срока для крестьянского выхода, когда обе стороны могли рассчитаться друг с другом. Судебник Ивана III установил для этого один обязательный срок - неделю до Юрьева дня осеннего (26 ноября) и неделю, следующую за этим днём. Впрочем, в Псковской земле в XVI веке существовал другой законный срок для крестьянского выхода, именно Филиппово заговенье (14 ноября).

* * *

Свои и чужие наблюдатели, дивившиеся величию деяний преобразователя [Петра I], поражались огромными пространствами необрабатываемой плодородной земли, множеством пустошей, обрабатываемых кое-как, наездом, не введённых в нормальный народно-хозяйственный оборот. Люди, вдумывавшиеся в причины этой запущенности, объясняли её, во-первых, убылью народа от продолжительной войны, а потом гнётом чиновников и дворян, отбивавших у простонародья всякую охоту приложить к чему-нибудь руки: угнетение духа, проистекшее от рабства, по словам того же Вебера, до такой степени омрачило всякий смысл крестьянина, что он перестал понимать собственную пользу и помышляет только о своем ежедневном скудном пропитании.

В. Ключевский. Русская история. Москва. «Эксмо». 2000.

* * *

Тотчас по смерти Петра прежде других заговорил о бедственном положении крестьян нетерпеливый генерал-прокурор Ягужинский; потом в Верховном тайном совете пошли оживленные толки о необходимости облегчить это положение. «Бедное крестьянство» стало ходячим правительственным выражением.

Заботили, собственно, не сами крестьяне, а их побеги, отнимавшие у правительства рекрутов и податных плательщиков. Бежали не только отдельными дворами, но и целыми деревнями; из некоторых имений убегали все без остатка; с 1719 по 1727 г

Числилось беглых почти 200 тысяч - официальная цифра, обычно отстававшая от действительности.
Самая область бегства широко раздвигалась: прежде крепостные бегали от одного помещика к другому, а теперь повалили на Дон, на Урал и в дальние сибирские города, к башкирам, в раскол, даже за рубеж, в Польшу и Молдавию. В Верховном тайном совете при Екатерине I рассуждали, что если так пойдет дело, то до того дойдет, что взять будет не с кого ни податей, ни рекрутов, а в записке Меншикова и других сановников высказывалась непререкаемая истина, что если без армии государству стоять невозможно, то и о крестьянах надобно иметь попечение, потому что солдат с крестьянином связан, как душа с телом, и если крестьянина не будет, то не будет и солдата.
Для предупреждения побегов сбавляли подушную, слагали недоимки; беглых возвращали на старые места сначала просто, а потом с телесным наказанием. Но и тут беда: возвращенные беглецы бежали вновь с новыми товарищами, которых подговаривали рассказами о привольном житье в бегах, в степи или в Польше.
К побегам присоединялись мелкие крестьянские бунты, вызванные произволом владельцев и их управляющих. Царствование Елизаветы было полно местными бесшумными возмущениями крестьян, особенно монастырских, Посылались усмирительные команды которые били мятежников или были ими биваемы, смотря по тому, чья брала. Это были пробные мелкие вспышки, лет через 20-30 слившиеся в пугачевский пожар.

В. Ключевский. Русская история. Москва. «Эксмо». 2000.

* * *

А. Смирнов. Василиса Кожина - партизанка, крестьянка Сычевского уезда Смоленской губернии. 1813.

А. Смирнов. Герасим Курин - руководитель крестьянского партизанского отряда в 1812 году. 1813.

Адриан ван Остаде. Крестьянская семья. 1647.

Крестьянка с васильками.

Алексей Гаврилович Венецианов. Крестьянская девушка с серпом во ржи.

Архип Иванович Куинджи. Голова крестьянина - украинца в соломенной шляпе. 1890-1895.

Валентин Александрович Серов. Крестьянский дворик в Финляндии. 1902.

Василий Григорьевич Перов. Крестьянин в поле. 1876.

Василий Григорьевич Перов. Возвращение крестьян с похорон зимою. Начало 1880-х.

Василий Максимович Максимов. Крестьянская девочка. 1865.

Василий Максимович Максимов. Приход колдуна на крестьянскую свадьбу. 1875.

Венцеслас Холлар. Крестьянская свадьба. 1650.

Владимир Маковский. Крестьянские дети. 1890.

Евграф Романович Рейтерн. Крестьянка из Вилленсхаузена с уснувшим ребенком на руках. 1843.

И. Ламинит. Русские крестьяне. Гравюра по рисунку Е. Корнеева. 1812.

Иван Иванович Шишкин. Крестьянка с коровами. 1873.

Иван Петрович Аргунов. Портрет неизвестной крестьянки в русском костюме. 1784.

Илья Ефимович Репин. Две женские фигуры (Обнимающиеся крестьянки). 1878.

Илья Ефимович Репин. Бородатый крестьянин. 1879.

Илья Ефимович Репин. Крестьянский дворик. 1879.

Илья Ефимович Репин. Два украинских крестьянина. 1880.

Илья Ефимович Репин. Крестьянская девочка. 1880.

Илья Ефимович Репин. Украинский крестьянин. 1880.

Илья Ефимович Репин. Старый крестьянин. 1885.

Илья Ефимович Репин. Портрет крестьянина. 1889.

Илья Ефимович Репин. Голова крестьянина.

Константин Маковский. Крестьянский обед в поле.

Михаил Шибанов. Крестьянский обед. 1774.

Ольга Каблукова. Столетняя царскосельская крестьянка с семьей. 1815.

Ополченец 1812 года в крестьянской избе. Лубочная картина.

Сергей Александрович Лобовиков родился в 1870 году в деревне Белой Глазовского уезда Вятской губернии в семье дьякона. Окончил сельскую школу, два года учился в Глазовском духовном училище. В 14 лет осиротел. В 1885 году отдан опекуном в ученики в фотоателье Петра Григорьевича Тихонова в Вятке. В 1892 году взят на действительную военную службу (в 1893 г. освобожден по состоянию здоровья). В 1893 году недолгое время работал в фотографии К.Буллы в Петербурге. В 1894 году возвратился в Вятку и открыл собственную фотомастерскую (в 1904 году купил дом на углу Московской и Царёвской улиц, где и помещалась его фотография в течение 30-ти лет). С 1899 года участвовал в выставках в России и за границей, неоднократно получал высшие награды. В 1900 году совершил поездку по Европе, участвовал в Парижской всемирной выставке (бронзовая медаль).

В 1908 году избран председателем Вятского фотографического общества, за снимки на Международной выставке в Киеве получил золотую медаль. В 1909 году предпринял вторую поездку за границу, участвовал в выставке в Дрездене. В 1909-1912 гг. - председатель Вятского художественного кружка, проделал большую работу по организации художественно-исторического музея в Вятке (ездил в Москву и Петербург к художникам и коллекционерам, собирал картины). В 1909 году на конкурсе Русского фотографического общества получил первую премию. В 1913-1914 гг. - гласный Вятской городской думы. С 1918 года - в составе коллегии Губернского подотдела по делам музеев и охране памятников искусства и старины. В 1918 году многие фотоателье были национализированы, учитель Лобовикова Тихонов арестован ЧК как заложник и расстрелян (в возрасте 66 лет). Лобовикову удалось избежать национализации мастерской, в 1920 году он получил от Луначарского охранную грамоту. В 1921-26 гг. Лобовиков участвовал в оценке изъятых церковных ценностей, составил коллекцию из 617 предметов старинной утвари и просил оставить ее в Вятке (несмотря на неоднократные ходатайства коллекция была вывезена в Москву). В 1927 году в Москве состоялась персональная выставка Лобовикова в честь 40-летия его фотографической деятельности. В те же годы творчество старых русских фотографов подвергалось критике как "узкоэстетическое, оторванное от советской действительности". С 1920 года Лобовиков преподавал курс фотографии в Вятском педагогическом институте. В 1932 году передал свой дом и фотолабораторию в дар педагогическому институту. По решению руководства института лаборатория вскоре была ликвидирована, а в доме размещено студенческое общежитие (сам фотограф с семьей вынужден был ютиться в небольшой части дома). В 1934 году получил академическую пенсию, переехал в Ленинград, работал в кинофотолаборатории Академии наук. Погиб в ноябре 1941 года в блокированном Ленинграде. В 1954 году фотоархив С.А. Лобовикова был передан его наследниками в дар Кировскому художественному музею. Дом Лобовикова в Вятке (Кирове) был снесен в конце 1950-х.

Из дневника С.А. Лобовикова: "9 декабря 1899 года. Прохожу мимо дома Л...ва. У крыльца стоит пара рысаков. У ворот остановился бедняк-мужичок в плохонькой одежде, весь озяб; посмотрел на лошадей, отвернулся, пошел своей дорогой и только вздохнул тяжело глубоко "э-хе-хе-э-э". Сколько в этом "э-хе-хе-э-э" выразилось слов и чувств; так глубоко эти восклицания падают в душу, стыдно становится перед этим бедняком... Завернулся в новую шубу пусть себе, и какие тебе дела до того, что другие зябнут, что не имеют теплой одежды... Да, черствы, холодны наши души - лишь шубы наши теплы!"

А. Кольцов

Что ты спишь, мужичок?
Ведь весна на дворе;
Ведь соседи твои
Работают давно.
Встань, проснись, подымись,
На себя погляди:
Что ты был? и что стал?
И что есть у тебя?
На гумне - ни снопа;
В закромах - ни зерна;
На дворе, по траве -
Хоть шаром покати.
Из клетей домовой
Сор метлою посмел;
И лошадок за долг
По соседям развел.
И под лавкой сундук
Опрокинут лежит;
И, погнувшись, изба,
Как старушка, стоит.
Вспомни время свое:
Как катилось оно
По полям и лугам
Золотою рекой!
Со двора и гумна
По дорожке большой,
По селам, городам,
По торговым людям!
И как двери ему
Растворяли везде,
И в почетном угле
Было место твое!
А теперь под окном
Ты с нуждою сидишь
И весь день на печи
Без просыпу лежишь.
А в полях сиротой
Хлеб нескошен стоит.
Ветер точит зерно!
Птица клюет его!
Что ты спишь, мужичок?
Ведь уж лето прошло,
Ведь уж осень на двор
Через прясло глядит.
Вслед за нею зима
В теплой шубе идет,
Путь снежком порошит,
Под санями хрустит.
Все соседи на них
Хлеб везут, продают,
Собирают казну -
Бражку ковшиком пьют.

Любимым местом съемок Лобовикова было село Филейское, которое стояло вблизи города на берегу реки Вятки.

Колыбельная песнь

Солнышко заходит,
И темнеет день,
От горы упала
На селенье тень.
Лишь церковный купол
Солнцем озарён,
И открыта церковь,
И несётся звон.
Колокол к вечерне
Христиан зовёт;
Завтра воскресенье -
Отдых от работ.
И услыша в поле
Колокола зов,
Селянин к селенью
Уж погнал коров.
А в селенье церковь
Уж полна людей,
И блестят огнями
Множество свечей.
Свечи трудовые
Ярче звёзд горят,
И молитву люди
В простоте творят.

Иван Никитин
Дедушка

Лысый, с белой бородою,
Дедушка сидит.
Чашка с хлебом и водою
Перед ним стоит.
Бел как лунь, на лбу морщины,
С испитым лицом.
Много видел он кручины
На веку своем.
Всё прошло; пропала сила,
Притупился взгляд;
Смерть в могилу уложила
Деток и внучат.
С ним в избушке закоптелой
Кот один живет.
Стар и он, и спит день целый,
С печки не спрыгнет.
Старику немного надо:
Лапти сплесть да сбыть -
Вот и сыт. Его отрада -
В Божий храм ходить.
К стенке, около порога,
Станет там, кряхтя,
И за скорби славит Бога,
Божее дитя.
Рад он жить, не прочь в могилу -
В темный уголок.
Где ты черпал эту силу,
Бедный мужичок?