Система образов комедии вишневый сад. Пьеса А.П. Чехова «Вишневый сад»; особенности конфликта, система образов, жанровая специфика, символическое начало. «Вишневый сад» и драматургия Чехова в литературоведении

Жанр пьесы "Вишнёвый сад" определяют по-разному. А.П. Чехов называл своё сочинение комедией, Станиславский - трагедией, а современники говорили о бессмертном произведении как о драме.

Для всех трёх предположений существуют веские основания в тексте творения Чехова.

Комедия. В "Вишнёвом саду" много комических ситуаций: любовная идиллия Яши и Дуняши, фокусные трюки и речь Шарлотты Ивановны, неудачи Спиходова. Также в героях, которых нельзя назвать абсолютно комическими, много смешного. Например, Лопахин часто смешон со своими шутками - типа "до свиданцыа" или "Охмелия, иди в монастырь", хотя он и богатый, уважаемый всеми человек. А Петя Трофимов - "вечный студент", "смешной человек", "облезлый барин" - часто попадает в нелепые ситуации, например, падает с лестницы.

Трагедия. Вместе с тем в персонажах пьесы много трагического. Так, Шарлотта Ивановна, с одной стороны, считается смешной и нелепой женщиной, а, с другой стороны, одинокий, без Родины и без родственников человек. Фирс смешон со своей глухотой, и в то же самое время судьба "забытого" человека весьма трагична. В пьесе нет ни одного счастливого человека: Варя переживает безответную любовь, Лопахин, не смотря на богатство, выглядит несчастным, Петя так и остаётся бездеятельным мечтателем и философом.

Драма. Главный источник драматизма произведения - не конфликт, который заключается в борьбе за вишнёвый сад, а субъективное недовольство человеческой жизнью. Это недовольство в равной мере переживается всеми героями сочинения А.П.Чехова, без исключения. Жизнь и судьба персонажей протекает нескладно, не так, как хотелось бы, не принося никому ни радости, ни позитивных эмоций, ни чувства безмятежного счастья.

«Вишнёвый сад» - лирическая пьеса в четырёх действиях Антона Павловича Чехова, жанр которой сам автор определил как комедия. Пьеса написана в 1903 году, впервые поставлена 17 января 1904 года в Московском художественном театре. Одно из самых известных произведений Чехова и одна из самых известных русских пьес, написанных в то время. «Вишнёвый сад» - последняя пьеса Чехова, завершённая на пороге первой русской революции, за год до его ранней смерти. Замысел пьесы возник у Чехова в начале 1901 года. Пьеса была закончена 26 сентября 1903 года.

Что бы понять основной конфликт в пьесе «Вишневый сад» необходимо учитывать время написания этого произведения и обстоятельства его создания.

Чехов писал «Вишневый сад» в начале ХХ века, когда Россия находилась на стыке эпох, когда неотвратимо приближалась революция, и многие чувствовали надвигающиеся громадные перемены всего привычного и устоявшегося образа жизни русского общества. Осмыслить и понять происходящие в стране изменения пытались многие писатели того времени и Антон Павлович не стал исключением. Пьеса «Вишневый сад» была представлена публике в 1904 году, став финальной в творчестве и жизни великого писателя, и в ней Чехов отразил свои раздумья о судьбе своей страны.

Упадок дворянства, вызванный изменениями в социальном укладе и не умение приспособиться к новым условиям; отрыв от своих корней не только землевладельцев, но и крестьян, начавших перебираться в город; зарождение нового класса буржуазии, пришедшего на место купечества; появления интеллигентов, вышедших из простого народа – и все это на фоне зарождающегося всеобщего недовольства жизни – вот, пожалуй, главный исток конфликта комедии «Вишневый сад». Разрушение главенствующих представлений и духовной чистоты влияло на общество, и драматург уловил это на подсознательном уровне.

Ощущая грядущие перемены, Чехов попытался передать свои чувства зрителю через своеобразие конфликта в пьесе «Вишневый сад», ставший новым типом, характерный для всей его драматургии. Этот конфликт зарождается не между людьми или социальными силами, он проявляется в несовпадении и отталкивании реальной жизни, её отрицании и замещении. И это нельзя было сыграть, этот конфликт можно было только прочувствовать. К началу ХХ века общество еще не было способно это принять, и требовалось перестраивать не только театр, но и зрителя, а для театра, знавшего и умеющего раскрывать открытые противостояния передать особенности конфликта в пьесе «Вишневый сад» было практически не возможно.

Поэтому- то Чехов и был разочарован премьерным показом. Ведь по привычке конфликтом было обозначено столкновение прошлого в лице обедневших помещиков и будущего. Однако, будущее тесно связанное с Петей Трофимовым и Аней не укладывается в логику Чехова. Навряд ли Антон Павлович связывал будущее с «облезлым барином» и «вечным студентом» Петей, не способного проследить даже за сохранностью своих старых галош, или Аней, при пояснении роли которой, Чехов делал главный упор на ее молодость, и это было главным требованием к исполнительнице.

Почему Чехов делал основной упор на роли Лопахина, говоря, что если его образ не удастся, то и всю пьесу ждет провал? На первый взгляд именно противостояние Лопахина легкомысленным и пассивным владельцам сада является конфликтом в его классической интерпретации, а торжество Лопахина после покупки его разрешением. Однако именно такого истолкования и опасался автор. Драматург много раз говорил, опасаясь огрубления роли, что Лопахин это купец, но не в традиционном его понимании, что он человек мягкий, и доверять его изображение «крикуну» ни в коем случае нельзя. Ведь именно через правильное раскрытие образа Лопахина становиться возможным понимание всего конфликта пьесы.

Так в чем же заключен основной конфликт пьесы? Лопахин пытается подсказать хозяевам имения как можно спасти свою собственность, предлагая единственный реальный вариант, но они не внемлют его советам. Чтоб показать искренность его желания помочь, Чехов дает понять о нежных чувствах Лопахина к Любови Андреевне. Но несмотря на все попытки образумить и повлиять на хозяев, Ермолай Алексеевич, «мужик мужиком» становиться новым владельцем прекрасного вишневого сада. И он рад, однако это веселье сквозь слезы. Да он купил. Он знает, что делать со своим приобретением, чтоб получать прибыль. Но почему Лопахин восклицает: «Скорее бы это все это прошло, скорее бы изменилась как-нибудь наша нескладная, несчастливая жизнь!» И именно эти слова служат указателем на конфликт пьесы, оказывающимся в большей степени философским – несоответствие потребностей душевной гармонии с миром и действительностью в переходной эпохе и как следствие не совпадение человека с самим собой и с историческим временем. Во многом именно поэтому этапы развития основного конфликта пьесы «Вишневый сад» выделить практически не возможно. Ведь он зародился еще до начала действий, описываемых Чеховым, и своего разрешения так и не нашел.

Традиционно система образов в пьесе «Вишнёвый сад» делится на три группы, символизирующие настоящее, будущее и прошлое, в которые входят все действующие лица. В процессе постановки спектакля Чехов давал актерам точные указания и рекомендации, как играть каждого персонажа, для него было очень важно донести до зрителя характеры действующих лиц, ведь именно через их образы Чехов постарался показать комедийность происходящего. Кроме этого, на каждое действующее лицо возложена определенная социально-историческая роль. Автор как будто говорит, что возможно скорректировать свою личность, отношения с внешним миром и окружающими людьми, но изменить свое место в общей истории им не под силу.

К героям прошлого относятся Раневская с братом и старый слуга Фирс: они настолько завязли в своих воспоминаниях, что неспособны оценивать адекватно ни настоящее, ни будущее. Лопахин – яркий представитель дня сегодняшнего, человек- действие. Ну и Петя – идеалист, вечный студент, размышляющий о всеобщем благе, которое, несомненно, ждет в будущем.

Видно, что образы в «Вишневом саде» Чехов построил по своему любимому принципу «плохих хороших людей». И ведь на самом деле, нельзя кого-то из героев выделить как злодея, жертву, или абсолютно идеального. У каждого своя правда, а зрителю лишь необходимо решить, чья из них ему ближе.

Одной из особенностей образов Чехова является сочетание положительных и отрицательных свойств. Так, Раневской свойственна непрактичность и эгоизм, но вместе с тем она способна искренне любить, обладает широкой душой и щедростью, она красива и внешне, и внутренне. Гаев, несмотря на свой инфантилизм и сентиментальность, очень добр. Брату с сестрой свойственны те моральные и культурные принципы потомственного дворянства, которые уже стали отголоском уходящего прошлого. «Вечный студент» Петя Трофимов рассуждает очень правильно и красиво, но, как и старые хозяева сада, абсолютно оторван от реальности и не приспособлен к жизни. Своими речами он увлекает и Аню, воплотившую в себя символ молодости и надежду на лучшее будущее, однако абсолютно беспомощную в самостоятельной жизни. Её противоположностью является Варя, приземленность которой, возможно, мешает устроить свое счастье.

Бесспорно, в пьесе «Вишнёвый сад» систему образов возглавляет Лопахин. Чехов настаивал, чтобы его играл непременно сам Станиславский, и драматург старался донести до исполнителя психологию этого персонажа. Пожалуй, он единственный, у кого внутренние убеждения максимально приближены к действиям. Еще одной яркой чертой всех героев в этой пьесе является неумение и не желание слышать друг друга, все настолько заняты собой и своими личными переживаниями, что просто не в состоянии проникнутся в чужие. И вместо того, чтоб вместе пройти через происходящее испытание – лишения дома – они живут представлениями о своем будущем, в котором каждый будет сам по себе.

Символ сада в пьесе «Вишнёвый сад» занимает одно из центральных мест. Это произведение подвело черту под всем творчеством А.П.Чехова. Именно с садом автор сравнивает Россию, вкладывая это сравнение в уста Пети Трофимова: «Вся Россия – наш сад». Но почему сад именно вишнёвый, а не яблочный, допустим? Примечательно, что Чехов делал особый акцент на произношении названия сада именно через букву «Ё», и для Станиславского, с которым эта пьеса обсуждалась, не сразу стала понятна разница между «вишневым» и «вишнёвым» садом. А разница, по его словам, была заключена в том, что вишневый – это сад, способный приносить прибыль, и он всегда нужен, а вишнёвый – это хранитель уходящего барского быта, цветущий и растущий для услады эстетических вкусов своих хозяев.

Драматургии Чехова свойственно вовлекать в действие не только героев, но и окружающую их обстановку: он считал, что только через описание ежедневной жизни и рутинных дел возможно полностью раскрыть характеры персонажей.

Именно в чеховских пьесах появились «подводные течения» придающие движение всему происходящему. Еще одной особенностью пьес Чехова стало применение символов. Причем эти символы имели две направленности- одна сторона была реальной, и имела весьма предметное очертание, а вторая сторона была неуловимой, ее можно только ощутить на уровне подсознания. Так произошло и в «Вишнёвом саде». Символика пьесы заключена и в саду, и в звуках, раздающихся за сценой, и даже в сломанном Епиходовым бильярдном кие, и в падении Пети Трофимова с лестницы. Но особое значение в драматургии Чехова занимают символы природы, включающие в себя проявления окружающего мира.

Значение символа вишнёвого сада в пьесе, отнюдь не случайно. У многих народов цветущие вишневые деревья символизируют чистоту и юность. Например, в Китае весеннее цветение, кроме перечисленных значений, соотносится с мужеством и женской красотой, а само дерево- это символ удачи и весны. В Японии цветок вишни – эмблема страны и самураев, и означает процветание и богатство. А для Украины вишня второй символ после калины, обозначающий женское начало. Вишня соотносится с красивой молодой девушкой, а вишневый сад в песенном творчестве – любимое место для прогулок. Символика вишнёвого сада около дома на Украине огромна, именно он отгоняет злую силу от дома, исполняя роль оберега. Даже было поверье: если нет сада около хаты, то вокруг нее черти собираются. При переезде сад оставался нетронутым, как напоминание об истоках своего рода. Для Украины вишня – божественное дерево. А ведь в конце пьесы прекрасный вишневый сад идет под топор. Не предупреждение ли это, что впереди не только героев, но и всю Российскую империю ждут великие испытания? Недаром ведь, Россия сравнивается с этим садом.

Для каждого героя символ сада в комедии «Вишнёвый сад» имеет свое значение. Действие пьесы начинается в мае, когда вишнёвый сад, судьбу которого предстоит решить хозяевам, цветет, а оканчивается глубокой осенью, когда вся природа замирает. Цветение напоминает Раневской и Гаеву их детство и молодость, этот сад был рядом с ними всю жизнь, и они просто не представляют, как его может не стать. Они любят его, они восхищаются и гордятся им, рассказывая, что их сад занесен в книгу достопримечательностей местности. Они понимают, что способны лишиться поместья, но в их головах не может уложиться, как возможно вырубить прекрасный сад и на его месте настроить какие-то дачи. А Лопахин видит прибыль, которую он может принести, но это лишь поверхностное отношение к саду. Ведь купив его за огромные деньги, не оставив конкурентам на аукционе ни малейшего шанса завладеть им, признается, что этот вишневый сад, лучшее, что он когда-либо видел. Торжество от покупки связано, в первую очередь, с его гордыней, ведь неграмотный мужик, каким Лопахин себя считал, стал хозяином там, где его дед и отец «были рабами».

Равнодушнее всего к саду относится Петя Трофимов. Он признает, что сад красив, он услаждает взор, придает какой-то важности жизни своих хозяев, но ему каждая веточка и листочек рассказывают о сотнях крепостных крестьян, которые трудились, чтобы сад процветал и что этот сад – пережиток крепостничества, с которым необходимо покончить. Это же он старается донести и до Ани, которая любит сад, но уже не столь сильно как ее родительница, готовая до последнего за него держаться. И Аня понимает, что невозможно начать новую жизнь, сохранив этот сад. Именно она призывает мать уйти, чтоб заложить новый сад, подразумевая, что необходимо начать другую жизнь, которая позволит вписаться в реалии времени.

С судьбой поместья и сада тесно связан и Фирс, прослуживший в нем всю свою жизнь. Он слишком стар, чтобы начинать что-то заново, да и была у него такая возможность, когда крепостное право отменили и хотели его женить, но получение свободы для него стало бы несчастьем, и он прямо говорит об этом. Он глубоко привязан к саду, к дому, к хозяевам. Он даже не обижается, обнаружив, что его забыли в пустом доме, то ли потому, что у него уже нет сил и ему безразлично, то ли потому, что понимает: старое существование закончилось, а в будущем уже ничего для него нет. И как же символично выглядит смерть Фирса под звуки вырубающегося сада, это связано с тем, что заключительной сцене роль символов переплетается – звук лопнувшей струны тонет в звуках ударов топоров, показывая, что прошлое безвозвратно ушло.

На протяжении всей пьесы видно, что герои связаны с вишнёвым садом, кто-то больше, кто-то меньше, но именно через отношение к нему автор постарался раскрыть их значение во временном пространстве прошлого, настоящего и будущего. Символ вишневого сада в пьесе Чехова – это символ России, находящейся на перепутье своего развития, когда смешиваются идеологии, социальные слои и многие люди просто не представляют, что будет дальше. Но это настолько ненавязчиво показано в пьесе, что даже М. Горький, у которого постановка не вызвала высокой оценки, признал, что она пробудила в нем глубокую и необъяснимую тоску.

«Вишневый сад»
Комедия в четырех действиях

Система образов
Любовь Андреевна Раневская – помещица, пять лет прожившая за границей. 6 лет назад умер её муж, после утонул в реке сын Гриша семи лет. Гаев отзывается о ней, как о хорошей, но между тем порочной женщине, намекая на её бездумное замужество и легкомысленный роман. Лопахин считает её человеком простым, легким. В Париже она привыкла к роскоши, постоянным гостям и приёмам, что отразилась на её способность распоряжаться деньгами, кои она не ценила и сорила ими везде, где могла. Она понимает, что, в сущности, живет неправильно – грешит, тратит все до последней копейки, но к себе снисходительна. Измениться не может и не хочет. Создала иллюзия преданной любви к человеку, с которым жила во Франции и который обобрал её чуть ли не до нитки. Однако она готова в любой момент ехать к нему, что и делает сразу после продажи имения.
Аня – 17-летняя дочь Любови Андреевны. Увлечена студентом Трофимовым, который некогда преподавал науки её погибшему брату. Анна находится под несомненным влиянием своего образованного приятеля. В ней есть юная вера в счастье, в свои силы. Отъезду из старого дома искренне радуется, предчувствуя начало «новой жизни». Решительна, полна энтузиазма, но читателю чувствуется привкус возможного разочарования – слишком уж легко и безоглядно верит она Трофимову.
Варя – 24-летняя приемная дочь Любови Андреевны. Фактически выполняет роль экономки Раневских Трудится, не покладая рук и не представляя себя без занятия. Ждет предложения от купца Лопахина, они друг другу симпатичны, но с женитьбой Лопахин, по-видимому, не торопится. После продажи имения, так и е дождавшись предложения со стороны Лопахина, собирается работать экономкой у других помещиков.
Гаев Леонид Андреевич – брат Раневской, помещик. Пытается скрыть свои переживания не к месту употребляемыми словечками («кому?»), бильярдными терминами. Сочетает в себе аристократизм и искренность. Увлекается, слишком много говорит. Идеалист и романтик, строит разный, большей частью неосуществимые, планы спасения имения. После продажи дома устраивается служащим в банке, но по горькому замечанию одного из героев долго там не продержится из-за лени.
Лопахин Ермолай Алексеевич – купец. Отец его был крепостным у деда и отца Любови Андреевны. Теперь он разбогател и искренне хочет помочь Раневским выручить их вишневый сад. Лопахин лишен эстетического чувства, и, если для Раневских сад – символ прежней счастливой жизни, символ их юности, то для Лопахина замечательно в нем только то, что он большой. В конце концов, Лопахин покупает вишневый сад, испытывая при этом момент наивысшего торжества: он становится владельцем дворянского имения, где гнули спину на хозяев его отец и дед, которых «не пускали даже на кухню». В нем неожиданно проступает злорадное, агрессивное, хищническое начало: он не сдерживает собственного ликования, купеческого безудержа. Радость его невозможно срыть. В этот момент он не думает о чувствах некогда любимой Раневской.
Трофимов Петр Сергеевич – студент, в свое время обучавший покойного сына Любови Андреевны. Разночинец. Отец его был аптекарем. 26 или 27 лет. Вечный студент, довольно давно учится, за что становится неоднократно объектом насмешек Вари. Красиво проповедует веру в несомненное наступление лучшего будущего.
Симеонов-Пищик Борис Борисович – чудак, совершающий смешные поступки. Хвастается своим лошадиным здоровьем, постоянно сравнивая себя с лошадью: «лошадь – это хорошо, лошадь и продать можно». Постоянно берет в долг у Раневской или Лопахина, но в финале, в результате удачной сделки с англичанами все долги выплачивает.
Шарлота Ивановна – гувернантка, фокусница. Ничего о себе и о семье своей рассказать не может. Помнит только, что ездила с родителями по ярмаркам, выполняла различные акробатические номера и показывала фокусы. Чувствует себя одиноко и жалуется, что ей не с кем поговорить.
Епиходов Семен Пантелеевич – «Двадцать два несчастья» - то уронит букет цветов, то неловко опрокинет стол. Сватается за Дуняшу, но игнорируется ею. Конторщик. Речь его витиевата, а при себе у него всегда револьвер. Персонаж глубоко несчастный.
Дуняша – горничная-кокетка. Озабочена желанием выйти замуж, но на предложение Епиходова реагирует туманно. Тем временем признается в любви Яше. От простой рабочей жизни отвыкла, хвастается нежностью своих рук точно, как у барышень.
Фирс – лакей, 87 лет. Тип слуги старого времени, безгранично преданного хозяевам и заботящегося о них, как о собственных детях. Постоянно вспоминает о прошлом: «мужики при господах, господа при мужиках». Плохо слышит, чем вызывает у читателя сожаление. После продажи имения его забывают в заколоченном доме.
Яша - молодой лакей Любови Андреевны. Карикатурная фигура. Хам, чрезвычайно довольный собой, преклоняющийся перед всем заграничным. Не торопится повидаться с матерью, которая пришла сразу, как только узнала, что сын её вернулся из многолетнего путешествия по Франции. Россию Яша не любит, высказывается обо всем славянском неодобрительно. В манерах его много напускного, притворного. При случае просится у Раневской взять его снова в Париж.

Многозначность образа вишневого сада
Центральный образ пьесы – вишневый сад, объединяющий всех персонажей. Вишневый сад – это и конкретный сад, обычный для усадеб, и образ-символ красоты русской природы, России. Кроме того вишневый сад символизирует красоту жизни людей, взрастивших его и восторгавшихся им. Сад олицетворяет изысканность и утонченность той жизни, которая погибает вместе с ним.
Образ вишневого сада объединяет вокруг себя всех героев пьесы. На первый взгляд, кажется, что это только родственники и старые знакомые, волей случая собравшиеся в поместье, чтобы решить свои житейские проблемы. Но это не так. Писатель соединяет персонажей разных возрастов и социальных групп, и они должны будут так или иначе решить судьбу сада, а значит, и свою судьбу.
При всей своей развитости, при всем своем душевном богатстве хозяева поместья – Раневская и Гаев лишены чувства реальности, практичности и ответственности, а потому не в состоянии позаботиться ни о себе, ни о близких людях. Они не могут последовать совету Лопахина и сдать землю в аренду, несмотря на то что это принесло бы им солидный доход: «Дачи и дачники - это так пошло, простите». Пойти на эту меру им мешают особые чувства, которые связывают их с усадьбой. Они относятся к саду как к живому человеку, с которым их очень многое связывает. Вишневый сад для них - это олицетворение прошлой жизни, ушедшей молодости. Глядя в окно на сад, Раневская восклицает: «О мое детство, чистота моя! В этой детской я спала, глядела отсюда на сад, счастье просыпалось вместе со мною каждое утро, и тогда он был точно таким, ничто не изменилось». И далее: «О сад мой! После темной ненастной осени и холодной зимы опять ты молод, полон счастья, ангелы небесные не покинули тебя...» Раневская говорит не только о саде, но и о себе. Она как будто сравнивает свою жизнь с «темной ненастной осенью» и «холодной зимой». Вернувшись в родную усадьбу, она вновь почувствовала себя молодой и счастливой.
Лопахину же поведение Гаева и Раневской кажется нелогичным и чувств их он не разделяет. Он удивляется, почему на них не действуют столь очевидные для него доводы о выгодности разделения сада на дачные участки. Лопахин ценит красоту и восхищается вишневым садом, прекраснее которого ничего на свете нет, но он практичный и деятельный человек, не может позволить пропасть земле, не может позволить Раневской спокойно смотреть на то, как имение её распродается за долги. Покупка имения для Лопахина становится символом его успешности: «Я купил имение, где дед и отец были рабами, где их не пускали даже в кухню. Я сплю, это только мерещится мне, это только кажется...». Сад для купца – лишь земля: плодородная, богатая, доходная. Её можно продать, заложить, сдать в аренду, разделить по клочкам и получать с неё прибыль.
Лакей Яша не держится за возможность сохранить сад и по сути, его мало волнует судьба имения, где он родился и врос и где жила его мать, которую он, впрочем, не пожелал видеть. Он не склонен к сентиментальности, чужд до любви и доброты, и в образе сада не представляется ему ничего романтического и прекрасного. Противоположное отношение к саду сложилось у старого слуги Фирса. Для него сад – часть родового гнезда, которое он стремится оберегать, так же, как и своих господ.
Петя Трофимов - представитель нового поколения. Его вообще не волнует судьба вишневого сада. “Мы выше любви”, - заявляет он, признаваясь тем самым в неспособности к серьезному чувству. Петя смотрит на все слишком поверхностно: не зная подлинной жизни, он пытается переустроить ее на основе надуманных идей. Внешне Петя и Аня счастливы. Они хотят идти к новой жизни, решительно порвав с прошлым. Сад для них - “вся Россия”, а не только этот вишневый сад. Но разве можно так слепо любить весь мир, не имея привязанности к родному дому? Потому и невозможно взаимопонимание между Раневской и новым поколением. Если для Пети и Ани нет прошлого и воспоминаний, то Раневская глубоко горюет: «Ведь я родилась здесь, здесь жили мои отец и мать, мой дед, я люблю этот дом, без вишневого сада я не понимаю своей жизни...»
Вишневый сад - символ красоты. Но кто же спасет красоту, если люди, которые способны ее ценить, не в силах за нее бороться, а люди энергичные и деятельные смотрят на нее только как на источник выгоды и наживы?
Вишневый сад - символ дорогого сердцу прошлого и родного очага. Но можно ли идти вперед, когда за твоей спиной раздается стук топора, разрушающего все, что прежде было свято? Вишневый сад - символ добра, а потому такие выражения, как “подрубить корни”, “растоптать цветок” или “ударить по дереву топором” звучат кощунственно и бесчеловечно.

Прошлое, настоящее и будущее в пьесе
В комедии Чехова раскрывается тема гибели дворянского гнезда. Раневская и Гаев – образы прошлой, уже отошедшей России. Гаев – жалкий аристократ, проевший свое состояние на леденцах, который не сумел воплотить своих идеалов. По мнению Чехова, только люди, посвятившие себя труду, имеют право быть счастливыми. Дворянство, с точки зрения писателя неизбежно уходит в прошлое. Особое непонимание в пьесе – между поколениями. Кажется, в пьесе пересеклись три времени: прошлое, настоящее и будущее. Старшее поколение – Раневская, Гаев. Сегодняшний день представляет Лопахин, ну а молодое поколение – это образы Трофимова и Ани. Чехов показал Россию на перепутье, Россию, в которой еще не изжито до конца прошлое, где еще не наступило окончательно настоящее, но уже проглядывает будущее. Петя Трофимов, этот пассивный мечтатель и идеалист, представляется Чехову человеком, который уничтожит власть и сможет изменить жизнь. Его мечты о равенстве, братстве, справедливости - всего лишь мечты. У Раневских его зовут "облезлым барином" не только из-за внешности, но и из-за того, что он остается юношей в своих мечтах. Аня верит Трофимову и согласна уехать с ним в Москву. Скорее всего, она поступит на курсы или станет революционеркой.

Новаторство Чехова ощутимо и в обрисовке характеров героев. В отличие от традиционной драмы, с ее достаточно четко и более прямолинейно, чем в эпосе, обрисованными характерами, герои чеховских пьес – личности сложные и неоднозначные.

Раневская. У каждого из героев пьесы свой вишневый сад, своя Россия. Вишневый сад для Раневской – это ее молодость, воспоминания о самых близких и любимых людях – матери, погибшем сыне. Никто так, как Раневская, не ощущает одухотворенности и красоты вишневого сада: «Какой изумительный сад! Белые массы цветов, голубое небо! О сад мой, ангелы небесные не покинули тебя». Вишневый сад стал для Любови Андреевны ее счастьем, жизнью, погубить сад – значит для нее погубить себя. На протяжении всей пьесы мы чувствуем, как нарастает в Раневской ощущение тревожности. Она лихорадочно пытается удержать неудержимое, чувствуя радость встречи с вишневым садом, тут же вспоминает, что скоро торги. Пик напряжения – третье действие, когда она мечется, молит о спасении, говорит: «Я точно потеряла зрение, ничего не вижу. Пожалейте меня. У меня сегодня тяжело на душе… Дрожит душа от каждого звука, а уйти к себе не могу, мне одной в тишине страшно». И всё это – на фоне нелепого бала, так некстати затеянного самой Раневской. Слезы на ее глазах соседствуют со смехом, правда невесёлым, нервным. Она как потерянная: что делать, как жить, на что опереться? Ни на один из этих вопросов у Раневской нет ответа. Героиня Чехова живет с ощущением неизбежной скорой катастрофы: «Я всё жду чего-то, как будто над нами должен обвалиться дом».

Герои Чехова – обыкновенные люди, нет идеальности и в Любови Андреевне: она деликатна, добра, однако ее доброта не приносит счастья ни ей самой, ни тем, кто ее окружает. Поспешным вмешательством она разбивает судьбу Вари, уезжает в Париж, забыв удостовериться, что ее просьба устроить Фирса в больницу действительно выполнена, в результате больной старик остается брошенным. В Раневской, как почти в каждом человеке, совмещается и светлое, и греховное. Есть художественная правда в том, что Чехов показывает, как время проходит через судьбы самых обыкновенных людей, как разлом двух эпох отражается в каждом.

Гаев. Гаев – это «лишний человек» конца 19 века, он сам называет себя «человеком восьмидесятых годов». Он действительно задержался в прошлом, настоящее ему непонятно и тягостно. Сталкиваясь с чем-то новым и непривычным, Гаев по-детски недоумевает: надо почему-то терпеть присутствие Лопахина, его вмешательство в их жизнь, надо что-то решать, в то время как он не способен ни на какое решение. Все проекты Гаева спасения сада наивны и невыполнимы: «Хорошо бы получить от кого-нибудь наследство, хорошо бы выдать Аню за очень богатого человека, хорошо бы поехать в Ярославль и попытать счастья у тетушки графини». В воображении Гаева появляется какой-то генерал, который может дать «под вексель», на что Раневская тут же откликается: «Это он бредит, никаких генералов нет». Единственное, на что способен Гаев, - говорить пространные речи перед «многоуважаемым шкафом» да играть в бильярд. Однако и в нем живет постоянная тревога, ощущение душевного дискомфорта не покидает его. Состояние «проедено на леденцах», жизнь проходит, впереди малопонятная служба в банке, поэтому не случайно его последнюю реплику сопровождает ремарка «в отчаянии».

Лопахин. «Рубежность» ощутима и в душевном состоянии Лопахина, который, казалось бы, защищен от безжалостности времени, напротив, время ему помогает. В Лопахине совмещаются «хищник» и «нежная душа». Петя Трофимов скажет: «Я, Ермолай Алексеич, так понимаю: вы богатый человек, будете скоро миллионером. Вот как в смысле обмена веществ нужен хищный зверь, который съедает всё, что попадается ему на пути, так и ты нужен», но тот же Петя позднее заметит: «У тебя тонкие, нежные пальцы, как у артиста, у тебя тонкая, нежная душа».

Россия Лопахина – это царство «дачника», Россия предпринимателя, однако Лопахин не чувствует полной душевной гармонии в такой России. Он тоскует, мечтает о людях-великанах, которые должны жить на российских просторах, уже после покупки вишневого сада с горечью говорит Раневской: «О, скорее бы всё это прошло, скорее бы изменилась как-нибудь наша нескладная, несчастливая жизнь». Не удивительно, что его слова: «Идет новый помещик, владелец вишневого сада», - сопровождает ремарка «с иронией». Лопахин – герой новой эпохи, однако и это время не дает человеку всей полноты счастья.

Молодое поколение – Петя и Аня. Казалось бы, счастье видит Петя Трофимов, восторженно говорит Ане: «Я предчувствую счастье, Аня, я уже вижу его». Столь же восторженно он говорит о «яркой звезде, которая горит там вдали» и на пути к которой нужно просто обойти «всё мелкое и призрачное, что мешает человеку быть свободным и счастливым».

Петя и Аня устремлены в будущее, они без сожаления прощаются с прежней Россией: «Мы насадим новый сад, роскошнее этого». Однако Петя – мечтатель, который еще очень мало знает жизнь, по словам Раневской, он еще не успел «перестрадать» свои убеждения. У него нет отчетливой программы, как же дойти к этой «яркой звезде», он умеет только красиво говорить о ней. Единственная жизненная программа, которую предлагает Петя Ане: «Будьте свободны, как ветер!»

Единственное, что смог сделать Петя, - зародил в душе Ани симпатию к себе, желание новой жизни. Однако Чехов подчеркивает, что Аня «прежде всего ребёнок, до конца не знающий и не понимающий жизни». Неизвестно, к чему приведет желание Ани изменить свою жизнь, навсегда оставить «вишневый сад», поэтому вряд ли стоит утверждать, что именно в Ане Чехов показывает возможное будущее России.

За кем будущее России – этот вопрос остался в пьесе без ответа, потому что время рубежа не дает окончательного знания о будущем, возможны лишь предположения о том, каким оно будет и кто станет его героем.

Действующие лица

«Раневская Любовь Андреевна, помещица.
Аня, ее дочь, 17 лет.
Варя, ее приемная дочь, 24 лет.
Гаев Леонид Андреевич, брат Раневской.
Лопахин Ермолай Алексеевич, купец.
Трофимов Петр Сергеевич, студент.
Симеонов-Пищик Борис Борисович, помещик.
Шарлотта Ивановна, гувернантка.
Епиходов Семен Пантелеевич, конторщик.
Дуняша, горничная.
Фирс, лакей, старик 87 лет.
Яша, молодой лакей.
Прохожий.
Начальник станции.
Почтовый чиновник.
Гости, прислуга» (13, 196).

Как видим, социальные маркеры каждой роли сохранены в списке действующих лиц и последней пьесы Чехова, и так же, как и в предыдущих пьесах, они имеют формальный характер, не предопределяя ни характера персонажа, ни логики его поведения на сцене.
Так, социальный статус помещик/помещица в России рубежа XIX-XX веков фактически перестал существовать, не соответствуя новой структуре общественных отношений. В этом смысле, Раневская и Симеонов-Пищик оказываются в пьесе persona non grata; их сущность и назначение в ней совсем не связаны с мотивом владения душами, то есть другими людьми, и вообще, владением чем бы то ни было.
В свою очередь, «тонкие, нежные пальцы» Лопахина, его «тонкая, нежная душа» (13, 244) отнюдь не предопределены его первой авторской характеристикой в списке действующих лиц («купец»), которая во многом благодаря пьесам А.Н. Островского приобрела в русской литературе вполне определенный семантический ореол. Неслучайно первое появление Лопахина на сцене маркировано такой деталью, как книга. Продолжает логику несоответствия социальных маркеров и сценической реализации персонажей вечный студент Петя Трофимов. В контексте характеристики, данной ему другими персонажами, Любовью Андреевной или Лопахиным, например, его авторское наименование в афише звучит как оксюморон.
Далее в афише следуют: конторщик, рассуждающий в пьесе о Бокле и возможности самоубийства; горничная, постоянно мечтающая о необыкновенной любви и даже танцующая на балу: «Очень уж ты нежная Дуняша, – скажет ей Лопахин. – И одеваешься, как барышня, и прическа тоже» (13, 198); молодой лакей, не испытывающий ни малейшего почтения к людям, которым он служит. Пожалуй, лишь модель поведения Фирса соответствует заявленному в афише статусу, однако и он – лакей при не существующих уже господах.
Главной же категорией, формирующей систему персонажей последней чеховской пьесы, становится теперь не роль (социальная или литературная), которую каждый из них играет, а время, в котором каждый из них себя ощущает. Мало того, именно хронотоп, выбранный каждым персонажем, эксплицирует его характер, его ощущение мира и себя в нем. С этой точки зрения, возникает достаточно любопытная ситуация: подавляющее большинство персонажей пьесы не живет во времени настоящем, предпочитая вспоминать о прошлом или мечтать, то есть устремляться в будущее.
Так, Любовь Андреевна и Гаев ощущают дом и сад как прекрасный и гармоничный мир своего детства. Именно поэтому их диалог с Лопахиным во втором действии комедии осуществляется на разных языках: он говорит им о саде как о вполне реальном объекте купли-продажи, который легко можно превратить в дачи, они, в свою очередь, не понимают, как можно продать гармонию, продать счастье:
«Лопахин. Простите, таких легкомысленных людей, как вы, господа, таких неделовых, странных, я еще не встречал. Вам говорят русским языком, имение ваше продается, а вы точно не понимаете.
Любовь Андреевна. Что же нам делать? Научите, что?
Лопахин. <…> Поймите! Раз окончательно решите, чтоб были дачи, так денег вам дадут сколько угодно, и вы тогда спасены.
Любовь Андреевна. Дачи и дачники – это так пошло, простите.
Гаев. Совершенно с тобою согласен.
Лопахин. Я или зарыдаю, или закричу, или в обморок упаду. Не могу! Вы меня замучили!» (13, 219).
Существование Раневской и Гаева в мире гармонии детства маркировано не только местом действия, обозначенным автором в ремарке («комната, которая до сих пор называется детскою»), не только константным поведением «няньки» Фирса по отношению к Гаеву: «Фирс (чистит щеткой Гаева, наставительно). Опять не те брючки надели. И что мне с вами делать!» (13, 209), но и закономерным появлением в дискурсе персонажей образов отца и матери. «Покойную маму» видит в белом саду первого действия Раневская (13, 210); об отце, идущем на Троицу в церковь, вспоминает в четвертом акте Гаев (13, 252).
Детская модель поведения персонажей реализуется в их абсолютной непрактичности, в полном отсутствии прагматизма и даже – в резкой и постоянной перемене их настроения. Конечно, можно увидеть в речах и поступках Раневской проявление «обыкновенного человека», который «подчиняясь своим не всегда красивым желаниям, капризам, каждый раз обманывает себя». Можно увидеть в ее образе и «очевидную профанацию ролевого способа жизнедеятельности». Однако представляется, что именно бескорыстность, легкость, сиюминутность отношения к бытию, очень напоминающая детскую, мгновенная смена настроения сводят все внезапные и нелепые, с точки зрения остальных персонажей и многих исследователей комедии, поступки и Гаева, и Раневской в определенную систему. Перед нами – дети, которые так и не стали взрослыми, не приняли закрепленную во взрослом мире модель поведения. В этом смысле, например, все серьезные попытки Гаева спасти имение выглядят, именно как игра во взрослого:
«Гаев. Помолчи, Фирс (нянька временно отстраняется – Т.И.). Завтра мне нужно в город. Обещали познакомить с одним генералом, который может дать под вексель.
Лопахин. Ничего у вас не выйдет. И не заплатите вы процентов, будьте покойны.
Любовь Андреевна. Это он бредит. Никаких генералов нет» (13, 222).
Примечательно, что и отношение персонажей друг к другу остается неизменным: они навсегда брат и сестра, не понятые никем, но понимающие друг друга без слов:
«Любовь Андреевна и Гаев остались вдвоем. Они точно ждали этого, бросаются на шею друг другу и рыдают сдержанно, тихо, боясь, чтобы их не услышали.
Гаев (в отчаянии). Сестра моя, сестра моя…
Любовь Андреевна. О мой милый, мой нежный, прекрасный сад!.. Моя жизнь, моя молодость, счастье мое, прощай!..» (13, 253).
Примыкает к этой микро-группе персонажей Фирс, хронотоп которого – это тоже прошлое, но прошлое, имеющее четко определенные социальные параметры. Неслучайно в речи персонажа появляются конкретные временные маркеры:
«Фирс. В прежнее время, лет сорок-пятьдесят назад, вишню сушили, мочили, мариновали, варенье варили, и, бывало…» (13, 206).
Его прошлое – это время до несчастья, то есть до отмены крепостного права. В данном случае перед нами – вариант социальной гармонии, своего рода утопии, основанной на жесткой иерархии, на закрепленном законами и традицией порядке:
«Фирс (не расслышав). А еще бы. Мужики при господах, господа при мужиках, а теперь все враздробь, не поймешь ничего» (13, 222).
Вторую группу персонажей можно условно назвать персонажами будущего, хотя семантика их будущего каждый раз будет разной и отнюдь не всегда имеет социальную окрашенность: это, прежде всего, Петя Трофимов и Аня, затем – Дуняша, Варя и Яша.
Будущее Пети, как и прошлое Фирса, приобретает черты социальной утопии, дать развернутую характеристику которой Чехов не мог по цензурным соображениям и, вероятно, не хотел по соображениям художественным, обобщая логику и цели множества конкретных социально-политических теорий и учений: «Человечество идет к высшей правде, к высшему счастью, какое только возможно на земле, и я в первых рядах» (13, 244).
Предчувствие будущего, ощущение себя в преддверии осуществления мечты характеризует и Дуняшу. «Прошу вас, после поговорим, а теперь оставьте меня в покое. Теперь я мечтаю», – говорит она Епиходову, постоянно напоминающему ей о не слишком красивом настоящем (13, 238). Ее мечта, как и мечта любой барышни, каковой она себя и ощущает, – любовь. Характерно, что ее мечта не имеет конкретных, осязаемых очертаний (лакей Яша и «любовь» к нему – это лишь первое приближение к мечте). Ее присутствие маркировано лишь особенным ощущением головокружения, включенным в семантическое поле мотива танца: «… а у меня от танцев кружится голова, сердце бьется, Фирс Николаевич, а сейчас чиновник с почты такое мне сказал, что у меня дыхание захватило» (13, 237).
Точно так же, как Дуняша мечтает о необыкновенной любви, Яша мечтает о Париже как альтернативе смешной и не настоящей, с его точки зрения, реальности: «Это шампанское не настоящее, могу вас уверить. <…> Здесь не по мне, не могу жить… ничего не поделаешь. Насмотрелся на невежество – будет с меня» (13, 247).
В обозначенной группе персонажей Варя занимает двойственную позицию. С одной стороны, она живет условным настоящим, сиюминутными проблемами, и в этом ощущении жизни она близка к Лопахину: «Только вот без дела не могу, мамочка. Мне каждую минуту надо что-нибудь делать» (13, 233). Именно поэтому ее роль экономки в доме приемной матери закономерно продолжается теперь уже у чужих людей:
«Лопахин. Вы куда же теперь, Варвара Михайловна?
Варя. Я? К Рагулиным… Договорилась к ним смотреть за хозяйством… в экономки, что ли» (13, 250).
С другой стороны, в ее самоощущении тоже постоянно присутствует желаемое будущее как следствие неудовлетворенности настоящим: «Если бы были деньги, хоть немного, хоть сто рублей, бросила бы я все, ушла бы подальше. В монастырь бы ушла» (13, 232).
К персонажам условного настоящего можно отнести Лопахина, Епиходова и Симеонова-Пищика. Такая характеристика настоящего времени обусловлена тем обстоятельством, что у каждого из названных персонажей есть свой образ времени, в котором он живет, и, следовательно, единой, общей для всей пьесы, концепции настоящего времени, так же, как и времени будущего, не существует. Так, время Лопахина – это настоящее конкретное время, представляющее собой беспрерывную цепь ежедневных «дел», которые придают видимую осмысленность его жизни: «Когда я работаю подолгу, без устали, тогда мысли полегче, и кажется, будто мне тоже известно, для чего я существую» (13, 246). Неслучайно речь персонажа изобилует указаниями на конкретное время свершения тех или иных событий (любопытно, что и его будущее время, как следует из приведенных далее реплик, это закономерное продолжение настоящего, по сути уже реализованное): «Мне сейчас, в пятом часу утра, в Харьков ехать» (13, 204); «Если ничего не придумаем и ни к чему не придем, то двадцать второго августа и вишневый сад, и все имение будут продавать с аукциона» (13, 205); «Через три недели увидимся» (13, 209).
Епиходов и Симеонов-Пищик образуют в этой группе действующих лиц оппозиционную пару. Для первого жизнь – цепь несчастий, и это убеждение персонажа подтверждается (опять-таки с его точки зрения) теорией географического детерминизма Бокля:
«Епиходов. <…> И тоже квасу возьмешь, чтобы напиться, а там, глядишь, что-нибудь в высшей степени неприличное, вроде таракана.
Пауза.
Вы читали Бокля?» (13, 216).
Для второго же, напротив, жизнь – череда случайностей, в конечном итоге – счастливых, которые всегда исправят любую сложившуюся ситуацию: «Не теряю никогда надежды. Вот, думаю, уж все пропало, погиб, ан глядь, – железная дорога по моей земле прошла, и… мне заплатили. А там, гляди, еще что-нибудь случится не сегодня-завтра» (13, 209).
Образ Шарлотты – самый загадочный образ в последней комедии Чехова. Эпизодический по своему месту в списке действующих лиц персонаж, тем не менее, приобретает необыкновенную важность для автора. «Ах, если бы ты в моей пьесе играла гувернантку, – пишет Чехов О.Л. Книппер-Чеховой. – Это лучшая роль, остальные же мне не нравятся» (П 11, 259). Чуть позже вопрос об актрисе, играющей эту роль, будет повторен автором трижды: «Кто, кто у меня будет играть гувернантку?» (П 11, 268); «Напиши также, кто будет играть Шарлотту. Неужели Раевская?» (П 11, 279); «Кто играет Шарлотту?» (П 11, 280). Наконец, в письме Вл.И. Немировичу-Данченко, комментируя окончательное уже распределение ролей и, несомненно, зная о том, кто будет играть Раневскую, Чехов все еще рассчитывает на понимание женой важности для него именно этой роли: «Шарлотта – знак вопроса <…> это роль г-жи Книппер» (П 11, 293).
Важность образа Шарлотты подчеркнута автором и в тексте пьесы. Каждое из немногочисленных появлений персонажа на сцене сопровождает развернутый авторский комментарий, касающийся как его внешнего облика, так и его поступков. Эта внимательность (сфокусированность) автора становится тем более очевидной, что реплики Шарлотты, как правило, сведены в пьесе к минимуму, а внешность более значимых на сцене персонажей (скажем, Любови Андреевны) вообще не комментируется автором: в ремарках даны лишь многочисленные психологические детали ее портрета.
В чем же загадка образа Шарлотты? Первое и достаточно неожиданное наблюдение, которое стоит сделать, заключается в том, что внешний облик персонажа акцентирует одновременно и женские, и мужские черты. При этом сам подбор деталей портрета вполне можно назвать автоцитированием. Так, первое и последнее появление Шарлотты на сцене автор сопровождает повторяющейся ремаркой: «Шарлотта Ивановна с собачкой на цепочке» (13, 199); «Уходят Яша и Шарлотта с собачкой» (13, 253). Очевидно, что в художественном мире Чехова деталь «с собачкой» значима. Она, как хорошо известно, маркирует образ Анны Сергеевны – дамы с собачкой – очень редкий для прозы Чехова поэтический образ женщины, способной на действительно глубокое чувство. Правда, в контексте сценического действия пьесы деталь получает комическую реализацию. «Моя собака и орехи кушает», – говорит Шарлотта Симеонову-Пищику (13, 200), сразу же отделяя себя от Анны Сергеевны. В письмах Чехова жене семантика собачки еще более снижена, однако именно на таком варианте сценического воплощения настаивает автор: «…собачка нужна в первом акте мохнатая, маленькая, полудохлая, с кислыми глазами» (П 11, 316); «Шнап, повторяю, не годится. Нужна та облезлая собачонка, которую ты видела» (П 11, 317-318).
В том же первом действии присутствует еще одна комическая ремарка-цитата, содержащая описание внешнего облика персонажа: «Шарлотта Ивановна в белом платье, очень худая, стянутая, с лорнеткой на поясе проходит через сцену» (13, 208). Сведенные вместе, три упомянутые автором детали создают образ, очень напоминающий другую гувернантку – дочь Альбиона: «Возле него стояла высокая, тонкая англичанка <…> Одета она была в белое кисейное платье, сквозь которое сильно просвечивали тощие желтые плечи. На золотом поясе висели золотые часики» (2, 195). Лорнетка вместо часиков на поясе Шарлотты останется, вероятно, как «память» об Анне Сергеевне, потому что именно эта деталь будет акцентирована автором и в первой, и во второй части «Дамы с собачкой».
Характерна и последующая оценка внешности англичанки Грябовым: «А талия? Эта кукла напоминает мне длинный гвоздь» (2, 197). Деталь очень худая звучит как приговор женщине и в собственно чеховском – эпистолярном – тексте: «Ярцевы говорят, что ты похудела, и это мне очень не нравится, – пишет Чехов жене и несколькими строками ниже, как бы вскользь, продолжает, – Софья Петровна Средина очень похудела и очень постарела» (П 11, 167). Такая эксплицированная игра столь разноуровневыми цитатами делает характер персонажа неопределенным, размытым, лишенным семантической однозначности.
Ремарка, предваряющая второе действие пьесы, еще более усложняет образ Шарлотты, потому что теперь при описании ее внешнего вида автор акцентирует традиционно мужские атрибуты одежды персонажа: «Шарлотта в старой фуражке; она сняла с плеч ружье и поправляет пряжку на ремне» (13, 215). Это описание вновь может быть прочитано как автоцитата, на этот раз – из драмы «Иванов». Ремарка, предваряющая ее первое действие, завершается знаменательным появлением Боркина: «Боркин в больших сапогах, с ружьем, показывается в глубине сада; он навеселе; увидев Иванова, на цыпочках идет к нему и, поравнявшись с ним, прицеливается в его лицо <…> снимает фуражку» (12, 7). Однако, как и в предыдущем случае, деталь не становится характеризующей, поскольку, в отличие от пьесы «Иванов», в «Вишневом саде» ни ружье Шарлотты, ни револьвер Епиходова так и не выстрелят.
Ремарка, включенная автором в третье действие комедии, напротив, полностью нивелирует (или объединяет) оба начала, зафиксированные в облике Шарлотты ранее; теперь автор называет ее просто фигура: «В зале фигура в сером цилиндре и в клетчатых панталонах машет руками и прыгает, крики: «Браво, Шарлотта Ивановна!» (13, 237). Примечательно, что это нивелирование – игра – мужским/женским началом вполне осознанно была заложено автором в семантическое поле персонажа: «Шарлотта говорит не на ломаном, а чистом русском языке, – пишет Чехов Немировичу-Данченко, – лишь изредка она вместо Ь в конце слова произносит Ъ и прилагательные путает в мужском и женском роде» (П 11, 294).
Эксплицирует эту игру и диалог Шарлотты со своим внутренним голосом, размывающий границы половой идентификации его участников:
«Шарлотта. <…> А какая сегодня хорошая погода!
Ей отвечает таинственный женский голос, точно из-под пола: «О да, погода великолепная, сударыня».
Вы такой хороший мой идеал…
Голос: «Вы, сударыня, мне тоже очень понравился» (13, 231).
Диалог восходит к модели светской беседы между мужчиной и женщиной, неслучайно сударыней названа лишь одна его сторона, однако осуществляют диалог при этом два женских голоса.
Еще одно очень важное наблюдение касается поведения Шарлотты на сцене. Все ее реплики и поступки кажутся неожиданными и не мотивированы внешней логикой той или иной ситуации; непосредственно они никак не связаны с происходящим на сцене. Так, в первом действии комедии она отказывает Лопахину в ритуальном поцелуе ее руки лишь на том основании, что впоследствии он может захотеть чего-то большего:
«Шарлотта (отнимая руку). Если позволить вам поцеловать руку, то вы потом пожелаете в локоть, потом в плечо…» (13, 208).
В наиболее важном для автора, втором действии пьесы, в наиболее патетический момент собственного монолога, о котором нам еще предстоит сказать, когда остальные персонажи сидят, задумавшись, невольно погруженные в гармонию бытия, Шарлотта «достает из кармана огурец и ест» (13, 215). Закончив этот процесс, она делает совершенно неожиданный и не подтвержденный текстом комедии комплимент Епиходову: «Ты, Епиходов, очень умный человек и очень страшный; тебя должны безумно любить женщины» (13, 216) – и уходит со сцены.
Третье действие включает в себя карточные и чревовещательные фокусы Шарлотты, а также ее иллюзионные опыты, когда из-под пледа появляются то Аня, то Варя. Примечательно, что эта сюжетная ситуация формально замедляет действие, словно прерывая, разделяя пополам, единую реплику Любови Андреевны: «Отчего так долго нет Леонида? Что он делает в городе? <…> А Леонида все нет. Что он делает в городе, так долго, не понимаю!» (13; 231, 232).
И, наконец, в четвертом действии комедии во время трогательного прощания остальных персонажей с домом и садом
«Шарлотта (берет узел, похожий на свернутого ребенка). Мой ребеночек, бай, бай. <…>
Замолчи, мой хороший, мой милый мальчик. <…>
Мне так тебя жалко! (Бросает узел на место)» (13, 248).
Такой механизм построения сцены был известен поэтике чеховского театра. Так, в первое действие «Дяди Вани» включены реплики Марины: «Цып, цып, цып <…> Пеструшка ушла с цыплятами… Вороны бы не потаскали…» (13, 71), которые непосредственно следуют за фразой Войницкого: «В такую погоду хорошо повеситься…» (Там же). Марина, как уже неоднократно подчеркивалось, в системе персонажей пьесы персонифицирует напоминание человеку о внеположной ему логике событий. Именно поэтому она не участвует в борениях остальных персонажей с обстоятельствами и друг с другом.
Шарлотта также занимает особое место среди прочих персонажей комедии. Особость эта не только отмечена автором, о чем было сказано выше; она осознана и прочувствована самим персонажем: «Ужасно поют эти люди» (13, 216), – скажет Шарлотта, и ее реплика как нельзя лучше коррелирует с фразой доктора Дорна из пьесы «Чайка», тоже со стороны наблюдающего за происходящим: «Люди скучны» (13, 25). Монолог Шарлотты, открывающий второй акт комедии, эксплицирует эту особость, которая реализуется, прежде всего, в абсолютном отсутствии социальных маркеров ее образа. Неизвестен ее возраст: «У меня нет настоящего паспорта, я не знаю, сколько мне лет, и мне все кажется, что я молоденькая» (13, 215). Неизвестна и ее национальность: «И когда папаша и мамаша умерли, меня взяла к себе одна немецкая госпожа и стала меня учить». О происхождении и генеалогическом древе персонажа также ничего не известно: «Кто мои родители, может, они и не венчались… не знаю» (13, 215). Случайной и ненужной оказывается в пьесе и профессия Шарлотты, поскольку дети в комедии формально уже давно выросли.
Все остальные персонажи «Вишневого сада», как уже отмечалось выше, включены в то или иное условное время, неслучайно мотив воспоминаний или надежды на будущее становится главным для большинства из них: Фирс и Петя Трофимов представляют два полюса этого самоощущения персонажей. Именно поэтому «все остальные» в пьесе ощущают себя в каком-либо виртуальном, а не реальном хронотопе (вишневый сад, новый сад, Париж, дачи). Шарлотта же оказывается вне всех этих традиционных представлений человека о себе. Ее время принципиально не линейно: в нем нет прошлого, а значит, и будущего. Она вынуждена ощущать себя только сейчас и только в данном конкретном пространстве, то есть в настоящем безусловном хронотопе. Таким образом, перед нами смоделированная Чеховым персонификация ответа на вопрос о том, что такое человек, если последовательно, слой за слоем убрать абсолютно все – и социальные, и даже физиологические – параметры его личности, освободить его от какой бы то ни было детерминированности окружающим миром. Остается же в этом случае Шарлотте, во-первых, одиночество среди остальных людей, с которыми она не совпадает и не может совпасть в пространстве/времени: «Так хочется поговорить, а не с кем… Никого у меня нет» (13, 215). Во-вторых, абсолютная свобода от условностей, налагаемых на человека обществом, подчиненность поведения лишь собственным внутренним импульсам:
«Лопахин. <…> Шарлотта Ивановна, покажите фокус!
Любовь Андреевна. Шарлотта, покажите фокус!
Шарлотта. Не надо. Я спать желаю. (Уходит) » (13, 208-209).
Следствием этих двух обстоятельств оказывается абсолютный покой персонажа. В пьесе нет ни одной психологической ремарки, которая маркировала бы отклонение эмоций Шарлотты от абсолютного нуля, в то время как другие персонажи могут говорить сквозь слезы, возмущаясь, радостно, испуганно, укоризненно, смущенно и т.д. И, наконец, закономерное завершение это мироощущение персонажа находит в определенной модели поведения – в свободном обращении, игре, с привычной и неизменной для всех остальных персонажей реальностью. Это отношение к миру и эксплицируют ее знаменитые фокусы.
«Делаю salto mortale (как и Шарлотта – Т.И.) на твоей кровати, – пишет жене Чехов, для которого подъем на третий этаж без «машины» уже был непреодолимым препятствием, – становлюсь вверх ногами и, подхватив тебя, перевертываюсь несколько раз и, подбросив тебя до потолка, подхватываю и целую» (П 11, 33).

Драматические конфликты бывают разные: внеш­ние и внутренние, психологические. Для драматургии Чехова характерны конфликты второго рода. В дочеховской драматургии система образов не­редко строилась по принципу прямого противопо­ставления. Конечно, это облегчало путь анализа, который подсказывался самой структурой той или иной пьесы: Чацкий и мир Фамусова - Скалозуба; Катерина и мир Кабановой - Дикого... У Чехова все не так. Отсюда и нотки растерянности в ответе одного школьника: «Пьеса («Вишневый сад») вызва­ла неопределенное отношение, не знаешь, кому со­чувствовать». И в самом деле, на чьей стороне сочувствие автора, кому должны сочувствовать зрители? Ра­невской? Лопахину? Трофимову? У всех у них есть привлекательные черты. Определенную долю сочувст­вия заслуживает Раневская. Жалко пропадающей энергии делового человека Лопахина. Грустную улыб­ку вызывает вечный студент - он же «облезлый барин» - Трофимов с его пламенными речами. Можно, конечно, рассматривать систему образов в пьесе Чехова «Вишневый сад» как выражение определенных временных категорий: прошлое, насто­ящее, будущее. Можно добавить к этому градацию персонажей в зависимости от социального происхо­ждения: дворяне, купец, представитель демократи­ческой интеллигенции. И это тоже в пьесе есть. Однако обычно не принимается в расчет еще один образ, имеющий определяющее идейно-композицион­ное значение, - вишневый сад. По соотношению с ним все персонажи оказываются на одном уровне. Гоголь сказал, что в его «Ревизоре» никто не за­метил честного лица: «Это честное, благородное ли­цо был - смех». Если бы у Чехова спросили, кто же, собственно, является положительным героем его пьесы, он мог бы, думаем, ответить: вишневый сад. Можно сказать, что это символ. Но к кому из действующих лиц он относится? Ни к кому. Виш­невый сад - сам по себе, он самостоятелен, ибо представляет собой некую абсолютную ценность, по отношению к которой высвечиваются, «проявляют­ся», определяются все другие действующие лица. Если говорить о символике, то она в данном случае достаточно сложна и многозначна, так как вишневый сад - это те культурные общенациональ­ные ценности, которые надо сохранять и приумно­жать. Это красота. Это счастье. Это, наконец, родина. Было время (и не такое уж далекое), когда неко­торые литературоведы упрекали владельцев вишне­вого сада в том, что они защищали «чистую красо­ту, красоту бесполезную». Но какими единицами измерить пользу красоты - в рублях, метрах, кило­граммах? Вечный вопрос: красота и польза. Вишневый сад уже стар. Может быть, это обстоятельство оправды­вает его неизбежную гибель? Старый, никому не нужный - как Фирс. Так максимально сближаются судьбы сада и человека. Но рядом с эстетикой все­гда этика. Безнравственность - безобразна. Прекрас­ное учит нас справедливости. Красота призвана спасти мир, утверждал герой Достоевского. А вина героев последней пьесы Чехо­ва как раз в том и заключается, что они не спасли красоту. Лопахин тревожится: «Напоминаю вам, господа: двадцать второго августа будет продаваться виш­невый сад. Думайте об этом!.. Думайте...» Они думают - но прежде всего о самом факте аукциона, а не о судьбе вишневого сада. Драматург же судит их с самой высокой позиции. Они могут забыть - автор не забывает. И на протяжении всей пьесы, о чем бы ни шла речь, все время звучит тревожная нота: а вишневый сад... Нет звона коло­кола, знаменующего беду, несчастье, но его заме­няет иной непонятный звук, раздающийся то ли. с неба, то ли из-под земли, замирающий, печальный... Когда он прозвучал впервые, всем почему-то стало неловко. Любовь Андреевна вздрагивает, у Ани на глазах слезы... Может быть, в эту минуту прозву­чало для них грозное: а вишневый сад... Все вино­ваты перед вишневым садом, который они не суме­ли сохранить, передать будущему - тому самому, о котором так хлопочет Петя, тем внукам и прав­нукам, о которых мечтает Лопахин. Итак, конфликт в пьесе «Вишневый сад» возни­кает прежде всего не между различными поколе­ниями или социальными группами, а между дей­ствующими лицами, с одной стороны, и вишневым садом - с другой. Персонажи пьесы во многом от­личаются друг от друга; можно, разумеется, их объединить в различные группы, которые по ряду признаков выступали бы антагонистами. Но по отно­шению к вишневому саду они - правда, по различ­ным причинам и поводам - выступают как единая сила, губящая красоту. Чехов говорит нам всем об ответственности чело­века за все, что совершается на земле (может быть, стоило написать это слово с большой буквы - на Земле, т. е. на планете?). Что же будет через ты­сячу лет? Неужели люди навсегда бросят никому уже не нужную родную Землю, поселятся где-то в иных мирах и забудут даже, как называлось «то белое дерево»? Что будет со всеми нами - а если не с нами, то с нашими внуками и правнуками?